25 сентября 1066 года последний король англосаксов Гарольд II одержал последнюю в своей жизни победу, разгромив у переправы Стамфорд-Бридж, что в десяти верстах от древнего города Йорка, войско норвежского конунга Гаральда.

Но три дня спустя, когда англосаксы пировали в Йорке, празднуя свою славную победу, к королю прискакал гонец на взмыленном коне с известием, что на северном побережье Англии высадилось войско норманнов под командованием герцога Вильгельма и продвигается в глубь страны.

Прямо из-за пиршественных столов англосаксы устремились навстречу врагу. 14 октября произошла битва при Гастингсе, англосаксы были разбиты и король Гарольд пал под ударами норманнских мечей.

У короля Гарольда осталась беременная жена Алдита Мерсийская. Он взял ее в жены всего год назад, но не по любви, а надеясь на поддержку ее могущественных братьев, правителей Мерсии – богатой и обширной области, бывшей когда-то самостоятельным королевством. Любил же король Гарольд прекрасную Эдит по прозванию Лебединая Шея, любил много лет, верно и преданно. За эти годы у них родилось трое сыновей – Годвин, Эдмунд и Магнус и две дочери – Гунхильда и Гида. Почему король не обвенчался со своей возлюбленной, как подобает честному человеку и христианину, никто не знал. Одни говорили, что Эдит была простолюдинкой, другие – что, наоборот, принадлежала к знатному роду, причем настолько знатному, что ее бабка приходилась сестрой матери короля, и это, хоть и дальнее родство, стало препятствием к их браку.

Но несмотря на то что Эдит не была законной женой короля, ее дети жили во дворце, как принцы и принцессы, и воспитанием их занималась мать Гарольда, старая королева Гида, в честь которой была названа младшая внучка.

Когда во дворец пришло горестное известие о поражении англо-саксонского войска и гибели Гарольда, молодая королева лишилась чувств, а старая Гида, одевшись в траур, пошла в сопровождении плачущих придворных дам на поклон к герцогу Вильгельму просить, чтобы тот отдал ей тело сына для достойного погребения. Герцог Вильгельм принял ее надменно, но тело погибшего короля забрать разрешил, добавив с усмешкой: «Если сможешь его отыскать».

Опираясь на руку одной из придворных дам, королева остановилась на краю поля вчерашней битвы, чтобы собраться с духом. Над полем кружились хищные птицы, а по полю, словно печальные тени, бродили женщины в таких же, как у королевы, черных одеждах. Они заглядывали в лица убитым, и то одна, то другая с горестным воплем падала на колени, отыскав среди павших сына или мужа, брата или возлюбленного.

И среди этих женщин королева узнала Эдит Лебединую Шею. Обезумев от горя, рыдала прекрасная Эдит над окровавленными останками, причитая:

– О любимый мой господин! Свет померк без тебя и тьма настала!

Королева приблизилась к ней, но, взглянув на изрубленное мечами тело, которое она оплакивала, воскликнула в изумлении:

– Отчего ты решила, что это наш господин? Этот несчастный так изувечен, что его невозможно опознать!

Прекрасная Эдит подняла на нее полные слез глаза и ответила:

– Мое сердце всегда узнает любимого, что бы с ним ни случилось!

Гарольда похоронили в Волгемском аббатстве в графстве Эссекс. С его смертью пришел конец государству англосаксов. На королевский престол вступил герцог Вильгельм, получивший прозвание Вильгельма Завоевателя, и в Британии навеки утвердились норманны.

Овдовевшая королева Алдита бежала в город Честер, где вскоре разрешилась от бремени, произведя на свет двух сыновей-близнецов – Гарольда и Вульфа, а когда войска Вильгельма Завоевателя захватили и этот город, перебралась в Дублин.

Прекрасная Эдит Лебединая Шея, не вынеся горя, лишилась рассудка. Босая, с распущенными волосами бродила она по округе, то пела и смеялась, воображая, что ее Гарольд с нею, то горько рыдала, вспомнив, что его больше нет на свете. Однажды ночью ударили первые заморозки, а утром Эдит нашли мертвой на покрытой изморозью траве.

Старая же королева Гида с внуками удалилась на запад страны в город Эксетер, стоявший на берегу реки Экс. Завоеватели еще не дошли до этих земель, и старая королева с внуками прожила там два года.

