– Он теперь уедет? – спросила Антонина.
– Ну разумеется, – я пожала плечами. – А как же иначе? Он гражданин Мексики, у него там дом, друзья, работа.
– Иначе – никак, – подтвердила дочь.
Последние дни я внимательно следила за Антониной. Последействия, о котором предупреждали психологи, вроде бы не наблюдалось. Сюзанна приходила к нам два раза. После нее оставались пустые банки из-под пепси-колы и красочные картинки с умирающими от какой-то экологической катастрофы китами, на которые я не могла смотреть без дрожи. Я подумала: может быть, Сюзанна пока заменит Олегу Женечку? Но ничего такого не заметила. Гринписовку Олег тоже не заинтересовал, так как у нее есть свой пунктик. Чужие ей по барабану.
– А если я когда-нибудь к нему, в Мексику, съезжу, ты не обидишься? – спросила Антонина.
– Конечно, нет! – как можно веселее сказала я. – Это будет просто здорово. В конце концов он же твой отец…
– Да, в конце концов отец, – опять согласилась Антонина, и это мне не понравилось. Последний раз она соглашалась со мной два раза подряд еще до наступления подросткового кризиса.
Может быть, все-таки последействие?
Спустя полчаса Антонина отбыла на какую-то очередную экологическую тусовку. Вместо нее в комнате воздвигся Олег.
– Белка, нам надо поговорить…
– Ты же всю жизнь терпеть не мог выяснять отношения, – напомнила я.
– Ну, иногда, в виде исключения… – примирительно сказал он.
– Ну ладно, давай, – я села на диван и сложила руки на коленях.
…
– Я не знаю, что сказать… – вдоволь помолчав, обескуражено признался Олег.
– Тогда, наверное, ничего не надо? – предположила я.
– Но… Белка! Я, честное слово, не знал, что она…
– А что это меняет?
– Но… я думал, ты злишься, что я подставил всех, даже Антонину…
– Никто не мог просчитать такого дурацкого стечения обстоятельств… И я вовсе не злюсь. Я просто устала.
– Я… скоро уеду… … Ты скажешь что-нибудь?
– Пожелаю тебе счастливого пути… Но ведь сейчас вроде бы еще рано?
– Белка… Я…
– Ради всего святого, Олег. Давай не будем играть словами. Кешка сказал бы – в распущенных нитках. За которую не потянешь, обязательно запутаешься…
Кажется, на глазах у Олега стояли слезы. У меня, возможно, тоже. Но это действительно ничего не меняло.
* * *
Когда он ушел, я заметила на диване забытую Антониной тетрадь. Рассеянно перелистнула. Сначала мне показалось, что это личный дневник, и я уже хотела отложить ее. Но потом стала читать…