Из сказаний о Троянской войне
Древнегреческие мифы и легенды
Часть I. Яблоко раздора
1. СВАДЬБА ПЕЛЕЯ
Зевс собирался жениться на морской богине Фетиде. Но, узнав, что ей суждено родить сына более могущественного и славного, чем его отец, отказался от своего намерения. Он решил выдать ее замуж за Пелея, одного из славнейших героев Эллады.
Невиданно пышно отпраздновал герой Пелей свою свадьбу. Сам Зевс и все боги Олимпа присутствовали и весело пировали на ней.
Не пригласили на свадьбу только богиню раздора — Эриду. Эрида обиделась, затаила зло и стала думать о мести. Она взяла красивое золотое яблоко и начертала на нем одно только слово: «ПРЕКРАСНЕЙШЕЙ». В разгар свадебного пиршества Эрида неслышно подошла к дверям пиршественного зала, приоткрыла их и бросила свое золотое яблоко. Сверкая, покатилось оно по полу. Пелей поднял его и вслух прочел надпись.
Среди богинь возгорелся спор, кому же предназначался этот дорогой подарок; каждая, конечно, считала, что ей! Наконец остались только три общепризнанные красавицы: богиня Гера — супруга Зевса, его дочь, синеокая дева-воительница Афина Паллада и Афродита — богиня любви и красоты.
Однако никто из присутствующих не хотел взять на себя роль судьи в этом споре.
Тогда Афродита предложила:
— Отдадим решение нашего спора на суд самого красивого мужчины из смертных.
— Но кто же он?
— Это царевич Парис! — ответила Афродита. — Сейчас он еще никому не известный пастух в троянской земле, и люди называют его Александром. Но ему предназначено славное будущее потому, что на самом деле он царевич, сын царя Приама.
Афина и Гера согласились с предложением Афродиты. Гермес взял в сумочку спорное яблоко, и все четверо отправились за море, на берег Малой Азии, в троянскую землю.
2. СУД НА ГОРЕ ИДЕ
Однажды жене царя Трои Приама, царице Гекубе, приснился странный сон, будто она родила горящий факел. От этого факела загорелся сначала ее дом, а потом и весь город Троя. Проснувшись, она, встревоженная, пошла к жрецу Аполлона.
— Ты родишь сына, царица, от которого сгорит наш город, — объяснил жрец.
У Приама и Гекубы уже было несколько сыновей, среди них и славнейший герой Трои — Гектор. Поэтому, когда родился еще один сын — Парис, Приам приказал своему пастуху связать новорожденному ноги, отнести в лес и оставить его там на верную гибель.
Однако мальчик не погиб: его подобрали пастухи, выкормили, вырастили, и теперь он стал сильным юношей. За победу над ворами, пытавшимися угнать стадо, его прозвали Александром, то есть побеждающим мужей. Он мирно жил в пастушеской хижине со своей женой — горной нимфой Эноной, мудрой и спокойной.
Утром, позавтракав ячменными лепешками и козьим сыром, Александр повел, как обычно, свое стадо на сочные горные луга на склонах богатой прохладными ключами горы Иды. Сидя на берегу ручья, он наигрывал на двойной флейте мирные песни фригийских пастухов.
Вдруг в солнечном небе что-то ярко засияло, как второе солнце. Заслонив глаза ладонью, пастух увидел блестящую золотую колесницу. С нее сошли три величественные, прекрасные женщины в богатых одеждах и юноша в круглой шапочке с крылышками.
— Не бойся, Александр! — сказал юноша. — Я бог Гермес, а это богини Гера, Афина и Афродита. Они просят тебя решить их спор. Возьми это золотое яблоко с надписью «ПРЕКРАСНЕЙШЕЙ» и отдай той, которую сочтешь достойной получить его.
Держа в руках яблоко, пастух переводил глаза с одной на другую: все три казались ему озаренными небывалой красотой.
— Если ты присудишь яблоко мне, — приблизившись, сказала Гера, — я сделаю тебя великим царем и ты будешь властвовать над всей Малой Азией.
— А я, — сказала Афина, — сделаю тебя мудрейшим полководцем, и слава о твоих подвигах наполнит мир. Ты завоюешь земли до самой Индии.
Афродита же улыбнулась и шепнула ему на ухо:
— А если ты присудишь яблоко мне, я дам тебе в жены красивейшую женщину всей Эллады.
И Александр решительно протянул драгоценную награду Афродите. Гера и Афина нахмурились и, молча повернувшись, взошли на колесницу. Афродита же, лучезарно улыбнувшись, сказала:
— Так помни же мое обещание! Пройдет немного времени, и оно исполнится.
Собрав раньше, чем обычно, стадо, Александр отправился домой и рассказал жене о странном явлении богинь.
— Тебе, наверно, напекло голову. Злой полуденный бес навеял тебе эти видения. Пойди к алтарю и принеси жертву богиням, видно, ты их чем-то разгневал, — сказала рассудительная Энона.
3. ЦАРЕВИЧ
Прошло немного времени, и царь Приам устроил атлетические состязания в Трое. Наградой победителю должен был служить белоснежный бык.
На пастбище выбор посланцев царя пал на быка, которого особенно любил Александр. Пастух сам должен был отвести его в город.
Придя в город и приведя быка на стадион, пастух спросил:
— Все ли могут участвовать в состязаниях?
— Все, кто умеет метать копье и диск, бегать и бороться, — ответили ему.
— А если я одержу победу, я смогу отвести быка к себе домой?
— Конечно! Только вряд ли тебе это удастся, — сказал царевич Деифоб, сам с восторгом смотревший на прекрасное животное, исполненное силы и могучей красоты.
«Еще посмотрим, царевич!» — подумал Александр.
Конечно, пастух был неопытен в атлетике, но Афродита уже опекала того, кто ей принес победу над столь славными соперницами. Она направляла сама каждое движение Александра, — его диск и его копье летели дальше всех. А бегать-то он и сам был мастер. Судьи единогласно присудили победу Александру.
Деифоб был в ярости. И едва победитель взял в руки поводок быка, как царевич вскипел и ударил соперника. Пастух ответил ему тем же. Это было уже преступление: ударивший царевича подлежал смерти.
Дерзкого пастуха подвели к трону царя Приама. Красивый, мужественный юноша понравился царю.
— Как зовут тебя, пастух, и как ты осмелился поднять руку на царевича?
— О царь! Я одержал победу в честном бою с помощью богов. Ведь я ничего не хотел украсть, я только хотел взять назначенную тобой же награду! За что же меня бить?
— Это так, но все же дерзость твоя должна быть наказана по закону, — ответил Приам. — Придется тебя казнить.
— Нет, царь, ты не можешь его казнить! — вдруг раздался из толпы голос старого пастуха.
— Почему? — нахмурился царь.
— Потому что он тоже царевич! Это взращенный нами твой сын Парис.
