ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
1. В ТРОННОМ ЗАЛЕ КОРОЛЯ ХАОНА
Огромные двери распахнулись, и в Тронном Зале Короля-Императора появился барон Мелиадус.
Когда Мелиадус входил в огромный Зал с высоким потолком, уходящим в поднебесье, дорогу ему преградил двойной ряд стражей из личного королевского Ордена Богомола. На них были громадные, усыпанные драгоценными камнями маски насекомых. Похоже, они не собирались пропускать его.
Мелиадус с трудом взял себя в руки. Он ждал момента, когда стража расступится и позволит ему пройти.
Затем он вошел в зал, увешанный знаменами пятисот знатнейших семейств Темной Империи. Мозаика из драгоценных камней на стенах изображала памятные эпизоды из истории Гранбретании. Затем по коридору, образованному воинами, Мелиадус направился к Тронной Сфере, которая находилась чуть ли не в миле от входа.
На полпути к цели барон что-то почувствовал и упал на пол. Когда он поднялся, твердая черная Сфера как будто на мгновение поблекла, и ее тьму пронизали алые и белые прожилки.
Мелиадус ощутил на себе пронзительный взгляд, исходящий из Сферы. На него смотрел Хаон, Король-Император Гранбретании и магистр Ордена Богомола, обладатель абсолютной власти над десятками миллионов людей. Он жил вечно, и именем этого правителя барон Мелиадус завоевал всю Европу и земли за ее пределами.
Из Тронной Сферы донесся юношеский голос:
— А, наш нетерпеливый барон Мелиадус!
Мелиадус вновь поклонился и почтительно произнес:
— К вашим услугам, Повелитель.
— О чем ты хочешь нам сообщить, торопливый лорд?
— Об успехе, Великий Император. О том, что мои подозрения подтвердились.
— Ты нашел пропавших эмиссаров из Коммуназии?
— К сожалению, нет, Ваше Величество…
Барон Мелиадус даже не догадывался, что Хокмун и д'Аверк проникли в столицу Темной Империи в обличье эмиссаров. В курсе дела была лишь Флана Микосеваар, помогавшая им скрыться.
— Тогда почему же ты здесь, барон?
— Я выяснил, что Хокмун, который по-прежнему угрожает нашей безопасности, — и я на этом настаиваю, — посещал наш остров. Я отправился в Йель и нашел там его в компании предателя Хьюлама д'Аверка, а также волшебника Майгана из Лландара. Им известен секрет путешествий во времени.
Барон не упомянул, что он упустил всех троих.
Он продолжал:
— Они исчезли прежде, чем мы смогли схватить их. О Повелитель, если они могут приходить и уходить из нашего мира, когда пожелают, то очевидно, что мы никогда не сможем чувствовать себя в безопасности. Я бы предложил нашим ученым, в особенности Тарагорму и Калану, бросить все силы на поиски этих отступников. Их надо обязательно уничтожить, они представляют для нас серьезную угрозу.
— Барон Мелиадус, какие новости об эмиссарах из Коммуназии?
— Пока что никаких, Могущественный, но…
— С несколькими партизанами, барон Мелиадус, наша Империя разделается легко. Но коль скоро стране угрожает сила, которая использует средства, до сей поры нам неизвестные, то мы можем, как ты сам понимаешь, этого не пережить… — голос произносил слова с неторопливостью, в которой чувствовался яд.
— У нас нет доказательств, — нахмурился барон, — что такое вторжение планируется, о Всемогущий Повелитель.
— Согласен. Но у нас также нет и доказательств того, что Хокмун и его банда могут причинить нам сколько-нибудь ощутимый вред. — В жидкости, заполняющей Тронную Сферу, вдруг промелькнули яркие искорки леденящей голубизны.
— Великий, дай мне время и средства…
— Мы — Империя, постоянно расширяющая свои границы. И мы желаем продвинуться еще дальше, барон Мелиадус. Было бы ошибкой остановиться на достигнутом, не правда ли? Это не в обычаях Гранбретании. Мы гордимся нашим могуществом на Земле и желаем утвердить его навсегда. Ты, кажется, не рвешься исполнять наши замыслы — нести страх во все пределы. Мы опасаемся, что ты стареешь…
— Но, Всемогущий Повелитель, мы не должны отказаться от преследования того, кто хотя и слаб, но может разрушить наши замыслы!
— Мы не терпим инакомыслия, барон Мелиадус. Твоя ненависть к Хокмуну, твое желание обладать Исольдой Брасс — это попахивает предательством. Мы знаем и помним о твоих личных пристрастиях, барон. И если ты будешь продолжать в том же духе, мы будем вынуждены назначить вместо тебя другого, освободить тебя от службы и даже отстранить от Ордена.
Руки барона Мелиадуса, одетые в латные рукавицы, непроизвольно дотронулись до маски.
Быть без маски! Величайший позор и ужас, ибо угроза лишиться Ордена подразумевала именно это. Вступить в ряды самых низких подонков общества в Лондре — в касту не носящих масок! Мелиадус внутренне содрогнулся и едва заставил себя заговорить.
— Я поразмыслю над вашими словами, о Император Земли, — удалось ему наконец выдавить из себя.
— Сделай это, барон Мелиадус. Мы не хотим, чтобы рассудок столь великого военачальника помрачился от его же собственных мыслей. Это может погубить тебя. Если ты желаешь вновь обрести нашу милость, то узнай, каким образом исчезли эмиссары Коммуназии.
Склонив голову в громадной маске Волка и раскинув в стороны руки, барон Мелиадус рухнул на колени. Завоеватель Европы пал ниц перед своим Королем. Однако в мыслях он был далек от рабской покорности. Он возносил благодарность духу своего Ордена за то, что маска скрывала лицо, и никто не увидел гримасу ярости, исказившую его.
Он попятился от Тронной Сферы, а за ним все следил пронизывающий взгляд Короля-Императора.
Мелиадус повернулся и начал долгий обратный путь к гигантским дверям. Он шел и чувствовал, что глаза за неподвижными масками Богомолов наблюдают за ним со злорадством.
Выйдя из дверей, он свернул налево и зашагал по извилистым коридорам Дворца в поисках покоев графини Фланы Микосеваар-Канберийской, вдовы Азровака Микосеваара, возглавлявшего когда-то Легион Стервятников. Графиня Флана была единственной родственницей Короля Хаона, его кузиной.
2. МЫСЛИ ГРАФИНИ ФЛАНЫ
Графиня сидела у окна и смотрела на спиралеобразные крыши Лондры. Бледное прекрасное лицо хранило выражение печали и растерянности. На лакированном столе перед ней лежала маска Цапли.
Графиня отвернулась, и по ее нарядному платью из шелка, украшенному драгоценными камнями, скользнул красный отсвет солнца. Она встала и подошла к шкафу. В нем все еще хранились причудливые костюмы двух мужчин, давно уже покинувших ее покои. Это были доспехи, в которые облачались Хокмун и д'Аверк, когда выдавали себя за эмиссаров Коммуназии. Графиня Флана погрузилась в раздумья. Она пыталась представить, где эти люди сейчас и что произошло с д'Аверком, который, как она догадывалась, полюбил ее.
Графиня Канберийская за всю свою недолгую жизнь имела дюжину мужей и неисчислимое множество любовников и постоянно избавлялась от них тем или иным способом — как любая женщина избавляется от пары старых чулок. Графиня до сих пор не познала любви, она никогда еще не испытывала тех чувств, которые были не чужды даже жителям Гранбретании.
Но д'Аверк, щеголь и гордец, который вечно прикидывался больным, неизвестно почему вызвал у Фланы целую гамму неожиданных для нее чувств и желаний.
Прежде графиня держалась при дворе особняком, будучи едва ли не самой здравомыслящей из всей королевской свиты. Теперь же в ней проснулось некое новое чувство, не имеющее ничего общего с эгоизмом, которым славились повелители Темной Империи. Вероятно, ласковый, чувствительный и тонкий д'Аверк пробудил Флану от апатии, вызванной отнюдь не отсутствием души, а напротив — ее величием. Величием души, не желающей покориться существованию в безумном, эгоистичном, извращенном мире короля Хаона.
Будто вырвавшись из объятий дурного сна, она уже не могла не обращать внимания на свое ужасное окружение, не могла бороться с мыслью, что ее возлюбленный никогда не вернется.
Она удалилась в свои покои, старательно избегая разного рода сборищ и встреч. Хотя одиночество и спасало ее от общения с придворными, оно же давало благодатную почву для печальных мыслей…
По бледным щекам графини покатились слезы, и она смахнула их надушенным шелковым платком.
Служанка открыла дверь в комнату и в нерешительности остановилась на пороге. Флана машинально протянула руку за своей маской.
— В чем дело?
— Барон Мелиадус Кройденский, миледи. Он хочет видеть вас. По неотложному делу.
Флана надела маску. С минуту она обдумывала слова служанки, потом пожала плечами, решив, что ничего не изменится, если она уделит несколько минут Мелиадусу. Может быть, у него есть известия о д'Аверке, которого барон так горячо ненавидит. Немного хитрости, и она сумеет выведать все, что ему известно о ее возлюбленном.
Но если Мелиадус пожелает заняться с ней любовью? Ведь такое бывало уже не раз. Что ж, тогда она просто выставит его вон, как это делала и раньше.
