Актриса шведского происхождения. Приехала в США в 1939 году. Снималась в фильмах «Интермеццо» (1939), «Касабланка» (1942), «По ком звонит колокол» (1943) и «Газовый свет» (1944, премия «Оскар»). Оставив мужа и родив ребёнка от режиссёра Роберто Росселлини, она нарушила негласную мораль Голливуда и много лет подвергалась остракизму. За время «ссылки» снялась в Европе в нескольких фильмах, один из самых известных — «Стромболи» (1949). Возвратившись в США, снялась в фильмах «Анастасия» (1956, «Оскар») и «Убийство в Восточном экспрессе» (1974, «Оскар»).
* * *
Роберто Росселлини был типичнейшим итальянцем. Он любил Италию, спагетти и католические легенды. Он любил Франциска Ассизского и… Анну Маньяни, с которой в конце сороковых жил в счастливой любви. И ещё он крайне редко смотрел голливудские фильмы и едва ли мог представить себе, что его картины, столь итальянские по своему духу, снятые про итальянцев и для итальянцев, кто-то станет смотреть в Америке…
«Я видела ваши фильмы, и они произвели на меня глубокое впечатление. Если вам нужна шведская актриса, которая хорошо говорит по-английски, ещё не забыла свой немецкий, не слишком хорошо понимает по-французски, а по-итальянски не знает ни слова, кроме „люблю тебя“, то я готова приехать, чтобы сделать с вами фильм. Вот уже десять лет, как я чувствую себя запертой в системе, которая не даёт мне стать счастливой и за пределы которой я хочу вырваться. С вами». Удивление Роберто Росселлини было велико. Взглянув на заокеанский штемпель, он воскликнул: «Но я даже не знаю, кто такая эта Ингрид Бергман!» Но письменное признание в любви произвело впечатление. Росселлини ответил. Он написал незнакомой шведке из Голливуда, что собирается снимать фильм «Стромболи, земля божья». Можно подумать о совместной работе… Встречу назначил в парижском баре «Сен-Жорж». Накануне Анна Маньяни, обедавшая с Роберто в римском ресторане, узнав, что он собирается снимать другую актрису, в ярости вывалила ему на голову блюдо макарон. «Развод по-итальянски», — сострили будущие биографы актрисы… Но было уже поздно. Письмо Ингрид Бергман изменило и её судьбу, и судьбу Росселлини.
Ещё двухлетней крошкой Ингрид потеряла мать. А когда ей исполнилось одиннадцать лет, умер отец — художник и фотограф. Сироту вырастил сердобольный дядя. Вначале её судьба не отличалась от обычной судьбы второсортной шведской актрисы: актёрская школа в Стокгольме, первые робкие успехи в театре и кинематографе.
А мечтой скромной девушки из Стокгольма было — ни много ни мало — стать в Голливуде второй Гретой Гарбо. Однако сияющий Голливуд был ещё очень далеко, когда в холодном заснеженном Стокгольме она встретила свою первую любовь — молодого, серьёзного и симпатичного Петера Лундстрёма, студента-медика, непревзойдённого мастера красиво вальсировать, ставшего впоследствии её мужем. И это именно Петер — уже в Голливуде — способствовал тому, чтобы мечта девушки наконец сбылась. Когда крупный голливудский продюсер Дэвид Селзник предложил ей контракт на фильм, сомнительный с точки зрения морали тех времён, именно Петер сказал «да». Кто знает, согласилась бы сама Ингрид, что пересилило бы в душе — мечты или лютеранское воспитание, отличавшееся большой строгостью. Уже завоевав известность в Америке, уже побывав — но только на экране — в объятиях Хэмфри Богарта, Шарля Буайе, Грегори Пека, Кэри Гранта — первых любовников Голливуда, — она всё ещё заливалась краской и хмурила брови, едва какой-нибудь малознакомый мужчина, пригласивший её на танец, сжимал её талию слишком крепко. Но творческие дела шли полным ходом. Успех следовал за успехом. «Утром, просыпаясь, я счастлива, что мне нужно идти на работу. А вечером я покидаю студию с чувством тяжести в душе», — говорила Ингрид.
