Внешнюю охрану Десятка снял, особо не напрягаясь.
- Лохи, - блеснули в темноте его зубы. - Не охрана, а детский сад. Спали как сурки. Откуда они таких отморозков берут?
- В теплицах выращивают, - ухмыляюсь в ответ. - Рецепт простой - главное дерьма, пардон, удобрений побольше, и три раза в день поливать подогретым вином.
- Много текста, - недовольно буркнула Дама. - Пасть прикрой Десятка! Пока медленно движемся вдоль стены. Вскоре должна показаться арка.
- А если им еще и сказки на ночь читать, то вместо отморозков могут получиться весьма интересные индивидуумы. Для примера назовем их…
- Шестерка, это тебя тоже касается! -…назовем их, элитой здешнего общества. Гегемонами полей, огородов и отморозков по ним шатающимся.
- Шестера? - вкрадчиво поинтересовалась Дама.
- Ась?
- В морду хочешь?
- Никак нет. Не хочу. Морда штука полезная, я на ней сверху не только шапку ношу, но еще и в нее ем. Морда, кстати, - визитная карточка человека. Что бы мы без нее делали? Опознавали друг друга по запаху? Но запах штука непостоянная, то одного поел, то другого…
- Закройся, и не тявкай без надобности, - поставила точку Дама.
- Гав-гав. В смысле есть! - шутливо козыряю в ответ.
Сегодня она явно не в духе. Как-то странно на меня поглядывает. Нервничает.
Раньше за ней такого не числилось. Обычно Дама спокойная как дохлый удав. Давно дохлый. Уже начавший нехорошо попахивать.
- Шестера, ты чего сегодня такой веселый? - спросил Десятка.
- С девушкой хорошей познакомился, - мечтательно вздыхаю.
- Уже трахнул? - оживился Десятка.
- Ты не исправим. А это обязательно?
- А что спрашивается тогда с ними делать? Солить? - удивился он.
Увесистая затрещина от Дамы заставила Десятку заткнуться.
Тихо крадемся вдоль высокой каменной стены. Где-то в стороне невидимая охрана обсуждает подробности недавнего пира. Гнусавый голос, перебивая рассказчиков, травит бородатый анекдот про жену, соседа и как всегда не вовремя пожаловавшего мужа. Забавно и анекдот из нашего репертуара и говорят опять же по-русски.
Последнее одна из наибольших загадок. Совершенно чужой мир, загаженное донельзя средневековье а они премило общаются себе на современном русском как на родном.
А может он и есть для них родной. А для нас?
- Где вход? - спрашиваю, повернувшись к Даме.
- Арку видишь?
Вглядевшись в темноту, отрицательно качаю головой:
- Нет. Нифига я тут не вижу. Ни тут, ни здесь. Темно как у негра в заднице и холодно, - поеживаюсь под порывами колючего осеннего ветра.
Легкие кольчужные доспехи натянутые поверх холщовой рубахи-подкольчужника не особо-то греют, скорее наоборот. Кажется, что я каждым квадратным сантиметром спины ощущаю холод идущий от стальных чешуек. И тут осень. Как она мне опостылела.
- Везде-то вы были, все-то вы знаете, - шепотом поддел Десятка и, судя по издаваемым звукам начал наводить марафет в обмундировании. - Раз холодно, значит негр дохлый.
Вот уж выпендрежник и позер. Он и в реальной жизни такой? Интересно, обидится, если спрошу? Надо только будет выбрать момент, когда Дамы не будет рядом.
- За мной слепые котята, - рассержено прошипела Дама. - Лучше б вас в помоях утопили. И ни звука, если шкура дорога.
- Помои это вульгарно, - глубокомысленно изрекаю. - А топить котят как минимум не гуманно, хотя и оказывает положительное влияние на регуляцию популяции…
- Слышь ты, популяция регуляции? Еще раз мяукнешь, я окажу на твою популяцию такую регуляцию, что о положительном влиянии навек забудешь. Понял?
Объяснение вполне доходчивое даже для меня. Сути не понял, но звучит убедительно.
На всякий случай вытаскиваю из ножен короткий метательный нож и следую за ней.
Справа мелькнула какая-то тень, и я сразу же заношу руку для броска.
- Да я это, я! - перепугано шепчет Десятка. - Смерти моей захотел?
- Вы еще дуэтом спойте! - шипит Дама. - Тут у вас слушателей будет вдоволь.
Оценят. Молчать уроды!
Сапоги на мягкой кожаной подошве беззвучно ступают по камням мостовой. Все оружие увито тонкими войлочными лентами, чтобы не бряцало. Мы движемся сквозь спящий городок как три ночных призрака… Нет, вру, конечно все не так красиво.
Сегодня мы работаем из рук вон плохо. Не-то настроение такое, не-то звезды в какую хитрую позу стали. Шума от нас как от цыганского табора. В общем, то, что нас еще не поймали заслуга исключительно местной охраны, больше любящей вино и анекдоты чем службу.
Бледная луна вылезла из туч, одарив мир под собой мертвенным светом. А вот это зря. Оно хоть и виднее, но в то же время и нас видно.
- Хоть бы оружие серьезное дали, - капризничает Десятка, с презрением взглянув на мой нож. - Такими цацками тушканчикам обрезание делать, а не войну воевать.
- Сколько раз повторять, - поворачивается Дама, - ваше снаряжение всегда точная копия изделий среды, в которой работаем. Мы ничем не должны выделяться.
- Даже после смерти, - угрюмо добавляю.
- После смерти нечему будет выделяться, - сказала Дама и тут же осеклась, как будто сболтнула лишнее.
На этот раз миссия несколько необычная. Мы должны похитить сына какого-то местного не то царька, не то королька и доставить его отшельникам Серебряных гор.
Как всегда мы знаем лишь свою задачу, не имея ни малейшего представления, зачем и кому это нужно. Подобные вопросы Даме задавать бессмысленно - пошлет подальше вот и весь разговор.
Вот и арка - здоровенное отверстие в стене сложенной из нетесаного камня. За ней должна быть дверь, потом коридор с двумя охранниками, еще одна дверь и, наконец, спальня маленького принца. В общем, не охрана, а толпа вооруженных до зубов мухобоев. И как их царек-королек не поразгонял за бесполезность? Кому спрашивается, нужна стража, мирно дрыхнущая пока ее режут?
