Часть первая
В которой принц Корум наблюдает, как в мире разгорается вражда
Глава первая
ТЕНЬ НА ХОЛМАХ
Еще совсем недавно здесь царила смерть: одни встречали, другие ожидали ее. Теперь же отстроенный заново дворец короля Ональда утопал в цветах, а зубчатые стены и башни замка опять превратились в балконы и беседки. Однако самому королю Ональду не суждено было увидеть, как возрождается к жизни разрушенный Халуиг-нан-Вак, ибо король пал в битве за Лиум-ан-Эс, и теперь его мать, старая королева-регентша, правила при несовершеннолетнем престолонаследнике-внуке.
Велики были разрушения, нанесенные варварами короля Лир-а-Брода, и часть Города Цветов еще восстанавливалась. Но с каждой новой статуей, с каждым новым фонтаном становилось все очевиднее, что безмятежное великолепие заново возводимого замка превзойдет былую красу. И так было по всей земле Лиум-ан-Эс.
Так было и за морями, в Бро-ан-Вадаге. Мабденских захватчиков отбросили далеко назад — туда, откуда они явились: на северо-запад, в угрюмые земли Бро-ан-Мабдена. И вновь они склонились перед вадагами.
В сладостном краю прохладных лесов, отлогих холмов, мирно журчащих рек и тихих долин Бро-ан-Вадага лишь мрачные руины Каленуира напоминали о недавнем прошлом: их сторонились, но помнили.
А за морем, на Надрагских островах, жили запуганные, вырождающиеся существа, уцелевшие в учиненной мабденами резне. Теперь они были оставлены на произвол судьбы. Быть может, когда-нибудь у этих жалких созданий родятся достойные потомки, и раса надрагов вновь обретет величие древних веков — лишь бы не слишком поздно…
Повсюду воцарился мир. Те, кто вернулся сюда вместе с Городом-в-Пирамиде, легендарным Глас-кор-Грисом, трудились не покладая рук, возвращая к жизни сожженные замки и разоренные земли вадагов. Они оставили свой странный город из металла и поселились в древних жилищах предков, а обезлюдевший Глас-кор-Грис одиноко стоял теперь среди сосен, неподалеку от полуразрушенной мабденской крепости.
Казалось, заря мирной эры забрезжила для всех — и для людей Лиум-ан-Эса, и для вадагов, избавителей этих земель. Угроза Хаоса никого уже не страшила. Ныне два из трех царств — десять из пятнадцати плоскостей мироздания — находились под властью Закона. Значит, Закон победил?
Во всяком случае, так считала старая королева, правившая страной Лиум-ан-Эс, и рассказала об этом внуку, наследнику Анальту, а юный король объявил о победе Закона своим подданным. Принц Юретт Хасдун Нури, бывший главнокомандующий Глас-кор-Гриса, уверовал в это всем сердцем. Так же, как и все остальные.
И лишь один из вадагов все еще сомневался. Он был не похож на своих сородичей, хотя внешне не отличался от них — такой же высокий и стройный, с усыпанной золотыми веснушками бело-розовой кожей, со светлыми волосами, миндалевидными красными глазами с янтарным зрачком и чуть удлиненной формой головы. Впрочем, в правой пустой глазнице у него красовалось нечто похожее на фасеточный глаз насекомого, а левую руку закрывала шестипалая латная перчатка, инкрустированная темными драгоценными камнями.
Он носил алый плащ, и имя его было Корум Джаелен Ирсеи.
Он побеждал богов и помогал изгнать Владык Хаоса, он жаждал мира, но не доверял тому миру, что настал, он ненавидел чуждые глаз и руку, хотя они много раз спасали ему жизнь и также спасли и Лиум-ан-Эс, и Бро-ан-Вадаг, и даже сам Закон.
Но даже Корум, чья судьба была столь нелегкой, изведал счастье при виде того, как возрождается его дом — замок Эрорн, поднявшийся на мысу, где он и стоял много веков, пока Гландит-а-Краэ не разрушил его до основания. Корум помнил каждую мелочь, каждый уголок старого дома, и радость его росла по мере того, как рос замок. Вскоре стройные красноватые башни вновь устремились в небо, нависнув над неистовым зеленовато-белым морем. Волны разбивались о прибрежные скалы, плясали в огромном гроте, — словно ликуя от счастья, что Эрорн прекрасен, как прежде.
Внутри замка гений искусников из Глас-кор-Гриса возвел чудо-стены, менявшие форму и цвет при смене погоды или ветра; журчащие водяные струи наигрывали мелодии в хрустальных фонтанах, сделанных в виде музыкальных инструментов, — и каждый звучал по-разному. Однако даже мастерам Глас-кор-Гриса не под силу оказалось возродить полотна, статуи и манускрипты, создававшиеся веками — при Коруме и его предках, — ибо Гландит-а-Краэ уничтожил все, как уничтожил и обитателей замка — отца Корума, принца Клонски, мать Колаталарну, сестер, двоюродных братьев, а также всех слуг.
При мысли об этом Корум чувствовал, как вскипает в нем ненависть к мабденскому графу. Тела Гландита не нашли среди погибших при Халуиге, не были найдены и его денледисси. Гландит исчез; может быть, он и его люди нашли свою смерть в далеких краях. Только неимоверным усилием воли сумел Корум забыть, не думать о Гландите — о том, что тот сделал. Он старался сосредоточиться на мысли, как сделать замок Эрорн еще прекраснее, чтобы супруга его и возлюбленная — Ралина, маркграфиня Алломглилская — пришла в восхищение и забыла ужас того мгновения, когда им предстал ее родовой замок, разрушенный Гландитом с таким тщанием, что лишь груда камней осталась от него на отмели под горой Мойдел.
Джери-а-Конел, редко позволявший себе подобные сантименты, был без ума от замка Эрорн. Эрорн, утверждал он, рождает поэтическое вдохновение, — и Джери пристрастился к сочинению сонетов, которые весьма настойчиво читал Коруму и Ралине. Еще он написал вполне сносные портреты Корума в алом плаще и Ралины в платье из синей парчи, а также целую галерею автопортретов, которые развесил почти во всех залах замка Эрорн. Любимым же развлечением Джери стало изобретать себе новые наряды, и скоро у него набрался огромный гардероб; дошло до того, что он попытался придумывать новые шляпы, хотя был чрезвычайно привязан к старой и любил ее больше всех. А его черно-белый кот летал по комнатам, но больше дремал в самых неподходящих для этого местах.
Так проходили дни.
Побережье, где стоял замок Эрорн, славилось мягкостью зим и прохладой летних месяцев. Два, а то и три урожая в год собирали здешние крестьяне; в зимнюю пору почти не бывало стужи, а снег выпадал крайне редко, разве что в самый холодный месяц. В иной год снегопадов не бывало вовсе. Но в ту зиму, когда завершилось строительство замка, снег лег очень рано и все сыпал и сыпал, погребая дубы, березы и сосны под своим сверкающим бременем. Снежный покров был настолько глубок, что местами мог скрыть с головой конного воина, и почти не таял под лучами яркого кровавого солнца, стоявшего на безоблачном небе, — а то, что все-таки таяло, с лихвой восполнялось новым снегопадом.
Во всем этом Коруму чудилось зловещее предзнаменование. В замке было тепло и уютно и вдоволь еды; время от времени воздушный корабль привозил к ним гостей из соседних, недавно отстроенных замков. Вадаги из Глас-кор-Гриса не отказались от своих кораблей, покинув Город-в-Пирамиде, так что можно было жить спокойно, не страшась потерять связь с окружающим миром. И все-таки Корум терзался и мучился, и, хотя Джери относился к его страданиям с известной долей юмора, Ралина воспринимала их серьезно и старалась успокоить Корума как могла, потому что считала, что Корумом вновь завладела мысль о Гландите.
Однажды Корум и Джери, стоя на балконе, смотрели на простиравшуюся до горизонта снежную целину.
— Почему меня так тревожит этот снегопад? — проговорил Корум. — Во всем мне теперь видится рука богов. Но зачем богам столько снега?
Джери пожал плечами:
— Ты же помнишь, что согласно Закону мир должен быть круглым. Может, он и впрямь снова стал круглым, и смена погоды — следствие этих перемен.
Корум озадаченно покачал головой. Казалось, он почти не слушает Джери. Он облокотился на заснеженный парапет, щурясь от нестерпимого блеска. На горизонте тянулась гряда отлогих холмов, укрытых белоснежной пеленой, как и все прочее на равнине. Корум смотрел туда. На холмы.
— Буйдит-а-Хорн, приезжавший к нам на прошлой неделе, сказал, что то же самое происходит по всему Бро-ан-Вадагу. Все это чрезвычайно странно, в этом должен быть какой-то смысл, — Корум вдохнул чистый, холодный воздух. — Правда, мне непонятно, зачем Хаосу насылать на нас снег, он ведь не причиняет ровным счетом никаких неудобств.
— Может быть, и причиняет, — возразил Джери. — Например, крестьянам в Лиум-ан-Эсе.
— Пожалуй… Но в Лиум-ан-Эсе не было таких обильных снегопадов. Нет, мне кажется, будто кому-то нужно заморозить именно нас, отсечь нас от мира…
— Ну, для этого Хаос мог выбрать что-нибудь более впечатляющее, — заметил Джери.
