Как только за женщинами закрылась дверь, Друри обернулся к Бромвеллу:

— Поверь, мне действительно неловко, что мы так бесцеремонно вторглись, но Джульетта опасалась, как бы ты не наговорил мисс Спрингли лишнего, и совершенно меня не слушала. Когда она считает, что права, ее невозможно уговорить.

— Но это не мешает тебе любить ее, — заметил Бромвелл, прислонясь к своему рабочему столу.

— Ничего не могу с собой поделать! — усаживаясь у камина на стул, улыбнулся Друри. — И как мне кажется, я здесь не единственный влюбленный.

Не отвечая на это замечание, Бромвелл машинально водил пальцем по длинной царапине на поверхности стола, оставшейся с давних пор, когда он вырезал свисток, и нож соскользнул с деревяшки.

— Мисс Спрингли не знала, что ее отец жив. Она действительно была уверена, что он умер.

— И ты не сердишься на нее, потому что поверил ей, — сказал Друри.

— Ты тоже поверил бы, если бы видел ее в тот момент. — Бромвелл сложил на груди руки. — Она была совершенно потрясена, даже потеряла сознание, и можешь поверить мне на слово, что это был не притворный обморок. Уж я-то на них насмотрелся, — добавил он, имея в виду свою мать.

— Но к сожалению, ее реакция не зачеркивает тот факт, что ее отец — осужденный преступник и что она присвоила себе имя леди Элеоноры Спрингфорд.

— Но ты забываешь, что на нее действительно напали и удерживали против ее воли! — Бромвелл взял свой сюртук. — Стернпол совершил более серьезное преступление, чем она. А что касается присвоения чужого имени, то я тоже в этом участвовал, так что если обвинять ее, то и меня. Но от этого никому не было вреда. Об этом известно только моим родителям и вам с Джульеттой.

— Боюсь, все не так просто. Я правильно понял, что твой отец сейчас в Бате? Ты не думаешь, что он может там похвастаться тем, что у него гостит дочь герцога?

Бромвелл тяжело опустился на скамью:

— О боже! Это не приходило мне в голову!

— Не хочу огорчать тебя, Багги, но мы должны быть к этому готовы. Однако, поскольку мотивы, по которым вы с мисс Спрингли пошли на этот обман, не содержат преступного умысла, может быть, леди Элеонора не станет обращаться на вас в суд, тем более что в данный момент она находится в Италии.

— Но если она решит это сделать, мы можем рассчитывать на твою помощь?

— Разумеется.

— Спасибо.

— А что касается Стернпола, судя по тому, что нам о нем известно, думаю, его можно будет убедить отказаться от претензий к мисс Спрингли. Поэтому меня больше беспокоит не он, а ты сам. Ты по-прежнему не хочешь жениться на мисс Спрингли?

— Она должна быть свободна, ведь я могу не вернуться из экспедиции, — скрывая боль, признал Бромвелл. — Тебе ли объяснять, Друри, что иногда после крушения корабля его пассажиры долгое время считаются утонувшими или пропавшими без вести. Я не намерен подвергать ее такой судьбе.

— И потому ты решил перед тем, как уйти в море, разбить ей сердце — для её же блага?

— Если угодно, да, — сказал Бромвелл, направляясь к двери. — Нет смысла дальше обсуждать эту тему, Друри. Я не женюсь, и вопрос закрыт.

Тихо вздохнув, Друри встал и последовал за ним.

Испытывая крайнюю неловкость, Нелл шла к дому с незнакомой ей женщиной, с которой встретилась при таких неловких обстоятельствах.

— Вам посчастливилось, что вы сумели покорить сердце Багги, — заметила леди Друри. — Если бы я не была замужем за Друри, то наверняка воспылала бы к вам ревностью.

Нелл не очень хотелось столь откровенно обсуждать свои отношения с Бромвеллом.

— Признаться, когда я встретилась с ними впервые, Бромвелл понравился мне больше, чем Друри, — продолжала Джульетта.

Нелл стала прислушиваться более внимательно.

— Багги вел себя так учтиво и благородно, хотя я была всего-навсего белошвейкой, да к тому же француженкой. Это было достаточной причиной, чтобы я не понравилась Друри, не говоря уже о том, чтобы он меня полюбил — во всяком случае, мы оба так думали. Но в отличие от головы наши сердца ничего не желали знать.

Нелл отлично ее понимала. Если бы разум подчинил себе ее сердце, она давно уехала бы отсюда, тем более не осталась бы с Джастинианом наедине.

— Возможно, вы обратили внимание на руки моего мужа?

— Да, невольно.

— Во время войны он попал во Франции в плен и подвергался пыткам. Среди пытавших его был и мой брат.

— Ваш брат?! — невольно остановившись, недоверчиво переспросила Нелл.

