Изабелла Яковлевна раздраженно поджала губы и отвернулась к плите, продолжая без особой надобности помешивать гречку.
— Не понимаю, чем ты недовольна, — с демонстративной беспечностью заметила Валерия. — Ты же последние лет двадцать пытаешься выдать меня замуж.
— Да. Да! — Изабелла с готовностью бросила ложку и повернулась, будто только и ждала подобной реплики. — Но ведь не за кого попало! Я не понимаю, Лера, как ты умудряешься до последнего не замечать в людях ничего плохого! Один тебя обокрал и собирался бросить, а ты вместо того чтобы сделать какие-то выводы, тут же бросаешься на следующего проходимца!
— Не вижу связи, — очень ровно возразила Валерия.
— Ну конечно… Ты вот так будешь и дальше, до конца дней от собственного мужа нанимать круглосуточную охрану, а связи не увидишь.
— Сколько можно? — Валерия поморщилась, уже не скрывая раздражения. — Что ты вбила себе в голову, не понимаю!
— А ты подумай! Подумай, Лера. Ты распугала уже всех вокруг себя, а эта история все никак не заканчивается! Уже всем понятно, что больше просто некому…
— Кому всем и кого я распугала? — сквозь зубы поинтересовалась Валерия, не глядя на мать. — Двух воров и одну завистливую сплетницу?
— Почему ты никогда меня не слышишь?! — патетично закатила глаза Изабелла Яковлевна.
— Я слышу, мам, — Валерия криво усмехнулась. — И даже понимаю. Ты всю жизнь хочешь подсунуть мне кого-нибудь невзрачного, чтоб он не имел никакого значения, но все было как у людей. А я бы навсегда осталась только твоей. На-до-е-ло, — по слогам произнесла она, отрывая взгляд от голубоватого огонька газовой плиты.
— Валерия!..
— Знаю, — прервала она, вставая и направляясь в прихожую. — Я еще наверняка увижу, и пойму, и прибегу, и поплачу… Я, собственно, новость зашла тебе сообщить, чтобы ты потом не обижалась на меня. Пока, мам.
Валерия поспешно сбежала вниз, выскочила из подъезда. Не хотелось в этом признаваться, но она почти испугалась своей выходки, совершенно не свойственной лично ей и вообще неподходящей для взрослого человека. Если уж они жили более-менее мирно столько лет, стоило и дальше удерживаться в рамках. По крайней мере приятнее от этой перебранки никому не стало, ничего не изменилось, а совесть, кажется, начинает мучить.
Лера со вздохом облегчения забралась в теплый салон, нервно усмехнулась.
— Ну вот, хочется сказать: поработали — можно и отдохнуть, — пробормотала вслух.
— Куда поедем, Валерия Павловна? — поинтересовался водитель.
— М-м… Давай в «Каприз», — решила Меркулова, подумав, что с гораздо большим удовольствием она бы сейчас посидела в каком-нибудь милом кафе… например, с Лизой, выпила бы горячего эспрессо без сахара… — Да, в «Каприз», — повторила решительно, настраиваясь на работу.
* * *
Валерия по привычке остановилась у порога, окидывая взглядом торговый зал. Консультантка с милой улыбкой убалтывала посетительницу, с сомнением поглядывающую на ценник, другая замерла напротив двери, со скучающим видом изучая прохожих за окном. «Все как всегда», — удовлетворенно подумала Валерия. Все как должно быть… Интересно, скоро она перестанет вспоминать пугающе уютных плюшевых зверьков, заходя сюда? И еще интереснее, перестанут ли они наконец появляться?
С тех пор как она заключила договор с охранным агентством, прошло меньше недели. Мало, чтобы можно было делать выводы. Но представить, что кто-то рискнет пробраться в магазин, несмотря на сидящего внутри охранника, да еще и с шумом, разбив витрину, было сложно. Да и не хотелось такое представлять. Можно, наконец, понадеяться, что все будет хорошо?! Что она выстояла и снова на вершине. Как сказала ей недавно, стараясь приободрить, одна из покупательниц (она уже забыла, кто именно), колесо фортуны вертится, и если хочешь все время быть наверху, надо шевелить ножками.
