Прошел еще один день, и еще одна ночь, и по-прежнему корабли элдренов оставались на горизонте.

Неужели они всерьез рассчитывали истомить нас ожиданием, заставить нервничать? А может быть, просто испугались? Или сами рассчитывают на то, что мы пойдем в атаку первыми?

На вторую ночь я все-таки заснул, но не тем пьяным сном, к которому успел приучить себя. Вина у меня больше не осталось. А граф Ролдеро так и не успел доставить мне обещанные бурдюки с вином.

И сны на этот раз мне снились хуже некуда.

Я видел охваченные войной миры, сами себя уничтожающие в череде бессмысленных и бесконечных сражений.

Я видел Землю, но то была Земля без Луны. И она не вращалась вокруг собственной оси, а потому одна половина ее вечно была освещена солнцем, а вторая — погружена во мрак. И там тоже повсюду шла война, и я участвовал в каком-то ужасном походе, который чуть не убил меня… Какое-то имя почудилось мне — Кларвис? Что-то в этом роде. Я пытался уцепиться за эти имена, но они почти всегда ускользали из моей памяти, едва успев возникнуть, и, думаю, были на самом деле наименее важной частью моих снов.

Я снова видел Землю — на этот раз совсем другую. Эта Земля была очень старой, даже моря на ней начали пересыхать. И я ехал верхом по какой-то мрачной местности, а в небесах светило крошечное солнце, и думал я о Времени…

Я попытался удержать в памяти подробности этого сна, этой галлюцинации, этого воспоминания — что бы это ни было такое. Мне показалось, что в нем, возможно, заключена разгадка моей собственной природы, самого начала моей судьбы.

Возникло еще одно имя — Кронарх… И исчезло. По всей очевидности, и в этом сне было не больше тайного смысла, чем во всех остальных.

Потом это сновидение умчалось прочь, и я оказался в огромном городе, я стоял возле большой машины и смеялся, в руках у меня было какое-то странное ружье, а из самолетов в небесах дождем падали бомбы, уничтожавшие город прямо на глазах. Во рту был вкус сигары…

Я проснулся было, но тут же снова сны поглотили меня.

Я брел, почти утратив рассудок от одиночества, по коридорам с металлическими стенами, а за этими стенами был открытый космос. Земля осталась где-то далеко. Космический корабль, в котором я находился, летел на какую-то другую планету. Я глубоко страдал. Меня терзали мысли о семье. Был ли я Джоном Дэйкером? Нет… Джоном…

И тут, словно для того, чтобы еще больше смутить мою душу, имена стали буквально роиться вокруг меня. Я видел их. Слышал. Кто-то писал их, используя множество различных письменностей, мелькали буквы, иероглифы… имена повторяли нараспев на разных языках…

Обек. Византия. Корнелиус. Колвин. Брэдбери. Лондон. Мелнибонэ. Хокмун. Ланьис Лихо. Повис. Марка. Элрик. Малдун. Дитрих. Арфлейн. Саймон. Кейн. Аллард. Корум. Травен. Райан. Аскинол. Пипин. Сьюард. Менелл. Таллоу. Холлнер. Кельн…

Имена продолжали роиться, множиться…

Я с криком проснулся.

И наступило утро.

Весь в поту, я вскочил и с ног до головы облился холодной водой.

Почему сражение не началось? Почему?

Я знал, что, как только начнется бой, все эти сны тут же прекратятся. Я был уверен в этом.

И тут дверь моей каюты распахнулась и вбежал раб.

— Хозяин…

Голосили трубы. Палубы дрожали от топота бегущих людей.

— Хозяин, вражеские корабли идут к нам!

С облегчением вздохнув, я быстро оделся, стараясь правильно застегнуть все пряжки на доспехах. Потом схватил меч и выбежал на палубу. Там уже стоял король Ригенос в боевом облачении с мрачным выражением лица.

Повсюду на кораблях были подняты боевые знамена, звучали команды, горны и трубы вопили, словно металлические звери, загремели барабаны.

Теперь и я совершенно отчетливо увидел, что корабли элдренов быстро приближаются.

— Все капитаны готовы, — тихо проговорил Ригенос. — Смотри: наши корабли уже разворачиваются.

