Резкий поток воздуха врывается в мою грудь. Падаю, откашливаясь. Хватаюсь за горло, из которого вытекает кровь. Шум в ушах. Не могу напиться кислородом. Не хватает. Крики и рычание доносится до меня. Распахиваю глаза и вижу, как белокурые волосы вздымаются вверх, и когти разрезают мамино лицо. Её отбрасывает в сторону.

– Нет… – хриплю, выставляя руку вперёд. Вэлериу поворачивается ко мне, сверкая яростью в глазах. В этот момент заминки на него прыгает мама, нанося удар по лицу, и летит с ним к деревьям. Они цепляются когтями друг в друга, рычат. А я дышать не могу, задыхаюсь.

– Мама, нет, – шепчу, когда Вэлериу падает на землю, а она пытается ещё больше расцарапать его кожу. Отражает удар, отбрасывая её в сторону, подскакивает и готовится продолжать бой, нагибаясь, скалится. А она уже летит ко мне, хватает меня за волосы и поднимает с земли. Меня вырывают из её рук, издаю стон от боли вырванных прядей и лечу обратно на мокрую почву. Словно кукла, а кровь продолжает течь из моего горла. Уже смутно могу видеть что-то.

Рычания, теперь их несколько, наполняют мою голову. Приподнимаюсь на дрожащих руках, смотря, сколько женщин уже вокруг нас. Их много, слишком много. Пятнадцать или двадцать на одного. Они все разом прыгают на Вэлериу, царапают его, скрывая от моего туманного взгляда. Страх за его судьбу заполоняет тело. Сил нет, и в то же время ощущаю иное в теле. Закрываю на секунду глаза, облизывая разбитые губы, и распахиваю глаза, наблюдая, как отбрасывает от себя женщин, словно приставших вошек. Голову одной из них швыряет на землю, выплёвывает кровь, но их больше. Их рычание ужасно и пробирает до костей, готовы биться до смерти. Хватают его, держат, он пытается отбросить от себя их. Но его удерживают, постоянно меняются для того, чтобы мама могла разодрать его белую сорочку на груди, окропив кровью. Кривится от этого, рычит. Смех, вот что становится последним, что я помню.

– Нет! – Крик вырывается из моего тела, поднимая его на ноги, а руки открываются ладонями вперёд. Кричу так громко, создавая мощную волну прямо из груди, распространяющуюся по всей площади в одну секунду. Она отбрасывает от Вэлериу женщин и его самого, а двоих буквально разрывает на моих глазах в клочья до мяса. А я кричу, не имея возможности остановиться. Кричу, чтобы прекратить это. Так больно внутри, снаружи. Эта боль и придаёт сил, чтобы замолчать и глотнуть воздуха, дабы не умереть самой.

Глаза закатываются, и я падаю, но не достигаю земли, как подхватывают меня прохладные руки. Приоткрывая глаза, смотрю в серебристые и наполненные злостью.

– Прости… – шепчу я, сглатывая горечь внутри. И сил нет больше. Нахожусь в сознании, а пошевелить ни рукой, ни ногой не в силах. Обхватывает меня и прыгает, хватаясь за дерево. А я даже держаться не могу, не хочу ничего. Я так устала от вины. Слишком сильны переживания и эмоции, которые испытала. Страх и боль от разорванной жизни. Моей жизни. Она превратилась в окровавленное месиво из чувств.

А Вэлериу прыгает, только волосы развиваются в холодном воздухе. Громкие голоса, которые тонут позади нас, несущихся с сумасшедшей скоростью. Солёные брызги попадают в лицо. Приоткрывая глаза, смотрю, как мы пролетаем над морем и в следующий момент прыгает на замок, оттуда на балкон и втаскивает меня в спальню, бросая на постель.

