Рианон не знала, куда отвести взгляд. Разумеется, подальше от темных вопрошающих глаз Брайса Фрешета, его сердитых чувственных губ и потной груди. Она уставилась на его грязные башмаки.
– Да, миледи? – Голос его прозвучал почти так же дерзко, как и у стражника.
– Это вы приказали не выпускать меня из Эннед-Бейча?
Фрешет бросил мечи на землю рядом со своей кожаной туникой и пошел к ней навстречу.
Она подняла голову и постаралась прямо смотреть на него, хотя он был полуголый.
– Это приказ лорда Синвелина, миледи. Он тревожится о вашей безопасности за пределами крепостных стен. Так, Мадок?
Валлиец ничего не ответил.
– Он вас не понимает, – напомнила Брайсу Рианон и, отстранив копье Мадока, направилась к Фрешету.
– Вы так думаете, миледи, – ответил он и, понизив голос, добавил: – Но я выяснил, что он ловко притворяется.
Мадок злобно посмотрел на Брайса.
– Я отвечу за безопасность миледи, – сказал Брайс, обращаясь к Мадоку.
Мадок что-то буркнул, а Рианон с Брайсом подошли к остальным солдатам, которые с любопытством на них смотрели.
– Они, к сожалению, ни слова не знают по-французски.
– Тем не менее вам удалось их рассмешить, – заметила она.
– Когда два человека хотят показать друг другу, как надо обороняться, и при этом оба клинка одновременно ломаются, солдаты находят это забавным.
Рианон и не подозревала, что такой грозный воин, как Брайс Фрешет, обладает способностью посмеяться над неудачей. Но она тут же вспомнила, что с ним следует держать ухо востро.
– Я не понимаю, почему мне нельзя выйти из замка, если другим это можно.
Смешинка исчезла из его глаз, и выражение лица вновь сделалось отчужденным.
– Пока вы находитесь в поле моего зрения, миледи, – решительно заявил он, – полагаю, что его светлость не станет возражать. – Он наморщил лоб. – А где он сам, миледи? Это у него вам следует спрашивать разрешения.
– Мне оно не нужно.
– Но от его общества вы ведь не отказываетесь.
– Я не… – Она замолкла: этому человеку не надо знать о ее чувствах. – Я здесь не узница, – сказала она.
– Разумеется, нет, миледи. Вы – желанная гостья.
Ей не понравился его насмешливый тон.
– В таком случае ко мне следует относиться с уважением. – Она посмотрела на его голую потную грудь.
Он покраснел, но тунику надевать не стал.
– Я занимаюсь с солдатами, а при этом лишняя одежда мешает.
Теперь покраснела Рианон. Она пошла по грязной дорожке к группе людей. Те, кто лежал на земле, поднялись на ноги и поклонились.
– Вот-вот пойдет дождь, миледи! – Брайс догнал ее. – Не лучше ли вам вернуться в зал к лорду Синвелину?
– Он спит.
– А! – многозначительно произнес Брайс. Она окинула его сердитым взглядом.
– Что вы хотите этим оказать?
– Я, миледи? Абсолютно ничего, – ответил он.
– Вы наглый, неотесанный нормандец! В ответ он с улыбкой поклонился, а Рианон уселась на пенек.
– Пожалуй, я останусь и полюбуюсь на это чудо – как вы управляетесь с людьми, которые вас не понимают.
Он пожал плечами и отвернулся. Худой, темноволосый Эрмин подошел к ним. Вид у него был взволнованный, и Рианон не могла понять отчего: он пугливо посматривал то на командира-нормандца, то на приближающуюся грозу. Наконец Рианон сообразила, что этот человек выступает как переводчик. Давалось это ему с трудом. Когда Брайс кончал говорить, тот долго молчал, подыскивая нужное слово. Люди слушали, но без особого интереса, а Брайс начинал раздражаться.
Рианон слезла с пенька и подошла к Брайсу.
– Они вовсе не глупы, – прервала она его разъяснения о том, что не следует слишком напряженно держать оружие, чтобы не вывихнуть кисть.
– Они невнимательны к тому, что я говорю, – пожаловался нормандец.
– Просто обычно они не сражаются мечами и считают, что ваши разглагольствования их не касаются, – объяснила Рианон.
– Разглагольствования?
– Ну урок или речь. Сколько человек здесь вооружены мечами?
– Пятеро. Остальные, я думаю, забыли их захватить.