Приятно было смотреть, как наши суда занимают именно те позиции, которые им предписывались тщательно проработанными планами. Теперь, если только элдрены поведут себя так, как предполагали мы, победа будет за нами.

Я снова посмотрел вдаль, и у меня перехватило дыхание: корабли элдренов были уже совсем близко, они потрясали грациозностью и той легкостью, с какой, подобно дельфинам, неслись по волнам.

Нет, это не дельфины Это акулы. Они бы всех нас сожрали, если б смогли. Теперь я начинал понимать кое-какие опасения Каторна в отношении всего элдренского. Если бы я не знал совершенно точно, что это наши враги, что они намерены погубить нас, я бы так и стоял в бездействии, очарованный красотой их кораблей.

Они не были похожи на галеоны, как большая часть наших боевых кораблей. То были легкие парусные суда, и паруса их на хрупких мачтах просвечивали на солнце. Ослепительно белые, корабли элдренов, разрезая носами чуть более темную пену волны, летели нам навстречу, как птицы.

Я напрягал зрение, стараясь получше рассмотреть вооружение.

Пушек у них было меньше, чем у нас, были они, похоже, меньшего калибра и казались сделанными из серебра, но, увидев их, я отчего-то почувствовал страх: неведомая сила таилась в их жерлах.

К нам подошел Каторн. Он всхрапывал от удовольствия, как жеребец.

— Сейчас! Сейчас! Ох, сейчас мы им покажем! Видел их пушки, Эрекозе? Осторожней! Они заколдованные, можешь мне поверить!

— Заколдованные? Что вы хотите этим сказать?..

Но он уже отошел, покрикивая на матросов, чтобы шевелились быстрее.

Я начал различать на палубах элдренских кораблей крошечные фигурки. Даже порой видел отдельные лица, но мельком, так что черты их были пока мне неведомы. Элдрены быстро и ловко двигались на своих судах, безостановочно мчавшихся нам навстречу.

Теперь наше боевое построение было почти закончено, и флагманский корабль стал отходить на свою позицию.

Я сам отдал приказ прекратить движение, и мы легли в дрейф, качаясь на волнах и поджидая, пока эти акулы сами не набросятся на нас.

Наш боевой порядок напоминал сухопутное «каре», хорошо укрепленное по трем сторонам, однако обладавшее довольно слабой защитой с фронта, обращенного к элдренам.

Самую дальнюю от них сторону «каре» составляло около сотни кораблей, от носа до кормы ощетинившихся пушками. Обе боковые стороны были примерно столь же сильны, причем корабли располагались так, чтобы собственными выстрелами случайно не потопить друг друга.

Мы же входили в число кораблей, составлявших более «слабую» стенку «каре». Здесь было всего двадцать пять судов, и именно сюда и должен был быть нанесен основной удар элдренов. Мы рассчитывали, что наши маневры создадут у противника впечатление идеального боевого порядка: эскадра как бы окружала корабли с королевскими флагами на мачтах. Со стороны должно было казаться, что флагманский корабль и его эскорт находятся внутри «каре», но это была лишь приманка. Настоящий флагманский корабль — тот, на котором находился и я, — убрав и королевский флаг, и прочие опознавательные знаки, покачивался на волнах примерно в середине правой стенки «каре».

Все ближе и ближе подходили корабли элдренов. Казалось, что Каторн был почти прав, утверждая, что они способны летать по воздуху: элдренские суда действительно почти летали, а не плыли по волнам.

Руки у меня от волнения стали влажными. Проглотят ли они приманку? Мой план сперва весьма поразил военачальников и был назван «оригинальным», что, видимо, означало, что подобный боевой порядок им не знаком и не является для них классическим. Если мой план не сработает, я совсем утрачу доверие Каторна, да и отношения мои с королем, на дочери которого я надеялся жениться, отнюдь не улучшатся.

Однако не имело смысла тревожиться заранее, и я продолжал наблюдать.

И элдрены наживку проглотили!

Под рев пушек корабли элдренов влетели в центр «каре», проломив его нарочито «тонкую» стенку. Не сразу замедлив скорость, они в один миг оказались окруженными с трех сторон.

— Поднимите флаги! — крикнул я Каторну. — Скорей! Пусть увидят, где главный враг и в чем причина их поражения!

