Жил я на Дальнем Востоке в маленькой избушке. Избушка стояла среди тайги, и лишь узкая дорожка, по которой раз в неделю приезжал на мотоцикле егерь, связывала её с миром.

Где-то, говорят, совсем недалеко, за горным хребтом, плескалось прохладное Японское море, но о том, что я нахожусь рядом с границей, напоминали лишь невидимые самолёты, пролёт которых сопровождался гулким ударом сверхзвуковой волны. Справа от избушки стоял дровяной сарай, где под старой полусгнившей доской жил чёрный с жёлтым, почти двухметровый лакированный полоз. Кроме меня и полоза, других постоянных обитателей не было, и дверь в избушке никогда не закрывалась.

Впрочем, нужно упомянуть ещё небольших одноцветных тёмно-бурых бабочек-толстоголовок, которые всё время порхали на полянке перед крыльцом и иногда совершали облёты комнатушек в доме, очевидно считая их частью своей территории.

Вскоре я обнаружил, что бабочки считают избушку ещё и своим убежищем.

Я сидел за столом, разбирая собранные во время экскурсии материалы, когда сверхзвуковой удар заставил вздрогнуть наше ветхое строение. И в тот же миг целая толпа толстоголовок ворвалась в комнату.

В панике и страхе они метались по комнатам, но потом постепенно успокоились и стали по одной покидать дом.

Много раз наблюдал я такую картину, и мне даже стало казаться, что около нашего дома особенно много толстоголовок именно потому, что дом представлялся им надёжным убежищем от страшных ударов.

Толстоголовка охристая.