Кайе был сыном приговоренного к пожизненному заключению пекаря, человеком без имущества, почти без образования, не имевшим покровителя в каком-либо ведомстве или научной организации. Только страсть и непреклонная воля побудили его уже в юные годы принять решение найти Томбукту - город, воплотивший в себе, по его мнению, все чудеса Африки (Вероятно, он читал восторженные рассказы об этих чудесах, появившиеся после завоевания Наполеоном Египта.). В шестнадцатилетнем возрасте на грузовом судне "Луара" в качестве слуги он впервые попал в Сенегал (Сенегамбию). Узнав о британской экспедиции под началом майора Грея, которая искала пропащего без вести Мунго Парка, он последовал за ней без средств и без всякого оснащения.

Кайе, считавший, что майор Грей с радостью примет любого нового помощника, выехал с двумя неграми из Сен-Луи и добрался до Горе. Но там его отговорили от намерения присоединиться к экспедиции и устроили на какую-то должность на Гуадалупе. Не прожив и шести месяцев на этом острове, Кайе вернулся в Бордо, затем снова отправился в Сенегал.

В это время офицер Партарьё, посланный майором Греем на побережье, собирался в путь с товарами для своего начальника. Кайе вызвался сопровождать его без определенной должности и без жалованья.

Караван состоял из семидесяти человек, белых и негров, и тридцати двух верблюдов. 5 февраля 1819 года он покинул Гандиоллу (в Кайоре). Прежде чем достигнуть страны волофов, караван прошел по пустыне. Путники жестоко страдали от жажды, так как, стремясь захватить побольше товаров, не взяли с собой достаточного запаса воды.

В Булибабе, населенной скотоводами фульбе, караван отдохнул и пополнил бурдюки для перехода через вторую пустыню.

Обойдя стороной Фута-Торо с его воинственно настроенным населением, Партарьё вошел в пределы Бонду. Ему очень не хотелось заходить в Булибане - столицу страны и резиденцию альмами, но враждебность жителей, отказывавшихся снабжать экспедицию зерном и водой, а также строгий наказ майора Грея, воображавшего, что альмами, получив с каравана мзду, пропустит его, заставили Партарьё заехать в этот город.

Грозный альмами сразу потребовал подарков, но при этом отказался дать англичанам разрешение идти в Бакеле на Сенегале.

Участники экспедиции решили силой проложить себе дорогу, но их окружило множество воинов, которые заняли колодцы. Сопротивление было немыслимо. Альмами продиктовал условия мира, получил новые подарки и потребовал, чтобы англичане ушли по направлению к Фута-Торо.

Путешественники оказались в сопровождении конвоя. Переход через область Фута-Торо среди враждебного населения был еще труднее. Съестные припасы и воду приходилось покупать на вес золота. Наконец, обманув сопровождавших его туземцев, Партарьё направился в Бакеле. Это было не отступление, а настоящее бегство. Личные вещи, груз, оружие, животных - все они оставили или побросали по дороге. В Бакеле проживали французы, которые радушно встретили путешественников.

Кайе, больной лихорадкой, вскоре принявшей опаснейшую форму, вернулся в Сен-Луи. Но ему не удалось там обосноваться, и он принужден был возвратиться во Францию. Только в 1824 году он смог опять приехать в Сенегал. Этой колонией тогда управлял барон Роже, стремившийся не только расширять торговые связи Франции, но и умножать географические познания. Поэтому Роже снабдил Кайе средствами, чтобы тот прожил некоторое время среди народа бракна и изучил там арабский язык и мусульманскую религию.

Жизнь среди этих недоверчивых и фанатичных кочевников-мавров оказалась нелегкой Кайе, которому не позволяли даже вести дневник, вынужден был хитростью добиваться права посещать хотя бы ближайшие окрестности. В его дневнике имеются любопытные подробности о жизни бракна, об их пище, состоящей почти из одного молока, о жилищах - простых шатрах, ничуть не защищавших от непогоды, о бродячих певцах - "геуес", о средствах, применяемых женщинами, чтобы растолстеть (это представлялось им идеалом красоты), а также о природе страны и обо всем, что дает ее плодородная почва.