— Не забывай, теперь двумя царствами правит Закон, так что возможности Хаоса ограничены.
— Не убедил. Если в этом что-то и есть, то это действия Закона. Происходящее можно считать следствием незначительных географических изменений в процессе очистки Пяти Плоскостей от последних проявлений Хаоса.
— Что ж, пожалуй, это наиболее разумное объяснение, — согласился Корум.
— Если вообще надо что-то объясненять.
— Да. В самом деле, я стал чересчур подозрителен. Возможно, ты прав, — Корум уже направился к входу в башню, когда Джери схватил его за плечо. — Что такое?
— Посмотри на холмы, — голос у Джери был совершенно бесцветный.
— Холмы? — Корум вгляделся в даль. Странное чувство охватило его. — Что-то двигалось на горизонте. Сначала он было решил, что это какой-нибудь зверь — может, лиса выбралась из лесу поохотиться. Но тень была чересчур велика для лисы. Чересчур велика даже для человека — даже для всадника на коне. Мало того, он чувствовал, что где-то видел ее, хотя никак не мог припомнить, где именно. Тень трепетала, то исчезая, то появляясь, словно была и здесь, и не здесь. Потом она стронулась с места и поплыла на север. Но вдруг замерла и словно бы обернулась — во всяком случае, Корум явственно ощутил на себе чей-то взгляд. Невольно инкрустированная рука его потянулась к повязке, скрывавшей от глаза Ринна царство небытия, откуда не раз ему являлись союзники. Корум с трудом подавил желание сорвать повязку и опустил руку. Тень на холмах неуловимо напоминала нечто виденное в том мире. Может, она — исчадие Хаоса, возвратившегося уничтожить Эрорн?
— Не могу разобрать, — пробормотал Джери. — Зверь это или человек?
Корум помедлил в задумчивости.
— Ни то, ни другое, — сказал он наконец.
Тень двинулась дальше, перевалила за гребень холма и исчезла.
— А ведь у нас есть воздушный корабль, — проронил Джери. — Может, полетим за ней?
— Не стоит, — ответил Корум. В горле у него пересохло.
— Ты знаешь, что это было? Тебе знакома эта штука?
— Да, я уже видел ее — когда-то. Только никак не могу вспомнить, где именно. Джери, она… она действительно смотрела на меня или мне показалось?
— Очень странное чувство — будто нечаянно встретился с кем-то глазами, да?
— Вот-вот, что-то в этом роде.
— Интересно, что ей было от нас нужно? И есть ли тут связь со снегопадом?
— Нет, к снегу она не имеет отношения. Скорее… Да, скорее, я бы сопряг ее с пламенем. Вспомнил! Я вспомнил, когда видел ее — или, во всяком случае, что-то очень похожее, — в Огненных землях, когда я… нет, когда моя рука задушила Ганафакса. Я рассказывал тебе.
Корум содрогнулся, вспоминая чудовищную картину: рука Кулла выжимает по капле жизнь из визжащего, извивающегося Ганафакса, не причинившего Коруму никакого вреда. Ревущие языки пламени. Труп. Слепая королева Оурес с бесстрастным, равнодушным лицом. Холм. Клубы дыма. И какая-то тень, наблюдавшая за ним с холма. Тень, скрывшаяся за внезапно надвинувшимся облаком дыма.
— Возможно, я просто схожу с ума, — пробормотал он. — Или нечистая совесть напоминает мне о безвинно загубленной мною душе… Может быть, это чувство вины воплощается в тень на холме. Как укор судьбы.
— Хорошенькая теория, — мрачно проговорил Джери. — Только я-то какое отношение имею к убийству Ганафакса? И вообще я не склонен страдать от чувства вины, о которой вы, вадаги, беспрестанно толкуете. Но ведь именно я первым увидел тень, Корум.
— Да, ты прав. Это ты увидел ее, — с угрюмо опущенной головой Корум ступил через порог.
Джери закрыл дверь. Стоя на лестнице, Корум обернулся и пристально посмотрел на друга.
— Но что же тогда это было, Джери?
— Не знаю, Корум.
— Но ведь тебе так много известно!
— Я многое забываю. Я не герой. Я лишь спутник героев. Я восхищаюсь. Я преклоняюсь. Я даю мудрые советы, которым никто никогда не следует. Я спасаю жизнь. Я выражаю сомнения, которые сами герои выразить не в состоянии. Я возвещаю об опасности и…
— Довольно, Джери. Ты шутишь?
— Пожалуй, да. Я тоже устал, мой друг. Я до смерти устал от угрюмых героев, обреченных ужасной судьбе, — я уж не говорю про полное отсутствие юмора. Пожалуй, на некоторое время я предпочел бы обычных смертных. Я бы пьянствовал в харчевнях. Рассказывал неприличные анекдоты. Волочился за женщинами. Влюблялся в потаскушек…
— Джери! Ты не шутишь! Почему ты говоришь такие вещи?
— Потому что я устал от… — Джери нахмурился. — А в самом деле, почему? Это совсем не похоже на меня. Этот язвительный тон… Придирки…
— Да, придирки, — лицо Корума исказилось от злобы. — И мне это не по душе. Если ты решил подразнить меня, Джери, тогда…
— Постой! — Джери потер лоб. — Постой, Корум. Я чувствую, как что-то пытается завладеть моим рассудком, обратить меня против моих друзей. Сосредоточься! Разве ты не чувствуешь, что и с тобой происходит то же самое?
Корум посмотрел на Джери; лицо его вдруг расслабилось, на нем проступила растерянность.
— В самом деле. Я тоже чувствую какое-то раздражение. Странную ненависть, желание поссориться… Это сделала тень, которую мы видели на холмах?
Джери покачал головой:
— Кто может сказать наверняка? Прости меня за глупую вспышку. Даже не верится, что я мог наговорить такое.
— Я тоже прошу у тебя прощения. Будем надеяться, что эта тень исчезнет навеки.
В задумчивом молчании они спустились по дорожке к главной башне замка. Стены мерцали серебристым сиянием. Значит, снова начинался снегопад.
Ралина встретила их в галерее, где хрустальные фонтаны пели нежными голосами песню о любви, посвященную отцом Корума своей возлюбленной супруге. Мелодия убаюкивала, и Корум улыбнулся Ралине вымученной улыбкой.
— Корум, — сказала она. — Знаешь, только что меня охватила необъяснимая ярость. Я не могу понять… Мне вдруг захотелось ударить служанку. Я…
Корум привлек Ралину к себе и поцеловал в лоб.
— Знаю. Со мной и Джери произошло то же самое. Боюсь, это работа сил Хаоса, которые пытаются поссорить нас. Мы должны сопротивляться и нам надо понять их цели. Я думаю, кому-то нужно, чтобы мы уничтожили друг друга.
В глазах Ралины появился ужас.
— Ох, Корум…
— Мы должны выстоять, — сказал он.
Джери почесал нос и поднял бровь. Он снова был самим собой.
— Интересно, такое происходит только с нами? Или одержимы все?
Глава вторая
НЕДУГ РАСПРОСТРАНЯЕТСЯ
По ночам, когда Корум лежал рядом с Ралиной, его одолевали самые мрачные мысли. То его охватывала яростная ненависть к Гландиту, то злоба против лорда Аркина, Владыки Закона, которого он уже начинал винить во всех своих горестях и несчастьях; подчас он задыхался от негодования на Джери-а-Конела, чья легкая ирония казалась ему теперь изощренным садизмом, а временами воспаленная мысль его устремлялась к Ралине, недостойнейшим образом заманившей его, сбившей с истинного пути. И это последнее было хуже всего остального. Корум отчаянно боролся с собой, отгоняя ужасные мысли. Он чувствовал, как лицо его искажает ненависть, как сжимаются в кулаки пальцы, как кривятся губы, как содрогается тело от бешеной жажды уничтожения. Все ночи напролет он пытался задушить, подавить в себе эти низменные желания и знал, что то же самое происходит с Ралиной: она тоже боролась со злобой, закипавшей в ее душе. Необъяснимое ожесточение, для которого не было видимых причин, сосредоточивалось на чем-то одном, яростно ища выхода.
Его мучили кровавые видения — видения пыток даже более жестоких, нежели те, которым подвергал его Гландит. И палачом был сам Корум: он калечил и мучил тех, кого более всех любил.
Нередко он пробуждался от собственного крика. «Нет! Нет! Нет!» — кричал он, спрыгивая с постели, и с ненавистью смотрел на Ралину. А она отвечала ему точно таким же взглядом; верхняя губа ее приподнималась, обнажая белые зубы, ноздри раздувались, как у дикого зверя, и странные звуки вырывались из горла.
Корум подавлял в себе бешенство и кричал на Ралину, чтобы та вспомнила, кто они и что происходит с ними. Потом они лежали в объятиях друг друга, обессиленные до изнеможения.
Снег начал таять, словно теперь, посеяв ярость и злобу, мог спокойно исчезнуть. Однажды Корум не выдержал — выбежал из замка и принялся колоть и хлестать мечом тающие сугробы, проклиная и обвиняя их во всех бедах и муках.
Но Джери был теперь совершенно уверен, что снег — не более чем совпадение, заурядное природное явление. Он бросился вслед за другом, пытаясь успокоить его. Наконец Корум перестал размахивать мечом. Оба они были полуодеты и стояли в тусклом свете утра, дрожа от холода.
