Стук в дверь застаёт меня за макияжем, я делаю последний штрих, поправляю волосы и выхожу из ванной комнаты.

В спальне никого нет, поэтому направляюсь к двери и распахиваю её.

– Ты готова, – Ред осматривает мой наряд и поднимает голову, довольно сверкая зелёными глазами.

– А ты нет. Ты в футболке и в джинсах, – замечаю я.

– Было бы странно, если носил бы чулки и туфли, не находишь? – Изгибает брови, отчего я хмыкаю.

– Ред, я хочу поговорить с тобой о том, что вчера… – не успеваю договорить, как он притягивает к себе рукой за талию и впивается в губы. Целует долго и с наслаждением.

– Не сегодня, идёт? Сегодня мы ужинаем, – отрываясь от меня, нежно проводит по щеке, и я киваю.

Может быть, он не хочет, чтобы я отвергла свои слова? И поэтому старается быть вот таким милым. Хотя это ему не особо к лицу, ведь для меня он бомба замедленного действия, и не угадать, когда произойдёт взрыв. Возможно, именно моё признание так сковывает его, и он не знает, как вести себя, но при этом хочет знать – любовь он заслуживает. Да, скорее всего, так и есть. Он пока боится признаться, насколько ему понравились мои слова.

– Боже, ты… это всё для меня? – Изумлённо оглядываю обеденный зал, где больше нет чехлов, на длинном отполированном столе стоят свечи, создающие мягкое и интимное сияние. Где-то играет музыка, и мы одни.

– Нет, конечно, мне было скучно, – хмыкает Ред. Бросаю на него взгляд и чмокаю в щёку.

– Интересный способ избавиться от скуки, научи и меня потом, – смеюсь я.

– Обязательно. Начнём? – Подводит меня к одному из стульев, где сервированное место и галантно отодвигает стул, приглашая присесть.

– Очень вкусно пахнет, – замечаю я, разглядывая закуски на столе, и вдыхаю аромат мяса.

– Мёрл постаралась, по её словам, я начал превращаться в человека, – Ред достаёт из ведёрка, которое я сначала не заметила, бутылку.

– Не против выпить вина? Белое. Сухое, как ты любишь, – демонстрирует мне название.

– Нет, я не против, – улыбаясь, качаю головой.

– И не боишься, что будет потом плохо, зависимость вернётся? – Спрашивая, откупоривает бутылку.

– Знаешь, уже нет. Вряд ли там, за гранью моих воспоминаний есть что-то ещё более ужасное, чем муж, предпочитающий насилие и трансвеститов. Да и вряд ли ощущения мои изменятся после очередного всплеска боли. Нет, мне не страшно, а вот расслабиться очень бы хотелось.

– Расслабление нам обоим необходимо, – натягивает улыбку, и это ещё раз доказывает мне, что Ред «не в своей тарелке». Ему явно не хочется знать, что я испытываю более глубокие чувства, чем просто симпатия. Знаю, что сейчас не место и не время думать об этом. Но не могу выбросить из головы свою оплошность.

Ред предлагает мне бокал вина и наполняет свой. Ожидаю, когда он, расположившись напротив, приподнимет за ножку бокал, словно открывая этот вечер. Делаю глоток, но это вызывает тошноту и даже какую-то неприятную горечь в горле. Хотя сорт вина довольно хорош, он один из лучших, и раньше я предпочитала именно его. Возможно, нервы. Возможно, во мне ещё живёт страх, который навечно соединил мою судьбу с алкоголизмом. Все эти мысли заставляют отставить бокал и ожидать следующего разрешения.

– Не понравилось? – Ред замечает моё нежелание пить сейчас.

– Оно очень ароматное, и букет восхитительный, но я голодна, боюсь, что опьянею раньше времени, – улыбаясь, ухожу от темы.

– Тогда не буду заставлять леди ждать, – с этими словами поднимает купол с моей тарелки и слюнки собираются во рту. Ароматный стейк, овощи в соусе и запечённая картошка.

– Прости, но терпеть не хочу больше, – признаюсь я и беру в руки приборы. Боже, это так вкусно. Хотя я обедала с папой и Рейчел, но сейчас, действительно, желудок сводит, и не могу остановиться. Стараюсь не демонстрировать Реду, постоянно следящему за мной, насколько я жажду умереть от насыщения желудка, поэтому ем медленно.

– Дед любил этот зал, – произносит Ред, и я поднимаю голову, с наслаждением пережёвывая мясо.

– При любом удобном случае он устраивал семейные завтраки, обеды и ужины. Он был горд тем, что мы все собираемся здесь, и когда-нибудь это место должно было стать моим. Но сейчас им владеет Джо, Мэтью отказался от своей части наследства в пользу брата, а я здесь никто, – от его слов и воспоминаний, отрешённого взгляда, прочищаю горло и запиваю вином, ставшую уже не такой вкусной пищу.