Взволнованная царица Гекуба вскочила со своего места.
— Неужели это ты, мой сын! — воскликнула она. — У тебя на спине была черная родинка в виде жука. Да, вот она!
О благодарю вас, великие боги! Дай я обниму тебя.
Все присутствующие разразились приветственными кликами и рукоплесканиями. Сам Гектор пожал руку своему брату.
Торжественно приняли сына почтенные родители Приам и Гекуба, устроили в честь его богатый пир. Лишь через несколько дней он выбрался проститься с Эноной. Встревоженно встретила она его:
— Куда же ты пропал, Александр? Я уже слышала, что ты победил на играх. Что с тобой произошло?
— Знай, Энона: я больше не пастух Александр, а царевич Парис, признанный царем и царицей!
Опечаленная Энона ответила:
— Не к добру была эта встреча с богинями. Но когда случится с тобой беда, вспомни обо мне, и я приду!
4. ПОХИЩЕНИЕ ЕЛЕНЫ
Прошло несколько дней, и Афродита явилась Парису в Трое.
— Настало время, Парис, исполнить мое обещание! Та красавица, о которой я тебе говорила, Елена Прекрасная, жена царя Спарты Менелая. Но Менелай недостоин такой жены! Снаряжай корабль и поезжай за Еленой. А я помогу тебе ее похитить.
И богиня рассказала Парису историю Елены.
Когда настало время выдавать Елену замуж, то искать ее руки собрались тридцать женихов — царей и героев. Ее отец Тиндар не решался отдать предпочтение кому-то, боясь обидеть остальных и тем вызвать их гнев. Тогда один из женихов, хитроумный Одиссей, предложил ему:
— Елена все равно меня не выберет — мой остров Итака слишком беден для нее. Если ты отдашь мне в жены твою племянницу Пенелопу, то я тебя научу, как надо тебе поступить.
И когда Тиндар ответил согласием, Одиссей сказал:
— Возьми с нас всех клятву, что все мы будем помогать тому, кто будет избран мужем Елены.
Так тогда и сделали. Одиссей связал всех женихов клятвой о взаимной помощи мужу Елены. Так как каждый из них еще надеялся, что избран будет он, то все согласились.
Елена избрала Менелая.
Через несколько дней Парис отплыл в Спарту, где был радушно принят Менелаем и его женой: таков был закон гостеприимства. Однако в это время царь Спарты должен был уехать по неотложному делу. Уехав, он оставил почетного гостя — троянского царевича — на попечение жены.
Но, вернувшись домой, Менелай не нашел уже ни жены, ни гостя. Елена и Парис бежали в Трою, захватив сокровища царя.
Растерянный и оскорбленный Менелай долго сидел в своей спальне, никого к себе не допуская, даже дочь Гермиону. Утром следующего дня он уехал в Аргос к брату Агамемнону и поведал ему о своем горе. Братья решили идти войной на Трою.
Менелай и его брат Агамемнон созвали всех известнейших героев Эллады, когда-то бывших женихами Елены и связанных клятвой. Откликнулись на их призыв даже те цари, что не были в числе женихов, — предательство и вероломство Париса, оскорбившего святость гостеприимства, возмутило всех. Один лишь Одиссей, царь острова Итаки, пытался хитростью уклониться от похода, отрывавшего его от молодой жены Пенелопы и годовалого сына Телемака. Однако под страхом оказаться клятвопреступником и он вынужден был присоединиться к войску Агамемнона в южной гавани Эллады — Авлиде.
Флот в Авлиде собрался небывалый! Не было города или острова в Элладе, что не прислал бы своих кораблей. Иные цари привели по 10–12 судов, а большинство по 40 или 50. Менелай привел 60 судов, Агамемнон как предводитель приплыл со ста судами. Всего же в гавань Авлиду прибыли 834 корабля двадцати восьми царей. На каждом корабле было по 100–120 воинов.
Прибыл с полсотней судов и сын Пелея, знаменитый Ахиллес.
Когда-то морской богине Фетиде не очень хотелось выходить замуж за смертного, хотя и героя. Но против воли миродержца Зевса нельзя было идти. Однако вскоре она была вознаграждена: оправдалось предсказание Прометея, и она родила величайшего героя Эллады — Ахиллеса, прозванного Быстроногим за непобедимость в беге. Ахиллес был неуязвим для вражеского оружия, потому что Фетида выкупала новорожденного сына в струях волшебного источника. И только одна пятка, за которую держала его мать, погружая в источник, осталась не омыта волшебной водой и потому была уязвима.
В Авлиде долго не было попутного ветра, потом даже поднялась буря — вернуться бы тогда! И не было бы войны и многих страданий и смертей! И прекрасный город Троя не погиб бы, и сам Агамемнон избегнул бы ранней смерти! Однако, дождавшись наконец попутного ветра, соединенный флот всей своей громадой отплыл в Малую Азию, в Трою.
Так началась знаменитая Троянская война.
Часть II. Троянский конь
1. У СТЕН ИЛИОНА
Знойным летним утром троянские стражники, стоявшие на стене крепости, заметили далеко в море белые паруса. Их становилось все больше и больше и, наконец, стало столько, что стражники сбились со счета. Скоро чернобокие суда под белыми парусами заполнили собою весь пролив. Послали гонца к царю Приаму. На стены поднялись троянские воины. Пришел и Гектор — старший сын царя, храбрейший и сильнейший воин троянского войска. Лишь Парис отсиживался с Еленой во дворце. Троянцы глядели на небывалый флот.
А на переднем корабле плыли знатнейшие цари ахейского войска — так называли тогда объединенное войско. С интересом смотрели ахейцы на приближающуюся крепость. Словно скалистый берег возвышались ее стены с утесами боевых башен, сложенные из огромных диких камней. На холме в центре города белело здание Пергама — царского дворца.
— Недаром же зовут Трою крепкозданной, — задумчиво промолвил Паламед, царь острова Эвбеи.
— Ее до сих пор называют еще Илионом, по имени ее основателя Ила, — добавил Одиссей. — А стены эти считают нерушимыми, ибо строили их сами боги Посейдон и Аполлон. Тяжело будет и осаждать и взять Трою.
— Возьмем! — хмуро ответил Агамемнон.
— И войска у них, кажется, немало, — добавил Одиссей.
Высадившись на троянском берегу, ахейское войско приготовилось к долгой осаде. Свои чернобокие смоленые суда ахейцы вытащили на песчаный берег и поставили на подпорки. Поставив палатки, они обнесли лагерь прочными деревянными стенами с боевыми башнями. И не напрасно — много было кровопролитных боев и у стен, и даже у самых кораблей!
Несчастье ахейцев было и в том, что их цари воевали не только с троянцами, но и враждовали между собой из-за дележа добычи: жестокий, гордый и корыстолюбивый предводитель их Агамемнон со всем своим войском разграбил соседние с Троей города, селения и даже храмы, чем еще сильнее прогневал бога Аполлона — покровителя Трои. А вслед за этим глубоко оскорбил Ахиллеса, отняв назначенную ему пленницу.
