– Знаете, если бы моя жена была мужиком, я бы решил, что она бесится, потому что думает, что наш старший сын – не от нее. Но ведь у женщин не может такого быть? Или может? Я тут уже, знаете, все передумал…

Мужчина смотрел в пол или на носки своих ботинок. Я никак не могла поймать его взгляд. «Наверное, чувствует свою вину в чем-то семейном, – подумала я, – теперь хочет что-то исправить, но не знает, как взяться, поэтому и несет какую-то чушь: его старший сын не от жены? А от кого же тогда?»

– Давайте попробуем начать сначала, – предложила я. – Ваша семья – это вы, ваша жена…

– У нас трое детей, – сообщил мужчина, назвавшийся Виктором. – Два мальчика и девочка. Девочка младшая – ей четыре с половиной годика. Мальчикам – восемь и двенадцать, старшему вот на днях тринадцать исполнится.

– Ага, то есть вы живете впятером?

– Точно так. Еще есть кот и собака, тоже, наверное, надо считать, члены семьи. Кот старый, беспородный, собака молодая – кокер-спаниель. Иногда бабушка приходит, моя мама – посидеть, там, с кем из детей или в кружок отвести, но она отдельно живет. Дети к ней тоже ездят, и с ночевкой, бывает.

– Поняла. Вас беспокоят отношения жены и старшего сына? Наверное, у него сейчас как раз начался переходный возраст?

– Может, и начался. Но тогда, наверное, не сейчас, а раньше, года два назад. Но я не уверен. Понимаете, все дело в том, что моя жена терпеть не может старшего сына. Ну и он, конечно, уже давно начал это понимать.

– Так. А к двум другим детям как она относится?

– Нормально, как матери и положено, в том-то и дело. Любит их, ласкает, слова всякие говорит. Особенно с дочкой, конечно, она маленькая, и ей очень уж девочку хотелось, но и средний ничуть не обделен. А на старшего только орет, и ничем он ей угодить не может.

– Когда проблема обозначилась? С рождением второго ребенка?

– Не знаю, не могу вам точно сказать, жена ведь дома с детьми сидит, а я-то работаю много, в командировки часто езжу, надолго… мог и не заметить чего-то… Но мне казалось, что вначале все было абсолютно нормально. Когда он младенцем был, она с ним, как положено, возилась, целовала, тетешкала его, и потом, когда он пошел уже, – занималась с ним, играла, книжки какие-то читала про раннее развитие. Но, кажется, все сломалось еще до Ванькиного рождения… да, точно! – когда Ванька родился, я уже сразу сам заметил контраст и ей сказал, а она мне: глупости ты какие-то говоришь, просто он маленький и требует больше внимания. То есть оно и до того было, еще до Ваньки.

– А как дальше развивались события?

– Да как в сказке про Золушку, если ее на мальчиков перевернуть! Был один сын – любимый, а другой – нелюбимый. Младшему все прощалось, а со старшего не то чтобы даже требовалось что-то особенное… Просто она всегда, в любом случае была им недовольна: что ты кричишь, замолчи, что ты тут стоишь, иди поиграй, что ты тут сидишь без дела, иди уроки сделай! Как ты ведешь себя за столом, почему у тебя в комнате не прибрано, почему ты вечно такой грязный…

– Да, таким кого угодно можно довести до чего угодно.

– Именно! И это при том, что вообще-то у жены характер совсем не сварливый. Я сам не подарок в смысле чистоплотности, организованности домашней, да и младшие дети… Мама моя сейчас уже подуспокоилась, конечно, но в начале нашей жизни тоже пыталась влезать, учить нас чему-то. Но жена всегда вполне в рамках держалась и держится. С одним вот исключением… Я ведь уже и на работе пытался с женщинами говорить, им же женская психология понятнее: отчего такое может быть? Они предложили вот что: это я ее на самом деле достал, а уйти от меня она не может, потому что во всем от меня зависит и свою профессию давно потеряла. А старший сын на меня похож, так она на нем зло и срывает. Не проходит! Все трое детей одинаково на меня похожи, не отопрешься.

– А каким получился старший сын по характеру?

– Ну… каким… в общем-то обычным… нервный он только, иногда до сих пор может заплакать…учится неплохо, занимается шахматами и моделированием, даже конкурс какой-то городской выиграл, музыку любит, причем больше классическую… друзей у него, как я вижу, как-то не ахти, хотя приятели какие-то есть, он с ними по телефону болтает.

– А как у него отношения с братом и сестрой?

– С сестрой хорошие, он с ней играет охотно, и оставить их можно. А с братом в основном дерется или, чаще, шпыняет того исподтишка, обзывает маменькиным сынком. Но тут Сергея можно понять-то – как бы между ними ни было, мать всегда на Ванькиной стороне.

