– …достойнейший, – зевнул Лорд Джеггед Канари, утопая в плюше и горнастаях кушетки, в то время как Джерек, закутанный в пепельный наряд, тянул свисток локомотива, направляя его к мрачным владениям Монгрова.

Локомотив взял курс на тропики, пролетая сквозь дюжину различных небес. Некоторые были полностью завершены, другие были полуразобраны, оттого что уже поднадоели своим создателям. Они пролетали над Руинными Городами, которые не были уничтожены потому, что в них были сосредоточены источники многих форм энергии – и в их числе та, что питала Кольца Власти. Некогда, во время маниакального Технического Тысячелетия, целая звездная система была преобразована, чтобы эти источники пополнить.

По пути к Монгрову они миновали несколько рассветов и закатов, и прошло больше часа, прежде чем их взорам открылись серые облака, которые всегда висели над его владениями, располагающимися там, где в былые времена лежал континент, называемый «Индия». В зависимости от настроения хозяина эти облака изливали то снег, то град, то дождь, но никогда не пропускали свет солнца, которое владелец этого поместья ненавидел от всей души.

Лорд Джеггед притворно поежился, хотя его одеяние было чувствительно к малейшим изменениям температуры.

– Смотри, показались скорбные Скалы Монгрова, – сказал он, не отрываясь от окна.

Джерек увидел утесы высотой в милю, которые сливались с серыми облаками. Они были черные, блестящие и печальные, без единого яркого пятнышка. Даже падающий на них дождь, и тот, казалось, становился черным, касаясь камня, и сбегал черными реками по горным склонам. Джерека тоже пробрала дрожь. Прошло немало лет с момента его последнего визита к Монгрову, и он успел забыть, с каким бескомпромиссным отвращением к жизни гигант проектировал свою твердыню.

По команде Джерека локомотив взмыл над облаками. Дождь и холод не могли повредить воздушной машине, но зрелище внизу было чересчур угнетающим. Но вот скалы остались позади, и Джерек сумел разглядеть в разрыве облаков долину Монгрова. Осталось преодолеть сами облака.

Локомотив начал спускаться, прокалывая толстый клубящийся туман слой за слоем, пока, наконец, не завис над долиной Монгрова. Джерек и Лорд Джеггед поглядели вниз на бесплодный ландшафт из гниющих болот, безжизненных чахлых деревьев и серых валунов, в самом центре которого приютился навевающий уныние черный замок Монгрова. В зубчатых башнях замка светилось несколько тускло-желтых огоньков.

И вдруг над замком возник силовой купол, превращающий падающий снег в пар. Затем голос Монгрова, усиленный раз в пятьдесят, громыхнул из почти скрытого строения.

– Что за враг приближается, угрожая несчастному Монгрову?

Догадываясь, что детекторы Монгрова наверняка уже опознали их, Джеггед доброжелательно ответил.

– Это я, дорогой Монгров, твой друг, Лорд Джеггед Канари.

– А кто рядом с тобой, Лорд Канари?

– Хорошо знакомый тебе Джерек Карнелиан.

– Хорошо знакомый и ненавистный. Он не нужен здесь, Лорд Джеггед.

– А я? Ты пустишь меня?

– Никто не нужен в замке Монгрова, но ты, если хочешь, можешь войти.

– А мой друг Джерек?

– Если ты настаиваешь, чтобы он сопровождал тебя, и если он дает слово, Лорд Джеггед, что не будет жестоко шутить надо мной…

– Я даю слово, Монгров, – сказал Джерек.

– Тогда, – с неохотой произнес Монгров, – заходите.

Силовой купол исчез, снег, не встречая препятствий, снова стал падать на базальт и обсидиан. Из вежливости Джерек не стал перелетать через городскую стену, а посадил локомотив на болотистую землю и подождал, пока массивные железные ворота не откроются широко, чтобы впустить локомотив, который бодро пропыхтел через них, выпуская разноцветный дым из трубы. Дым явно не соответствовал окружающей обстановке, но Джерек не смог удержаться, чтобы не позлить Монгрова, так как чувствовал, что тому, несмотря на все его сетования, очень нравится, когда его дразнят. Лорд Джеггед положил руку на плечо Джерека.