Но в феврале 1068 года к стенам Экстера подошли войска Вильгельма Завоевателя. Город был мощной крепостью, и осада продолжалась три недели, однако в конце концов горожане, напуганные начинающимся голодом, решили открыть ворота.

Старая королева не пожелала сдаваться на милость победителя. Когда норманны, бряцая оружием и издавая победные крики, вступали в город через главные ворота, королева с внуками незаметно вышла через потайную калитку и по узкой тропинке спустилась к реке Экс. Там уже ждал верный человек с лодкой. Чуть слышно плеснули весла, и лодка заскользила по речной глади, унося королеву и ее внуков от городских стен. Высадившись на берег, они пешком дошли до Бристольского залива и там простились: Годвин, Эдмунд и Магнус направились в Ирландию, надеясь с помощью ирландского короля отвоевать отцовский трон, а старая королева с Гунхильдой и Гидой на большом корабле отбыли во Фландрию.

– Да поможет нам святой Пантелеимон! – прошептала королева, когда берега Британии скрылись в тумане.

Во Фландрии они поселились в городе Брюгге. У старой королевы были кое-какие сбережения, к тому же она успела захватить свои драгоценности; изгнанницы не терпели особой нужды, но жили тихо и незаметно. До них доходили слухи, что братьям удалось собрать войско и они трижды выступали против норманнов, но все их выступления окончились неудачей, после чего Годвину и Эдмунду пришлось вести жизнь бесприютных скитальцев, а Магнус хоть и остался на родной земле, но стал отшельником.

Старая королева много лет состояла в переписке с настоятелем храма Святого Пантелеимона в городе Кельне и даже теперь, оказавшись в изгнании, старалась по возможности посылать туда пожертвования, поскольку почитала Пантелеймона-целителя превыше всех святых и была уверена, что именно ему нужно молиться в трудных жизненных обстоятельствах. Она часто рассказывала внучкам его историю, и Гида стала почитать Пантелеимона-целителя так же, как и ее бабушка.

Святой Пантелеимон жил во времена царя-язычника Максимиана и сам в юности был язычником. Он выучился на врача и оказался столь искусен в своем деле, что царь Максимиан сделал его придворным лекарем. В городе, где жил Пантелеимон, существовала тайная христианская община, которую возглавлял святой человек по имени Ермолай. Однажды, встретив Пантелеимона на улице, он вдруг заметил, что от него исходит невидимый другим свет, и понял, что этот юноша избран Господом. Святой Ермолай начал рассказывать Пантелеимону о Христе и призывать его принять святое крещение, однако тот никак не мог решиться.

Но однажды Пантелеимон увидел, как змея ужалила ребенка. Он попытался спасти несчастного, но было уже поздно: ребенок умер, раньше, чем змея успела уползти. И тогда Пантелеимон сказал: «Если ребенок оживет, а змея исчезнет, я уверую во Христа!» И в тот же миг мальчик пошевелился и, как ни в чем не бывало, встал, а змея рассыпалась в прах.

В тот же день Пантелеимон отправился к святому Ермолаю и окрестился. Став христианином, он продолжал лечить людей, посещая кварталы бедноты и тюрьмы, в которых томилось много христиан, и ни с кого не брал платы. Другие врачи, недовольные тем, что он сбивает цены на лечение, донесли царю, что Пантелеимон тайно исповедует христианство. Максимиан призвал молодого лекаря к себе и потребовал, чтобы он опроверг обвинение, принеся жертву идолам. Но Пантелеимон сказал: «Я – христианин и готов пострадать за веру!»

Разгневанный Максимиан повелел привязать ему камень на шею и бросить в воду. Но волны подхватили Пантелеимона и осторожно вынесли на берег. Тогда царь-язычник приказал жечь его огнем, бить железными прутьями и, наконец, бросить на растерзание диким зверям. Но огонь угас сам собою, не причинив Пантелеимону никакого вреда, железные прутья стали мягкими, как воск, а дикие звери, преисполнившись смирения, улеглись у ног молодого христианина.

После этого Максимиан велел привязать Пантелеимона к оливе и отрубить ему голову. И тут с неба послышался голос, который призывал его в Царствие Небесное. Воины, которые должны были совершить казнь, потрясенные, упали перед Пантелеимоном на колени и со слезами стали просить у него прощения. Пантелеимон ответил: «Исполняйте, что вам приказано. На все воля Божья». И когда голова святого, отсеченная мечом, упала на землю, из раны вместо крови потекло молоко, а олива в один миг покрылась спелыми плодами.

