Рейден

Наверное, я хамелеон. Порой меня буквально разрывает от желания быть грубым, сильным, подминать под себя Шай, но сейчас, останавливаясь на перекрёстке, поворачиваю к ней голову и внутри всё теплеет, наполняя сознание нежностью. Она молчит, думая о чём-то своём. Только в эту минуту замечаю, насколько устало опущены уголки губ.

– Шай…

– Ты был прав, – перебивая, поджимает губы.

– В чём? – Недоумённо переспрашиваю её.

– Из-за меня Тина не может исполнить свою мечту. Так всегда было и будет. Это моё проклятье, нести с собой только печаль и боль, – хмуро отвечает.

– Шай, нет. Я был неправ. Мне не следовало говорить тебе такое, – качая головой, тянусь рукой к её распущенным волосам и едва касаюсь их, очерчивая крупные локоны.

– Нет, подожди, не нужно уверять меня в ином. Потому что в тот момент, когда ты сказала о моей трусости, это задело меня, – возвращаю руки на руль и надавливаю на газ.

– Вся моя жизнь представляла собой гонку за тем, в чём мне отказывали. Я боролся за это всеми возможными способами. И сказал эту чертовщину, чтобы тебе было так же больно, как и мне, за что корю теперь себя. Ведь в ту секунду моя жизнь рушилась, прямо на глазах обсыпалась, а ты была далеко и в то же время рядом. Я пытался сохранить её, столько лет не видел ничего иного. А потом ты, так резко и жестоко, ворвалась в меня. Да, ты права, я эмоциональный наркоман, мне нравится, когда ты выходишь из себя, и тембр твоего голоса звенит в ушах. Это наркотик для меня. Но те слова были жестокими, а твои – правдивы. Всегда сначала отрицаешь, отгоняешь от себя другие, слишком желанные мысли, чтобы продолжать хвататься за привычку. Прости меня, это была обида, и странное возбуждение от твоих ударов.

Бросаю на неё быстрый взгляд, чтобы увидеть, поняла ли она меня. Достиг ли её сознания. Донёс ли, что раскаиваюсь за тот выпад. Да, сильно. До безумия готов сам себе причинить боль, а не заставлять её тащить на себе груз вины ещё и за чужую жизнь.

Сильнее сжимает губы. Не получилось.

– Знаешь, я бы хотел иметь друга, который всё бросит, чтобы прилететь и поддержать меня в трудную минуту. Быть именно таким, как ты. Не паниковать, а быть собранным, и всё чётко разъяснить, когда ты этого сам не можешь. Сделать именно так, как ты…

– Я узнала об этом в аэропорту, – перебивает меня. – Мой телефон не ловил связь в отеле, да и сеть была не настроена. В аэропорту я позвонила Тине, и она плакала. Кричала, истерила.

– То есть, ты уехала не из-за Тины, – делаю вывод.

– Нет. Я планировала улететь, потому что время закончилось. Для меня закончилось. Утром всё кажется иным. Больше нет мест, где можно спрятаться от всего, что произошло ночью. Я не люблю ночи. Они скрывают в себе самые жестокие стороны людей. А утро стирает даже воспоминания. Я улетела из-за тебя, – сухо, слишком неприятно для меня, но честно.

– Без объяснений. Ты понимаешь, что это подло?

– Рейден, не нужно делать то, что принесёт очередную проблему. Ты свободен, пойми это. А произошедшее забудь, так будет лучше.

Молчу, потому что орать хочется. Встряхнуть её безжизненный голос и вырвать из уст иные слова. Тормошить до тех пор, пока не вернёт мне мою бабочку. Но в машине это лишнее. Я должен спокойно заехать на подземную парковку и поставить автомобиль на место. Накапливаю в себе злость и обиду, направляясь за Шай к лифту.

Сжимаю кулаки, а ей всё равно. Стоит и смотрит в одну точку. Возможно, догадывается, что именно через несколько мгновений взорвусь. Кипит всё внутри, буквально полыхает в адском пламени. Не желаю позволить ей сделать из себя использованный член. Не будет этого. Никогда.

– Шайди, мистер Броуд, – нам открывает дверь Элеонор. Бросаю на неё злой взгляд, а она прячет улыбку. Специально напугала меня и теперь радуется.