– А вы?

– Ну, я всегда старался ему уделять внимание, конечно. Но я же на работе все время! Вот мама моя, кстати, тоже Сережку очень любит, разговаривала с ним много всегда, на концерты они с раннего его детства ходили, она это любит, а Ванька, в отличие от Сергея, никогда высидеть не мог… Я думал, может, отчасти бабушкина любовь ему компенсирует? Или это все равно не то?

– Виктор, почему вы пришли ко мне именно теперь? Что-то изменилось в поведении жены? Сергея?

– Да он уже давно огрызаться начал. В прошлом уже году заявил матери: да кто ты вообще по жизни? Почему ты мне все время указываешь? А теперь… теперь я филиал в Новосибирске открываю, и мне надо будет уехать – один раз на два месяца, а потом еще раз на два. Сережка сказал: папа, возьми меня с собой, я тебе там помогать буду! Я говорю: ну ты же понимаешь, это невозможно, тебе 12 лет, у меня там работа, у тебя школа, все такое. А он: тогда я из дома уйду или вообще повешусь. Ну, тут я к вам сразу и побежал записываться. Боюсь я их оставлять. Но и не уезжать не могу – моя работа всех пятерых кормит, сами понимаете.

– Виктор, а какие у вас отношения с женой?

– Отличные, в том-то и дело. Она прекрасная хозяйка, красивая, следит за собой, всегда меня во всем поддерживала, даже когда у меня в кризис непростые времена были. Я ее люблю, и она меня вроде тоже. Если бы не эта закавыка с Сережкой…

– Я так понимаю, что вы сообщили мне о ситуации всё, что знаете. Теперь мне нужно поговорить с вашей женой.

– Это если она придет… Но что же мне ей сказать?

– Скажите правду: в преддверии долгой командировки вы беспокоитесь о подростке Сереже и его отношениях с матерью.

* * *

Женщина и вправду выглядела красивой и ухоженной.

– Ванька у нас простой, душа нараспашку, что подумает, то и скажет. Люблю – так люблю, драться – так драться. А Сережка всегда был иезуит такой, все потихоньку, все исподтишка, а чуть что не по его – сразу реветь и ябедничать либо отцу, либо бабке, если подвернется… Да чего скрывать-то – мне Ванька ближе, конечно. Я ведь сама из провинции приехала, из центральной России, и долго-долго к Ленинграду привыкала, как у вас тут все холодно, скрыто, кучеряво, ни слова в простоте. Но ничем я Сережку не обделяю – это уж пусть муж не наговаривает: ему все новое, а Ванька донашивает, раньше игрушки какие – пожалуйста, потом гитару захотел – тут же в магазин, поиграл три месяца, и надоело, теперь без дела на шкафу валяется, а брату и сестре потренькать не дает – мое! Телефон ему тут дорогущий купили, у меня самой в два раза дешевле. Какого же рожна ему еще надо?…Любви и ласки? Да он и сам-то к нам не больно ласковый, вот что я вам скажу… А уроки я с него, конечно, требую, как же без этого, и с собакой погулять (ему, между прочим, ее и заводили), и у себя же прибраться, и в магазин когда сходить – это много, по-вашему?

Я видела, что сидящая передо мной женщина мне не врет и ничего принципиального от меня не скрывает. Именно так, как описывает, она ситуацию и видит. Но что же там у них происходит?

– Я хочу поговорить с Сергеем.

– Уж он вам наговорит… – усмехнулась мать.

* * *

Он всегда знал, что мать его не любит. Ваньку и Манюню любит, а его нет. Почему так – он не знает и не знал никогда. Когда был меньше, думал, что с ним что-то не так или он что-то не то делает. Пытался к ней по-всякому подлизаться, рисовал открытки «Дорогой мамочке», старался быть хорошим, сидеть тихо и доедать кашу. Ничего не получалось. Теперь он так не думает и подлизаться давно не старается. Надоело. Почему он все время должен? Что она о себе воображает вообще? Его любит папа (он нас всех троих любит одинаково) и еще бабушка – в принципе, этого должно хватить. Но иногда хочется всех убить, или самому убиться, или выйти на дорогу и идти, идти, идти к самому горизонту – но это подростковый возраст, он знает, что так бывает. Сейчас папа уезжает, и это немного стремно, конечно. Он будет стараться, чтобы все как-нибудь нормально прошло. Лучше всего вообще не разговаривать, конечно, потому что, если он рот откроет, может и сказать что-нибудь такое… Но совсем не разговаривать вряд ли получится, да и мама не захочет, она все время к нему как-то прикапывается. Может, есть какой-нибудь специальный способ, чтоб не злиться?

