После этого визита я понял, что ходить к Бабаю за вводными не надо, а надо ходить, если есть необходимость рассказать о чем-то, что ему стоит знать, сказать, что ты предпринимаешь и спросить, все ли ты правильно делаешь. Одним словом – нужно было задавать вопросы так, чтобы он мог отвечать на каждый из них одним словом, да или нет.

Однажды, будучи еще уверенным, что запретных тем для нас нет, я решительно вписал в список вопросов для обсуждения у Бабая тему открытия клуба «Огни» в столице республики.

Местные жители, видимо, еще помнят эту историю, а не местным вкратце расскажу, что «Огни» строил вышеупомянутый Сергей Веременко, причем сдача пришлась как раз на время активнейшей фазы кампании-2003.

Разумеется, все республиканские проверяющие органы обнаружили в данном возводимом объекте все мыслимые нарушения, хотя, скорее всего, столь скрупулезным выполнением санитарных, морально-этических и прочих, когда-либо существовавших в природе норм, кроме «Огней», в России на тот момент не мог похвастать даже московский Кремль.

Но открывать клуб не разрешали.

В итоге ситуация была традиционно доведена до состояния полного абсурда. Промоушн клубу был обеспечен колоссальный. Наверное, не было половозрелого жителя региона, который не знал бы результатов очередной проверки «Огней» очередной санэпидемстанцией. Бабай же выглядел в общественном мнении старым маразматиком, который ни за что не хотел позволить горожанам приобщиться к ультрасовременному досуговому центру только потому, что его построил человек, перешедший ему дорогу на выборах.

Я набросал заявление от лица Бабая, которое с годик назад мог бы показать ему, с предложением опубликовать в официальной прессе, только чиновник с суицидальными наклонностями.

Вручив ему листок, я яростно говорил с минуту без обычного своего почтительного мычания, что если этот фарс не прекратить и не дистанцироваться от дурной истории таким заявлением, то мы сами будем рисовать президента республики мстительным злобным монстром. А сейчас, мол, наоборот есть хороший повод закончить предвыборные войны и объединить расколотую на три части республику, если мы объявим, что сводить счеты с политическими оппонентами нельзя, а если в чьей-то вотчине кто-то голосовал против власти – покопайтесь, мол, в себе.

Там говорилось дословно следующее:

Нагнетание обстановки вокруг развлекательного комплекса «Огни» вынуждает меня вмешаться в эту ситуацию.

После неоднозначной предвыборной кампании наше общество крайне резко реагирует на любые проявления какой бы то ни было некорректности. В то же время сами люди, в том числе и бывшие кандидаты, и работники предвыборных штабов, а также чиновники часто ведут себя некорректно.

«Самое недопустимое – это искусственное, надуманное разделение общества на тех, кто голосовал „за“ или „против“ на недавних выборах, – говорил я за Бабая. – Сразу после того, как эта кампания завершилась – я потребовал от всех наших руководителей никого не преследовать за голос, отданный кому бы то ни было».

Я дал поручение главе администрации Уфы – разобраться, нет ли здесь такой ситуации. Если действительно ввод здания в эксплуатацию затягивается какими-либо чиновниками намеренно – необходимо принять меры.

А тем руководителям, которые собираются преследовать «неправильно» проголосовавших, рекомендую покопаться в себе, задуматься, почему люди недовольны существующим положением вещей и приступить к искоренению существующих недостатков.

Честно говоря, несмотря на уверенность, что Бабай наш нынче – демократ, а я как раз и должен донести эту секретную ранее информацию окружающему миру, легкий холодок по спине пробежал, когда он долго читал эту одну страничку, а прочитав, нахмурился и замолчал на пару минут, уставившись на легкоатлетов в телевизоре. Он любил так делать, боковым зрением снимая реакцию с собеседника.

Суицидальных наклонностей у меня на самом деле никогда не было, а потому молчал и я, глядя в свой экземпляр текста и проклиная себя за излишнюю самонадеянность.

Наконец он «ожил» и протянул мне листок с крамольным заявлением:

– Ладно.

– Эээээээ… – снова замычал я, – даём?

– Ладно, – повторил он, поджав губы и напряженно ожидая результатов прыжка прыгуна из Танзании.

Решение ему явно далось нелегко, и я не стал продолжать лезть к нему с другими темами, пока он не передумал по этой.

А эта тема была для меня важным тестом, действительно ли я смогу что-то менять в поведении деда или я тут просто для мебели.

Выяснилось, что не для мебели.

Выход этого заявления наделал на следующий день много шума. Среди моих друзей было много тех, кто голосовал за Веременко и за Савина. За кружкой пива в тех же самых «Огнях» (поначалу, кстати, весьма неплохого, но потом стало похуже, когда присматривавшая за проектом Алла Веременко стала там реже появляться) они хвалили и меня, и шефа, а я сиял как намазанный блин и проявлял признаки звездной болезни.

Друзья сказали, что будут теперь называть моего начальника «новый улучшенный Бабай».