— Oui, как мне ни больно в этом признаваться. После войны Друри нашел его и убил — отомстив не только за себя, но и за других военнопленных.

— И, несмотря на это, вы стали его женой?

— Потому что моя любовь оказалась сильнее ненависти. И потом, я понимала, что иначе он не мог поступить. Но одно время я была уверена, что мы никогда не сможем быть вместе, пока мы не осознали, что наша любовь способна преодолеть эти горькие воспоминания.

Нелл не совсем понимала, почему леди Друри так откровенна с нею, незнакомой ей женщиной, но спрашивать, конечно, не решилась.

— Вы удивляетесь, почему я вам все это рассказываю, — будто отвечая на невысказанный вопрос Нелл, говорила леди Друри, когда они уже подходили к террасе. — Дело в том, что я знаю, кто вы и что совершил ваш отец. Муж ничего от меня не скрывает. И я разговариваю с вами так откровенно, как если бы мы с вами были давними подругами, потому что желаю Багги счастья. Боюсь, вы можете подумать, что недостойны стать его женой из-за вашего положения и истории с вашим отцом.

Остановившись, леди Друри серьезно взглянула на Нелл:

— Но знайте, Багги не из тех, кто играет чувствами женщин, кто заводит с ними связи лишь ради удовлетворения своих желаний. Насколько я могу судить, он вас очень любит. И если он попросит вас стать его женой, а вы действительно его любите, советую вам принять его предложение.

Нелл тяжело было это слышать. Ведь ему предстоит новая экспедиция, что означало неминуемую разлуку с ним.

Она повернула к дому:

— Благодарю вас за совет, миледи. Я подумаю о нем, если он сделает мне предложение.

«И откажу ему ради него же».

Нелл стояла у окна своей спальни в Грэндшир-Холле в пеньюаре и ночной рубашке, в домашних туфлях, которые сама связала.

Рассеянно смотрела она на ясное черное небо, усеянное сверкающими звездами, не замечая красоты летней ночи. Перед ее мысленным взором стоял образ матери, какой она была во время их расставания, когда Нелл еще не знала, что больше никогда ее не увидит.

Догадывалась ли об этом мама? Тогда Нелл казалось, мама так горько плачет лишь потому, что будет по ней скучать. Ведь они могли увидеться только через несколько месяцев. Она вспомнила, что даже стыдилась слез матери, когда они подошли к воротам школы, и гордилась отцом, который шутил и смеялся.

Он всегда был веселым, добродушным и беспечным. Казалось, обязанность зарабатывать на жизнь вовсе не обременяла его, в то время как мать угнетали заботы по дому. Нелл думала, что просто у мамы более сдержанный и строгий характер. Ей и в голову не приходило, что мать не могла легкомысленно относиться к житейским проблемам именно потому, что отец о них не задумывался.

Ему ли принадлежала мысль улучшить их жизнь с помощью обмана — решение, которое стоило матери жизни, ему — свободы, а их дочери, — запятнанной репутации?

Если бы она могла оказаться с ним рядом, расспросить его обо всем или просто снова его увидеть!

Что стало бы, если бы мама осталась жива? Может быть, ее признали бы невиновной. И тогда Нелл не пришлось бы устраиваться на место компаньонки леди Стернпол, из-за чего и произошли все ее неприятности.

Однако, рассуждала Нелл, машинально глядя, как на небе поднимается полная луна, освещая призрачным светом лес за пределами парка, если бы она не оказалась в услужении у леди Стернпол, если бы на нее не напал ее муж, вынудив ее сбежать, она никогда не встретилась бы с Джастинианом.

Это был единственный светлый момент в ее жизни за последние полгода, хотя на смену недавнему всплеску невероятного счастья придет такое же глубокое горе, когда им придется расстаться.

Но, слава богу, это случится не сейчас, не завтра.

Она опустила взгляд на сад. Террасу скрывал густой мрак, вокруг царила торжественная тишина, нарушаемая лишь случайным криком совы.

Она решила пойти к Джастиниану. Если он решит, что это слишком рискованно и вызовет сплетни среди слуг, она уйдет, но если…

Глаза ее уже привыкли к темноте, поэтому ей не нужно было свечи, когда она открыла дверь и выглянула в коридор. Ступая осторожно, чтобы не скрипели половицы, она пробежала к его комнате и медленно отворила дверь.

Она впервые увидела спальню Джастиниана. Это было огромное помещение, как и подобает наследнику знатной и богатой семьи, с широкой и высокой кроватью, с приставленной к ней маленькой лесенкой. Занавеси вокруг кровати были раздвинуты, как и шторы на высоких и узких окнах. Из них открывался вид на длинную изогнутую подъездную аллею. Она на цыпочках двинулась к кровати. Джастиниан спал, лежа на спине, вытянувшись поперек кровати, прикрытый одеялом лишь по пояс. Одна его рука покоилась на груди, другая была отброшена в сторону.