Оно не может быть просто так, не из чего, – это я отчетливо понимала. Слишком странное, слишком явно наведенное. Но никакие ниточки ниоткуда не торчали. Отношения между родителями хорошие – это все подтверждают. Младшие тут явно ни при чем – все началось еще до их рождения. Так, кто у меня остался неохваченным? Бабушка!

* * *

Как будто не в поликлинику, а в филармонию собралась! Кольцо, большие серьги, подвеска – все из одного комплекта…

Она ему не пара, я его сразу предупреждала. Поговорить с ней не о чем, работать, как-то расти она никогда не хотела, приехала в Ленинград – даже в Русский музей ни разу не сходила. Он меня тогда не послушал (она была красивая и на вид застенчивая – редкое для городской девушки сочетание) и теперь имеет, что имеет. Он порядочный, это невооруженным глазом видно, а она родила троих с промежутком, чтобы не перенапрячься и чтобы понадежней его к себе привязать, и вот он пашет как вол, годами без продыху, чтобы их всех накормить, обеспечить всем необходимым (вы представляете, сколько это стоит, если пять человек вывезти к морю хотя бы на месяц в году? С удобствами и развлечениями для детей? И это помимо всего прочего), а она уже почти пятнадцать лет сидит дома и «занимается детьми»! Но что уж теперь говорить! Все приспособились, система сдержек и противовесов, как у нас раньше про политику говорили… Но да, с Сережей – это, конечно, полное безобразие! Так относиться к собственному ребенку! Я с самого начала стараюсь как могу, уделяю ему особое внимание, стараюсь почаще брать его к себе, проводить с ним время. Сейчас я ему уже предложила пожить во время отцовской командировки у меня. Конечно, это неудобно, ему придется больше часа ездить в школу, в толкучке, в метро, но с психологической точки зрения… что вы об этом думаете?

О господи! Еще несколько уже точно направленных вопросов, и картинка сделалась до боли ясной. Баба-яга в тылу врага…

Филологиня, фактически в одиночку (муж ушел, когда Витя пошел в первый класс, помимо научной работы приходилось подрабатывать репетитором) воспитала отличного сына – умного, порядочного, образованного. Бог весть, как она представляла себе его будущую избранницу – может быть, видела свою с ней беседу о творчестве Генделя и Шопенгауэра? Оказалась смазливая провинциалка с дурным вкусом. Бросила в бой все имеющееся вооружение – напрасно, развести сына с невесткой не удалось. Родили ребенка. Смириться? Фигушки, все только начинается. Растите ваших внуков, они отомстят вашим детям. В данном случае – неугодной невестке. Уже в два с половиной года развитый мальчик говорил матери: у тебя невкусно, хочу как у бабушки кашку, с цукатиками. В семь спросил: мама, а когда Ваня в садик пойдет, ты пойдешь работать, чтобы папе помогать? А диссертацию, как бабушка, будешь защищать?

Свекровь не так уж часто бывала у невестки дома, но… ее присутствие и отношение к происходящему чувствовалось постоянно, потому что Сережа был ее ушами, глазами и рупором одновременно.

* * *

– Вы любите Сережу? – спросила я бабушку.

– Безусловно! После сына он самый близкий мне душевно человек.

– Он подросток. Ему невероятно тяжело тащить на себе груз ваших отношений с невесткой. И у него суицидальные мысли и намерения. Вы можете предотвратить самое страшное, если кардинально измените свое поведение.

– Я готова, – подумав, сказала женщина.

* * *

– Если вы хотите поругаться со свекровью, вы можете сделать это напрямую, минуя Сережу, – предложила я матери.

– Да не хочу я с ней ругаться! – фыркнула она. – Больно надо! У меня все лучше, чем у нее, получилось!

– Поверю, когда наладите отношения с сыном.

* * *

– Вы сами все объясните Сергею, – сказала я отцу. – Вам он поверит скорее, чем чужой тетке. Нарисуете прямо на листочке, как он стал заложником непонимания взрослых и как в него как в куклу на веревочках много лет играли. Объясните, что тут нет злодеев, а есть обычные люди, со своими амбициями, комплексами и недостатками. Он у вас очень неглупый мальчик, надеюсь, поймет и сделает выводы.

* * *

Очень странный получился итог из всего этого. Сережа сказал: ну если бабушка в меня уже так вложилась и мы с ней оба такие иезуиты, я, пожалуй, к ней жить пойду. И ушел, и даже перевелся в другую школу. Теперь они вместе ходят в филармонию и смотрят интеллектуальные фильмы по вечерам, а с матерью, отцом и братом с сестрой у Сергея отличные отношения, он к ним иногда ездит на каникулы и все вместе – отдыхать на лето. Я ему сказала: будь настороже, когда соберешься жениться. Он ответил: все понял, буду.