Она чуть наклонила маску и приказала:
— Пригласите барона.
3. ХОКМУН МЕНЯЕТ КУРС
Корабль быстро рассекал морскую гладь, огромные белые паруса изгибались под ветром. Небо было ясным, а море — спокойным. Рулевой смотрел на главную палубу, где стоял, вглядываясь в океан, Хокмун. Золотистые волосы герцога Кельнского трепал ветер. За спиной вился бордовый бархатный плащ. Красивое лицо Дориана Хокмуна портил лишь Черный Камень во лбу.
На палубу поднялся боцман. Хокмун церемонно вскинул руку, приветствуя его.
— Я отдал приказ плыть вдоль побережья в восточном направлении, сэр, — доложил боцман.
— Кто посоветовал вам плыть этим курсом?
— Никто, сэр. Просто я подумал, что раз вы направляетесь в Днарк…
— Мы направляемся не в Днарк. Скажи об этом рулевому.
— Но тот страшный воин — Рыцарь в Черном и Золотом, как вы его называли, он же говорил…
— Он мне не указ, боцман. Мы направляемся прямиком к Европе.
— К Европе, сэр?! После того как вы спасли Нарлин, мы доставим вас куда захотите и сами последуем за вами. Но понимаете ли вы, какое огромное расстояние мы должны пройти, чтобы достичь Европы, сколько морей нам придется пересечь, какие шторма пережить…
— Да, понимаю. Но все равно мы идем в Европу.
— Как скажете, сэр. — Нахмурившись, боцман повернулся, чтобы передать рулевому приказ.
Из своей каюты под главной палубой по трапу поднялся д'Аверк. Хокмун улыбнулся:
— Хорошо спалось, друг д'Аверк?
— Настолько хорошо, насколько это возможно на борту этого плавучего корыта, качающегося в разные стороны. Я и в лучшие времена страдал от бессонницы, но сейчас мне удалось сомкнуть глаза лишь на несколько минут. Пожалуй, на большее я и не рассчитывал.
— Когда я час назад заходил в каюту, ты храпел, — засмеялся Хокмун.
— Так значит, ты слышал, как я тяжело дышал? — поднял брови д'Аверк. — Я старался делать это как можно тише, но дурацкая простуда, которую я подхватил на борту корабля, все-таки доконала меня. — Он поднес к носу льняной платок.
На д'Аверке была свободная шелковая голубая рубашка, алые расклешенные брюки, тяжелый широкий кожаный пояс, на котором висели меч и кинжал. Шею он обмотал шарфом пурпурного цвета, а длинным волосам не позволяла спадать на лоб яркая повязка. Тонкие, почти аскетические черты лица хранили обычное сардоническое выражение.
— Правильно я расслышал ваш разговор с боцманом? — спросил д'Аверк. Ты приказал направиться в Европу?
— Да.
— Значит, ты все еще надеешься добраться до замка Брасс? А как же предупреждение Рыцаря в Черном и Золотом? Ты ведь знаешь, что твоему клинку, — д'Аверк показал на большой розовый меч на боку Хокмуна, — выпала судьба направиться в Днарк, чтобы служить делу Рунного Посоха?
— Я обязан быть верным себе и своему роду и не стану служить вещи, в существовании которой я к тому же весьма сомневаюсь.
— Раньше ты не верил в силу этого клинка, — с иронией заметил д'Аверк, — пока собственными глазами не увидел, как Меч Зари вызвал воинов, и те спасли наши жизни.
На лице Хокмуна отразилось упрямство.
— Да, — с неохотой признал он, — но я все равно хочу попробовать вернуться в замок Брасс.
— Сначала неплохо бы узнать, в каком измерении он находится.
— Будем надеяться, что он стоит на прежнем месте, — в голосе Хокмуна прозвучала категоричность. Ему явно не хотелось обсуждать уже давно решенный для себя вопрос. Д'Аверк удивленно поднял брови, но промолчал. Спустившись на нижнюю палубу, он принялся прогуливаться по ней, насвистывая.
Пять дней они шли на всех парусах по спокойному океану. На шестой день боцман подошел к Хокмуну и указал вперед:
— Видите темное облако там, на горизонте? Это шторм, и мы к нему приближаемся.
Хокмун вгляделся вдаль.
— Шторм, говоришь? Какой-то странный у него вид.
— Да, сэр. Убрать паруса?
— Нет, боцман. Мы будем идти дальше, пока точно не узнаем, что там впереди.
— Как скажете, сэр. — Боцман, укоризненно качая головой, спустился на палубу.
Спустя несколько часов перед ними возникло нечто, напоминающее огненную стену, протянувшуюся от края до края водной глади. Стена грозно вздымалась вверх, однако небо оставалось все таким же голубым, как обычно, и море выглядело абсолютно спокойным. Только ветер стих. Создавалось впечатление, будто они плывут по озеру, берега которого поднимаются к самым облакам и исчезают в вышине.
Команда пришла в замешательство: никто не мог толком объяснить столь диковинное явление. В голосе боцмана Хокмун услышал страх:
— Уберем паруса, сэр? Я никогда прежде не слыхал ни о чем подобном. Люди волнуются…
— И правда, явление странное, — сочувственно кивнул Хокмун. — Я бы сказал — сверхъестественное.
— Именно так и говорят матросы.
Самого Хокмуна неудержимо тянуло вперед: ему не терпелось встретиться с тем, что его ожидает. Но он нес ответственность за команду корабля, последовавшую за ним добровольно; матросы были благодарны ему за избавление их родного города Нарлина от власти лорда-пирата Вэйона Старвельского, прежнего владельца Меча Зари. Это заставляло Хокмуна сдерживать свои желания.
— Ладно, боцман, — вздохнул Хокмун. — Уберем паруса и переждем ночь. Может быть, нам повезет, и к утру все это прекратится.
— Благодарю вас, сэр, — боцман явно испытал большое облегчение.
Хокмун кивнул ему, а затем, повернувшись, вгляделся в огненную стену, пытаясь понять, что все-таки преградило им путь. Потянуло прохладой. И хотя по-прежнему сияло солнце, казалось, что его лучи огибают огненную стену. Все было недвижимо и спокойно.
Хокмун гадал, мудро ли он поступил, направившись прочь от Днарка. Насколько он знал, никто, кроме древних, не переплывал этот океан. И можно было лишь догадываться, какие неведомые опасности могут таиться в нем.
Наступила ночь, а стена все еще горела в темноте красным и пурпурным светом. Это было весьма странным. Беспокойство Хокмуна нарастало.
Утром выяснилось, что стена придвинулась ближе к кораблю, и спокойствие океана теперь казалось зловещим. «Мы в ловушке, — подумал Хокмун. — И расставили ее какие-то сверхъестественные силы».
Он расхаживал по палубе в теплом плаще, который не очень-то спасал от холода. Вслед за герцогом на палубу выбрался дрожащий д'Аверк, закутавшийся сразу в три плаща.
— Прохладное утро, Хокмун.
— Да, — пробормотал герцог Кельнский. — Что ты об этом думаешь, д'Аверк?
— Довольно мрачная перспектива, — покачал головой француз. — А вот и боцман…
Они оба повернулись, чтобы поприветствовать боцмана, появившегося в широком кожаном плаще.
— У тебя есть какие-нибудь мысли насчет нашего положения, боцман? спросил д'Аверк.
Боцман пожал плечами и обратился к Хокмуну:
— Матросы говорят, что они будут с вами до конца, сэр, что бы ни случилось. Если понадобится, они умрут за вас.
— Похоже, им не очень весело, — улыбнулся д'Аверк, — но нельзя винить их за это.
— В самом деле, сэр, — круглое честное лицо боцмана выражало отчаяние. — Может поставить паруса?
— Так будет лучше, чем сидеть и ждать, когда эта стена нас накроет, подтвердил Хокмун. — Поднимайте паруса!
Матросы бросились выполнять приказ.
Постепенно паруса наполнились ветром, и корабль с явной неохотой двинулся к загадочной багрово-красной стене.
Вдруг стена дрогнула и сквозь нее проступила другая, более темного цвета. Со всех сторон послышался вой. Люди застыли в ужасе.
Но вот в один миг преграда исчезла.
Хокмун ахнул.
Их опять окружала бескрайняя гладь океана. Все было как прежде. Палуба огласилась радостными криками. Но лицо д'Аверка оставалось по-прежнему мрачным. Хокмун тоже понимал, что опасность, возможно, еще не миновала. Он стоял наготове у фальшборта и ждал. Предчувствие не обмануло его.
Тут и там из воды высунулись морды отвратительных чудовищ: гигантские рептилии с зияющими красными пастями и тройными рядами зубов. Вода струилась по чешуе, а глаза горели безумной злобой.
Раздался оглушительный звук хлопающих крыльев, и чудовища поднялись в воздух.
— Нам конец, Хокмун, — с философским спокойствием произнес д'Аверк, вынимая меч. — Жаль, что тебе не пришлось напоследок увидеть замок Брасс и сорвать последний поцелуй с губ любимой.
