Место действия: Штаб-квартира Гвардии.

Точное местонахождение неизвестно

Время действия: шестой день Кризиса

Наверное, я свихнусь.

Вылеживать по нескольку суток на больничной койке, в окружении разговорчивых врачей и миленьких медсестер мое тело органически не способно.

Я лежал или полусидел на подушках, терпел неизбежные визиты посетителей, большей частью дальних приятелей или шапочных знакомых, заходивших, чтобы подбодрить больного и непременно ввернуть в разговор заезженную шутку о моей тяге к лечебным заведениям и самоубийственным операциям. Подозреваю, что это издевательство придумал для меня Морган. Я отшучивался и выпроваживал их вон. Смотрел новости, в которых ничего не говорилось ни про Гриссома, ни про Магистра, зато приводились многочисленные подробности моего последнего рейда, из которых девяносто пять процентов были неточными, а остальные — просто вымышленными. Выслушивал от персонала самые невероятные местные сплетни — например, о том, что Полковник женат, а Харди — гомосексуалист. Размышлял об интересующих меня проблемах, продолжая находиться в полном неведении о последних событиях, и рвался вернуться в число людей, занятых настоящим делом.

Когда часы отсчитали ровно двадцать четыре часа моего пребывания в растительном состоянии, я решил немного подкорректировать обстановку.

— Милая, — обратился я к медсестре, зашедшей снять показания приборов, — чисто из любопытства хочу задать вам один вопрос личного характера. Где вы держите мою одежду?

— В надежном месте.

— Здесь все места надежные, — сказал я. — Мне бы хотелось получить более точную информацию.

— А зачем она вам?

— Разумеется, чтобы отсюда уйти.

— Но вам прописан постельный режим еще на семьдесят два часа, — возмутилась она. — И сейчас вы просто не можете никуда уйти.

— Могу. Сами увидите, стоит только вернуть мои шмотки. Вы же не хотите, чтобы я бегал по Штаб-квартире голым? Так и простудиться недолго. Опять же, возможен нездоровый ажиотаж среди женского персонала…

Она удалилась, раздраженно махнув гривой рыжих волос, ясно давая понять, что среди женского персонала особого ажиотажа не предвидится. Вернулась она минут через пятнадцать, разумеется, без моих шмоток, зато в сопровождении шарика жира, передвигавшегося на коротеньких ножках и именовавшегося доктором Кацем.

— И что у нас здесь? — поинтересовался шарик прямо с порога.

— Пациент, изъявивший желание покинуть сей кров.

— К сожалению, мой дорогой, это невозможно.

— Почему ж, любезный друг? Ужель я под арестом?

— Пока еще нет, но если понадобится, то я за пять минут могу получить разрешение Полковника на ваше задержание.

— Потребно ли беспокоить по пустякам столь занятого человека?

— Кончайте ломать комедию, сержант, или я буду вынужден вколоть вам успокоительное.

— Попробуйте, — сказал я. — И вы узнаете, куда я вам засуну ваш шприц.

— Дождались на свою голову еще одного чокнутого опера, — сказал доктор куда-то в пустоту. — И где их только набирают? Ничего, и не с такими справлялись.

— Ой ли, добрый молодец?

Автохирург попытался впрыснуть мне инъекцию транквилизатора через матрас прямо в мягкое место, но я вовремя засек подозрительные шевеления под собой и отпрыгнул в сторону. Заодно лишний раз продемонстрировал, что я уже здоров.

Механическая рука с инъектором описала полукруг, упершись мне в грудину, но я снова легко увернулся от укола, в придачу вывернув конечность ревностному железному медику.

— Что еще? — осведомился я. — Шестеро санитаров с бейсбольными битами? Стоит ли унижать свою профессию, док, меня вам все равно не удержать.

— Это мы еще посмотрим, — заявил он и с неожиданной для его комплекции резвостью выскочил за дверь, защелкнув замок.

В рабочем режиме я взломал бы его за пару секунд, но сейчас инструментов под рукой не было. Служители медицины, на первых порах столкнувшиеся с кучей пустых коек, еще недавно занимаемых нетерпеливыми агентами, рвущимися в «поле», настояли, чтобы на территории клиники телепорт не работал, а также отбирали у пациентов все их орудия труда.

Чтобы хоть как-то занять время, я доломал автохирурга, оторвав ему поврежденную руку, и принялся наносить ею методичные удары в дверь, горланя при этом столь уместную в данных обстоятельствах «Дубинушку».

— Прекратите вандализм! — заверещал комм тоненьким голосочком. — Наши барабанные перепонки не выдерживают фальшивых нот!

— О-отдай-те мне оде-ежду, — протянул я на тот же мотив. — Э-эй, ух-нем! Эй, родимая, сама по-ойдет.

Комм выразился исключительно нецензурно, с некоторой долей виртуозности, говорившей о долгой практике, и отключился.

Пение и стучание в дверь успели меня несколько утомить. Но остановиться на полпути — значит показать собственную слабость, и я продолжал. Вы уже должны были заметить, что останавливаться на полпути сержант Соболевский абсолютно не способен.

Не знаю, что их добило — нанесенный медицинскому оборудованию ущерб или пение, но выбранная стратегия дала результаты, и когда дверь снова открылась, на пороге возник мой старый знакомый.

— Здра-а-австуй, Фе-е-ельдман, — пропел я. — Что-о-о ты ска-а-ажешь?

— Прекрати петь, если можно.

— Нет, сна-ча-ала гово-о-ори.

— Мой коллега Кац упорствовал по поводу твоей выписки до последнего и даже обращался к самому Полковнику. Полковник сказал, что если бы в больнице были трехметровые англиевые стены, он бы, пожалуй, разрешил тебя оставить, но, поскольку их нет и в ближайшем будущем не предвидится, а также учитывая твой поганый характер и дурные привычки, приобретенные, вероятно, в недалеком детстве, дешевле будет тебя выпустить. Кстати, Кац настоял, чтобы стоимость ремонта поврежденного тобой автохирурга вычли из твоей зарплаты.

— Вы-чита-ай-те, вы-чита-ай-те, — пропел я. — Мне на э-э-то на-а-а-пле-вать, наплевать.

— Ты прекратишь петь сам или мне вызвать бригаду санитаров и затолкать тебе в рот кляп так глубоко, чтобы он был виден и с другого конца?

— Так и быть, — смягчился я. Шутки шутками, но от этих медиков можно ожидать чего угодно! — Где мои шмотки?

— В шкафчике, идиот. И если уж ты сам себя выписал, зайди к Полковнику, он хотел с тобой поговорить.

Пока я одевался, он не уходил из палаты и пристально за мной наблюдал. Очевидно, следил, чтобы я не поломал еще чего-нибудь. Когда процесс моего облачения подошел к концу, он вынул из кармана халата конверт и протянул мне.

— Кац просил тебе передать.

Мне не надо было распечатывать послание, чтобы узнать, что внутри. Там должен лежать презерватив, причем экстремалы имели обыкновение класть использованный. Старая хохма. Мол, такие пациенты, как я, попросту не должны размножаться.

Место действия: Штаб-квартира Гвардии.

Точное местонахождение неизвестно

Время действия: шестой день Кризиса

Полковник еще больше осунулся и постарел. Сейчас он выглядел восьмидесятилетним старцем с впалыми от усталости, но все же гладко выбритыми щеками и красными от постоянного чтения сводок и хронического недосыпания глазами. Неизменными оставались только раритетная трубка да удушливая табачная атмосфера. Но поскольку сам я снова припал к никотиновому источнику, меня сей факт абсолютно не смущал, как он смущает моих не подверженных этому пороку коллег. Хотя должен уточнить, что никто из самых заядлых противников пассивного курения никогда не осмеливался сделать замечание обладателю этого кабинета.

— Как себя чувствуешь, сержант?

— Снова в форме.

— Позволь поздравить тебя с удачным рейдом. — Тон его отнюдь не был праздничным. — Стеклов представил тебя к награде, я не возражаю.

— Не так уж там все было и хорошо.

— Да, — вздохнул он. — Все плохо. Очень плохо.

Было ясно, что его слова относятся не только к моей вылазке. Скорее, он просто оценивал общее положение дел. Все-таки нельзя, чтобы подчиненные видели свое начальство в таком виде. Когда ты в тупике, устал, зол, обижен на весь мир и у тебя опускаются руки, только мысль о несгибаемом Полковнике, воплощающем сам дух Гвардии, позволяет тебе не сдаваться и идти дальше. Мне стало не по себе.

— Вы о чем, сэр?

— Обо всем, сержант. Мы потеряли шестерых парней. Я потерял.

Понятно. Комплекс вины. Как раз то, что я испытываю сейчас по поводу восьмидесяти шести трупов со «Святого Иосифа». С другой стороны, мне гораздо легче, потому что моя операция закончилась, а операция Полковника закончится только с его отставкой, а до тех пор на нем будет лежать ответственность за десять тысяч жизней его подчиненных.

— Вряд ли стоит во всем винить себя, сэр, — чуть ли не дословно процитировал я Моргана.

Как все оказывается просто, когда речь идет о ком-то другом. Мы можем до хрипоты убеждать другого человека в том, во что сами не верим.

— А кого мне еще винить, сержант? — возразил он. — Ты молод, а в молодости все воспринимается иначе. Кое-каких вещей молодость не в состоянии понять. Я ответственен за все смерти, все увечья, все сломанные руки и выбитые зубы, потому что я — глава организации, и в конечном итоге именно я принимаю решения и посылаю вас на смерть.

Обычные мучения офицерского состава, спорить с которыми просто невозможно. Как хорошо быть рядовым и просто подставлять свою шею, отвечая только за самого себя и друга, спину которого ты прикрываешь.

Мне нечего было сказать на последнее высказывание Полковника, и в кабинете воцарилась неловкая пауза. Чтобы ее хоть чем-то заполнить, я вытащил из кармана сигареты и закурил. Я думал, что, пребывая в депрессии, Полковник вряд ли обратит на это внимание, и, как всегда, ошибся, в очередной раз недооценив этого человека.