Самые любопытные из сведений, собранных Кайе, относятся к социальному строю. Бракна делятся на пять различных сословий: хассанов, или воинов, неслыханно ленивых, грязных и гордых; затем марабутов, то есть жрецов; зенагов - отверженных, подвластных хассанам; ларатинов (рабов - детей мавров и черных рабынь, их не продают) и рабов (негров).

В мае 1825 года Кайе возвратился в Сен-Луи. Барон Роже находился в отъезде, а его заместитель, по-видимому, не проявлял особой благожелательности.

Наконец, Кайе нашел службу в Сенегамбии, а затем в Сьерра-Леоне. Только весной 1827 года, располагая значительной суммой денег, изучив арабский язык и мусульманский образ жизни, он смог приступить к осуществлению своего дерзкого замысла. Закупив товары, Кайе завязал связи с мандинго и сераколетами, которые занимались торговлей и разъезжали по всей Африке. Он ловко избегал всяческих недоразумений, выдавая себя за египтянина, захваченного в плен и увезенного во Францию, а теперь через Томбукту якобы возвращавшегося на родину. Эта хитрость оградила его от враждебности местного населения.

22 марта 1827 года Кайе выехал из Фритауна в Каконди, селение, расположенное на берегу Рис-Нуньиш. Он воспользовался своим пребыванием в этом месте, чтобы собрать некоторые сведения о ландума и налу. Эти племена, подвластные фульбе из Фута-Джалона, не исповедовали магометанской веры и поэтому были весьма привержены к спиртным напиткам.

19 апреля 1827 года Кайе с единственным носильщиком и одним проводником отправился, наконец, в Томбукту. Он с большой похвалой отозвался о фульбе и дикалонке, богатые и плодородные земли которых ему пришлось пересечь. Кайе переправился через главный приток Сенегала Бафинг, неподалеку от истока, там, где он имеет в ширину всего около сотни шагов и только полтора фута в глубину. Но быстрота течения и огромные глыбы черного гранита, загромождавшие русло, делали переход через него трудным и опасным Кайе. Девятнадцать дней отдыхал в деревне Гамбая, где жил проводник, согласившийся сопровождать его только до этого пункта. Затем путешественник добрался по местности, перерезанной речками и ручьями, уже начинавшими затоплять всю страну, до Канкана.

30 мая Кайе перешел Танкисо, большую реку с крутыми берегами, относящуюся к бассейну Джолибы (Нигера), которую путешественник увидел 11 июня в Курусе. "Даже так близко от истоков Джолиба имела девятьсот футов в ширину, при скорости течения в две с половиной мили в час".

Кайе вступил в область Канкан, где проживали представители племени фульбе. Фульбе - ярые магометане и питали ненависть к христианам. Они не разъезжали повсюду, как мандинго, а любили свой родной дом. Фульбе - или хорошие земледельцы, или ловкие купцы. Они воинственны и патриотичны.

Город Канкан расположен посреди окруженной высокими горами равнины, на которой в изобилии растут дынное дерево, "баобаб и масляная пальма, называемая также "сэ" (Мунго Парк называл его "ши"), Кайе прожил в Канкане четыре недели, прежде чем представился случай отправиться в Самбатикилу. Его беззастенчиво ограбил хозяин дома, где он остановился, и ему так и не удалось добиться от правителя города возврата украденных товаров.

От Канкана до Уасулу дорога идет по плодородным землям, в это время года находившимся под посевами и почти сплошь залитым водой. Местные жители оказывали Кайе теплый прием.

Путешественник переправился через многочисленные притоки Джолибы, в том числе через Сарано, а затем сделал остановку в Сигале, где жил вождь уасулу, которого звали Барамиза. Он мало чем отличался от своих подданных и, как они, курил и нюхал табак. Этот вождь считался обладателем большого количества золота и рабов; от подданных он часто получал в дар скот; у него было много жен, и каждая из них жила в отдельной хижине, так что получалось маленькое селение, окруженное отлично обработанными полями.