Хокмун едва расслышал. Он был зол на судьбу, которая уготовила ему могилу в этом проклятом океане: никто никогда не узнает, как и где они погибли…
4. ОРЛАНД ФАНК
Гигантские рептилии нависли над палубой, их крылья с шумом рассекали воздух. Хокмун неподвижно стоял и смотрел, как одно из чудовищ снижается над кораблем, разинув пасть. Он приготовился принять смерть. Но рептилия, задев мачту, вновь поднялась в воздух.
Сделав над собой невероятное усилие, Хокмун выхватил Меч Зари. Никто, кроме него, не смог бы удержать в руках это оружие и при этом остаться в живых. Но Хокмун понимал, что Меч Зари будет бессилен против таких ужасных тварей. Ведь им даже не нужно нападать на людей — стоит лишь нанести кораблю несколько пробоин и отправить его на дно.
Поднятый рептилиями ветер раскачивал судно. За несколько секунд воздух, как губка водой, пропитался зловонным дыханием чудовищ.
— Почему они не нападают? — нахмурился д'Аверк. — Как будто играют с нами.
Хокмун кивнул и процедил сквозь зубы:
— Может быть, им хочется позабавиться с нами прежде, чем уничтожить.
Громадная тень опустилась на корабль, д'Аверк взмахнул мечом. Клинок со свистом рассек воздух, а монстр снова взмыл вверх.
— Фу! — поморщился д'Аверк. — Ну и вонь! Это явно не на пользу моим легким.
Чудовища снова начали снижаться. Чешуйчатые крылья несколько раз ударили по корпусу корабля. Судно содрогалось. Матросы, громко крича, посыпались с мачт на палубу. Хокмун и д'Аверк, вцепившись в фальшборт, еле удержались на ногах и едва не свалились в воду.
— Они поворачивают корабль! — озадаченно воскликнул д'Аверк.
Хокмун мрачно взглянул на мерзких созданий, но промолчал. Вскоре корабль уже был развернут градусов на восемьдесят. А потом рептилии поднялись еще выше и закружили в воздухе, словно не понимая, что им делать дальше. Хокмун хотел разглядеть в глазах животных проблески разума. Но это было невозможно.
Рептилии отлетели чуть ли не на милю от корабля и вновь повернули обратно. Ветер, поднятый рептилиями, заставил Хокмуна и д'Аверка пригнуться. Паруса корабля выгнулись, и пораженный д'Аверк воскликнул:
— Так вот что они делают! Они гонят корабль туда, куда им приказано его направить! Это невероятно!
— Мы поворачиваем обратно к Амарику, — произнес Хокмун. — Хотел бы я знать…
— Чем же питаются эти мерзкие твари? — прокричал сквозь шум ветра д'Аверк. — Дыхание их чересчур зловонно! Уфф!
Несмотря на свое отнюдь не веселое положение, Хокмун усмехнулся.
Все матросы забились в весельные ячейки и с ужасом смотрели на жутких рептилий.
— Вероятно, они гнездятся вон там. — Хокмун указал направление. — А их детеныши питаются сырым мясом.
— То, что ты говоришь, — д'Аверк выглядел оскорбленным, — может быть и верно. Но все же с твоей стороны было бестактно высказывать подобную мысль вслух.
Хокмун криво усмехнулся.
— Если их гнездовье находится на суше, — сказал он, — есть шанс сразиться с ними. Здесь же, в открытом море, не стоит даже и думать об этом.
— Вы оптимист, герцог Кельнский…
Больше часа кошмарные создания гнали по морю корабль с головокружительной скоростью. Вдруг Хокмун молча показал вперед.
— Остров! — воскликнул д'Аверк. — Похоже, ты оказался прав!
Они приближались к небольшому, совершенно голому, без всякого намека на растительность, островку. Склоны его резко поднимались к центру, как будто островок был вершиной какой-то горы, еще не до конца погрузившейся в воду.
Тут Хокмун понял, что им грозит.
— Скалы! Мы направляемся прямо на них! Матросы! По местам! Рулевой!..
Он сам метнулся к рулю, изо всех сил навалившись на тяжелую перекладину, желая спасти корабль от столкновения со скалами.
Остров стремительно приближался. Уже слышался шум прибоя, предрекающий гибель.
Когда утесы были совсем близко, судно стало медленно поворачиваться. Стоящих на палубе обдало солеными брызгами. Вдруг они услышали ужасный звук. Трещала обшивка. Стало ясно, что скалы распороли правый борт ниже ватерлинии.
— Спасайся кто может! — крикнул Хокмун и бросился к борту. Д'Аверк последовал за ним. Корабль накренился, корма угрожающе задралась вверх. Всех швырнуло к левому борту. Хокмун и д'Аверк, секунду поколебавшись, прыгнули в черные бурлящие волны.
Пытаясь удержаться на поверхности, Хокмун почувствовал, как Меч Зари тянет его на дно, но все же не решился бросить оружие, а попытался всплыть вместе с тяжелым клинком. Пробившись сквозь толщу воды, Хокмун увидел смутный силуэт корабля. Море казалось более спокойным, а ветер и вовсе стих; грохот прибоя перешел в легкий шепот волн, странное безмолвие сменило царившую только что какофонию.
Хокмун доплыл до плоской скалы, выбрался на нее и выволок за собой меч. Затем он огляделся.
Рептилии все еще кружили в небе, но так высоко, что уже не чувствовалось ветра от взмахов их крыльев. Потом они внезапно взмыли вверх и спустя мгновение упали обратно в море.
Нырнув, чудовища подняли необычайно высокие волны, которые докатились до корабля, и он затрещал от их ударов.
Хокмуна чуть не сбросило со скалы. Он вытер воду с лица и сплюнул морскую горечь. Что будут делать чудовища дальше? Может, когда-нибудь им понадобится живое мясо? Этого никто не мог сказать.
Хокмун услышал, как его окликнули. Обернувшись, он увидел д'Аверка и матросов, пробирающихся к нему по скользким камням.
— Ты видел, Хокмун, как эти твари скрылись? — Вид у д'Аверка был очень удивленный.
— Да… Хотел бы я знать, вернутся ли они.
Д'Аверк мрачно посмотрел туда, где исчезли рептилии, и пожал плечами.
— Я предлагаю двигаться в глубь острова. Но прежде надо достать с корабля все, что уцелело, — сказал Хокмун. — Сколько людей осталось в живых? — Он повернулся к стоящему позади д'Аверка боцману.
— Думаю, большинство, сэр. Нам повезло. Посмотрите…
— Пошлите на корабль несколько человек, — приказал Хокмун, — и начинайте выгружать припасы.
— Как скажете, сэр. А если вернутся чудовища?
— Когда их увидим, тогда и решим, — ответил Хокмун.
Несколько часов подряд Хокмун наблюдал, как выгружают на остров остатки их багажа.
— Как ты думаешь, можно будет отремонтировать корабль? — спросил д'Аверк.
— Наверное. Теперь, когда море спокойно, он навряд ли разобьется о скалы. Но на ремонт нужно время, — Хокмун потер тусклый Камень во лбу. Пошли, д'Аверк, обследуем остров.
Они стали подниматься по голым, безжизненным скалам к вершине в центре острова. Единственное, что им оставалось делать — это отыскать подходящую лужу пресной воды, а на берегу могут быть устрицы, выброшенные прибоем. Невозможно было даже представить себе жизнь на этом острове в том случае, если им не удастся отремонтировать корабль. К тому же чудовища…
Они добрались до вершины и остановились передохнуть.
— Та сторона столь же пустынна, как и эта, — показал вниз д'Аверк. Интересно… — Он оборвал фразу и воскликнул: — Клянусь глазами Березанта! Человек!
Хокмун взглянул в направлении, указанном д'Аверком.
И правда, вдоль берега двигалась человеческая фигура. Пока они соображали, кто бы это мог быть, человек поднял голову и приветливо помахал рукой, приглашая спуститься к нему.
Оба друга начали медленно спускаться, думая, не галлюцинация ли это. Они подошли поближе. Незнакомец стоял, уперев руки в бока, широко расставив ноги, и улыбался. Хокмун и д'Аверк остановились.
Человек был весьма странно одет, на первый взгляд просто допотопно. На мускулистый торс была натянута кожаная безрукавка. Копну рыжих волос прикрывала вязаная шапочка, изящно украшенная пером из хвоста фазана. Весь наряд дополняли несуразные клетчатые штаны, а на ногах красовались стоптанные штиблеты с пряжками. К спине веревкой был привязан гигантский боевой топор со стальным топорищем и выщербленным от долголетней службы лезвием. В голубых глазах, ярко выделяющихся на скуластом и красном лице, мелькала лукавая искорка.
— Ну, так значит, вы, должно быть, и есть те самые Хокмун и д'Аверк? — проговорил человек со странным акцентом. — Мне говорили, что вы, наверное, появитесь здесь.
— А вы кто будете, сэр? — несколько надменно поинтересовался д'Аверк.
— Да я же Орланд Фанк, разве вы не узнали? Я к вашим услугам, милорды.
— Вы живете на этом острове? — спросил Хокмун.
— Я здесь жил, но в данный момент уже не живу, вы должны знать об этом. — Фанк снял шапочку и вытер лоб тыльной стороной ладони. — Сейчас я, как и вы, путешествую…
— А кто рассказал вам о нас? — полюбопытствовал Хокмун.
