- Привал.
Со свистом втягиваю в легкие холодный воздух и устало опускаюсь на землю.
Двухчасовой марафон по дремучему лесу со спринтерской скоростью и многочисленными препятствиями утомительная штука. Даже для меня.
Опираюсь спиной на шершавый ствол дерева. Сквозь порыжевшие листья проглядывает хмурое небо. Хоть бы дождь не пошел.
Пока челюсти пережевывают жесткое мясо, мысли водят дружный хоровод вокруг моего последнего поступка. Из всего многообразия вопросов мучивших меня последнее время актуален лишь один - что делать дальше? Скорее всего, этому миру принадлежащему Хозяевам суждено стать моим домом. Даже не знаю радоваться этому или нет.
С одной стороны - здесь я здоровый мужик с далеко не среднестатистическими способностями. Можно наняться солдатом и сделать блестящую карьеру. Или в разбойники податься. Сколотить небольшую банду, людей недовольных существующим режимом всегда хватает, и начать подчищать толстосумов, а там гляди и в политику выберусь. Выбираются же как-то наши криминальные авторитеты в высшие эшелоны. В период появления кооперативов в моем районе верховодил Сашка по кличке Прыщ.
Набрал себе команду из бывших спортсменов оказавшихся не у дел в связи с дурдомом царящим в стране и начал наводить порядки. Стандартный джентльменский набор: вымогательство, обложение непомерными налогами начинающих бизнесменов и прочий беспредел в том же духе. Сейчас он мэр города, уважаемый человек, куда-то там баллотируется. Все как будто забыли, что он обыкновенный бандит, поднявшийся на чужом поте и слезах. Чем я хуже?
С другой стороны - здесь я чужак. Человек вне закона. Не зная местных обычаев и устоев, я могу долго не прожить. Флора и фауна тоже под вопросом. Для того, чтобы выжить в природных условиях необходимо хотя бы малейшее представление о съедобности того или иного растения и степени опасности диких животных. Не смотря на устойчивые аналогии природного окружения с земным, все равно вопросов тьма. Вон, в метре от меня из кучи листьев торчит очень даже симпатичная шляпка гриба. Может он даже и съедобный, но я все равно рисковать не буду, так как совершенно не смыслю в грибах, ни местных, ни земных. Обязательно будет тоска по дому, ностальгия. Никуда от нее не денешься. Мне будет сниться родное море, тесная квартирка, папина могила на центральном кладбище, какие-то знакомые, жалость окружающих. Я буду просыпаться в слезах, тоскуя даже по тому, что в реальном мире ненавидел. А еще там есть Ди. Не скоро я забуду глаза, в которых живет осень. Но в любом случае выбора у меня нет. О доме придется забыть и чем быстрее, тем лучше. Мосты сожжены, и теперь нужно жить дальше.
Еще через час пути, на этот раз уже просто быстрым шагом, впереди в стене деревьев появляется просвет, и я выхожу на проселочную дорогу. А я уж было начал думать, что этот лес бесконечен.
Цокот копыт и громкая речь заставляет меня неподвижно застыть в кустах.
Из-за изгиба дороги показывается немногочисленный отряд всадников. Пробегаю взглядом по закованным в сталь фигурам, расслаблено качающимся в седлах. Десять солдат щедро украшенных металлоломом на различных частях тела. В руках неизменные трезубцы. И что у них за мания такая на это оружие, классическое копье ведь намного легче и удобнее, правда, трезубцем легче попасть в цель.
Солдаты громко обсуждают нападение полусотни переодетых стражей чужаков на замок лорда Авогинса и похищение его годовалого сына. Не сразу до меня доходит, что полусотня чужаков это наша троица, а замок лорда Авогинса тот самый каменный курятник, из которого мы стибрили малыша. Значит не царек, а лорд и не принц, а лорденыш. Интересно, сколько времени еще охрана замка воевала сама с собой? Судя по количеству жертв упоминаемых всадниками, часть работы они выполнили сами, сражаясь в сумрачном хаосе друг с другом. Все-таки идея нарядить нас в костюмы стражи заслуживает уважения.
