Уверенно двигаясь по туннелю под Солёным утёсом, Рик на секунду обернулся, желая взглянуть на своих спутников, следовавших за ним. Рыжеволосый мальчик держал высоко над головой зонт поджигателей, и голубое пламя, которым он выстреливал время от времени, окрашивало синим цветом лицо Джулии.

За девочкой шёл мрачный барон Войнич, за ним растерянные братья Ножницы и взволнованный Томмазо.

Решено было начать с моста, украшенного скульптурами животных, и торжественно завершить путешествие в гроте, где стоит «Метис».

И вдруг, когда прошли уже половину пути, Рик неожиданно услышал невероятный, неповторимый звук. Так скрипела Дверь времени на вилле «Арго», когда её открывали.

Но этого не могло быть: та дверь всё время заперта. Заперта до тех пор, пока не вернутся путешественники, которые в неё вошли.

Рик подумал, что ему померещилось.

«Невозможно второй раз открыть Дверь времени!»

Невозможно.

Разве только Первым ключом…

Ноги Рика обдал холодный ветерок, и мальчик замедлил шаги, двигаясь по туннелю ещё осторожнее. И вдруг услышал другой звук, непохожий на первый, но такой же необъяснимый: чьи-то шаги.

Чужие шаги — не его собственные и не его спутников.

Они доносились откуда-то сверху.

Кто-то следовал за ними.

Рик снова обернулся и взглянул на Джулию. На её красивом лице отражались те же чувства, какие испытывал он сам: смятение и ужас. Все остальные тоже слышали шаги, но никто не произнёс ни звука, как будто тишина оказалась их единственной защитой.

Подняв зонт, Рик двинулся дальше. Наконец после очередного поворота они вышли к большому мосту со скульптурами над глубокой пропастью.

— Вот и разделяющая черта, — объяснил он Маляриусу Войничу, с тревогой вглядываясь в туннель, из которого они только что вышли.

Войнич прошёл на мост. При свете голубого пламени огромные фигуры животных, украшавших этот подземный мост, тех самых, что изображены на головках ключей от Дверей времени, выглядели необычайно грозно.

— Удивительно талантливая работа, — сказал главарь поджигателей, внимательно рассматривая скульптуры.

— Мост построил один из предков семьи Мур, — заметила Джулия, — чтобы соединить берега этой пропасти.

— Она огибает под землёй всю Килморскую бухту! — с невольным волнением сообщил Томмазо.

Войнич кивнул, давая понять, что этого объяснения ему достаточно, и поинтересовался:

— А что на дне этой пропасти?

— Золотой лабиринт! — в один голос произнесли братья Ножницы.

— Отлично, — проговорил главарь поджигателей. — Пока что я увидел глубокую пещеру, отличный мост над страшной пропастью, одиннадцать прекрасных скульптур. Но где же тут… хоть что-то необыкновенное, волшебное, невероятное?

И ещё немного прошёл по мосту.

— Да прямо перед вами! — дружно ответили братья Ножницы и указали на аэростат Питера Дедалуса, на котором они поднялись сюда из глубин Лабиринта. Аэростат висел над серединой моста, и держался на длинной верёвке, привязанной к основанию одной из скульптур.

Все прошли на мост, как вдруг во мраке пещеры неожиданно грозно прозвучал глухой возглас:

— НИ С МЕСТА!

И в тот же момент из туннеля появилась грузная фигура доктора Боуэна.

— Невероятно… — прошептал Рик, узнав его.

Но это действительно был доктор Боуэн. Он стоял в нескольких шагах от них, угрожая пистолетом и глядя на всех безумными глазами.

— НИ С МЕСТА! — снова приказал он и прошёл на мост. — ПЕРВОГО, КТО ШЕВЕЛЬНЁТСЯ, УБЬЮ!

Никто не шевельнулся. И доктор подошёл ближе.

— Вы очень разочаровали меня, Войнич! — зло заговорил он, остановившись возле барона, как раз под аэростатом Дедалуса, даже не заметив его. Все с испугом смотрели на доктора, не понимая причины его раздражения.

Войнич промолчал, только заложил руки за спину, приняв свою любимую позу.

— Я думал, мы единомышленники! — продолжал доктор Боуэн, брызгая слюной. — Я думал, поджигатели ставят своей целью уничтожать подобные вымыслы!

— Вы считаете всё происходящее вымыслом, доктор Боуэн? — совершенно спокойно спросил Войнич.