Каторн приказал поднять флаги. Первым на мачте взвился мой — серебряный меч на черном поле, потом флаг короля. Наши корабли, быстро сманеврировав, замкнули кольцо, и элдрены поняли, что попали в ловушку.

Должен признаться, что никогда прежде не видел столь высокоманевренных кораблей, как элдренские. Более хрупкие и маленькие, чем наши боевые суда, они метались в поисках выхода из смертельного кольца. Но выхода не было. Об этом я позаботился заранее.

Теперь яростно зарычали и их пушки, изрыгая огненные шары. Может быть, именно это имел в виду Каторн, говоря об их колдовском оружии? Элдрены пользовались не чугунными ядрами для пушек, как мы, а, скорее, чем-то вроде зажигательных бомб. Со свистом, словно кометы, пролетали эти огненные шары в полуденном свете дня. На многих наших кораблях начался пожар. Пламя быстро пожирало снасти и паруса.

Да, снаряды их были похожи на огненные кометы, а их корабли — на кровожадных и вертких акул.

Однако акулы эти попались в сеть, из которой им было не вырваться. Мы безжалостно теснили их, наши пушки своими тяжелыми ядрами в клочья разносили белые корабли, и прозрачные легкие паруса на изящных мачтах и реях опадали, словно крылья умирающих бабочек.

Наши собственные огромные галеоны, с мощной обшивкой, окованные бронзой, с гигантскими веслами, пенившими воду, с разноцветными парусами, со всех сторон окружили элдренов, желая их растоптать, уничтожить.

Тогда флот элдренов, разделившись на две примерно равные части, попытался прорваться в тех дальних углах «каре», где стена наших кораблей была не такой плотной. Некоторым их белоснежным парусникам удалось вырваться из окружения, но мы были готовы к этому и, быстро перестроившись, вновь окружили прорвавшиеся элдренские суда.

Теперь их флот был разделен на несколько мелких групп, что значительно облегчало нашу задачу. Теперь сокрушить элдренов ничего не стоило.

Небеса почернели от дыма, поверхность моря была усыпана горящими обломками судов, в воздухе непрерывно слышались крики, стоны, боевые команды, свист элдренских огненных шаров, рев наших огромных пушек… Лицо мое было покрыто пленкой грязи и копоти, я весь взмок от жара горевших поблизости судов.

Порой я успевал заметить напряженное лицо какого-нибудь элдрена и каждый раз поражался его красоте и думал, а не переоценили ли мы свои силы, так уверенно рассчитывая на победу. Доспехи у элдренов были легкие, двигались они с грацией хорошо обученных танцоров, их серебристые пушки ни на минуту не переставали поливать огнем наши боевые корабли. Там, куда попадали их «зажигательные бомбы», тут же вспыхивала палуба или обшивка, и пламя начинало пожирать дерево, рассыпая зеленые и голубые искры. Мне показалось, что это пламя одинаково легко уничтожает и дерево, и металл.

Ухватившись за перила на носу, я сильно наклонился вперед, пытаясь разглядеть что-нибудь в удушающем густом дыму. И сразу же увидел элдренский корабль буквально в двух шагах от нас прямо по курсу.

— Идем на таран! — заорал я что было силы. — Готовьтесь к тарану!

Как и у многих других боевых кораблей у «Иолинды» чуть ниже ватерлинии имелся для таких случаев огромный окованный металлом бивень. Пришла пора им воспользоваться. Я успел заметить, что капитан элдренского судна спешно отдает приказания, надеясь развернуть свой парусник, но даже для быстрых элдренов было уже слишком поздно. Мы налетели на них, и от удара бивнем все наше могучее судно дрогнуло и загудело. Металл и толстенные бревна, казалось, стонали, пена поднялась до небес. Потеряв равновесие, я отлетел к мачте и, опираясь об нее спиной, медленно поднялся на ноги. И увидел, что мы разломили корабль элдренов пополам. Я смотрел на это с каким-то смешанным чувством ужаса и восторга, так как не подозревал, сколь чудовищной силой обладает «Иолинда».

Мы прошли как бы сквозь корабль элдренов, и по обе стороны от нас половинки их судна уже начали тонуть. По-моему, на лице моем был написан почти такой же ужас, как и на лице капитана элдренского судна, который по-прежнему старался держаться прямо, стоя на своем мостике, тогда как команду его пожирали темные ненасытные волны моря, по которым уже носились обломки судна и трупы людей.