2. ЕДИНОБОРСТВО МЕНЕЛАЯ С ПАРИСОМ
Однажды, когда все ахейское войско построилось в боевой порядок, троянцы с большим шумом и криками пошли на вылазку. И когда войска уже сблизились, вперед вышел Парис, одетый поверх панциря в барсовую шкуру, он нес два медноострых дротика.
— Кто из ахейцев со мною сразится? — сказал он.
Увидев врага, Менелай спрыгнул с колесницы и устремился к нему. Парис побледнел, повернул обратно и побежал, как ягненок от дракона. Гектор возмутился.
— Горе тебе, Парис-женолюбец! — гневно закричал он. — Ты позор всему народу! Вернись и победи или погибни!
Пристыженный Парис вернулся в строй.
— Слушайте все, троянцы и ахейцы! Положите ваше оружие на землю, и пусть будет так: кто из них победит в поединке, тот и забирает Елену.
Все поклялись в этом перед жрецами, принесли жертву богам.
И вот Парис и Менелай бросили жребий, кому начинать бой. Жребий выпал Парису. Он первый бросил копье, но оно даже не пробило щит Менелая. Менелай в свою очередь бросил свое копье. Но и оно, пробив щит и панцирь Париса, только разорвало его хитон и слегка оцарапало кожу. Выхватив меч, Менелай с силой ударил Париса по шлему, но меч раздробился. В ярости Менелай схватил рукою пышную гриву шлема противника и, повалив Париса на землю, поволок к своему стану. Так бы и притащил он его в плен. Но тут Афродита, видя беду, невидимкою наклонилась к Парису, оборвала подбородный ремень его шлема, а самого, окутав туманом, унесла во дворец, в покои Елены.
А Менелай, зло отшвырнув пустой шлем, метался по полю, ища соперника.
— Вы видите все, — объявил Агамемнон, — что победил Менелай, а Парис вторично обратился в бегство. Выдайте же нам Елену!
Троянцы молчали, и вдруг один троянский лучник предательски пустил стрелу и ранил Менелая. Опечалился вождь ахейцев.
— Милый мой брат! Рана легка, но тяжела измена и нарушение клятвы. Зевс покарает их. Скоро настанет тот день, когда погибнет священная Троя и падет народ копьеносца Приама.
И вместо мира вновь закипел бой, вновь полилась кровь храбрейших…
3. АХИЛЛЕС И ГЕКТОР
Шел жестокий бой у стен Трои. Девятый год уже длилась война, погибло много славнейших героев и еще больше простых воинов. А в это время Ахиллес, тяжко оскорбленный Агамемноном при дележе добычи, сидел в своей палатке, не участвуя в боях. Но Патрокл, первый друг Ахиллеса, надев его светлые доспехи, вступил в бой.
Бой был небывалый. Звенели, скрещиваясь, мечи, летели копья, трещали панцири и шлемы под ударами камней. Громкие крики и стоны оглашали поле битвы. Патрокл бился впереди всех. Трижды поднимался он на крепостную стену, и трижды отражал его натиск сам Аполлон. Бой кипел уже у крепостных ворот.
Тогда, словно черная туча, двинулся на Патрокла Гектор. Долго сражались они, и Гектор сразил Патрокла.
В палатку Ахиллеса вбежал юноша, сын старца Нестора:
— Горе нам, сын Пелея! Пал благородный Патрокл от копья Гектора, и Гектор снял твои доспехи! Менелай бьется за тело Патрокла.
Велико было горе Ахиллеса. Фетида пыталась утешить сына:
— О чем ты рыдаешь, сын мой?
— Нет больше моего друга, великого Патрокла! И это я сам разрешил ему идти в бой! Не могу я больше жить и смотреть людям в глаза, пока не поплатится Гектор!
— Но тогда ты и сам будешь недолговечен: ведь предсказано, что ты умрешь вскоре после Гектора!
— Пусть лучше я умру от оружия, чем от тоски по другу.
По просьбе Фетиды сам Гефест выковал для Ахиллеса новые, невиданной красоты доспехи.
Ахиллес избивал троянских воинов, как орел цыплят. Молнией сверкал над ними его меч. В ужасе ринулись троянцы искать спасения за стенами города. Ахиллес гнался за ними. Потоком вливались бегущие воины в ворота, но злой рок задержал Гектора. Он не хотел показаться трусом. С высоты стены старец Приам и Гекуба умоляли Гектора войти в ворота и спастись, но он отвечал отказом даже на мольбы матери.
Уже увидел Ахиллес Гектора, яростно устремился к нему. Он мчался, сияя под лучами солнца, гремя, как живая медная башня. И Гектор вдруг почувствовал, что бессилен остановить его. Ужас охватил душу доселе бестрепетного героя. И, впервые в жизни, он побежал. А следом мчался Ахиллес, потрясая своим гигантским копьем.
В удивлении и ужасе застыли оба войска, следя за поединком. Трижды обежали герои вокруг стен Трои. Наконец Гектор остановился и обернулся:
— Больше не буду я избегать поединка с тобой, сын Пелея. Но хочу я с тобой условиться: кто бы из нас ни пал в бою, пусть победитель снимет с побежденного доспехи, но пусть не осквернит его тела.
Ахиллес же, взглянув исподлобья, ответил ему:
— Нет между нами места клятвам. Сегодня падешь ты!
С этими словами Ахиллес потряс копьем и бросил его в Гектора, но тот пригнулся, и копье пролетело мимо.
Обрадованный Гектор пустил свое копье, но оно отскочило от щита Ахиллеса. Выхватив меч, устремился Гектор вперед, но Ахиллес, прикрывшись щитом, пустил второй раз копье и попал выше доспехов, прямо в горло Гектору…
— Ага, Гектор! Неужели же ты, убив Патрокла, еще надеялся на спасенье!
Вынув свое обагренное кровью копье, Ахиллес снял с тела павшего героя свои доспехи. Подошедшие воины удивлялись росту и красоте Гектора. Между тем Ахиллес задумал недостойное дело — глумиться над телом побежденного. Проколов его ступни, он продернул в них ремни и привязал их к своей колеснице. Положив на колесницу окровавленные доспехи, он ударил коней бичом и погнал колесницу вокруг Трои. Прекрасное тело Гектора волочилось по земле. А в его темные кудри набивался песок.
Громко стонал при этом Приам и рвала свои седые волосы Гекуба. Но рядом с ними уже стоял суровый мститель. Черным гневом налилось сердце Аполлона при виде этого глумления. Аполлон знал об Ахиллесовой уязвимой пяте. Сюда-то и решил Аполлон поразить Ахиллеса. Когда окончились поминальные игры в честь Патрокла и снова начался бой у стен, Аполлон вложил в руки Париса свою золотую, не знающую промаха стрелу и сам ее направил. И в разгаре боя рухнул Ахиллес, как медная башня, подрубленная у самого основания.