— Поговорим о тебе, — заявил Полковник.

Его голос чудесным образом помолодел лет на сорок.

Я поднял глаза и обомлел. Сейчас передо мной сидел пусть и немного усталый, но крепкий и сильный мужик. Резкие перемены в его внешности и поведении, замечающиеся в последнее время, не переставали меня поражать.

— Кроме того, что ты снова начал курить, а это я отношу к явлениям временным и преходящим, мне хотелось бы узнать, что ты лично собираешься делать?

Я почувствовал в вопросе подвох. И выволочку, которая не заставит себя ждать.

— Ну, — сказал я. — Дел-то на самом деле немного. Найду Магистра, возьму Гриссома, дам СРС пинка под зад. А если выяснится, что они тут ни при чем, найду того, кто при чем, и все равно дам пинка.

— Как я понимаю, это программа минимум, — одобрил Полковник. — Но мне кажется, что в последнее время ты манкируешь своими служебными обязанностями.

Я сделал непонимающее лицо:

— Что вы имеете в виду, сэр?

— Я имею в виду особое задание, по поводу которого отдал тебе прямые и недвусмысленные указания, — сказал он. — А именно журналистку, которую ты должен повсюду сопровождать и удерживать от проникновения в те области, в которые она проникнуть не должна. Пока ты шляешься неизвестно где…

— Вовсе нет, сэр. Всем известно, где я шлялся. В «поле».

— Она сует свой длинный репортерский нос, куда не следует.

Если быть точным, то идея пригласить молодую и очень талантливую журналистку для широкого освещения гвардейских будней принадлежала лично ему, а не мне. Но сейчас мне стало ясно, что, если в прессу просочится хоть самая малость из того, что Полковник сочтет недопустимым, крайним стану я и с плахи полетит именно моя голова. Фигурально выражаясь. А может, и не фигурально.

— Она сидит в архивах.

— Она сидит в архивах, — повторил он. — Она где-то получила допуск СЗ-3. Представляешь, что она может с ним нарыть?

Вот это я себе очень хорошо представлял.

— Но где она могла…

— Где? Это ты у меня спрашиваешь, где? Откуда мне знать, сержант? Охмурила какого-нибудь лейтенантика из молодых, заставила его рискнуть карьерой и слямзила коды. А знаешь почему?

— Из профессионального любопытства.

— Потому что рядом с ней не было сержанта Соболевского, который мог бы уберечь и ее, и лейтенантика от подобного неблагоразумия. Ты хоть знаешь, что ей уже известно о существовании в Сумеречной Зоне живой культуры ИВ? И помнишь ли ты, что хранение культуры ИВ в любом виде само по себе является федеральным преступлением, карающимся смертной казнью всех информированных о нем лиц? И это настолько опасно, что даже хваленые ВКС не идут на подобное?

— Мне очень жаль, сэр. Но она не посмеет это напечатать, так как сама попадает в категорию информированных лиц.

— Мне тоже жаль. Я дал тебе задание, сержант, очень важное для нас всех, если мы не хотим повторения Второго Кризиса, и все было бы просто великолепно, если бы ты уделил этому заданию хоть десятую часть того рвения, с которым ты гоняешься за Гриссомом и влезаешь в сомнительные переделки.

— Сэр…

— Расскажи мне, что произошло на Свободной Колумбии?

Ах ты, молодая и очень талантливая! Найти и утопить в болоте!..

— Сэр…

— Я требую объяснений.

— Ну, мы с мисс Шаффер прибыли на Свободную Колумбию, чтобы понаблюдать за тем, как Мордекай Вайнберг производит рекрутирование в Гвардию новых сотрудников, что являлось частью разработанной вами программы. Во время нашего пребывания там со мной связался рядовой Такаги, с которым мы вместе работаем по делу Гриссома, и предложил проверить наиболее перспективную линию расследования…

— Иными словами, потянуть за случайно обнаруженную ниточку, которая неизвестно куда ведет, и посмотреть, что из этого получится.

— …что не должно было занять у меня много времени. Я согласовал свое отсутствие с мисс Шаффер и направился к рядовому Такаги, оставив ее на попечение сержанта Вайнберга…

— Который о ней даже не слышал, — вставил Полковник.

— В ходе проведенных мною совместно с рядовым Такаги оперативно-розыскных мероприятий мы получили требующую подтверждения информацию о местонахождении базовой квартиры известного международного террориста Аль-Махруда. Предположив, что в ней мы можем обнаружить некие улики, ведущие нас к самому Гриссому, мы отправились по указанному адресу и напоролись на засаду.

— Вот так просто взяли и отправились? — саркастично спросил Полковник.

— Да, сэр.

— Я мог бы ожидать подобного безрассудства от тебя, но поведение рядового Такаги меня крайне удивляет.

— Сэр?

— Сержант, — он скосил глаза на монитор. Наверняка там сейчас мое полное досье. — В вашем личном деле указано, что вы обладаете практически фотографической памятью на все прочитанное. Это правда?

— Да, сэр, — недоуменно сказал я, не понимая, куда дует ветер и с чего Полковнику вздумалось изменить тему беседы. Впрочем, следующая фраза показала, что он и не думал ее менять.

— Когда ты был курсантом, в числе прочего ты должен был проходить курс капитана Блейна по антитеррористической деятельности.

— Да, сэр.

— Ты его проходил?

— Да, сэр.

— Ты читал учебник по этому курсу, написанный капитаном Блейном?

— Да, сэр.

— И хорошо его запомнил?

— Достаточно хорошо, сэр.

— Можешь процитировать?

— Вряд ли полностью, сэр.

— Но ты можешь процитировать основную мысль пятого параграфа?

— Да, сэр.

— Действуй, сержант.

— «При обнаружении базовой квартиры или временного убежища, действующего в качестве таковой для группы террористов или одиночного преступника свыше двух месяцев, следует проводить проникновение и обыск со всей возможной осторожностью, так как девяносто пять процентов подобных укрытий содержат внутри ядерное, либо химическое, либо биологическое, либо другое из орудий массового поражения с большим радиусом действия и снабжены защитными системами, напрямую связанными с механизмом самоуничтожения. Поэтому проникновение и обыск следует проводить только при наличии группы компетентных экспертов и никогда в одиночку». Возможно, я был не совсем точен.

— Достаточно точен, сержант, — сказал Полковник. — Я вижу, что ты хорошо помнишь пятый параграф. Так какого черта ты ему не следуешь?

— Аль-Махруд на тот момент был уже мертв, — начал я вяло оправдываться, понимая несостоятельность собственных аргументов.

— Ну и что? — резонно спросил Полковник. — Разве системы защиты умирают вместе с человеком, который их устанавливал?

— Нет, сэр.

— Ты знаешь, что нашли на месте наши саперы?

— Догадываюсь, сэр. — Я не успел связаться с группой зачистки. И, честно говоря, не очень-то и хотел. Улик там явно не осталось, а технические подробности меня не интересовали.

— Они нашли взрывчатку и биологические вирусы в количестве, которого было бы достаточно, чтобы превратить все Южное полушарие Пола в безжизненную пустыню на следующие триста лет, а также столько проводов защитных сигнализаций, что хватило бы на тысячу авалонских рождественских елок. Так что вы поставили под угрозу не только собственные жизни, но также и жизни миллионов людей, которых призваны защищать. И вы с рядовым Такаги должны отправиться к Кубаяши, упасть им в ноги и молиться на их киборгов, которые, устроив на вас, или кого еще они там ждали, засаду, предварительно все эти провода отключили.

— Да, сэр.

— Я бы посоветовал тебе извлечь из случившегося хороший урок, но не буду этого делать, поскольку долгий жизненный опыт мне подсказывает, что полевые агенты прислушиваются к чужому мнению только на смертном одре, да и то не всегда, и уж совершенно точно не следуют ничьим советам.

— Э… Да, сэр.

— Пойми, сержант, что исключительно забота о твоей безопасности и безопасности других людей подтолкнула меня к этому разговору. Ты умен, сержант, но это еще не означает, что ты все знаешь. Умные люди ошибаются гораздо чаще дураков, так как дураки редко проводят свои собственные исследования.

— Да, сэр.

— И еще некий политический деятель, канцлер Коль, живший в докосмическую эру, говорил, что только дураки учатся на своих ошибках, а люди умные — на чужих. Мне все равно, на чьих ошибках будешь учиться ты, сержант, но пора уже начинать.

— Я учусь, сэр.

— Недостаточно быстро, как я посмотрю. Постарайся научиться раньше, чем тебе нанесут «критические телесные повреждения».

— Так точно, сэр.

— Но вернемся к вопросу, что же ты намерен делать дальше? — спросил он, дав понять, что экзекуция подходит к концу.

— Направлюсь к Кубаяши и вытрясу из них душу… То есть найду мисс Шаффер и спрошу у нее, не будет ли она так любезна оказать мне честь и сопроводить меня в корпорацию Кубаяши. Не волнуйтесь, сэр, я не унижу Гвардию подобным визитом, я не буду падать дзайбацу в ноги и молиться на их киборгов. Мне просто хочется задать им пару вопросов.

Место действия: Фудзияма

Время действия: шестой день Кризиса

Если бы у вас хватило храбрости назвать корпорацию Кубаяши террористической организацией, то Фудзияма была бы для нее базовой квартирой, из которой корпорация действует по всей Галактике.

Когда корпорация приобретала планету у первых поселенцев, заплатив отступные в размере десяти миллионов кредитов каждому — к счастью для дзайбацу, их было не так уж много, — планета обладала практически нетронутой девственной природой. Три материка, составляющие около семидесяти процентов поверхности, были покрыты вечнозелеными лесами, на суше практически не было гор и пустынь. Несколько небольших океанов были полны рыбы, отсутствие спутников исключало неприятные заморочки в виде приливов-отливов, атмосферные явления в виде смерчей и ураганов были явлением достаточно редким.

