Слишком много в человеке страхов, предубеждений и, как говорил Остап Бендер Кисе Воробянинову, таланта к нищенству, чтобы легко и просто впустить в свою жизнь деньги. Прожив долгие годы на грани бедности, в новой жизни отношения с деньгами Ира строила долго и упорно. Сначала в ходу был лозунг: «пусть деньги у меня не заканчиваются». После установка обогатилась цифрами. «Хочу получать 300 долларов, 500, 800». Денежная энергия, как пишут в умных книгах, одна из самых чутких и всегда находит пути к человеку, который верен своим целям, настойчив и смел. Ира была очень настойчива, смела и верна, потому однажды, замерев от собственной наглости, загадала более высокую планку: 1500 баксов. Произнося заветную цифру, она не представляла, каким образом сможет ее материализовать. Но фокус в очередной раз удался. На нынешней работе Ирина «поднимала» и большие суммы. Казалось бы, живи и радуйся, ан, нет. В сознании возникла новая веха: 5000 тысяч долларов.

«Не многовато ли? — испугалась Ирина, но по зрелому размышлению поняла — в самый раз. Другое дело, что фирма, в которой предстояло заработать нужную сумму, мало соответствовала поставленной задаче. В компании с Рубаняком, Сологубом и Ильиным можно было спокойно коротать старость, но ни как не осваивать новые рубежи.

Диана, оценив новые задачи, развела руками:

— Ирка, ты не готова.

— Почему?

— Мелковата ты еще для пяти штук, хлипка, не имеешь нужных ресурсов.

— Но… — от огорчения Ирине не хватало слов. Ей казалось, для успешного прорыва у нее есть все: план продвижения журнала, рекламодатели, менеджеры, она сама с бездной гениальных идей. К этому бы перечню умное и смелое начальство и желанная пятерка с тремя нолями станет реальностью.

— Не станет, — разочаровала подруга.

— Но ведь попробовать можно? Почему они бояться перемен? — кипела Ира. — Издательство ни чем, ни рискует, я все просчитала.

— Не все.

— Ну, да с мотивацией большие проблемы. Наши топ-менеджеры получают голый оклад, и плевать хотели на увеличение прибыли. Потому Рубаняк и не желает мне помогать. А поднять вопрос об изменение системы отплаты он боится.

— Думаю, есть еще причины.

— Какие еще причины? И так все ясно.

— Если ты во всем уверена, потолкуй с Василием Ивановичем.

— Не могу, — призналась Ирина.

— Что так? — участливо спросила подруга. — Кишка тонка?

— Вроде того. Я ведь раньше работала в небольших фирмах. Там все просто. Пришел к шефу выдал идею, получил полномочия или отказ и все в порядке. А здесь сплошные сложности: большая контора — большие правила. Субординация, бюрократия, внутренняя конкуренция. Рязанов простой народ принимает по записи раз в месяц.

— Ты записалась? — Диана скорчила недовольную гримасу. Объяснения не выглядели убедительными.

— Нет, — честно сказала Ира.

— Почему?

— Потому что Василий Иванович мне сразу объяснил: руководитель среднего звена должен обсуждать производственные дела только в присутствии непосредственного руководителя. Короче, без Севы Рязанов слушать меня не станет. А с Севой вряд ли разрешит начать проект. Вот если б меня главбух поддержал, ситуация сдвинулась с мертвой точки. Генрих пользуется у шефа большим доверием. Но он против моих начинаний. Ему и так хорошо.

Дина, не меняя выражения лица, сокрушенно вздохнула. Это могло означать только одно: очередная порция оправданий пропала втуне. Подруга не впечатлилась масштабом проблемы, не прониклась безвыходностью, о чем и заявила решительно:

— Милая моя Ириночка, я, к сожалению, не ухватила все нюансы этой полной драматизма истории, но готова поспорить: все не так безнадежно. Ты можешь спокойно переступить через субординацию. Можешь плюнуть на установленные правила и решить вопрос. Ты так поступала всегда. Что сейчас мешает?