И все, кто видел это, уверовали во Христа.

* * *

Прошло несколько лет, и старая королева умерла. Перед смертью она успела отправить письмо своему брату, датскому королю Свену, в котором просила приютить ее осиротевших внучек. Король Свен внял последней просьбе сестры и прислал в Брюгге своих людей, чтобы препроводить Гунхильду и Гиду в Данию, но Гунхильда отказалась от нового путешествия, она предпочла вообще уйти от мира и постриглась в монахини.

Гида отправилась в Данию одна.

Король Свен, увидев, как хороша собой, умна, образованна и добронравна его юная родственница, начал подыскивать ей достойного жениха. Однако он понимал, что никто из могущественных государей, ищущих в браке чести для себя и выгоды для своего государства, не пожелает взять в жены сироту-бесприданницу, лишенную титула и отечества. Но тут до него дошли слухи, что князь Всеволод Переяслявский, младший брат великого князя Киевского Изяслава Ярославича, из Русской земли задумал женить своего сына Владимира.

Переяславское княжество было невелико, часто подвергалось набегам степняков-кочевников, и князь Всеволод не мог рассчитывать на блестящую партию для своего сына. Король Свен решил, что лучшего жениха для племянницы не сыскать, и начал переговоры с князем Всеволодом, которые увенчались успехом. Гида была объявлена невестой молодого князя Владимира. По холодному Варяжскому морю отправилась она в страну Гардарику, как называли тогда датчане Русь, к своему будущему мужу.

Молодому князю Владимиру Всеволодовичу шел двадцать второй год. Был он не слишком высок ростом, но крепок и широк в плечах, светловолос и голубоглаз. В честь своего деда по матери, византийского императора Константина из рода Мономахов, он носил прозвание Мономах. Несмотря на молодость, Владимир Мономах был опытен в ратном деле, обладал проницательным умом, и отвага соединялась в нем с рассудительностью.

Колт. Серебро, XII в.

Владимир княжил в Суздальской земле, но, как и большинство русских князей, мечтал о киевском престоле. Однако вероятность того, что он когда-нибудь станет великим князем, была очень мала, поскольку в княжьем роду пятеро превосходили Владимира по старшинству, и трудно было предположить, что до него вообще дойдет очередь.

Гида и Владимир Мономах обвенчались в Суздале. Город, в котором ей предстояло теперь жить, пришелся по душе молодой княгине. Прикрытый дремучими лесами, Суздаль был хорошо защищен от степняков, и если в стольном граде Киеве они были постоянной угрозой и источником страха, здесь о них вспоминали крайне редко. Владимир Мономах еще до женитьбы начал строить в Суздале большой и красивый собор во имя Успения Богородицы. Когда строительство было завершено, Гида, продолжавшая, как и ее бабушка, переписываться с настоятелем храма Святого Пантелеимона в Кёльне, выписала оттуда церковную утварь работы лучших немецких мастеров и вложила в новый собор.

Вскоре после свадьбы князю Владимиру пришлось надолго покинуть молодую жену. Отец Владимира, князь Всеволод Ярославич, принял участие в войне между чехами и поляками, поддержав поляков. Во главе войска, посланного им на помощь польскому королю, он поставил Владимира.

Поход затянулся почти на полгода. За это время Гида родила сына-первенца. По-славянски новорожденный княжич был назван Мстиславом, в крещении наречен Федором, но Гида дала ему еще одно имя – Гарольд в честь своего отца, чтобы сохранить хотя бы память об угаснувшем роде англосаксонских королей.

В 1078 году погиб в бою великий князь Киевский Изяслав Ярославич, и великое княжение перешло к его младшему брату Всеволоду – отцу Владимира Мономаха. Князь Всеволод тут же перевел сына из Суздаля на новое княжение – в богатый и процветающий Чернигов, от которого до Киева был всего один день пути.

Князь Всеволод был уже стар и назначил Владимира своим соправителем. По вызову отца супругу Гиды то и дело приходилось ездить в Киев, так что в стольном граде он проводил гораздо больше времени, нежели в своем Чернигове. Гида обычно сопровождала мужа. Вскоре она стала чувствовать себя в киевском княжьем дворце как дома, тем более что старый князь Всеволод, будучи образованным, книжным человеком и питая особое пристрастие к иностранным языкам, любил беседовать по-английски с невесткой-англичанкой и искренне радовался каждому ее приезду.