Но воротил бизнеса интересовала не чудесная природа, а крайне выгодное расположение планеты чуть ли не в центре торговых путей Лиги, что уменьшало затраты на транспортировку.

Леса вырубили, часть океанов осушили, дичь отстреляли или вывезли на другие планеты. Вся поверхность Фудзиямы и около пяти километров в глубину были отданы под производственные площади.

Сейчас это самая технократическая планета Лиги. И на ней же базируется само дзайбацу, сотня полубогов, служащих могучему и великому Молоху корпорации. Естественно, что для руководства сохранили часть здешней первозданной природы, и центральный офис верных последователей Джозефа и Чарльза Кубаяши утопал в зелени. На территории парка, помимо офиса, размещалось только несколько лабораторий, ведущих новейшие секретные разработки. Наверняка на этом настояла охрана. Защищать одно место гораздо проще, чем два, если учесть, какого уровня секретности требовали и то и другое.

Правда, ходят слухи, что руководство корпорации уже облюбовало себе небольшую райскую планетку подальше от собственного производства. Однако я с трудом представляю себе сам процесс перетаскивания огромного бюрократического аппарата с планеты на планету.

Как только я выложил Диане Шаффер свою идею, она без лишних слов согласилась отправиться со мной, покинув архивы, где сама себя похоронила. Ничего другого я и не ждал, ибо в обычном порядке проникнуть в святая святых дзайбацу для журналиста просто невозможно.

Преследуя собственные цели и заодно предоставляя мисс Шаффер прекрасную возможность полюбоваться окрестностями, я высадил нас в центре этого парка. И теперь мы степенно прогуливались по асфальтированной дорожке, с правой стороны которой цвели роскошные апельсиновые сады, а с левой стояли серые приземистые здания лабораторий. Возможно, Ди, как я теперь ее называл, ожидала увидеть здесь скорее сакуру, чем апельсины, но я здесь уже бывал, и местная флора не представляла для меня сюрприза.

— Эклектичное местечко, — вынесла свое суждение молодая и очень талантливая журналистка с Новой Москвы, обозревая окрестности.

— Ага, — туповато кивнул я, всецело поглощенный обдумыванием предстоящей беседы с дзайбацу.

— Как это интересно — путешествовать с одной планеты на другую.

— Ага, — снова согласился я. — Каждый грузчик, получающий стандартный оклад, готов подписаться под этим заявлением.

— Я не имела в виду космические корабли. Путешествовать вот так, одной лишь силой мысли, мгновенно, меняя по несколько планет за час…

— Вы переоцениваете силу мысли, мадам. — И откуда эти идиотские замечания на уровне необразованной домохозяйки? Настроилась на интеллектуальные способности своей аудитории, что ли? — Телепорт стоит в двадцать раз дороже, чем каюта первого класса на пятизвездочном лайнере.

— Деньги. — Она фыркнула. — Как ты прозаичен. Кстати, а почему «вы» и «мадам»? Ведь в прошлый раз мы перешли на «ты».

Я не стал выяснять с ней отношения. В конце концов, не она заставила меня бросить ее на Колумбии.

— Привычка, — объяснил я. — Хорошее воспитание не позволяет говорить «ты» малознакомым мне женщинам.

— Я даже спрашивать не хочу, что ты в таком случае подразумеваешь под «знакомством».

Я промолчал.

— Ты смог бы жить без этого? — снова спросила она.

— Без чего?

— Без телепорта. Чувство, которое ты испытываешь в момент перемещения, оно как наркотик. А возможность побывать практически повсюду — наркотик даже сильнее первого.

— Никогда не задумывался о такой возможности.

— Нет, я серьезно…

Я сделал вид, что задумался над ответом, хотя на самом деле думал о другом. Не имеет значения, что я сейчас скажу, зрелище, которое откроется нам после поворота, заставит ее забыть обо всех своих вопросах.

Мы повернули.

Небоскреб, вырастающий посреди райских садов. Здание из пластика, стали и хрома. Огромный шпиль, пронзающий облака, словно смеющийся над законами гравитации. Он вытягивался вверх, подобно мифическому бобовому стеблю из зернышка старины Джека, выходил в безвоздушное пространство и завершался пентхаусом, к которому свободно могут причаливать космические корабли, конечно, при условии, что службы безопасности предоставят им такую возможность.

Вид этого чудовищного строения всегда приводит в трепет людей, видящих его в первый раз. Меня же сей фаллический символ всегда наводил на мысль о проблемах с потенцией у кого-то из отцов-основателей корпорации.

— Прекрасный пример эксгибиционистской архитектуры. — Мысли мисс Шаффер двигались в том же направлении. Впрочем, она с трудом выдавила из себя эту фразу, едва ли не рукой возвращая на место отвисшую челюсть. — Тут обретается дзайбацу?

— Это нечто вроде их рабочего места.

— А я всегда считала, что они прячутся где-нибудь в экранированных подвалах на десятикилометровой глубине.

— Это равнозначно. Планета находится в центре системы, которую корпорация выкупила у Лиги в поросшие мхом времена. А вокруг планеты столько экранов, что дзайбацу может находиться где угодно на ее поверхности, и никто так и не узнает даже цвета их зубных щеток.

— Здорово! — Диана была прямо-таки переполнена щенячьим восторгом. — И мы увидим одного из этих людей?

— Если повезет, — сказал я. Сам я очень на это рассчитывал. — Общественная приемная находится где-то на двести тридцатом этаже и без скиммера и кислородного шлема недоступна.

— Тогда как мы попадем внутрь?

— Есть более быстрые способы, — сказал я и посмотрел на часы. Мы на планете уже две с половиной минуты. Теперь в любой момент.

— И эти способы законны? — поинтересовалась Ди.

— В какой-то степени…

То, что мы находились здесь, уже было незаконно. Конечно, с точки зрения дзайбацу.

Вообще-то я был лучшего мнения об их службе безопасности. Сколько еще времени потребуется этим олухам, чтобы вычислить, что двое бродящих по парку людей не являются вышедшими подышать воздухом лаборантами, а проникли на территорию, ни у кого не спросив разрешения?

В ответ на невысказанный вопрос соседнее дерево ощетинилось оружейными стволами, и из-за него вывалилась добрая дюжина охранников. Выстроившись полукругом, они наставили на нас свои пушки.

Я и бровью не повел, но это неудивительно, учитывая, сколько раз на меня наставляли оружие и сколько раз из этого оружия стреляли. А вот хладнокровная реакция молодой и очень талантливой журналистки меня сильно удивила и заставила еще раз задуматься о ее истинном статусе.

— Руки вверх! — скомандовал начальник группы. Сплошной комок мышц и рефлексов. Еще бы пару граммов мозгов, и можно записывать парня в сержанты ВКС. — Кто вы такие и откуда взялись?

— Спокойнее, — сказал я, и не подумав выполнить приказ. — Мы не враги.

— Отвечать на вопрос. И поднять руки!

— И не мечтай, — сказал я. — Не хочу ставить тебя в еще более неловкое положение, приятель, ты и так уже держишь на мушке представителя исполнительной власти Лиги. Укокошь меня, и твоих нанимателей ждет такой скандал, после которого тебе даже мусорную свалку охранять не позволят.

— Да ну? — спросил он уже менее уверенно. — И кто вы такие?

— Гвардия, приятель.

Если бы за каждое удивленное при моем представлении лицо мне давали по десять акций Кубаяши, то я давно бы стал держателем контрольного пакета. А парню из охраны будто кирпич в морду бросили, так его перекосило.

— Хр, — сказал он. — Опустите винтовки, ребята.

Ребята неохотно подчинились.

— Что вы хотите?

— Поболтать с кем-нибудь из совета директоров.

— Боюсь, решение подобных вопросов лежит вне моей компетенции.

— Тогда приведи кого-нибудь с более широкими полномочиями, — сказал я. — Я согласен подождать.

— Но вам нельзя здесь находиться, — возразил он.

— Да? Если ты не заметил, то я уже здесь нахожусь, и несколько лишних минут уже ничего не изменят. А у тебя будет дополнительный повод поторапливаться.

— Гм. Я оставлю вам своих людей. Для охраны.

Он имел в виду охрану отнюдь не для нас. Скорее, охранять собирались от нас.

— Я сам могу позаботиться о своей спутнице, — заметил я. — Но так и быть, охраняйте.

Он рысцой удалился за деревья, на ходу срывая с пояса коммуникатор. Предстоящий разговор явно не был предназначен для наших ушей.

Оставшиеся ребята со скучающим видом разбрелись по окрестностям, делая вид, что их интересует все, что угодно, только не наши скромные персоны, хотя я чувствовал на себе подозрительные взгляды.

— Я всегда считала, что для охраны Кубаяши использует киборгов, — заметила Ди.

— Только не в святая святых, — сказал я. — Здесь работает исключительно человеческий персонал. То ли клиентов не хотят распугивать, то ли самим эти киборги надоели…

Она замолкла, а я принялся напевать похабные песенки. Я уже давно заметил, что пение, в особенности мое, заставляет людей поторапливаться. Ха-ха.

В это время к нам подкатил маленький кар на воздушной подушке, и из него, ослепительно улыбаясь, выскочил парень в ледовом костюме. Глаз у меня наметан, и я определил в нем пресс-секретаря, причем не самого высшего разряда.

Расторопность служащих частных корпораций достойна восхищения. Несмотря на то, что парню наверняка пришлось преодолеть расстояние, равное трем высотам полета стандартного скиммера, он появился на месте событий минут через пять после ухода охранника. Интересно, предпочел ли тот принести новости о ЧП в собственном клюве или таки доверил их системам связи?

— Здравствуйте, господа, — возопил прибывший, целуя руку Ди и пожимая мою. — Чем могу быть вам полезен?

