Очень симпатичная пожилая пара, вид грустный и слегка растерянный. Ребенка или детей с собой не привели.

«Дает жару поздний подросток?» — мысленно предположила я. О худшем думать не хотелось.

— Вы нас не помните? — бодрясь, спросил мужчина.

Я отрицательно помотала головой.

— Да, конечно, простите, — вступила женщина. — Мы приходили лет восемь назад с сыном, он тогда вовсю куролесил, отец с ним воевал, я металась между ними, а вы сказали: да купите ему барабаны!

«Отцу или сыну?» — я с трудом удержалась от вопроса.

— Гм… — барабаны плюс решение психологических проблем ассоциировались у меня с талантливым шарлатаном Антонио Менегетти. Если это действительно была я, то что это тогда на меня нашло? — И вы… купили?

— Да, конечно. Он и сейчас на них играет, у них отчасти еще со школы группа сохранилась. У сына, слава богу, все в порядке. Он техникум закончил, армию отслужил, сейчас на заводе работает, иногда вот выступает ударником в ансамбле…

— Вот и хорошо… — дипломатично заметила я. Вероятно, тогда парень просто просил ударную установку, а родичи воспринимали это как покупку дорогой игрушки. И в условиях ведущихся военных действий ему отказывали. А я посоветовала сделать-таки действенный шаг к миру и обретению парнем новых ресурсов. Что и сработало благополучно. Ну и слава богу, как говорит женщина. А теперь-то у них что?

— У нас есть еще старшая дочь, — приступила к рассказу женщина, которая назвалась Клавдией Николаевной. — Лида совсем взрослая, давно замужем. У нее двое детей, а у нас двое внуков. Мальчик Тима и девочка Клавочка, в честь меня назвали. Тиме восемь лет, Клавочке — три с половиной. Лида с мужем сейчас строят дом, он сварщик, она товаровед, лишних денег у них нет, сами понимаете, но зато руки из того места растут и работы они не боятся. Они многое по строительству там сами делают, а внуков на это время нам подкидывают — там на участке грязно еще, да и опасно бывает. Мы и не против, муж мой в прошлом летчик, сейчас на пенсии, подрабатывает в охране сутки через трое, я в прошлом завскладом работала, работа ответственная, устала ужасно, уже три года как дома на пенсии на хозяйстве сижу; мне в радость. И внуки у нас прекрасные — умненькие, добрые, симпатичные, Тимофей первый класс фактически с одной четверкой закончил, хотя им еще оценок официально и не ставят…

Я, в общем-то, люблю слушать про жизнь нормальных, благополучных семей (особенно когда не хвастаются своей родительской компетентностью, а Клавдия Николаевна этого однозначно не делала) — это как-то отлаживает, гармонизирует мое собственное отношение к миру.

Но стало уже любопытно: а чего же они ко мне пришли-то?

— Простите, а по какому поводу вы ко мне-то?

— Да! Клава, чего ты у врача время отнимаешь? Что хорошо, то и хорошо! — решительно взял дело в свои руки бывший летчик. — А что плохо, то и плохо! Плохо то, что наши внуки совершенно не умеют себя занять, да и у нас с Клавой тоже не особо хорошо это с ними получается. Дома они привыкли, что родители чуть что — включают им мультики по телевизору, или компьютер, или планшеты дают. Ну, родителям после работы тоже отдохнуть надо, убрать, приготовить, пообщаться, это мы понимаем. Но! Есть же живая жизнь, игры, еще что-то, что у нас самих в детстве, да и у наших детей еще заполняло весь день, а они ее (эту самую живую жизнь) как будто пережидают до того, как можно будет в планшет поиграть. В машине, в поезде едут, они в окно не смотрят, смотрят в экраны…

— Да-да, Володя правильно говорит, меня это тоже очень тревожит и огорчает, — подхватила Клавдия Николаевна. — И дочка все понимает, и нас просила: мама, папа, не давайте им больше часа в планшет играть и два раза по полчаса мультиков. Хорошо. И вот вам картинка: двое здоровых детей шляются по квартире и пристают к нам (младшая все, конечно, со старшего копирует): баб, дед, а что нам поделать? Я говорю: порисуйте! Они послушно берут альбомы, фломастеры, рисуют минут пятнадцать, показывают нам рисунки. — А теперь чего? — Поиграйте в конструктор! — Тимофей собирает что-то, Клавочка смотрит или ломает, поссорятся, помирятся, потом бегут ко мне: баб, мы поиграли уже, можно нам теперь мультики? Я мужу говорю: пойди с ними во двор, в парк, погуляй! Идут в парк…

— Так там то же самое! — вступает мужчина. — Клава еще готова сколько-то повозиться, покопать, пособирать чего-то. А Тима сразу в штыки: дедушка, а чего мне здесь делать-то? Я говорю: смотри, деревья, пруд, белки вон… А он: эка невидаль! Можно я, пока Клава там копается, возьму твой айфон и на скамейке тихо посижу? А для меня в детстве этот же парк был целым миром, я исследовал все его уголки, мы там с приятелями…

— Так, может, все дело в том, что нужны приятели? — предположила я.