— А тень, тень на холме? — задыхаясь, спросил Корум. — Это тоже совпадение?
— Возможно. Мне кажется, все это случилось лишь потому, что происходит еще что-то. Все прочее — только знамения, как бы намеки. Ты понимаешь меня?
Корум пожал плечами и выдернул руку из пальцев Джери.
— Еще что-то? Нечто более важное? Ты это хотел сказать?
— Да. Значительно более важное.
— Но ведь то, что происходит, уже достаточно скверно.
— Увы.
Корум видел, что Джери подтрунивает над ним. И попробовал улыбнуться. Он был в изнеможении. Вся его энергия уходила на то, чтобы сражаться с собственными страстями. Он отер рукой пот со лба.
— Должно же найтись какое-то средство… Боюсь, что…
— Мы все боимся, принц Корум.
— Я боюсь, что однажды ночью убью Ралину. Я вправду боюсь этого, Джери.
— Нам лучше пожить отдельно друг от друга и запирать двери на ночь. Слуги страдают не меньше.
— Я тоже заметил.
— Их следует расселить по разным комнатам. Мне сказать им об этом?
Корум потрогал пальцем эфес меча. Взгляд его обведенного краснотой живого глаза был блуждающим, диким.
— Да, — рассеянно проговорил он. — Скажи им об этом.
— Надеюсь, ты тоже скажешь, Корум? А я пытаюсь составить целебное снадобье — думаю, оно усмирит нас, предотвратит кровопролитие. Правда, оно в известной мере может усыпить нашу бдительность, но это лучше, чем убивать друг друга.
— Убивать?.. Ах да, — Корум всматривался в Джери. Шелковый камзол щеголя оскорблял его чувства, хотя еще совсем недавно Коруму казалось, что он в восторге от наряда. А что за странное выражение на лице этого франта! Насмешка? Интересно, над чем это он насмехается?!
— Над чем это ты смеешься? — взорвался Корум, сознавая, что на него опять накатило. — Мы должны оставить замок, — оборвал он себя. — Может быть, им завладели злые духи. Черные силы, оставшиеся от Гландита. Это вполне возможно, Джери, я слыхал о подобных вещах.
Джери скептически улыбнулся.
— Да, возможно! — взревел Корум. Почему, ну почему этот Джери бывает таким бестолковым?!
— Возможно?.. — Джери потер лоб и сжал пальцами переносицу. Его глаза тоже были обведены красноватыми кругами, и взгляд бездумно блуждал. — Что ж, возможно. Да, мы должны покинуть Эрорн. Ты совершенно прав. Мы должны выяснить, только ли нас поразил этот странный недуг. Узнать, что происходит с другими. Ах, если бы нам удалось вывести наш воздушный корабль… Снег уже стаял, так что… Мы должны пойти… Я должен… — он внезапно умолк. — Что это я разболтался? Верно, от усталости. Однако мы в самом деле должны разыскать друзей, принца Юретта, к примеру, и расспросить, что с ними происходит. Страдают ли и они одержимостью.
— Это ты предлагал еще вчера, — угрюмо заметил Корум.
— И мы пришли к согласию, не так ли?
— Да, — Корум, спотыкаясь, брел к замку. — Мы пришли к согласию. Еще позавчера.
— Пора начать сборы. Ралина останется здесь или отправится с нами?
— Почему ты спрашиваешь об этом? Это оскорбительно!.. — Корум снова обуздал себя. — Прости, Джери.
— Ничего.
— Что за сила так мучает нас? Превращает друзей во врагов? Заставляет меня желать смерти женщине, которую я люблю больше всего на свете?..
— Мы никогда не узнаем этого, если останемся здесь, — отрезал Джери.
— Что ж, прекрасно, — Корум вздохнул. — Мы выведем воздушный корабль. Мы разыщем принца Юретта. Ты в состоянии управлять кораблем?
— Я найду в себе силы.
Снег продолжал таять, и весь мир посерел. Деревья были серыми, и холмы были серыми, и трава тоже стала серой. Даже яркие цветы в замке Эрорн приобрели сероватый оттенок, и стены окрасились в пепельный цвет.
Был уже вечер, и солнце катилось к горизонту, когда Ралина окликнула их.
— Идите сюда, скорее! — закричала она. — К нам летят воздушные корабли! Но они ведут себя странно…
Все трое столпились у окна, выходящего на море. Вдали, над морем, два воздушных корабля выписывали в небе круги, скользя и ныряя, словно в замысловатом танце. Они пикировали вниз, едва не задевая серые волны, и снова стремительно взмывали ввысь. Казалось, они гонятся друг за другом.
Что-то сверкнуло.
Ралина задохнулась от ужаса.
— Они стреляют! Это же чудовищное оружие, которое истребило армию короля Лира! Они сражаются, Корум!
— Да, — мрачно кивнул тот. — Это воздушный бой.
Один из кораблей внезапно покачнулся и замер. Затем перевернулся вверх дном, из него посыпались маленькие фигурки. Корабль выровнялся и ринулся на противника, стремясь протаранить его, однако тот сумел увернуться, и нападавший пролетел мимо, в серое небо, — все выше и выше, пока не превратился в неясную тень в облаках. Неожиданно он спикировал на соперника и повредил ему корму. Поврежденный корабль начал снижаться плавной спиралью, а атаковавший нырнул в океан и исчез под волнами. Только легкая пена осталась на том месте, где он врезался в воду.
Уцелевший корабль с трудом выровнялся и пошел на посадку. Сначала он держал курс на утес, высящийся на берегу напротив замка Эрорн, затем резко развернулся и полетел к Эрорну.
— Он что, хочет напасть на нас? — спросил Джери.
Корум пожал плечами. В последнее время он воспринимал родной замок как населенную призраками темницу. И если корабль врежется сейчас в башни Эрорна — что ж, значит, так суждено. Словно он раскрошит не замок, а череп — и выпустит из воспаленного мозга кошмар бешенства…
Однако в последний момент корабль сумел отвернуть и начал кругами снижаться на серую лужайку у ворот замка.
Корабль неуклюже приземлился, и Корум заметил, как струйка дыма лениво потянулась от его кормы. Из корабля высыпали люди. Без сомнения, это были вадаги — высокие воины в развевающихся плащах, в серебряных и золотых кольчугах, конических шлемах, с обнаженными мечами в руках. Они маршировали по талому снегу, направляясь к замку.
Корум первым узнал шагавшего впереди воина.
— Это Буйдит! Буйдит-а-Хорн! Он нуждается в нашей помощи! Пойдем скорее, встретим его!
Джери не выказал особой радости, однако молча последовал за Корумом и Ралиной к воротам.
Буйдит со своими людьми уже достиг подножия холма, откуда дорожка вела прямо к воротам замка. Корум сам отпер ворота и вышел навстречу другу.
— Я рад тебе, Буйдит! Добро пожаловать в замок Эрорн!
Буйдит-а-Хорн не ответил, однако продолжал шагать по склону холма.
Внезапное подозрение пронзило Корума, но он подавил в себе нехорошее чувство. Прочь, это лишь злобная тень, затаившаяся в мозгу! Корум улыбнулся и протянул к Буйдиту руки.
— Буйдит! Это я — Корум!
— Лучше приготовься обнажить меч, — прошептал Джери. — Ралина, ступай в замок.
Та озадаченно посмотрела на Джери.
— Но почему? Это же Буйдит. Он нам не враг.
Джери молча посмотрел на нее. Ралина опустила глаза и подчинилась.
Корум вновь пытался подавить в себе вспышку ярости.
— Если Буйдит собирается атаковать нас, то он найдет здесь…
— Корум, — настойчиво сказал Джери. — Не теряй головы. Возможно, мы сумеем поладить с Буйдитом, ибо он, несомненно, страдает от того же недуга, что и мы. Буйдит! — позвал он. — Буйдит, старый дружище… Мы не враги. Войди под мирные своды Эрорна. К чему сражаться друг с другом? Мы тоже познали ужас злобы и ярости и сейчас должны вместе подумать об этом, узнать, откуда исходит наша одержимость…
Но Буйдит продолжал шагать вверх по холму, и его воины, бледные и угрюмые, шагали за ним. Их плащи развевал ветерок, дующий с моря; сталь клинков не сверкала: она была серо-угрюмой, как и весь мир вокруг.
— Буйдит! — закричала Ралина, стоявшая позади Джери и Корума. — Не поддавайся тому, что завладело твоим разумом! Корум — твой друг! Он нашел средство вернуть тебя в родные края…
Буйдит остановился. Его люди тоже остановились. Буйдит медленно поднял глаза.
— Это лишний повод ненавидеть тебя, Корум!
— Лишний повод? А за что ты ненавидишь меня, Буйдит?
— За что?.. За твои отвратительные увечья! Ты омерзителен. За твой союз с демонами. За твой выбор женщин и выбор друзей. За твою трусость.
— Трусость?! — взревел Джери, выхватывая меч.
Но Корум остановил его.
— Буйдит, мы знаем, что это болезнь. Она завладела нами. Она заставляет нас ненавидеть тех, кого мы любим, и желать смерти тем, кого хотим видеть в живых. Ясно, что и ты страдаешь тем же недугом. Но если мы поддадимся собственной слабости, значит, мы поддадимся тому, кто желает нашей смерти. Выходит, у нас общий враг — надо только найти его и убить.