— Ну конечно! Посмотрите на этих ребят! — ответил доктор, указывая на Рика, Джулию и Томмазо. — Посмотрите! А знаете, сколько им лет?

— Честно говоря, меня это не интересует, доктор Боуэн. Лучше перейдите к главному. Вы что-то говорили о вымысле.

— Вас не устраивает моя терминология? В таком случае использую вашу, если вам так больше нравится. Вся эта нелепость… эти пещеры!.. — Он широким жестом обвёл подземелье. — Всё это началось, когда я… когда нам было примерно столько же лет, сколько сейчас этим ребятам. Тогда, в то Удивительное лето… Это Улисс придумал такое название, естественно! Он приехал сюда в самом конце учебного года и пристроился к нам, когда мы фотографировались всем классом с учительницей Стеллой! Будто бы он тоже из нашего класса! Но ведь он не учился с нами! Он приехал из Лондона. И это он во всём виноват! Только он!

— А что, из-за него фотография получилась неудачной? — с иронией поинтересовался Войнич.

— НЕТ! Но это он виноват в том, что в тот год ребята начали собираться в парке. И задумали обследовать пещеры! Все пещеры! Под Килморской бухтой великое множество вот таких пропастей и расщелин. А вы знаете, что там, в этих пещерах, господин Войнич?

— Нет, но подозреваю, что вы мне об этом расскажете, — невозмутимо ответил Войнич.

— Там… Там уйма бедствий! Вот почему существуют ключи. Чтобы держать запертыми двери, через которые можно проникнуть туда! Но Улисс и его так называемые друзья слишком много о себе мнили, чтобы останавливаться перед закрытыми дверями! Они хотели… все их распахнуть. И видите, к чему это привело? Так кто, по-вашему, затеял все эти путешествия? Великий УЛИСС МУР. С самого начала! С того самого Удивительного лета!

— Неправда! — не выдержав, гневно воскликнула Джулия. — Вы говорите так только потому, что не входили в эту компанию.

Доктор Боуэн разозлился ещё больше:

— Да, это так! Я не входил в эту компанию. И только потому, что ваш великолепный Улисс Мур не считал меня достойным их славных изысканий! И знаете, что ещё скажу я вам? Что никогда не устану благодарить его за эту «милость», потому что теперь могу сказать, что моя совесть чиста, а не такая же грязная, старая тряпка, как ваша!

— Неправда! — возразил Томмазо, который хорошо помнил, что читал в книгах. — Это ваши родители не пускали вас к ребятам, не позволяли уходить из дому. И вы просто завидовали и завидуете им, потому что у вас не было с ними ничего общего, а ведь так хотелось!

— Мне жаль огорчать тебя, мальчик, — проговорил доктор Боуэн, берясь за ключ, висящий у него на шее, — но у меня с ними было гораздо больше общего, чем ты можешь себе представить.

— У вас… Первый ключ! — вскричал Рик, не веря своим глазам.

— Быть этого не может! — воскликнул Томмазо. — В книгах написано, что он у Фреда.

— У Фреда? У этого бездаря? — Боуэн даже рассмеялся.

— Это ключ моего отца… — медленно произнёс Рик.

— Он нашёл его в море, мальчик, — заметил доктор. — Положил в лодку. И твоя мама принесла его на похороны твоего отца. Я первым его приметил. И взял.

— Да вы просто негодяй! — с презрением воскликнул Рик.

— Негодяй? Я? А кто же в таком случае все остальные жители города? Вы в самом деле думаете, будто никто из них ничего не заметил? За все эти годы? Свет по ночам в башенке на вилле «Арго», появление разных подозрительных личностей… Все знали, что на вилле «Арго» происходят какие-то странные вещи. Но все молчали, боялись!

— Боялись? — возмущённо переспросил Рик. — Чего боялись?

— Что двери опять откроются, — прошипел Боуэн. — Точно так, как случилось сегодня!

Тут Маляриус Войнич, сделав раздражённый жест, вступил в разговор.

— Извините, что прерываю ваш бурный обмен мнениями, — сказал барон, — но мне кажется, доктор, что я кое-чего не понимаю. Вы говорите, что вас беспокоит эта история с дверями. Я правильно понял вас?

Боуэн энергично кивнул.

— В таком случае как же объяснить… Вы только что показали нам особый ключ, который носите у себя на груди. Вам доводилось им пользоваться?

— Конечно! — крикнул Рик. — У него в аптеке настойки из трав, которые он собрал в саду священника Джанни!