– Веселый Джерек, если мы перестанем пускать дым, то это поможет делу, и наша задача облегчится.

– Хорошо, – засмеялся Джерек и убрал дым. – Возможно, следовало бы спроектировать экипаж более похоронного вида как раз для таких случаев. Скажем, один из черных кораблей Четырехлетней Минтрии, для жителей которой смерть значила так много. Черт возьми, может быть, мы что-то упускаем в этом вопросе?

– Я думал над этим. И все же мы все умирали и воскресали столько раз, что перестали испытывать удовольствие от этих процессов. Другое дело – примитивные народы Империи, которые могли испытать это не более трех-четырех раз, прежде чем откажут их системы реанимации…

Они приближались ко входу в замок, минуя узкие улицы с темными стенами и железными заборами, за которыми иногда мелькали смутные тени. Большая часть окружающего относилась к питомнику Монгрова.

– Он немало поработал над ним с тех пор, как я в последний раз был здесь, – отметил Джерек.

– Предоставь действовать мне, – сказал Лорд Джеггед. – Я оценю настроение Монгрова и испрошу, как бы ненароком, его позволения осмотреть питомник. Возможно, после ленча, если он предложит нам ленч.

– Я помню последний ленч здесь, – содрогнулся Джерек. – Турьянский навозный кит, приготовленный в стиле ганельских дикарей – охотников восемьдесят девятого столетия.

– У тебя превосходная память.

– Такое не забудешь вовеки! Я всегда отдавал должное мастерству Монгрова. Он, как и я, дотошен в каждой мелочи.

– Вот почему между вами соперничество. Ведь, по сути дела, в вас больше сходства, чем различий!

Джерек засмеялся:

– Возможно, хотя, в отличие от Монгрова, я иду по пути самовыражения.

Они проехали под аркой и оказались в мощенном булыжником дворе. Локомотив остановился.

Дождь капал на камни. Вдалеке печально звенел колокол. Лорд Монгров, одетый в темно-зеленую накидку, уже ждал их, опустив на грудь огромный подбородок и не меняя мрачного взгляда на лице, кажущемся вырезанным из камня. Его чудовищная десятифутовая фигура не шелохнулась, пока они высаживались из воздушной машины под холодный дождь.

– Доброе утро, Монгров, – Лорд Джеггед Канари сделал один из своих знаменитых глубоких поклонов, а затем встал на цыпочки, чтобы сжать массивные руки гиганта, сложенные у того на животе.

– Джеггед, – сказал Монгров, – тут что-то неладно. Почему вы и этот негодник Джерек Карнелиан здесь? Какой заговор зреет? Какую дьявольскую уловку вы задумали, чтобы нарушить мой покой?

– О, перестаньте, Монгров… ваш покой – это последнее, что вы цените? – не смог удержаться от замечания Джерек.

Он стоял перед старым соперником в своем новом сером платье с соломенной шляпкой на каштановых кудрях, подбоченясь и ухмыляясь гиганту.

– Вы ищете отчаяния… восхитительного отчаяния. Это агония души, которую знали древние. Вы хотите открыть тайну того, что они называли «человеческим фактором», и воссоздать его во всей боли и ужасе. И все же вы никогда не открыли бы эту тайну, Монгров. Не потому ли вы держите этот огромный питомник с созданиями, собранными со всех мыслимых времен и пространств? Не надеетесь ли вы, что в своем несчастье они покажут вам путь от отчаяния к крайнему отчаянию, от меланхолии к глубокой меланхолии, от печали к невыразимой печали?

– Замолчи, – простонал Монгров. – Ты явился мучить меня! Ты не можешь здесь остаться! Уходи!

Он прикрыл свои чудовищные уши ладонями и закрыл большие печальные глаза.

– Я извиняюсь за Джерека, Монгров, – сказал Лорд Джеггед, – он надеялся доставить вам удовольствие.

Ответом Монгрова был продолжительный стон. Он повернулся, чтобы уйти в замок.

– Пожалуйста, Монгров, – сказал Джерек, – извините меня за бестактность. Я только хочу, чтобы у вас была передышка от этого ужаса, этого мрака, этой непереносимой депрессии.

Монгров снова повернулся к ним, чуточку просветлев.

– Ты понимаешь меня?