4. СМЕРТЬ ПАРИСА
Погибли оба первых бойца, а Троя стояла! Что же делать теперь? Одиссей знал, что сын Приама, царевич Гелен, был одарен ясновидением и знал будущее. Однажды, устроив засаду, Одиссей захватил Гелена в плен. Приведя его в лагерь, Одиссей стал допытываться:
— Погибли лучшие люди, царевич. Пора кончать осаду. Тебе ведомы причины непобедимости Трои! Открой их нам.
Царевич посмотрел на костер, где лежало раскаленное железо для пытки, и, вздохнув, ответил:
— Ты прав, Одиссей, я знаю, что Трою охраняет золотой, не знающий промаха лук Аполлона. Есть в Элладе лишь один лук сильнее этого — это волшебный лук Геракла, которым теперь владеет Филоктет. Кроме того, Трою нельзя взять и без Ахиллесовой силы. Теперь эта сила живет только в Неоптолеме, сыне Ахиллеса. И еще одно необходимое условие: и Неоптолем и Филоктет должны прибыть под Трою не принуждением, а своею волей.
Царевича Гелена отпустили с миром. И вот уже неугомонный Одиссей плывет на остров Скирос, где жил Неоптолем. Чтобы привлечь юношу под Трою, Одиссей пожертвовал даже доспехами Ахиллеса, которые были ему присуждены и хранились у него. Радостно встретили наследника Ахиллеса в ахейском лагере все друзья его отца. Рослый и сильный Неоптолем смог уже облачиться в доспехи отца.
Оставалась вторая задача — привезти Филоктета. По дороге в Трою Филоктет был укушен змеем и высажен на пустынный остров Лемнос. За это Филоктет возненавидел Одиссея и Диомеда, покинувших его. Поэтому только Неоптолем, не участвовавший в походе и не виновный перед Филоктетом, мог уговорить славного стрелка помочь ахейцам отомстить за смерть Ахиллеса. Благодаря хитрости Одиссея ему и это удалось.
И вот Филоктет уже под Троей! Ему показали Париса. В следующем же бою Филоктет высмотрел его среди воинов.
Спела тетива не знающего промаха Гераклова лука, и красавец упал на землю, как подрубленный кипарис. В голове его зазвучали прощальные слова Эноны: «Когда свершится твой рок, вспомни обо мне, и я приду». Истекая кровью, Парис уже терял сознание, и вдруг легкая белая женская фигура возникла рядом с ним. Повеяло ароматом амврозии — напитка бессмертия. Это Энона по каплям лила ее, заживляя рану.
Парис очнулся и стал что-то говорить: «…на…на…» Нимфа вслушалась, надеясь услышать свое имя, но расслышала: «Елена, Елена».
В горести с силой ударила она кувшинчик с целительной жидкостью о камень, и живая вода пролилась в песок. С криком горя исчезла Энона, и тотчас Парис испустил дух.
5. ЗАМЫСЕЛ ОДИССЕЯ
Ахиллес был отомщен, но победа над Троей от этого не стала ближе. И в голове неистощимого на выдумки Одиссея зародился новый план взять Трою хитростью. Он изложил свой дерзкий план на военном совете царей и получил полное согласие Агамемнона, Менелая, Неоптолема и других.
В ахейском войске славился знаменитый мастер Эпеос — плотник и столяр. Он строил палатки вождей и обставлял их мебелью.
— Послушай, Эпеос! — обратился к нему Одиссей. — Мы все знаем тебя как великого умельца. Один лишь Дедал мог бы тебя превзойти.
— Ну, это ты мне льстишь, царь Одиссей.
— Увидим, Эпеос. Можешь ли ты построить деревянного коня с пустым чревом, чтобы в нем поместился десяток воинов? Он должен закрываться изнутри. Когда придет время, воины откроют коня и выйдут из него.
— Ты что-то опять задумал, царь Одиссей! Недаром же зовут тебя хитроумным.
— Может быть, может быть, Эпеос… — усмехнулся Одиссей. — Так сделаешь коня? А размер нужен такой, чтобы с трудом проходил в ворота Трои.
— Хорошо, я прикину издали на глаз. А тело коня сделаю как бочку из сосновых клепок. Надо только сходить с воинами на Иду нарубить сосен.
— Агамемнон щедро вознаградит тебя, Эпеос. Только трудись тайно, чтобы никто раньше времени не видел.
Эпеос принялся за дело, Одиссей же пошел сам на разведку.
Исхлестав свое тело бичом, замазав лицо сажей, спутав волосы и посыпав их пеплом, одевшись в рубище и подпоясавшись веревкой, Одиссей прокрался под видом невольника в Трою.
И вот он уже на троянской торговой площади. Его поразила беспечная суета базара, как будто и не было никакой войны, никакой осады. Горели жаровни, пахло жареной рыбой и мясом, пригорелым оливковым маслом. В больших кувшинах — амфорах — стояло вино, в кувшинах поменьше — масло. Крики продающих, покупающих и торгующихся висели над площадью вместе с дымом жаровен. Полуголые ребятишки шмыгали под ногами. Бородатые воины, отложив копье и щит, ели жареную рыбу. Они толпились у больших винных кувшинов, пили, болтали. «Словно дети, — подумал Одиссей. — Видно, и в самом деле не они, а боги охраняют Трою».
— Эй, нищий! — окликнул Одиссея богато одетый слуга. — Иди за мной, моя госпожа зовет тебя. Она добрая, накормит тебя.
Отказываться было бы подозрительно, да и в самом деле Одиссею уже захотелось есть.
Слуга ввел Одиссея в богатый дом, открыл дверь во внутренний покой и удалился. Каково же было удивление Одиссея, когда он увидел там… Елену! Только сажа на лице помогла ему скрыть удивление.
— Привет тебе, странник! — сказала Елена. — Я тебя раньше в городе не видала. Ты, очевидно, издалека? На твоих сандалиях и волосах пыль. Или ты чей-нибудь сбежавший раб? Не бойся, я тебя не выдам.
Одиссей пробормотал что-то вроде того, что он действительно издалека, но ни от кого не сбежал. Елена хлопнула в ладоши:
— Эй, слуги! Вымыть этого странника, умастить его елеем, дать чистый хитон и накормить, а потом привести опять сюда.
Когда умытый и переодетый Одиссей снова явился к Елене, его уже нельзя было не узнать.
— Однако же ты смел, Одиссей! Я сразу приметила тебя и в рубище. Не похож ты на невольника. Да и как я могла не узнать одного из моих бывших женихов! Но клянусь тебе: я тебя не выдам и прикажу потом проводить до ворот. Но только честно расскажи мне все.
Елена была совсем такая же, как и прежде. Она была по-прежнему прекрасна.