- Напоминаю, - назидательно шепчет Дама, - ребенок должен остаться жив.
- Почему нас только трое? - не сдержавшись, спрашиваю у нее. - Раньше ведь замена всегда появлялась на следующей миссии.
- Не ваше собачье дело. Ваше дело выполнять мои приказы.
- А твое дело?
Дама задохнулась от злости, услышав мой вопрос, но так ничего и не ответила.
Из-за угла здания, громко бряцая железом доспехов, как тройка быков колокольчиками на шеях, появился ночной патруль.
Дальнейшие действия расписаны чуть ли не по секундам.
Одновременно с Десяткой бросаемся вперед. Охранники даже и не поняли, что произошло, как уже были мертвы.
- Как по маслу, - довольно шепчу, вытирая нож о плащ поверженного врага.
- Рекомендую для этого дела специальные кремы, - заблестел улыбкой Десятка. - Я особенно клубничный ароматизированный люблю.
- Крем это хорошо, - мечтательно улыбаюсь и облизываюсь. Желудок, наполненный не пойми чем соглашается. - Малиновый люблю, со сливками. Главное, чтобы густой был.
Воткнешь вот так в него палец, а потом медленно слизываешь. Благодать.
Из темноты дико глянули глаза Десятки:
- Ну Шестера ты прямо маньяк.
- Вкуснятина, - я все еще под впечатлением воспоминаний детства.
- Так ты про который едят? - разочарованно протянул Десятка.
- Ладно, хватит трепаться, - выдергиваю себя из кулинарного рая воспоминаний. - Пошел я стражу у дверей в спальню сниму.
Бесшумно отворилась тяжелая деревянная дверь усиленная медными полосками.
- Кто? - раздался грубый голос из подсвеченного чадными факелами полумрака коридора.
Две высокие фигуры, закованные с головы до ног в доспехи, замерли как железные изваяния у двери в противоположном конце коридора.
- Что? - как бы не расслышав, переспрашиваю и широкими шагами иду к ним.
- Кто?
Поднимаются на уровень груди, поблескивающие в свете факелов трезубцы. Сквозь прорези в шлемах на меня изучающе смотрят глаза стражников. Оттуда же струится тяжелый сивушный дух. Удивительно, что при таком выхлопе в коридоре еще воздух не горит. И вообще, у них тут что, типа замок или вытрезвитель? Хоть бы одного трезвого увидеть.
- Конь в пальто!
Резким движением руки отправляю метательный нож в прорезь шлема правого стража.
Увернувшись от метнувшегося к голове трезубца, падаю на колени, одновременно выхватывая из ножен на спине короткий кривой меч. Широкое лезвие неприятно скрежещет по латам стражника, добираясь до плоти.
- О-о-хх, - простонал страж, опускаясь на колени рядом со мной. - О-о-о, - и дернувшись затих.
Стараюсь придержать тяжелое тело, чтобы стальные доспехи не загремели, ударившись об каменный пол.
- Чисто, - шепчу в сторону входной двери, и пара темных силуэтов сразу же оказывается в коридоре.
Железная шипастая перчатка Десятки хлопает меня по плечу:
- Ты что, стоя на коленях в любви им признавался? Прям как Девятка… - он осекся под моим взглядом.
- Не надо так… Не надо, - твердо говорю ему глядя в глаза. - О мертвых…
- Хватит, - это уже Дама встряла. - Десятка действуй.
- Я бы действовал, так ты ведь против. Ты даже не знаешь от чего отказываешься.
- Он многозначительно подмигивает, поправляет приплюснутый шлем и скрывается за дверью.
Дама сердито пробормотала что-то насчет того, что для многих мужчин ампутация определенной части тела пойдет на благо - больше крови в высыхающие мозги поступать будет.
Сейчас Десятке предстоит самая легкая часть работы - оглушить старушку-сиделку и забрать ребенка. Плевое дело…
- Тварь! - неожиданно взвыл приглушенный неплотно прикрытой дверью голос Десятки.
- Стервозина! - а вслед за ним пронзительный детский плач.
Вот тебе и плевое дело.
Одновременно с Дамой врываемся в комнату и застываем на пороге, готовясь принять схватку с противником, которого здесь не должно быть. В ее руках широкий двуручный меч с гардой в виде лап мифического зверя увитых виноградной лозой, по лезвию разлилась тонкая вязь непонятных рун. Тяжелое оружие, больше подошло бы мужчине. Хотел бы я увидеть того, кто скажет это Даме. Она бы его тут же, этим же мечом… А потом скажет что так и было.
Несколько вонючих ламп, стоящих на высоких железных треногах, наполняют большую комнату с резной колыбелью в центре дрожащим желтым светом. Краснеют угли в большом камине украшенном несуразной лепкой. Стены задрапированы не то выцветшими гобеленами, не то просто покрытыми художественными разводами грязи прямоугольниками толстой ткани. При таком освещении не разобрать.
В колыбели, суча голенькими ножками, захлебывается в плаче ребенок, на половину придавленный телом костлявой старухи в черном сарафане. Рядом на полу лужа крови и судорожно дергающийся Десятка. Больше ни души.
Дама бросается к ребенку, я к Десятке.
- Десятка? - прижимаю к полу бьющееся в конвульсии тело красавца. - Куда ранили?
К сожалению, в этой миссии у нас нет боевых аптечек. Все лекарства сводятся к холщовому свертку с каким-то набором народных средств. Всякие там мази, травки-муравки, сушеное дерьмо летучей мыши пойманной девственницей над кладбищем в полнолуние и умерщвленной путем запугивания до смерти оной же девственницей, и прочие глупости. Я испытываю большие сомнения, что все это шаманское хозяйство хоть какой-то помощник даже при лечении банального насморка не говоря уже о ножевом ранении.
- Это ее. Ее, - хрипит он, выгибаясь дугой. - Стер… стерв… Ох-х-х. Как больно. Жжет!
- Что ее?
