Воспоминание (А)

Прекрасная любовь. Прекрасная любовь.

«Санди тайм», апрель 3, 1970.

Теренс Грин, девяти лет, и Мартин Харпер, восьми лет, умерли вчера вечером во время купания от того, что задохнулись дымом, исходившим от нагревателя воды. Это произошло на Истагон-роуд в Норвиче.

По крайней мере 90 вьетнамских женщин и детей, содержавшихся за колючей проволокой в камбоджийском городе Пресот, были убиты выстрелами из пулеметов и винтовок во время атаки камбоджийских войск в этом районе.

«Таймс», апрель 11, 1970.

Обстоятельства убийств выясняются.

Вчера в Луневилле француженка 37 лет, мать троих детей, напала на них с ножом, одного из них убила, а затем покончила жизнь самоубийством, сообщила полиция. Мадам Мария-Мадлен Амет ранила четырнадцатилетнюю Джоан и одиннадцатилетнего Филиппа, которым удалось убежать от нее, а девятилетнюю Кэтрин зарезала насмерть.

«Гардиан», апрель 14, 1970.

 

Апокалипсис (вариант 1)

— Досадно, в самом деле, — сказал майор Най, стоя на крыше разграбленной аптеки рядом с Джерри Корнелиусом и наблюдая, как варвары переходят через раскачивающиеся остатки того, что еще недавно было мостом Тауэр-Бридж. Начало светать, и это определенно положительно сказалось на общем впечатлении, которое производила толпа людей, разодетых в грязный шелк, атлас и бархат. Одни взгромоздились на лошадей, другие ехали на мотоциклах, велосипедах, но большинство устало тащилось пешком по мосту с узлами на плечах. Кое у кого в руках были двенадцатиструнные гитары фирмы «Гибсон», «Ямаха», «Фрамус», «Мартин» и даже «Хофнерс», и они наигрывали что-то примитивное. — Стыдно за них. Но кто может их винить за это?

Джерри натянул новые перчатки.

— У вас с ними больше общего, чем у меня, майор.

Майор Най сочувственно взглянул на него.

— Но вы ведь одиноки, мистер Корнелиус?

Жалость к самому себе захлестнула Корнелиуса. В его глазах заблестели слезы.

— Да, черт побери.

Майор знал, чем его можно пронять.

Когда часть толпы достигла южного берега, раскачиваемый тысячами мокасин и замшевых сапог мост медленно рухнул в грязную Темзу. Огромные камни сорвались с башен, стоявших по обеим сторонам моста. Камни, куски асфальта падали и раскалывались, так же легко, как кусочки сахара, раскусываемые щипчиками. Псевдоготическое сооружение из гранита целиком обрушилось вниз. В воздухе развевались чьи-то длинные волосы, падали младенцы, вывалившиеся из рук, сыпались гитары, узлы, бусы, меха; в воздухе кружились, медленно падая, чьи-то кружева. Варвары, пролетев по воздуху, стремительно падали в реку, и она их поглощала. Какое-то время еще было слышно, как чей-то магнитофон играет «Ты не всегда можешь получить то, что хочешь» в исполнении «Роллинг Стоунз», но затем и он смолк.

Патруль подразделения «Пантера» прибыл слишком поздно и, как бы салютуя умирающим, опустил свои 280 EM1S. Они выстроились вдоль северного берега и наблюдали, как тонут дети.

«Пантерами» руководил высокий аристократ в великолепно сшитом костюме, борода в форме эспаньолки и усы у него были аккуратно подстрижены, волосы коротко выстрижены на затылке, в руке он держал «веллингтон ХР-100». Этот пистолет был ему нужен, скорее всего, для того, чтобы произвести нужное впечатление, чем для практических целей. Он стоял, сложив руки на груди, дуло пистолета покоилось на сгибе левой руки. «Пантеры», одетые в хорошо сшитую форму, вопросительно посмотрели на своего командира. Несомненно, основное в жизни «Пантер», в отличие от варваров, было — жить красиво и со вкусом. Именно поэтому они враждебнее всех относились к варварам. Война между ними была войной двух стилей жизни, и «Пантеры» под предводительством американских главарей всегда и во всем одерживали верх.

«Пантеры», находившиеся на северном берегу, приняли наконец решение. Облокотясь о перила, они встали спиной к реке и, опустив головы, стояли и слушали крики умирающих, которые становились все тише и тише, и в конце концов наступила полная тишина. Они сели в «мерседесы» и «бентли» и укатили.