— Не считай меня изменницей, Одиссей! Я по-прежнему люблю мою покинутую родину, мужа и дочь! Лишь Афродита заставила меня покинуть дом. Расскажи мне о Менелае, как он живет.
— Жив твой Менелай. Скоро, может быть, его увидишь.
— Как это? — радостно всплеснула руками Елена.
_ Я дал тебе слово честно рассказать, зачем я пришел.
Я пришел узнать, осуществим ли мой план захватить Трою в самом ближайшем времени. И вижу — можно быть уверенным в успехе.
Елена выполнила свое обещание, и Одиссей благополучно вернулся домой.
6. ЖЕРТВА АФИНЕ
А конь был уже готов. Эпеос построил невиданных размеров коня. Бочкообразное туловище могло вместить десяток воинов, а над ним высилась длинная шея с настоящей гривой и гордой головой. Он мог передвигаться на высоких колесах.
Перед Одиссеем встала новая задача: как сделать, чтоб троянцы втащили коня в крепость и при этом не заглянули в его нутро. Долго думал он над этим, но и здесь измыслил хитрость.
Ночью, под покровом темноты, в палатку нового царя острова Эвбеи, Синона, вошел человек в темном плаще, закутав в него и голову.
— Синон, — глухо сказал незнакомец, — останься один…
Синон выслал всех из палатки. Оглянувшись, ночной гость сбросил плащ. Синон ахнул:
— Одиссей, ты? Но почему же ночью? А я-то думаю: кто бы это?
— Значит, есть тайное дело, Синон, — тихо заговорил Одиссей. — Тебе придется рискнуть и пойти к троянцам как беглецу.
Одиссей стал шептать еще тише…
Утром Одиссей доложил Агамемному, что конь готов. В него войдут сам Одиссей, Менелай, Неоптолем, Диомед, строитель Эпеос и еще пять воинов.
— Неужели же ты думаешь, что троянцы так глупы и втащат коня в город, не поглядев, что внутри него? — сурово спросил Агамемнон.
— На коне будет доска с надписью: «Благодарные данайцы приносят дар богине Афине Палладе». Тогда троянцы побоятся его открыть и поспешат втащить его в город, чтоб сделать его непобедимым, — ответил Одиссей.
В это время в палатку проскользнул глашатай Одиссея и что-то передал ему. Одиссей взглянул в переданную ему сумочку и воскликнул:
— Не может этого быть!
В сумочке Одиссей нашел письмо к Синону от начальника стражи Трои и приложенные деньги. Обвинив Синона в предательстве, Одиссей приказал его связать и бросить в яму, а завтра проверить обвинение и принять решение. Синон был, конечно, поражен, но и здесь он подчинился.
Всю ночь грузились ахейцы на свои чернобокие суда, сняли их с полусгнивших за десять лет подпорок и спустили на воду. Тогда вывезли коня на больших колесах за пределы лагеря и поставили перед главными воротами Трои. Тихо, стараясь не греметь медными доспехами, в брюхе коня скрылись Одиссей, Менелай, Неоптолем, Диомед, строитель Эпеос и другие воины. С трудом разместились в темной бочке рослые герои. Наконец Эпеос закрыл задвижку. А весь ахейский флот уже уплыл и скрылся за ближним островом.
…Всю ночь троянская стража с недоумением слушала необычную возню во вражеском лагере, стук топоров, скрип судовых снастей и крики команд.
И лишь только забелело утро, с высоты стен стал виден… пустой лагерь, а на песке — глубокие борозды от судов! Радостно, впервые за десять лет, сбежали стражники со стен и выбежали к берегу. Все здесь говорило о поспешном отъезде.
— Вот здесь жил когда-то Ахиллес, — сказал начальник стражи. — А здесь была палатка Агамемнона.
В это время первые лучи солнца осветили на берегу какую-то темную громаду. С удивлением увидели стражники огромного, невиданного деревянного коня.
— Как будто я с вечера ничего не пил! — сказал начальник стражи. — Такое чудище не может и присниться… А вот и дощечка с надписью.
Вернулся бегом запыхавшийся стражник-гонец.
— Сейчас придут из дворца, — выдохнул он.
Опираясь на руку сына, приближался Приам со своей свитой. Рядом с ним шел его друг и ближайший советник Антенор. Подойдя к коню, Антенор прочел надпись на дощечке: «Этот дар приносят Афине-воительнице уходящие данайцы».
— Радуйтесь, победоносные троянцы! — возгласил Антенор. — Мы победили, а данайцы бежали! Стража, окружить коня и, пока мы не разберемся в этом, никого не подпускать.
А из ворот уже бежали сотни любопытных мужчин и женщин, радуясь тому, что можно наконец свободно выйти к морю.
Победа! Приам оглянулся на стены крепости. Десять лет он их не видел со стороны. Десять лет на них стояли защитники города. Не зря, выходит, погиб любимый Гектор, но зря погиб и сам виновник войны Александр — Парис, не зри лились слезы жены Гектора и десятков других жен. Гроза миновала, стены целы, и пред ними — искупительный дар отступивших врагов!
— Это — искупительный дар богине Афине, которая была нашим врагом! А если мы его введем в город, она станет нашим другом, и Троя спасена! — сказал Приам.
Вдруг раздался мелодичный голос Елены:
— Позволь мне, царь, сказать два слова этому коню?
— Деревянному-то? — рассмеялся Приам. — Твоя красота, Елена, может, значит, покорить и дерево?
— Что-то говорит мне, что не все в нем деревянное.
Подойдя к коню, Елена стала искусно подражать голосам жен героев, а их-то она знала. Трижды обошла она вокруг коня.
Может быть, жаль ей стало прекрасной Трои, где прожила она двенадцать лет.
Постучав в бок коня, она сказала:
— Эй, друзья мои, откликнитесь! Тут ли мой бывший жених хитроумный Одиссей? Пенелопа тебя заждалась.
Здесь ли ты, мой любимый муж Менелай? Давно я тебя не видала, мой кудрявобородый.
Столько лет не слыхал Менелай любимого голоса, и вот при звуках его застучало сердце в медную броню и рука потянулась к задвижке. Но Одиссей при свете лучиков, проникавших в щели, схватил Менелая за руку, другой же зажал рот безрассудному. Так он боролся с ним в темноте и тесноте.
— Что же, не хотите, видно, со мной разговаривать? Прощайте.
Приам насупился:
— Тебе, видно, приснилось, Елена. Иди-ка лучше в свой дворец и занимайся женскими делами — пряди свою пряжу.
— А вот увидим, царь, кому какую нить судьбы спрядут сегодня седые Мойры, — ответила Елена и, подобрав подол длинного платья на руку, ушла.
Приам и Антенор стояли в раздумье: «Что же скрыто в коне? Разрушить его — прогневить снова Афину! Так его принять — а вдруг права Елена?»