Покинув область Уасулу, Кайе вступил в пределы Фулу, где жители, так же как и в Уасулу, говорят на языке мандинго; они идолопоклонники, вернее, не признают никакой религии. В Самбатикиле путешественник посетил дом альмами.

"Мы вошли, - говорит Кайе, -в помещение, служившее ему спальней, а его лошадям - конюшней. Постель властелина помещалась в глубине; это были подмостки, возвышавшиеся дюймов на шесть, с расстеленной поверх бычьей шкурой и с грязным пологом для защиты от москитов. В жилище вождя не было никакой мебели..."

Альмами тут же сообщил путешественнику, что вскоре представится случай добраться до Тиме, города, откуда отправлялся караван в Дженне, стоявший на реке Бани, правом притоке Нигера.

Кайе прошел по области, населенной племенем бамбара, и вскоре прибыл в красивый городок Тиме, где жили мандинго - магометане. С востока над ним возвышалась цепь гор высотой примерно в триста пятьдесят сажен.

Кайе добрался до этого селения в конце июля. Здесь он хотел залечить рану на ноге, сильно воспалившуюся от ходьбы по мокрой траве. Поэтому он решил не присоединяться к каравану, шедшему в Дженне, и остаться в Тиме до полного выздоровления. К тому же француз заболел цингой.

9 января 1828 года Кайе покинул Тиме и добрался до Кимбы, деревушки, где собирался караван, направлявшийся в Дженне. Около этой деревни высится горная цепь, неправильно именуемая "Конг", так как это слово у всех мандинго означает просто гору.

Караван двигался по стране бамбара, которых мандинго считают прирожденными ворами, хотя они были склонны к воровству ничуть не больше тех, кто их в этом обвинял.

Дженне когда-то назывался "страной золота". На самом деле в его окрестностях золото не встречается, но купцы из Буре и мандинго из области Конг часто привозят его туда.

Путешественник отмечает, что Дженне окружен глинобитной стеной длиною в две с половиной мили и высотою в десять футов. Дома построены из кирпича, высушенного на солнце, и по величине не уступают крестьянским домам в Европе. Все они покрыты плоской кровлей и не имеют окон по фасаду. Это шумный и оживленный город, куда ежедневно приходит какой-нибудь купеческий караван. Поэтому здесь часто можно видеть иноземцев. Число жителей доходит до восьми - десяти тысяч. Они очень трудолюбивы и сообразительны, опытны во всех ремеслах и заставляют своих рабов производить товары на продажу.

Однако в то время, когда город посетил Кайе, Дженне уже перестал быть средоточием торговли. Роль главных складочных пунктов перешла к Ямину, Сансандингу и Бамако.

23 марта путешественник, снабженный рекомендательными письмами к знатным жителям Томбукту, отплыл по Нигеру в большой лодке; погрузиться в нее ему разрешил шериф, получивший за это в подарок зонтик.

Кайе проехал мимо живописного поселения Кера, мимо Тагетии и Изаки, около которой с Нигером соединяется большой рукав, образующий огромный изгиб. 2 апреля перед ним показалось большое озеро Дебо.

Перед путешественником прошли одно за другим рыбацкие селения, где туареги берут дань со всех проплывающих по реке лодок, и, наконец, показалась Кабра, стоящая высоко на берегу над широко разлившейся Джолибои и служащая портом для Томбукту - столицы Судана, насчитывающей десять-двенадцать тысяч человек.

20 апреля Кайе пристал к берегу и пустился по дороге к Томбукту, куда и прибыл на закате.