Если судить по его обращению, мы с Ди могли быть парой монархов с одного из Окраинных Миров, прибывших для заключения пожизненного контракта с корпорацией.

— Э… — попыталась сказать Ди.

— Ничем, — опередил ее я, бросив на журналистку предостерегающий взгляд.

— Как так? — искренне удивился парень и убежденно добавил: — Не может быть.

— Может, — заверил я. — Вот вы, например, кто?

— Специалист по связям с общественностью.

— Я так и думал. Могу вас заверить, что наобщался со специалистами по связям с общественностью столько, что уже могу писать для них речи. И кроме того, мы — не общественность.

Настал его черед произносить невразумительные фразы. Однако он был слишком хорошо вышколен, чтобы просто мычать.

— Я уверен, что смогу помочь вам, господа. Устроить вам небольшую экскурсию по нашим производствам? Вас интересует сборка многофункциональных сельскохозяйственных комбайнов? Или производство компьютеров сорок пятого поколения?

— Устройте мне небольшую экскурсию до кабинета исполнительного директора, — сказал я. — И все будет в ажуре.

— Боюсь, господа, что это невозможно. График работы руководящих сотрудников настолько загружен, что никто из них не может позволить себе принимать посетителей, не договорившихся о встрече заблаговременно. Причем лет за десять.

И понеслось. Еще минут пять он выдавал заготовленную речь о неустанно трудящихся руководителях его родной корпорации, денно и нощно пекущихся о благе общественности и работающих на дело мира и процветания человечества в целом. Красивая речь, не хотелось, чтобы она пропала даром.

Я дал ему оттарабанить заготовленную тираду до конца, а потом прибег к средству убеждения номер два.

— И если мне устроят небольшую экскурсию, которую я заказывал, — сказал я, невинно улыбаясь, — то я постараюсь забыть о незаконном обороте биологических культур на Авалоне и черных рынках оружия в пределах Пола и Хайпорта.

Средство убеждения номер два — это шантаж. Действует почти безотказно. Лучше него может быть только средство убеждения номер один.

Нейробластер.

— Ничего не слышал о том, что вы говорите, — рефлекторно отреагировал тип.

Отрицание — лучшая политика.

— Совет Лиги тоже ничего об этом не слышал, — сказал я. — Но это не значит, что ему будет неинтересно, когда он все-таки услышит. Когда будете говорить с дзайбацу, можете меня процитировать.

— Я… постараюсь, господа, — замялся он. — Но вы же понимаете, что гарантировать ничего нельзя.

— Понимаю, — сказал я. — И постарайтесь побыстрее, амиго.

Однако парень явно не собирался оставлять нас в парке.

— Прошу вас, — сказал он, жестом приглашая нас в свое средство передвижения.

Мы втиснулись. По дороге он пытался еще что-то сказать, но я демонстративно отвернулся и нарочито громко заговорил с Ди.

— Удивительно, как похоже функционирование разных структур, — сказал я. — Можешь мне не поверить, но когда мы с Шо Такаги намылились на встречу с якудзой, тоже пришлось пройти несколько инстанций, прежде чем получили аудиенцию на самом верху.

— Неужели? — Интерес в голосе Дианы был неподдельным.

— Зуб даю, — схохмил я, вспомнив последовавшую за аудиенцией стычку.

У дзайбацу я как раз собирался выяснить, с какого боку в том деле вообще оказались киборги и кого они ждали на том складе.

Специалист по связям с общественностью высадил нас в пустынном помещении с зеркальными стенами. Я не сомневался, что зеркала с другой стороны проницаемы и мы находимся под неусыпным наблюдением, если не под прицелом службы безопасности.

Минут через двадцать парнишка вернулся. Судя по бледному виду, ему пришлось здорово постараться, чтобы убедить руководство фирмы всерьез отнестись к нашему присутствию.

— Такихиро Танака, — сказал он с такой интонацией, в которой хотел выразить одновременно свое благоговение перед великим человеком и презрение к нам, простым смертным, решившимся оторвать небожителя от трудов праведных, — примет вас в своем кабинете. Следуйте за мной.

— Я и не сомневался, что нас примут, — сказал я.

Со служащими такого ранга следует вести себя как можно наглее, чтобы они быстрее начали извиняться. Покажи им слабину, дай хоть намек на то, что ты принимаешь этих клоунов всерьез, и тебе вовек не выбраться из паутины бессмысленных проволочек.

Силовой лифт поднял нас на орбиту, оставив поверхность планеты далеко под нашими ногами. Кем бы ни был этот Танака, он занимал в дзайбацу не самое последнее место, обладая кабинетом почти на самом верху.

Специалист по связям с общественностью ввел нас в кабинет и удалился, не сказав ни слова. То, что произойдет дальше, явно не предназначалось для его глаз и ушей.

Кабинет Танаки своими размерами мог бы поспорить с футбольным полем, а письменный стол — с теннисным кортом. Мебель была сделана из отборных сортов земной древесины, стоящей целую кучу денег. На стенах висели репродукции Ламбера. Точнее, это я сначала принял их за репродукции. Повторный взгляд, а также восхищенное выражение лица Ди подсказали мне, что я имею удовольствие любоваться подлинниками великого мастера. Одна из работ изображала улыбающихся Чарльза и Джозефа Кубаяши, основателей компании. А еще говорили, что Ламбер, истинный свободный художник, никогда не писал по заказу!

Офисному оснащению — компьютерам и всякой там оргтехнике — кабинета мог бы позавидовать диспетчерский центр крупного космопорта. Ноги по щиколотку утопали в роскошном левантийском ковре, растянувшемся от стены до стены. Вся обстановка говорила о богатстве и преуспевании.

Сам Танака был типичным азиатским бизнесменом, какими их изображают в кино и газетах. Безукоризненный костюм, возраст чуть выше среднего, легкая седина, пробивающаяся в ухоженной шевелюре, наметившееся брюшко, скрываемое усилиями дорогих портных, и честное, располагающее лицо.

Насколько я знаю, все самые крупные аферисты обладали именно такими лицами.

— Добрый день, — сказал он. — Присаживайтесь.

Диана выбрала роскошное кожаное кресло середины двадцать третьего века, я опустил свое тело на стул поскромнее. Это он на вид был поскромнее, реально же он мог стоить больше моего жалованья за десять лет.

— Наш сотрудник передал мне, что вы обвиняете нашу корпорацию в каких-то ужасах, — проговорил Танака. — Будучи готов развеять ваши подозрения, я согласился с вами побеседовать, а в подтверждение того, что Кубаяши нечего скрывать от внешнего мира, я также не буду возражать против присутствия при нашей беседе представителя прессы с Новой Москвы.

Вот тебе и раз!

Я снова промахнулся.

Конечно, глупо было полагать, что они в пять секунд не распознают в мисс Шаффер журналистку. Именно на это я и делал ставку: они бы отказались обсуждать важные вопросы в ее присутствии — и тут наши интересы совпадали, поскольку я не собирался посвящать прессу в детали текущего расследования, — и Диане пришлось бы полчасика послоняться по зданию под неусыпным надзором корпоративной охраны. Таким образом, она не смогла бы сунуть свой нос туда, куда не следовало, а я бы выполнил свою работу — и в той части, что запланировал сам, и в той, что навязал мне Полковник.

Старый лис Танака думает, что перехитрил меня и я не решусь поднимать щекотливые вопросы в присутствии прессы. Черта с два.

— На самом деле я хотел бы обсудить с вами другие вопросы, — сказал я.

— В таком случае я нахожу ваше поведение очень похожим па шантаж.

— Может быть, — сказал я. — Но это как раз тот случай, когда цель оправдывает средства. Действенность моей тактики подтверждает мое присутствие здесь.

— Да, — согласился он. — Только напомню, что время нашей встречи крайне ограничено, поэтому давайте перейдем непосредственно к цели вашего визита.

— Охотно, — сказал я. — У вашей корпорации есть филиал на Поле?

Он нахмурился.

— У нашей корпорации существуют филиалы на всех планетах Лиги, исключая только Израиль, о чем вам должно быть хорошо известно.

— Известно, — сказал я. — Просто хотелось услышать подтверждение из ваших уст. Скажите, ведь правда, что собственность корпорации на всех планетах, кроме, разумеется, Фудзиямы, охраняют отряды киборгов?

— Мы предпочитаем использовать для их обозначения термин «кибернетический человек», но это правда. «Кибернетические люди» гораздо функциональнее обычных охранников, и мы можем полностью положиться на их работу. За ними будущее служб безопасности.

— Так я и не спорю. Один ваш филиал на Поле должен был недосчитаться пятерых киборгов.

— Позвольте спросить, откуда у вас эта информация? Мне не докладывали ни о чем подобном, но все мы прекрасно понимаем, что потери такого рода неизбежны. Попытки проникновения с целью похищения наших технологических секретов преследуют компанию со дня основания.

— Та потеря, о которой я говорю, не связана с попытками воровства, — сказал я. — И тем не менее странно, что вы ничего о ней не слышали.

На самом деле он слышал. Просто это такой ритуал, вежливое заигрывание, аналог разведки боем с целью выяснить примерные объемы информации, которым располагает противник, и построить дальнейшую беседу исходя из этих расчетов.

— Я вынужден повторить свой вопрос: откуда у вас подобная информация?

— Я был непосредственным участником. И одной из причин упомянутой потери.

— Боюсь, что я не понимаю. Не будете ли вы любезны пояснить?

— Поясняю, — сказал я. — На Поле находилась базовая квартира межпланетного террориста, известного как Аль-Махруд. Мы с моим напарником проникли на ее территорию и были атакованы отрядом из пятерых ваших киборгов, которых по ходу пьесы пришлось устранить.

— Под словом «устранить» вы подразумеваете убийство?

— Можно и так сказать, хотя лично я бы это убийством не назвал. Убийство — это когда людей лишают жизни и нашпиговывают разной электроникой, а потом дают в руки оружие и отправляют охранять чьи-то коммерческие секреты.