— У меня есть брат. Он любит носить довольно пижонские черно-золотые доспехи…
— Рыцарь в Черном и Золотом! — воскликнул Хокмун.
— Как я слыхал, ему действительно присвоили это дурацкое прозвище. Должно быть, он ничего не сказал вам о своем грубом и шустром братце.
— Не сказал. А кто вы?
— Меня зовут Орланд Фанк из местечка на Оркнее, знаете…
— С Оркнея! — рука Хокмуна непроизвольно рванулась к мечу. — Разве это не часть Гранбретании? Остров находится на далеком севере!
— Скажите любому оркнейцу, что его родина принадлежит Темной Империи, — засмеялся Фанк, — и он перегрызет вам глотку! — Он извинился и пояснил: — Это, знаете ли, наш любимый способ разделываться с врагами. Мы не очень-то утонченный народ.
— Так значит, Рыцарь в Черном и Золотом тоже с Оркнея… — начал было д'Аверк.
— Помилуйте, какое там! Это он-то с Оркнея? С его пижонскими доспехами и изысканными манерами?! — Орланд Фанк от души расхохотался, даже слезы выступили. — Нет, он не оркнеец! — Своей потрепанной шапочкой Фанк утер слезы. — Почему вы так подумали?
— Вы же сказали, что он ваш брат.
— Так оно и есть. Можно сказать, что он мой духовный брат. А может быть, и не только духовный. Я этого не помню. Прошло уже столько лет с тех пор, как мы встретились…
— И что же вас свело?
— Можно сказать, общее дело.
— А не было ли это связано с Рунным Посохом? — пробормотал Хокмун тихим голосом, прозвучавшим в унисон с далеким гулом морского прибоя.
— Может быть.
— Что это ты, Фанк, стал вдруг неразговорчивым, — заметил д'Аверк.
— Да. На Оркнее народ неразговорчивый, — улыбнулся Орланд. — Правда, я у них считаюсь болтуном. — Казалось, он ничуть не обиделся.
— Скажи, те чудовища и странные облака как-то связаны с Рунным Посохом? — поинтересовался Хокмун.
— Я здесь недавно и не видел еще никаких чудовищ и облаков. А собственно, как вы попали сюда?
— Нас пригнали к этому острову гигантские рептилии, — пояснил Хокмун, — и теперь я, кажется, понимаю… Они тоже служили Рунному Посоху.
— Может быть. Но это совершенно не мое дело.
— Значит, это Рунный Посох вызвал крушение нашего корабля? — свирепо спросил Хокмун.
— Не знаю, — ответил Фанк, накрывая шапочкой копну рыжих волос и почесывая острый подбородок. — Я до сих пор торчу здесь только для того, чтобы дать вам лодку и сообщить, где ближайшая обитаемая земля.
— Вы хотите дать нам лодку? — поразился д'Аверк.
— Да, вполне сносную для двоих.
— Двоих?! Но у нас пятьдесят матросов! — Глаза Хокмуна вспыхнули. О, если Рунный Посох желает, чтобы я исполнял его волю, ему следовало бы тоже постараться. Пока что он заслужил только мой гнев!
— Гнев лишь утомит вас, — мягко сказал Фанк. — Я думал, что вы направляетесь в Днарк, чтобы послужить делу Рунного Посоха. Мой брат говорил мне…
— Твой брат настаивал, чтобы я плыл в Днарк. Но разве я могу забыть о жене и друзьях… Ведь они ждут моего возвращения.
— Обитатели замка Брасс? Да, я слышал о них. Сейчас они в безопасности, если вас это известие утешит.
— Ты это точно знаешь?
— Да. Их жизнь течет без особых происшествий, если не считать неприятностей с Эльвереццо Тоузе…
— А что с ним стряслось?
— Как я понял, он вернул себе кольцо и смылся. — Орланд изобразил взмах крыльями.
— Куда?
— Кто его знает! Вы ведь на себе испытали силу кольца Майгана.
— Не стоит доверять этим вещицам.
— Так я и понял.
— Ладно, они хоть избавились от Тоузе.
— Я его не знаю. Кто это? — спросил Орланд.
— Талантливый драматург, — пояснил Хокмун, — с моралью… э-э-э…
— Гранбретанца? — подсказал Фанк.
— Именно. — Хокмун нахмурился и пристально посмотрел на Фанка. — Ты меня не обманываешь? Мои близкие и друзья действительно в безопасности?
— Пока им нечего бояться.
— А где же лодка? И куда мне девать команду?
— Я помогу им вернуться в Нарлин. У меня есть кое-какие навыки в кораблестроении, и мы починим суденышко.
— А почему мы не можем плыть вместе с ними? — спросил д'Аверк.
— Сдается мне, что вы очень нетерпеливы, — спокойно заметил Фанк. Они отправятся с острова при первой же возможности. Надо ж понимать: чтобы отремонтировать такое большое судно, понадобится много времени.
— Хорошо, мы согласны на лодку, — решил Хокмун. — Боюсь, что в противном случае нам не отделаться от накликанных кем-то неудач. То ли Рунный Посох, то ли…
— Вполне вероятно, — с улыбкой согласился Фанк.
— А как же ты покинешь остров, если мы заберем твою лодку? поинтересовался д'Аверк.
— Я пойду с моряками до Нарлина. У меня бездна свободного времени.
— Далеко ли отсюда до материка? — спросил Хокмун. — Ты можешь одолжить нам компас?
— Здесь близко. И я думаю, компас вам не понадобится. Вам следует лишь дождаться нужного ветра.
— Что ты имеешь в виду?
— Скоро поймете. Ветры здесь очень необычные.
Хокмун пожал плечами. И они пошли вдоль берега вслед за Фанком.
«Похоже, не такие уж мы и хозяева собственной судьбы», — ехидно заметил про себя д'Аверк.
Наконец они увидели небольшую лодку.
5. ГОРОД СВЕТЯЩИХСЯ ТЕНЕЙ
Уже целый день ветер гнал суденышко в нужном направлении. Хокмун лежал на дне лодки и хмурился; д'Аверк, стоя на носу, насвистывал какой-то мотивчик, не обращая внимания на хлещущие по лицу брызги.
— Теперь я понимаю, что имел в виду Фанк, — сказал Хокмун. — Это не похоже на обычный бриз. Знаешь, мне не по вкусу быть марионеткой в руках каких-то сверхъестественных сил…
Д'Аверк усмехнулся и показал вперед:
— Смотри, земля! Должно быть, у нас скоро появится возможность пообщаться с этими таинственными силами.
Хокмун лениво приподнялся и увидел на горизонте землю.
— Итак, мы возвращаемся в Амарик, — рассмеялся д'Аверк.
— Если б это вдруг оказалась Европа и я смог бы увидеть Исольду… печально вздохнул Хокмун.
— А я — Флану. — Д'Аверк кашлянул. — А все же хорошо, что она не обручилась с больным, умирающим человеком.
Постепенно на побережье стали различимы контуры деревьев, неровные утесы и холмы. Неожиданно берег озарило странное золотое сияние. Казалось, свет пульсирует в такт ударам гигантского сердца.
— Похоже, опять что-то сверхъестественное, — сказал д'Аверк.
Ветер усилился, и лодочка повернула прямо на свет.
— Мы направляемся прямо туда, — простонал Хокмун. — Я уже начинаю уставать от всего этого.
Они вошли в залив между материком и длинным островом. С дальнего конца берега острова и шло золотое сияние.
По обеим сторонам тянулись пологие берега с песчаными пляжами и зелеными холмами. Людей нигде не было видно.
Лодка медленно плыла к таинственному острову. По мере того как она приближалась к источнику света, он тускнел, превратившись под конец в слабое свечение.
И вдруг взорам путешественников предстал город такой необычайной красоты, что они лишились дара речи. Город был таким же огромным, как и Лондра, если не больше; его здания венчались симметричными шпилями, куполами и башнями. Все они светились тем же удивительным светом. И каждый дом имел свой оттенок — розовый, желтый, зеленый, фиолетовый, вишневый; краски были словно сотканы из солнечных лучей и золотых нитей. Эта красота казалась не человеческой, а божественной.
Лодка вошла в порт — столь же прекрасный и светлый, как сам город.
— Все это похоже на город мечты… — прошептал Хокмун.
— Мечты о рае, — подхватил д'Аверк. Весь его цинизм куда-то исчез.
Лодка остановилась у лестницы, спускавшейся к воде.
— Я думаю, здесь мы и высадимся, — предложил д'Аверк.
Хокмун кивнул с серьезным видом, а потом спросил:
— А кольца Майгана все еще у тебя в сумке?
— А как же! — похлопал себя по боку д'Аверк. — А что?
— Мне просто хотелось убедится, что на случай опасности у нас есть не только клинки, но и кольца.
Д'Аверк понимающе кивнул, а потом вдруг наморщил лоб:
— Странно, что мы забыли о них на острове…
На лице Хокмуна застыло недоумение.
— Да, да… — И он поджал губы в негодовании. — Конечно, на нас повлияла какая-то чертовщина. Как я ненавижу все эти сомнительные дела!
Д'Аверк приложил к губам палец и изобразил на лице недовольную мину:
— Что за выражения в таком месте!