За двумя последними лошадьми устало плетутся седой старик и мальчик лет десяти-двенадцати со связанными руками. От каждого из них тянется к седлу длинная веревка.
Пленники одеты в широкие холщовые брюки и длинные, до колен кожаные балахоны с прорезями для рук. Пышная грива седых волос старика перетянута черной лентой. У мальчика под глазом красуется шикарный кровоподтек. Судя по направлению движения и тому, как у пленников заплетаются от усталости ноги они идут на привязи от замка.
- Ну что колдун, - обернувшись с издевкой поинтересовался один из всадников у старика, - чего ж ты колдовство не используешь? Превратился бы в птичку и упорхнул. А?
Воины дружно заржали, оценив шутку товарища. Старик лишь сжал губы и потупил глаза.
- А может он со связанными руками колдовать не может? - предложил другой воин - парень с простодушным лицом и сразу же стал поводом для шуток.
- Всем известно, - назидательным тоном начал едущий впереди воин лет сорока со сломанным носом, скорее всего командир отряда, - что для колдовства не руки нужны, а каменья особые. А не колдует старик потому, что не умеет.
- Как это не умеет? - удивился парень с простодушным лицом. - А за что ж его жечь будут?
- Сразу жечь его никто не будет. Сперва каленым железом пытать будут, пока не сознается.
- А вдруг не сознается? - не унимается парень - Все сознаются, - философски заметил командир. - Попадет в подвальчик к горбатому Минпу и сознается. Сколько Минпа в замок ни приглашали все отказывался: мол, я родился в Ульоне тут и жить хочу. А он лучший допросник. Вот и приходится нам из-за его упертости таскать виноватцев аж в Ульон. Для старика, костер лучше, чем многодневное выжигание строк из Священного писания на теле. А не умеет - потому что - не умеет. Он знахарь. И мальчонку знахарем растит. Они по лесу ходят, травы-коренья да кору древесную собирают, потом болезни лечат. Мой сосед у него зелье брал для жены. Детей у них все никак не было. - Он звучно высморкался. - Проклятая сырость замка. Хуже чем в подземелье.
- И что помогло? - от любопытства парень даже рот приоткрыл, отчего его лицо стало откровенно тупым.
- Зелье то?
- Ну да.
- Не знаю, - пожал плечами командир. - А вот я помог, это точно.
Лес наполнился диким ржанием.
- Помогло твое семя? - прорычал сквозь смех всадник, к чьему седлу был привязан старик.
- А то как же, - криво ухмыльнулся командир, чем вызвал новую волну смеха. - Все честь по чести. У меня огрехов не бывает.
- А может их тут прирезать, - лениво предложил всадник с вислыми пессимистическими усами, широко зевнув. - Все равно их в Ульоне насмерть замордуют. А так не придется два дня в седле трястись. Слыш Фули чего говорю?
Скажем лорду, что старик с мальчонкой сбежать пытались, а мы их того… ну этого.
Поедем лучше в таверну Косого, выпьем горячего винца со специями. В самый раз для такой погоды.
- А Тиря дело говорит, - натянул поводья командир. Отряд остановился. - Прирежем их и с концом.
- Точно-точно, - нескладным хором выразили поддержку несколько воинов. - Прирезать и к Косому.
- Как так? - сделал большие глаза простодушный парень. - Вот так ни за что… зарезать?
- За что всегда найдется, - глубокомысленно изрек вислоусый и медленно потянул из ножен меч. - Им по любому не жить. Мы же их по доносу спеленали. А в доносе черным по белому писано, что они злые чары наложить хотели на лорда нашего, извести его. Авогнис как узнал, аж затрясся и приказал немедленно колдуна с учеником повязать, на допрос спровадить и не отпускать пока во всем не сознаются.
- Но… Фули сказал, что старик не колдун… - побледнел парень.