"Я очутился, наконец, в столице Судана, так долго бывшей целью моих стремлений! - восклицает путешественник. -Когда я вошел в загадочный город, предмет стремлений стольких европейских исследователей, меня охватило чувство невыразимого удовлетворения. Я никогда еще не испытывал таких ощущений, никогда так не радовался. Однако мне приходилось сдерживаться и скрывать свои переживания. Немного успокоившись, я понял, что открывшееся передо мной зрелище не соответствовало моим ожиданиям. Я совсем иначе представлял себе этот великолепный и богатый город. На первый взгляд Тимбукту - просто скопление плохо построенных глинобитных домов... Но все-таки есть что-то внушительное в этом городе, возникшем среди песков, и невольно восхищаешься трудом тех, кто его основал. Когда-то река, по-видимому, проходила около самого Томбукту. Теперь же она отстоит от него на восемь миль к югу". Нигде не было видно крытых золотом минаретов, торговля не приносила прибыли, во всем ощущались неуверенность и запустение. В городе, о котором Лев Африканец писал, что в нем творили многие художники и ученые, что его королевский дворец забит золотом в слитках, пластинах и блоках, некоторые из которых весили по 1300 фунтов, теперь проживала только пятая часть прежнего населения. За его обладание с переменным успехом боролись туареги и фульбе.

Крепостная стена Томбукту, образующая треугольник, тянулась, вероятно, мили на три. Дома в городе были большие, но низкие и сложены из круглого кирпича. Улицы широки и чисты. В городе насчитывалось семь мечетей с высокими кирпичными башенками, откуда муэдзины сзывали правоверных на молитву.

Главным и единственным природным богатством города, расположенного посреди огромной равнины, покрытой сыпучими песками, была соль. Однако торговле солью мешали кочевые племена туарегов и их бесконечные вымогательства. Превосходные наездники, они обладали отличными лошадьми и быстроходными верблюдами и были вооружены копьями, щитами и кинжалами. Эти пираты пустыни грабили или заставляли откупаться бесчисленное множество караванов. Если бы туареги перехватили многочисленные флотилии, идущие с нижнего течения Джолибы, то жители города были бы обречены на жестокий голод.

Кайе жил в Томбукту только четыре дня, когда услышал об отправляющемся в Тафилалет караване купцов. Так как следующий караван отправлялся через три месяца, француз, опасаясь разоблачения, присоединился к этим купцам, которые вели с собой не менее шестисот верблюдов.

Они отправились в путь 4 мая 1828 года. Никто не заметил, что среди торговцев затесался загорелый до черноты странник в лохмотьях, страдавший душераздирающим кашлем и пытавшийся облегчить свои страдания бормотанием сур Корана, и что этот человек тайком производил какие-то измерения с помощью компаса, а на полосках запачканной бумаги вел какие-то записи.

Сильно натерпевшись от зноя и восточного ветра, вздымавшего пески пустыни, Кайе через пять дней достиг Аравана. Этот город служил перевалочным пунктом для соли, которую везли из Тудейна в Сансандинг на берега Джолибы. В Араван прибывали караваны из Тафилалета, Могадора, Дра, Туата и Триполи, доставлявшие европейские товары; купцы меняли их на слоновую кость, золото, рабов, воск, мед и суданские ткани.

19 мая 1828 года караван вышел из Аравана и через Сахару двинулся в Марокко.

Изнуряющая жара, муки жажды, лишения, усталость и рана, полученная при падении с верблюда, - все это было для Кайе не так тягостно, как насмешки, оскорбления и постоянные обиды, которые ему приходилось выносить от мавров и даже от рабов. Все они без конца находили новые предлоги, чтобы издеваться над привычками и неловкостью Кайе. Доходило до того, что его били, бросали в него камнями, едва он поворачивался спиной.

Вынужденный мириться со своим жалким положением, Кайе проехал с караваном колодцы Трарзас, где добывают очень много соли, затем Эль-Экрейф, окруженный рощей финиковых пальм и зарослями камыша и тростника, наконец, Марабути и Эль-Хариб. Область Эль-Хариб лежит между двумя грядами невысоких гор, отделяющих ее от Марокко, данником которого она является.

Жители края делятся на несколько кочевых племен; их главное занятие - разведение верблюдов Они были бы богаты, если бы им не приходилось платить огромную дань берберам.

12 июля караван покинул Эль-Хариб и через одиннадцать дней вступил в страну Тафилалет с ее великолепными финиковыми пальмами. В Гурланде мавры приняли Кайе довольно хорошо, но не приглашали его к себе, опасаясь, как бы нескромный взгляд чужеземца не упал на их жен, которым не полагается встречаться с посторонними мужчинами.