– Конечно. Я ощущаю лишь малую толику того, что чувствуете вы, – Джерек положил руку на грудь гиганта. – Я ощущаю гнетущую скорбь всего, что вас окружает.

– Да, – прошептал Монгров. Из его огромного правого глаза упала слеза. – Ты прав, Джерек, – слеза упала из левого глаза, – никто не понимает меня. Я – предмет насмешек. Они знают, что в этом огромном теле находится крошечное испуганное существо, неприспособленное и бездарное, умеющее только рыдать, стенать, вздыхать и созерцать трагедию жизни человеческой плоти до ее ужасного конца.

– Да, – сказал Джерек. – Да, Монгров.

Лорд Джеггед, стоявший теперь позади Монгрова, укрывшись в дверном проеме от дождя, кинул на Джерека взгляд, полный восхищения, присовокупив к нему еще один взгляд одобрения. Он кивнул бледной головой и улыбнулся, подмигнув Джереку белым веком бесцветного глаза.

Джерек восхищался усердием, с которым Монгров играл свою роль. «Когда я стану любовником, я буду играть свою роль столь же рьяно», – подумал он.

– Вот видите, – вставил Лорд Джеггед, – видите, Монгров, – Джерек понимает вас лучше, чем кто бы то ни было. В прошлом он сыграл с вами пару шуток, это правда, но он сделал это, лишь желая развеселить вас. Тогда он еще не понимал – ничто не облегчит страдания вашей измученной души.

– Да, – сказал Монгров. – Вы правы, Лорд Джеггед, – с этими словами он обнял Джерека своими огромными руками, отчего тот чуть не опрокинулся навзничь на брусчатку.

Джерек испугался за свой костюм, который уже изрядно намок, но этикет запрещал использовать в таких случаях любую форму силовой защиты. Он почувствовал, как осела его соломенная шляпа, а поглядев на блузку, обнаружил, что кружева ее потеряли свой безупречный вид.

– Прошу вас, – пригласил их Монгров. – Вы должны отобедать со мной. Я никогда не догадывался, Джерек, что ты такой чувствительный. Ведь ты прятал свою ранимую душу под грубым юмором, резкими насмешками и неуклюжими шутками.

Джерек находил свои шутки довольно тонкими, но в данный момент вспоминать об этом было неуместно. Поэтому он кивнул и улыбнулся.

Наконец, они зашли внутрь. Несмотря на сквозняки, дующие в коридорах, и завывания ветра на лестничных площадках; несмотря на тусклый свет и серые стены; несмотря на крыс, шныряющих под ногами, на бескровные лица живых мертвецов, заменяющих слуг; несмотря на паутину, запахи и мерзкие звуки, Джереку нравилось тут, и он бодро шагал рядом с Монгровом. Они преодолели несколько пролетов каменной лестницы и миновали лабиринт коридоров, пока, наконец, не прибыли в банкетный зал.

– А где Вертер де Гете? – спросил Лорд Джеггед, – я был уверен, что он уехал с вами прошлым вечером от Герцога Квинского.

– От Герцога Квинского? – массивные брови Монгрова нахмурились. – Да-да, Герцог Квинский. Вертер побыл здесь немного, но потом уехал. Он обещал мне показать какой-то новый кошмар, когда его закончит.

– Кошмар?

– Пьеса. Что-то вроде этого, я не знаю. Он сказал, что мне понравится.

– Великолепно!

– О, – вздохнул Монгров. – Тот космический путешественник. Как бы мне хотелось подольше поговорить с ним. Вы слышали его? «Конец», – сказал он. Мы обречены!

– Конец, конец, – эхом отозвался Лорд Джеггед, делая знаки Джереку присоединиться к нему.

– Конец, – сказал Джерек несколько неопределенно. – Конец, конец.

– Да, роковое проклятье. Катастрофа, конец, конец. – Монгров уставился в пространство.

– Вам, значит, приглянулся инопланетянин? – спросил Джерек.

– Приглянулся?

– Хотите ли вы его для своего питомника? – уточнил Лорд.

– Конечно, я бы не отказался. Он ведь очень болезненный, не правда ли? Он стал бы украшением любого вольера.

– Несомненно, – сказал Лорд Джеггед, многозначительно посмотрев на Джерека, чем весьма его озадачил.

