«Посмотри на наши лица, ибо одно из них станет по следним, что ты увидишь в этой жизни». Так они мне когда-то сказали.

Гаррис отправил за мной четырех убийц. Одного из них, Нила, мне удалось уложить в Каринтии, после чего последовали мой арест, заключение, битва с имперскими войсками и поход через лес. Честно говоря, как только мы вошли в Брекчию, я и думать об этих парнях забыл.

Мне почему-то казалось, что они остались далеко за спиной и в Брекчию за мной не сунутся. Мне стоило помнить, что Нил обогнал меня и прибыл в Каринтию раньше. Почему же этого не могли сделать остальные?

Могли и сделали.

Штопор сразу меня узнал, но самостоятельно не стал ничего предпринимать и сходил за подмогой. Нападать н одиночку на двоих он таки не решился. Разумный подход.

Трое на двое — всяко более приятный расклад.

И теперь Штопор, Винс и Кейн стояли в дверях борделя с обнаженными мечами.

Местных девиц сразу как ветром сдуло. Из комнаты под лестницей высунулась рожа местного вышибалы, но он, верно оценив ситуацию, решил не вмешиваться в естественный ход событий. Имперские убийцы явно не были похожи на людей, с которыми он привык иметь дело.

Они были трезвыми и вооруженными.

Посетители испуганно жались к стенам, и каждый Л них наверняка в глубине души надеялся, что это пришли не за ним.

Ланс медленно отложил трубку в сторону и одарил ребят внимательным взглядом.

— Внушает, — сказал он. — Вы точно дверью не ошиблись?

— Мы не за тобой, — сказал ему Вине, глядя при этом на меня. — Ты далеко забрался, Джейме.

— А вы неплохо держите след, — сказал я, стараясь, чтобы мой голос не слишком дрожал. Легкость и безмятежность испарились без следа, рука лихорадочно нащу-иывала трофейный меч, спрятанный в сумку с запасной одеждой.

— Мы ждали тебя здесь, — объяснил Вине. — Логично было предположить, что ты постараешься смыться за океан. А Армор — самый большой порт на побережье.

Надо же, как все просто. А то, что мы в одно и то же время оказались в одном и том же борделе, можно списать на мое обычное невезение.

Тем временем мне удалось вытащить оружие из мешка. Винс расхохотался.

— Жалкое зрелище. У вас что, один меч на двоих? — по-интересовался он.

— Нет, — сказал Ланс. — У меня есть свой.

Он провел рукой в воздухе, и черный клинок послушно лег в его ладонь.

— Тоже внушает, — согласился Штопор. — А пользуешься им ты так же эффектно?

— Людей, которые могли бы ответить тебе на этот вопрос, в живых осталось не так уж много, — сказал Ланс. — Но у тебя есть уникальная возможность найти ответ само-стоятельно.

— Я надеюсь, что ты хорош не только в фокусах и разговорах, — сказал Штопор. — Потому что нам давно надоело убивать тех, кто и сопротивляться толком не умеет.

Ланс неторопливо встал с дивана, его движения были обманчиво ленивы. А возможно, никакого обмана тут нет, вдруг сообразил я. Может быть, это последствия того нар-котика, который он только что курил. И тогда против троих матерых убийц Империи рядом со мной встанет не самый страшный воин, которого я когда-либо видел в своей | жизни, а человек с замедленными реакциями и плохой координацией движений.

А уж сам-то я для этих людей большой опасности точна не представляю. Мне удалось убить Нила, но большей частью своей победы я обязан простому везению.

Я встал рядом с Лансом.

— Это не просто солдаты, — шепнул я. — Это — элита Империи.

— Ага, — хохотнул Штопор, услышавший мои слова. — Мы — элита. Бойтесь нас.

— Элита умирает точно так же, как и всякие другие люди, — сказал Ланс. — Мы выйдем на улицу или начнем танцы прямо здесь?

— Выйти на улицу — это было бы красиво, — согласился Штопор. — А отпустить всех людей, не замешанных в наши разборки, — это было бы благородно. Но глупо. Вдруг кто-нибудь из них позовет стражников, и те попытаются испортить наш танец?

— Некоторые люди бывают очень эксцентричны в своей самонадеянности, — несколько туманно высказался Ланс. Видимо, действие наркотика его все-таки еще не от пустило.

Штопор атаковал стремительно, одним молниеносным рывком преодолев разделяющее нас расстояние, и острие его меча сверкнуло в нескольких сантиметрах от моей груди, где было перехвачено черным лезвием Ланса.

Я рефлекторно сделал шаг назад, поднял меч, занимая оборонительную позицию, и сделал это очень вовремя как раз для того, чтобы отразить удар атаковавшего справа Кейна. Наши лезвия увело в сторону, и Кейн тут же воспо льзовался этим и двинул мне кулаком в челюсть.