— Не хочу, — честно призналась Ира. — Я устала бороться. Устала воевать. Я от всего устала.

— Если мне не изменяет память, кто-то пять минут назад рвался совершать подвиги и поднимать пять штук. Каким интересно образом, ты собралась это сделать, если не имеешь ни сил, ни желания?

Ира возмущенно всплеснула руками:

— Бывают же заразы на белом свете. Ходят, бухтят, мешают своей заумью хорошим людям самодеятельностью заниматься. Знаешь, кто ты? Вре — Дина.

Дианка скривила пренебрежительную гримасу:

— Вместо того чтобы, о, остроумная моя, в слова играться, ты лучше бы сообразила: втроем поднять рекламный бюджет, который лично тебе даст пять тонн невозможно. Физических силенок не хватит.

Дианка, как обычно была права.

— Что же делать? — спросила Ира.

— Помнишь, я тебе рассказывала про формулу успеха: быть + действовать = успех. До сих пор ты все время действовала и сейчас, наконец, подошла к пределу своих физических возможностей. Чтобы сделать новый рывок тебе надо изменить свое «быть», то есть научиться по-новому думать и выйти на новый уровень управления. Ишачить до седьмого пота — это вчерашний день, регресс и полная дурость. Что отрадно, подсознательно ты все понимаешь, потому и не прешь на рожон, не идешь к Рязанову, а выжидаешь и накапливаешь силенки.

— Какая ты у меня умная.

— Поверить в твои сказки про субординацию и главбухов могла лишь клиническая идиотка.

Ира улыбнулась. Хорошо, что у нее есть Дианка. Подруга подмигнула в ответ:

— Менеджер стоит ровно столько, сколько может поднять денег без надрыва и истерик. Ты сейчас стоишь полторы штуки. Хочешь больше — накапливай ресурсы. Расти, в общем.

Один из важнейших ресурсов для развития — это информация. После разговора с Дианой Ира затеяла небольшое расследование, и многое для себя прояснила. Ей рассказали: для Василия Иванович журнал — игрушка, утеха честолюбия, возможность в кругу приятелей таких же крупных промышленников похвастаться глянцевыми страницами и словом «издатель». Как бизнес — даже при максимальных доходах — проект Рязанова не интересует, не его это масштаб. Разговор с Дианой о толковом руководите отдела рекламы, и часовая аудиенция, коей удостоилась Ирина, объяснялись единственной причиной. Рязанов накануне оплатил счета журнала, поэтому особенно остро негодовал по поводу своего единственного убыточного проекта. Остальные шли на «ура» и вывести свое детище «в люди» (то есть, как минимум закрыть вопрос с с помощью Ирины желаемое, Рязанов успокоился и потерял к журналу всяческий интерес.

Это было плохо, так как лишало план стратегической перспективы. Но на тактическом уровне за журнал можно было еще побороться.

Толстое в сто двадцать страниц глянцевое издание, напечатанное на дорогой бумаге, богато иллюстрированное фотографиями, отражая амбиции своего создателя, стоило в производстве безумных денег и, априори не могло быть доходным. Чтобы журнал приносил прибыль, требовалось удешевить печать, уменьшить бюджет, снизить налоговое бремя и, главное, провести серию мероприятий по продвижению. В докладной записке, которую Рубаняк так благополучно «зарубил», Ира расписала все: причины неудач, способы выхода из кризиса, необходимые финансовые затраты, сроки окупаемости. Она не учла одного — полного безразличия руководителей к судьбе проекта.

Но и эта проблема, по зрелому размышлению, обрела свое решение.