— Надеюсь, что обитатели так же симпатичны, как и сам город.
— Если только они здесь действительно есть, — ответил, оглядываясь, д'Аверк.
По лестнице они поднялись на набережную. Повсюду возвышались необычные здания, а между ними протянулись широкие улицы.
— Давай осмотрим город, — предложил Хокмун. — Нужно поскорее выяснить, зачем нас сюда притащили. Тогда, наверное, нам все же позволят вернуться домой, в замок Брасс.
Шагая по улице, друзья ловили себя на мысли, что даже тени домов были будто живые и светились собственным сиянием. Высокие башни вблизи казались призрачными и неосязаемыми. Хокмун протянул руку, дотронулся до одной из стен и застыл в изумлении: материал не был похож ни на что, к чему он прикасался раньше. Не камень и не дерево, и даже не сталь: материя слегка подалась под пальцами и заставила их дрогнуть. Кроме того, Хокмуна удивила теплота, волной пробежавшая по руке и заполнившая все тело.
— Это скорее плоть, чем камень. — Он озадаченно покачал головой.
Д'Аверк вслед за ним протянул руку и тоже был поражен.
— Да, похоже на плоть или даже на растение. Материал определенно напоминает что-то живое, или, во всяком случае, он органического происхождения.
Они двинулись дальше. Каждая вторая улица оканчивалась площадью. Хокмун и д'Аверк шли наобум по новым улицам, разглядывая уходящие ввысь здания, верхние этажи которых терялись в золотом тумане.
Друзья старались говорить тише, словно боясь нарушить безмолвие великого города.
— Ты заметил, — прошептал Хокмун, — что у домов вообще нет окон?
— И никакого намека на двери, — добавил д'Аверк. — Сдается мне, что этот город построен не для людей и строили его не люди!
— Наверное, это были существа, жившие во времена Страшного Тысячелетия, — прошептал Хокмун. — Существа вроде призрачного народа Сориандума.
Д'Аверк кивнул.
Шагая по пустынным улицам, друзья заметили, что впереди сгущаются непонятные тени. И как только Хокмун и д'Аверк попадали в такую тень, их наполняло ощущение полнейшего благополучия и оба начинали улыбаться. А вокруг кружили мерцающие силуэты. Хокмуну пришла в голову мысль, что, возможно, это и есть жители города.
Они пересекли еще одну улицу и оказались в центре города. На громадной площади находилось самое высокое здание, которое, несмотря на свои размеры, выглядело необыкновенно изящно. Оно было цилиндрической формы, на стенах переливались разноцветные огни, а у подножия Хокмун заметил кое-что еще.
— Смотри, д'Аверк, лестница! Ведет к дверям!
— Что же нам делать? — прошептал д'Аверк.
— Конечно же войти! — разрешил его сомнения Хокмун. — Терять нам нечего.
— Внутри, наверное, мы найдем ответ на все вопросы… Пожалуйста… Я после вас, герцог Кельнский.
Друзья поднялись по лестнице и добрались до дверного проема высотой в человеческий рост. Внутри они увидели множество светящихся теней.
Хокмун храбро шагнул вперед. Д'Аверк неотступно следовал за ним.
6. ДЖЕМИЯ КОНАЛИС
Они двигались в мерцающей тьме башни. Ноги будто утопали в зыбком веществе, а тени, казалось, обволакивали их с головы до пят.
Коридоры наполнила сладкая и нежная мелодия, похожая на неземную колыбельную песню. Музыка еще более усилила ощущение благополучия и покоя.
И вот они вошли в небольшую комнату, наполненную тем же золотым пульсирующим светом.
Этот свет исходил от ребенка.
Перед ними сидел мальчик в одежде, расшитой драгоценными камнями. Смуглая, нежная кожа и раскосые глаза говорили о его восточном происхождении. Он был так прекрасен, что казался воплощением любви.
Мальчик улыбнулся — будто солнце взошло.
— Герцог Дориан фон Кельн, — нежно произнес мальчик, склонив голову, — и Хьюлам д'Аверк. Я восхищаюсь и вашими картинами, и вашими зданиями, сэр.
— Вы знаете о них? — Д'Аверк был поражен.
— Они великолепны. Почему вы не создаете новых?
— Я… я думаю, — д'Аверк смущенно откашлялся, — что утратил навыки. И потом война…
— Ах да. Конечно. Темная Империя. Потому-то вы и здесь.
— Я так и предполагал…
— Меня зовут Джемия Коналис, — снова улыбнулся мальчик. — И это все, что я могу вам сообщить. Этот город называется Днарк. Во внешнем мире его обитателей за мудрость и доброту называют Великими Добродетельными Людьми. По-моему, вы уже встретили кое-кого из них.
— Светящиеся тени? — спросил Хокмун.
— Вы так их воспринимаете? Да, значит это были жители Днарка.
— Они разумны? — поинтересовался Хокмун.
— Даже более чем разумны.
— Значит, этот город Днарк и есть легендарный город Рунного Посоха?
— Да.
— Странно, но все легенды говорят, что он находится не на континенте Амарик, а в Коммуназии, — заметил д'Аверк.
— Наверное, это неслучайно, — улыбнулся мальчик. — Такие легенды чрезвычайно удобны.
— Понятно.
Джемия Коналис спокойно улыбнулся:
— Как я понимаю, вы хотите увидеть Рунный Посох? Вы для этого явились сюда?
— Очевидно, — ответил Хокмун, который не мог испытывать гнев в присутствии этого ребенка. — Сначала ваш слуга — Рыцарь в Черном и Золотом велел нам отправиться сюда, а потом, когда мы сбились с пути, нас познакомили с его братом — Орландом Фанком…
— Ах да, — воскликнул Джемия Коналис, — Орланд. Я испытываю особую симпатию к этому слуге Рунного Посоха. — Он слегка нахмурился. — Однако чуть не забыл. Вас нужно накормить. Вы, наверное, голодны. А затем вы встретитесь с одним путешественником — он опередил вас всего на несколько часов.
— А мы его знаем?
— По-моему, вы раньше встречались. Сюда, пожалуйста. — Мальчик как будто выплыл из своего кресла.
— Кто же еще прибыл в Днарк? — шепнул Хокмуну д'Аверк. — Интересно…
7. ВЕЛИКИЙ ПУТЕШЕСТВЕННИК
Они шли за Джемией Коналисом по извилистым коридорам. Вокруг теперь стало светлей, потому что тени исчезли. Надо думать, они уже выполнили свою задачу, приведя сюда Хокмуна и д'Аверка.
Наконец путники остановились в большом зале. Там стояли скамьи и длинный, накрытый яствами стол. Пища была сравнительно простой: рыба, хлеб и овощи.
Внимание Хокмуна и д'Аверка привлекла фигура в другом конце зала. Приглядевшись внимательно, они непроизвольно ухватились за рукояти мечей. На лицах проступило выражение гнева и удивления.
Наконец Хокмун смог выдавить сквозь стиснутые зубы:
— Шенегар Тротт!
Толстяк тяжело двинулся к ним. Его простая серебряная маска была пародией на лицо, что скрывалось под ней.
— Добрый день, господа!
— Ты знаешь, что это за птица? — обратился Хокмун к д'Аверку.
— По-моему, исследователь из Европы.
— Это граф Суссекский, правая рука короля Хаона. Он изнасиловал пол-Европы. Пожалуй, его превзошел только барон Мелиадус, преуспевший в этом больше всех.
— Бросьте, — проговорил Тротт мягким и веселым голосом. — Нет необходимости оскорблять друг друга. Мы здесь на нейтральной территории. Вопросы войны — другое дело. Но поскольку они нас сейчас не волнуют, давайте не будем огорчать нашего юного хозяина.
— Как ты прибыл сюда, граф Шенегар? — гневно спросил Хокмун.
— На корабле. Наш барон Калан, с которым, думается мне, вы встречались… — Тротт засмеялся, когда Хокмун машинально коснулся Черного Камня во лбу. — Он изо-брел новый вид двигателя. Теперь наши корабли могут идти с неимоверной скоростью. Принцип тот же, что и в наших орнитоптерах, но конструкция посложнее. Так вот, мудрый Король-Император поручил мне отправиться в Амарик. Цель моего визита — завязать дружественные отношения со здешними правителями.
— То есть вы прибыли сюда, чтобы выяснить их сильные и слабые места, прежде чем напасть! — вскипел Хокмун. — Нельзя доверять слугам Темной Империи!
Мальчик развел руками. На его лицо набежало облачко грусти.
— Мы здесь, в Днарке, добиваемся всего лишь равновесия. Оно и есть главная цель и причина существования Рунного Посоха. Умоляю вас, приберегите ваши споры до более подходящего случая. Подайте друг другу руки и попробуйте наше угощение.
— Но я должен предупредить, — произнес д'Аверк более легким тоном, чем Хокмун, — что Шенегар появился здесь неслучайно. Обычно он приносит с собой беды и разрушения. Недаром граф Суссекский считается самым хитрым лордом Гранбретании.
Мальчик, похоже, смутился и лишь немного погодя снова пригласил их к столу.
— Садитесь, пожалуйста…
— А где ваш флот, граф Шенегар? — спросил д'Аверк, усаживаясь на скамью и придвигая к себе блюдо с рыбой.