Буйдит нахмурился, но меч опустил.
— Ты прав. Мне приходили в голову такие же мысли. Я не мог понять, почему вражда вспыхнула по всей земле. Возможно, ты прав, Корум, — Буйдит обернулся к воинам. — Слушайте меня! Мы должны…
Но стоявший рядом вадаг вдруг с яростным ревом всадил в него свой клинок.
— Глупец! Я знал, что ты глупец! Умри же за это!
Клинок рассек металл кольчуги и пронзил грудь Буйдита. Буйдит коротко вскрикнул и застонал. Пошатнувшись, он сделал шаг к Коруму и Джери, но рухнул ничком в снежную слякоть.
— Яд действует быстро, — пробормотал Джери.
Еще один воин поднял меч, поразив того, кто заколол Буйдита. Двое других бездыханные рухнули рядом. Крики ярости и злобной ненависти огласили воздух. В сером вечернем свете била толчками темная кровь…
Цивилизованные жители Глас-кор-Гриса убивали друзей безо всякой причины. Они рвали друг друга и грызлись, словно звери над падалью.
Глава третья
ВОЗВРАТИВШИЙСЯ ХАОС
Вскоре дорожка, ведущая к замку, была усеяна трупами. В живых оставалось только четверо, как вдруг что-то заставило их, словно по команде, повернуть головы и уставиться горящими яростью глазами на Корума и Джери, все еще стоявших у ворот. Воины бросились вверх по тропинке. Корум и Джери выхватили мечи.
Корум ощутил новый прилив гнева, его трясло. Он почувствовал облегчение от того, что может наконец дать себе волю. С леденящим душу криком Корум устремился вниз на атакующих. Меч сверкал у него в руке. Джери бежал следом.
Один из четверых рухнул при первом же ударе Корума. Воины Буйдита были изможденными и усталыми. Казалось, они не спали много ночей. В другое время в Коруме, может быть, проснулась бы жалость, и он попытался бы просто разоружить их или легко ранить, но гнев повелевал ему убить.
И вскоре все они были мертвы. А Корум Джаелен Ирсеи стоял над поверженными противниками и тяжело дышал, словно бешеный волк, и кровь струилась с его клинка, впитываясь в серую землю. Вдруг его слуха достиг какой-то странный звук. Он обернулся: Джери-а-Конел уже стоял на коленях подле человека, издавшего этот звук. Человек еще дышал, и был это Буйдит-а-Хорн.
— Корум… — Джери взглянул на друга. — Он зовет тебя, Корум.
Гнев Корума внезапно схлынул. Он наклонился к умирающему.
— Слушаю тебя, друг, — ласково сказал он.
— Я старался, Корум, я так старался побороть то, что засело в моем мозгу! Много дней… Но оно все-таки победило меня. Прости, Корум…
— Мы все страдаем от одного и того же.
— Когда я опомнился, то решил отыскать тебя. Я надеялся, что ты найдешь средство от этого безумия. По крайней мере, я думал предостеречь тебя…
— Значит, для этого ты прилетел в наши края?
— Да. Но за нами началась погоня. Завязался бой, и ярость снова вернулась ко мне. Вся раса вадагов охвачена враждой, Корум, и в Лиум-ан-Эсе дела не лучше… Раздор правит миром… — голос Буйдита слабел.
— Тебе известна причина, Буйдит?
— Нет… Принц Юретт пытался выяснить, но… тоже пал жертвой безумия. Он погиб… Разум побежден… Мы все во власти демонов. Хаос вернулся… Нам следовало оставаться у себя в городе…
Корум кивнул:
— Это дело Хаоса, несомненно. Мы слишком быстро забыли об осторожности, сделались чересчур благодушными — и Хаос нанес удар. Но это не Мабелод. Он не может сам явиться сюда, ведь он будет уничтожен — как это случилось с Ксиомбарг. Значит, он действует через посредника. Кто это может быть?
— Гландит? — прошептал Джери. — Может быть, Гландит-а-Краэ? Хаосу необходим смертный, готовый служить ему верой и правдой. И если такой найдется, Хаос даст ему силу…
Буйдит-а-Хорн закашлялся.
— Корум, прости меня за все…
— Мне не за что тебя прощать, ты и я одинаково одержимы. Мы во власти зла, которое не в силах побороть.
— Узнай, кто это сделал, Корум… — Буйдит приподнялся на локте. Глаза его горели мрачным огнем. — Уничтожь его, если сумеешь… Отомсти за меня… За всех нас…
И он испустил дух.
Корума трясло от волнения.
— Джери, ты изготовил снадобье, о котором говорил?
— Да, лекарство готово, хотя я не могу сказать наверняка, что оно подействует как надо. Быть может, безумие окажется сильнее.
— Поторопись.
Корум поднялся и пошел к замку, на ходу пряча меч в ножны. Уже в воротах он услышал истошный крик и помчался со всех ног по галереям во внутренние покои. Ворвавшись в залу, украшенную сверкающими фонтанами, он увидел Ралину, которая отбивалась от двух служанок. Женщины выли, как разъяренные кошки, и пытались вонзить в нее ногти.
Корум снова выхватил меч, перевернул его и рукоятью ударил одну из служанок в основание черепа. Женщина упала; вторая заметалась по комнате, изо рта у нее шла пена. Нагнувшись, Корум хлестнул ее по лицу своей шестипалой рукой. Она рухнула как подкошенная.
Ярость вновь вскипала в Коруме. Он сурово взглянул на рыдающую Ралину.
— Ты обидела их? Что ты им сделала?
Ралина взглянула на него с изумлением.
— Я? Право, Корум, ничего. Корум, я ни в чем не виновата!
— Но тогда почему?.. — он вдруг услышал собственный голос — резкий, пронзительный — и с трудом взял себя в руки. — Прости, Ралина. Я понимаю. Ступай, соберись в дорогу. Мы улетаем на воздушном корабле — и как можно скорее. Джери изготовил снадобье от болезни, оно успокоит нас. Мы должны отправиться в Лиум-ан-Эс, может быть, там еще осталась какая-то надежда. Надо вызвать лорда Аркина, попросить у него помощи.
— Отчего же он сейчас не помогает нам? — с горечью спросила Ралина. — Мы сделали все, чтобы вернуть ему его царство, а он отдал нас на растерзание Хаоса!
— Если Хаос действует здесь, значит, он действует повсюду. Может быть, дела еще хуже в царстве лорда Аркина или царстве его брата. Ты же знаешь, никто из богов не вправе непосредственно вмешиваться в дела смертных.
— А вот Хаос пытается вмешиваться, и очень успешно, — возразила Ралина.
— Такова уж его природа, и потому на благо смертным только Закон, ибо он дает им свободу; для Хаоса мы просто игрушки, которыми можно поиграть — и бросить, когда надоест. Поторопись, нам пора.
— Но это бессмысленно, Корум. Хаос сильнее Закона. Мы сделали все, что могли. Почему ты не хочешь признать, что мы обречены?
— Хаос только кажется сильнее, потому что он агрессивен и использует любые средства, чтобы добиться своего. Закон терпелив. Не думай, что я в восхищении от той роли, что уготовила мне судьба, я предпочел бы иную жизнь, но Закон надо защищать. Ступай же скорее.
Ралина нехотя удалилась, а Корум, осмотрев служанок, убедился, что раны не серьезны. Ему не хотелось оставлять женщин одних, он не сомневался, что вскоре они передерутся. Корум решил оставить слугам немного изготовленного Джери снадобья. Вдруг это поможет им продержаться.
Корум нахмурил брови. Может ли все это быть делом рук Гландита? Гландит не чародей. Он животное, грубая скотина, солдат с обагренными кровью руками, недурной стратег, и, в определенном смысле, в нем много достоинств, однако ему всегда недоставало ума и коварства, да и желания прибегать к колдовству, ибо он до смерти боялся его.
И все же во всем царстве нет никого, кроме Гландита, кто бы по собственной воле согласился стать прислужником Хаоса, а без этого Хаос не в силах проникнуть в царство…
Корум решил обождать с выводами. Пока ему слишком мало известно. Только бы добраться до Халуиг-нан-Вака, до Храма Закона, — там уж он сумеет вызвать лорда Аркина и испросить у него совета…
Корум прошел в залу, где хранилось оружие и доспехи, и достал серебряную кольчугу, серебряные поножи и конический шлем с тремя гравированными символами. Поверх доспехов набросил алый плащ. Затем выбрал оружие — лук, колчан со стрелами, копье, боевой топор искусной работы. К поясу пристегнул длинный меч. Снова он собирался в поход… Зрелище было великолепное и устрашающее; особенно поражали воображение шестипалая сверкающая рука Кулла и изукрашенная драгоценными камнями повязка, скрывавшая глаз Ринна. Как молился Корум о том, чтобы никогда больше не надевать доспехов, не сражаться чуждой рукой, приросшей к его запястью, не заглядывать чуждым глазом в запредельный мир небытия и не звать оттуда на помощь мертвецов. Но в глубине души он всегда понимал, что силы Хаоса не сдались, что худшее впереди…
Он чувствовал себя совершенно обессиленным, ибо сражение с собственным безумием столь же изматывало, как и настоящее сражение.