Он это скушал и даже не поморщился.

— Но почему вы решили, что там были наши киборги?

— Это ясно как белый день. Кто еще, кроме вас, использует киборгов? Многие ли могут себе это позволить? У тех, что на нас напали, стояли материнские платы с вашей маркировкой.

— Мы продаем микрочипы и платы по всей Галактике. — Как же он все-таки напоминает мне Сато, и общие азиатские корни тут ни при чем. — Кто угодно может приобрести их в свободной продаже и использовать по своему разумению. Если вас сбил автомобиль, на котором установлен двигатель внутреннего сгорания, вы же не будете обвинять Генри Форда в том, что он лично хочет вашей смерти?

За исключением того, что я никогда не слышал о парне по имени Генри Форд, все звучало логично. Почти логично.

— Вы сами прекрасно знаете, что это чушь. Производство киборгов — настолько сложный процесс, требующий соблюдения определенных технологий, что группа умельцев не сможет собрать у себя в гараже даже одну нормально действующую модель, купив запчасти в магазине или подобрав их на соседней свалке металлолома, не говоря уже о пяти действующих боевых моделях.

Я знал, что он дальше скажет, и немного поигрывал с терминалом виртуальной перчаткой. Со стороны это выглядело как нервное подергивание пальцев. Пусть потом анализируют, если хотят.

— Кстати о боевых моделях, — предсказуемо продолжал Танака, попадаясь в приготовленную мной ловушку. — Уверяю вас, что если бы вы со своим напарником действительно повстречались с пятью правильно функционирующими моделями кибернетических людей, сейчас некому было бы сидеть передо мной и продолжать этот разговор.

— Серьезный аргумент. — сказал я. — Значит, вы хотите сказать, что нас атаковали пятеро самодельных оловянных солдатиков?

— Придерживаясь вашей терминологии, да.

— Чудно, — сказал я. — Скажите, в вашем кабинете хорошие охранные системы?

— Естественно, — ответил он. — И чтобы предупредить возможные неразумные действия с вашей стороны, должен вас уведомить, что с момента вашего появления в здании вы и ваша спутница находитесь под постоянным прицелом.

Я к этому отнесся наплевательски. Ди зябко передернула плечами, представив примерное количество нацеленных на нее стволов.

— Какой длины ваш стол?

— Простите?

— Нас с вами разделяет вот этот стол. — Я постучал рукой по лакированной поверхности. — Какой он длины?

— Двенадцать с половиной метров, — ответил он. — И еще полметра до того стула, на котором вы сидите. Но я не понимаю, зачем вы об этом спрашиваете.

— Сейчас поймете. Какие шансы у меня сейчас вскочить, преодолеть разделяющие нас тринадцать метров и собственноручно открутить вам голову?

— Совершенно никаких. — Он даже не напрягся. — Вы не успеете и руку поднять.

— Тогда смотрите внимательно, — сказал я, завершая программирование прыжка.

Я ввел в компьютер мои теперешние координаты с поправкой на тринадцать метров в сторону и в результате неглубокого «нырка» растворился в воздухе, мгновенно возникнув у Танаки за спиной. Чувство дезориентации, охватившее меня на считанные доли секунды после столь мизерного перемещения, не помешало мне наложить руки на дзайбацовскую шею.

Сразу же взвыли сирены, в комнату повалил сонный газ и влетели шестеро коммандос в противогазах. Они вскинули карабины на изготовку, но фигура Танаки закрывала меня от выстрела.

Я оторвал от шеи левую руку и быстро сунул в нос фильтрующие гильзы, припасенные на всякий пожарный. Никогда не знаешь, что может пригодиться в разговоре с сильными мира сего. Теперь вся штука заключалась в том, чтобы дышать носом и свести переговоры к минимуму.

Сам Танака и журналистка не были защищены от воздействия газа. Их глаза начали мутнеть, сознание покидало бренные тела.

— Спокойно, ребята, — скороговоркой произнес я на выдохе. — Очистите помещение и провентилируйте воздух, у нас тут всего лишь небольшая демонстрация. Вы же видите, что мне на вашу испорченную атмосферу наплевать, а невинные люди страдают.

— Уберите руки, — прохрипел Танака из последних сил, — и я прикажу им убраться.

— Отлично. — Я отпустил его шею.

— Вон! — Хрипение перешло в командный шепот. — И сменить воздух.

Коммандос неохотно потянулись к выходу, бросая на меня взгляды, напрочь отбивающие всякое желание встречаться с их обладателями в темных переулках и на узких тропинках. Я вернулся к своему стулу нормальным способом, воздух мгновенно очистился, мои спутники постепенно пришли в себя.

— Будь ты проклят, — прошипела мисс Шаффер. — Каждый раз ты откалываешь какой-нибудь номер, а страдать приходится мне.

— Не время для семейных сцен, — сказал я. — Будь любезна, заткнись.

Грубо, но действенно. Сантименты оставим на потом. Может быть, я даже извинюсь.

— … — произнес Танака по-японски. Возможно, выругался. Глаза его прояснились, хрипение в голосе исчезло. Наверняка в данный момент он тщательнейшим образом взвешивал возможности моего немедленного убийства и вытекающих из него последствий. — Теперь я понимаю, что вы хотели сказать.

— Надеюсь, небольшого представления было достаточно, чтобы вы переоценили нашу возможность выжить в схватке с пятью вашими боевыми моделями?

— Более чем достаточно, — согласился он. — Но я по-прежнему настаиваю, что это были не наши кибернетические люди.

— Тогда я продолжу, — сказал я. — В следующий раз буду откручивать вам уши.

— Это уже не шантаж, — он улыбнулся, — а прямая угроза несанкционированных насильственных действий со стороны федерального служащего, и я подам жалобу в Совет Лиги.

— Сколько угодно. В здании Совета есть целый подвал, куда он и складывают жалобы на нашу организацию. Найдется место и для вашей.

— Я вижу, что вы очень упрямый молодой человек.

— Меня в этом часто обвиняют.

— И мне следует понимать, что вы будете преследовать нашу компанию до тех пор, пока не получите устраивающих вас ответов?

— Не «устраивающих меня», — поправил я. — Просто правдивых.

— Хорошо, — сказал он. — Я допускаю возможность, но только возможность того, что вы действительно имели дело с нашими моделями. Этого достаточно?

— Конечно нет, я это знал и без вас. Мне интересно, что они делали на том складе, где мы с ними пересеклись. И кого они там ждали.

— Боюсь, что не располагаю информацией по данному вопросу.

— Ладно, — сказал я. — Мне кажется, пришло время поговорить начистоту. Позвольте мне представиться и представить мою спутницу. Я — сержант Гвардии Максим Витальевич Соболевский из оперативного отдела, это — мисс Диана Шаффер, работающая в «Новомосковских известиях». А вы, Такихиро Танака, обладатель безумно дорогого кабинета, пишущий ручкой из клыка хайдонианского дракона, последний экземпляр которого был истреблен пятьсот лет назад, кто вы? Поймите, получение информации по моим каналам не займет и тридцати секунд, но я во всем предпочитаю откровенность.

— Откровенность разорительна для бизнесмена, — выдал он сентенцию.

На старости запишу все услышанные за годы службы афоризмы, издам книгу и зашибу хорошую деньгу.

— Я здесь не для того, чтобы делать деньги.

— Но я здесь именно для этого, и что бы я сейчас ни сказал, в конечном итоге все будет касаться бизнеса, — возразил он.

— Меня ваш бизнес не интересует.

— Зато он интересует меня, — сказал он. — Я, как вы уже изволили заметить, Такихиро Танака, председатель совета директоров корпорации Кубаяши.

Вот тебе и на! Чуть ли не второй человек в дзайбацу, а я ему уши откручивать. И как я еще жив до сир пор?

— Тогда вы просто обязаны располагать всей оперативной информацией. — сказал я.

— Может, вы и правы. — Танака был совершенно бесстрастен. Он был пойман на лжи, но никаких эмоций по этому поводу не испытывал. Для того чтобы взобраться по служебной лестнице до его вершин, надо перешагнуть не через одну сотню тел, и Танака просто обязан быть хладнокровным, спокойным и уверенным в себе сукиным сыном. — Спрашивайте.

— Я уже спрашивал и повторю тот же вопрос: что ваши киборги там делали и кого ждали?

— Никого конкретно они там не ждали. Из источников, которые я не буду вам раскрывать, мы получили информацию о готовящейся против нас акции, спланированной Аль-Махрудом. К тому времени, как наши службы отыскали эту, как вы выразились, базовую квартиру, сам Аль-Махруд уже был мертв, но на всякий случай туда была направлена группа наших охранников, в чью задачу входили осмотр помещения, нахождение и устранение опасности, если таковая существует, и задержание для последующего допроса всех находящихся там лиц. Очевидно, вы попали в последнюю категорию, и ими была предпринята та несчастная попытка, о которой я искренне сожалею.

Черта с два он сожалеет. Если бы его киборги отстрелили нам с Шо головы, он бы и бровью не повел.

— Вы хотите сказать, что они не должны были захватить кого-то конкретного? Двух гвардейцев, например?

— Это так.

— А такое имя, как Гриссом, вам тоже ни о чем не говорит?

— Конечно, мы о нем знаем. Он еще опаснее Аль-Махруда и неоднократно причинял ущерб нашим деловым интересам.

Я даже не стал спрашивать, что за интересы оказались ущемлены. Об этом он все равно говорить не будет.

— Но Гриссома ваши киборги там не ждали?

— Нет.

— И вы не располагаете информацией, что Аль-Махруд работал именно на Гриссома и что направленную против вас акцию планировал тоже Гриссом?

— Для меня это действительно новость. Значит, угроза еще не устранена?

— Нет, пока Гриссом разгуливает на свободе.

— Я немедленно должен связаться со своей службой безопасности, — сказал он, приподнимаясь.

— Только после нашего ухода, — сказал я. — Несколько минут погоды уже не сделают.