- Ее кровь, - на его губах появляется пузырящаяся пена. - Стервозина! Сдохнуть от руки бабы…
Он захлебывается кашлем, и на грудь выплескиваются клочья пены.
Стаскиваю с Десятки шлем и, придерживая голову на весу, чтобы случайно не ударился затылком о каменный пол, вытираю пену рукавом холщовой рубахи.
- Что она с тобой сделала?
- Шестерка уходим, - раздается из-за спины голос.
Дама с вопящим младенцем, завернутым в покрытое пестрой вышивкой покрывало уже у двери.
- Но Десятка?
- Ему не поможешь, - она безразлично пожимает плечами. - Скорее всего, у старухи был отравленный ноготь. Здесь это практикуется. Противоядия не существует. Он сгорит изнутри.
Пики гибли и до этого. Но раньше я воспринимал смерть всего лишь как издержку нашей работы, как неизбежность. Сейчас во мне как будто что-то сломалось. Передо мной на полу лежит не просто солдат Десятка, выполняющий свою работу, не просто карта пиковой масти из жиденькой колоды… передо мной человек… человек, который как и я умеет любить, страдать, ненавидеть…и хочет жить. Любить? А я знаю, что это такое? Что я ощущаю кроме ненависти и безысходности там, дома, в кажущейся беспросветной серости? Что у меня есть там кроме снов… Снов, в которых я полноценный человек… Снов в одном из которых умирает Десятка?.. Снов, которые кажутся иллюзией лишь там, здесь же это реальность, суровая и жестокая.
Я знаю, что стоит мне хоть раз оплошать, не выполнить приказ, сорвать миссию, и я буду лишен этой иллюзии навсегда. Я буду стоя на коленях умолять бездушные стены своей квартиры, буду биться о них головой лишь бы снова вернуться сюда, почувствовать себя полноценным воином, увидеть цель, ощутить жизнь и смерть. Но бросил бы я раненого друга там, в реальном мире? Бросил бы? Даже если приказал мой командир? Никогда! Тогда почему здесь я должен поступать иначе? Я один и тот же и там и здесь. Отличия лишь физические. Там - я инвалид, вызывающий жалость, здесь - превосходный солдат, одаренный Хозяевами необычными умениями и знаниями.
Но ведь душа везде одна и та же. Человек - это не только телесная оболочка, человек это нечто большее.
- Я его не брошу! - во мне просыпается злость на Даму и ее безразличие. - Он же один из нас!
- Он всего лишь один из нас. И не более, - она перехватывает ребенка поудобнее.
- Быстрее, а то через минуту здесь вся гвардия будет.
Для того, чтобы понять другого нужно всего лишь поставить себя на его место, увидеть мир его глазами, застилаемыми погребальным саваном, ощутить сжигающий изнутри огонь, почувствовать леденящее дыхание смерти на лице.
- Ничего Десятка, не дрейф. Я тебя вытащу.
- О-о-ох! Больно! Жжет внутри. Шестера ты точно меня не бросишь?
- Конечно, не брошу.
- Но Дама… О-о-й! Горю! Ты нарушаешь ее приказ… можешь потерять сны… мне все равно труба…
- Это не повод, чтобы бросать партнера в беде. Конечно, я боюсь их потерять. Они дороже собственной жизни.
Уже во второй раз за последнее время я совершаю непростительную с точки зрения карт глупость. Сперва пожалел врага - не пойми зачем оставил в живых вожака волков, теперь вот пытаюсь вытащить коллегу, ставя своим поступком под вопрос выполнение миссии.
Сцепив зубы, вскидываю тяжелого Десятку на спину. С таким грузом не повоюешь, но все равно я его не брошу. Оставлять своих на поле боя это подло. Я не знаю, как поступил бы он на моем месте, может, оставил бы меня подыхать в конвульсиях, но знаю точно, что я его вытащу. Во что бы то ни стало, вытащу.
- Брось, мразь! - острие стрелы небольшого самострела смотрит мне прямо в глаз.
- Брось, кому сказала!
- Уйди с дороги! - хриплю под тяжелой ношей, которая не перестает дергаться и что-то бормотать. - Или стреляй или уйди.
- Дама, не трожь его. Он святой, - шепчет в горячке Десятка. - Он меняет свои сны на мою жизнь. Святой! Как все печет. Потушите огонь.
Я уверен, что она не выстрелит. В одиночку, да еще и с ребенком на руках из замка не вырваться и до Серебряных гор не добраться. Дама никогда не поставит на кон успешное выполнение миссии.
- Держись, - шепчу лежащей на моем плече голове Десятки. - Не вздумай умирать.
- Жжет. Огонь в груди, - бормочет он. - Больно…
- Держись красавец! Тебя твои девки дожидаются. На кого же ты свой гарем оставишь? - неуклюже пытаюсь его утешить. Знаю, что несу чушь, но ничего более умного в голову не приходит.
- Какие девки? - хрипит Десятка.
- Они же без твоей смазливой мордочки и того, за что еще они тебя любят, не проживут, зачахнут как розы без садовника.
- Ты этого сам захотел! - блеснули холодной сталью бесцветные глаза под козырьком шлема, и палец нажал курок.
В последний миг я понял ее замысел и рванулся в сторону, но не успел. Короткая стрела с белым оперением вместо того, чтобы воткнуться в беззащитный затылок Десятки, глубоко вошла ему в основание шеи. Из его рта на мои доспехи хлынул фонтан крови. Не глядя на Даму, опускаю Десятку на пол.
- Десятка? - растерянно шепчу, глядя на ставшее красным оперение стрелы. - Как же так?
Он что-то шепчет захлебываясь кровью.
- Сер… се…
- Что? - склоняюсь к самому лицу, пытаясь разобрать невнятную речь.
- Сере… Серега меня зовут, - с бульканьем вырвалось из его груди. - И гарема у меня… нет. Совсем. Горел я Шестера, - он приоткрывает полные боли глаза. - В танке горел.
- Я не Шестера, - говорю в полный голос. - Меня зовут Дмитрий.
- Ты святой Димка.
Десятка улыбается сквозь боль и тянет ко мне руку, собираясь пожать. По телу прошла волна конвульсий и, обмякнув, рука упала на грудь.