– Ты свободна, – бросает Шай и проходит в гостиную.

Направляюсь за ней, ожидая, когда мы останемся одни.

– Завтра я попробую что-то придумать, чтобы восстановить тебя на кастинг, – первой начинает, оставляя сумку на диване.

– Не смей…

– Позвоню на Барбадос и узнаю, как там дела, и проанализирую, как поправить положение, – не обращая внимания на моё предостережение, обходит меня и идёт на кухню.

– Я сказал – не смей! – Повышая голос, следую за ней.

– Тебе лучше отправиться домой и ждать моего звонка. Сейчас я не готова думать о твоей халатности и диких выходках, – устало поворачивается ко мне.

– Ты не поняла меня? – Цежу сквозь зубы.

– Нет. Я не слушаю тебя, потому что из-за тебя мы можем потерять крупный заказ, и это отразится на нашей корпорации. Моя задача – защищать интересы компании любыми способами. А ты пытаешься показать нашу некомпетентность и неумение следить за тем, что делают наши «мотыльки». Ты подставляешь нас…

– Да мне плевать! Мне насрать на всё, кроме тебя! Если бы ты так не поступила, то я бы продолжал работать! А ты убежала от меня! От меня, мать твою! – Хватаю её за локти и с силой встряхиваю.

– Рейден, прекрати, – и вновь никакой жизни, даже злости нет, или раздражения. Лицо спокойное, пустое, как и глаза.

– Да ни черта! Ты только так понимаешь мою речь, когда ору на тебя! Ты спала со мной! Часто такое практикуешь? – Отпуская, наблюдаю за девушкой.

– Да. Бывает. Для меня это не ново. Это был всего лишь секс, – пожимает плечами, чем совершенно выводит меня из себя.

– Ложь! Ты врёшь! У тебя никого не было пять лет! Никого, кроме меня! Никто не дотрагивался до тебя! Никто не трахал тебя, как я! Никто! Только мне ты позволила всё это, как и с жадностью отвечала мне. Значит, всё это ложь. Пять лет – прекрасный показатель того, что всё это бутафория для меня. Зачем эта ложь? Зачем заведомо причинять своими словами отвращение к себе, Шай? Зачем? – Бледнеет и делает шаг от меня.

– Чего ты хочешь добиться, Рейден? Больше ничего не будет. Ты пытаешься сломать мои правила, но я не дам тебе этого. Ты…

– О да, я ломаю всё, к чему прикасаюсь. Твои правила созданы для того, чтобы их не замечать. Всё это глупо. Вся твоя жизнь – пластиковое подобие идеального мира. Но больше прятаться ты не будешь. Я никуда не уйду. Знаю правду, Шай. У тебя что-то случилось тогда, по этой причине ты закрыта в себе. Именно прошлое не даёт тебе дышать. Ты боишься признаться себе, что со мной ты хочешь быть иной, что все твои глупые правила давно превратились в пыль. Так дай себе эту возможность, – шиплю и прижимаю её к столу.

– Если бы ты им следовал, то ничего бы не было. Ты не нужен мне. Мне комфортно, мне…

– Ложь! Всё это дерьмовая ложь! Держись, Шай, потому что теперь я главный в этих отношениях. И начну я с этой ужасной блузки, которую ненавижу, – хватаюсь за тонкую материю и дёргаю в разные стороны. Испуганный вскрик от девушки, а у меня разум мутнеет. Я готов растерзать любого, кто попытается меня остановить. Я доберусь до её сердца. Доберусь, чего бы мне это ни стоило!

– Рейден… хватит, – шепчет, пытаясь оттолкнуть меня.

– Ни черта, – перехватываю её руки и резко поворачиваю к себе спиной.

– Рейден…

– Запоминай новые правила. Ты моя. Между нами будут отношения. Мы будем спать вместе, трахаться и сходить с ума. Ты забудешь, выбросишь из головы все ограничения со мной. Ясно? – Рычу в её ухо. Дёргается, словно ударил её. И такое поведение ещё сильнее подстёгивает идти дальше. Меня трясёт от злости.

– И эту проклятую юбку я тоже ненавижу! – Крича, толкаю её вперёд и разрываю руками чёрную ткань, открывая своему взгляду аппетитные ягодицы и стройные ноги.