Вошел Джери. Он уже собрался в путь. Презирая доспехи, Джери ограничился стеганой кожаной курткой, изукрашенной золотыми и серебряными бляхами вместо нагрудной пластины — его единственная уступка голосу разума. Широкополая шляпа лихо заломлена, длинные, блестящие, тщательно расчесанные кудри рассыпались по плечам. Джери был одет в ярко-алый шелк и атлас, в изящные сапоги с красными и белыми кружевами и являл собой воплощенное щегольство. Только меч на поясе несколько смазывал впечатление. На плече у Джери сидел черно-белый крылатый кот — неизменный его спутник. В руке Джери держал фиал с узким горлышком. Внутри бурлила коричневатая жидкость.
— Лекарство готово, — Джери говорил медленно, словно в забытьи. — По-моему, оно действует как надо. Все точно рукой сняло, хотя теперь меня клонит в сон. Впрочем, голова должна проясниться. Во всяком случае, я надеюсь…
Корум посмотрел на него с подозрением.
— Возможно, оно усмиряет безумие, — но как мы защитим себя в случае нападения? Джери, оно же усыпляет разум!
— Уверяю тебя, это совершенно не так, — Джери мечтательно улыбнулся. — И потом, у нас нет выбора, Корум. Что до меня, то я предпочту почить в мире, нежели умереть от муки душевной.
— Это я тебе обещаю, — Корум взял фиал. — Сколько я должен выпить?
— Снадобье очень сильное. Довольно капли на кончике пальца.
Корум потряс фиал, смочив кончик пальца. Потом осторожно лизнул и вернул Джери фиал.
— Ничего не чувствую. Возможно, оно не действует на организм вадагов.
— Возможно. А теперь надо дать Ралине…
— И слугам.
— Да, и слугам. Это будет справедливо.
Они стояли во внутреннем дворике, стряхивая остатки снега с накрывающего воздушный корабль навеса; Джери сдернул ткань: обнажился металлический корпус, весь в ярко-синих, зеленых, желтых разводах. Джери медленно вошел внутрь и принялся колдовать над разноцветными кристаллами управления, вделанными в панель носовой части. Корабль был не слишком велик — гораздо меньше того, на котором они летели в первый раз. Когда отключалось невидимое защитное поле, он становился открыт для стихий. Легкий рокот пронесся по кораблю: он слегка подпрыгнул и завис в воздухе в дюйме от земли. Корум помог подняться Ралине, поднялся сам, прилег на кушетку и стал наблюдать за приготовлениями Джери.
Джери двигался не спеша, с легкой улыбкой на лице. Корум смотрел на друга, и у него было хорошо на душе. Он взглянул на Ралину, прилегшую на соседней кушетке, и увидел, что она дремлет. Снадобье действовало превосходно, ибо чувство бешеной ярости испарилось. Но где-то в подсознании жила мысль о том, что нынешняя эйфория не менее опасна, чем прежняя ярость, что в некотором смысле они сменили одно безумие на другое.
Он надеялся, что они избегнут участи Буйдита, что никто не нападет на них в пути, — и дело было даже не в том, что лекарство почти усыпило их: и Джери, и Корум были абсолютно незнакомы с искусством воздушного боя. Единственное, на что был способен Джери, — это вести корабль в требуемом направлении.
Наконец корабль поднялся в серый холодный воздух и полетел на запад, вдоль побережья — к Лиум-ан-Эсу.
Корум смотрел вниз, на землю, унылую и замершую, и гадал, придет ли еще весна в Бро-ан-Вадаг. Он открыл было рот, собираясь что-то сказать Джери, но тот был всецело занят кристаллами.
Тут Корум заметил, как маленький черно-белый кот соскользнул с хозяйского плеча и вылетел из корабля. Некоторое время он держался рядом, потом отстал и исчез вдали, за линией холмов.
С минуту Корум размышлял, отчего это кот покинул их, потом напрочь забыл о нем и снова принялся рассматривать проносящуюся внизу землю.
Глава четвертая
НОВЫЙ СОЮЗНИК ГРАФА ГЛАНДИТА
Маленький кот летел весь день, беспрестанно меняя направление, — он следовал невидимой извилистой тропинке в небе. Тропинка свернула к морю, и кот помедлил в нерешительности, потом все-таки повернул и полетел над прибрежными скалами, а потом над водой, которую ненавидел. Вскоре показались острова.
Это были Надрагские острова, где жили остатки народа, во имя спасения жизни отдавшегося в унизительное рабство мабденским захватчикам. И хотя теперь рабство кончилось, надраги настолько выродились, что тихо вымирали от бездеятельности, не в силах даже ненавидеть вадагов.
Кот искал какую-то цель, следуя запаху мысли, который лишь он был в состоянии различать.
Ему уже доводилось чувствовать нечто подобное, в Каленуире, где собрались толпища мабденов и совершался обряд вызывания изгнанных ныне богов — Пса и Рогатого Медведя. На сей раз, однако, кот действовал сам по себе; его хозяин, Джери-а-Конел, не приказывал ему лететь на Надрагские острова.
Самый большой из островов, помещавшийся почти в центре зеленого архипелага, звался надрагами Малифул. Как и на всех прочих островах, на Малифуле было множество руин — развалин городов, замков, селений. Некоторые рассыпались от времени, однако большинство было разрушено ордами варваров, во времена короля Лир-а-Брода. Последний поход на Надрагские острова возглавлял граф Гландит со своими убийцами-денледисси, как и последующие походы на замки вадагов. Мабдены стерли с лица земли всю вадагскую расу за исключением Корума, — так полагал граф. Уничтожение двух древнейших рас — шефанхау, как называл их Гландит, — заняло несколько лет. И те, и другие были не готовы к натиску мабденов, они просто не допускали мысли, что существа, немногим отличающиеся от животных, обладают реальной силой. И они погибли.
Лишь немногих надрагов пощадили мабденские варвары: они использовали их как собак, заставляли вынюхивать сородичей, выслеживать заклятых врагов — вадагов, рыскать по другим плоскостям и потом рассказывать своим господам, что там происходит. То были рабы по натуре, самые трусливые из всей расы, — и они предпочли прислуживать и унижаться, но не умереть.
Кот заметил несколько стоянок среди городских развалин. Надраги возвратились сюда после битвы при Халуиге, в которой их хозяева были наголову разбиты. Они даже не попытались заново отстроить разрушенные замки и города, а жили как дикари; многие из них даже не подозревали, что эти руины были некогда зданиями, выстроенными их же предками. Надраги одевались в меха и металл, по своему обычаю, — смуглокожие, с приплюснутыми носами, с торчащими космами и кустистыми бровями, нависавшими над глубокими глазницами. Это был коренастый и физически сильный народ. Некогда надраги обладали могуществом и развитой цивилизацией, как и вадаги, но упадок их был стремительным и необратимым.
Наконец, впереди появились разрушенные башни Оса, давней столицы Малифула и всех надрагских земель. Этот город некогда назывался Ос Прекрасный, но теперь от былой красоты не осталось и следа. Руины стен поросли сорной травой, башни обрушились, дома стали пристанищем крысам, ласкам и прочим хищникам, но не надрагам.
Кот летел на запах. Он покружил над приземистым зданием, не затронутым еще разрушением. На плоской его крыше возвышался прозрачный светящийся купол. Внутри виднелись две мужские фигуры, черные в желтоватом свете. Один из мужчин был крупным, сильным и носил доспехи; второй — поменьше, но шире в плечах, одетый в меха. Из купола доносились их приглушенные голоса. Кот опустился на крышу, подкрался поближе. Прижавшись мордой к прозрачной стене, он весь обратился в слух и широко раскрыл глаза.
Гландит-а-Краэ хмуро смотрел через плечо Эртиля на бурлящее в котле варево. Над варевом поднимался пар.
— Ты уверен, что чары действуют, Эртиль?
Надраг почтительно склонил голову.
— Вадаги продолжают убивать друг друга. Никогда еще мое колдовство не было столь успешным.
— Это оттого, что силы Хаоса помогают тебе, глупец! Впрочем, скорее они помогают мне, потому что я предан им телом и душой, — Гландит обвел взглядом купол. Кругом валялись трупы животных, висели связки каких-то трав, стояли бутыли и склянки с порошками и жидкостями. Крысы и обезьяны с безучастным видом сидели в клетках, прикрепленных вдоль стены; под клетками на полках громоздились вороха манускриптов. Отец Эртиля был великим ученым и многому успел научить сына. Однако Эртилю было суждено разделить судьбу прочих надрагов, и он обратил древнюю мудрость в колдовство, чародейство. «И все же мудрость не утратила силы», — подумал граф Гландит-а-Краэ, ковыряя в желтых зубах.
Красное, усыпанное чирьями лицо Гландита было наполовину скрыто густой бородой, заплетенной в косички и украшенной ленточками, — как и его длинные черные волосы. Нечто в выражении серых глаз свидетельствовало о скрытой болезни.
— А принц Корум? — прорычал Гландит. — И его дружки? И все эти шефанхау из волшебного города?
— Я не могу видеть отдельные судьбы, мой господин, — проскулил чародей. — Я знаю только, что чары действуют.
— Надеюсь, ты не лжешь мне, колдун.