Не знаю зачем, пожимаю перепачканную в крови ладонь Десятки, нет не Десятки - Сергея и закрываю ему глаза.
Меня разрывают на части противоречивые чувства. С одной стороны - хочется положить Даму прямо здесь, рядом с Сережей, оплатив за него по счету. С другой - довести миссию до конца и вернуться домой, в ожидание нового сна. Хотя, не уверен, что после сегодняшних событий я чего-то дождусь. Втрое подряд нарушение, можно сказать, священных правил это чересчур.
Надо взять себя в руки и успокоиться. Смерть Сереги это всего лишь смерть во сне и не более. Наверняка он сейчас там, у себя дома вскочил на кровати, и ошалело вертит головой, пытаясь понять, что произошло. Конечно, ему не позавидуешь.
Потеря снов это самый большой кошмар карты. Не будет больше ни миссий ни экстрима… Будет лишь обыденная серая жизнь. Если у него реальность подобна моей, то он заслуживает жалости… Нет, не жалости. Жалость унизительна.
Заслуживает обычного человеческого понимания.
- Шестерка!
- Меня зовут Дима и никак иначе! Запомни это! - рывком вскакиваю на ноги, ожидая увидеть нацеленный самострел. Времени на перезарядку у нее было более чем достаточно. Сейчас Дама уже раздумывать не будет - в моих глазах столько ненависти и жажды смерти. У нее не будет выбора… Либо она либо я. И плевал я на сны!
- Хорошо, Дима, - неожиданно устало звучит ее голос.
Двумя руками она прижимает к груди хнычущего ребенка. Сейчас Дама похожа на обычную усталую тетку. Бесцветные глаза полны тоски, а в том, как она удерживает мальчика, гладит его по головке, пытаясь успокоить, замечаю невидимые ранее материнские черты.
Мои ладони ложатся на рукоятки мечей-близнецов крест накрест закрепленных на спине. Медленно, как бы раздумывая, руки движутся вверх, выпуская на свободу широкие кривые лезвия.
- Дима, мы должны довести дело до конца - доставить ребенка отшельникам Серебряных гор, - тихо говорит Дама, боясь испугать притихшего малыша, залюбовавшегося блеском моих мечей в желтом свете ламп.
- Я никому и ничего не должен.
Шаг навстречу.
Мальчик смотрит на меня любопытными черными глазенками. Ему, наверное, около года, а может и меньше.
- Ты не понимаешь, - пытается образумить меня Дама.
Шаг.
- Я не хочу ничего понимать!
В коридоре раздается топот ног и бряцание оружия. Похоже наше присутствие здесь уже ни для кого не секрет. Дама захлопывает дверь и задвигает тяжелый засов. На какое-то время эта преграда задержит стражу. Хотя какая теперь разница.
Еще шаг.
Ребенок радостно улыбнулся и протянул ко мне руки, что-то радостно пропищав.
- Предлагаю сделку, - торопливо предложила Дама, воспользовавшись моим замешательством. - Мы выбираемся отсюда, и я рассказываю тебе все, что знаю о кухне снов. Наверняка у тебя накопился не один десяток вопросов.
Вот он шанс получить ответы на все вопросы, неоднократно задаваемые мысленно и вслух. Разобраться со снами, смыслом миссий, узнать о Хозяевах и о нас. Кто они были - бульдозер-Семерка, бухгалтер-Восьмерка, романтик-Девятка и бабник-Сергей?
Но где гарантия, что меня не обманут? Как я смогу проверить достоверность информации? Дама лошадка темная…
- Клянусь! - очень серьезно говорит Дама, заметив тень недоверия на моем лице. - Снами клянусь.
Последняя фраза как бочка пороха разнесла в щепки невидимую преграду, всегда разделявшую рядовые карты и Даму. Больше нет никакой субординации. Мы равны. У нас общий смысл жизни - сон. И ради этого смысла мы будем сражаться как звери в этом самом сне, чтобы снова в него вернуться, просыпаться и жить надеждой на скорое возвращение.
- Ребенка укутай. Снаружи холод собачий, - говорю Даме.
В дверь раздается тяжелый удар, с потолка сыплется пыль. Похоже, стража уже успела таран притащить. Оперативно, черт возьми! Второй удар пришелся по деревянным ставням окна, расположенного напротив двери. На голову упал кусок штукатурки и, расколовшись о гребень шлема, песчаным дождем посыпался за шиворот и на лицо.
- Дятлы! - комментирую, протерев глаза.
- Быстрее соображать надо было, Дима, - осудительно смотрит на меня Дама. - У нас был шанс тихо уйти, но ты все испортил. Теперь стража снаружи наготове.
- Ничего, что-нибудь обязательно придумаем.
Похоже, что, скорее эта домина, как они гордо ее называют - замок, развалится, чем сдадутся двери и ставни. Замок! Курам на смех! Двухэтажное неуклюжее здание из камня с покосившейся башенкой, на вершине которой гордо реет треугольный вымпел, окруженное крепостной стеной в виде косоугольного четырехугольника.
Замок блин! Насмотрелся я на него за вечер сидения в кустах, полных грызучих комаров, на склоне близлежащего холма. Комары у них тут дикие и морозоустойчивые.
Даже дурно пахнущая мазь, которой мы умазались с ног до головы, на них не подействовала. В результате к мукам кусания и чесания, как результата кусания, добавился еще и дискомфорт от мыслей по поводу ингредиентов входящих в состав мази.
Гуп - это в двери.
Гуп-гуп-гуп-гуп - это в окно.
Второго тарана видимо не нашлось, вот и лупят в форточку, чем попало. Хорошо все-таки, что они еще порох не изобрели.
- Ну, придумал? - поинтересовалась Дама, закончив укутывать малыша.
Видимо я стоял со столь глубокомысленным выражением на лице, что она решила, будто я занимаюсь разработкой стратегического плана побега из этого строения, у меня язык не поворачивается его замком назвать, скорее уж благоустроенный курятник. Хотя если писать и какать в серебряные горшки, а потом их содержимое выплескивать за крепостную стену, то это благоустроенностью тоже не назовешь. В общем обычное грязное и вонючее средневековье, полное болезней, войн и свирепых комаров.