– Хватит… не трогай меня…

– Буду трогать. Буду трахать. Буду твоим. А ты моей, – если бы не власть того огня, которая полыхает в разуме, то уловил бы испуганные, тихие ноты паники в дрожащем шёпоте. Но нет. Мне мало. Эти эмоции возбуждают меня, накаляя член силой и желанием проникнуть во влажную плоть.

– Ты моя. Ты будешь слушаться меня в наших отношениях. Ты моя, – даже голос мне незнаком, едкий, словно отравленный, вырывается из моей груди, когда отбрасываю клочки юбки и провожу ладонью по её бедру.

– Не трогай… не смей, – дёргаясь, выпрямляется и чуть не попадает мне прямо по носу затылком.

– Шай…

– Не трогай меня! Не прикасайся! – От её крика замираю. Это первый раз, когда слышу его. Смотрю в её глаза, помутнённые чем-то незнакомым, и вижу себя, сумасшедшего, больного и отвратительного типа.

– Не трогай! – Ещё один крик и, поднимая колено, метко попадает мне прямо в возбуждённый член.

Охая, отступаю назад, прикладывая руки к ширинке. С молниеносной скоростью оббегает меня, пока я пытаюсь побороть яркие точки перед глазами и больше ничего не понимаю. Не помню тот момент, когда прекратил думать, а пуговицы от её блузки остались лежать на полу. Помутнение рассудка от её слов. Безумное желание услышать, что нужен ей. И меня буквально ударяет по затылку, когда приходит осознание того, каким чудовищем я был несколько мгновений назад.

– Шай! – Кричу и, срываясь на бег, поднимаюсь на второй этаж.

– Шай! Чёрт, прости меня! – Влетаю в спальню, полную мрака и только слабый свет из окон позволяет увидеть что-то в стене.

– Не приближайся… не трогай меня, – дрожащий, испуганный шёпот, такой непохожий на голос властной Круэллы, раздаётся сбоку.

Поворачиваю голову и задерживаю дыхание. Девушка, в разорванной блузке и трусиках, с разбросанными по плечам волосами, держит в руках пистолет, направленный прямо на меня. Чёртов пистолет. Не игрушку, а смертельное оружие.

– Шай…

– Не приближайся… я выстрелю… убью тебя. Ты не прикоснёшься ко мне, – дёргает рукой, продолжая держать меня на мушке.

Это парализует. Я не узнаю её, сейчас передо мной перепуганная незнакомка, защищающая свою жизнь. И это лучше любого холодного душа. Я привёл её в это состояние. Её трясёт так сильно, что, кажется, сейчас рухнет. Хмурюсь, вглядываясь в неё.

– Шай…

– Не подходи… больше никогда не трогай меня. Я убью тебя… теперь убью. Навсегда убью. Ты не дотронешься до меня.

Мне даже кажется, что она не узнаёт меня. Темнота предлагает увидеть, насколько горят её глаза от ужаса, и это отдаётся в груди сильным ударом.

– Шай, это я. Рейден, – тихо произношу, боясь ещё больше напугать её.

– Не подходи, – мотает головой и отступает.

– Бабочка, прости меня. Шай, это я. Рейден Броуд. Ден. И обещал только защищать тебя, но не причиню боли. Я не хотел, чтобы ты отреагировала именно так. Шай, – шепчу и делаю ещё один шаг.

Моргает. Втягивает в себя шумно кислород. Грудь часто поднимается, а на лбу блестят капельки пота.

– Шайди, это я. Рейден, и прошу прощения за то, что напугал тебя. Отдай мне пистолет. Всё хорошо. Это я, – мягко заверяю её, и моя ладонь ложится поверх её рук, держащих оружие.

– Рейден, – выдыхает. Рвано. Болезненно. Страшно.

А я корю себя за эмоции, которые дали мне возможность увидеть её слабой. Не хочу. Не могу дышать, задыхаюсь от острых шипов, которые вошли в сердце и в ответ сжимают его.

– Тише. Прости, – одним рывком притягиваю её к себе, и, вырывая из рук опасную «игрушку», бросаю пистолет на постель.

– Тише, бабочка, всё хорошо, – обнимаю, качаю в руках, пока хватается за мою шею и впивается ногтями. Раскрываю рот в беззвучном крике, но треплю. Заслужил. Быстрые всхлипы, смешанные с сухим дыханием, вырываются из её груди.