— Я говорю правду. Этому заклятию научил меня Хаос. Облако Раздора распространяется все дальше, с ветром. Его невозможно увидеть, но оно обращает брата против брата, отца против детей, мужа против жены, — заискивающая улыбка появилась на темном лице Эртиля. — Вадаги нападают друг на друга — и гибнут. Все они умирают.
— Но умер ли Корум? Хотел бы я знать. То, что гибнут вадаги, это прекрасно, но не столь важно. Только когда умрет Корум, а земли придут в запустение, я смогу сплотить последователей в Лиум-ан-Эсе и с помощью моих денледисси вернуть утраченные земли короля Лира. Ты можешь составить особое заклятье — для Корума?
Эртиль дрожал всем телом.
— Корум смертен. Он должен пострадать от Облака столь же сильно, сколь и все остальные.
— Он коварен, хитер; ему помогают могущественные силы. Он может ускользнуть. Завтра мы отправимся в Лиум-ан-Эс. Так ты говоришь, невозможно знать наверняка, что делает Корум? Умер ли он, охвачен ли безумием, как все остальные?
— Мне это неведомо, мой господин.
Сломанными ногтями Гландит поскреб рябое лицо.
— А ты не обманываешь меня, шефанхау?
— Я не осмелюсь, мой господин, никогда!
Гландит ухмыльнулся, глядя в полные ужаса глаза надрагского чародея.
— Я верю тебе, Эртиль, — он рассмеялся. — И все же еще немного помощи от Хаоса не помешает. Вызови-ка снова того демона — ну, из царства короля Мабелода.
— Всякий раз, как я делаю это, моя жизнь укорачивается на год, — захныкал колдун.
Гландит вытащил длинный нож и приставил его к плоскому носу надрага.
— Я сказал, вызови его, Эртиль!
— Повинуюсь.
Волоча ноги, колдун потащился к клеткам и вытащил обезьяну. Животное скулило и хныкало, как скулил и хныкал сам Эртиль. Обезьянка смотрела на надрага перепуганными глазами, но все равно цеплялась за него, как за спасителя от окружающего ее ужаса. Эртиль достал из угла крестообразную рамку и вставил ее в специальное отверстие в покрытой глубокими царапинами столешнице. Он трясся от страха, стонал и охал. А Гландит нетерпеливо мерил шагами комнату, не обращая ни малейшего внимания на терзания чародея.
Эртиль дал обезьянке что-то понюхать, животное обмякло и сделалось неподвижным. Колдун прислонил обезьянку спиной к рамке и достал из висевшего на поясе мешка молоток и гвозди.
Неторопливо он принялся вбивать гвозди, распиная верещащее животное на кресте, и кровь струйками стекала из ранок на ладошках и ступнях обезьянки.
Эртиль был бледен до синевы; казалось, его вот-вот вырвет.
Глаза у кота чуть не вылезли из орбит при виде этого варварского ритуала; он занервничал, шерсть на загривке встала дыбом, кончик хвоста судорожно подергивался, но кот продолжал, не отрываясь, наблюдать за происходящим.
— Живее, отродье шефанхау! — не выдержал Гландит. — Живее, или я найду себе другого колдуна!
— Господину должно быть известно, что больше не осталось никого, кто согласился бы помогать ему или Хаосу, — пробормотал надраг.
— Заткнись! И делай свое мерзкое дело, — насупился Гландит. Однако Эртиль говорил правду, и это было очевидно. Никто теперь не боялся мабденов — никто, кроме надрагов, которые боялись их просто по привычке.
Зубы у обезьянки стучали, глаза выкатились из орбит.
Эртиль сунул в жаровню металлический прут. Когда металл раскалился добела, он начертил вокруг распятой обезьянки замысловатую фигуру. По всем десяти углам колдун расставил чаши и поджег их содержимое. Затем взял в одну руку манускрипт, в другую — раскаленный прут. Купол начал заполняться желто-зеленым дымом. Гландит закашлялся и полез за платком в карман своей подбитой железом куртки.
Ему явно было не по себе; он даже отступил в дальний угол.
— Йиркун, Йиркун, Эсель Асан. Йиркун, Йиркун, Наса Фасал, — бормотал Эртиль и с каждым новым словом всаживал раскаленный прут в корчившееся от нестерпимой муки тело обезьянки. Она была еще жива, так как прут не задел жизненно важных органов, но было очевидно, что это страшная агония. — Йиркун, Йиркун, Мешель Феран. Йиркун, Йиркун, Палапс Оли…
Дым сгустился, и кот мог теперь различать лишь смутные тени, двигавшиеся в комнате.
— Йиркун, Йиркун, Сенил Пордит…
Отдаленный шум, смешавшийся воедино с визгом истязаемого животного.
Порыв ветра.
Дым рассеялся. Воздух в куполе стал прозрачным, и все было видно, как на ладони. Уже не обезьянка висела на кресте, а нечто совершенно иное. У существа были человеческие очертания, однако размерами оно не превосходило обезьянку. Лицо более походило на вадагское, нежели на мабденское, хотя в выражении его читалась злоба и жестокость.
— Ты снова призвал меня, Эртиль, — голос существа был звучным и сильным, как у взрослого мужчины. Исходивший из столь крошечного ротика, он производил странное впечатление.
— Да, я призвал тебя, Йиркун. Нам нужна помощь от господина твоего, Мабелода.
— Как? Еще помощь? — в голосе послышалась издевка. Йиркун усмехнулся. — Еще?
— Ты же знаешь, что мы стараемся для него. Без нас вы бы вообще не смогли попасть в это царство.
— Ну и что из того? Что проку моему господину от вашего царства?
— Ты сам прекрасно знаешь! Он хочет вернуть Хаосу оба старых Царства Мечей — и он жаждет отплатить Коруму за то, что тот помог уничтожить его брата Ариоха и сестру Ксиомбарг, Рыцаря и Королеву Мечей!
Удобно устроившись на рамке, демон пожал плечами.
— Так что же ты хочешь?
Гландит шагнул вперед и сжал кулаки.
— Это я хочу, демон, я, а не этот жалкий колдун! Мне нужна мощь! Мне нужна сила, чтобы уничтожить Корума, чтобы уничтожить Закон в этой плоскости! Дай мне эту силу, демон!
— Ты уже получил достаточно, — укоризненно возразил демон. — Я научил тебя, как создать Облако Раздора. Твои враги убивают друг друга. А ты все еще недоволен!
— Скажи, Корум жив?
— Я не могу ответить на этот вопрос. Нам не попасть в ваше царство, пока вы не вызовете нас, и, как тебе известно, нам нельзя задерживаться здесь надолго. Мы лишь можем занять место живого существа — на короткое время. Только так возможно обмануть Равновесие — даже не обмануть, а умилостивить.
— Дай мне еще сил, о демон!
— Я не могу дать тебе силу. Я лишь могу подсказать, как ее получить. Знай же, Гландит-а-Краэ, и заруби себе на носу: если ты и впредь будешь получать дары Хаоса, ты станешь таким же, как все, кто их получает Ты готов стать одним из тех, кого якобы ненавидишь?
— Кого ты имеешь в виду?
Йиркун хихикнул:
— Шефанхау. Демонов. Я тоже был некогда человеком…
Рот у Гладита перекосился, пальцы сжались в кулаки.
— Я готов на все. Я заключу любую сделку — лишь бы покончить с Корумом и ему подобными!
— Стало быть, мы будем полезны друг другу. Прекрасно. Тебе получишь силу.
— И моим людям — денледисси!
— Хорошо. И им тоже.
— Великую, несокрушимую мощь! — глаза у Гландита горели — Безграничная! Беспредельная!
— Это невозможно, пока правит Великое Равновесие. Ты получишь только то, чем способен воспользоваться.
— Хорошо. Я способен на многое. Я поплыву на материк, я снова захвачу их города, покорю их замки, — пока они сражаются и убивают друг друга. Я буду очень сильным, если сам Хаос будет выполнять приказания!
— Лиру тоже дана была помощь Хаоса, — насмешливо напомнил Йиркун.
— Но он не знал, как ею пользоваться. Я умолял его помочь мне уничтожить Корума, но он не пожелал меня выслушать. Если бы Корум умер, Лир был бы сегодня жив. Вот доказательство моей правоты.
— Это должно приносить тебе удовлетворение, — заметил демон. — А теперь слушай. Я научу тебя, что ты должен сделать.
Глава пятая
ПОКИНУТЫЙ ГОРОД
Воздушный корабль летел над холмами к морю — туда, где прежде стоял замок Мойдел. Теперь на этом месте не было ничего. Корум взглянул на развалины с легким сожалением, которое, однако, тут же выветрилось, ибо лекарство еще действовало. Вскоре они достигли побережья Лиум-ан-Эса. На первый взгляд там не происходило ничего необычного, однако, вглядевшись пристальнее, они увидели всадников — по двое, по трое, — бешено мчавшихся, не разбирая дороги, через поля и леса; они нападали на такие же малочисленные встречные отряды. Женщины дрались с женщинами, дети били детей. Повсюду валялись трупы. Безразличие Корума сменилось ужасом, и он порадовался, что Ралина спит, а у Джери нет времени смотреть вниз.
— Поторопимся в Халуиг-нан-Вак, — сказал Корум, когда Джери вопросительно оглянулся на него. — Мы ничем не можем помочь этим несчастным, пока не выясним причину происходящего.