Я сделал еще два шага назад, почувствовав во рту соле ный вкус крови. Кейн ухмыльнулся и взял в левую руку кинжал, до этого спокойно висевший на его поясе.

Вине же присоединился к Штопору, и они вдвоем успешно оттеснили моего спутника на середину зала, где не было мебели и ничто не мешало мастерам меча развер- нуться во всю красу. Очевидно, центр помещения был предназначен для танцев, в которых пьяные матросы могли вдоволь потискать местных прелестниц.

Но сейчас трое людей исполняли там совсем другую пляску.

Кейн ударил мечом, потом кинжалом. Я уклонился, уходя влево и судорожно пытаясь оценить свои шансы. Меч у Кейна был длиннее, чем мой. Руки у него тоже были длиннее. Плюс кинжал. Плюс боевая подготовка и многолетний опыт. По большому счету, противопоставить ему мне было нечего, и Кейн это понимал.

Он не торопился. Очевидно, у него не было никаких сомнений не только в исходе нашего поединка, но и в результате схватки его коллег с Ланселотом.

А у меня такие сомнения появились.

Я видел Ланса в деле и поначалу полагал, что шансов у его противников нет. Их было всего двое, и я считал, что ему хватит всего несколько секунд, чтобы решить исход боя в свою пользу. Именно столько времени ему потребовалось, чтобы разобраться с командой, охотящейся на мародеров в каринтийском лесу. Но с его нынешними противниками это не сработало. Они уже обменялись добрым десятком выпадов, и все трое до сих пор стояли на ногах.

Падать на пол и умирать, истекая кровью, никто и не собирался.

Кейн метнул в меня кинжал.

Это был не самый умный ход, я отбил бросок ударом меча, как меня и учили на тренировках. Но не успел я вернуть свое оружие в защитную позицию, когда стремитель-ный выпад Кейна прорвал мою зыбкую оборону, и его меч вонзился мне в левое плечо.

Это было больно.

Гораздо больнее, чем все предыдущие ощущения, которые мне доводилось испытывать в жизни. Даже когда Гаррис резал мне лицо, а стражник пинал сапогом, боль была не такой сильной.

Ничего не соображая от боли и ярости, я сделал шаг вперед как раз в тот момент, когда Кейн вытаскивал меч из раны для следующего удара, и снова напоролся на лезвие тем же местом.

Я замахнулся мечом, пытаясь ударить сверху, Кейн перехватил мое запястье свободной рукой, и на какое-то мгновение мы застыли, уставившись друг другу в глаза.

Потом я боднул его головой в лицо, мгновением позже его нога врезалась мне в живот, и мы разлетелись в разные стороны.

Я рухнул на спину, удар вышиб воздух из легких, но меч из руки я не выпустил.

Кейн в нескольких шагах от меня уже поднимался на ноги, его лицо было забрызгано кровью из разбитого носа. Что ж, хоть какой-то урон мне удалось ему причинить.

Я понимал, что встать не успею, рубанул из положения лежа, стараясь попасть по ногам. Кейн подпрыгнул, легко уходя от угрозы, и ударил сверху; я едва успел закрыться.

Удар, который я принял на свой клинок, был такой чудовищной силы, что у меня заныла правая рука. Лезвие Кейна соскользнуло по моему мечу и уперлось в эфес, замерев в считаных десятках сантиметров от моего лица. Кейн ухмыльнулся и усилил давление. Он был тяжелее, сильнее, и он был сверху. Как я ни пытался сопротивляться, лезвие его меча приближалось, и я ничего не видел, кроме режущей кромки чужого оружия, подбирающегося к моим глазам.

Массивный канделябр прилетел откуда-то слева и угодил Кейну в висок. Давление на мой меч сразу же исчезло, убийцу отбросило в сторону. Искать и благодарить спасителя времени не было, я повернулся на бок и ткнул мечом в сторону убийцы, почти не глядя, скорее наугад, надеясь просто попасть, потому что Кейн должен быть где-то там.

Попал.

Меч вонзился в чужую человеческую плоть и проше несколько сантиметров, прежде чем встретил сопротивле ние.

Кость, сообразил я. Ребра, должно быть. Кейн коротко рявкнул. Он все еще жив, жаль. Я потянул меч назад, но тот не поддавался. Бросив это бесполезное занятие, я откатился назад и поднялся на ноги, пытаясь найти другое оружие. Кейн уже стоял на одном колене, мой меч по-прежнему торчал у него между ребер, кровь стекала по кожаной куртке и капала на пол.

Под моей левой ногой звякнуло что-то железное. Это был кинжал, брошенный Кейном чуть раньше.

Убийца, кривясь от боли, переложил меч в левую руку. Мой трофейный клинок, который торчал из его тела, он вытаскивать не стал. Видимо, не считал, что тяжелые металлы так уж вредны для его организма.