– Какая жалость, что он находится в коллекции Миледи Шарлотины.

– Вот значит где! А я-то гадал!

– Я уверен, Миледи Шарлотина не уступит вам свою новую игрушку, – продолжил Лорд Джеггед. – И только потому, что этот маленький монстр вам необходим.

– Миледи Шарлотина ненавидит меня, – бесхитростно сказал Монгров.

– Вы ошибаетесь.

– Я постоянно ощущаю ее ненависть. Она ничего не уступит мне. Скорее всего, она завидует моей коллекции, – продолжал Монгров с мрачной гордостью. – Моя коллекция огромна – ей нет равных!

– Многие говорят, что она великолепна, – вставил Джерек.

– Благодарю, – ответил с чувством гигант. Отношение Монгрова менялось на глазах. Видимо, все, в чем он нуждался – это чтобы кто-то принимал всерьез его страдания. Тогда он мгновенно забывал все былые насмешки и глумление. За несколько минут в глазах Монгрова Джерек превратился из заклятого врага в близкого друга.

Карнелиан убедился, что Лорд Джеггед понимает Монгрова не хуже его самого. «Не зря многие находят его проницательность удивительной», – подумал он.

– Вас не затруднит показать нам питомник, мой несчастный Монгров? – спросил Лорд Джеггед.

– Нисколько, – пробормотал тот. – Но, если честно – там нет ничего особенного. Он не так великолепен, как питомник Миледи Шарлотины, и не так примечателен, как коллекция Герцога Квинского, у него нет даже разнообразия зверинца твоей матери, Джерек, – Железной Орхидеи.

– Я уверен, что вы скромничаете, – сказал Карнелиан дипломатично.

– Разве ты тоже хочешь взглянуть на него? – удивился Монгров.

– Еще как! – воскликнул Джерек. – Это моя мечта. Я слышал, что у вас содержится…

– Эти трещины, – выпалил Лорд Джеггед, намеренно прерывая своего друга, – они новые, не правда ли, дорогой Монгров? – Он показал на несколько больших расселин на дальней стене зала.

– Да, трещины сравнительно недавнего происхождения, – согласился Монгров. – Они нравятся вам?

– Они превосходны!

– Не слишком глубокие? – осведомился Монгров с волнением в голосе.

– Ничуть. Как раз нужной величины. Признак настоящего мастерства художника.

– Я счастлив, Лорд Джеггед, что меня посетили люди с таким тонким чувством прекрасного! Вы должны простить меня, если раньше я позволил себе быть нелюбезным с вами.

– Нелюбезным? Что вы? Осмотрительным – пожалуй! Но не нелюбезным.

– Прошу к столу, – сказал Монгров, и сердце Джерека тревожно сжалось. – Ленч, а затем прогулка по питомнику.

Монгров хлопнул в ладоши, и на столе появились яства.

– Божественно! – воскликнул Лорд Джеггед, оглядывая бесцветное мясо, водянистые овощи, увядшие салаты и комковидные приправы. – Что это за деликатесы?

– Это банкет времен Чумного Столетия, – гордо ответил Монгров. – Вы слышали о чуме, которая вспыхнула в Солнечной системе, кажется, в тысячном веке, заразив всех и вся?

– Чудно!

Лорд Джеггед сумел изобразить такой правдоподобный энтузиазм, что Джерек, сражаясь с приступами тошноты, был потрясен самообладанием друга.

– А это что такое? – вопрошал Лорд Джеггед, выбирая блюдо с трепещущей кровавой плотью.

– Где? А! Это мое собственное творчество, хотя я уверен, что оно соответствует подлиннику, – Монгров привстал, всматриваясь в очертания жуткого месива поверх голов Лорда Джеггеда и Джерека. – Это, кажется, Роза! Или нет. Возможно, это Рожа! Проклятье, я запутался, хотя так досконально изучал все материалы, которые сумел раздобыть. Ведь это одна из моих любимых эпох. Да, забыл. Если это Рожа, то вы можете испытать интересное ощущение: «смерть от пищевого отравления». Вы ведь не умирали ни разу от отравления, а Лорд?

– Увы, ни разу, – с сожалением ответил Лорд Джеггед, – однако на это потребуется время, а я жажду увидеть ваш питомник.