Князь Всеволод не отличался воинственностью и не обладал талантом полководца, однако воевать ему приходилось много, и возглавлять свое войско он обычно поручал Владимиру. Впоследствии Владимир Мономах подсчитал, что с тех пор, как тринадцатилетним отроком впервые взял в руки меч, и до своего двадцатипятилетия он совершил не меньше двух десятков военных походов.

Каждый раз, провожая мужа в поход, Гида молилась о его благополучном возвращении святому Пантелеимону. На Руси этот святой был тогда мало известен, но Гида настояла, чтобы его образ был помещен в храме Софии Киевской.

После первенца Мстислава она родила еще пятерых сыновей – Изяслава, Святослава, Романа, Ярополка и Вячеслава, и четырех дочерей – Марию, Евдокию, Евфимию и Агафью. Гида занималась воспитанием детей и вела дом. Княгиня обладала твердым и властным характером, о чем было хорошо известно всем ее домочадцам, включая супруга. Уже на склоне лет в своем «Поучении сыновьям» Владимир Мономах, несомненно основываясь на собственном опыте, писал: «Жену свою любите, но не давайте ей над собой власти».

* * *

Когда старший сын Мстислав повзрослел, великий князь отправил его княжить в Новгород. Вскоре Мстислав женился на шведской принцессе Христине, и Гида поехала в Новгород погостить у сына и невестки.

Однажды осенним утром молодой князь Мстислав собрался на охоту. Гида с Христиной, стоя у окна, смотрели, как на широком княжьем дворе охотники готовились к выезду. Весело трубили рога, перелаивались собаки, ржали кони, егеря громко отдавали последние распоряжения. Наконец охота потянулась со двора. В воротах Мстислав придержал своего коня, обернулся и, сняв шапку, помахал ею жене и матери.

На дворе стало тихо. Гида села за пяльцы, вдела в серебряную иглу тонкую шелковинку и принялась вышивать образ Пантелеимона-целителя, который хотела оставить в подарок сыну и невестке.

Солнце склонилось к западу, когда на дворе снова поднялся шум, но был он приглушенным и тревожным. Гида выглянула в окно. Егеря вели коней в поводу, а впереди, на носилках, сплетенных из зеленых ветвей, слуги несли князя Мстислава.

Гида сбежала по ступеням крыльца, с криком бросилась к носилкам. Мстислав был в беспамятстве, и его дыхания было почти не слышно.

Старший егерь упал перед Гидой на колени.

– Прости, княгиня, не уберегли мы твоего сына, поломал его медведь.

Молодого князя перенесли в опочивальню, уложили на пуховую постель.

Гида разослала слуг по всему городу, чтобы привели на княжий двор лекарей и знахарей. Пришли лекари и знахари, осмотрели молодого князя и в один голос сказали:

– Ничем нельзя помочь твоему сыну. К утру он отойдет.

Всю ночь просидела Гида у постели сына, всю ночь молилась она Богородице и Пантелеимону-целителю. И когда погасли последние звезды и появился над горизонтом золотой край солнца, Мстислав вдруг вздохнул и открыл затуманенные глаза. Слабым, но внятным голосом молодой князь поведал, что, когда был он без памяти, явился его внутреннему взору святой Пантелеимон и сказал: «Еще не время тебе, княже, предстать перед Всевышним. Я исцелю тебя».

Святой Пантелеимон и княгиня Гида. Рис. Татьяны Муравьевой

Тут в княжескую опочивальню вбежал слуга и промолвил:

– У ворот стоит юноша, который говорит, что он искусный лекарь, и просит допустить его к князю. Да только уж больно он молод! Что повелишь, княгиня?

– Немедленно приведите его сюда! – воскликнула Гида.

Юноша вошел, смиренно поклонился княгине и приблизился к ложу Мстислава. Едва увидев его, Мстислав прошептал:

– Святой Пантелеимон! Именно таким предстал он передо мной в видении!

Юноша улыбнулся, достал из холщовой сумки скляницы с какими-то снадобьями, глиняные горшочки с мазями и принялся лечить молодого князя.

Не прошло и двух недель, как Мстислав был здоров.

Княгиня повелела щедро наградить лекаря, но он исчез, и никто не мог сказать, когда он ушел.

И тогда княгиня, послав богатые дары в храм святого Пантелеимона в Кёльне, дала обет совершить паломничество в Святую землю.