Валерия включила компьютер и, мысленно обругав себя — ползать по Интернету можно и дома! — полностью углубилась в изучение ресторанных сайтов. Конечно, она бы прекрасно обошлась и без шумного торжества, но, во-первых, лишний раз помелькать на глазах общественности всегда очень полезно для дела; а во-вторых — Валерия усмехнулась с веселым цинизмом — во-вторых, всем ее гостьям все же придется покупать красивые наряды. А значит, свадьба так свадьба!
Единственное, чего она ни в коем случае не станет делать — это цеплять на себя одно из тех ужасающих белых платьев, в которых обычно щеголяют невесты и которые почему-то всегда невыносимо похожи одно на другое, как бы ни изощрялись дизайнеры. И почему принято считать, что все невесты поголовно мечтают именно о таком платье?
Возможно, она не права, но это ничего не меняет. Раз уж свадьбу принято считать исключительным событием, то все в этот день будет так, как ей хочется! И ресторан… Ресторан — это мало! Они снимут какой-нибудь загородный отель, чтобы было где разместить гостей, и загуляют от души, с фейерверками, эстрадными звездами и прочими дорогими развлечениями.
Валерия глянула в зеркало и невольно усмехнулась. Оно отражало кого-то счастливого, верящего в сказку и готового легкомысленно забыть обо всех проблемах.
— Ты, однако, разошлась, — вслух сказала Валерия, покачала головой, внимательно наблюдая за своим двойником. — Давай держать себя в руках.
Двойник ответил серьезным взглядом, видимо, осознав всю сложность подобной задачи.
* * *
Младенец не хотел отпускать. Он цеплялся за ее ладонь, воротник, волосы с непонятно откуда взявшейся силой, и ей приходилось отрывать его с собственной кожей и ногтями.
— Чего же ты хочешь?! Ну чего же ты хочешь?! — орала она вслух, громко, совершенно не опасаясь, что где-то неподалеку могут быть люди. — Я все равно тебя здесь оставлю, да отцепись же от меня наконец-то!
Младенец смеялся, агукал и продолжал цепко хватать.
— Уйди! — она наконец вырвалась, отбежала, пятясь, но не в силах оторвать взгляд от радостного детского лица.
Ребенок продолжал улыбаться и протягивать к ней руки. Валерия отвернулась, побежала прочь, подальше, но через пару шагов остановилась оглядываясь. Вместо младенца на мокрых опавших листьях лежал плюшевый медвежонок, так же улыбаясь и вытянув вперед короткие игрушечные лапы…
Валерия резко села, поспешно захлопнула рот ладонью, мешая готовому сорваться воплю.
— Ты чего? — Игнат приподнялся на локте, сонно жмурясь. — Лер, что случилось?
— Я боюсь, — она потянула одеяло до подбородка, будто всерьез надеясь спрятаться под ним от чего-то ужасного. — Я боюсь!
— Что случилось? — беспомощно повторил Игнат, включая настольную лампу. — Лера…
— Ничего, — она глубоко вздохнула, оглянулась уже с узнаванием, потянулась к стоявшей у кровати бутылке с питьевой водой. — Кошмар…
Ни за что и никогда она не озвучит вслух то, что только что увидела… Там, во сне, она бросала его, оставляла своего беспомощного новорожденного ребенка в каком-то лесу, убегала, еле вырвавшись из крепких маленьких рук, а он вдруг превращался в безобидного симпатичного медвежонка и продолжал смеяться, оставаясь с ней навсегда… И это было как-то ну уж слишком… страшно, живо и жутко реалистично, чтобы можно было рассказать кому-нибудь об этом.
Валерия осторожно легла, перевела дыхание. Все хорошо…
— Все хорошо. Не волнуйся.
Игнат замер, хмурясь и изучающе вглядываясь в нервно скривившееся, перекошенное лицо, покачал головой, прекрасно зная, что переспрашивать или успокаивать бессмысленно, раз уж Лера решила молчать.
— Свет оставить?
Валерия благодарно кивнула, улыбнулась, снова становясь похожей на себя.
