С появлением некстов массшутинг вышел на новый уровень.

В каком-нибудь грязном средневековье выживший из ума садовник мог взять вилы, заколоть жену, жену соседа, и, может быть, попытался бы заколоть самого соседа, а потом его зарубил бы мечом проходивший мимо стражник. В начале века психопат мог придти на работу или в колледж с дробовиком, положить десяток человек и пустить себе пулю в больную башку, пока не приехала полиция и не сделала то же самое, но с большим цинизмом. Привет техническому прогрессу.

Нексты могли быть куда эффективнее стрелков, а некоторые скиллы были прямо-таки заточены для удара по площадям, и тогда полиции приходилось туго. Но самый ад для них начинался в тот момент, когда на тропу войны выходил некст-дистанционник, способный задействовать скилл без непосредственного контакта с предполагаемыми жертвами.

Экспериментальным путем коллеги из управления Н выяснили, что наш сегодняшний противник как раз из таких.

— Ложись! — скомандовал более опытный Стеклорез и рухнул прямо в лужу.

Я последовал его примеру и завалился на асфальт рядом с припаркованным на обочине кроссовером. Высокий дорожный просвет обеспечивал мне хоть какой-то обзор на поле боя.

Жахнуло.

Три гранаты ударили голема в середину туловища и взорвались одновременно. Лицо обдал порыв теплого ветра, а мгновением позже по крышам машин и асфальту застучали обломки, послышался звон бьющегося стекла. Криков боли и предсмертной агонии, по счастью, не прозвучало.

Голема разорвало пополам, верхняя половина тела валялась на дороге бесформенной грудой, нижняя топталась на месте в попытке удержать равновесие. Доблестные эники синхронно сбросили использованные гранатометы и вытянули из-за спины новые. Второй залп был так же внушителен и так же эффективен. Голема разнесло на обломки, но никаких бесчувственных тел некстменов среди них не обнаруживалось.

Печальная новость.

Но еще более печальная новость заключалась в том, что уже секунд через тридцать после второго залпа голем начал восстанавливать себя. Он ведь изначально собрал себя из обломков, так что ничего удивительного в этом я не усмотрел.

Это было предсказуемо. Но, по крайней мере, одну теорию эники проверили. Оператор голема находился где-то в другом месте.

А проверив теорию, коллеги не стали играть в героев. Когда голем восстановил себя процентов на шестьдесят, они попрыгали обратно в микроавтобус и водила рванул с места с пробуксовочкой, оставив добрых полкило резины на асфальте.

С каждого колеса.

— Чего-то я не хочу дальше наблюдать, — сказал я, подползая к Стеклорезу.

Я промок и устал. Мне хотелось домой или просто подальше отсюда. Мне было совершенно неинтересно, каким именно образом Безопасник с Якутом и прочей честной компанией будут решать эту проблему. Как-то же они раньше справлялись.

Хотя, на моей памяти, такой угрозы в самом центре столицы не возникало с… примерно никогда.

— Приказа отступать не было, — сказал Стеклорез.

— Так его и не будет, — сказал я. — Ты думаешь, про нас еще кто-то помнит?

Голем восстановил себя до прежнего роста. Правда, теперь он был немного стройнее — некоторые его элементы взрывами разнесло в мелкое крошево пыль, а с пылью его оператор явно работать не мог. Самой маленькой строительной единицей, которую я мог наблюдать, служила половина кирпича. Закончив самосборку, голем двинул в прежнем направлении.

Мы поползли следом.

То есть, сначала поползли, а потом, признав этот способ передвижения неэффективным и чересчур трудоемким, пошли, сгибаясь, под прикрытием брошенных своими владельцами машин.

Так продолжалось примерно полчаса. Голем топал по середине дороги, мы крались по обочине. Периодически нам встречались люди. Зеваки, просто растерянные горожане… Магазины и кафе были полны народу, пытающегося спрятаться от дождя и потенциальной опасности. Я все время крутил головой, пытаясь вычислить некста-оператора, но черта с два. Им мог быть кто угодно и где угодно в пределах прямой видимости. Мы и понятия не имели, на каком расстоянии действует его скилл.