– Не делай так… не делай так больше, – шепчет, прижимаясь ко мне.

– Прости. Я не знал, что напугаю тебя. Но действительно ненавижу эту юбку и блузку. Прости, прости, бабочка. Моя бабочка, прости меня, – сжимаю хрупкое создание в своих руках. Целую её волосы, и мне так страшно. Если у неё есть пистолет, который она хранит дома, то и опасность ей может угрожать серьёзная. И всё это таится в прошлом, которое сейчас желаю стереть из её разума. Хочу уберечь, даже от своего неизвестно откуда появившегося маниакального чувства обладания.

– Шай, прости меня. Прости за всё это. Мне больно отпускать тебя, больно слышать, как не нужен, когда это ложь. Я хочу тебя. Тебя и только тебя. Ты моё наваждение. Моя мечта. Моя иллюзия. Прости меня, но я никуда не уйду. Останусь, и ты больше не одна, – беру её лицо в свои руки и рассматриваю девушку.

Губы дрожат, иссушены, а глаза наполнены усталостью. Боже, как стереть это всё в её судьбе. Но не знаю как. Она не даёт мне проникнуть глубже.

– Не надо так делать, Рейден. Я не люблю, когда кричат. Я… не кричу… не хочу кричать. Это оглушает. Мне страшно, – тихое признание в конце, издаю стон отчаяния, касаясь её губ.

– Я рядом. Теперь всегда буду рядом, что бы ни произошло. Я рядом с тобой. Тебе нечего бояться, – целую её, медленно покрывая скулы, и слышу глубокий вдох.

– Но всё же, ногти мы обстрижём. Хорошо? – Поднимаю голову на неё.

– Нет. Я не могу, они помогают…

– Со мной тебе они не нужны. Они причиняют боль мне, Шай. Они очень острые и ты можешь поранить даже себя, – отодвигаясь, подхватываю её руки и рассматриваю длинные заострённые когти.

– Нет, Рейден…

– Шай, я остаюсь. С тобой. Это не обсуждается. Пять лет без секса, ни одного прикосновения к тебе. И это всё моё. Не надо обманывать себя и меня, уже незачем. Я всё понял, а ты привыкни к тому, что у тебя есть я. Где бы я ни находился, прилечу, защищу и спасу, если потребуется. Ты женщина, моя женщина, и я готов спрятать тебя за собой в любое время суток. Прости, что разорвал твою одежду, но не контролировал себя. Здесь ты можешь быть той, кого прячешь. Мне нужно тоже знать, что ты принимаешь меня вот таким. Больным, сумасшедшим от эмоций, когда ты рядом, – подношу к губам её пальцы и оставляю поцелуй.

– Никто не должен знать, Рейден. Никто. Иначе это будет катастрофа, – шёпотом отвечает, и шипы вокруг сердца исчезают.

– Конечно, никто и не узнает. Для меня главное, что ты знаешь и я. А остальные пусть будут далеко от нас.

Отпускаю её руки, и она отходит на шаг от меня. По щелчку берёт себя в руки. Спокойная, только внешне. Но лишь она знает, что в её сердце. А мне хочется прочесть её, увидеть этот ужас, который привёл её к такой жизни. Пока рано. Очень рано.

Шай включает прикроватную лампу и подхватывает пистолет.

– И откуда мне было знать, что ты хранишь в доме оружие, – нервно усмехаясь, наблюдаю, как подходит к стене, где спрятан сейф.

– Это для безопасности. Моей.

– А что ещё там лежит? – Интересуюсь я.

– Важные для меня вещи. Я не готова тебе о них говорить, – закрывает сейф и возвращает картину на место.

– Хорошо. Тогда присядь, а я найду маникюрные ножницы, – указываю на постель и направляюсь в ванную комнату.

Закрываю дверь и прижимаюсь к ней спиной. Свет автоматически появляется над головой, окрашивая холодное пространство в ещё более насыщенный цвет. Господи, мне самому неприятно от того, кем я был. Казалось, что мог причинить ей вред. А она? Напугал её так сильно, что услышал крик. Не хочу так. Не могу позволить её сердцу судорожно сжиматься, как моему. Пусть будет мне плохо, но не ей. А эти тайны, которые хранит в своей душе, пусть пока будут похоронены. Для них не наступило время. Ещё не так крепки мы с ней, чтобы узнать о прошлом вместе. Но и этот момент настанет. Тогда я уже подготовлюсь изнутри к новой борьбе. А сейчас война будет за чувства. Мои и её.