Владимир Мономах, узнав о ее намерении, не хотел отпускать жену в далекое и опасное путешествие, но она настояла на своем и отправилась в Святой град Иерусалим, который совсем недавно был освобожден крестоносцами.

С Божьей помощью превозмогла княгиня все тяготы долгого пути и смогла поклониться Гробу Господню. Но обратный путь оказался ей уже не по силам: по дороге из Иерусалима на Русь она умерла, и где ее могила – неизвестно.

Сообщение о том, что женой Владимира Мономаха стала английская принцесса Гида, содержится в сочинении датского хрониста Саксона Грамматика. Точных дат, относящихся к ее жизни, хронист не указал, поэтому все они установлены по косвенным данным. Так, предполагается, что Гида родилась во второй половине 1050-х годов, вышла замуж за князя Владимира Мономаха в 1075 году, умерла в 1090-х годах.

Исследователи предполагают, что благодаря Гиде на Руси установилось почитание святого Пантелеимона-целителя, который до нее был у нас мало известен, а потом стал одним из самых любимых святых. Сведения о тесной связи Гиды с кёльнским храмом Святого Пантелеимона установил известный историк и филолог А.В. Назаренко. Ему удалось обнаружить рукопись церковного деятеля первой трети XII века Руперта «Похвальное слово святому Пантелеимону», в которой упоминаются щедрые пожертвования княгини Гиды в храм и рассказывается красочная история о чудесном исцелении святым Пантелеимоном ее сына Мстислава. Впоследствии Мстислав основал близ Новгорода монастырь во имя святого Пантелеимона и назвал Пантелеимоном одного из своих сыновей.

В той же рукописи сообщается о паломничестве Гиды в Святую землю. «Таким образом приходится думать, – пишет А.В. Назаренко в статье „Русь и Святая Земля в эпоху крестовых походов“, – что жена Мономаха отправилась в Иерусалим чуть ли не в обозе крестоносного войска и скончалась в Святой земле. Этот вывод не покажется маловероятным, если принять во внимание давние связи Гиды с Фландрией, где она провела молодость, ‹…› той самой Фландрией, которая дала Первому крестовому походу основную массу войска и его главного предводителя – Годфрида Бульонского».

Некоторые исследователи предполагают, что Гида привезла на Русь ряд английских книг, и выдвигают гипотезу, что благодаря им в Повести временных лет появился знаменитый рассказ о призвании варягов на Русь. Действительно, прямая аналогия этому эпизоду содержится в «Церковной истории народа англов», написанной в первой половине VIII века английским монахом Бедой Достопочтенным. В этой книге рассказывается, что бритты – древнее население Британии, подвергшись нападению врагов, эпидемии моровой язвы и прочим несчастьям, «совещались о том, что делать ‹…›, и все согласились с тем, что следует призвать саксов из-за моря», те «прибыли в Британию на трех кораблях и получили место в восточной части острова». В сочинении Видукинда Корвейского «Деяния саксов» содержится более подробный рассказ об этом эпизоде и приводится речь, с которой бритты обращаются к призванным братьям-саксам Лоту, Уриану и Ангуселю: «Обширную, бескрайнюю свою страну, изобилующую разными благами, бритты готовы вручить вашей власти». Слова эти почти полностью совпадают с речью славянских вождей, обращенной, согласно Повести временных лет, к братьям-варягам Рюрику, Синеусу и Трувору: «Земля наша велика и обильна, а наряда в ней нет. Приходите княжить и володети нами».

Уже давно отмечено, что сюжет о призвании трех братьев-иноземцев для наведения порядка в терпящей бедствие земле имеет фольклорную основу и встречается в сказаниях очень многих народов, и вполне вероятно, что в Повесть временных лет он попал именно из английских источников, привезенных на Русь Гидой. Такого мнения придерживаются, в частности, Б.А. Рыбаков и Л.Е. Морозова.

Муж Гиды Владимир Мономах стал великим князем только после ее смерти и еще дважды был женат. Поскольку точно неизвестно, в каком году умерла Гида, исследователи расходятся во мнении по поводу того, от какой матери родился младший сын Владимира Мономаха, Юрий Владимирович, по прозванию Долгорукий, вошедший в нашу историю как основатель Москвы. В.Н. Татищев считает, что его матерью была Гида, однако более вероятно, что он был сыном второй жены Владимира Мономаха.