– Забыли? Вы ведь видели, в каком состоянии оружие даже у тех, кто его принес: клинки проржавели и сломались.
Брайс прищурился. Хоть бы она перестала говорить и смотреть на него своими яркими зелеными глазами, да и не стояла бы так близко. Одного взгляда ее прекрасных, внимательных глаз было достаточно, чтобы рухнули преграды в его душе, которые он возвел против ее чар. Она была просто опасна для него.
– Они нарочно не следят за оружием, чтобы оно заржавело? – сердито спросил он.
– Нет, что вы, сэр! Не нарочно! – в ужасе крикнул Эрмин.
– Мне следовало объяснить получше. Они не обращают внимания на мечи, так как предпочитают луки.
– Луки? Рианон кивнула.
– В ближнем бою они используют и мечи и копья. Вы когда-нибудь видели уэльский лук?
– Я однажды наблюдал, как лучник пробил стрелой доску в четыре дюйма толщиной.
– А из чего была сделана стрела?
– Кажется, из вяза. Скверное оружие: негибкое, слишком длинное и громоздкое.
– И при этом пробивает четырехдюймовую доску, – с улыбкой парировала Рианон.
Эрмин сказал что-то солдатам, и они оживились.
– Им больше нравятся луки? – спросил Брайс Эрмина.
– Да, сэр.
– Очень хорошо. Завтра пусть приносят свои луки и стрелы, а я посмотрю, такое ли это расчудесное оружие, как утверждает миледи.
Эрмин кивнул и снова посмотрел на небо, словно там происходило что-то более важное, чем распоряжения Брайса.
– В чем дело? Уже начинается гроза?
– Нет, сэр… это…
Эрмин умоляюще посмотрел на Рианон и разразился потоком валлийских слов.
Она ласково ему улыбнулась, затем с той же улыбкой повернулась к Брайсу.
– Его жена рожает, и он хочет быть с ней рядом. Он говорит, что в прошлый раз их ребенок умер, и жена тоже чуть не умерла. Он покорнейше просит отпустить его домой. Он вернется, как только ребенок родится.
– Конечно, пусть едет.
Да если бы леди Рианон вот с такой же улыбкой попросила Брайса спрыгнуть с зубчатых стен крепости, он сделал бы это, не задумываясь. Рианон продолжала улыбаться, и в ее глазах светилось одобрение.
Брайс от волнения откашлялся и, повернувшись к Эрмину, сказал хриплым голосом:
– Сейчас мы закончим, иначе вымокнем под дождем. Эрмин, возьми на конюшне лошадь. Вернешься тогда, когда все разрешится благополучно.
Эрмин закивал головой и заулыбался.
– Спасибо, сэр! – И кинулся бегом к караульной, продолжая кричать через плечо: – Спасибо! Спасибо!
Неожиданный грохот грома испугал всех.
– Пойдемте в замок, – сказал Брайс и нагнулся за своей туникой. Когда он выпрямился, то увидел, что леди Рианон уже возле караульной.
Ну и к лучшему, подумал он. Ему надо приучить себя жить без нее, а она пусть возвращается к лорду Синвелину – самому удачливому из мужчин.
Рианон остановилась как вкопанная – перед ней появился лорд Синвелин, закутанный в черный плащ. Он был похож на черную ворону.
– Милорд, – воскликнула она, – вы проснулись!
– Да, – с поклоном ответил он. – И вообразите мое удивление, когда я увидел, что моя очаровательная птичка улетела. Я очень забеспокоился, дорогая.
– Мне надоело так долго сидеть в доме, – сказала она. – Этот солдат заявил, что я не могу выходить из Эннед-Бейча. – И Рианон выразительно посмотрела на невозмутимого Мадока.
Синвелин махнул рукой.
– Ради вашей же безопасности, миледи. Я ведь обещал вашему заботливому отцу, что, пока вы на моем попечении, с вами ничего не случится. В лесах могут скрываться разбойники. – Он сочувственно улыбнулся ей и протянул руку. – В Каер-Коч все будет по-другому. Там прекрасные сады, но если вы пожелаете что-либо в них изменить, я препятствовать не буду. А теперь пойдемте в дом, пока не разразился дождь.
– Да, – согласилась она, хотя ей безумно хотелось убежать из Эннед-Бейча в любую погоду.
– Фрешет! – позвал Синвелин. Нормандец приблизился и вежливо поклонился. – Это Эрмин бежал на конюшню, словно на пожар?
– Да, милорд, – спокойно ответил Брайс. – Ему необходимо уехать домой – у него жена рожает.