- А еще клопы присутствуют, - мрачно изрекаю, почувствовав мерзкий укус где-то в районе правой подмышки, и начинаю свирепо чесаться.
Похоже, что мазь действует только на людей и по принципу - клин клином вышибают - находясь в такой вонище человек, будет больше озабочен добычей чистого воздуха, чем какими-то там укусами.
- При чем здесь клопы? - сердито хмурится Дама. - Какие могут быть клопы, если у нас миссия на грани провала?
- Обыкновенные. Кусучие и черта с два уловимые. Скачут по мне как кенгуру и жрут без разбору.
- Забудь о кенгуру, думай о деле. Мы можем попробовать сыграть роли подоспевших вовремя стражей. Десятку выставим вражеским шпионом. Если провернуть фарс быстро может получиться. Потом изображаем суматоху и спешим показать ребенка венценосному отцу. По пути ты отсекаешь хвосты. Прорываемся к конюшне и на свободу.
- Не пройдет, - скептически смотрю на нее.
- Причина? - нахмурилась недовольная критикой снизу Дама.
- Здесь не настолько много народа. Солдаты наверняка помнят друг друга в лицо. В общем-то план ничего, но вот если хоть где-нибудь произойдет заминка, нас в порошок сотрут. И как мы сможем объяснить, почему так долго не открывали дверь не смотря на настойчивые просьбы?
- Твои идеи? - поинтересовалась Дама после краткого раздумья. Мои доводы оказались для нее убедительными.
- Не так быстро. Я думаю.
- А быстрее это делать можно?
- Отвлекают всякие от мыслительного процесса, - недовольно киваю в сторону двери.
Гуп.
Гуп-гуп-гуп-гуп.
Ребята молотят, как по щелчкам метронома, хоть секундомер сверяй.
Неожиданно у меня на лице появляется озорная улыбка, столь неуместная в данной ситуации. И мыслишки соответствующие тоже по голове забегали.
Подхожу к одному из коптящих светильников и с натугой отрываю от пола. Из чугуна они их делают что ли? Задуть осветительный агрегат удается лишь с третьей попытки. В отместку он пустил мне в лицо струйку зловонного чада. Разгоняю ладонью дым и принюхиваюсь. Похоже на нефть, или что-то очень близкое. Примитивы!
Не удивительно, что у них в помещениях такая вонища стоит. Или это от мази?
Наверное, по совместительству эти светильники работают еще и кумигаторами - распугивают насекомых. Теперь перелить темную маслянистую жидкость в светильник стоящий в центре комнаты у изголовья колыбели.
Гуп.
Гуп-гуп-гуп-гуп.
Судя по затяжным паузам, молотят с разгона. И снова шуршит штукатурка с потолка.
Двери и ставни настолько серьезные, что я практически не различаю голосов снаружи, лишь монотонный гул.
Так, теперь второй светильник. Дама и ребенок с любопытством наблюдают за перестановкой мебели.
- Прости Сережа, - поднимаю с пола тело и тащу в угол к опустевшим светильникам.
- Я знаю это кощунство но, к сожалению, ничего другого придумать не могу. Тебе уже все равно, а нам твой труп службу сослужит. Врага на пару мгновений отвлечет и нам шансов добавит.
Подпираю светильниками тело, пытаясь придать ему более-менее естественную позу.
Теперь привязать шнуровкой от кольчуги к одной кисти меч, а к другой самострел.
Приплюснутый шлем надвинуть на лицо. Залитое кровью тело старухи положить к его ногам. Делаю несколько шагов назад и оцениваю свой труд. При наличии хорошего воображения повисший на светильниках труп можно с трудом принять за приготовившегося к атаке солдата, а лежащую у ног старуху за первую его жертву.
Надеюсь, что сработает.
Гуп.
Пауза.
Гуп-гуп-гуп-гуп-гуп-гуп.
- Фальшивите. Нехорошо, - бурчу под нос, задувая последний светильник в комнате, если не считать центрального, он останется рабочим, и переливаю в него же всю горючку. Получилось под самый верх.
- Мультики любишь? - интересуюсь у Дамы.
- Да, - с недоумением смотрит она на меня.
- Том и Джери.
- Это мои любимые, - на ее лице появляется мечтательная улыбка.
Такое впечатление, что рядом со мной находится не привычная резкая и жесткая Дама. Изменилось все: жестикуляция, холодный прищур глаз, даже слова стали мягче.
- Помнишь, была такая серия… - начинаю изложение своей идеи.
- Это еще более рискованно чем предлагала я. В случае неудачи нас не выпустят из этой комнаты, - неуверенно говорит Дама.
План ей точно не нравиться. Мне тоже. В случае неудачи нас не просто не выпустят из этой комнаты, нас по стенкам размажут вместе с анализами, противокомариной мазью и клопами. Никакие способности и знания не помогут.
- Согласен. Но если на начальном этапе сбоев не будет, мы обеспечим себе более-менее спокойный отход.
- Главное чтобы отход состоялся за стену, а не на тот свет, - проявила Дама ранее незамеченное чувство юмора.
- В крайнем случае завалим миссию. Ну потерям сны… Жили ведь как-то раньше и без них. Тяжело конечно будет… - Я успокаиваю скорее себя чем ее. И совершенно не верю в свои слова. Даже при одной мысли о потере снов становится нехорошо и серый колпак, такой палачи надевают висельникам, опускается на голову, лишая мир красок и ощущений. - Смерть это конечно не приятно. Не думаю, что мне понравится без головы или еще чего. Но ведь это все временно. Помучаемся маленько, и проснемся дома в своих кроватках живехонькие.
Дама насмешливо глянула на меня, покачала головой, но ничего не сказала.
Гуп.
Гуп-гуп-гуп-гуп.
Главное, чтобы я ни в чем не просчитался. Если вдруг что пойдет не так, то такую толпу народа, а я уверен, что их там табун и маленькое стадо, мы не раскидаем.
Пусть мы и круче, но на их стороне банальный весовой перевес. И драться они будут по взрослому, за принца все-таки.
Гуп.
Гуп-гуп-гуп-гуп.