- Молод ты еще Пэка, - поучительно заметил Тиря, слезая с коня и направляясь к пленникам. - Видел бы ты, как мы в молодые годы с лордом Авогинсом бунтарские деревни вырезали. И не бунтарские тоже. Славное было время. В самый раз после смерти отца нашего лорда Сеймена Справедливого. Добрейшей души человек был. При нем все тихо и спокойно было. Колдунов не жгли, а воров не вешали, потому что их просто не было. Никаких тебе ни войн ни заговорщиков ни подосланных убийц. Мы тогда больше для красоты были. Эх, сколько уж годков пролетело с той поры. А вот лорд Авогинс все вмиг поставил на свои места. Теперь нам скучать не приходится.
Работы невпроворот.
Он мечтательно разгладил усы.
- А не бунтарские зачем? - захлопал глазами в конец ошалевший парень.
- Вот я и говорю, молод ты еще Пэка. Виноват, не виноват, бунтарская или покорная, дело не в этом, - остановился Тиря и насмешливо глянул на непонятливого парня.
- А в чем? - парень даже открыл рот от любопытства.
- Дело в лорде. Скажет на черное белое, значит так оно и есть, а если ты инакомыслящий значит враг и место твое в сырой земле, - пояснил Тиря, громко высморкался, вытер обратной стороной ладони усы и вразвалочку пошел к пленникам.
Старик и мальчик обречено ожидают своей участи, потупив глаза в землю. Они даже не пытаются вымолить пощаду. Странные они какие-то, вместо того, чтобы попытаться бежать или договориться с конвоирами стоят и ждут смерти. Фаталисты?
Ну, старик-то ладно, он уже вдоволь пожил, лет семьдесят не меньше. А мальчонка?
Ну не может он смерти не бояться. Не может. Не исключено, что у них есть припрятанный в рукаве козырь… Только вот времени на то, чтобы его достать у них уже нет.
- Не серчайте, - вислоусый занес меч для удара. - Очень уж винца у Косого попить хочется.
Мысленно проклиная себя последними словами за неуместную жалость, выхожу на дорогу.
- Эй, ты, который с усами. Зубочистку свою спрячь, пока ее тебе в одно место не засунули.
Громко сказанные слова сразу же превращают меня в эпицентр внимания. Ну не дурак ли я? Мало того, что решил спасти совершенно чужих для меня людей, это еще понять можно - жалость и все такое… Но какого лешего я вот так благородно выперся на дорогу, типа - "Иду на вы", вместо того, чтобы сделать их поодиночке и втихаря. Думать, Дима, нужно, чертовски полезное занятие, продляет жизнь лучше любого лекарства. Теперь есть нешуточная проблема в виде десяти закованных в сталь всадников. Да, конечно им по одиночке со мной не сравниться, но все же их десять, а я один. Фаталистов идущих как две коровы на привязи можно в расчет не брать, с них помощи никакой, хоть бы не мешали и за то спасибо.
- Назовись! - застывает в метре от моей груди трезубец командира. Тиря опустил меч и с любопытством смотрит, подергивая ус. - Что делаешь так далеко от замка и без лошади?
В голосе командира сквозит надменность.
Похоже, их ввел в заблуждение мой наряд стражника замка.
- Выполняю секретное поручение лорда Авогниса. - Делаю морду чайником и презрительно оттопыриваю нижнюю губу.
- Что еще за поручение? - настороженно глянул Фули.
- Секретное. Иду по следу похитителей лорденыша.
- Кого-кого? - напрягся Фули.
Тиря начал неторопливо обходить меня справа, поигрывая мечом.
Проклиная себя последними словами за глупость, поспешно исправляюсь:
- Ну сына лорда.
- Секретное говоришь? Ну-ну. А послал, говоришь тебя кто?
- Рыбы побольше ешь, в ней фосфора много, от склероза помогает, - презрительно сквозь зубы цежу в ответ.
- Чего? - вылупился Фули. - Ты тут наговоры не шепчи колдовскими словами. Не люблю я этого.