– Тогда зачем он несся на конюшню?
– Я разрешил ему взять лошадь.
– Я что-то не припоминаю, чтобы вы меня об этом спрашивали.
– Прошу прощения, милорд. Я не предполагал, что для этого требуется ваше разрешение, поскольку гарнизоном командую я.
Рианон смотрела то на одного, то на другого. Она видела, что Брайс крайне недоволен, но сдерживается. А лорд Синвелин хотя и улыбается, но смотрит недобро. Брайс, несмотря на отсутствие титула, следовал правилу «положение обязывает», которое не мешало бы перенять и самому Синвелину.
Рианон теперь была совершенно уверена, что с Улой плохо обошелся кто угодно, только не Брайс Фрешет.
Новый раскат грома потряс воздух.
– Если позволите, я прикрою вас своим плащом, миледи. – С ласковой улыбкой Синвелин распахнул плащ, ожидая, что она юркнет ему под крылышко. Рианон эта мысль была настолько неприятна, что она приподняла юбки и кинулась через двор к башне.
– Что для валлийца дождь, милорд! – весело крикнула она.
С каменным лицом Синвелин посмотрел ей вслед, затем повернулся к Мадоку.
– Что ты видел?
Тот пожал массивными плечами.
– Они разговаривали, потом она смотрела на солдат, потом они опять разговаривали.
Вдруг Синвелин откинул Мадока к стене и прижал рукой его шею.
– Дурак! Как они разговаривали?
Покрасневший Мадок, брызгая слюной, прошипел:
– Говорили… и все. Я ничего… подозрительного не увидел, милорд!
– Клянешься жизнью?
– Клянусь! Если бы что не так, я бы сразу пришел к вам.
Синвелин успокоился и отпустил Мадока.
– Смотри, чтобы она больше не выходила за ворота. А если снова подойдет к Фрешету, скажешь мне.
– Неужели вы думаете?.. – Мадок с удивлением воззрился на своего хозяина.
– Нет, не она, а Фрешет может помешать.
– Так убейте его, – деловым тоном предложил Мадок.
– Ну и умник ты, Мадок. Ты что, забыл? Сестра Фрешета замужем за бароном Дегером. С таким наемником и такой женой я получу в союзники двух самых известных воинов Англии. Если же Фрешет проявит строптивость, то я найду возможность устранить его, и никто ничего не узнает – репутация сыграет против него.
Рианон вбежала в спальню и закрыла за собой дверь.
– Миледи?
Рианон обернулась – она не заметила Улу, которая, очевидно, прибирала в комнате, так как брошенные Рианон вещи были разложены, а постель застлана.
– Вы промокли, миледи, – сказала служанка.
– Я смотрела, как солдаты упражняются, и в это время начался дождь. – Рианон чихнула. – Надену-ка я голубое платье – оно потеплее.
Пока служанка развязывала шнуровку на платье Рианон, та решилась ее спросить:
– Скажи, что ты думаешь о лорде Синвелине?
Ула подошла к сундуку и вынула ярко-голубое шерстяное платье, теплое и уютное.
– Я о нем не думаю, – ответила она. – Не мое дело о нем думать.
Голос у нее дрогнул, и руки тоже. Рианон стала снимать влажное платье и продолжила свои расспросы:
– Его считают хорошим господином? Ула ничего не ответила, а молча взяла мокрую одежду и положила ее на стул.
Рианон, стоя в одной рубашке, рассматривала лицо Улы, на котором отразились гнев, ужас и презрение.
– Ты его боишься?
– Кого, миледи?
– Лорда Синвелина? Он тебя обижал?
– Нет, миледи, – поколебавшись, ответила Ула, но руки у нее дрожали.
Рианон поняла, что правдивого ответа ей не добиться, но ей и так уже все было ясно.
Служанка приподняла голубое платье, и Рианон продела руки в рукава.
– А Фрешет? – приглушенным голосом, поскольку просовывала голову в вырез, спросила она. – Он – хороший?
Ула молча натягивала на нее платье, но вдруг, не натянув донизу, отпустила.
– Ула! – Она удивленно посмотрела через плечо – на пороге спальни стоял улыбающийся Синвелин.
– Милорд! – выдохнула Рианон. Поняв, что они одни, Рианон отошла в глубь комнаты, натягивая на плечи незашнурованное платье. – Где Ула?
– Я ее отослал, – небрежно ответил он.