Озарение настигло Иру через неделю после «гнусного предложения». Дело было вечером, по телевизору шел фильм, кто-то в кого-то стрелял, кто-то с кем-то целовался. Суета, в которой герои решали свои проблемы, помогла сложить собственные два и два

«Неужели честолюбивый Рубаняк откажется от еще одной медали? Он ведь коллекционирует достижения. А раз так надо, чтобы он возглавил перемены. В качестве лидера он сумеет убедить Василия Ивановича, что журналы бывают, не только парадно-выходными, но и рабочими. Мне надо договориться с Севой».

О чем конкретно следует договариваться с Рубаняком, Ира не рискнула рассказать даже Диане. Подруга бы точно ее остановила. Она бы заявила:

— Ирка, ты рехнулась.

И была бы права, как никогда. План был немножко (или множко!) безумным. А навязчивое желание реализовать его своей неотступностью навевало подозрения совсем дурного толка.

— Ты же умная баба, — И тут бы подруга не ошиблась. Только не заурядный ум мог трансформировать «гнусное» предложение Севы в контрпредложение еще более наглого характера: сочетаться законным браком и трудиться на общий карман.

— Вряд ли это входит в планы твоего директора, — Воображаемая Диана тщательно подбирала слова, стараясь не называть вещи своими именами.

— Девчонки считают, что он ко мне неравнодушен, — парировала Ира.

— Не вижу связи.

— Я хочу, чтобы он поддержал мои проекты. Если Рубаняк согласится, я убью одним выстрелом двух зайцев: выйду замуж и заработаю денег.

— Третьим зайцем окажешься ты сама.

— Девчонки говорят, Сева — нормальный мужик.

— Не желаю слушать про твоих девчонок.

— Он мне и самой нравится, особенно в белом костюме.

— Причем тут костюм? Ируся, я не настаиваю, но ты немного не адекватна. Может не стоит торопиться?

— Я все обдумала и решила.

Ход мыслей отличала редкая логика: «Я живу в мире иллюзий. Жду принца и теряю время. Сева, конечно, кобель, и ему от меня надо одно — секс. Но он холостяк, а, значит, у наших отношений вполне возможна перспектива. Раз так, я стану его любовницей. И не буду корчить из себя жертву».

Возможно, в другое время Ира рассудила бы иначе. Но две недели назад завершился странный роман с Николаем. В выходные сходила на два свидания. На первом стокилограммовый «метр в кепке» не дал сказать и слова, с подробностями (делающими честь его памяти) поведал о туристическом походе, в который он ходил в девятом классе. Со второго, Ира ушла хромая. Согласилась сходить с безработным юристом на каток и там со всей дури шлепнулась на пятую точку.

В общем, жизнь виделась в унылом сером цвете. Связь с Севой не делала ее лучше. Но, чем черт не шутит, могла стать началом чего-то нового и хорошего.

Вероятность такого исхода была высокой. Минимум 50 %. Но, так или иначе, попробовать стоило. Хотя бы для того, чтобы не жалеть позже об упущенной возможности.

Три дня Ирина собиралась с духом. На четвертый явилась без приглашения в кабинет Рубаняка:

— Всеволод Петрович, нам следует поговорить. Давайте, встретимся в приватной обстановке, в кафе, например. Завтра вечером вы свободны?

Сологуб опешил. Брови поползли вверх, сминая кожу лба в складки.

— Завтра я занят, — протянул весомо.

— А послезавтра?

Снова движение бровей отразило немереное удивление директора.

— И послезавтра занят.

Ира расплылась в своей самой очаровательной улыбке. Паразит Рубаняк проверял серьезность ее намерений или испытывал терпение? «Убить тебя мало», — подумала, чертыхаясь. Вслух же выдала игривое:

— Сева, не капризничайте.

Рубаняк закашлял, выгадывая время.

— А когда вам удобно? Я подожду, сколько нужно.

Мужчины редко отказывают красивым женщинам, даже, если и подозревают подвох. Для пущего эффекта Ирина отошла к окну и встала к Сологубу спиной. Стекло предательски отразило Севины действия: повернув голову, мужик уставился на ее ноги и попу. Узкая юбка, открывающая колени и обтягивающая аппетитные полушария, сработала. С тяжким вздохом Всеволод Петрович капитулировал.