— Флот? — с невинным видом переспросил Тротт. — Какой флот? Я ничего не говорил о флоте, а только упомянул о своем корабле, который бросил якорь в нескольких милях от города.
— Тогда, должно быть, это большое судно, — пробурчал Хокмун, взяв кусок хлеба. — Что-то не похоже, чтобы граф Темной Империи отправлялся в путешествие, не подготовившись к битве.
— Вы забыли, что в Гранбретании тоже есть ученые и исследователи, возразил с показной обидой Тротт. — Мы ищем знания, истину и разум. Наша цель — объединить враждующие государства Европы и добиться мира.
Д'Аверк никак не отреагировал на эту сентенцию, лишь закашлял еще более нарочито.
И тут Тротт выкинул нечто совершенно беспрецедентное для вельможи Темной Империи. Он сдвинул маску на затылок и принялся за еду. В Гранбретании этот поступок всех бы шокировал. Там считалось неприличным открывать свое лицо, а уж тем более есть на виду у всех.
Тротт слыл личностью эксцентричной. И вся знать Гранбретании терпела его только потому, что он был владельцем громадного состояния и обладал недюжинными военными способностями.
Его белое и пухлое лицо действительно было похоже на маску. В холодных глазах угадывался ум и способность принимать любое обличье.
Все молча ели, лишь мальчик не притрагивался к еде.
Хокмун нарушил молчание, указав на тяжелые посеребренные доспехи графа:
— Если у вас мирная исследовательская миссия, зачем вы путешествуете в таком наряде?
— Нельзя предугадать, с какими опасностями придется столкнуться в пути.
Д'Аверк сменил тему, понимая, что Тротта голыми руками не возьмешь.
— Как протекает война в Европе? — спросил он.
— В Европе нет никакой войны, — заверил его Тротт.
— Никакой войны? — ехидно переспросил Хокмун. — Тогда почему же мы изгнаны из своих владений и находимся здесь?
— Во всей Европе царит мир. За этим следит наш добрый покровитель Король Хаон, — пояснил Шенегар, дружески подмигнув. Это заставило Хокмуна умолкнуть.
— За исключением разве что Камарга, — добавил Тротт, — как известно, он исчез. Мой собрат барон Мелиадус был крайне взбешен этим обстоятельством.
— Я в этом не сомневаюсь, — сказал Хокмун. — Он все еще мечтает отомстить нам?
— Да… Вернее, когда я покидал Лондру, он уже стал посмешищем почти для всего двора.
— Кажется, вы не слишком симпатизируете барону? — поинтересовался д'Аверк.
— Вы меня правильно поняли, — подтвердил граф Шенегар. — Сохраняя верность своей Родине и Королю, я все же не всегда был доволен тем, что делалось от его имени. Однако приказ есть приказ. Я — солдат. Но, по правде говоря, я предпочел бы сидеть дома, читать книги и писать мемуары. Ведь когда-то я считался подающим большие надежды поэтом.
— Когда-то… Но теперь вы пишете лишь эпитафии, да и то — огнем и кровью, — бросил Хокмун.
Вместо того чтобы обидеться, граф Шенегар с достоинством ответил:
— У вас своя точка зрения, у меня — своя. Я верю в справедливость нашего дела, в то, что необходимо объединение всего мира. А личные интересы, пусть даже самые благородные, должны быть принесены в жертву великим принципам.
Но Хокмуна нельзя было переубедить.
— Это обычный ответ гранбретанца, — заявил он. — То же самое говорил Брассу барон Мелиадус, когда собирался похитить дочь графа.
— Мое мнение о бароне вы уже слышали, — возразил граф Тротт. — Что поделаешь, при каждом дворе есть свой шут.
Казалось, Шенегар пытается убедить не Хокмуна и д'Аверка, а мальчика, который безмолвно слушал их разговор.
Закончив есть, Тротт отодвинул от себя блюдо и опустил на лицо маску.
— Благодарю вас, сэр, за гостеприимство, — обратился он к хозяину. А теперь мне очень хотелось бы посмотреть на легендарный Рунный Посох. Это мне доставит большую радость…
Хокмун и д'Аверк выразительно посмотрели на мальчика, но тот будто бы не заметил этого.
— Сейчас уже поздно, — ответил Джемия Коналис. — Мы посетим зал Рунного Посоха завтра. А пока вы можете отдохнуть. Комнаты для вас приготовлены. Там вы найдете все необходимое. А я навещу вас утром.
— Спасибо за гостеприимство, — Шенегар поднялся и поклонился, — но мне нужно вернуться на корабль, иначе мои люди будут волноваться. Я присоединюсь к вам завтра.
— Как пожелаете, — согласился мальчик.
— Мы благодарим вас за радушный прием, — произнес в свою очередь Хокмун. — Но еще раз предупреждаю вас, что Шенегар Тротт преследует не те цели, о которых он здесь говорил.
— Такое упорство достойно восхищения. — Шенегар шутливо махнул рукой в латной рукавице и беззаботной походкой покинул зал.
— Боюсь, что сон сегодня будет тревожным: наш враг в Днарке, — сказал д'Аверк.
— Не бойтесь, — успокоил их мальчик. — Великие Добродетельные Люди помогут вам и защитят от любой опасности. Спокойной ночи, господа! До завтра!
Мальчик вышел из зала, а Хокмун и д'Аверк отправились осматривать комнаты, где для них были приготовлены постели.
— А вдруг Шенегар задумал какую-нибудь пакость и попытается причинить зло мальчику?
— Нам придется защитить его, — отозвался д'Аверк. — Спокойной ночи, Хокмун.
Хокмун вошел в свою комнату, наполненную светящимися тенями. Звучала та же неземная музыка.
«Колыбельная», — подумал Хокмун и сразу же крепко заснул.
8. УЛЬТИМАТУМ
Хокмун проснулся. Что ж, отдохнул он неплохо. Однако волнение светящихся теней, кружащихся, словно в панике, заставило его насторожиться. От них исходило холодное синее свечение.
Хокмун нахмурился, быстро встал с постели и, предчувствуя близкую опасность, пристегнул пояс с мечом.
В комнату к Хокмуну вбежал д'Аверк:
— Как ты думаешь, Хокмун, что случилось?
— Не знаю. Не замышляет ли Шенегар нападение на Днарк? Может быть, мальчик попал в беду? Или…
Не успел Хокмун договорить, как светящиеся тени заключили их в свои холодные объятия, и друзья почувствовали, что их стремительно уносят.
Они пронеслись через зал, где накануне ужинали, пролетели по коридорам, покинули здание. И вот их поглотил золотой свет…
Тени замедлили свой полет; Хокмун и д'Аверк, едва переведя дух, увидели далеко внизу главную площадь и побледнели от страха — под ногами не было никакой опоры. Но все-таки они не падали: что-то держало их в воздухе.
Внизу, на площади, крохотные фигурки двигались по направлению к башне.
— Это же целая армия! — воскликнул Хокмун. — Здесь их, должно быть, не меньше тысячи. Вот чего стоят красивые слова Шенегара Тротта о его мирных намерениях! Он вторгся в Днарк! Но зачем?
— Разве тебе еще не ясно? — мрачно ответил д'Аверк. — Он ищет Рунный Посох, чтобы с его помощью стать властелином всего мира.
— Но он же не знает, где находится Посох!
— Вот потому-то Тротт, вероятно, и собирается захватить башню. Видишь, воины уже внутри!
Друзья в ужасе смотрели на открывшуюся им зловещую картину.
— Мы должны спуститься, — сказал Хокмун.
— Но ведь нас всего двое против тысячи! — воскликнул д'Аверк.
— Да, но если с помощью Меча я снова вызову Легион Зари, то мы сумеем их одолеть! — возразил Хокмун.
Словно уловив смысл его слов, Великие Добродетельные Люди устремились вниз. Хокмун и д'Аверк в мгновение ока очутились прямо на площади, целиком заполненной людьми в масках. Это были слуги Темной Империи, воины Легиона Сокола. Как и в Легион Стервятников, сюда тоже были набраны добровольцы из других стран — еще более жестокие, чем гранбретанцы. Налитые яростью глаза Соколов устремились вверх в предвкушении кровавого пира. Казалось, что клювы их с легкостью растерзают двух заклятых врагов Темной Империи. Мечи, палицы, топоры напоминали когти хищных птиц, готовых разорвать на части добычу.
Светящиеся тени опустили Хокмуна и д'Аверка у входа в башню. И едва друзья успели выхватить мечи, как на них уже налетели Соколы. Вдруг из дверного проема появился Шенегар и окликнул своих солдат:
— Стойте, Соколы мои! В кровопролитии нет надобности. Мальчик у меня!
Хокмун и д'Аверк увидели, как он поднял за одежду брыкающегося Джемию Коналиса и показал его своим солдатам.
— Я знаю, этот город кишит привидениями, которые сделают все, чтобы помешать нам, — объявил граф. — И если они тронут хоть одного из нас, я перережу мальчишке горло!
Хокмун потянулся за мечом, чтобы вызвать Легион Зари. Но Тротт, заметив это, погрозил ему пальцем:
— Вы погубите ребенка, герцог Кельнский!