Именно тогда она случайно увидела фильм Росселлини «Рим — открытый город», а спустя некоторое время — «Пайзу». Оба фильма ошеломили Ингрид Бергман. «Этот тип сделал два шедевра, а такие шедевры шли в маленьких полупустых кинотеатриках. Тогда я решила написать ему. Вот уже десять лет я снимаюсь в одних и тех же романтических фильмах. А как хотелось бы мне сделать что-нибудь реалистическое, как „Пайза“».
Вскоре после встречи в Париже, куда Росселлини приехал уже одиноким, а Ингрид Бергман — вместе с Петером, пребывавшим по-прежнему в эмпиреях семейного счастья, Роберто приехал в Голливуд на переговоры с продюсером. Он жил у Ингрид и Петера. Позже она сказала: «Мне кажется, я влюбилась в Роберто, как только увидела „Рим — открытый город“». Спустя полгода после парижского знакомства Ингрид одна приехала в Рим — к Роберто. Он показал ей Италию. Она пришла в восторг. «Я нашла место, где хочу жить». Журнал «Лайф» опубликовал фотографию счастливой пары, и… «Так весь мир узнал, что я потерянная женщина».
Скандал разразился, когда Петер получил её письмо из Италии. Она писала, что влюблена в Роберто и счастлива. Петер искренне не понимал её: «Такая связь не для честной и доброй хозяйки…» Позже знаменитый Хэмфри Богарт, увидев её в Риме, сказал: «Ты сильно промахнулась, выйдя замуж за этого Росселлини. Могла бы стать звездой первой величины в Америке. А сейчас, в Риме, кто ты есть?» Ингрид Бергман ответила просто: «Я — счастливая женщина».
Вскоре после окончания съёмок «Стромболи» Ингрид родила от Росселлини сына и развелась со своим первым мужем. Их дочь Пиа осталась с отцом. Многих американцев поведение звезды, считавшейся «душечкой и очаровашкой», повергло в шок. С трибуны американского Сената актрису заклеймили как «приверженицу культа свободной любви», «апостола деградации», а сенатор из Колорадо Эдвин Джонсон призвал внести изменения в законодательство, дабы Департамент торговли впредь лицензировал кинобизнес и следил за его моральными устоями. Проклятия звучали в Сенате США, хотя Ингрид имела шведское гражданство.
И началась жизнь в чёрно-розовых тонах — так назвали её позднее биографы. В чёрных — потому что бурный темперамент «стопроцентного итальянца» доставлял ей немало хлопот. И в розовых — ведь у неё была счастливая разделённая любовь, совместная работа. И дети — сын Роберто и дочери-близнецы Изота-Ингрид и Изабелла. «Оставить Роберто? Как вы могли подумать такое?!» — искренне отвечала она на скрытые полунамёки, а то и открытые предложения. Да, этот брак далеко не безоблачен. Росселлини был темпераментным, влюбчивым, безумно ревнивым — и он ревновал не только к другим мужчинам, но и к другим режиссёрам. Он пресекал любые попытки Ингрид вырваться. И когда это всё-таки происходило, она с большим успехом снималась у Жана Ренуара и Анатоля Литвака. Оба фильма «зрительские», рассчитанные на успех и его снискавшие. Росселлини откровенно выказывал пренебрежение к её удачам. Это обижало её, как, впрочем, и многое другое теперь.
«Жизнь с Роберто никогда не была скучной». Ингрид Бергман сказала эти слова уже перед самым разводом: Росселлини влюбился в жену своего продюсера молоденькую Сонали, а у Ингрид появились поклонники, и в их числе элегантный спокойный Ларс Шмидт — швед, занимающийся театральной антрепризой на Бродвее. Развод звёздной пары наделал много шума и сопровождался унизительной борьбой за детей. И она обрела покой и счастье, возвратясь в Америку, где её не забыли, а, напротив, встретили с плакатами: «Счастливого возвращения!» И Росселлини, и Бергман предстояло ещё многое сделать в кинематографе. Роберто остался убеждённым реалистом. Ингрид вернулась к амплуа романтических героинь и вновь завоевала себе славу в Голливуде. Она вышла замуж за Ларса Шмидта. Их брак продлился двадцать лет…
В середине семидесятых она заболела раком груди. Лечение лишь ненадолго продлило ей жизнь. Ингрид умерла в 1982 году… В одном из последних фильмов с участием Бергман «Осенняя соната» её героиня говорит: «Я никогда не копалась в своей душе. Просто жила». Ингрид Бергман просто жила…