Брыкаться он не стал. Наверное, еще чувствовал прикосновение моих пальцев к своей дорогостоящей шее.

Надавив на него в прямом и переносном смысле, я добился кое-каких подвижек в его отношении к нам, однако ничего реально ценного из разговора еще не вынес. Дожимать так дожимать.

— Не возражаете, если я закурю? — спросил я. Давить на собеседника лучше с сигаретой в зубах.

— Пожалуйста, — сказал он. — Хотите сигару?

Внезапная доброжелательность всегда подозрительна. Бойтесь дзайбацу, дары приносящего. Однако случаем надо уметь пользоваться. Далеко не каждый может похвастаться тем, что курил сигару самого Танаки.

— Почему бы нет?

Он взял в руки шкатулку из слоновой кости. Сейчас такие вещицы ценятся столь же высоко, как в стародавние времена ценились изделия из клыков мамонта. Я подумал, что вряд ли Танака захочет обслужить меня лично, но и мне не позволит к себе приблизиться. Ну и как преодолеть разделяющие нас тринадцать метров?

Танака включил транспортер, незаметно для глаз встроенный в поверхность стола. Мономолекулярные технологии, не иначе. Шкатулка проплыла между мониторами, подобно парусному кораблю, степенно пересекла стол и остановилась напротив меня. Наверняка транспортер используют для раздачи каких-нибудь протоколов совещаний или чего-то в этом роде, отказавшись от секретарш или роботов-секретарей. Или киборгов, если уж на то пошло.

Я открыл шкатулку с внутренним микроклиматом, и в ноздри мне ударил аромат хорошего табака. Я не являюсь истинным ценителем сигар и не мог бы сказать, с Кубы привезен табак или, скажем, с Суматры, однако моих скромных познаний хватило, чтобы предположить, что одна такая сигара по стоимости равна десантной шлюпке ВКС с полным снаряжением.

Я достал сигару, обрезал ее кончик специальным ножичком, лежащим там же, и сунул ее в рот. Просто держа ее и еще не зажигая, я уже испытывал неподдельное удовольствие, в том числе и от осознания ее стоимости.

— Спички внутри.

Приятно, когда человек действительно знает толк в сигарах. Даже после изобретения не издающих запаха атомных зажигалок истинные ценители предпочитали прикуривать от спичек, причем сделанных из особых сортов древесины и обладающих своим собственным ароматом.

Я разжег драгоценную сигару и выпустил к потолку роскошный клуб дыма. Сидевшая рядом Диана поморщилась, очевидно, она относилась к противникам пассивного курения. Но черт возьми! Даже Полковник отдыхает вместе со своей раритетной трубкой.

Посредством транспортера Танака отправил ко мне пепельницу из оплавленной брони боевого корабля. Напоминание о бренности всего сущего или просто приятные воспоминания? Не может быть, чтобы это не имело вообще никакого смысла.

Я еще раз затянулся и воспользовался пепельницей.

— Мне хотелось бы достичь с вами взаимопонимания. — сказал я. — Думаю, что вы реально считаете Гриссома угрозой вашим деловым интересам, в чем бы они ни заключались. Его поимка Гвардией может здорово облегчить вам жизнь. Не хотите ли сотрудничать?

— Мне нечего вам предложить. Наша информация по Гриссому достаточно скудна.

— Какова бы она ни была, — сказал я, — мне хотелось бы получить распечатку ваших файлов, чтобы сравнить кое-какие детали. Можете отредактировать там подробности, касающиеся ваших деловых интересов и, по вашему мнению, не предназначенные для наших глаз.

— Я вижу, что вы любите прямоту во всем, — сказал он. — Говоря откровенно, совет директоров не слишком высоко оценивает ваши шансы по его поимке.

— Думаете, ваши киборги убьют его раньше?

— Да, думаю. Не поймите меня превратно, но они не связаны, как вы, ни с какими ограничениями.

— Что касается наших ограничений, — сказал я, — то по вопросу Гриссома их нет. Мы способны взять Гриссома и рано или поздно его возьмем, с вашей помощью либо без нее. Но если вы окажете мне содействие, мы сможем сделать это быстрее, что сэкономит также и ваши нервы по поводу деловых интересов, которые он уже ущемлял.

Танака задумался. Он ведь неглупый человек. Демонстрация, которую я устроил несколькими минутами ранее, должна была дать ему представление о наших возможностях. К тому же он ничем не рисковал. Кто бы Гриссома ни шлепнул, выгода была бы очевидна для всех. Я видел, что он уже принял решение.

— Наше сотрудничество, если таковое вообще возможно, должно для всех оставаться в тайне, — сказал он после паузы.

— Особенно для Тайрелла, верно? — При упоминании имени своего основного и единственного конкурента он даже не дрогнул. Привык, должно быть. — Гарантирую.

— Я посмотрю, что мы можем предпринять, и велю приготовить файлы в течение ближайших двенадцати часов. Естественно, электронной почте я их доверить не могу. Кому-то надо будет прибыть сюда и забрать их лично. И пусть он войдет в обычную приемную, предназначенную для нормальных посетителей, без этих ваших выходок.

Последнее было не просьбой, а скорее, приказом.

— Как вам будет угодно.

Действительность превосходит самые смелые ожидания. Досье корпорации! Такого я, честно говоря, и не ждал. Впрочем, радоваться рано, сначала надо увидеть, что они напишут в этом досье.

Сигара, кстати, оказалась фантастической. Должно быть, она содержала небольшую примесь наркотика, потому что я испытывал ощущение потрясающей легкости. Мысли текли свободно.

— Еще один момент, о котором я хочу вас сразу предупредить, господин Танака, — сказал я. — Хотя я и рассматриваю участие Гриссома во всем произошедшем в качестве основной версии, но не исключаю и других вариантов.

— Не вполне вас понимаю.

— Объясняю. Установив координаты базовой квартиры Аль-Махруда, совсем несложно было предположить, что рано или поздно туда нагрянет Гвардия, так как Аль-Махруда убрала именно она. (Немного не так, но это наша официальная версия. О реальном положении дел знают только очень немногие, включая и Гриссома.) Так вот, шестеро гвардейцев были убиты в течение последних дней, и я могу рассматривать покушение на мою жизнь и жизнь моего напарника как часть общего плана. Вы, конечно, будете все отрицать, но я и не утверждаю, что за всеми убийствами стоит Кубаяши. Однако если в досье, которое вы мне подготовите, будет содержаться явная деза, то я могу пересмотреть свои взгляды. И если я окажусь прав, то никакие торговые соглашения с Советом Лиги, никакие армии киборгов не спасут вас от возмездия. Понятно изложено?

— Вполне, хотя и не имеет к нам никакого отношения.

— Рад в это поверить, — сказал я, поднимаясь со стула. Прием подходил к концу, а мне сегодня еще надо навестить его конкурента. — Великолепная сигара. Я возьму еще одну, на потом? Закурю, когда поймаю Гриссома.

— Десяток сигар будут упакованы для длительного хранения и приложены к досье, — сказал он. — И вы получите еще ящик, если все-таки поймаете мерзавца.

Впервые он изменил своему взвешенно-деловому тону и дал выход эмоциям за рамки политкорректности. Видать, в свое время Гриссом здорово наступил им на хвост. Что ж, почитаем досье.

— Гвардия наградных не берет, — сказал я. — Но от небольших подарков в частном порядке не отказывается.

Я хотел посмотреть на его реакцию, говоря о ящике дорогущих сигар как о «небольшом подарке». Ожидания меня не обманули, глаза Танаки несколько расширились от изумления.

— Мы с вами в разных лодках, Такихиро, — сказал я напоследок. — Но пока плывем в одном направлении.

Одним из неоспоримых преимуществ телепорта является возможность, при соответствующем желании всегда оставить последнее слово за собой.

Место действия: Штаб-квартира Гвардии.

Точное местонахождение неизвестно

Время действия: шестой день Кризиса

— И ты на самом деле считаешь, что вел себя как разумный человек? — спросила Диана, когда мы вместе обедали в столовой для младшего командного состава.

Всю дорогу от зала прибытия, где я нас высадил, до столовой она молчала, явно пытаясь сдержать разрушающие порывы.

— Конечно, — сказал я. — Разумность той или иной модели поведения в конечном счете оценивается по полученным результатам, а сегодня мы кое-чего добились.

— И чего ты добился?

— Дзайбацу идет на сотрудничество с кем бы то ни было крайне редко.

За беседой я энергично поглощал настоящие итальянские спагетти с мясным соусом. Молодая и очень талантливая журналистка опять отдала предпочтение салатам. Или она вегетарианка, или последовательница какой-нибудь модной диеты, напечатанной в ее газете и навязанной всем сотрудникам в качестве рекламной акции. Сейчас это не редкость.

— А если бы нас пристрелили? — спросила она.

— Так не успели же, — сказал я. — К тому же Танака никогда бы не пошел на убийство гвардейца и журналистки. Это вызвало бы слишком большой общественный резонанс.

— Если бы его охранял силовой экран, ты бы выглядел полным идиотом.

— Вряд ли. Телепорт проникает через любые известные на данный момент экраны. Главное — точно рассчитать точку выброса, потому что в противном случае экран разделит оказавшиеся по разным его сторонам части тела и просто разрежет тебя пополам.

— А если бы он не отдал приказа своим охранникам?

— Он разумный человек. Все было предрешено.

— Я вижу, ты в себе уверен.

— Просто делаю, что могу.

— И теперь собираешься к Тайреллу? Будешь и ему уши откручивать?

— По обстоятельствам, — сказал я. — Думаю, что самого Тайрелла нам не покажут.

— Нам? Кто это говорит о «нас»? — искренне возмутилась Диана.

Видимо, одной вылазки с моим участием в день для нее достаточно. А для меня — нет.

— Полковник четко велел всюду тебя сопровождать.

— Вот и сиди в архивах.

— И рад бы сесть, да дело надо делать.