Нахожу маникюрный набор в одном из шкафчиков, подхватываю на ходу шёлковый халат, висящий на крючке, и выхожу из ванной комнаты. Шай сидит на постели и смотрит в одну точку. Чёрт, какой же я ублюдок. Тихо подхожу к ней и снимаю разодранную блузку. Помогаю надеть халат и забираюсь позади неё, расставляя ноги. Притягиваю её ближе и целую в висок.

– Рейден, не нужно. Я должна сохранить это, – противится, но я уверенно достаю ножницы и беру её руку.

– Сохрани нас, а они будут мешать. Я с тобой. Почувствуй меня, Шай. Я здесь. И буду рядом, пока существуем мы за пределами того мира. Там ты можешь быть любой, а со мной бабочкой, которая вызывает во мне бурю эмоций. Всё будет хорошо, правда, я не силен в маникюре, но хотя бы большую часть мы отрежем, – сильнее беру её за руку. Чувствую, как сжимается вся. Дышит рвано, часто и обеспокоенно.

И именно этот ответ подталкивает сделать первый шаг. Ноготь падает ей на халат, и я беру его в руку. Затем ещё один и ещё.

– Всё хорошо, Шай, всё хорошо. Теперь ты сможешь хоть разодрать меня, когда мы будем заниматься сексом, – отчего-то последнее слово коробит. Хочется сказать любовью, но не рано ли? Любовь появляется не сразу, с годами, ведь именно так я понял, что любил Лорейн. Хотя я до сих пор неуверен.

Скатываясь с постели, собираю в руку всё обрезки и направляюсь в ванную. Сейчас должен быть максимально искренним, потому что она открыта. Эти секунды, которые провели в молчании, пока она доверилась мне снова, позволив лишить её средства защиты, по её мнению. Да, будет сложно. Очень. Но меня это не страшит. Наоборот, тянет с неземной скоростью обратно к ней, чтобы увидеть сидящую на постели и рассматривающую свои пальцы в тусклом свете лампы. Она прекрасна.

Присаживаюсь на корточки и беру её руки в свои.

– Я не думал, что напугаю тебя так сильно, – тихо произношу и подношу к губам прохладные пальцы. Поднимает голову, смотрит на меня таким тяжёлым и измученным взглядом, от которого всё внутри переворачивается.

– Я не думала, что испугаюсь. Тысячу раз проигрывала в голове что-то подобное, и всегда всё было под контролем. А в тот момент, уроки каратэ, самообладание, навыки, всё испарилось. Больше не было ничего. Контроль был потерян, и только с тобой такое происходит. Это коробит изнутри. Именно это не даёт сделать нечто иное. Из-за тебя, – слабо улыбается, а я покрываю поцелуями каждый пальчик. Не тороплю её, но отмечаю, что готовится. Ничего. Я рядом, пойму когда-нибудь причины её поведения.

Нечто странное распускается в груди, когда поднимаю взгляд на Шай, а она рассматривает меня.

– Что же ты за вид такой? – Шепчет, и её рука выскальзывает из моей. Подушечками пальцев прикасается к моей щеке, словно, действительно, боится обжечься. А я даже не дышу, пока она изучает меня, словно мотылька в банке. Мне же всё равно, пусть называет, как хочет, пусть даже буду насекомым, но сильным, чтобы защитить её от этого мира. Её.

– Не имею понятия, – отвечая, привстаю и приближаю к ней лицо.

– Ты хочешь остаться здесь сегодня? – Тихо спрашивает, а я улыбаюсь.

– Очень. Больше всего на свете, – честно произношу.

– И ты хочешь… заняться сексом? – Кривится на последнем слове, чем вызывает смех.

Выпрямляюсь и срываю с себя футболку.

– Больше всего на свете, но не сегодня. У нас впереди достаточно дней и ночей, чтобы я узнал всё о твоём теле, как и ты о моём. Но в эту ночь я хочу тебя иначе. Когда напоил тебя, ты отключилась, – замолкая, наблюдаю, как она встаёт и собирает по полу мою одежду и свою разорванную.