Мы были примерно в районе Центрального Телеграфа, когда навстречу голему со стороны моховой выехал танк.

Точно не знаю, откуда взялся танк в центре Москвы. Вряд ли откуда-то из области успел доехать, тем более, в час пик. Хотя что ему там эти пробки…

Ходили слухи, что после возникновения угрозы некстменов, несколько танков всегда базировались на территории Кремля, чтобы вовремя отреагировать на угрозу, спасая самое ценное, что у нас есть.

Голем ускорился. Стеклорез нырнул в удачно подвернувшийся переулок, потащив меня за собой. Мы укрылись за углом здания, высунув только головы, чтобы не пропустить сцену очередного провала родной военщины.

И я едва не ошибся.

По сравнению с выстрелом танка пальба из гранатометов показалась разрывами детских хлопушек. Хотя на этот раз мы были и дальше от взрыва, но уши у меня заложило капитально, а от голема остались только ноги, торчащие из мокрого асфальта двумя кривыми уродливыми пеньками.

Танкисты оказались гениями, или же им кто-то очень удачно подсказал. Не почивая на лаврах от снайперского выстрела, они бросили свою многотонную машину вперед, врезались в остатки голема и начали раскатывать их в мелкую пыль, не давая собраться воедино. Танк проехался по самым большим обломкам, крутанулся на месте, разворачиваясь на сто восемьдесят градусов и принялся давить гусеницами все, что только пыталось пошевелиться.

Это была чертовски эффективная тактика и она имела шансы на успех, но все же танк оказался слишком неповоротливым, а некст-дистанционник — слишком ушлым. Танк просто не успел раздавить все, когда небольшая кучка обломков собралась в очередного голема, на этот раз очень небольшого, ростом с обычного человека и всего в два раза шире. По сравнению с прежним монстром это был сущий обмылок, но обмылок довольно шустрый.

Едва обретя форму и возможность двигаться, он оттолкнул в сторону чей-то старенький «форд», в два прыжка одолел тротуар и выбил собой витрину элитного мехового салона. Танк резко затормозил и крутанул башней, но стрелять по зданию, в котором находилась куча людей, он, разумеется, не мог. Проломить стену и последовать за големом — тоже.

Жаль. Танкисты оказались молодцами, я даже начал за них болеть.

Голем, тем временем, принялся крушить внутренние стены старого кирпичного здания, производя кучу шума и попутно вырастая до прежних размеров. Здоровенная самовосстанавливающаяся хрень. Интересно, до каких размеров он в принципе может вымахать? Не ожидает ли Москву пришествие каменного Годзиллы? И куда, черт побери, подевалась кавалерия?

Монстр проломил стену здания, вываливаясь на улицу. Он не стал отвлекаться на танк, а припустил вдоль домов, двигаясь в сторону здания Государственной Думы. И в этот момент я начал болеть уже за него.

Мне тоже эти ребята не слишком нравятся.

Танкисты по-прежнему не могли стрелять, риск задеть здание и положить кучу гражданских был очень велик. Они развернули машину и последовали за големом, явно ожидая инструкции от начальства, пребывающего, полагаю, в таком же ступоре, но на самом деле все уже закончилось. Голем поравнялся с Думой, на мгновение замер на месте, а потом обрушил на здание удары своих чудовищных кулаков. Проломив дыру, через которую депутатам могли бы завезти целый грузовик законопроектов, голем остановился и просто рассыпался на составляющие.

Одинокий танк посреди пустынной Тверской растерянно водил дулом по сторонам.

А через пятнадцать минут посреди такой же пустынной Моховой приземлился вертолет с Безопасником.

* * *

По всем статьям, это был полный провал для силовых структур в целом и управления Н в частности.

Неведомая долбанная хрень появилась в самом центре Москвы, пережила три огневых контакта, каждый из которых проводился при использовании все более тяжелого вооружения, продефилировала по одной из главных улиц города, четко выразила свои политические взгляды и нанесла несколько тонн ущерба, как финансового, так и репутационного.