Внимание Приама привлек приближавшийся почтенный старец в белых одеждах и с жезлом в руках. Его сопровождали два отрока. Это был почитаемый всеми жрец храма бога Посейдона — Лаокоон и два его сына. Все троянцы склонялись перед ним по мере приближения, но он, ни на кого не глядя, шел к царю.
— Несчастные, легковерные люди! Десять лет вы воевали с данайцами и теперь готовы поверить, что они добровольно ушли да еще оставили дар Афине! Разве вам неизвестно их коварство и хитрость Одиссея? Боюсь я данайцев, даже дары приносящих!
— Но нельзя спешить, Лаокоон, — возразил Антенор. — Может быть, данайцы на это и рассчитывают, что мы разрушим коня и этим оскорбим богиню?
Но Лаокоон выхватил у стражника медноострое копье и с силой пустил в коня.
Пробив деревянную стенку, оно звякнуло обо что-то металлическое и остановилось.
— Вы видите! — воскликнул жрец. — Там что-то есть!
Приам задумался. Но в это время его внимание привлекли громкие крики стражников. Они тащили связанного пленника в изодранном хитоне.
— О царь! — закричали стражники. — Мы осматривали лагерь и нашли в яме этого связанного пленника. Он говорит, что Одиссей его приговорил к голодной смерти и, уезжая, покинул.
Приам приказал развязать пленника и допросить.
— Кто ты? — спросил начальник стражи.
— Я Синон, я царь Эвбеи. Вчера на военном совете Одиссей обвинил меня в предательстве и в том, что я получил золото из Трои. Но ты-то знаешь, что этого не было.
— Верно, не было, — подтвердил начальник стражи. — Кроме того, вчера мой лазутчик слышал сквозь стену палатки, как Одиссей обвинял его, и видел, как его вывели связанным. Скажи же нам правду! Зачем этот конь?
— Афина приказала вернуть в Трою свою священную статую, украденную Одиссеем и Диомедом из ее храма в Трое. Она оскорблена! А конь сделан таким огромным, чтобы вы не смогли его внести в ворота. И еще Одиссей пустил слух, что там воины, в чреве коня. Это чтобы вы разрушили коня — дар Афине — и еще раз оскорбили ее.
— Ах, так! — закричали собравшиеся троянцы. — Мы сломаем верх Скейских ворот и втащим его назло данайцам и Одиссею!
— Опомнитесь! — закричал Лаокоон, подняв свой жезл. — Как вы можете верить этому лицемеру и предателю? Если он предал своих, разболтав военную тайну, предаст и нас.
И вдруг общее внимание привлекло новое чудо. Взволновалось море вблизи лагеря, и из него вынырнули два огромных морских змея. Кроваво-красные гребни вздымались над их головами, длинные тела извивались и быстро плыли по волнам.
Застыли от ужаса все собравшиеся. Змеи выползли на берег и бросились к стоявшим ближе всех сыновьям Лаокоона. Настигнув мальчиков, оба змея обвили их своими тяжелыми кольцами. На отчаянные крики детей Лаокоон бросился к ним, но змеи, задушив мальчиков, обвили своими чешуйчатыми телами отца. Тщетно он бил их священным посохом и пытался вырваться. Вскоре и он замер. Оставив на берегу три безжизненных тела, змеи поползли дальше и исчезли в храме Афины.
Мало-помалу троянцы пришли в себя.
— Вот видите, сограждане! — сказал Антенор. — Боги покарали смертью посягнувшего на дар Афине.
С криками радости троянцы впряглись в коня. Другие же побежали к воротам. Схватив ломы, они стали ломать верх ворот. Когда везли коня, из него не раз слышалось бряцание меди. Но разве толпа, охваченная одним порывом, может еще что-то слышать?
И вот конь на площади Трои! А вокруг сели мудрейшие люди города. Вплоть до вечера они размышляли: что же теперь делать?
— Вы видели, что сталось с Лаокооном, — сказал престарелый царь Приам. — Оставим коня здесь, перед храмом Афины, как вечную жертву богам. Пусть боги сами укажут нам, что с ним делать.
Все согласились. Колонны храма Афины они украсили цветочными и лавровыми гирляндами. Запели в храме торжественные гимны. А потом ликовали и праздновали победу до позднего вечера, пока все не заснули.
7. ПОЖАР ТРОИ
Как только окончилось пиршество и троянцы заснули опьяненные, Синон встал и отошел в сторону. Никто его не заметил. Подойдя к коню, он постучал условным стуком и запел, чтобы узнали его голос.
Тотчас Эпеос отодвинул задвижку, и ахейцы тихо спустились на землю. Они вмиг перебили полусонную стражу у главных Скейских ворот, открыли ворота и, раздувши костер, подали сигнал. А чернобокие суда ахейского войска уже подплыли к берегу. Потоком хлынули воины в ворота и, зажигая свои факелы в костре, разбежались по улицам. Запылали дома. Багровым светом озарились улицы и площади Трои. Полуодетые люди метались среди огня и дыма, хватали оружие и падали под ударами вражеских воинов. Неистовый Неоптолем убил старого Приама у алтаря Зевса. С грохотом рушились стены крепости — это сам Посейдон, который когда-то их строил, бил в них трезубцем.
Диомед и Менелай первым делом побежали во дворец Париса. Сокрушая всех по дороге, Менелай ворвался с окровавленным мечом в опочивальню. Елена встретила его в дверях.
— Убей меня, Менелай, — сказала она, расстегнув пряжку на груди. — Вонзи мне в грудь твой меч, довольно из-за меня лилось крови.
И вдруг опустились руки у Менелая.
— Изменница родному городу, изменница мужу и дочери! Ты достойна смерти. Но ты слишком хороша для нее. Накинь на голову покрывало и иди за мной, Елена.
Закрыв лицо — от троянцев, а равно и от ахейцев, — Елена смиренно шла за Менелаем. А среди пожарищ и дыма спокойно стояла в венке из белых роз богиня Афродита и смеялась им вслед:
— Понял ты теперь, царь Менелай, что вся твоя сила и острая медь ничего не стоят перед нежной силой Афродиты!
Вскоре отплыл корабль Менелая, а на палубе его, на мягком ложе, возлежала Елена — причина гибели стольких героев. По прошествии недолгого времени они приплыли домой.
Часть III. Покрывало Пенелопы
1. ОЖИДАНИЕ
Прекрасная Пенелопа, супруга Одиссея, одиноко и печально сидела у окна своего дворца за ткацким станом, медленно перебрасывая челнок из руки в руку. Минуло уже почти десять лет, как ахейцы взяли Трою. Давно уже вернулись уцелевшие — и мудрый старец Нестор в свой Пилос, и Менелай мирно жил в Спарте с Еленой, а Одиссея все нет! Где-то странствует Одиссей вдали от родной Итаки. Да и жив ли он?