– Что ж, отведаете это в другой раз, – разочарованно сказал Монгров. – Жаль, но мне придется тоже воздержаться от соблазна. А как ты, Джерек?

Джерек судорожно потянулся к ближайшему блюду.

– Я лучше попробую вот это, оно выглядит аппетитно.

– Аппетитно? Я бы предпочел иное определение. Вкус не являлся критерием кулинарии Чумного Столетия, я, к примеру, исхожу из иных соображений, творя мои трапезы…

– Нет-нет, – согласился Джерек. – Я имел в виду, что оно выглядит э…

– Нездоровым, – подсказал Лорд Джеггед, уплетая уже новое блюдо, очень похожее на только что отвергнутую Розу или Рожу.

Джерек поглядел на Монгрова, которому пришлось по душе замечание Лорда.

– Да, – согласился Джерек чужим голосом.

– Нездоровым или болезнетворным. Это правильно. Но блюдо не особенно повредит вам. Оно обладает иным метаболизмом, нежели рисует ваше воображение.

Монгров подвинул блюдо ближе к Джереку. В мутно-коричневом соусе Джерек увидел несколько видов отталкивающе-зеленоватых растений.

– Накладывай себе сам.

Джерек зачерпнул крохотную порцию сомнительного лакомства.

– Не стесняйся, – сказал Монгров с набитым ртом. – Клади больше. Здесь изобилие.

– Да, – пролепетал Джерек и положил еще пару ложек вещества себе на тарелку. Это была наиболее отвратительная пища, какую он когда-либо видел. Джерек предпочитал невидимые средства для поддержания своего существования, не испытывая интереса, а тем более пристрастия, к грубой еде.

На мгновение он пожелал, что лучше бы им предложили Турьянского навозного кита. С трудом проглатывая деликатесы Монгрова, Джерек сквозь приступы спазмов с удивлением заметил, что, несмотря на явный аппетит Лорда Джеггеда, у того на тарелке еда совсем не убавлялась. Он пообещал себе непременно научиться подобному фокусу.

– А теперь, – сказал Монгров, – прошу в мой питомник.

Он посмотрел с печальной добротой на Джерека, который все еще не мог подняться со стула.

– Тебе нехорошо? Возможно, угощение оказалось более болезнетворным, чем полагается.

– Возможно, – выдавил Джерек, опираясь ладонями на стол и прилагая невероятные усилия, чтобы выпрямиться.

– Ты не чувствуешь головокружения? – участливо спросил Монгров, с силой сжимая локоть Джерека, чтобы его поддержать.

– Самую малость.

– Нет боли в желудке? У тебя есть желудок?

– Думаю, есть. Да, я чувствую некоторую боль.

– Хм-м, – нахмурился Монгров. – Может быть, лучше перенести осмотр на другой день или повременить с этой экскурсией?

– Нет-нет, – вмешался Джеггед. – В состоянии подавленности Джерек проникнется увиденным, прочувствует, оценит. Он наслаждается ощущением недомогания. Это подводит его к подлинному пониманию болезненной сущности человеческого бытия. Не правда ли, Джерек?

Джерек молча кивнул. Он не смог выдавить в ответ ни слова.

– Это хорошо, – сказал Монгров, подталкивая Джерека вперед. – Очень хорошо. Жаль, что мы не поняли друг друга намного раньше, милый Джерек. И вижу теперь, как я ошибался в тебе.

Пользуясь тем, что Монгров отвлекся, Джерек метнул полный ненависти взгляд на своего друга, Лорда Джеггеда.

К тому времени, когда они покинули внутренний двор и под дождем направились к первому зданию зверинца, Джерек пришел в себя. Как выяснилось, лорд Монгров имел пристрастие к эпидемиям. В этом здании он лелеял коллекцию бактерий и вирусов рака. Экспонаты хранились под увеличительными экранами и достигали до четверти мили в разрезе.

– Некоторым из этих болезней больше миллиона лет, – сказал Монгров с гордостью. – В основном принесены странниками во времени. Другие собраны со всех концов Вселенной; когда смотришь на это великолепие, начинаешь понимать, как много мы теряем, друзья, не имея собственных болезней. – Он остановился перед большим экраном, на котором демонстрировались примеры заражения бактериями. Медведеподобный инопланетянин извивался в агонии, а его плоть пузырилась, отваливаясь кусками от костей.