Она даже не пыталась больше уснуть. Лежала, стараясь не шевелиться и прислушиваясь к слишком ровному дыханию замершего рядом Игната. Тоже не спит, понимала Лера. И тоже старается, чтобы она этого не заметила. Конечно, это их притворство глупо и уж точно никому не нужно, но если сейчас выдать себя, то придется о чем-то разговаривать или, что еще хуже, пытаться угадать мысли, успокаивающе улыбаясь друг другу…
Сон никак не шел из головы, заставляя таращиться в потолок из-под полуприкрытых век. Конечно, он не может ничего значить, просто сказалось напряжение, нервы на пределе — и вот. Но — Валерия вдруг точно поняла — она на самом деле до сих пор связывает все случившееся с брошенным когда-то ребенком. Нет, конечно, сам Павел здесь ни при чем, просто кто-то смог о нем узнать. Потому и медведи. Игрушка — детство — ребенок. Естественная ассоциативная цепочка.
Только от этой естественности не становится понятней, кто мог такое затеять. Кто мог узнать? Валерия вдруг вспомнила бирку из роддома, которая столько лет пролежала за фотографией. Кто-нибудь мог наткнуться. Да, вполне. Если искать специально, никогда не найдешь, а так, по закону подлости… Но в ее спальне мог без ее ведома хозяйничать только один человек… Ну два. Да, два… В последнее время…
Валерия повертелась в кровати, села, обхватив руками колени. Маленькая клеенчатая бирка, ее закрытая от посторонних квартира, слишком маловероятное, книжное предположение Сташевского об игроке и собственные попытки нарисовать портрет мистификатора — все вдруг соотнеслось, сложилось, соединилось и развернуло перед ней ошеломляющую, невероятную картину.
Мозг усиленно заработал, пытаясь найти хоть какую-нибудь зацепку, чтобы можно было сказать: «Чушь, придумается же такое!» — и с облегчением отмахнуться от все больше захватывающего сознание наваждения.
Зацепка, однако, не находилась…
Она решительно встала, потянулась за халатом. Если остаться лежать так до утра — без сна и с непрерывающимся потоком ненужных догадок и воспоминаний, каждое из которых все больше и больше убеждало ее в собственной правоте — можно сойти с ума.
— Ты куда? — вымученно вздохнул Игнат, тоже, видимо, отсчитывая секунды до утра.
— На кухню, — бросила Валерия. — Спи.
* * *
Чайная ложечка вызывающе позвякивала о стенки кружки. Позвякивала и, кажется, совсем не собиралась прекращать это занятие. Почему-то раньше ее это не раздражало… Валерия стиснула зубы, попыталась равнодушно глотнуть чая…
— Нет, ну сколько можно?! — терпение закончилось раньше, чем она смогла собраться с силами и снова себя контролировать. — Хватит уже, а?!
— Извини, — Игнат с удивлением, будто недоумевая, как та очутилась в его руках, глянул на ложку и бесшумно опустил ее на стол.
— Ничего, — переводя дыхание, отозвалась Лера. — Ночь дурацкая… Снилось черт знает что, теперь спать хочется…
— Оставайся дома, — предложил он. — День как-нибудь без тебя пройдет.
— Нет, — мрачно усмехнувшись, протянула Валерия. — У меня, кажется, на сегодня образовались большие планы.
— Лера, что случилось?
Что случилось?! Валерия снова хмыкнула. Кажется, это становится вопросом года. Бессмысленным, надо сказать, вопросом. Безнадежным и риторическим. И абсолютно ненужным. Можно подумать, она бы сама не рассказала, что случилось, если бы ей этого хотелось!
Только ведь лучше не надо. Единственное, что у нее осталось, — это молчание.
Стоит сказать хоть полслова — и вся привычная жизнь разобьется вдребезги… Или нет, жизнь как раз останется, и даже без особых изменений. Что-то случится с ней самой, что-то непоправимое, что не даст остаться такой, как раньше… А может, все совсем не страшно. Она придумала неизвестно что под влиянием ночи и сна и скоро убедится в глупости своих фантазий…
— Давай я тебя хоть отвезу, — так и не дождавшись ответа, предложил Игнат. — Или позвонить водителю?