Кинжал — это не то оружие, которое располагает к долгому, красивому и вдумчивому фехтованию на большой дистанции, особенно когда у твоего противника в руках меч. Дистанцию в таких случаях принято рвать, чтобы получить преимущество от маневренности кинжала в ближнем бою.

Обычно это очень рискованный, едва ли не самоубийственный маневр — бросаться с кинжалом на человека, в руках у которого меч, и в большинстве случаев заканчивается этот маневр предсказуемо, закономерно и весьма плачевно. Но Кейн был ранен, и он просто не успел среагировать.

Точнее, он среагировал, но с большим опозданием, и вместо того, чтобы вонзиться мне в бок, лезвие меча свистнуло у меня за спиной. Зажатый в руке эфес ударил меня по ребрам как раз в тот момент, когда я вогнал свой кинжал в грудь Кейна.

Имперский убийца отшатнулся от меня и выронил меч. Поскольку я в свою очередь выпустил из рук кинжал, из тела Кейна торчало уже две смертоносных железяки. Если и это его не прикончит, то я даже не знаю, что делать дальше. Лошадью его давить, что ли?

Но это его прикончило.

Кейн упал на колени, а потом медленно завалился на бок, его глаза закатились, струйка крови вытекла изо рта. Внe всякого сомнения, мой противник был мертв.

Я поднял с пола его меч, эфес оказался скользким от крови. Худо-бедно, я выиграл этот поединок, но бой на этом не закончился.

На первом этаже веселого заведения по-прежнему звенели клинки.

Винс тоже был мертв. Его тело лежало частично на перевернутом диванчике, частично на полу, и в том, что тело это мертво, у меня не оставалось никаких сомнений. Разрубленные на части люди долго не живут.

Ланс и Штопор обменялись еще парой ударов и разошлись, тяжело дыша. Ланс заметно прихрамывал на правую ногу, у Штопора все лицо было залито кровью из резаной раны на лбу.

— Действительно, элита, — сказал Ланс и сплюнул на пол. Крови в плевке было куда больше, чем слюны.

Штопор не ответил. Похоже, его запас остроумия наконец-то иссяк.

Они снова сошлись, на этот раз их движения были медленны, и каждый больше заботился об обороне, нежели о нападении. Теперь они дрались, как по учебнику, словно это был показательный бой, а не схватка насмерть. Я заметил, что Штопор ранен еще и в бедро, а куртка Ланса рассечена в нескольких местах, и кое-где уже проступает кровь.

Я пошел к ним. Раньше я не решился бы вступить в драку, в которой участвовал Ланс, потому что раньше я просто не успел бы за ним, и пользы от моих действий было бы куда меньше, чем потенциального вреда. Но сейчас любое вмешательство со стороны могло склонить чашу весов в пользу того или иного бойца.

Этого не понадобилось. Филигранным финтом Ланс заставил своего противника ошибиться, после чего одним ударом выбил оружие из его рук.

И затем, не останавливаясь, обратным движением вогнал черный клинок Призрака Ночи Штопору в грудь.

Клинок исчез раньше, чем труп Штопора упал на пол.

В комнате кто-то зааплодировал. Я огляделся по сторонам — немногочисленные посетители по-прежнему жались к стенам, лица их были по большей части лишены эмоций. Видимо, подобные потасовки, пусть и не на таком уровне исполнения, случались здесь довольно часто, и завсегдатаи борделя успели привыкнуть к виду крови и звону оружия.

Источником аплодисментов оказался невысокий плотный человек с огненно-рыжей бородой, доходящей ему до середины груди.

— О, — сказал Ланс. — Да вы, должно быть, капитан Хаггет. А мы тут, собственно, только вас и ищем.

Следует отдать капитану Хаггету должное. Когда страшный окровавленный человек, только что на его глазах зарубивший двоих не самых приятных парней, сообщил, что ищет именно капитана, на лице морского волка не дрогнул ни один мускул, и только правая рука рефлек-торно опустилась на рукоять длинного кортика, висевшего на поясе.

— Я вас не знаю, — заметил капитан, неторопливо спускаясь по лестнице.

— Меня зовут Ланселот, — скривившись от боли, Ланс попытался отвесить капитану шутливый поклон. — И мне с моим юным другом очень нужно попасть в Тхай-Кай.

— Я не беру пассажиров, — сказал капитан Хаггет. — Кроме того, от вас и вашего юного друга за морскую милю разит неприятностями, и никакие деньги не заставят меня взять вас на борт моей посудины.

— Это хорошо, — сказал Ланс. Капитан спустился, и теперь их разделяло всего несколько шагов. — Потому что денег у нас вообще нет.

Капитан Хаггет водрузил на лицо презрительную гримасу и собрался что-то сказать, когда Ланс подошел к нему почти вплотную и провел правой рукой перед лицом.