Другой космический путешественник, но уже рептилиеподобный, наблюдал со страданием в немигающих глазах, как из его собственных перепончатых рук и ног вырастали маленькие шупальца, постепенно опутывающие все тело и удушающие его.

– Я иногда удивляюсь, не отсутствует ли у нас, несмотря на всю нашу фантазию, определенный вид воображения, – пробормотал Лорд Джеггед Джереку, когда они остановились перед бедной рептилией.

Они подошли к месту, где растительный разум был атакован плесенью, которая постепенно съедала его прекрасные цветы и превращала стебли в сухие ветки.

Там были сотни видов. Все они были настолько интересны, что Джерек стал забывать о своем собственном недомогании и оставил Джеггеда позади, шагая рядом с Монгровом, задавая вопросы и внимательно слушая ответы.

Лорд Джеггед не торопился, рассматривая один за другим образцы и восхищаясь ими. Он с опозданием последовал за Джереком в Дом Флуктуантов.

Там находилось большое разнообразие существ, которые могли изменять форму или цвет по собственному желанию. Каждому существу был отведен вольер с воспроизведенной в мельчайших деталях средой обитания. Эти миры были отделены друг от друга невидимыми силовыми полями, плавно переходящими друг в друга. Большинство флуктуантов никогда не жили на Земле ни в какой период ее истории (кроме нескольких примитивных хамелеонов и ящериц). Они были привезены из многих отдаленных планет Галактики. В сущности, все они были разумны и одарены способностью подражания.

Когда трое людей, защищенных от возможности нападения, проходили через различные миры, их встречали существа, имитирующие то Джерека, то Джеггеда, то Монгрова. Некоторые изменялись настолько быстро от Джеггеда, скажем, к Монгрову или Джереку, что Джерек сам начал чувствовать себя странно.

Следующим был Человеческий Дом, где Джерек надеялся отыскать свою избранницу. Этот дом был самым просторным, и если все прочие были собраны из самых разных областей пространства, то этот состоял из различных периодов истории Земли. Он тянулся на несколько миль и, подобно Дому Флуктуантов, был разбит на отдельные сферы обитания, расположенные в хронологическом порядке, и воспроизводящие картины жизни многих периодов. В коллекции Монгрова были и Неандертальский, и Пимдаунский, и Религиозный, и Научный человек самых разных размеров и мастей.

– Здесь, – проникновенно сказал Монгров, – мужчины и женщины практически всех периодов нашей истории, – он сделал паузу, – что вам больше по душе, друзья мои? Может быть Фрадрасианская тирания? – он обвел жестом участок, в котором они сейчас находились. На постаменте песочного цвета возвышались строения из квадратных блоков песчаника. Одежда экспонируемых, если это была она, состояла из материала, неотличимого от песка. Человечек комического вида с головой и конечностями, забавно торчавшими из одеяния, размахивал кулаками и кричал на троицу посетителей. Однако он держался на безопасном расстоянии.

– Кажется, злится, – отметил Лорд Джеггед, с любопытством наблюдая за ним.

– Это был злой век, – согласился Монгров. – Впрочем, как и многие другие.

Они миновали этот участок и прошли еще немного, когда Монгров снова остановился.

– Это славная Ирландская Империя, – сказал он. – Пять столетий чудесных Кельтских Сумерек, покрывших сорок планет. А вот и правитель, собственной персоной.

На участке, заросшем пышной зеленой травой и залитом мягким светом, на скамейке рядом с двухэтажным строением из дерева и камня сидел забавный краснолицый индивидуум, одетый в довольно странную темно-коричневую одежду, плотно перетянутую поясом, с высоко поднятым воротником, затемняющим лицо. Коричневая шляпа с полями была надвинута на глаза. В одной руке он держал кружку с темной жидкостью, покрытой белой пеной. Человек часто поднимал этот сосуд к губам и периодически осушал его, после чего тот мгновенно наполнялся вновь, к постоянному восхищению его обладателя. Он все время пел бодрую мелодию, что, казалось, доставляло ему удовольствие, хотя временами он склонял голову в рыданиях.