— А кроме тебя его делать некому?

— Кроме Гриссома есть и другие дела.

— Магистр, например?

Ничего удивительного. О причине чрезвычайного положения в Гвардии знали все участники личного состава, а следовательно, и личности, затесавшиеся в их круг. Особенно те, чьей основной профессией и было вынюхивание всяческой информации. Пока мы не покончим с Магистром или не удостоверимся, что ситуация более не представляет угрозы, журналистка Штаб-квартиры не покинет. В смысле, без меня.

— И Магистр в том числе, — сказал я.

— И вы действительно верите в то, что этот заплесневелый осколок прошлого выбрался из капсулы и принялся убивать людей? Похоже на сюжет из малобюджетного фильма ужасов.

— Я открою тебе один небольшой секрет, только ты никому… Это мы продаем идеи сценаристам малобюджетных фильмов ужасов.

Она фыркнула.

— И десять тысяч человек теперь будут искать по всей Галактике несуществующего врага?

— Будут, — убежденно сказал я, доедая соус.

— А до каких пор это будет продолжаться?

— Пока не найдут.

— А если его вообще не существует в природе?

— Я бы рад так думать, но факты говорят обратное.

— Какие факты? Пятна на пленке?

Однако она осведомлена куда лучше, чем я предполагал. Не просто туманные слухи.

— Хоть бы и так.

— И на что только тратятся деньги налогоплательщиков. — вздохнула она. — Но к Тайреллу я не пойду. Я ведь тебя сопровождать не обязана?

— Разве может настоящий репортер, только что побывавшим в логове дзайбацу, отказаться от возможности побывать в логове Тайрелла и сравнить полученные впечатления? Я уверен, что если бы здесь был твой редактор, он бы меня поддержал.

— Этот козел? Ни капельки не сомневаюсь.

— Так что, видишь сама, все складывается в пользу визита.

— Когда ты предполагаешь его нанести?

— Сразу после еды.

Узнав о намерении Гриссома совершить теракты против корпораций, и первый из них против Тайрелла, я намеревался начать именно с него, но стычка с киборгами азиатов несколько изменила мои планы. Дальше же тянуть смысла не имело. Гриссом, конечно, не Магистр, но время всегда является решающим фактором.

— С точки зрения медицины это крайне нежелательно. — возразила она. — После еды надо сохранять физическое и эмоциональное спокойствие, иначе можно навредить пищеварению, а находясь рядом с тобой, спокойствие сохранять невозможно.

Все-таки дело в диете.

— Воспринимаю сказанное как комплимент.

— С тобой просто невозможно разговаривать, — сообщила она.

На это мне было нечего возразить, и я промолчал.

Место действия: Тайрелл

Время действия: шестой день Кризиса

Помните, не так давно говорилось, что корпорация Кубаяши страдает эксгибиционизмом? Если же вы спросите мое мнение о Тайрелле, то вот оно: у парня мания величия.

Тайрелл.

Корпорация Тайрелл, система Тайрелл, планета Тайрелл.

Сотни кораблей с названием «Тайрелл», отличающиеся только по номерам, протыкающие пространство Галактики практически везде и всюду, предлагающие свои услуги, навязывающие свои товары. Сотня изделий корпорации, носящих это имя.

Тайрелл улыбается всем со своего торгового знака, с носков, с ярлыков на деловых костюмах, с эмблем на спортивной одежде и микрочипах для мощных компьютеров, с огромных сельскохозяйственных агрегатов, с обрабатывающих станков и добывающих установок. Транспаранты с торговым знаком украшают здания всех филиалов компании. Портреты висят в каждом кабинете корпорации, в коридорах и даже в сортирах, и всё исключительно для поддержания корпоративного духа сотрудников, смахивающих с них пылинки.

Наверняка они плюют в эти портреты, когда уверены, что никто не может застать их за подобным занятием.

Здание корпорации древней постройки, хотя и обновляется чуть ли не каждый год. Имея под рукой неограниченные ресурсы, нынешний глава корпорации мог бы расположить свой офис где угодно, но не желал переносить свою резиденцию, построенную еще его далеким прадедом.

Однако если Кубаяши, как утверждают, действительно управляется корпоративно и теоретически у каждого сотрудника есть шанс выбиться из самых низов и занять хорошее служебное положение, то Тайрелл проводит в жизнь теорию абсолютной монархии, с тем лишь исключением, что у него гораздо больше власти, чем у любого существующего на данный момент монарха.

Если человек не носит его фамилии, являясь пусть даже самым дальним, но все-таки кровным родственником, путь вверх по служебной лестнице ему заказан, и больше чем на пост руководителя отдаленного филиала рассчитывать он не может.

Престолонаследование возможно только для отпрысков семьи.

Я решил пощадить пищеварение мисс Шаффер и заявиться, как и положено всякому порядочному человеку, в общественную приемную. Правда, не всякие порядочные люди имеют обыкновение материализоваться буквально из воздуха прямо посреди этой самой приемной, не постучав сначала в дверь.

В приемной толклась очередь, которой заведовала сногсшибательная секретарша. Платиновая блондинка с обширным бюстом, к которому так и хотелось припасть, могла уже разменять двенадцатый десяток; впрочем, определить ее возраст по внешнему виду было довольно трудно. Она энергично распихивала людей по разным кабинетам, в зависимости от того, с какими вопросами они являлись. Интересно, что она приготовила для меня?

Игнорируя толпу, я направился прямо к ее столу. Несколько стоявших рядом посетителей инстинктивно отпрянули в сторону, хотя я не цокал копытами по паркету, да и серой от меня не попахивало.

— Чем могу вам помочь, гвардеец? — спросила она, ничуть не удивившись способу нашего прибытия. Можно подумать, что возникающие в воздухе люди в ее офисе — не такая уж и редкость.

— Ну, кроме того, что приходит в голову первым, — сказал я, — хотелось бы поговорить с кем-нибудь из руководства.

— О первом можешь и не мечтать, котик, — улыбнулась она. демонстрируя отличную работу стоматолога. — Впрочем, и о втором тоже. Или у вас назначена встреча?

— Не думаю, что в этом есть необходимость, милашка. Вопрос, который я намерен обсудить, важен для вас не меньше, чем для меня, и он не терпит отлагательств.

— Все так говорят, пупсик. — Возможно, она не просто секретарша. Я заметил на себе косой взгляд своей спутницы. — Но на поверку оказывается, что все приходят просить о льготах и субсидиях.

— Только не гвардейцы, — сказал я.

— Тогда к чему эта беседа, приятель? — спросила она. — Ты бы и телепортировался прямо в кабинет Стивена Тайрелла. — Мысль показалась ей смешной. — Старичка хватил бы удар.

— Чего я и пытаюсь избежать, действуя по обычным каналам.

— И на какую тему вам хотелось бы с ним побеседовать?

— Зэд Гриссом, — произнес я магические слова.

Странно, но я, похоже, нашел первого человека в Галактике, который не знал этого имени.

— Что это, пупсик?

— Это не что, а кто. И этот «кто» твоему начальству должен быть очень хорошо известен.

— Как скажешь, дружок. — Наманикюренным пальцем она щелкнула по клавише связи, и ее окружил звуконепроницаемый экран. Я мог бы подслушать разговор или прочитать слова по движению ее очаровательных губок, но не видел в этом необходимости. Если руководство предположит, что я действительно что-то знаю, оно не преминет изыскать возможность для беседы. А нет, так нет, как сказал ежик, слезая с кактуса, наверное, мы друг друга не так поняли.

Она изложила мою просьбу, выслушала ответ невидимого собеседника, и брови ее изумленно поползли вверх. Само по себе стоящее зрелище, предвещающее мне удачу. Она отключила комм и сняла экран.

— Случай на моей памяти беспрецедентный, шалунишка, — сказала она. — Но старичок решил принять тебя лично. Естественно, твоя подружка из газеты подождет тебя здесь.

Хоть сейчас номер сработал, возликовал я, мысленно проделывая акробатические кульбиты. Молодая и очень талантливая журналистка уже вознамерилась брать у Стивена интервью или хотя бы наблюдать, как я это делаю, и теперь разочарованно надулась.

— Ничего не поделаешь. — сказал я с трудом подавляя радостную улыбку. — Придется тебе подождать меня здесь.

— А ты не можешь отправить меня обратно? Я бы хоть поработала с архивами…

— Извини, нет времени. А вдруг старичок передумает? — я подмигнул секс-бомбе за пультом.

— Тогда, по крайней мере, держи в узде свои гормоны, — сказала Диана, отходя в сторонку и присаживаясь на диванчик, потеснив пожилую даму с механической рукой.

Работница, подумал я. Пришла жаловаться на условия оплаты или предъявить иск за полученное увечье. В таком случае, даже если ей и заплатят, то не раньше, чем через десять-пятнадцать лет судебных разбирательств в разных инстанциях. Корпорации всегда очень тяжело расстаются со своими деньгами.

Посетители, слышавшие наш с секретаршей диалог, изумленно смотрели на меня как на человека, при жизни принятого на небеса и ничуть этому не удивившегося. Они не знали, что после председателя совета директоров дзайбацу прыжок до Стивена Тайрелла был не таким уж большим.

— Куда мне идти, крошка?

— Вон в тот лифт. — Ноготь на указующем персте достигал трех сантиметров в длину. И как только она на кнопки ухитряется нажимать? — Там только одна клавиша, так что ты не ошибешься, зайчонок.

Минутой позже я выяснил, что Тайрелл просто помешан на идее личной безопасности.

Когда я вышел из лифта, судя по ощущениям, не поднимавшего, а опускавшего меня ниже уровня земли, я очутился в комнате, битком набитой различными приборами, составляющими розовую мечту любого действующего параноика, и контролирующими все это безобразие клонированными ниндзя.