Джери достал из сумки фиал и показал его Коруму, но тот отрицательно покачал головой.
— Нет. Этого недостаточно. Да и как мы заставим их принять лекарство? Если мы действительно хотим кого-нибудь спасти, то должны бороться с тем, что борется с нами.
Джери вздохнул:
— Как ты собираешься бороться с безумием, Корум?
— Как раз это нам и следует выяснить. Я надеюсь всем сердцем, что Храм Закона не пострадал, и Аркин явится нам, если мы позовем его.
Джери показал пальцем вниз.
— Это похоже на болезнь, которой они болели в былые времена.
— Да. Только на этот раз она свирепствует сильнее. Прежде недуг не затрагивал их мозг. А теперь пожирает его целиком.
— Они разрушают все, что восстановили. Какой же смысл…
— Смысл есть, Джери. Он в том, что они могут восстановить это снова.
Джери пожал плечами.
— Интересно, куда это запропастился мой кот, — сказал он.
Воздушный корабль описал круг над Халуиг-нан-Ваком и начал снижаться перед Храмом Закона. Ралина проснулась и улыбнулась Коруму, точно напрочь забыла все, что происходило совсем недавно. Но тут же нахмурилась, словно вспомнив ночной кошмар.
— Корум…
— Да. Это не сон, — мягко сказал он. — А теперь мы в Халуиге. Город Цветов кажется совсем обезлюдевшим. И я не могу понять, почему.
Он боялся увидеть прекрасный город в огне, но за исключением одного-двух разрушенных зданий, город был цел и невредим. Однако никто не гулял по улицам, никто не охранял городские стены. Вокруг не было видно ни единой живой души.
Джери повел корабль вниз, припомнив уроки, преподанные ему Буйдитом в мирное время.
Они приземлились на широкой белоснежной улице рядом с Храмом Закона. Он был невысокий и очень скромный, без каких-либо украшений. Ничем не примечательное здание со знаком стрелы над порталом — Стрелы Закона.
Все трое выбрались из корабля. Ноги у них подкашивались. Полет в сочетании с лекарством действовал изнуряюще. Неверными шагами они побрели по тропинке к Храму.
Вдруг в дверном проеме показалась старческая фигура. Человек был в окровавленных лохмотьях, с выбитым глазом. Старик плакал, но скрюченные пальцы его тянулись к прибывшим, точно когти раненого разъяренного зверя.
— Это Алерион! — потрясение прошептала Ралина. — Алерион-а-Найвиш! Значит, и его сразил недуг…
Старик слишком ослабел, чтобы сопротивляться, когда Корум и Джери, подскочив, схватили его и завели руки за спину. Джери зубами выдернул пробку из фиала, смочил в жидкости палец, а Корум силой открыл Алериону рот. Тогда Джери мазнул смоченным пальцем по языку старика. Жрец попытался сплюнуть; единственный глаз его выкатился из орбиты, ноздри раздулись, как у бешеного коня. Но в следующую минуту ярость утихла. Тело его обмякло, и он начал сползать на землю.
— Давай отнесем его в Храм, — предложил Корум.
Они подняли старика, и жрец не оказал никакого сопротивления. Корум с Джери внесли его под своды прохладной залы и положили на пол.
— Это ты, Корум? — пробормотал Алерион, приоткрывая глаза. — Бешенство Хаоса отпускает меня. Я снова становлюсь самим собой…
— Что случилось с жителями Халуига? — спросил Джери. — Они все погибли? Или покинули город?
— Они обезумели. Ко вчерашнему дню здесь не оставалось уже ни одного нормального человека. Я боролся с болезнью, пока хватало сил, но…
— Где же все, Алерион?
— Ушли. В леса, в холмы, в поля. Они прячутся — и нападают друг на друга время от времени. Никто никому не доверяет, вот все и покинули город… Ты же сам видишь.
— Владыка Закона лорд Аркин являлся тебе? — спросил Корум. — Он говорил с тобой?
— Только однажды, в самом начале. Он велел мне послать за тобой, но я не смог. Никто не хотел выполнить мою просьбу, а иначе связаться с тобой я не сумел, принц Корум. Потом пришла болезнь, и я уже был не в состоянии… видеть лорда Аркина. Я не мог вызывать его, как делал это прежде каждый день.
Корум помог старику подняться на ноги.
— Вызови его теперь. Хаос завладел миром. Вызови его, Алерион!
— Я не уверен, что смогу.
— Ты должен.
— Я попытаюсь, — израненное лицо Алериона помрачнело, исказилось. Теперь он боролся с действием снадобья Джери. — Я попытаюсь.
И он попытался. Он пытался весь остаток дня, так что голос у него охрип от молитв и заклинаний. Многие годы его молитва оставалась без ответа, пока Закон был изгнан и Ариох правил именем Хаоса. В последнее время молитва порой призывала великого Владыку Закона.
Сейчас ответа не было.
Алерион умолк.
— Он не слышит меня. А если и слышит, не может прийти. Хаос вернулся во всей мощи, Корум?
Корум Джаелен Ирсеи опустил глаза и кивнул.
— Похоже на то.
— Взгляните-ка! — воскликнула Ралина, откидывая свои длинные волосы с лица. — Джери, твой кот вернулся!
Маленький черно-белый кот влетел в дверь, уселся на плечо хозяина, потом потерся мордочкой об его ухо и негромко заурчал. Джери сначала смотрел с удивлением, потом насторожился и стал внимательно слушать.
— Оно разговаривает! — удивленно пробормотал жрец. — Это животное может разговаривать?
Наконец кот затих и, свернувшись на плече Джери, принялся умываться.
— Что он тебе сказал? — спросил Корум.
— Он рассказал мне о Гландите.
— Выходит, он все-таки жив?
— Не только жив, но и заключил союз с Королем Хаоса Мабелодом — при помощи одного вероломного надрагского колдуна. Это Хаос открыл ему секрет заклятия, что губит нас. И обещал ему еще большую власть.
— Где сейчас Гландит?
— В Осе, на Малифуле.
— Мы должны полететь туда и уничтожить Гландита.
— Ни к чему. Гландит сам примчится сюда.
— По морю? Тогда у нас еще есть время.
— Скорее над морем. Хаос дал ему и его приспешникам каких-то дьявольских тварей — мой кот не в состоянии описать их. Впрочем, он уже на пути в Лиум-ан-Эс: он ищет нас, Корум.
— Хорошо, мы дождемся его и наконец-то сразимся с ним.
Джери с сомнением посмотрел на друга.
— Вдвоем? Да еще после снадобья, усыпившего в нас все и вся, даже инстинкт самосохранения.
— Мы найдем союзников и дадим им твоего лекарства… — Корум умолк, понимая, что это глупо, что даже в иных обстоятельствах ему было бы трудно одолеть Гландита, даже при помощи… Лицо его вдруг прояснилось.
— Есть выход, Джери. Придется снова воспользоваться рукой Кулла и глазом Ринна!
Джери пожал плечами:
— Пожалуй. Все равно ничего другого не остается. Ах, если бы мы только могли найти Танелорн, как я хотел… Мы обрели бы там помощь, я убежден. Но я просто не представляю, где он теперь…
— Ты говоришь об этом мифическом городе вечного покоя — о Вечном Танелорне? — спросил Алерион. — Ты считаешь, что он существует?
Джери улыбнулся:
— Если у меня есть дом, то этот дом — Танелорн. Он существует во всех временах, во всех плоскостях, но его невероятно трудно найти.
— Но мы можем обследовать все плоскости на нашем корабле, — сказала Ралина.
— Я недостаточно опытен, чтобы вести корабль по плоскостям, — ответил Джери. — Буйдит втолковывал мне, как надо пересекать границы между мирами, но я не запомнил. Нет, мы должны найти Танелорн в нашей плоскости, если нам вообще суждено разыскать его. Однако сейчас лучше побеспокоиться о том, как удрать от Гландита.
— Или сразиться с ним, — возразил Корум. — Мы еще можем победить его.
— Хм, может быть.
— Ты должен идти, чтобы не пропустить его приближения, — сказал Алерион. — А мы с госпожой Ралиной останемся здесь и вместе попытаемся вызвать лорда Аркина.
Корум кивнул в знак согласия:
— Ты мужественный человек, жрец. Благодарю тебя.
Выйдя из Храма, Корум с Джери направились по безлюдным улицам к центру города. Время от времени Корум подносил к глазам левую руку и внимательно разглядывал ее. Затем опускал и трогал повязку, прикрывавшую глаз Ринна. Потом обращал к небесам взгляд своего живого глаза. Шлем сверкал в лучах зимнего солнца: тучи рассеялись, и день был погожим и спокойным.
Никто не смог бы выразить чувства, обуревавшие Корума. Понять его мысли — мудрые и горестные. Беда обрушилась внезапно, когда они менее всего ожидали ее. Закон побежден, Хаос вернул себе былое могущество — а может, стал даже сильнее. И ничто, ничто — до самой последней минуты — не предвещало несчастья. Он чувствовал себя обманутым, преданным и бессильным.
Мертвый город словно воплощал в себе опустошенность его души. Ах, повстречать бы хоть одного человека — хоть одну живую душу, пусть даже враждебную!..
Цветы мирно склонялись под свежим ветерком, но вместо безмятежного покоя в воздухе чувствовалось что-то зловещее.