Открываю глаза и пытаюсь сесть, тело болит, ноет и смотрю, как уходит в ванную комнату, чтобы через несколько секунд вернуться с чашей и мокрым полотенцем. Обмакивает его и подносит к моему лицу, там, где был удар. Молчит, сжимает губы и вновь смачивает ткань, возвращаясь к своему занятию. Не смотрит на меня, подхватывает мой подбородок и поднимает его, рассматривая шею. Кривится и бросает полотенце в чашу. Подскакивает с кровати, становясь ко мне спиной. Не могу мыслить. Нет ничего в голове, одна усталость и должна что-то сказать… хочу… очень хочу… не помню.

Должна вспомнить. Как грязна и разорвана его одежда. А волосы? Эти восхитительные волосы торчат во все стороны. Дышу поверхностно, глубже больно. Смотрю на его спину, и молчание давит на меня.

– Прости… прости меня… – знаю, что должна это сказать. Должна покаяться перед ним за то, что сделала.

– Простить? Ты просишь простить после этого? Как ты могла так поступить? – кричит он, разворачиваясь ко мне.

Открываю рот, глаза наливаются слезами от боли, что продолжает терзать меня. Он так зол, готовый разорвать и меня из-за Карлы. Неужели, всё было правдой? Скорее всего. Ни разу не видела на его лице такую ярость, такие глаза, сверкающие от бешенства.

– Ты был прав, я не смогла…

– Ты считаешь, что от этого мне станет легче принять это? – обрывает меня, зло ударяя кулаком по каменной стене, что создаёт трещины.

– Прости…

– Этого мало! Мне мало твоего прости! Мало! – кричит он, а затем сжимает губы и его взгляд теперь же, наполненный ненавистью, останавливает любые мои желания. Он так переживает из-за неё. А я? Я убийца. Я убила его женщину, которую выбрали для него. Я позволила ревности, своему горю ослабить свой разум, дать возможность забрать его. И теперь же понимаю, что ни о каких чувствах ко мне не может быть и речи.

– Я согласна, – шепчу, опуская голову. И не знаю, что ещё сказать. Слов больше нет, слезы, грязные темно-бордовыми каплями падают на мои исцарапанные руки. Платье полностью стало алым и перемазанным землёй.

– Согласна? – переспрашивает Вэлериу.

– Да, я же знаю, что теперь будет. Они захотят моей смерти. Я и так принесла им много горя. И убила… я понимаю тебя, ты переживаешь утрату своей любовницы. Ты…

– Что? Аурелия, что ты говоришь? – подлетает ко мне, обхватывая подборок, и резко поднимает его. Кривлюсь от боли в шее и не могу посмотреть на его лицо. Смотрю на разорванную рубашку.

– Ты зол…

– О нет, моя радость, я не зол, я в ярости. Да в такой, какой за всю свою жизнь не могу припомнить, – рычит он.

– И это я понимаю. Прости, что убила её. Я… не знаю… правда… всё произошло слишком быстро… кровь. Они облили меня кровью, а потом эти слова. Всё смешалось, и я убила её. Карлу. И ты сейчас зол из-за этого. Я понимаю, – быстро шепчу, облизывая губы от сухости во рту.

Ничего не отвечает, отпускает меня. А мне до безумия стыдно, гадко и больно от своих же действий. Принять смерти, которые были косвенно близки ко мне, и принять то, что сама это сделала – непередаваемо, невозможно. Разум отвергает, а сердце не может ещё больше страдать из-за этого.

– Аурелия, – садится рядом со мной, отставляя на пол чашу с водой. – Посмотри на меня.

– Не могу, – шепчу я и жмурюсь, всхлипывая.

– Ты решила, что моя злость обоснована смертью Карлы? Но она жива, – его слова заставляют поднять голову и распахнуть глаза.

– Что? Но другая… кричала… убийца…

– Нет, милая моя, нет. Карла жива, нос сломан и сотрясение, но жить будет. Ты вовремя остановилась и меня это не волнует, – продолжает он.

– Не понимаю…

– Не понимаешь? – зло шипит он, обхватывая моё лицо.

– Нет.