– И? – Приподнимает брови.

– Я просил тебя не засыпать. Не терять то, что было между нами. Если бы алкоголь не затуманил твой разум до темноты, то я бы давно понял, что моя жизнь изменилась окончательно.

– Она не изменилась. Ты изменился, и поэтому обстоятельства, фигуры, образы, видения, всё стирается и представляют иное, – сворачивает аккуратно покрывало и относит его на кресло.

– Сколько раз менялась ты? – Интересуюсь я, снимая джинсы и кеды.

– Два раза.

Чётко, словно ждала такого вопроса. Разворачивается и уходит в гардеробную, а я забираюсь в постель.

– И здесь тоже никто не ночевал? – Кричу, расплываясь в довольной улыбке.

– Нет. Здесь никто не ночевал, кроме Тины. Пару раз. В гостевой спальне, – выходит из комнаты в шёлковом пеньюаре.

– Это сложно, да? Тебе сложно привыкать ко мне? Ко всему, что сейчас происходит?

– Я не хочу привыкать. Есть такое свойство у событий, как «конец». Он не подчиняется ничему, и я бы не хотела его вновь пережить, – подходит к лампе и выключает свет.

Мне нечего ей ответить, потому что права. Привыкать к человеку опасно, особенно если он таит в себе много загадок. Но я давно открыл свою душу для Шай, и часть её потерялась в ней, спряталась, чтобы никогда не смог вырвать. Удивительно понимать, что ты, состоявший в длительных отношениях, сейчас чувствуешь свободное сердце. Ведь если ты любишь, то этот человек, которому отдана эта эмоция, навсегда занимает какое-то место. Но Лорейн больше нет. Словно никогда не было, и не будет. Страшно. Выходит, что никакой любви и не было. Я морочил голову себе и ей, потратив лучшие годы её жизни, пока не встретил иную женщину. Ту, которая взрывает каждое нервное окончание во мне. Ту, которая будоражит до потери пульса, и с которой нашёл себя. Чувствую себя подонком.

– И я обнимал тебя на этой постели, говорил с тобой, и мне было так хорошо, – подаю голос и поворачиваюсь к Шай.

– Ты болен, Рейден. Ты не только эмоциональный наркоман, ты ещё и зависим от отношений. Я не могу подарить тебе ни того, ни другого. Я не умею и учиться не хочу, потому что тогда не будет сил, чтобы бороться, когда придёт время, – поворачивается ко мне спиной. Пододвигаюсь к ней и кладу руку на её талию.

– Рейден…

– Терпи, бабочка, я не могу не дотрагиваться до тебя. Ты сейчас особо привлекательна, и я хочу утонуть в этом аромате. Разреши, – целую её в оголённое плечо.

– Тем более это для тебя впервые. И ты не представляешь, как много это для меня значит, – зарываюсь носом в её волосы и наслаждаюсь.

– Прекрати так говорить. Это…

– Приятно. Я буду говорить это, буду напоминать тебе постоянно, что я рядом и ты насколько нужна мне. А я нужен тебе, хоть ты и не признаёшь этого. Буду кричать иногда, буду спорить с тобой, пока ты не сделаешь так, как я хочу. Я буду жить, и ты будешь. Обещаю, Шай. И прости меня. Больше требовать у тебя ответов на это не буду. Только не отвергай то, что поможет нам обоим. Это будет самая лучшая ночь в моей жизни.

Ничего не отвечает, теперь моя правда укладывается в её запрограммированном разуме. Если бы она не хотела этого, то ни за что бы я не лежал здесь рядом с ней. Не умирал бы от нежности, которую она вызывает во мне. Это чувство странное, появившееся с этой бабочкой. Нет, раньше, конечно, я практиковал и ласку, и смех, и нежность, и чувства, но с ней они другие. Природа их окрасилась в незабываемые цвета, вытесняя из головы прошлое и ошибки. Страхи и препятствия.

Ночью можно верить во что угодно, и она дарит тебе любую фантазию. Главное, договориться с утром, чтобы не забирало, а продолжило и показало всё это в ярком свете, который будет каждый день гореть в моей груди.