— Сегодня, — буркнул недовольно. — Только недолго.

— Но сегодня я не одета, — кокетливо протянула Ирина. Она подготовилась к встрече. Серо-голубой костюм и белая тонкая блузка соответствовали предписаниям делового этикета только теоретически. Практически же откровенно подчеркивали женскую природу начальника отдела продаж.

— Таким роскошным женщинам лучше вообще не одеваться… — за столь грубый комплимент в другой раз Рубаняк получил бы по башке. Сейчас Ира лишь слегка нахмурилась. Однако Севе хватило и этого. Он скис, и конец фразы договорил уже деловым тоном. — В половину седьмого я буду ждать вас в машине.

До указанного времени оставалось пять часов. Три из них Ира посвятила работе, четвертый — обеду и болтовне с девчонками. Пятый (в канун подвига) достался размышлениям о смысле бытия и релаксации.

В процедуру последней входило общение с Ильей Кравченко.

«Иду совершать то ли геройство, то ли глупость. — Ире надо было хоть с кем-то поделиться планами на вечер: — Не знаю, что получится из моего начинания, но доведу его до конца. Другого выхода нет».

«Эти планы связаны с мужчиной? У вас свидание? Вы решили завести, наконец, любовника?» — Илья ответил буквально через пару минут.

«Эти планы связаны с моим будущим», — уточнять Ирина не решилась.

«Что-то в ваших словах маловато энтузиазма и многовато обреченности. Может не стоит разводить суету?»

«Стоит. Цена вопроса и является двигательной силой ситуации. В общем, не буду вас грузить. Пока».

«Не пожалейте».

Прислушаться бы к мнению умного человека. Так нет же. Разве у женщины голова, чтобы думать? А прическу на чем тогда носить? Кстати, на создание оной ушли последние полчаса перед свиданием с Севой.

В полной боевой готовности Ира направилась к выходу. Настроение было отвратительное, возбужденное и тревоженное одновременно. Мир вокруг казался враждебным, опасным, предвещающим неприятность. Щелчок замка прозвучал, как выстрел. Кабинка лифта напомнила одиночную камеру. Охранник на выходе отлучился и заблокировал вертушку. Вселенная на что-то тонко намекала и требовала обратить на свои сигналы внимание! Но зачем обращать внимание на предупреждения?! Гусыня, явившаяся в гости к повару, не видит ни острого лезвия ножа, ни раскаленной печи. Она думает лишь о том, как произвести максимально эффектное впечатление. Ира не шла, шествовала, высоко подняв голову, выровняв спину, слегка покачивая бедрами, и думала лишь о том, как выглядит со стороны. Рубаняк, наблюдавший за ней из окна машины, должен был ошалеть от восхищения.

Не ошалел. Этот подлец вышел из дверей офисного центра через две минуты после Иры.

— Извините, важный звонок, — оправдания были лишними. Без сомнений Сева задержался специально: хотел удостовериться, что его не обманывают.

Ожидание кавалера почти не сказалось на Ирином настроении. Хуже, чем было, не стало. Тем ни менее, она продолжила начатое.

— Мы едем? — спросила игриво и ободрила себя: «Держись, моя хорошая!».

Она умела держать себя в руках. И еще как! Успеха в продажах и менеджменте добиваются только сильные натуры. — Если мы сейчас не сядем в машину, вам придется везти меня не в ресторан, а домой, укладывать в постель и лечить от простуды, — кокетливый тон слегка противоречил раздраженным интонациям.

Однако Всеволод Петрович восхищенно покачал головой. Оценил фразу и поспешил открыть перед Ирой дверь своей тайоты.

— Меня в принципе устраивают оба варианта, — сообщил, устраиваясь на сидении.

— А меня нет, — отрезала Ира и замолчала.