За окном сияли в свете Гелиоса-солнца скалистые берега острова Итаки. Более двадцати лет назад Одиссей привез сюда свою молодую жену. Под мерный стук ткацкого стана она вспоминала первую встречу с могучим кудрявобородым Одиссеем в доме Тиндара. А когда отец спросил ее: «Кто ей дороже: он или жених?», она только стыдливо зарделась и молча закрыла голову покрывалом. Потом родился сын Телемак… Однако ему было не больше года, когда приплыли Агамемнон и Паламед и вынудили Одиссея ехать под Трою.
Десять лет ждала она конца войны, вела хозяйство и растила сына. Но кончилась война, а мужа нет… все нет. И Телемак уже возмужал — ему двадцать один год…
Но медное полированное зеркало говорило Пенелопе, что она все еще прекрасна…
Если бы только она знала, каким за эти годы смертельным опасностям подвергался ее муж, она и вовсе лишилась бы покоя.
Однажды корабли Одиссея забросило на остров, где жили одноглазые великаны-циклопы. Один из них, Полифем, захватил Одиссея со спутниками в плен и каждое утро и каждый вечер двух из них съедал. Лишь хитростью, ослепив Полифема, Одиссей спасся. Однако Полифем был сыном Посейдона, и «колебатель земли» стал мстить. Не раз почти уж достигал Одиссей родной Итаки, но снова буря, посланная Посейдоном, отбрасывала его обратно, в чужие страны. Побывал Одиссей и в стране лотофагов, питавшихся лотосом, лишающим людей памяти о родине. Проплыл и мимо острова Сирен, сладкогласным пением заманивавших мореплавателей на острые рифы.
Побывал он и у волшебницы Цирцеи, которая опоила его спутников вином и превратила в свиней. Чудом избежал этого и сам Одиссей. В конце концов погибли все двенадцать кораблей Одиссея, и сам он нашел спасение на острове нимфы Калижо. Оттуда, снарядив плот, Одиссей один поплыл под парусом в Итаку. Но и здесь увидал его Посейдон, послал бурю и потопил утлый плот. Одиссей тонул, захлебываясь в горькой морской воде, и лишь морская богиня Левкотея спасла его, дав свое нетонущее покрывало. Достигнув земли народа Феоков, Одиссей был радушно принят их царем Алкиноем. Ему поведал Одиссей всю свою горестную историю.
Щедро одарив Одиссея, добрый царь Алкиной на своем корабле отправил Одиссея в Итаку.
Близко уж было свидание, но Пенелопа об этом не знала! Долгие дни и бессонные ночи коротала она в слезах и печали у своего ткацкого стана.
2. ЖЕНИХИ
Через плотно закрытые двери в покои Пенелопы доносились шум пира, пьяные выкрики мужских голосов. Это пировали десятки буйных женихов, уже несколько лет добивавшихся согласия царицы Пенелопы на брак с одним из них. Они ежедневно врывались во дворец Одиссея, резали его скот на свои пиры, пили его вино и требовали, чтобы Пенелопа сделала между ними свой выбор. Но перед нею неотступно стоял образ Одиссея. До сих пор она еще не верила в его гибель. Она ждала его, а ткацкий стан выстукивал: «Когда же, когда же…» Этот стан был ее единственным защитником. Когда ей надоело ежедневно отвечать отказом женихам, Пенелопа пошла на хитрость: она объявила женихам, что сделает выбор лишь после того, когда соткет по обету новое покрывало с изображением защитницы семьи Одиссея богини Афины.
Женихи согласились. А Пенелопа начала свою сложную работу. Почти весь день раздавался стук ее ткацкого стана. Но как только опускалась на Итаку ночь и женихи расходились по своим домам на покой, Пенелопа зажигала дымный факел и при его колеблющемся свете распускала свою дневную работу. Утром же начинала вновь! Уже три года длился этот обман.
Тем временем Афина возбудила в сердце Телемака отвагу и гнев против буйных расхитителей отцовского добра, и он сказал:
— Вы, женихи! В своем доме я повелитель, пока не вернулся отец! Поэтому завтра вас всех я приглашаю на площадь. Там всенародно я потребую, чтобы вы очистили мой дом. Если же вы не послушаете меня, я призову на помощь богов, и Зевс покарает вас!
Утром удивленные смелостью юноши женихи пришли на народное собрание. Собралось много итакийцев, созванных глашатаем.
— Два у меня горя! — сказал народу Телемак. — Одно: я утратил отца, а другое: жадные и буйные женихи, ежедневно врываясь в дом, истребляют мое достояние и принуждают к браку мою мать. Помогите же мне!
Тогда поднялся один из женихов, Антиной, и сказал:
— Три года Пенелопа ссорила нас, подавая надежду всем нам, а сама обманула! Три года ткет она свое покрывало, но мы с Эвримахом ночью застали ее за тем, что она распускала работу. Пусть же теперь приневолена будет закончить его. А мы никуда не уйдем, пока она не выберет одного из нас!
Тогда вещий старец Галиферд напомнил женихам свое предсказание:
— В исходе двадцатого года Одиссей возвратится, и горе вам будет, если сами вы не смиритесь!
Но грубо ответил ему Эвримах, и женихи самовольно разогнали собрание.
Тогда Телемак решил отправиться на поиски отца. Тайно от женихов нанял он корабль, собрал гребцов и отплыл в Пилос, к старому Нестору.
Женихи узнали об этом и решили подстеречь и убить его на обратном пути.
А Пенелопа продолжала ткать покрывало, орошая его слезами. Страшное горе объяло ее, когда она узнала об отъезде сына и умысле женихов. Ни еды, ни питья не могла она принимать. И тогда ночью, когда Пенелопа, обессилев, задремала, ей явилась Афина:
— Не тоскуй, Пенелопа, — сказала она. — Боги тебе запрещают плакать и сетовать. Твой Телемак возвратится невредимый, а вскоре увидишь и мужа.
Пенелопа спокойно заснула. Афина же полетела к Телемаку и внушила ему:
— Возвращайся скорее домой! Ты бросил отцовский дворец в жертву дерзким грабителям. А уже отец и братья Пенелопы принуждают ее к браку с Эвримахом, — он не жалеет даров и хочет стать царем Итаки.
3. ВСТРЕЧА У ЭВМЕЯ
Корабль женихов отплыл и, подстерегая Телемака, стал в засаде между Итакой и островом Замом. Однако, руководимый Афиной, юноша миновал их, и вот утром он уже дома! Однако он не спешил войти в дом и зашел сначала к верному слуге отца — свинопасу Эвмею. У Эвмея он увидел у очага старого странника в ветхом и грязном, почернелом от дыма рубище. Старик ел похлебку и мясо. Послав Эвмея тайно предупредить Пенелопу о своем возвращении, Телемак подошел к страннику, надеясь у него что-то выведать об отце. И вдруг странник, встав со скамьи, превратился в сильного чернобородого мужа. (Это незримая Телемаку Афина вернула Одиссею его облик.)
