Часто разговор начинается с одного, а перескакивает совсем на другое. Вначале у меня и мысли не было рассказывать о зубастых бабочках. Мы говорили с другом о переливницах, и я показывал ему целую коробку этих бабочек.

— Вот взгляни,— говорю,— на это чудо. Поближе к свету! Видишь, как горят сине-фиолетовым огнём крылья. Поверни слегка — и у всех бабочек сразу пламя перетекает с крыла на крыло.

— Где же ты их столько наловил? — спрашивает мой товарищ и поворачивает коробку так и этак, любуется переливами света.

— Это же обычнейшие бабочки. Летом в июле их можно поймать на лесных дорогах, где какая-нибудь лужица или конский навоз.

— Навоз? А что же они там делают?

— Кормятся, конечно. Сосут влагу, минеральные соли. Со всего леса слетаются.

— Ну и вкус у них! — мой собеседник посмотрел на бабочек уже без прежнего восхищения.

Я поставил коробку на место.

— Позволь, а разве бабочки не нектаром питаются? — спросил друг.

— Многие, конечно, нектаром, но многие любят перебродивший сок, который вытекает из пораненных деревьев, особенно весной. Некоторые бабочки вообще всю жизнь ничего не едят. Взрослые. А есть и такие, что грызут что-нибудь подходящее.

— То есть как это, грызут? — мой друг даже отодвинулся от меня, уж не разыгрываю ли я его.

— Обыкновенно,— отвечаю,— зубами.

Тут уж он окончательно уверился, что я над ним подшучиваю. И решил отвечать мне тем же.

— Уж не хочешь ли ты сказать, что они ещё и кусаются, как собаки?

— Нет,— говорю,— эти бабочки вполне безопасны, хотя и зубастые. Крохотные совсем. Не больше мухи.

— Ну, я вижу, что и от бабочек следует держаться подальше. Маленькая-то маленькая, а как тяпнет, небось не обрадуешься. Ничего себе, зубастые бабочки! Никогда бы не подумал.

Кажется, всё-таки поверил, что я говорю всерьёз.

— Они, правда, называются не зубастые, а зубатые, но это дела не меняет. Зубатые моли. Очень древние бабочки.

— Ах, моли! Это те, что раньше ели меха, а теперь, говорят, перешли на синтетику? С зубами можно и синтетику.

Я засмеялся.

— Нет, совсем не то. Меха едят не бабочки, а их гусеницы. И кроме того, молей множество. Тысячи разных молей! А меха едят совсем другие. Представь себе Землю сотни миллионов лет назад. На ней нет ещё цветов и поэтому нет нектара. Не слышно пения птиц, потому что птиц тоже еще нет. Огромные папоротники и хвощи — как деревья. А по земле стелются мхи. Где-то бродят ящеры, а некоторые ящеры и летают. И вероятно, как в наши дни, звенят цикады. Вот в те времена и появились первые бабочки, с зубами. Что же они тогда грызли? Может быть, споры папоротников жевали? В наши дни они поедают цветочную пыльцу, а тогда цветов ещё не было.

— А ты когда-нибудь их видел?

— Конечно! Летом они часто копошатся в цветках шиповника. Многие из них золотистые или золотисто-зелёные. А гусеницы — те, наверное, по старой привычке держатся на мхах и лишайниках.

Мой друг задумчиво смотрел в окно, на ночное небо.

— Сто миллионов лет! Поразительное долголетие! — сказал он.— Тогда даже звёзды выглядели иначе.