- Я уже говорил, что выполняю секретное поручение самого лорда. Думаю, что он будет не очень доволен вашим нездоровым любопытством. - Пытаюсь легонько надавить на собеседника весомым авторитетом его босса.
- Если узнает, - как бы между прочим заметил Тиря и нехорошо ухмыльнулся в усы.
- Как-то странно стражник ты говоришь, нескладно. Не мог лорд направить одного пешего стражника на поиски сына. Такие дела в одиночку да еще и стражей не решаются. И ведешь ты себя дерзко. Неужто не разглядел знаки? И я, и наш командир почтенный Фули старше тебя по званию. А ты вылез из лесу как дикий зверь и давай неуважительно разговаривать вместо того, что сперва почтение выразить старшим по званию.
- Не знаю я какой ты стражник… - нахмурившись начал Фули.
- Я-я-я з-з-знаю, - заикаясь бледнеет любопытный парень и лапает себя по боку пытаясь ухватиться за рукоять меча. - Э-это он!
Его глаза, неотрывно прикованные ко мне, наполняет страх. Похоже, мы уже где-то встречались. Всматриваюсь в безусое лицо типичной деревенщины…
- Кто? - с любопытством спросил Тиря.
Глаза командира превратились в хищные щелочки, а трезубец медленно поплыл назад, готовясь к удару.
- В замке! - проверещал парень дурным голосом, закончив заикаться, и наконец-то отыскав меч. - Это он ночью Лысому голову снес! Точно он!
Трезубец королевской коброй бросается вперед, метя мне стальными жалами в незащищенное шлемом лицо. Поздно, меня там уже нет.
- Бей его! - заорал Фули.
Два метательных ножа по самые гарды входят над беспечно опущенными стальными воротничками пары солдат. Они с хрипением валятся под ноги лошадям. С почином меня!
Начинается полноценная свалка, в которой время играет против меня наравне с противником. Чем больше я уложу до того, как они опомнятся тем больше шансов на будущее. Приятная штука будущее, особенно если оно есть.
Из-за того, что всадники стоят плотной кучкой, возможности маневра у них весьма ограничены. Кроме этого каждый из них рвется добраться ко мне первым, наверняка за головы похитителей лорденыша назначена немалая награда, тем самым создавая помехи остальным.
Как же они все-таки медленно двигаются. Словно у них в жилах течет не кровь а тормозная жидкость. На самом деле все наоборот - они работают с нормальной человеческой скоростью, а вот я, воткнув пятую передачу, выкладываюсь на пределе своих возможностей.
- Убью! - истошно вопит узнавший меня парень и залихватски тыкает трезубцем, куда-то в мою сторону.
Наверняка местным Айвенго себя вообразил. Да ему не то, что трезубец, вилку в руки давать нельзя. Целее окружающие будут. Или оптический прицел на трезубец ставить.
Потеряв равновесие, парень кулем валится с лошади на землю. Попросту уходит в затяжной штопор головой вниз. Вот уж шальная ошибка природы! Скрежетнув по прикрытой металлическим щитком голени Фули трезубец парня распарывает живот его лошади. Смертельно раненное животное встает на дыбы, сбрасывая седока наземь, одновременно доставая передними копытами ближайшего воина. Подкова оставляет глубокую вмятину в доспехах на груди, и орущее тело валится под отплясывающие безумный танец копыта.
- Прокомпостировали, - констатирую, узрев судьбу упавшего воина.
Лес наполняется криками людей и ржанием лошадей.
Часто падая на землю и проскальзывая между ногами гарцующих лошадей, я пользуюсь толчеей, чтобы достать еще двух противников. На этот раз никакого благородства.
Один получает удар мечом в спину, а второй в бок.