Человеческих жертв для происшествия такого масштаба оказалось немного. Все могло быть куда хуже.

Трое гражданских, среди них водитель «камаза», доставившего неведомую долбанную хрень к месту событий. Пятеро полицейских, один эник. Восемь убитых, и это при том, что голем не стремился убивать. Стоило ему свернуть с дороги и ввалиться в толпу, как число жертв выросло бы на порядок.

В штаб-квартире по этому поводу царило уныние, перемежаемое систематическими выволочками личного состава. Все орали на всех вниз по командной вертикали, но так как мы со Стеклорезом находились на самом дне, до нас долетали лишь отголоски эпических скандалов. И если у начальства земля буквально горела под ногами, мы ощущали только слабое тепло.

Безопаснику, говорят, сам президент звонил и что-то неприятное в трубку высказывал. Вроде и мелочь, а все равно приятно.

Капитан Харитонов завалился в наш кабинет часов в десять утра. Был он бледен, хмур, небрит, и поспать этой ночью ему явно не довелось. В отличие от нас, заполнивших стандартную форму отчетов и отправившихся давить подушки со спокойной совестью людей, от которых тут ничего не зависит. Лично я так устал, что даже не помню, как ложился в кровать.

— Ладно, — сказал Харитонов, закуривая. — Я уже получил по голове за то, что подверг неоправданно высокому риску ценные кадры, находящиеся на стажировке, так что эту часть мы опустим. Ваши соображения о произошедшем, молодые люди? Наблюдения, мысли, выводы?

— Супермен-дистанционник, создатель кукол класса «танк», — мрачно сказал Стеклорез, демонстрируя неплохое владение профессиональным жаргоном. — Радиус действия скилла неизвестен. Мотивы неизвестны. Происхождение неизвестно.

— Скилл ограничен, — сказал я. — Он не может управлять камнями по отдельности. Фигуры не обретали способность действовать, пока полностью не обретали форму.

— Именно поэтому мы и называем таких некстов «кукольниками», — кивнул Харитонов. Похоже, я опять выдал очередную сентенцию в духе капитана Очевидности.

— Мотивы, скорее всего, политические. Не зря же он здание Думы покорежил и сразу же распался на куски.

— Похоже на то, — согласился Харитонов. — Но прошло уже шестнадцать часов, а заявления он так и не сделал.

— Еще сделает, — сказал я. — Вы же наверняка заметили, что после появления он стоял на месте и ждал, и начал действовать только после того, как к месту событий прибыли телевизионщики. Ему мало было одного ютуба, ему требовался максимальный охват аудитории. Картинка в телевизоре, и он ее получил.

Это я с утра доступные записи с камер наблюдения посмотрел и пару видеоблогов проверил.

— Да, — согласился Харитонов. — Мы заметили. Это была демонстрация силы, при этом он не старался нанести максимальный ущерб. Что еще?

— У голема нет глаз, — сказал я. — Камер в него не встроишь, а если б они и были, то после обстрела вряд ли бы продолжали функционировать. Значит, погонщик мог контролировать действия голема только визуально, а значит, он был где-то там. Если посмотреть все записи с камер…

— Там были толпы народа, — сказал Харитонов. — Но ты прав, это шанс, и этим уже занимаются. Правда, времени это займет…

— Самосвал можно отследить, — сказал Стеклорез. — Если он на самом деле муниципальных служб, там джи-пи-эс маячок должен быть. Посмотреть карту передвижений, хоть примерно понять, откуда это взялось.

— Самосвал числится в угоне со вчерашнего утра, трекер отключен.

— Бардак, — сказал я.

— Бардак, — согласился Харитонов.

— Сканеры что говорят?

— Что он ушел из города, — сказал Харитонов. — А послать их прочесывать область мы не можем, у нас людей на это не хватит.

— Должен сказать, что до того, как меня призвали сюда на стажировку, я был о нашей конторе лучшего мнения, — сказал я. — Как говорится, если любишь колбасу, тебе не стоит смотреть, как и из чего ее делают и вот это вот все. Там еще что-то про законы было, кстати.