– Но разве ты не можешь опровергнуть заключение о смерти или сделать что-то ещё, чтобы воскреснуть? – Спрашиваю его.

– Ты думаешь, меня волнует этот дом? Его постоянно нужно чинить, поддерживать антураж и приближать к современности. На это уходит много денег, по мне, так лишних, но Джо запрещает даже говорить о продаже земли. Он тоже надеется, как и ты, что я когда-нибудь вернусь в обычный мир, – усмехается, как будто я обвинила его в чём-то гадком, и теперь даже кривится, возвращаясь к ужину.

– Я не говорю о том, что ты должен вернуться к людям, только потому, что этого хочет твой брат. Я не против того, что тебя не существует. Но, Ред, придёт момент, и тебе будет необходимо воскреснуть. Вдруг что-то произойдёт, и оно вынудит тебя покинуть эти стены и показаться людям? Конечно, этого, может, и не случиться, но ты прячешься здесь, даже не желая найти способ быть реальным и живым. И я не осуждаю тебя, поверь, никак не хочу убедить в том, что ты должен подумать о своём воскрешении. Просто, надеюсь, у тебя будет причина, очень веская причина, чтобы жить по-настоящему, – отодвигаю тарелку и откладываю приборы. Вот и всё. Вся романтика и лёгкость исчезают. Я, а точнее, Ред начал ту тему, в которой у нас несхожие взгляды.

– Дед не хотел меня воскрешать, ведь я был замкнут, агрессивен, и он опасался за моё здоровье. Я много болел, и он говорил, что бессмысленно сообщать обо мне, ведь может быть, скоро меня не будет.

– Он не любил тебя? – Тихо спрашиваю его.

– Я думаю, он винил меня в смерти своего единственного сына.

– Но если бы не ты, то и Джо был бы мёртв. Он никогда бы не стал таким, как сейчас. Никогда бы не продолжил дело вашего деда, если бы ты был другим. Если бы ты оказался той ночью в доме, то вы бы погибли все, – возмущаюсь восприятию прошлого человека, который так легко перекинул вину на мальчика, истерзанного и получившего страшнейшие ожоги. Кощунственно.

– А почему произошёл пожар? Это кто-то…

– Нет, – перебивая меня, Ред поднимается и обновляет мой бокал с вином. – Отец много работал, у него было серьёзное дело, над которым он сидел ночами. В последнее время мама ругала его за невнимательность, и он курил. Он забыл потушить сигарету в гостиной, когда поднялся наверх. Я не знаю, почему он её не потушил, но она упала, и от одной искры родилось смертельное пламя. Джо не просыпался, потому что принял успокоительное, у него намечались какие-то дебаты или что-то в этом духе. Он был ботаном, поэтому не смог проснуться сразу. Да и что уж воспроизводить ту ночь, ничего не исправить. Тогда погибла моя надежда и будущее, – интонацией ставит точку.

И, наверное, если бы у нас было ещё время, то я бы точно не дала ему оставить этот вопрос подвешенным в воздухе. Но желание стереть с его лица горе, из глаз печаль и раскаяние, подталкивают допить второй бокал и найти другую тему для разговора.

– Будущее наступило, независимо от твоих желаний. Прошло восемнадцать лет, Ред, – не могу ничего сделать с собой, потому что хочу оставить после себя нечто большее, чем просто похожая страсть. Уверена, у него было достаточно женщин, а сколько будет. И у меня есть ночь, чтобы доказать ему – он должен быть прощён самим собой.

– Я их даже не заметил, сладкая моя. Я не понял, когда это случилось. И вот сейчас всё остановилось. Буквально всё, даже стрелки часов. Я не из тех, кто ужинает с кем-то, предпочитаю одиночество. К тому же использовать возможность побыть собой, чтобы разобраться с моими проблемами, глупо. Я не желаю. Мы когда-нибудь обсудим это, Санта. Но…

– Если ты скажешь мне, что завтра не будешь винить себя в прошлом, то я успокоюсь. И ты вынудил меня выпить вино, а оно уже разожгло желание разобраться, – перебивая его, поднимаюсь со стула.

– Даже если я солгу? – Откидывается на спинку и наблюдает, как я огибаю стол, пробегаясь пальцами по полированному дереву.

– Даже если солжёшь. Это не будет иметь значения, но мой разум воспримет это как победу и успокоится, – дохожу до него и жду, пока он встанет. Не знаю, что делать дальше. Не придумала.

– Я могу предложить для твоего разума нечто иное, – загадочно улыбается и подхватывает свой ещё полный бокал.