Подойдя ближе, она обратила внимание на спартанскую обстановку спальни. Кровать с лампой на ночном столике, слева от входа гардероб. За ширмой прячется письменный стол с двумя тумбами, на нем бумаги, чернильница, перья, у стола стул в стиле чиппендейл, чуть дальше простой умывальник и туалетный столик. На поверхности столика только кисточка для бритья и бритвенные принадлежности.

Поднявшись на три ступеньки, она посмотрела на спящего.

Каким юным казался во сне Джастиниан с этой упавшей на лоб прядью волос! Если мать всегда думала о нем как о маленьком мальчике, то неудивительно, что она так боится отпустить его в неведомые дальние страны.

И все же он уже не был невинным и наивным юношей. Нет, этот сильный и зрелый мужчина дал ей познать наслаждение от интимных ласк.

И ее неудержимо влекло желание большего.

Развязав пояс пеньюара, она шагнула ближе.

Он пошевелился, и она замерла на месте. Он вздохнул, что-то пробормотал и повернулся к ней спиной, потянув за собой одеяло и обнажив спину.

Она увидела у него на спине три тонкие черные линии не совсем ровных концентрических окружностей. Одеяло скрывало большую часть рисунка, однако она поняла, что это татуировка, изображающая сеть паука.

Ей следовало бы догадаться.

Далеко ли тянется этот рисунок? Может, там изображен и паук?

Обойдя кровать с другой стороны, она скинула пеньюар и положила его в изножье кровати. Подобрав подол ночной рубашки, она забралась на высокую кровать, которая так сильно прогнулась, что он мог проснуться.

Но он продолжал спать, поэтому она осторожно стянула с него одеяло, пока не обнажила всю татуировку. Действительно, это была паутина с маленьким черным пауком в центре.

Она коснулась кончиком пальца, чтобы провести по рисунку, но он мгновенно перевернулся, подмял ее под себя, вытянув вверх ее руки и сдавив ей кисти, словно тисками. Это произошло так быстро, что она не успела перевести дух.

— Нелл?! — выдохнул он, удивленно глядя на нее.

Он сразу отпустил ее руки, но сам оставался в прежней позе.

— Что вам… — Он осекся, увидев, что на ней одна ночная сорочка, затем заговорил намеренно спокойно: — Прошу прощения за непроизвольную реакцию. После путешествия и ситуаций, в которых мне приходилось оказываться, я сплю очень чутко. Должно быть, вы были крайне осторожны.

Взгляд его медленно, ласкающе прошел по всему ее телу и загорелся страстью, отчего у нее бурно забилось сердце.

— Вы в таком виде… Что-то случилось? Уж не пожар ли? — Он провел пальцем вдоль выреза ее рубашки. — А может, воры или браконьеры?

— Нет, ничего такого… Просто мне хотелось посмотреть на вашу татуировку, — пошутила она.

— А! И вам это удалось?

— Да, и будь я членом «Уайтс», я бы выиграла пари.

Он тихо засмеялся и поцеловал ее в кончик носа.

— Это пари не суждено выиграть никому, потому что для этого мне пришлось бы обнажить некую часть своего тела. А я никогда на это не соглашусь.

Она положила руку ему на поясницу.

— Может, лучше было бы нанести ее на руку или на грудь, как это делают моряки?

— Я смог остановить их только этим. Татуировка именно на этом участке тела считается у таитян символом доблести взрослого мужчины.

— Это было тяжело?

— Не так тяжело, как было сидеть далеко от вас за ужином, — сказал он и провел губами по ее щеке. — И чуть труднее, чем потом поддерживать светский разговор, когда на самом деле мне хотелось делать вот это… — Он поцеловал ее в губы. — И еще это. — Он поцеловал ее шею. — А потом это…

Губы его скользнули к ее груди, пока она торопливо развязывала ленточку у горловины сорочки.

— Должен вам напомнить, что ваше присутствие крайне неприлично и вызовет скандал, если нас застанут на «месте преступления». Однако я слишком рад и доволен, чтобы протестовать.

— Прекрасно, — прошептала она, проведя пальцами по темным завиткам волос между его сосками и чуть ниже, чувствуя его нарастающее возбуждение.

Поцелуй их стал еще более страстным и нетерпеливым. Он ласкал ее тело под тонкой сорочкой, скользя горячей ладонью по стройным гладким бедрам, исподволь подбираясь к самому потаенному местечку…

Она притянула его к себе, чувствуя его нерешительность, думая, что он остановится…

Что бы ни случилось, она жаждала испытать всю глубину его близости, не могла и не хотела ждать. Это должно было совершиться сейчас, немедленно!

Взявшись за ворот сорочки, она собственными руками разорвала истончившуюся ткань, и лежала под ним обнаженная, полная страстного ожидания.