Отодвигаю засов на ставнях и одним движением распахиваю наружу, не выпуская половинок из рук. От увиденного, я аж присвистнул. Под окном тусуется по меньшей мере десятка три вооруженных до зубов солдат закованных в броню. Мое появление, как кукушки из часов оказалось для них полной неожиданностью.
- Эй, любители козьих экскрементов! - выкрикиваю в ошалелые лица и мгновенно захлопываю тяжеленные ставни.
Только после того, как лязгнул засов, я вздохнул свободно. Судя по реакции снаружи, с импровизированным оскорблением я угадал - туземцы конкретно обиделись.
Не думаю, что местные интеллектуалы поняли, что такое экскременты, но реакция правильная. Такое впечатление, что все три десятка солдат молотят по ставням, чем придется. Шум неимоверный.
Теперь второй этап. Дама с ребенком на руках занимает мое место у окна, настороженно вслушиваясь в неистовую работу мобилизированных барабанщиков исполняющих не то чунга-чангу не то козачок, а я перебираюсь к дверям.
Гуп.
Дверь вздрогнула от поцелуя тарана. Петли и засов потихоньку сдают свои позиции.
Выглянули из своих ниш шляпки гвоздей, перекосилась одна из удерживающих засов скоб. Конструкция может выдержать еще довольно долго, но все же рано или поздно рухнет под натиском тяжелого тарана. Мы могли ждать до этого, последнего момента, но чего? Лучшая защита - нападение.
Поднимаю руку, готовясь дать сигнал. За дверью раздается шум, напоминающий гул выкатывающейся на берег штормовой волны. Он ближе. Ближе. Еще ближе. Пора!
- Давай! - кричу во весь голос и распахиваю дверь настежь.
Однажды в детстве я на спор до дрожи в коленях стоял на железнодорожной колее глядя на несущийся на встречу, истошно гудящий локомотив. Вот и сейчас то же самое. С подбадривающим ревом, бряцая доспехами и наполняя воздух запахом усилий на меня по узкому коридору мчится десяток здоровенных мужиков со всех сторон облепивших толстенное бревно с уже основательно расплющенным концом. Резво отскакиваю в сторону, и вошедшие во вкус мужики, похоже даже не заметив отсутствие двери на привычном месте, как тот локомотив из детства, проносятся мимо, на ходу сметая детскую колыбель, и переполненный горючкой светильник. И с этого момента начался запланированный мною ад. Воспламенившаяся жидкость, а ее там было не менее литров пяти, веером выплескивается на гостей. Теплые плащи, заброшенные за спины, вспыхивают в сумраке комнаты гигантскими светлячками. Не ожидавшие такого горячего приема мужики попытались остановиться, но не тут то было. Физика! Инерцию еще пока никто не отменял. Тяжеленный таран и его эскорт, окутанные вихрем пламени не сбавляя скорости, продолжили свой путь прямо в предусмотрительно распахнутое Дамой окно. Все как по нотам, которые, между прочим, написаны именно мной. Каково же было удивление уличной толпы обрадовано сунувшейся в неожиданно открывшееся окно не маленьких размеров, когда оттуда как чертик из табакерки выпорхнул пылающий таран, тянущий за собой несколько людей-факелов орущих так, что любому черту завидно бы стало.
Теперь наступила наша очередь.
Выхватываю из заплечных ножен оба меча и, хорошенько разогнавшись, делаю кувырок в окно, пролетая над горящими неудачниками, умудрившимися в нем застрять. Благо здесь окна высокие. Лицо щекочут язычки огня. Уши наполняют дикий рев обгоревших и тех, на кого обрушилось тяжелое бревно. Под окном неимоверная суматоха, граничащая с паникой.
- Бей врагов! - вношу свою лепту в хор воплей и неразборчивых возгласов.
Огонь попадает на очень удачно расположенный стог сухого сена и сразу же на встречу блеклым звездам вздымается переливающийся протуберанец, отбрасывая причудливые тени от мельтешащих силуэтов.
Руки работают как крылья у ветровой мельницы расчищая путь Даме с ребенком. Она одной рукой прижимает малыша, а другой виртуозно орудует тяжелым мечом. На ее лице азарт и радость. Дама счастлива, упивается процессом и чувством собственного превосходства. Меч выписывает круги, раздавая смерть налево и направо. Скрежещут под разящей сталью доспехи, вываливая наружу содержимое. Дама как будто вскрывает банки бычков в томате большим консервным ножом.
- Кх-р-р-р, - скрежещет банка, и томатное содержимое забрызгивает кольчугу.
И так банка за банкой. Банка за банкой.
Противник деморализован и напуган. Обезумевшие лица полны суеверного страха. Кто-то заорал, что принца украли демоны Шандаля карающие огнем. Вопль внес еще большую сумятицу в хоровод тел и облегчил работу.
Большинство солдат даже не пытаются сопротивляться, они просто покорно принимают смерть и становятся новыми лоскутками кровавого ковра устилающего двор замка.
Мимо меня с жалобными стенаниями, разгоняя ночь огненным шлейфом, пробегает воин.
Я могу одним движением кисти облегчить его страдания, но не делаю этого. Этот несчастный один из очагов паники, а она нам сейчас ох как необходима.
Дорогу заступает полный мужчина с окладистой бородой выглядывающей из-под шлема.
В его руках занесенный для удара двухсторонний топор с щербатым лезвием. Он делает обманный жест и наносит удар снизу. Гудящее лезвие проносится на волосок от моего беззащитного подбородка. По спине пробегает легкий холодок миновавшей смерти. Если бы я не качнулся самую малость назад, вовремя разгадав его замысел… получил бы раздвоенный подбородок… до самых бровей. Нет уж спасибо.
Пластическая хирургия лица в планы не входит. Мордочка у меня хоть и так себе, не Ален Делон конечно, но, по крайней мере, не шарахаюсь от собственного отражения. А с таким подбородком я лицо с другой частью тела путать буду.
- Вж-жик - говорят соприкоснувшиеся лезвия мечей как ножницы, отделяя бородатую голову от туловища.
- И нет пластического хирурга, - довольно констатирую кончину, покусившегося на мое лицо воина.
Оставляя за собой дорожку тел, добираемся до крепостной стены.