– Ты ушла! Ты, проклятая душа моя, убежала! Ты подвергла себя смертельной опасности! Если бы я не услышал своё имя у тебя в голове, то не нашёл бы. Кровь, что была на тебе, смешалась с той, что была в земле. И по запаху было невозможно отыскать твоё местонахождение! Не понимаешь? Ты пожелала смерти! Ты её пожелала! – кричит он в моё лицо. А я слов найти не могу. Обескуражена таким объяснением, а внутри наступает спокойствие и даже радость появляется.

– Вэлериу…

– Как ты могла так поступить? Ты не имела права! – отпускает меня, вставая на ноги.

– Ты должна была бороться! Должна была раньше воззвать свою силу, а не довести всё до критической точки! Не должна была позволять ей это делать! Констанца больше не она! Не принадлежит себе, как и каждая из них. Василика ведёт их разумами и заставляет делать то, что они бы не хотели. Твоя рана могла не затянуться, моей силы бы не хватило на твоё исцеление, если бы их было больше! Какая ты глупая! Не ценишь свою жизнь, ничего не ценишь! Зачем? – продолжает рычать.

– Я… я… не знаю… я… прости… – мямлю, не могу подобрать слов. Только губы трясутся от его крика и того, что переживал не за Карлу, а за меня.

– Видеть тебя не желаю! Больше ни шагу без моего ведома! Ни одного проклятого шага! Запрещаю даже думать! – вылетает из спальни, громко хлопая дверью, что картины моментально падают на пол и разбиваются.

И только сейчас понимаю, что не дышала, пока он кричал последние слова. Облегчение приносит усталость. Облегчение за всё, что не мертва я и не стала убийцей, он жив, пришёл за мной. Нашёл меня. И переживал за меня. Мама стала теперь недосягаемой, уже пропавшей, потому что более она не принадлежит себе. Это я увидела. Наконец-то, поверила в это, как и в то, что когда-то может быть и любила меня. Проститься с ней, сейчас нет сил.

Сижу, смотря в одну точку, и провожу рукой по спутанным волосам. Не могу встать, но делаю это. Ноги дрожат, пытаясь сохранить равновесие. Это так сложно.

Неожиданно распахнувшая дверь заставляет вздрогнуть. Вэлериу подходит ко мне быстрым шагом, а я вижу только ярость в его взгляде. Не успеваю даже подумать о том, что он хочет, как обхватывает моё лицо и впивается в губы. Всхлип срывается с них, а он кусает мои губы. Зло и жёстко. Сжимает мою талию руками, обнимает меня, притягивая к своей груди.

– Глупая, какая ты глупая, – шепчет он, вновь обхватывая моё лицо, и всматривается в него, а я ничего не могу ответить. Только нервный смех вырывается из груди.

– Ты заставляешь меня чувствовать. Да кто же ты такая, Аурелия? За что ты пришла ко мне? За что мне преподнесен такой дар? – его шёпот мешается с поцелуями, которыми покрывает лицо, а я плачу. От счастья. Оттого, что люблю его.

Отрывается от меня и бросает на постель. Подбрасывает она меня, и звук разрываемой ткани наполняет слух. Тело покрывается мурашками от прохлады. А он рвёт моё платье, обнажая тело. Дышать не могу от неожиданности, от мигом появившейся страсти в уставшем теле.

– Никогда. Поняла? Никогда так более не делай. Меня страшит то, что потеряю, так и не приобретя, – шепчет он, сжимая моё лицо.

– Прости, – так же отвечая, кладу свои руки на его.

– Глупая, а я так жажду тебя, – и сколько муки в его голосе, сколько желания и боли.

– Так не медли, Вэлериу. Ты нужен мне, только ты, – отвечая, сама тянусь к его губам.

– Подари мне силы, чтобы стереть с твоего лица это бесчинство, – сквозь поцелуи говорит он.

– Забери хоть все, – произношу я. Вэлериу приподнимается и проводит по моей щеке рукой. Закрываю глаза, поддаваясь этой ласке, такой неожиданной и прекрасной.