— И все-таки вы перевезете нас в Тхай-Кай, — ска-зал он.

— Я перевезу вас в Тхай-Кай, — согласился капитан Хаггет. Когда он произносил эти слова, глаза его были стеклянными. — А почему?

— Потому что вас об этом попросили очень влиятель-ные люди, — подсказал Ланс.

— Потому что меня об этом попросили очень влиятельные люди, — согласился капитан Хаггет.

— Тогда пойдемте на ваш корабль, — сказал Ланс.

— Пойдемте, — повторил капитан и направился к двери. Ланс весело подмигнул мне за его спиной.

— Старый джедайский трюк, — пробормотал он нечто, не совсем мне понятное. — Сколько лет прошло, а до сих пор действует безотказно.

Всю дорогу до порта я ждал какого-то подвоха. Или капитан Хаггет вдруг передумает брать нас на борт, или стражники, заинтересовавшиеся разборкой в борделе, прибегут и помешают нам погрузиться на корабль.

На фоне этих тревог боль в раненом плече отошла на второй план и вернулась в полной мере только тогда, когда мы с Лансом остались вдвоем в небольшой каюте, выделенной нам хмурым боцманом по приказу капитана.

Не знаю точно, как ему удалось внушить капитану эту мысль, но на корабле Ланса действительно приняли за весьма влиятельную персону, и когда он затребовал к нам в каюту судового лекаря, тот не заставил себя ждать.

Судовым лекарем оказался пожилой тхаец, чем-то неуловимо похожий на лорда Вонга. Чуть позже я выяснил, что, если особо не приглядываться, все тхайцы чем-то неуловимо похожи на лорда Вонга и друг на друга. Для того чтобы их различать, надо внимательно всматриваться в лица.

Впрочем, я подозреваю, что для тхайцев все обитатели Срединного континента тоже кажутся на одно лицо.

Лекарь поставил на стол небольшой саквояж и двинулся в сторону Ланса.

— Займитесь лучше юношей, — сказал Ланс.

— Судя по тому, что я вижу, ваша рана более серьезна.

— Ерунда, — отмахнулся Ланс. — На мне все заживает как на собаке.

— Простите? — не понял лекарь.

— Довольно быстро на мне все заживает, — объяснил Ланс.

Тхаец безразлично пожал плечами и занялся моим плечом. Было больно.

Закончив, он все же настоял на том, чтобы осмотреть Ланса. Тот ухмыльнулся, распахнул куртку и задрал рубаху, демонстрируя лекарю паутину шрамов. Парочка из них выглядела более свежими, чем остальные, но открытых незалеченных ран среди них не наблюдалось.

— Странные здесь у вас собаки, — сказал тхаец, пожимая плечами. Это был единственный жест и единственная фраза, которой он выказал свое удивление. Я же, в свою очередь, уже ничему не удивлялся. — Я приду вечером, чтобы поменять юноше повязку.

— Ты все-таки маг, — сказал я, когда за лекарем закрылась дверь. — Теперь уже глупо это отрицать.

— Нет. Я по-прежнему не маг, — сказал Ланс.

— Ага, — сказал я. — А раны на тебе просто так затягиваются, да? И капитан просто так согласился отвезти нас в Тхай-Кай? Просто потому что мы показались ему хорошими парнями?

— А мы разве плохие парни? Плохие парни остались лежать в борделе, — ухмыльнулся Ланс. — Кстати, о борделе и плохих парнях. Ты говоришь, что уложил одного из них в Каринтии? Такого же, как те, с которыми мы имели дело сегодня?

— Да.

— Это очень странно, — сказал Ланс. — Признаю, я курнул лишнего и слишком расслабился, отчасти потому и возился так долго, но эти ребята были по-настоящему хороши. И когда я говорю «хороши», я имею в виду, что они великолепны, и сильно сомневаюсь, что ты оказался в состоянии уложить кого-то из них.

— Между прочим, я уложил одного из них и сегодня, — напомнил я.

— Это тебе так кажется, — сказал Ланс. — На самом деле я убил всех троих.

— Я тебя не понимаю, — сказал я. — Может быть, это потому что ты до сих пор малость обкурен.

— Ничуть, — сказал Ланс. — Я уложил двоих своих противников и одного твоего. Я уложил его канделябром в висок, пока ты там возился со своей железякой. После этого он был уже не боец.

— Хорошо, — согласился я. — Ты уложил этих троих. Но я все равно убил Нила в Каринтии. Иначе за что меня арестовали?

— Ладно, — вдруг легко согласился Ланс. — Уложил и уложил. Мне, в принципе, это глубоко безразлично.

— Я застал его врасплох, — сказал я.

— Да, — сказал Ланс. — Не сомневаюсь, что именно так оно и было. Врасплох можно застать кого угодно. Даже меня.