- Конюшня, - перекрикивает Дама царящий во дворе гвалт. - Туда!
- Некогда, - ору в ответ и двойным ударом сношу седока с черного как ночь жеребца, заодно уклоняясь от просвистевшего над головой трезубца. - Залезай.
- А ты?
Дама попутно двумя взмахами делает себе ступеньку из зазевавшегося паренька с булавой и вскакивает в седло. Запах крови пугает коня, но как только властная рука перехватывает поводья, он сразу же успокаивается.
- Встретимся за воротами, - кричу, принимая на себя двух противников.
Первого пропустить мимо себя. Удар. Разворот. Удар.
Симфония боя наполняет душу радостью. Я чувствую себя чуть ли не поверенным костлявой старухи с косой, выполняющим особый заказ. Привычный наркотик наполняет кровь адреналином.
Я - зверь. Могучий и бесстрашный, рожденный убивать и служить Хозяевам. Я гильотина, управляемая ими. И это мне нравится. Ради этого я всегда с нетерпением жду сон, дающий силу и свободу дарить смерть и жизнь.
Уход с разворотом. Удар.
Левой блок, правой удар.
Кривое лезвие находит щелочку в прочных доспехах и на один лоскуток становится больше.
Как я люблю вот такой беснующийся вихрь смерти! Торжество и страх, паника и безудержная отвага смешиваются в нем, рождая гремучий коктейль под названием "война".
Никогда и ничто не заменит эти ощущения. Все чувства и эмоции обыденной жизни это дорожная пыль по сравнению с тем, что получаю здесь.
Еще один противник. И слева приближается трое. Пора сматывать удочки, становится слишком горячо.
Обманный жест правой, и сразу же сильный с вытягом удар в горизонтальной плоскости. Лезвие рассекает кольчугу, погружаясь в тело. Несколько секунд использую конвульсивно дергающийся труп как щит. И очень кстати - неизвестно откуда взявшиеся две стрелы почти одновременно впиваются ему в спину.
Все. Пора.
Зигзагами бегу в сторону ворот, надеясь, что когда лучники снова наложат стрелы на тетиву, я буду уже за стеной. А там кромешная тьма и непролазные заросли.
Навстречу из темноты выскочила пятерка воинов с трезубцами наперевес. Новенькие.
Еще не помятые, не перепачканные сажей и с лицами, не изуродованными страхом.
Наверняка еще не в курсе что тут происходит, к тому же на мне стандартное облачение охраника.
- Туда! - ору изо всех сил и делаю страшное лицо.
- Что происходит? - глухо звучит голос из-под шлема. - Мы охраняли ворота, но у вас здесь что-то такое творится.
- Двадцать солдат похитили принца! - Перепугано кричу и тыкаю пальцем в суматоху у горящего стога. - Они напали внезапно! Я за помощью!
- Поспеши, а мы пока их придержим, - кивнул воин.
- Они одеты как замковая стража, - ору дурным голосом, изображая страх.
- Но как их отличить?
- Пароль.
- Какой еще пароль? - не понял воин. - Мы отродясь не пользуемся ними.
- Мы между собой договорились, там, у спальни принца. Чтобы отличать друзей от врагов, - говорю, с трудом сдерживая улыбку.
- Умно. Какой пароль?
- Пароль - "ты придурок?" а правильный отзыв "да". Враги не знают о нашей хитрости и естественно отвечают "нет". Тут то мы их и рубим. - Еще секунда и я рассмеюсь. Думаю, это будет не кстати.
- Хитро придумали, - восхитился воин. - Спасибо что предупредил! Ну мы им сейчас всыплем! Вперед!
Показав язык одураченным жестянкам спешу к воротам.
Луна решила на какое-то время стать моим союзником, спрятавшись в мутных облаках.
Навалившаяся темнота дает шанс на успешное улепетывание из этого суматошного муравейника.
До ворот остаются считанные метры. На пути никого. У замка по-прежнему огненная неразбериха. Если так и дальше будет продолжаться, то на организованную погоню можно не рассчитывать. Ребята наверняка какое-то время будут сами с собой развлекаться. Немалую роль сыграет пятерка клоунов с вопросом "ты придурок?".
Представляю, что они там натворят. Жаль сам не увижу. Интересно, что произойдет раньше, некоторые начнут говорить "да" или же скопом завалят эту пятерку как чужаков.
Лошадиное ржание за спиной заставляет обернуться.
- Вот черт! - в сердцах выдыхаю и прибавляю ходу.
Пяток всадников, пригнувшись к покрытым кольчужными попонами шеям коней, мчатся вслед, низко опустив длинные трезубцы к земле. Не смотря на суматоху и темноту, нарушаемую лишь сполохами пожара, они точно выбрали цель, не помогло даже то, что я одет идентично замковой страже, совпадают даже знаки различия на груди.
Как же они меня вычислили?
В этом поединке у меня не будет ни малейших шансов. Даже если удастся уклонится от трезубцев, слишком высока вероятность оказаться под копытами на узкой дороге.
Вот я и в арке ворот. Над головой нависает непонятно почему поднятая в такое время решетка, не для меня же старались, а впереди длинная узкая дорога с густыми зарослями колючих кустов по обочинам. Пробегаю еще немного, прежде чем остановиться и интенсивно верчу головой по сторонам. Можно конечно попытаться нырнуть в эту растительную гадость, но стоит застрять, замешкаться хоть на секунду… в общем заколют меня барахтающегося в колючках, как пить дать заколют.
Наделают дырок в заднем крыльце по самое нехочу.
Значить встретим опасность лицом, а не другим местом как ранее.
Всадники на ходу перестраиваются в клин, чтобы не снижая скорости пройти сквозь ворота.
Все-таки неприятное ощущение стоять вот так, посреди дороги и смотреть, как на тебя накатывается волна смертоносной стали.
Я как неудачник серфингист, застывший с любимой доской под мышкой на пути у цунами. Очень удачное сравнение, особенно по конечному результату. Сам виноват - раньше улепетывать надо было, а то вошел во вкус, заигрался.
- Ну и хрен с вами, - сплевываю на землю и, положив мечи на плечи не спеша иду на встречу всадникам сокращая и так тающую с каждой секундой дистанцию.