– Алкоголь, чтобы не мешала, – горько усмехаюсь, когда Ред поднимает мой подбородок, вынуждая смотреть в мягкую зелень глаз, в которой я так же сладко и чувственно тону, как его голос притупляет все острые углы.

– Чтобы стать единственным, кто покажет тебе – алкоголь не всегда означает боль, но и помогает воспринимать реальность ярче, а темноту ближе, – подносит бокал к моим губам и надавливает. Приоткрываю рот, не сводит взгляда с него, пока терпкий напиток проникает в и так бурлящую кровь.

– Я хочу, чтобы ты опьянела от меня. Так глубоко, насколько умеешь. Ведь мне вино не нужно, я уже такой изначально. От тебя. От того, как всё изменилось. И я хочу теперь открыться тебе полностью, потому что уверен, ты примешь мои фантазии и мою жизнь. Ты именно та, кого мне не хватало, – от его слов, практически признания в любви, но более изящными фразами, сердце радостно подпрыгивает. Бокал пустеет, и я облизываю губы. Алкоголь моментально опускается к ногам, делая их пружинистыми и слабыми, готовыми предать, чтобы дать мне возможность поскорее оказаться в руках Реда.

– Я уже приняла твою жизнь, – шепчу.

– И я восхищён твоей решительностью. Закрой глаза, сладкая моя. Сегодня я покажу тебе, что такое мой огонь, – не думая, исполняю его просьбу. Через пару секунд на мои глаза ложится прохладная повязка, и это отбрасывает меня в прошлое, где есть Джо и его признания.

– Нет… Ред, нет, – дёргаюсь в его руках, желая сорвать ткань.

– Тише, сладкая моя. Не бойся, Санта, – перехватывает мои руки и прижимает к груди, а меня спиной к себе.

– Но, я не хочу… не хочу ни Джо, ни Мэтью. Повязка означает несколько мужчин, нет, – испуганно произношу я.

– Брат слишком болтлив. Но заверяю тебя, не будет других мужчин. Я эгоистичен по отношению к тебе, хочу быть единственным, кто дотрагивается, – его губы проходят по моему уху, и он ласкает мочку, расслабляя страхи и вновь зажигая кровь.

– Буду только я, Санта. И я желаю тебя так, как умею, как мечтаю. Нет сил больше тянуть, времени мало, а я не отпущу. Ты моя. Моя сладкая. Моя нежная. Моя стервозная. Моя вспыльчивая. Моя Санта, – неожиданно подхватывает на руки. Издаю вздох и нахожу его шею. И это так романтично, Ред несёт меня на руках куда-то, а я слышу, как бьётся его сердце. Он торопится, боясь упустить возможность показать мне свою любовь. Теперь я уверена, что мои чувства взаимны. И я готова позволить ему делать всё, что он запланировал. Я его искра.

Ред опускает меня на ноги, и в нос ударяет аромат цветов. Он буквально заполняет каждую пустую и одинокую частичку моего тела, вызывая лёгкое головокружение. Или же алкоголь? Я не знаю, но улыбаюсь.

– Розы, вокруг нас множество лепестков роз, сладкая моя. Для тебя. Для этой ночи. Для важного шага. Нашего совместного шага, – шёпот Реда мешается со сладким привкусом в крови. Его руки медленно разминают плечи, пальцы находят замочек на платье и тянут вниз. Платье падает к моим ногам.

– Твоя кожа такая же нежная, ранимая. А душа, как бутон, крепкий и сильный. Я покорён, но не твоей красотой, а нашим сумасшествием, – помогает переступить через ткань, и его горячая ладонь то на талии, то уже лежит на затылке. Я не могу ничего видеть, и это больше возбуждает. В темноте я не одна, а рядом с ним и мне не страшно.

– И оно станет ярче, обещаю, – пробегается пальцами по моим плечам. Одновременно его губы встречаются с моими, и он тянет бретельки бюстгальтера вниз, обнажает грудь и опускается поцелуями ниже. Из горла вырывается довольный стон, когда обхватывает губами сосок и играет с ним, расстёгивая крючок, и отбрасывая ненужную вещь. Ведёт губами ниже и забирается языком в пупок, отчего вздрагиваю и хватаюсь за его волосы.

– Ты такая сладкая. Я пьянею, когда целую тебя, когда чувствую твой неповторимый вкус на своих губах. Чистая, горячая и готовая к тому, что я жажду тебе показать, – трусики исчезают. Он легко проходит поцелуями по лобку и оставляет мокрый мазок на верхушке клитора. Ноги подкашиваются, но не даёт упасть. Подхватывает на руки и через несколько секунд опускает на тёплые шёлковые простыни.