— Не надо. Отвези, — нерешительно согласилась Валерия, раздумывая, куда же ее, собственно, стоит везти.
Не глядя в зеркало, она кое-как расчесалась, небрежно сколола волосы на затылке, натянула первый попавшийся костюм.
— Я готова.
Игнат молча поднялся, подал шубу. Конечно, надо бы все объяснить… Или хоть что-то! Нельзя так просто изводить человека, подчиняясь ночному кошмару и сомнительным догадкам… Еще один день, мысленно пообещала Валерия, один день — и все будет… Как-то будет. Если не хорошо, то по крайней мере понятно.
Игнат распахнул дверь, пропуская ее вперед. Валерия по инерции сделала шаг и остановилась.
Выругалась — с чувством, забыв про имидж и воспитание. На лестничной клетке, лицом к квартире, сидел маленький плюшевый мишка…
— Лера!.. Лера, подожди! — Игнат перепрыгнул через зверька, помчался за ней, перескакивая через несколько ступенек.
— Кто здесь вчера был?! — налетела Валерия на сонную консьержку. — Кого вы пускаете в дом со всякой дрянью?!
— Извините! — Игнат остановился рядом, переводя дыхание. — Скажите, пожалуйста, кто вчера заходил в подъезд из посторонних?
— Так… Все свои, — растерянно отозвалась консьержка, слегка неодобрительно поглядывая на Валерию.
— Как свои?! И кто, скажите, из своих оставляет перед чужими дверями разную гадость?!
— Лера… — укоризненно пробормотал Игнат, оттесняя ее в сторону. — Скажите, может, у кого-то были гости? Или приходил страховой агент, лифтер, электрик, водопроводчик?
— Не-е, — консьержка категорично махнула рукой. — Дед Мороз был. У Крюковых, с шестого. А больше никого.
— Спасибо…
— Нет, — снова ожила Валерия. — И что, скажите, они его сами вызвали? И вы сообщили о приходе? Его ждали?
Консьержка замялась, с видимой досадой поморщилась, вздохнула.
— Ну не звонила. Он сказал, друзья сюрприз решили сделать, просил заранее не предупреждать.
— И фамилию не назвал, — скорее утвердительно заметила Меркулова. — Ну, этих… Крюковых?
— Нет, — озадаченно подтвердила женщина. — Только номер квартиры.
— Спасибо! — с чувством рявкнула Валерия, едва сдержавшись, чтобы снова не начать ругаться. — Вадим был прав, — почти удовлетворенно сообщила она Игнату. — Вся моя охрана — только очередной ход, и теперь мы снова на шаг позади.
Он хотел что-то сказать, но в последний момент передумал, только посмотрел вопросительно.
— Поехали, — уверенно кивнула Меркулова. — Подбрось меня… к моему дому.
* * *
Игнат притормозил, выпуская Валерию из машины, с трудом развернулся в заставленном машинами дворе и снова остановился, с недоумением глядя ей вслед и не обращая внимания на нетерпеливые сигналы. Валерия прошла мимо своего подъезда, мимо дома, перешла пустую детскую площадку…
Он вдруг вспомнил ее в злосчастном песочном платье, нервно вздрагивающую, невольно вырвавшееся «Он хотел меня убить!»… Что-то было в ней и сегодня… Что-то пугающее. Заставившее вспомнить, что в определенные моменты жизни собственное упрямство и жажда раз и навсегда избавиться от противника — не важно, в каком плане — становятся для Леры куда важнее… всего. Даже собственной безопасности.
Игнат отъехал в сторону, освобождая дорогу, и остался ждать, с тоской глядя на захлопнувшуюся за Валерией дверь чужого подъезда.
Он уже вспомнил, кто там живет. Вспомнил — и даже не удивился, только воздух вокруг вдруг загустел, с силой сдавливая голову и не желая проникать в легкие. Лера… Он выскочил из машины, но тут же упал обратно. Не надо мешать. Двадцать минут! Двадцать минут — и можно ей позвонить. За это время… Да, за такое время она узнает все, что хотела.