Нацелив пистолет на мальчика, доктор приказал:

— Замолчи, Баннер!

— Ответьте на мой вопрос, доктор! — настойчиво произнёс Войнич. — Вы входили в Двери времени и бывали… где-нибудь… далеко отсюда?

— Они должны были держать их запертыми, — мрачно проговорил доктор Боуэн. — А они всё открывали их и открывали, продолжая путешествовать. Никак не могли остановиться… И двери закрылись только после смерти Пенелопы.

Мрак под мостом, казалось, трепетал.

Пламя, исходившее из кончика зонта, постепенно угасало.

— Так это вы убили её… Пенелопу! — с ужасом догадалась Джулия, вспомнив, что именно доктор обнаружил следы крови на скале и сообщил Улиссу Муру, что его жена мертва.

— Я никого не убивал! — возмутился доктор Боуэн, но по лицу его не удавалось понять, правду он говорит или лжёт.

— На кого работаете, Боуэн? — вдруг обратился к нему Маляруис Войнич. — Ваша ненависть к семье Мур и к этой истории с дверями представляется слишком сильной, чтобы её можно было объяснить только трудным детством.

— Я ни на кого не работаю!

— А может, кто-то попросил вас собрать для него ключи? Вам хорошо платят за то, что делаете?

— Повторяю, я ни на кого не работаю! Я только хочу раз и навсегда уничтожить Двери времени и всё, что с ними связано.

— Ну предположим, вы уничтожили их… А потом? Что потом станете делать, господин Боуэн? — с искренним любопытством поинтересовался Войнич.

Доктор в растерянности посмотрел на него.

— Потом… разбужу жену, и… мы уедем навсегда из этого проклятого места.

— Другими словами, вы плохо представляете, что станете делать после того, как сожжёте виллу «Арго».

— Ну, не знаю… В самом деле не знаю. — Боуэн опять покачал головой. — Не понимаю, к чему вы клоните.

— Позвольте задать вам последний вопрос, доктор Боуэн? — поизнёс Войнич с неослабевающим любопытством. — Имея вот этот ключ, который носите на груди, и зная про все эти двери, вам ни разу не захотелось взглянуть, что там, за ними, по другую сторону порога? — И не дожидаясь ответа, продолжал: — Думаю, не захотелось. А скажите, не сочиняете ли вы случайно что-нибудь, кроме рецептов? Я имею в виду, стихи, рассказы, романы? Или может, рисуете? Играете на каком-нибудь музыкальном инструменте? Есть ли у вас друзья? А домашние животные? Любите ли свою жену? Ничего этого в вашей жизни нет, верно? Я так и думал. Но тогда объясните мне, зачем вам ключ, который открывает все Двери времени, если время нисколько не интересует вас?

— Оставьте свои пустые разговоры, Войнич! — сердито вскричал доктор Боуэн. — Я ничем не отличаюсь от вас!

— Не скажите… — проговорил главарь поджигателей и, быстро сняв ружьё для подводной охоты с плеча Джулии, направил его вверх.

Пуф!

Гарпун с острым наконечником пронзил аэростат Питера Дедалуса, и из него с шипением стал вырываться газ. В одно мгновение воздушный шар сморщился над головой доктора, который в недоумении поднял на него глаза, не понимая, что произошло.

При этом он опустил пистолет, а Рик отбросил зонт-огнемёт, который покатился по мосту и погас.

Всё погрузилось во мрак.

Послышались какая-то возня и приглушённые голоса.

Потом прозвучал выстрел, заставив всех замереть на месте. Мгновение спустя Войнич зажёг пламя на кончике своего зонта.

Доктор Боуэн отшатнулся.

На лице его читалось изумление, как у ребёнка, который не верит в историю, которую только что услышал.

— Вы… вы… — заговорил он, и покачнувшись, ухватился за верёвку от воздушного шара, которая обвивала его ступни, словно живая змея.

В следующее мгновение тень аэростата скользнула за его спиной. Под тяжестью корзины летательный аппарат со сдувшейся оболочкой рухнул в пропасть.

Маляриус Войнич погасил пламя.

Крайнее удивление на лице Боуэна — это последнее, что увидели ребята. Потом в темноте послышался глухой удар — что-то стукнулось об ограждение моста и упало с него.

Главарь поджигателей вновь зажёг пламя на кончике своего зонта.

— Очень хорошо, — спокойно произнёс он. — Ну что, продолжим теперь наш путь к вашей «Метис»?