— Да я же его с продленки забирал! — воскликнул Владимир. — Точно так же сидят по несколько человек вокруг гаджета и чего-то в нем там…

— Я в интернете почитала и родителям так и сказала: это зависимость, давайте вообще не будем им эти гаджеты давать, чтобы они научились сами… А Тима мне сказал: бабушка, я к тебе тогда вообще не приеду и поссорюсь с тобой навсегда. А Клавочка старшему брату всегда поддакивает…

— Мы очень любим внуков, боимся потерять их дружбу, они наша радость, — признался мужчина. — Но когда они часами бродят как неприкаянные и ноют, чтобы им включили компьютер или телевизор… Да вы сами всё понимаете…

— Отнять невозможно; можно только добавить, в надежде на вытеснение.

— Что же добавить, если они ничего не хотят?

— Клаве — ролевая игра. Вспомните, как это делается, и будете с ней играть. Тиме — все-таки приятели. Как-то они самоорганизуются все-таки, я надеюсь. Плюс ездить куда-нибудь. Я понимаю, что трехлетнему ребенку и восьмилетнему интересно разное, но что-нибудь можно придумать… Или возить их по отдельности — вас же двое.

Обсудили детали. Поразительно, насколько все-таки средний взрослый человек не помнит, что такое развитая ролевая игра. Восьми из десяти кажется, что это про «кормить куклу» и глупый разговор двух игрушек: «Здравствуй, Бим!» — «Здравствуй, Бом!».

— Хорошо, мы попробуем.

* * *

Пришли где-то через месяц.

— Мы всё сделали, как вы сказали. Клаве очень понравилось играть в магазин. Она нарезала всяких бумажек-денег, набрала всяких товаров в коробочки, я ей кассу из деревянного ящичка сделал, теперь она все время требует, чтобы бабушка с ней играла. Когда бабушка устает, она говорит: пасибо, аушка, а теперь — мульти-пульти! Тиме мы стали приглашать мальчика-соседа на два года старше и еще забирать его приятеля из школы. Тима их сразу предупредил насчет нас, и те приходят уже со своими планшетами. Два раза за все время они по часу поиграли в настольный футбол.

— Так. Можно спросить? А что вы сами делаете, когда у вас нет домашних обязанностей и вам не привезли внуков?

Супруги помолчали, вспоминая. Потом согласно и одинаково опустили головы.

— Я раньше, когда дети росли, много вязала, вышивала, вещи переделывала, — вспомнила Клавдия Николаевна. — Театр очень любила, даже играла в самодеятельности, пока не замужем была. И фиалки выращивала. Сейчас у меня только три штуки осталось…

— А я читать любил… И с друзьями на футбол ходил… С Клавой в театр… но я там засыпал все время…

— Что же, так и оставить? Пускай они…?

— Но наше же детство было живым, дворовым, настоящим…

— Вы хотите такого для своих внуков и готовы в это вложиться?

— Да!

— Да!

* * *

Бывший летчик Владимир и завскладом Клавдия Николаевна (оба в прошлом — руководители небольших коллективов) оказались намного круче, чем я могла предположить. Клавдия Николаевна вышла во двор, на детскую площадку. Там из детей (а потом и родителей) под ее руководством быстро организовался квартальный театр «Малышок». Играли дети от двух до восьми лет, репетировали чуть не каждый день: сначала по квартирам, потом артистов пустила к себе детская библиотека. Молодые родители смотрели худруку в рот, говорили: моя мама мало со мной играла, вот и я со своим не умею, а вот Клавдия Николаевна… Выступали сначала тоже в квартирах, потом — в детских садах, потом — в ветеранском клубе, далее — везде. Пьесы писали сами. Мне показали видео — умилительно до крайности.

Владимир Николаевич пошел в школу. Нанялся туда охранником, по совместительству предложил вести кружок «Забытые игры». Сходил на родительские собрания в начальной школе, поговорил про гаджеты, ссылаясь на свой дедовский опыт. Родители пожелали записать в кружок столько детей, что Владимир мог бы принимать их по конкурсу.

Занятия проходили когда в физкультурном зале, когда в коридорах, когда на площадке, иногда — в бомбоубежище (школа была старой). Первый урок был посвящен считалкам (три четверти детей считаться не умели). Изучали в кружке «Али-баба! — О чем, слуга? — Пятого-десятого…», «Третий лишний», пристеночную «Школу мячиков», «Я знаю пять имен девочек…», «Вышибалы», «Казаки-разбойники», «Съедобное-несъедобное», «Колечко-колечко, выйди на крылечко!» и прочие вещи, которые я сама-то с трудом вспоминала.

И дети, и родители млели от восторга. Тима сказал отцу: «Я, конечно, вас с мамой очень люблю, вы хорошие, но дед у меня — он просто крутой, и всё!»

Проблемы с гаджетами куда-то делись, Клавдия Николаевна в нашу последнюю встречу столько рассказывала мне о талантах своих маленьких артистов и дружелюбии окружающей театрик среды, что как-то затруднилась ответить на прямой вопрос: «А сколько по времени ваши внуки играют в компьютерные игры и смотрят телевизор?»

— Да разве это важно? — удивилась она.