— Не пугайся, Телемак! — сказал он. — Я не бог, а всего лишь твой отец Одиссей! Я возвратился из странствий в свой дом. А мое превращение было делом Афины.
В несказанном волнении сын и отец обнялись, зарыдали.
— Меня сюда привез корабль феакийцев, а их богатые дары скрыл я в глубоком гроте у берега. Ты же назови мне имена женихов, и мы вместе обдумаем, как их нам одолеть.
— Всех мне и не перечислить, — сказал Телемак. — Их двадцать с Итаки, пятьдесят два с других островов, а еще приезжают из дальних земель.
4. ВОЗМЕЗДИЕ
Вскоре в пиршественном зале, где пировали женихи, появился старый нищий в рубище и с котомкой, приведенный туда свинопасом Эвмеем. Старик попросил у женихов милостыни. Телемак передал для него Эвмею хлеба и мяса. Антиной же швырнул в нищего скамейкой. Старик даже не пошатнулся от удара.
— Вы, женихи многославной царицы, — мрачно сказал он. — Если бы за свое добро Антиной заступился, я бы стерпел злые побои. Но он за чужое нанес мне удар! Смерть, Антиной, а не жену ты здесь получишь!
Антиной, вскочив, стал угрожать ему расправой, однако другие его успокоили. Внимание женихов отвлек другой нищий — Ир, постоянно бывавший на этих пирах. Ир стал оскорблять «новичка». Но тот пригрозил ему:
— Хватит места нам здесь, у порога, для двоих, или бойся моих кулаков.
— Вот развлечение! — закричал Антиной. — Пусть они подерутся, а наградой победителю будет вкусный козий желудок, из тех, что жарятся здесь на огне.
Сначала Ир храбрился, но когда «новичок» снял рубище, у него обнаружились сильные мышцы. Ир струсил, но женихи силой принудили его драться. Ир ударил противника в плечо. Старик же ответил ударом в ухо и, проломив кость, вытащил за ноги окровавленного забияку к свинарнику.
Еще накануне Телемак, по приказанию отца, вынес из зала все оружие.
Тогда, предупрежденная сыном, Пенелопа обратилась к собравшимся:
— Если уж вы, женихи мои, так хотите занять ложе Одиссея, докажите свою силу, достойны ли вы этого. Я вам принесу лук Одиссея: кто его натянет и чья стрела пролетит через двенадцать колец, не задев их, с тем и удалюсь я в его дом!
Принеся из оружейной кладовой знаменитый лук и колчан с оперенными стрелами, царица передала его женихам.
Установили двенадцать колец. Но ни один из молодых людей не смог даже согнуть лук, и даже Антиной и Эвримах. Тогда старик нищий попросил, чтобы ему тоже разрешили попытаться.
Посыпались насмешки женихов, однако Телемак все же приказал подать ему лук и стрелы. Радостно схватил Одиссей свой старый лук, проверил, нет ли трещин или червоточины, прогрел у огня. Быстро, почти без усилий, натянул он тетиву, и стрела его пролетела через все кольца. Раздались удивленные голоса женихов.
Встав затем у порога, Одиссей сбросил лохмотья и высыпал на пол все стрелы.
— В эту цель я попал! — хмуро сказал он. — Теперь да поможет мне Аполлон поразить новую цель!
С этими словами Одиссей взял с пола стрелу и прицелился в Антиноя. Тот беспечно наливал вино в чашу. И только что он ее поднял — пронизала горло стрела, покатилась со звоном чаша и черная кровь ключом забила из ноздрей и рта. Вскочили с мест женихи, ища оружия и не находя его.
— A-а! Вы, собаки, думали, что я никогда не вернусь из-под Трои, что вы вольны грабить мой дом и жену мою принуждать к ненавистному браку!
Ужас объял женихов! Озираясь, искали они дорогу для бегства, но у единственного выхода стояли Одиссей и Телемак, а за ними верные слуги дома: свинопас Эвмей и пастух Филотий. Кое-кто потрусливее выпрыгнул в окно. Тогда вышел вперед Эвримах и предложил богатый выкуп Одиссею.
— Жизнью своей, Эвримах, заплатишь ты выкуп! — был ответ.
Обнажив свой меч, Эвримах бросился на хозяина дома, но тут же получил смертельную стрелу в грудь. Быстро Телемак принес четыре шлема и щита, и Одиссей со слугами вооружились.
В это время предатель, слуга Мелентий, принес и женихам оружие из незакрытой Телемаком кладовой. Закипел яростный бой, летали стрелы Одиссея и дротики женихов, прикрывшихся столами. Все блюда и кубки со звоном полетели на пол.
Скоро тела женихов кучей лежали на полу, как выловленные рыбы, залив кровью весь пол. А предатель Мелентий, связанный пастухами, уже висел подвешенный ремнями к потолочине оружейной кладовой, куда пытался он пройти вторично.
Созвавши рабынь, Одиссей приказал им прибрать трупы и начисто вымыть полы, и столы, и богато украшенные стулья, окурить всю столовую серой. Тем временем старая ключница Евриклея, нянчившая еще Телемака, побежала в покой Пенелопы с радостной вестью. Долго не верила ей Пенелопа.
— В своем ли ты уме, Евриклея, что над горем моим ты смеешься!
— Иди же скорей! — повторила старушка. — Жив твой супруг, и вдвоем с Телемаком они истребили всех женихов!
Одиссей омылся в бане, надел легкий хитон и длинный плащ с каймой. Снова вернула ему Афина его красоту, рост и силу. Вошел в столовую хозяин дома и сел напротив супруги. Она же молчала, глядя в удивлении на него.
— Так-то встречаешь ты мужа-скитальца? — сказал он. — Так недоверчиво смотришь!
Все еще не веря своему счастью, Пенелопа решила испытать гостя. Она приказала:
— Ты, Евриклея, приготовь гостю ложе. Нашу большую кровать перенеси в другую горницу и застели ее мягкими овчинами.
Одиссей досадливо вскрикнул:
— Кто же может перенести наше ложе? Есть тайна в устройстве его, и я один это знаю — тот, кто его строил. Оно укреплено на стволе старой маслины толщиной с колонну, которую я сам тайно от всех спилил. Разве разрубили тот пень?
И, зарыдав, бросилась к нему Пенелопа:
— О, не сердись на меня, Одиссей! Теперь ты меня убедил. Даже служанки об этом не знали. Я боялась, как бы какой иноземный муж или бог, приняв твой облик, не обольстил меня, как Парис эту злосчастную Елену…
Плача от радости, приник Одиссей к груди верной супруги.
— Много мы бед, Пенелопа, претерпели в разлуке, — сказал он. — Теперь снова мы вместе! Дерзкие грабители истреблены, а все убытки я возмещу дарами от царя феаков Алкиноя и своими трудами.
— А я теперь, — улыбнулась Пенелопа, — смогу наконец спокойно закончить свое покрывало в честь богини Афины!