На противоположном берегу, не решаясь уйти сразу, ломая руки, стояли несколько человек, а затем и они присоединились к уходящим с остатками награбленного варварами добра.

— А может, — сказал майор, указывая в сторону исчезнувших из виду военных, — вы отождествляете себя с ними?

Джерри пожал плечами.

— Ну, с ними, может, немного больше, хотя нет… нет, нужно признаться, что не осталось никого, с кем я чувствовал бы себя на равных. Не могу сказать, чтобы мне это очень нравилось. Хотя в этом, возможно, есть и моя вина.

— А может, вы просто потеряли цель, ради которой вы живете, мистер Корнелиус?

— Я просто поразил уже все свои цели, майор Най. Вот в чем дело. — Он достал пистолет, повернул его так, что свет упал на отполированную хромированную поверхность. — Что может быть печальнее, чем убийца, которому некого больше убивать.

— На вашем месте я бы перестал думать об этом. — Голос майора Ная звучал с еще большим сочувствием. — Я понимаю, что вы имеете в виду. Именно поэтому, я полагаю, мы стоим здесь и наблюдаем. Боюсь, наше солнце уже закатилось.

— Двигайтесь все время вместе с солнцем — и оно никогда не закатится для вас, — сказал Джерри. — Вот как следует к этому относиться. Необходимо найти нужное место и выбрать правильную скорость для движения только вперед.

Майор Най ничего не ответил, только покачал головой.

— И этого никогда, черт побери, не произойдет! — прокричал Джерри.

Каменные глыбы перекрыли реку, и поток воды хлынул на набережную. На поверхность всплыло несколько трупов и еще какая-то грязь.

Джерри вернулся на застекленную крышу и, собираясь войти внутрь, спросил:

— Идете, майор?

— Нет, я побуду здесь еще немного, старина. Не падайте духом, хорошо?

— Спасибо, майор. Желаю вам того же.

Джерри спустился по деревянной лестнице в разрушенную спальню и немного постоял, глядя на обезображенный труп девушки, лежавший на кровати с пологом. Крысы, не обращая на него ни малейшего внимания, продолжали обгрызать труп. Он прицелился в них из пистолета, но потом передумал и положил его обратно в кобуру, не выстрелив. Даже у крыс дни были сочтены.

 

Апокалипсис (вариант 2)

Они неторопливо прибивали его гвоздями к самой нижней рее мачты, натянуто улыбаясь, как бы извиняясь за то, что делают это. Их судно находилось недалеко от Кентского побережья, рядом с Ромми, но оно стояло так, чтобы их не было видно с берега. Волны сильно раскачивали трехмачтовую яхту. Море со всей силой набрасывалось на ее белые борта. Они на некоторое время перестали стучать, пережидая, когда море немного утихнет, и почти выжидательно посмотрели на него. Женщин, прибивавших его руки, звали Карен фон Крупп и Митци Бисли. Они были в матросской форме и нарядных морских шапочках. Человек, прибивавший ноги, был его братом, его звали Фрэнк. На Фрэнке были серые фланелевые брюки, белая рубашка с открытым воротом и свитер. Он стоял на коленях, держа молоток обеими руками.

Джерри держался с большим самообладанием.

— Я не имею к вам никаких претензий.

— Зато многие имеют претензии к вам, — сказал епископ Бисли, жуя ириски. Он стоял у мачты, прислонившись к ней спиной. — Надеюсь, вы этого не отрицаете.

— Я ничего не отрицаю. Разве я спорю с вами?

— Нет. Но тогда я не уверен…

— Ну, хоть в этом мы с вами согласны.

Море успокоилось. Епископ Бисли нетерпеливым жестом вытащил плитку шоколада «Марс», которая лежала под стихарем. Все трое продолжали забивать гвозди. Его руки не только были прибиты гвоздями, но и привязаны веревками для того, чтобы тело не сорвалось слишком быстро под собственной тяжестью, так как они хотели, чтобы он умер от удушья, а не от боли или потери крови. Он тяжело дышал. Давление на грудь вдруг резко усилилось. Раздались последние удары топора. Все трое встали и немного отошли в сторону, чтобы осмотреть свою работу. Тучный епископ Бисли облизал губы, втянул носом тяжелый запах, исходивший от моря.

— Мертв, — сказал епископ. — Мертв.