Откуда-то из-за лошади только что потерявшей седока на меня с ревом бросается вислоусый воин, свирепо вращая над головой меч. Одновременно с ним нападает поднявшийся с земли Фули. Становится жарко. Передо мной не дилетанты, а матерые солдафоны, привыкшие не только вино по кабакам жрать и баб тискать. Мечи мелькают как лопасти пропеллера, отбиваясь от наседающих на меня воинов. Тут еще вклинивается неугомонный парень со своим трезубцем. Он размахивает им как палкой, в стиле монаха Шаолинь, все норовя попасть мне по голове. Парень доставляет больше неудобства своим суматошным маханием коллегам, чем мне. Несколько раз чудом увернувшись от свистнувшего у носа трезубца Тиря зло скалится и пинком ноги отшвыривает парня в сторону. Нелепо размахивая оружием, тот кубарем откатывается в кусты. Возможно, что этот постыдный пинок на некоторое время продлит его жизнь.
Фули и Тиря работают слаженно, как будто всю жизнь рубятся в паре. А может так оно и есть. С трудом достаю кончиком меча вислоусого в правое плечо. Он кривится, перебрасывает меч в другую руку и продолжает в том же темпе. Приходится крутиться юлой, отражая атаки со всех сторон. Пока еще чудом цел, если не считать распоротой на спине кольчуги.
Сделав обманный рывок, выскальзываю из кольца, чтобы заметить большой отряд, человек в тридцать не меньше, галопом приближающийся к нам. Явно они не мне спешат на помощь. Какого черта их сюда принесло? Вот это называется вляпался.
Если бы не эта пара матерых ветеранов - Фули и Тиря, я бы уже давно разобрался с остальными и сделал ноги.
Стоит на мгновение отвлечься и снова наваливается неразлучный дуэт.
Убежать мне не дадут. Приближающийся отряд разделяется на два ряда, отрезая меня от леса. Интересно, сколько я так продержусь? Что-то тяжелое бьет меня сзади по голове. Мечи сами вываливаются из рук. Еще один удар. В глазах темнеет. Пытаюсь наклониться и поднять оружие, но холодное жало пронзает бок, принося невыносимую боль. Легкие наполняются криком. Перекошенные злобой и страхом лица носятся в безумном хороводе. А ведь боятся сукины дети, боятся меня, но все равно лезут как саранча.
- Вре-е-ешь, не возьмешь! - реву нечеловеческим голосом так, что противник испуганно отшатывается.
Перехватываю падающий на голову топор и смыкаю руки на прикрытом стальными обручами горле врага. Металл гнется под пальцами, человек хрипит, брызгает слюной из под шлема.
Еще удар. Кровь заливает глаза, и я как подкошенный падаю на колени. С удивлением смотрю на торчащие из груди острия трезубца.
- Я попал! Проткнул его! - радостно вопит за спиной неугомонный парень.
Как жука пришпилил… И кто? Салага криворукий!
Вот и все… Как глупо. Быть инвалидом там, и умереть здоровым здесь. Это как насмешка судьбы - мол, от меня не убежишь, не выкрутишься. Тусклыми картинками мелькают то полные осени глаза Ди то выгнувшаяся в ночном экстазе Дама. Они как бы конкурируют за мое внимание, вытесняя друг друга из поля зрения. Где-то на заднем плане валится на склон горы пылающая вертушка и редкой цепью прет обкуренная в дым десантура. Дибильные улыбки, рукава закатаны и полный пофигизм в глазах. Цепь становится все реже и реже…
Яркий свет бьет в глаза, заставляя зажмуриться. Сквозь сияние вижу старика, стоящего с раскинутыми в сторону руками и устремленными ввысь глазами.
Неизвестно откуда налетевший горячий ветер треплет седую гриву. Прижавшийся к его ногам мальчик медленно превращается во что-то такое… такое…
Как больно! Больно и страшно.
Страх настолько силен, что заглушает даже рвущую на части боль. Он душит меня холодными руками мертвеца и заглядывает в лицо пустыми глазницами, в которых копошатся земляные черви. Во мне больше ничего нет кроме всепожирающего страха.
Он полновластный хозяин умирающего тела.