Кайе побывал на базаре около деревушки под названием Бохейм, в трех милях от Гурланда. Француза удивило разнообразие привозимых товаров. Торговцы принимали только марокканские и испанские деньги.

В Тафилалетском округе насчитывается несколько крупных деревень и маленьких городков, в которых побывал путешественник; они имеют примерно по тысяче двести жителей, большей частью землевладельцев или купцов.

2 августа караван снова пустился в путь и, пройдя многочисленные поселения, прибыл в Фес, где сделал короткую остановку, а оттуда добрался до Рабата, древнего Сале.

Кайе был изнурен долгим переходом, во время которого он питался одними финиками и вынужден был просить милостыню у мусульман; те чаще всего не давали ничего и прогоняли прочь. Из Рабата путешественник уехал в Танжер. В сентябре 1828 года он предстал перед французским вице-консулом - изможденный и далеко не такой гордый, как он воображал себе эту сцену год назад. Вице-консул Делапорт отнесся к нему как к родному сыну, сразу же написал командующему французской эскадрой в Кадисе и, переодев матросом, велел отвезти его на присланный за ним корвет.

Ученый мир был поражен, узнав, что в Тулоне высадился молодой француз, возвратившийся из Томбукту. Поддерживаемый лишь своим непоколебимым мужеством и безграничным терпением, он благополучно завершил путешествие, за которое Лондонское и Парижское географические общества обещали большое вознаграждение. Проявив исключительную силу воли, он один, без всяких средств, без поддержки правительства, не состоя ни в каком научном обществе, добился успеха и представил миру в совершенно новом свете обширную часть африканского материка.

Кайе, конечно, не был первым европейцем, увидевшим Томбукту. За год до него англичанин майор Ленг уже побывал в этом загадочном городе, но поплатился жизнью за свое путешествие. Кайе же вернулся в Европу и привез с собой интереснейший путевой дневник. Выдавая себя за мусульманина, Кайе не имел возможности производить астрономические наблюдения и открыто делать зарисовки и заметки; однако лишь ценой своего притворного вероотступничества мог он объехать эти населенные фанатиками-мусульманами области, где само слово "христианин" вызывало ненависть.

Во Франции его ожидали многочисленные почести. Он стал рыцарем ордена Почетного легиона; родной магистрат избрал его бургомистром, при поддержке президента Парижского географического общества в трех томах были опубликованы его путевые заметки "Дневник путешествия в Тимбукту и Дженне в Центральной Африке" (1830). Отсутствие образования ограничивало научные возможности Кайе и отчасти снизило результативность его замечательного путешествия. Сам Кайе вполне отдавал себе в этом отчет и, предвидя нарекания со стороны ученых, писал: "Я выполнил задачу без научной подготовки, нищий, не получая никакой помощи. Но я рассказал Европе, что такое Томбукту. Единственное достоинство моего сообщения – правдивость. Пусть у меня не отнимают того, что добыто столькими страданиями. Несовершенство стиля и мое невежество пусть критикуют те, кто не бывал в Томбукту, а совершенствовался в науках и искусствах дома".

В любом случае путешествие Кайе, несомненно, явилось крупным успехом в деле географического познания северо-запада Африканского материка. Было оно и большой личной удачей французского исследователя Кайе удалось пересечь часть Африки от Сенегала до Марокко. Были открыты город Томбукту и новая караванная дорога по Сахаре через оазисы Тафилалет и Эль-Хариб. Кайе первым из европейцев (не считая второй экспедиции Парка, материалы которой пропали) познакомился с внутренней дельтой Нигера - расширенным участком долины реки с множеством рукавов, проток, озер и стариц.

Географическое общество присудило ему премию в десять тысяч франков. Известность и слава окружали его имя.

Но шло время, и начало раздаваться все больше возмущенных голосов завистников. В результате Кайе сократили назначенную почетную пенсию. Ровно через десять лет, почти день в день после того, как он покинул Томбукту, Кайе умер, окруженный недоброжелательностью разочарованных сограждан.