– Как же ты красива, драгоценность моя. Внутри так сочна, а снаружи нет даже слов, дабы описать эту настоящую красоту, – оставляет поцелуй на губах и нежно царапает кожу.

Открывая глаза, наблюдаю, как он, не отрывая взгляда от моих глаз, срывает с себя рубашку и отбрасывает в сторону. Любуется мной, и ни капли не стыдно. Ведёт ладонью по шее, останавливаясь на груди. Сжимает её, мнёт. Издаю тихий стон, полный наслаждения. Медленно, так медленно касается каждого участка моего тела. Аккуратно снимает с меня сапоги, раздевает. И я тону в этой нежности, которая несвойственна ему. Казалось бы, что окончание этой ночи должно быть ужасно. А я купаюсь в его поцелуях, в его когтях, разрывающих кожу, что не причиняют боль, только радость внутри.

Все проблемы, все страхи уходят на задний план. Вижу только его глаза, наполненные страстью, губы, испачканные моей кровью. Улыбаюсь, обнимая его за шею, и шире раздвигаю ноги. Провожу ладонями по его плечам и опускаюсь к брюкам.

– Позволь мне, – шепчу я. Кивает, переворачиваясь на спину. И теперь моя очередь увидеть его. Всё, что запрещалось. Руки дрожат от предвкушения, пока я расстёгиваю пуговицу и тяну за молнию, замечая, что не носит белья. Его белоснежный орган с розоватыми венами так силен, так красив. Задерживаю дыхание, облизывая губы. Опускаюсь ниже, чтобы стянусь с него грязные брюки и отбросить вместе с ботинками. И правда, ни единого волоска. Кожа холодная и мраморная. Прекрасное творение.

Моя ладонь осторожно ложится на его орган, чтобы поверить в эту реальность. Шипение вырывается из его рта. Мне нравится это. Вэлериу резко поднимается и хватает меня за запястья.

– Иди ко мне, моя радость, моя Аурелия, – шепчет он, притягивая к своим губам. Целую его. Сама отдаюсь полностью ему и не хочу иного. Помогает мне опуститься на него и вобрать в себя. Издаю стон от наполнения и тугости внутри. Обхватывает ягодицы и приподнимает, давая мне вспомнить, уловить ритм. Закончилась нежность, которая сейчас мне не нужна. Вздохи и рычание наполняют мой разум, а я двигаюсь на нем, и хочется ещё глубже. Хочется больше. Хватаю его руку и прикладываю к своей груди, заставляя его ногти разорвать кожу. Проводит языком по своим губам, с восхищением смотря на меня, и впивается губами в порез. Выгибаюсь, даря ему всё, что захочет. Себя. Мою кровь. Мою душу. Моё сердце. Всё, что есть во мне. Не жаль.

Сумасшествие, которым одарены мы, превращается в бесконечный поток оргазмов и моих криков. Рычание, в котором я схожу с ума, уже оказываясь на спине. Царапаю его спину и вижу улыбку на его лице, перемешанную с наслаждением. Боль уходит, как с тела, так и с души. Обновляет меня с каждым поцелуем, с каждым толчком. И принимаю. Последний крик вырывается из горла, падаю на подушки. Вэлериу обхватывает моё лицо и целует в опухшие от страсти губы. Не могу унять быстрого сердцебиения и не хочу. Это означает, что живу.

Выходит из меня и переворачивается на спину. Моя голова уютно устраивается на его плече, а он проводит ногтями по моему бедру, словно обычные и нет у нас проблем. Никаких препятствий. Ничего. Только он и я.

– Спи, моя драгоценная, спи. Я буду рядом, – шепчет он, целуя меня в волосы.

Отвечать не хочу, слишком устала. Но как это приятно и невозможно красиво видеть в глубине его глаз спокойствие. Можно ли любить сильнее? Наверное, да. Потому что с каждой секундой сердце заполняется этим чувством и собирается по кусочкам. Медленно мой разум уплывает, ощущая только счастье и его руки, бережно защищающие меня от всего.