С гневом глядя на него, Хокмун опустил руку и обратился к мальчику:
— Я же предупреждал тебя о его вероломстве!
— Да… — Мальчик запыхался, пытаясь вырваться из рук Тротта. — Мне следовало обратить больше внимания на ваши слова, сэр…
Граф Шенегар засмеялся. Его маска сверкала в золотистом свете.
— А теперь говори, где находится Рунный Посох!
Мальчик кивнул на цилиндрическую башню:
— Зал Рунного Посоха там, внутри.
Шенегар обернулся к своим воинам:
— Хорошенько следите за этой парочкой. Я предпочел бы привезти их живыми! Король-Император будет весьма доволен, если мы вернемся и с Рунным Посохом, и с героями Камарга. Оставьте несколько воинов следить за пленниками, остальные — за мной! Если только они шевельнутся, крикните мне, и я отхвачу у мальчишки ухо-другое. — Он вынул кинжал и взмахнул им у лица мальчика.
Шенегар и его войско исчезли в башне, а шестеро воинов остались охранять Хокмуна и д'Аверка.
— Если бы мальчик внял нашим предупреждениям! — нахмурился Хокмун. Стоило ему сделать один шаг, как Соколы угрожающе зашевелились. — Как же нам теперь спасти и его, и Рунный Посох из лап Тротта?
Вдруг стражники оторопело уставились вверх. Взгляд д'Аверка устремился в том же направлении.
Это возвращались светящиеся тени.
— Кажется, нам пришли на помощь, — улыбнулся д'Аверк.
Соколы не успели ничего толком сообразить, как тени уже обволокли двух друзей и спокойно стали подниматься вверх. Воины пришли в замешательство и принялись размахивать мечами, пытаясь их остановить. А потом повернулись и побежали в башню — предупредить своего предводителя о том, что пленники удрали.
Все выше и выше поднимались Великие Добродетельные Люди, унося Хокмуна и д'Аверка в светящееся марево, в густой золотистый туман. В этом тумане друзья не могли видеть даже друг друга, не говоря уже о том, что было внизу.
Им казалось, что они провели в воздухе не один час, прежде чем туман стал редеть.
9. РУННЫЙ ПОСОХ
Когда золотой туман наконец рассеялся, Хокмун, едва не ослепнув, смежил на минуту веки: здесь царило буйство света, фейерверк всевозможных красок и оттенков. Лучи исходили откуда-то из центра зала, создавая в воздухе необычные и причудливые фигуры.
Хокмун, прищурив глаза, осмотрелся. Они парили под самым потолком зала, стены которого были сделаны из оникса и полупрозрачного изумруда. В центре возвышался помост, а со всех сторон к нему вели лестницы.
Радужные узоры — звезды, конусы, круги постоянно перемещались, но их источник, находящийся в центре помоста, оставался недвижим. Это был небольшой, длиной примерно с короткий меч, черный стержень.
«И эта штуковина — легендарный Посох?» — недоумевал Хокмун. Слишком невзрачно выглядел он для предмета, о мощи которого ходило столько легенд. Хокмун представлял его огромным — высотой с человека. А эту вещицу можно спокойно унести в одной руке.
Внезапно открылась дверь, и в зал ввалились Тротт и его телохранители из Легиона Сокола. Мальчик все так же дергался в руках графа Суссекского. Гнусный смех злодея-гранбретанца раскатился по всему залу:
— Наконец-то он мой! Даже Король-Император не посмеет мне ни в чем отказать, когда в моих руках будет Рунный Посох!
Хокмун почувствовал, что в воздухе распространяется душистый горько-сладкий запах. Зал заполнился мягким гулом.
Великие Добродетельные Люди опустили Хокмуна и д'Аверка на одну из лестниц, ведущих к помосту. И тут граф Шенегар увидел их.
— Как?! — воскликнул Тротт.
Хокмун окинул врага полным ненависти взглядом и приказал:
— Отпусти ребенка!
Граф Суссекский рассмеялся, мгновенно оправившись от неожиданности:
— Сначала объясните мне, как вам удалось попасть сюда раньше нас?
— С помощью сверхъестественных созданий, которых ты так боялся. Но кроме них у нас есть и другие друзья, граф Шенегар.
Кинжал Тротта замер в миллиметре от лица мальчика.
— Я был бы последним идиотом, если б упустил свой единственный шанс!
— Предупреждаю тебя, граф, — произнес Хокмун, — этот клинок — не простое оружие. Видишь, как пылает он розовым светом!
— Да, забавная вещица! Но вряд ли она помешает мне выколоть этому сорванцу глаза!
Д'Аверк окинул взглядом зал. Светящиеся тени, похоже, наблюдали за ними, повиснув под самым потолком.
— Судя по всему, ждать еще какой-то помощи от светящихся теней не приходится, — прошептал д'Аверк. — Очевидно, они хотят остаться в стороне от людских дел.
— Если ты отпустишь мальчика, я позволю тебе покинуть Днарк невредимым, — пообещал Тротту Хокмун.
— Неужели? — засмеялся тот. — И вы сможете изгнать нас из города? Вы двое?
— У нас есть союзники! Не забывайте об этом!
— Возможно… Но у меня есть встречное предложение: сложите мечи и позвольте мне взять Рунный Посох. Когда он будет у меня в руках, вы получите мальчишку.
— Живого?
— Живого.
— Как можно доверять такому человеку, как Шенегар? — задал себе риторический вопрос д'Аверк. — Он убьет мальчика, а потом разделается с нами. У вельмож Гранбретании не в обычае держать свое слово.
— Если бы у нас были какие-то гарантии… — прошептал в отчаянье Хокмун.
В этот момент позади двух друзей раздался знакомый голос, и они удивленно обернулись.
— Немедленно освободи ребенка! У тебя нет выбора, Шенегар! прогремел из-под черно-золотого шлема голос Рыцаря.
С другой стороны появился Орланд Фанк со своим чудовищным топором на плече.
— Как вы сюда попали? — поразился Хокмун.
— Я мог бы задать вам тот же вопрос, — усмехнулся Фанк. — По крайней мере, теперь мы все в сборе, и ничто не мешает нам обсудить сложившуюся ситуацию.
10. ДУХ РУННОГО ПОСОХА
Граф Суссекский опять засмеялся и покачал головой:
— Ну, даже если вас теперь четверо, это ничуть не меняет дела! У меня за спиной тысяча солдат, и мальчишка тоже в моих руках! Так что посторонитесь, господа! Дайте мне забрать Рунный Посох!
Орланд Фанк только усмехнулся, а Рыцарь в Черном и Золотом переступил с ноги на ногу. Хокмун и д'Аверк вопросительно взглянули на них.
— Я полагаю, вы кое-что упустили из виду, — произнес Орланд Фанк. — В ваших аргументах есть одна слабость.
— Абсолютно никакой. — Шенегар двинулся вперед.
— А я бы сказал, что есть…
— Какая же?
— Вы думаете, что можете удержать мальчика?
— Я могу убить его прежде, чем вы успеете моргнуть глазом.
— Вы думаете, что ребенок сам не может освободиться от вас?
— Освободиться… — Шенегар хохотнул, подняв трепыхающегося ребенка за одежду. — Полюбуйтесь!
Вдруг у гранбретанца вырвался крик удивления. Джемия Коналис, казалось, вытек из его рук, вытянулся в узкую ленту, которая в искаженном виде сохранила очертания тела мальчика, а потом превратилась в луч света. Музыка в зале стала громче, а запах еще сильней.
Шенегар попытался схватить этот луч, но тщетно! Он оказался так же неуловим, как и светящиеся тени.
— Клянусь Сферой Хаона, он не человек! — завизжал в бессильной ярости Тротт. — Он не человек!
— А он на это и не притязал, — мягко заметил Орланд Фанк и весело подмигнул Хокмуну: — Теперь вы с другом готовы к хорошей драке?
— Конечно, готовы! — усмехнулся в ответ Хокмун.
В это время мальчик (вернее то, что осталось от него) проплыл над их головами и коснулся Рунного Посоха. В воздухе появились новые узоры, а по лицам и доспехам собравшихся в зале людей пробежали полосы света.
Орланд Фанк внимательно следил за этими полосами. Лицо оркнейца стало печальным, когда луч света, который раньше был мальчиком, растворился в Рунном Посохе. Мальчик исчез, а Рунный Посох засиял еще ярче.
— Так кто же он, этот Джемия Коналис?! — воскликнул Хокмун.
— Ясно кто — дух Рунного Посоха, — ответил Орланд Фанк. — Он редко принимает облик человека. Вам оказана особая честь.
— Тебе пора приготовиться к смерти, граф Суссекский! — прогремел из-под опущенного забрала голос Рыцаря.
— Вы опять ошибаетесь! — как безумный расхохотался Шенегар. — Вас четверо, а нас — тысяча. Вы умрете еще до того, как я завладею Рунным Посохом!
Тогда Рыцарь обратился к Хокмуну:
— Герцог Кельнский, не хотите ли вызвать нам подмогу?
— С удовольствием, — отозвался Хокмун и поднял над головой розовый меч. — Я вызываю Легион Зари!