— Госдума отложился осеннюю сессию на две недели, — сообщил Харитонов. — Или до урегулирования текущего кризиса.

— Боятся народного гнева народные избранники, — заметил я.

— Сумасшедших во все времена хватало, — сказал Харитонов. — Только сейчас у них возможностей больше.

* * *

— Вы тоже считаете, что сейчас у сумасшедших больше возможностей, чем раньше? — спросил я, устраиваясь на кушетке в кабинете штатного мозгоправа.

— Хотите поговорить об этом? — мозгоправ была женщиной, возможно, мне следует использовать феминитив? Мозгоправка? Звучит, честно говоря, не очень, но это общая проблема большей части феминитивов.

Доктора… докторшу… докторку звали Светланой, ей было лет тридцать, и эники, очевидно, успели достать ее до глубины души.

— Если честно, я вообще не особенно не хочу с вами разговаривать.

— Можете сформулировать, почему?

— У вас профессиональная деформация и вы попытаетесь найти во мне психа.

— И это вас беспокоит?

— Да.

— Почему?

— Потому что все мы в той или иной степени безумны, но я бы предпочел не узнавать эту самую степень моего личного безумия.

Она нахмурила свое миловидное личико.

— То есть, вы считаете себя не совсем нормальным?

— А что вообще можно считать нормой в нашем безумном мире? — спросил я. — Вы же знаете, что было вчера в центре? Ожившая груда камня бегала по улице, расшвыривала машины и крушила здания. Восемь человек погибли.

— Вы там были? — спросила она.

— Ползал на задворках вместе с коллегой.

— И как вы себя чувствуете после этого?

— Устал. Колени болят.

— А эмоционально?

— Тогда просто устал.

— Как вы спали этой ночью?

— Сном младенца.

— Принимали что-нибудь?

— Препараты? Нет.

— Алкоголь?

— Тоже нет.

— Я читала ваше личное дело, — сказала она. — Там написано, что вы очень спокойно воспринимаете все, что с вами происходит. Что вы избежали шока после инициации, а это удается очень немногим. Что отказались от психологической помощи после операции Безопасника, в результате которой был ликвидирован Факел, — любопытно, что женщину-целителя она не упомянула. — Вы всегда были такой спокойный?

— Я думал, вы будете спрашивать про отца, — сказал я. — Какие у меня с ним отношения, не ревновал ли я мать, не было ли в семье домашнего насилия.

— А оно было?

— Нет.

— И какие у вас отношения с отцом?

— Нормальные.

— А как насчет Эдипова комплекса?

— Все мимо.

— Поймите, — сказала она, делая отметку в планшете. — Это наша первая встреча из очень многих. Мы просто знакомимся, притираемся друг к другу, и, что бы вы ни думали, моей главной задачей вовсе не является разблокировка ваших скиллов, которая сделает вас очередной машиной для убийства. Я просто хочу вам помочь.

— Вы думаете, мне нужна помощь?

— Всем нужна, — сказала она.

— Можно подумать, очередной машине для убийства вы сказали бы что-то другое.

— Что вы имеете в виду?

— Что вы, любители ковыряться в чужих мозгах, не говорите всей правды. И поскольку вы на госслужбе, и это практически военная организация, приказ вышестоящего начальства для вас может быть важнее, чем здоровье и душевное благополучие пациента, — сказал я. — Вы знаете, что я здесь не по доброй воле, и играете роль хорошего полицейского, доброго и сочувствующего. Но я ни на минуту не поверю, что вы на моей стороне.

— Я так понимаю, что ничего не могу сделать, чтобы заслужить ваше доверие?

— Вы понимаете правильно.

— Но вам все равно придется приходить на сеансы.

— Если только я не разблокирую скиллы этим же вечером.

Она покачала головой.

— Даже в этом случае.

— Я слишком устал, чтобы спорить.

— Тогда идите и отдохните. Увидимся на следующей неделе.

Но если вы думаете, что это история о молодом человеке, который просто пошел и отдохнул, то черта с два вы угадали.

Это совсем не такая история.