Гландит приближался, его силы возросли благодаря могуществу Хаоса. С ледяным равнодушием заметил Корум черные тени, летящие с востока, и указал на них Джери.
— Надо вернуться в Храм, предупредить Алериона и Ралину.
— Для них безопаснее в Храме.
— Нет, Джери, только не теперь.
Черные тени, летели с востока… Они летели низко. Целенаправленно. Огромные крылья рассекали воздух, хриплые крики раздирали тишину вечернего неба, крики ярости и тоски — вопль заблудших и проклятых душ. Но это были животные. Твари с длинными, выгнутыми дугой шеями; они вертели головами, всматриваясь в землю, словно ястребы, выискивающие добычу. Из разинутых красных пастей торчали клыки. Пустые, отчаянные глаза. Тоскливые голоса, словно умоляющие о пощаде… На их черных широких спинах были приторочены колесницы денледисси — только без колес; в них восседали сами мабденские убийцы, а впереди стоял человек в рогатом шлеме, с огромным мечом в руке. Коруму и Джери даже показалось, что они слышат его смех, хотя этот звук, должно быть, издавали черные твари.
— Да, это Гландит, — сказал Корум. Кривая улыбка появилась у него на лице. — Нам придется сразиться с ним. Если мне удастся вызвать помощь, это отвлечет Гландита и его тварей на некоторое время.
Корум поднес здоровую руку к повязке, собираясь сдернуть ее и заглянуть в царство небытия, где ожидали те, кого он убил рукой Кулла и глазом Ринна и кто были теперь его заложниками. Они ждали, когда он освободит их, позволит найти новых врагов, что заменят их, вызволят из вечного плена Тьмы. Но повязка не сдвинулась с места, она словно приросла к глазу Ринна. Корум потянул со всей силой, на которую был способен. Он даже поднял руку Кулла, чтобы та сверхъестественной мощью сорвала с лица повязку, но рука не повиновалась ему. Глаз и рука отказывались служить. Неужели мощь Хаоса столь велика, что подчинила себе даже их?
Со сдавленным рыданием Корум повернулся и побежал вниз по улице к Храму Закона.
Глава шестая
ОБЕССИЛЕВШИЙ БОГ
Когда Корум и Джери в отчаянии добежали до Храма Закона, Ралина ждала их на пороге. Она улыбалась.
— Он здесь! Он здесь! — закричала она. — Лорд Аркин явился!
— Гландит приближается с востока, — задыхаясь, сказал Джери. — Мы должны улетать. Это все, что мы теперь можем сделать. Волшебная сила Корума иссякла: ни рука, ни глаз не повинуются ему.
Корум шагнул в Храм. Он был возмущен и жаждал высказать свое возмущение лорду Аркину, которому он помог и от которого ныне не было никакой помощи.
Нечто расплывчатое висело в воздухе в дальнем углу Храма. Рядом, прислонившись спиной к стене, сидел бледный Алерион. Что это? Тело? Лицо? Корум напрягся, всматриваясь в полутьму, но от этого очертания парившего в воздухе предмета стали еще более зыбкими.
— Лорд Аркин?
— Да… — отозвался слабый, далекий голос.
— Что происходит? Почему силы Закона столь слабы?
— Они растянулись тонким слоем по двум царствам, которые в нашей власти. Мабелод послал все свое воинство на подмогу тем, кто служит ему здесь… Мы сражаемся в десяти плоскостях, Корум… в десяти… а мы так недавно приняли власть… наши силы еще столь малы…
Корум поднял чуждую, бесполезную теперь руку.
— Скажи, почему мне более не подвластны глаз Ринна и рука Кулла? В них была наша единственная надежда! Сюда летит Гландит!
— Я знаю… Ты должен бежать… лети на своем корабле через плоскости… ищи Вечный Танелорн… Я вижу связь между твоим бессилием и поисками Танелорна…
— Связь? Какую связь?
— Я не знаю… Я только чувствую… Я обессилел от этой борьбы, Корум… я так устал… силы мои на исходе… Найди Танелорн…
— Как я найду его? Джери не сумеет вести воздушный Корабль сквозь плоскости!
— Пусть он постарается…
— Аркин! Ты должен дать более ясные указания! Гландит приближается к Халуигу. Он хочет владеть плоскостью и править безраздельно. Он хочет уничтожить всех наших союзников. Как нам защитить тех, кто страдает от безумия Хаоса?
— Танелорн… ищи Танелорн… Это — единственная возможность спасти всех… Я больше ничего не могу сказать… Это все, что я вижу… Больше ничего…
— Ты ничтожный бог, Аркин! Мне лучше было присягнуть на верность Хаосу; если ужас и смерть правят миром, тогда и самому следует стать смертью и ужасом!
— Не отчаивайся, Корум… Еще есть надежда, что ты прогонишь силы Хаоса из всех Пятнадцати Плоскостей мироздания…
— Теперь мне нужна сила, а не надежда.
— Надейся, что обретешь силу в Танелорне. Прощай…
Смутная тень растаяла в воздухе. Снаружи послышались гортанные крики приближающихся чудовищ. Корум подошел к распростертому на полу Алериону. Жрец истощил свои силы, призывая лорда Аркина.
— Пойдем. Мы возьмем тебя на корабль, если еще не поздно.
Но Алерион не отозвался, ибо, пока Корум беседовал с обессилевшим богом, старый жрец испустил дух.
Ралина и Джери-а-Конел уже стояли возле корабля, глядя, как кружат, снижаясь над Халуигом, огромные черные твари.
— Я говорил с Аркином, — сообщил Корум. — Но от него было немного толку. Он сказал, что мы должны бежать в другие плоскости и искать Танелорн.
Джери только пожал плечами и помог Ралине взойти на корабль.
— Что ж, будем искать. Во всяком случае, попытаемся.
— Ах, если бы мы могли собрать защитников Города-в-Пирамиде! Их оружие способно уничтожить даже адских союзников Гландита.
— Пока они этим самым оружием уничтожают друг друга. И Гландит это прекрасно знает.
— Все трое поднялись в рубку. Джери поколдовал над кристаллами, и корабль взмыл в воздух. Джери направил его на запад.
Но Гландит уже заметил их. Черные крылья захлопали громче, неистовые крики обрушились с вышины. Денледисси пытались спикировать на воздушный корабль. Только трое во всем мире понимали, что происходит. Джери закусил губу и изучающим взглядом оглядел кристаллы.
— С ними надо аккуратно обращаться, — пробормотал он. — Попытаюсь припомнить уроки Буйдита.
Воздушный корабль набирал скорость, но преследователи не отставали. Черные твари выгнули шеи, словно змеи, готовящиеся ужалить. Распахнулись красные пасти. Сверкнули клыки.
Что-то вроде черного дыма потянулось из пастей. Словно языки ящериц устремились к воздушному кораблю. Тщетно пытался Джери увернуться от них — одна струя обвилась вокруг кормы. Корабль замер, но все-таки вырвался. Ралина прижалась к Коруму. Корум обнажил меч, бессильный против грозящей опасности.
Черно-белый кот впился когтями в плечо хозяина. Он узнал Гландита, — и в его глазах появилось нечто похожее на страх.
До Корума донесся вопль, и он понял: Гландит догадался, кто это пытается улизнуть от него. И хотя от варваров корабль отделяло изрядное расстояние, Коруму показалось, что он чувствует на себе взгляд Гландита. Он ответил яростным взглядом и поднял меч, готовясь защищать себя и Ралину. И Гландит тоже выхватил меч, вызывая Корума на поединок. Крылатые змеи зашипели, закаркали, изрыгая из пастей новые языки дыма.
Несколько длинных языков обвилось вокруг корабля. Джери тщетно пытался увеличить скорость.
— Мы не двигаемся с места! Мы в ловушке!
— Тогда попробуй пробиться сквозь плоскости. Может, нам удастся оторваться от них.
— Это создания Хаоса. Скорее всего, они тоже способны пройти сквозь Стены Между Мирами!
Корум отчаянно рубил дымные языки, но меч его рассекал пустоту. Корабль неотвратимо притягивало к торжествующим денледисси, предвкушавшим ликование, когда можно будет наброситься и зарубить беглецов. Но тут дымные языки словно бы начали таять, и Корум заметил, что город внизу теряет очертания. Молнии засверкали во внезапно наступившей тьме, появились огромные шары пурпурного света. Корабль шарахался, как перепуганный олень, и Корум почувствовал знакомую тошноту. Хлопанье крыльев слышалось все ближе, черные твари были видны все более отчетливо. Джери угадал. Дьявольские создания преследовали беглецов через плоскости.
Джери сделал что-то с кристаллами, корабль задрожал, угрожающе накренился. Новый приступ тошноты; вибрация, молнии, шары золотого пламени внутри стремительно надвигающегося, клубящегося красновато-оранжевого облака…
Языки дыма, удерживавшие корабль, исчезли. Черные чудовища еще летели следом, различимые на фоне чередующихся полос полного мрака и ослепительного сияния. До беглецов донеслись их тоскливые крики и грубая брань Гландита.
Потом наступила тишина.
Корум не видел Ралины. Не видел Джери. Он только продолжал чувствовать под ногами палубу корабля.
Они плыли в абсолютной тьме и абсолютном покое — вне плоскостей.