И зал сразу же озарился розовым сиянием. Появилась сотня свирепых воинов. На них были набедренные повязки из цветной ткани, а в руках они держали громадные дубины с шипами и копья, украшенные пучками волос. Их темные тела и лица были вымазаны яркой краской. От ударов их защищали пластины, привязанные к рукам и ногам сыромятными ремнями. Они окинули зал печальными взорами и запели тягучую погребальную песню.
Это были воины Зари.
И солдаты Ордена Сокола, повидавшие на своем веку всякое, узрев этих дикарей, в ужасе закричали. Шенегар Тротт невольно отшатнулся.
— Я предлагаю вам сложить оружие и сдаться, — решительно заявил Хокмун.
— Никогда! — замотал головой Тротт. — Нас все равно больше, чем вас!
— Тогда приступим, — сказал Хокмун и начал спускаться по лестнице навстречу врагам.
Шенегар выхватил огромный меч и приготовился к схватке. Хокмун взмахнул Мечом Зари, но граф увернулся и сделал выпад, едва не распоров Хокмуну живот. Что и говорить, Хокмун в своем легком шелковом наряде был более уязвим, чем Тротт, закованный в латы…
Погребальная песнь Воинов Зари сменилась грозным воем. Они бросились вслед за Хокмуном и принялись орудовать дубинами и копьями. Соколы стойко встретили их.
Но вскоре гранбретанцы обнаружили, что на месте каждого убитого Воина Зари появляется новый, и это привело Соколов в замешательство.
Тем временем д'Аверк, Орланд Фанк и Рыцарь спускались по лестнице, без устали работая клинками….
Следующим выпадом Шенегар разорвал Хокмуну рукав рубашки, а удар герцога Кельнского пришелся по маске противника, которая прогнулась, став еще более уродливой.
В тот самый момент, когда Хокмун отскочил, чтобы нанести решающий удар, кто-то стукнул его по затылку древком топора. Хокмун повернулся и, падая, увидел солдата-Сокола. Уже теряя сознание, он успел заметить, как исчезают Воины Зари. Похоже, они не могли драться, если Хокмун был в беспамятстве. Усилием воли он попытался сосредоточиться, остановить ускользающую действительность, но было поздно.
Падая с лестницы лицом вниз, он услышал зловещий смех Шенегара.
11. СМЕРТЬ БРАТА
Через некоторое время Хокмун стал приходить в себя. До него донеслись звуки внешнего мира, он смутно услышал отдаленный шум битвы.
Хокмун тряхнул головой и попытался встать, но сообразил, что его придавило по меньшей мере четырьмя трупами. Что ж, его друзья хорошо постояли за себя.
С трудом выбравшись из-под груды тел, Хокмун увидел, как Шенегар тянется к Рунному Посоху. Там же находился Рыцарь в Черном и Золотом. Его ранили, когда он пытался помешать гранбретанцу добраться до Рунного Посоха.
Шенегар Тротт поднял огромную булаву и обрушил ее на шлем Рыцаря. Шлем сплющился, и Рыцарь пошатнулся.
Хокмун набрал воздуха в легкие и хриплым голосом закричал:
— Легион Зари! Вернись ко мне!
И вновь появились воины, окруженные розовым сиянием. Они бросились в атаку, рассекая ряды застывших от удивления Соколов.
Шатаясь, Хокмун начал подниматься по лестнице, но на него повалилось тело в черно-золотых доспехах. Герцог подхватил падающего Рыцаря, будучи уверен, что под доспехами уже не бьется сердце.
Хокмун горько пожалел о человеке, к которому раньше не испытывал особой симпатии. Он попытался открыть забрало, чтобы увидеть лицо загадочного Рыцаря, направившего их сюда. Но забрало не поддавалось — его нельзя было сдвинуть ни на дюйм: так деформировался шлем от удара Шенегара Тротта.
— Рыцарь…
— Рыцарь убит! — Тротт сорвал с себя маску и с победоносным видом протянул руку к Рунному Посоху. — И твоя смерть близка, Хокмун!
Хокмун выпустил из рук мертвое тело и с воплем ярости взлетел по лестнице к своему врагу. Шенегар Тротт обернулся, отступая от Рунного Посоха, и вновь поднял свою булаву.
Хокмун увернулся от удара и, подскочив к Тротту вплотную, сцепился с ним на верхней ступеньке.
Повсюду в зале шла кровавая резня.
Краем глаза Хокмун разглядел д'Аверка, который отчаянно бился с пятью Соколами. Рубашка д'Аверка превратилась в кровавые лохмотья, левая рука бессильно висела. Орланд Фанк вращал над головой своим громадным топором, оглашая зал страшным боевым кличем.
— Ты умрешь, Хокмун! — прорычал Тротт, и Хокмун был поражен силой его ударов. — Ты должен умереть, чтобы Рунный Посох стал моим!
— Он никогда не станет твоим! Им не может владеть человек! — Хокмун изо всех сил рванулся вперед и, прорвав защиту Шенегара, нанес ему удар прямо в лицо. Граф завизжал, но не ослабил натиска, и тогда герцог Кельнский пнул Тротта сапогом в грудь. Граф скатился с помоста, но, ослепленный яростью, вскочил и снова бросился на Хокмуна. И напоролся прямиком на Меч Зари. Так и умер Шенегар Тротт: с непристойным ругательством на устах, бросив последний взгляд на вожделенный Рунный Посох.
Хокмун осмотрелся. Легион Зари заканчивал свою работу, добивая последних врагов. Д'Аверк и Орланд Фанк устало прислонились к перилам.
Когда умер последний гранбретанец, Легион Зари исчез.
Хокмун посмотрел на труп Тротта и нахмурился:
— Одного мы уничтожили. Но где побывал один, там жди другого. Днарк никак не защищен от Темной Империи и…
Фанк чихнул и вытер нос рукавом.
— Именно ты и должен обеспечить безопасность Днарка и безопасность остального мира, если уж на то пошло.
— Как я могу это сделать? — саркастически усмехнулся Хокмун.
Фанк открыл рот, чтобы ответить, но вместо слов с его губ сорвался стон:
— Брат! — Он увидел неподвижное тело Рыцаря в Черном и Золотом. Шатаясь, Фанк спустился по лестнице и обнял мертвеца.
— Он мертв, — мягко проговорил Хокмун. — Он пал от руки Шенегара. Но я убил проклятого гранбретанца…
По лицу Фанка катились слезы.
Хокмун и д'Аверк отвернулись от плачущего воина и осмотрели зал, весь заваленный трупами. Даже световые узоры, мельтешащие в воздухе, приняли теперь красноватый оттенок. Горько-сладкий аромат не мог заглушить запах смерти.
Хокмун вложил в ножны Меч Зари.
— Надеюсь, теперь-то нам можно вернуться в Европу? — произнес Хокмун. — Мы выполнили свою задачу — спасли Рунный Посох…
Его прервал знакомый нежный голос. Обернувшись, Хокмун увидел Джемию Коналиса. Тот стоял в центре помоста с Посохом в руках.
— Теперь, герцог Кельнский, ты возьмешь то, что заслужил по праву, сказал мальчик. В его раскосых глазах играла улыбка. — Ты вернешься в Европу, а Посох поможет тебе решить судьбу Земли.
— В Европу?! Я думал, что его нельзя увозить из Днарка!
— Можно, но не всякому. А ты, как избранник Рунного Посоха, можешь взять его. Служи ему верой и правдой. Защищай его! И он оградит тебя от зла.
— А в чем его секрет? — поинтересовался д'Аверк.
— Он будет с вами как символ. Пусть все люди знают, что Рунный Посох на вашей стороне. Расскажи всем, что барон Мелиадус посмел поклясться Рунным Посохом и этим предопределил дальнейшие события, которые приведут к гибели одного из вас. Прорвись в Гранбретанию, если сможешь это сделать, или погибни. Грядет последняя великая битва — битва между бароном Мелиадусом и герцогом Хокмуном. А судьей в ней будет Рунный Посох.
Хокмун молча принял Посох. Тот был холодным на ощупь и очень тяжелым, а вокруг него все еще переливались цветные узоры.
— Благодарю тебя! — тихо сказал Хокмун.
— Великие Добродетельные Люди помогут вам вернуться домой, — добавил мальчик. — Прощай, Хокмун.
— Прощай. Куда же ты отправишься теперь?
— Туда, где я должен быть.
И вдруг мальчик снова стал вытягиваться, превращаясь в луч золотистого света, какое-то время еще сохраняя подобие человеческого тела. Потом он как бы влился в Рунный Посох, и в маленьком холодном предмете сразу же заиграла жизнь, тепло и свет.
Хокмун с трепетом спрятал Посох за пазуху.
Когда они выходили из зала, д'Аверк заметил, что Орланд Фанк все еще плачет.
— Что тебя так расстраивает? — спросил д'Аверк. — Ты все еще горюешь о человеке, который был тебе братом?
— Да… Но еще больше я горюю о своем сыне.
— О сыне? А что с ним?
Орланд Фанк указал в сторону Хокмуна:
— Он у него.
— О чем это ты?
— Я знаю, что так и должно быть, — тяжело вздохнул Фанк. — Но я все-таки человек и могу плакать… Я говорю о Джемии Коналисе.
— О мальчике? О Духе Рунного Посоха?
— Да, он был моим сыном или мной самим… Я никогда не мог понять этого до конца…