– Не бойся, Санта. Не противься тому, что просит твоё тело. Не позволяй разуму запрещать тебе узнать, каково это, когда получаешь ожоги, – вытягивает одну мою руку и что-то делает с ней. Как только отпускает, и я хочу вернуть её обратно, так не могу. Она привязана к кровати. Крепко. Это вызывает минутный страх, но Ред не даёт мне мыслить, целует шею, отвлекая меня от вопросов, и не замечаю, как уже и вторая привязана.

– Прекрасная. Идеальная. Моя сладкая девочка, – на губы ложатся его пальцы, и я не хочу сдерживать своих желаний. Раскрываю рот и втягиваю в себя их, двигаю головой, как самая дешёвая проститутка, я не могу остановиться. Что-то не так со мной, и не желаю разбираться в этом. Алкоголь обрёл власть над темнотой и даже не хочет подарить мне волю, подавляя её, не разрешая сопротивляться.

– Ты заводишь меня, но эта ночь будет долгой, – раскрываю губы, и его пальцы исчезают.

Я лежу, ожидая, когда он вернётся. Томление, осознание, что любовь наша существует, создаёт ореол бурлящей страсти вокруг меня.

Ред возвращается, и его губы тут же находят сосок. Выгибаясь, подставляю под его рот возбуждённую бусинку. Сейчас даже его движения другие. Более нежные, мягкие. Невесомые прикосновения. Раздвигает рукой мои ноги, продолжая изводить сознание. Его пальцы ложатся на клитор, круговыми движениями массирует его, слишком медленно. Очень медленно, и это превращает меня в сгусток не выплеснутого огня.

– Ред, – зову его слабым голосом.

– Да, Санта, я здесь. Только я, и ты моя, ты создана для нашего безумия, – целует мои губы и исчезает.

Я горю, позволяю ему ласкать моё тело до безумия в голове. Больше не понимаю, как его губы раздваиваются и терзают обе мои груди, а руки гладят бёдра, извивающиеся к нему навстречу. Я, не прекращая стону, не могу контролировать своё тело, оно больше не принадлежит мне, а мысли отключены. Кажется, что вокруг меня несколько губ и рук, их тысячи, и они дарят мне невозможное наслаждение.

– Я этого хотел так долго, сладкая моя. Так долго ждал, – едва могу различить шёпот Реда, как моё тело взрывается от оргазма. А он лишь вошёл в меня, но напряжение внизу живота, постоянные и нескончаемые ласки груди и соска, его фрикции, выводят меня на другой уровень.

Тяну на себя верёвки и позволяю себе кричать, двигаться и видеть только миллион искр перед закрытыми глазами. Я теряю счёт времени, во мне не остаётся сил, чтобы получать наслаждение. Снова и снова. Это как будто круг ада, в котором полыхает огонь, и кусает моё тело. Мою душу. Моё сердце. Я не имею возможности даже попросить передышки, язык не двигается, а поцелуи продолжают сыпаться, душат меня в своей любви.

Я не могу больше! Не могу!

Голос хрипит, и я слышу только шлепки, голос Реда, не разрешающий мне сдаться сейчас, сохранять разум и не умереть. Но, кажется, умираю, я не знаю, как часто можно получать оргазм, но один следует за другим. Его член сменяют губы, и так по новой, до бесконечности. Рук слишком много для меня одной, мне жарко, и я дышать не могу. Сила, с которой Ред подхватывает моё тело, и изгибает его, превращая меня в сумасшедшую. Он входит резкими и грубыми толчками, но моей извращённой натуре нравится, она просит ещё. А я молю внутри, чтобы всё закончилось, хотя тело против. Мне больно… в сердце так больно, оно работает на износ. Но ничего не прекращается, я уже безвольно отдаюсь рукам Реда, ласкающим мою грудь, мой живот, и начинается новый круг ада. Я терплю, пытаюсь совладать с собой, шепчу что-то, но не прекращаю получать удовольствия. Мокро, везде мокро, а аромат роз становится приторным, вызывая тошноту. Крик и стон смешиваются, и меня придавливает влажным мужским телом.

Я нахожусь в каком-то другом мире, губы не двигаются, тело болит. Сначала одна рука, а затем вторая падает, и их растирают, но я даже глаз открыть не могу.

– Умница. Ты станешь королевой в моей жизни. Самым ярким пламенем. Моя сладкая, моя сильная. Моя обожжённая Санта, – немного приоткрываю веки и мутно вижу улыбку Реда, а позади него всё горит.

И это свечение, страшное и пугающее, затягивает в себя. Оно проникает глубже в моё сердце, чтобы насильно испепелить его, и я не могу больше возродиться. Я теряю связующую нить с происходящим. Я умираю и на этот раз испытываю жуткую боль в груди. Хочется плакать, цепляться за сознание, но оно оставляет меня одну. И я падаю в темноту, где больше никого нет, где я остаюсь в полном изнеможении и с чувством потери чего-то очень важного для меня.