Море быстро поглотило легкий корабль, и я услышал, как рядом со мной смеется король Ригенос, видя, как элдрены с воздетыми к небесам руками исчезают в пучине.

Я отвернулся. Лицо Ригеноса было перепачкано копотью, глаза в красных воспаленных веках казались безумными. Корона, украшенная бриллиантами, сидела на голове криво, а сам он продолжал смеяться, празднуя свою ужасную победу.

— Отлично, Эрекозе! Отличный способ — сразу пускать этих тварей на дно! Пусть идут к своему хозяину, к дьяволу в пасть!

На палубе появился Каторн. У него тоже был чрезвычайно возбужденный вид.

— Ну, Эрекозе, должен признать, что ты молодец! Доказал, что элдренов убивать умеешь!

— Я вообще умею убивать, — спокойно сказал я. Оба они были мне отвратительны сейчас. Я с восхищением вспоминал, как принял смерть капитан элдренского судна. — А в данном случае просто благоприятная возможность представилась для того, чтобы тяжелый боевой корабль протаранил куда более легкое судно, особого ума тут не требовалось.

Однако времени долго рассуждать на эту тему не было. Наш корабль плыл среди обломков, среди полыхающих пожаров, окруженный клубами дыма, сквозь который невозможно было разглядеть, как обстоят дела на остальных наших кораблях. Со всех сторон доносились вопли и стоны.

— Надо выбираться на чистую воду, — сказал я. — Совершенно необходимо дать знать нашему флоту, что флагманский корабль не пострадал. Может быть, вы отдадите соответствующие распоряжения, лорд Каторн?

— Хорошо, — и Каторн вернулся к своим прямым обязанностям.

От непрерывного грохота пушек голова у меня раскалывалась. Меня словно с головой захлестнула волна дыма, огня, запахов смерти — не продохнуть.

И все же то, что творилось вокруг, было мне как бы знакомо.

До этого момента мои боевые планы были скорее умозрительными — работала лишь голова, инстинкты молчали. Теперь же во мне словно включились некие древние инстинкты, ибо я отдавал приказы, даже не задумываясь.

И при этом твердо знал, что приказы мои разумны и уместны. Даже Каторн выполнял их беспрекословно.

Так было, когда я велел протаранить элдренское судно. Я ведь тогда ни на секунду не задумался.

Могучие весла вынесли наконец «Иолинду» из облаков дыма на относительно чистое пространство, и тут же горны и барабаны оповестили остальные корабли, что мы целы и невредимы. С ближайших из наших судов послышались радостные возгласы.

Теперь оставалось лишь истреблять оставшиеся корабли элдренов поодиночке. Наши корабли, высмотрев себе очередную жертву, брали ее на абордаж. Чудовищные крючья впивались в белоснежные перила и снасти, сверкали среди прозрачных парусов, рвали на куски плоть элдренов, отсекая порой целиком руки и ноги. Потом наши огромные корабли подтаскивали легкие парусники элдренов к себе вплотную, как это делают китобойцы с полумертвой тушей загарпуненного кита, и начиналось самое страшное.

Туча стрел летела с одного борта на другой; лучники, забравшись повыше и цепляясь за ванты и реи, стреляли друг в друга без передышки. Копья пронзали тела и элдренов, и людей, пробивал доспехи насквозь. Порой по-прежнему слышался грохот пушек, но теперь то были лишь одиночные выстрелы на фоне непрерывного звона мечей и боевых кличей воинов: люди и элдрены сошлись в рукопашной.

Клубы дыма, вздымавшиеся ядовитыми цветками, часто застилали поле битвы темной пеленой, но, когда мне удавалось разглядеть зеленоватую поверхность моря, покрытую обломками судов и трупами людей и элдренов, я видел, что пена морская стала алой и вся вода как бы покрыта скользкой кровавой пленкой.

Когда наш корабль развернулся и снова ринулся в гущу схватки, я все время видел вокруг лица мертвецов, глядящих в небо и отчего-то на меня. У всех — и у людей, и у элдренов — на лицах было одно и то же выражение: изумленное обвинение.

Потребовалось некоторое время, чтобы я перестал обращать на эти лица внимание.