– Он может быть таким печальным, – с восхищением сказал Монгров. – Он смеется, он поет – но печаль переполняет его. Я очень ценю его, моего Пивного Короля.

Они двинулись дальше сквозь образцы доисторического Греческого Золотого века, Британского Ренессанса, Коринфской Республики, Императорской Американской Конфедерации, Мексиканского Владычества, Юлианских Империй, Союза Двенадцати планет, Союза Тридцати Планет, Анархических Государств, Кулианской Теократии, Темно-зеленого Совета, Переджинтского военного Периода, Геродианской Империи, Гиеникской Империи, Сахарной диктатуры, периода Звукоубийства, времени Невидимого Знака (наиболее интересного из множества подобных периодов) эпохи Канатоходца, Первого, Второго и Третьего покровителей, Культуры Кораблей, Технического Тысячелетия, эпохи Строителей Планет и сотни других.

Джерек без устали искал вокруг себя следы странницы во времени. Машинально похваливая коллекцию Монгрова, он оставлял большую часть аллилуйщины Лорду Джеггеду, который, как мог, отвлекал внимание хозяина от Джерека.

Когда они вошли в среду обитания, более скудную, чем другие, именно Монгров первым указал на нее.

– Мое последнее приобретение. Я горжусь этой находкой. Правда, сия особа все еще не ответствовала, какая среда обитания для нее предпочтительней.

Джерек повернулся и поглядел в глаза путешественницы во времени. Ее глаза сверкали. Лицо раскраснелось от гнева. Джерек понял, что виновником этого гнева является он. А надеялся, что узнав его и увидев костюм, странница смягчится, но все вышло наоборот.

– Она еще не приняла переводильную пилюлю? – спросил он Монгрова. Но Монгров уставился на него с подозрительным видом.

– Ваши костюмы очень похожи, Джерек.

– Ха, – ответил Джерек. – Я уже встречался с ней прошлым вечером у Герцога Квинского. И был так впечатлен костюмом, что не поленился сотворить похожий.

– Вижу, – брови Монгрова несколько разгладились.

– Какое совпадение, – оживился Лорд Джеггед. – Мы не имели представления, что она именно в вашей коллекции, Лорд Монгров. Как это неожиданно.

– Да, – подтвердил Монгров спокойным голосом. Джерек прочистил горло.

– Удивительно… – начал Монгров.

Джерек повернулся к леди и произнес в учтивом поклоне.

– Надеюсь, с вами все в порядке, и вы можете понять меня лучше.

– Понять! Понять! – в голосе барышни послышались истерические нотки. Оказывается, она нисколько не была польщена.

– О! Я понимаю, что вы безнравственное, отвратительное и развратное существо, сэр!

Джерек не понимал смысла некоторых ее слов и вежливо улыбнулся.

– Возможно, другая переводильная пилюля…

– Вы самый грязный гаер, которого я встречала в своей жизни! – крикнула она. – И теперь я убедилась, что умерла и нахожусь в самом мерзком аду, какой только может вообразить человек. О, мои грехи, должно быть, были ужасны!

– Ад? – спросил Монгров с проснувшимся интересом. – Вы из ада?

– Это другое название девятнадцатого столетия? – спросил Лорд Джеггед. – Он заметно повеселел.

– Я многое смогу узнать от вас, – страстно начал Монгров, – я рад, что вы попали в мою коллекцию!

– Как вас зовут? – спросил Джерек, оторопев от ее реакции. Женщина смерила его уничижающим взглядом и ответила с презрительно-негодующей усмешкой.

– Сэр, меня зовут миссис Амелия Андервуд, и если это не ад, то какая-то ужасная зарубежная страна. Я требую, чтобы мне позволили сейчас же переговорить с британским консулом!

Джерек поднял глаза на Монгрова, а тот поглядел вниз на Джерека.

– Самое странное из моих приобретений, – задумчиво произнес Монгров.

– Я могу избавить вас от нее, – предложил Джерек.

– Нет-нет, – ответил Монгров. – Хотя благодарю за участие. Нет, мне будет интересно изучить ее, – с этими словами он повернулся к миссис Андервуд и галантно осведомился.

– Вы любите пламя пожарче?