Они уже уверены в своей победе. Им меня насадить на трезубец, как пришпилить в консервной банке одинокую кильку. Старики говорят, что иногда и лопата стреляет, тогда почему бы в данной ситуации кильке не обзавестись острыми зубками и не оттяпать палец зазнавшемуся обжоре. По самые уши.
Мечи со звоном падают под ноги, уступая место метательным ножам.
Переступаю через лежащее в пыли оружие и иду дальше, не в силах оторвать взгляд от накатывающей волны. Одновременно красиво и страшно. Сила, мощь, скорость и как результат - моя смерть. Последний пункт мне нравится меньше всего.
Осталось шагов двадцать.
Еще мгновение и всадники пересекут линию ворот.
Бросок.
Мимо. Нож воткнулся в открытую створку ворот.
Бросок.
- Попал, - с удивлением изрекаю, глядя на опускающуюся с душераздирающим скрежетом и писком решетку.
Попасть в темноте с десяти метров в канат, удерживающий решетку на весу и при этом перерубить его пополам это большая удача, особенно учитывая обстоятельства.
Поворачиваюсь к воротам спиной не желая видеть, как всадники на полном ходу налетят на решетку. Ничего приятного в этом зрелище нет. Наверняка напоминает приготовление свежего томатного сока с помощью дуршлага. Жидкость сквозь дырочки вытекает, а вот гуща остается.
Удар. Скрежет металла об металл. Лошадиное ржание переплетается с человеческими криками. Сухой треск ломающихся костей и древков трезубцев.
Дикая ругань и жалобные вопли наполняют душу спокойствием и умиротворением. И снова этот раунд за мной. Надеюсь, что так будет пусть даже и не всегда, но хотя бы долго. Очень долго.
- Смешались кони, люди… А были бы тормоза хорошие, ничего бы и не случилось. И вообще - не уверен, не обгоняй.
Я доволен собой и шумным финалом за спиной. Жаль, вот только то самое наркотическое состояние почти прошло. Облизываю пересохшие губы, смакуя последние капли уходящего кайфа.
- Ты чего тут посреди дороги торчишь? - раздался из темноты знакомый голос. - Ждешь пока жареный петух на горе раком три раза перекрестится?
- У одних оба полушария защищены шлемом, у других - кольчужными штанами, - парирую вопрос подъехавшей Дамы.
- Ты мне тут еще поразглагольствуй, - говорит она недовольным тоном. - Умник нашелся.
- Я не о тебе. Это все про них, - не оборачиваясь, тыкаю пальцем назад. - Я думал, ты меня бросила.
- Я тоже так думала, - хмуро замечает Дама. - Давай залезай. К завтрашнему вечеру надо быть у Серебряных гор.
Подбираю мечи и устраиваюсь у нее за спиной. Седло оказалось слишком тесным для двоих, поэтому я уже весь в предвкушении приятной поездки на костлявой лошадиной спине. Крепко обхватываю Даму за талию, и мы неторопливо трогаемся с места. От нее пахнет гарью, властью и… женщиной. Да-да, именно женщиной. До сих пор я никогда не думал о ней как о представительнице слабого пола, ей даже эта формулировка не подходит. Дама она и есть Дама. Высокомерная, властная, порой грубая и жестокая, в общем, типичный сержант из американских фильмов, только с коррекцией пола. Сейчас же, плотно прижавшись к мускулистой спине, чтобы не свалиться с лошади я неожиданно для себя ощутил Даму совершенно в другом ракурсе.
Как довольно симпатичную женщину лет тридцати пяти с упругим, тренированным телом и неожиданно доброй улыбкой.
- А почему не бросила? - интересуюсь, когда подсвеченный полыхающим стогом сена замок скрывается за стеной деревьев. - Ты могла бы самостоятельно закончить миссию и…
- Дура, потому что! - отрезала Дама и сердито пришпорила коня.
- От тебя воняет, - делаю ей замечание и демонстративно зажимаю нос. - Сильно.
- Мазь у нас одна и таже. Так что можешь принюхиваться сколько угодно к себе.
- Ну, да, конечно мазь.
Грустно вздыхаю и начинаю отслеживать круиз клопа под подкольчужником. Похоже, ему эта мазь даже нравится. Вот же гад кусучий. Или таксикоман или страдает хроническим насморком. Расправится с ним будет ни чуть не легче чем с недавним противником. Эх, дуста бы сейчас, вот тогда я показал бы ему как без спроса по чужому телу шастать, как у себя по квартире, и кровушку пить.
Мы мчимся быстрее ветра. Размытыми пятнами мелькают придорожные кусты. Дама, по-видимому, решила загнать жеребца, лишь бы успеть вовремя.
- Зачем ты Серегу убила? - спрашиваю у нее спустя некоторое время.
- Что значит зачем? - на мгновение повернулась она ко мне. - Он был для нас обузой. Его присутствие поставило бы под вопрос успешное выполнение…
- Да знаю, знаю! - перебиваю ее. - Ты вообще о чем-нибудь кроме успешного выполнения миссий думаешь? Например, что ты командир, у которого в подчинении люди и ты за них в ответе. Твои карты отнюдь не бездушные марионетки. Они, прежде всего люди, а потом уж солдаты. А люди, как известно, хотят жить. По крайней мере разумное большинство.
Подумав Дама ответила:
- Я слышала, Десятка называл тебя святым за то, что ты, рискуя собственным сном, решил его спасти. Подобное поведение среди карт, не смотря на богатый опыт, я вижу впервые. У меня было время, чтобы поразмыслить над твоим поступком и сделать для себя выводы.
- Со мной поделишься своими мыслительными изысканиями? Или они находятся под грифом "совершенно секретно", "не разглашать за пределы черепной коробки"?
- Поделюсь. Я считаю, что ты никакой не святой, а просто ненормальный. Твое поведение противоречит логике карт и граничит с нарушением общеизвестных правил.
Если ты будешь продолжать в том же духе, то вскоре останешься без снов. Ты все понял?
- Я уже давно все понял. И не только то о чем ты говоришь.
Дама хмуро оглянулась на меня, блеснули в лунном свете глаза, но так ничего и не сказала.