– Пожалуйста, уйдите! – потребовала девушка. – Я еще не оделась, как следует.
– Позвольте мне вам помочь. – Он медленно приблизился к ней.
– Вам, милорд? Нет, благодарю, я сама справлюсь.
– Позвольте же мне, миледи, – возбужденным шепотом произнес он, не сводя с нее глаз.
– Да нет же, я…
– Не нужно стесняться. – Синвелин взял ее за плечо и повернул к себе спиной. Она почувствовала, как он затягивает шнуровку у нее на платье.
Ошеломленная Рианон замерла на месте.
– Вот и все, – сказал он. – Я только хотел помочь.
– Итак, вы мне помогли и теперь можете удалиться.
Он изобразил на лице печаль.
– Миледи, почему вы так суровы со мной сегодня? Что я такого сделал или сказал? Может быть, я вас чем-то обидел?
– Вы вошли ко мне в комнату, когда я не была одета, и удивляетесь тому, что я возмущена?
– Мне показалось, вам хочется, чтобы я последовал за вами.
– Вы обладаете удивительным качеством, милорд, неправильно меня понимать.
– Вероятно, это оттого, что вы не похожи ни на одну из женщин, – сказал он. – Вы – самая красивая, самая грациозная и самая… желанная.
Рианон вновь ощутила себя в ловушке.
– Милорд, нам… не следует оставаться наедине, – запинаясь, пробормотала она.
– А когда же, как не наедине, моя возлюбленная Рианон, я могу сказать, как я вас люблю и как вы мне нужны?
Она растерянно отодвинулась от него.
– Вам следовало ухаживать за мной общепринятым способом, а не держать меня здесь узницей.
Он удивленно посмотрел на нее.
– Почему вы так решили, миледи?
– Вы не позволяете мне выйти за ворота, и мне кажется, что ваши люди следят за мной.
Синвелин изобразил на лице скорбь.
– Вы обижаете меня, миледи! Вы вовсе не узница, и никто за вами не следит.
– Милорд, я настаиваю, чтобы меня немедленно отвезли к отцу.
– В такую погоду? Вы шутите.
– Уверяю вас, лорд Синвелин, я говорю совершенно серьезно.
– Вам так хочется меня покинуть? И Фрешета тоже?
– Какое отношение ко мне имеет Фрешет? – покраснев, спросила она.
– Вот это-то мне и интересно. – Синвелин подошел к столу и стал разглядывать туалетные принадлежности. – Мне казалось, что он вам не нравится, что вы считаете его безнравственным. Что произошло? Почему вы изменили свое мнение? Вы снизошли даже до беседы с ним.
– Ничего не произошло, – ответила она, зная, что говорит неправду. – Я просто рассказала ему об уэльских луках.
– И все?
– Да, милорд, все. Вы станете указывать мне, с кем разговаривать и что говорить?
– Я бы не хотел, чтобы вы разговаривали с ним. Он неподходящий для вас собеседник.
– Но вы ведь взяли его на службу и назначили командиром гарнизона, – заметила она.
– Для этого он вполне подходит. И больше ни для чего. Пожалуйста, миледи, не сердитесь на меня. Я просто ревную, – добавил он с видом мальчугана, которого застали за кражей яблок в саду.
– Ревнуете?!
– Да, ревную к любому взглянувшему на вас мужчине, – объяснил он. – Я даже к Уле ревную, поэтому и отослал ее прочь. Я завидую любому, на кого распространяется ваше внимание.
Рианон не сомневалась в его искренности. Но у нее было неприятное ощущение, что это ревность собственника, а не влюбленного.
Он подошел к ней и с мольбой протянул руки.
– Рианон, вы знаете, что я вас люблю. Я все сделаю, чтобы мы были вместе. Превратите меня в счастливейшего человека на земле, согласитесь стать моей женой.
– Милорд, – ласково, но твердо ответила она, – я не могу этого сделать. Пожалуйста, не просите меня об этом! Позвольте мне вернуться к отцу.
– Почему вы все усложняете, дорогая Рианон? – В его глазах промелькнуло раздражение, не вязавшееся с мольбой, звучавшей в словах.
– Никаких сложностей, – ответила она – Все очень просто – отвезите меня к отцу.
Он отвел взгляд.
– Вижу, умолять вас бесполезно, – тихо произнес он, и когда поднял на нее глаза, она увидела в них искреннее разочарование. – Я сделаю то, что должен сделать.
Он взял плащ и вышел, а Рианон со вздохом опустилась на кровать.