Не успел я толком оценить декорации, как меня просветили тремя независимыми установками, облучили какой-то гадостью на момент применения гипнотических посланий, обыскали вручную, обыскали при помощи детекторов, заставили сдать все имеющееся оружие, вплоть до зажигалки и пачки сигарет (хорошо еще, руки не связали). После всего этого ко мне подошел руководивший всей процедурой индивид и ткнул стальным пальцем под ребра.

— Приборы показывают (надо же, эти субъекты еще и разговаривать способны!), что под кожу вам имплантирован предмет непонятного назначения. Я подозреваю, что это бомба, о которой вы можете не догадываться. Может быть, вы согласитесь на небольшую операцию?

— Вряд ли это пройдет, браток, — сказал я. — Видишь ли, я гвардеец, а этот предмет — совсем не бомба, а всего лишь терминал, связывающий меня с телепортом и делающий меня гвардейцем, так что удалить его из меня невозможно.

— Приборы показывают, — завел он старую песню, — что вы не находитесь под постгипнотическим внушением, которое могло бы ввести вас в заблуждение по поводу имплантированного предмета, а также то, что сейчас вы говорите правду, так что я склонен вам поверить и допустить к мистеру Тайреллу.

— Вот и чудно.

— Будьте добры, положите это к себе в карман. — На его затянутой в перчатку руке лежал небольшой кубик.

— А что это, между нами говоря?

— Это обязательно для всех посетителей мистера Тайрелла.

— Что это, урод? — Не будучи слишком выдержанным человеком, я начал свирепеть от клонированной вежливости собеседника.

— Всего лишь небольшой заряд взрывчатки с направленным приемником, — пояснил он, словно рассказывал мне о новой функции кухонного комбайна. — Если вы будете угрожать жизни или здоровью мистера Тайрелла, будет выпущен сигнал и взрыв ликвидирует вас как носителя непосредственной угрозы.

Хорошенькое дело!

— А если я не соглашусь это взять? — Хотя и ежу понятно, что в таком случае будет.

— В таком случае вы не будете допущены к мистеру Тайреллу.

— Так и быть, я его возьму.

Я взял кубик с его ладони и сделал вид, что кладу его в карман, а на самом деле, проделывая фокус уже не в первый раз, засунул его в складки одежды ниндзя. Тот мгновенно извлек его наружу и снова протянул мне в открытой руке.

— Вам придется захватить его с собой, иначе вы не будете допущены…

— … к мистеру Тайреллу. Знаю, знаю. — На этот раз я действительно положил кубик в карман. Особого смысла в моей эскападе не было, так как Стивена я убивать не собирался, а если бы и собрался, то нашел бы способ обойти сей довольно-таки примитивный трюк с бомбой, но всегда надо стараться выдерживать особую соболевскую марку.

Снаряженный по всей форме, я миновал полуметровые бронированные двери и вошел в резиденцию одного из самых могущественных людей в Галактике, если не самого могущественного.

Одним росчерком пера, или чем там он еще может расчеркиваться, Стивен Тайрелл был способен отбросить целую планетную систему в прошлый, а то и позапрошлый век, и считались с ним все. В конце концов, даже ВКС получают пятьдесят процентов своего самого современного вооружения от его корпорации. Вторые пятьдесят процентов они получают от Кубаяши. Такова политика Лиги: никому не предоставлять значительного преимущества.

По сравнению с показной роскошью офиса Танаки, бросающейся в глаза с порога, кабинет Тайрелла был обставлен в лучших спартанских традициях. Очевидно, человеку, выросшему с мыслью о власти и впитавшему ее вместе с молоком матери, нет необходимости окружать себя ее символами. Может быть, он не хотел вызвать у своих сотрудников комплекса неполноценности и давить на них нарочитой роскошью своего кабинета; может, его вполне устраивал образ аскетичного руководителя, пекущегося в первую очередь о благе своих служащих; а может, он просто не обращал на обстановку никакого внимания.

Назвать Тайрелла «старичком» было трудно: выглядел он даже помоложе, чем Танака, хотя реально был вдвое старше.

Стивен сидел на серийном пластиковом стуле за серийным пластиковым столом и что-то надиктовывал автосекретарю. У него были прямые и словно стальные волосы и орлиный нос. Худощавый и аристократичный, он выглядел так, как и положено выглядеть живому богу, воплотившемуся в бренную человеческую оболочку.

— Добрый день, — сказал он. — Садитесь куда-нибудь, я сейчас закончу.

Я последовал его совету и опустился на стул. Видимого экрана между нами не было, но я не слышал, что именно он диктует. Догадаться об этом по выражению его лица было невозможно. С одинаковым успехом он мог писать любовную записку очередной своей жене или аргументировать необходимость увольнения сотни тысяч человек.

Возможно, имела место избирательная звукопроницаемость самого помещения.

Ламбер на стенах не наблюдался, ни в копиях, ни в оригиналах. Из всех украшений и изысков дизайна имели место лишь три фотографии представителей семейства Тайреллов разных поколений: улыбающийся основатель компании, родоначальник династии, пожимающий руку первому президенту Лиги, Тайрелл следующего поколения, запечатленный в той же позе с Санни Такахаси, и нынешний Тайрелл на фоне своей прогулочной яхты с одноименным названием и индексом 001 на борту. И ни одной фотографии жен или детей, которых у него имеется в количестве двадцати трех и восьмидесяти шести соответственно.

По прошлогодним данным, которые с тех пор могли измениться. Стивен тот еще ходок и за это время мог успеть жениться еще пару раз и наплодить немереное потомство.

Но в кабинете не было никаких намеков на возможных продолжателей дела предков.

— Что ж, — молвил Стивен, отрываясь от своего занятия. Никаких кнопок он не нажимал, но его снова стало слышно, должно быть, звуки гасил сам диктофон. — Вы хотели поговорить со мной о Гриссоме. Говорите.

— Согласно моим данным, Гриссом не слишком жалует вашу компанию.

— А кого вообще жалует этот маньяк? Естественно, мы пару раз становились жертвами его выходок, но, по-моему, он бьет вслепую.

— Позвольте с вами не согласиться, — возразил я. — Я располагаю сведениями о детально спланированной акции, направленной именно против вас.

Правда и немного лжи — превосходная смесь для развязывания языков.

— Откуда у вас подобные сведения? Или же вы не разглашаете своих источников информации?

— Обычно не разглашаем, но этот могу раскрыть, потому что он мертв.

— Аль-Махруд, — утвердительно сказал он. Бьет налету, не зря он торчит на своем месте столько времени. — Отличная работа, извините, что не нашел времени для личных поздравлений.

— Аль-Махруд, — согласился я. — Как раз перед тем как мы продали ему билет в один конец, он немного разговорился с нами, принимая за торговцев нелегальным софтом.

Снова смесь из правды и лжи. Разговаривать-то мы разговаривали, но билетом его отоварили в другой кассе.

— И что он вам рассказал?

— Показал себя полным профаном в хакерстве. Не отличит дисплея от материнской платы и жесткого диска, но хотел приобрести ледоруб, самопальный или армейский, но направленный исключительно против вашего «льда», причем не для проникновения и заимствования, а для тотального лома системы. Это я дословно цитирую.

— Комариный укус, — Стивен передернул плечами, оценивая угрозу. — Забавно, и что же вы ему продали?

— Сами знаете что. — Еще немного, и я сам привыкну к мысли, что это мы угробили парня.

— Хорошо, — сказал Тайрелл. — Но каким образом это касается меня?

— Аль-Махруд искал ледоруб не для себя. Для Гриссома.

— Я и раньше подозревал об их связи, — сказал Стивен. — Классический тандем с Гриссомом в роли ведущего, если я что-то в таких вещах понимаю. Но Махруд мертв, ледоруб не куплен, Гриссом уже обо всем забыл, так чего огород городить?

Вот он какой парень, этот Стивен Тайрелл. Простой, как редиска в лунную ночь, но Гриссом не из тех, кто легко забывает о своих планах. Что касается террора, он очень дотошный. Прямо-таки педант.

— Ледоруб несложно купить и в другом месте.

— Теоретически это верно, ну а что касается практики… Пусть об этом болит голова у моих спецслужб, а иначе за что я им плачу?

— За подсовывание бомб в карманы посетителей, — предположил ваш покорный слуга.

Он рассмеялся:

— Неплохой штришок, да? Наводит на мысли о паранойе, не так ли? Но это даже на руку, когда приходится обсуждать деловые вопросы.

— Не сомневаюсь.

— Нелегко осознавать себя настолько смертным, не так ли? Люди думают уже не о деньгах, которые хотят заполучить, а о большом и вечном, и гораздо легче идут на компромиссы по тем вопросам, за которые во время сеансов прямой связи цеплялись, как собака за кость.

Но за его наигранным весельем и показным добродушием скрывалось что-то другое. Он либо что-то знал, либо думал, что я что-то знаю. И куски взрывчатки в карманах посетителей отнюдь не средство для облегчения деловых переговоров, а признак того, что Стивен Тайрелл опасается за свою жизнь.

— Похоже, что Гриссом имеет зуб на вашу компанию, — сказал я. — Если я узнаю почему, мне будет легче его поймать.

Это был выстрел наугад, но по реакции Тайрелла я понял, что он попал в цель.

— Не имею об этом ни малейшего представления, — быстро сказал Стивен. — Жаль, но вряд ли я могу вам помочь.

Слишком быстро он ответил.

Слишком быстро для чего? Для правды?

Боялся ли он, что я могу поймать его на лжи? Тот факт, что Тайрелл вообще может врать, меня в принципе не удивлял: в той или иной степени лжем мы все. Но страх, присутствующий у живого бога?

Различные кусочки мозаики начали складываться в полноценную картину.

Резиденция в бункере под землей, способная выдержать орбитальную бомбардировку планеты. Полуметровые бронированные двери. Безумное количество охраны, хотя хватило бы и пары техников вместо пятерки ниндзя, которые бы с той же, если не с большей, легкостью обслуживали бы приборы, не путаясь при этом друг у друга под ногами. Эти долбаные бомбы в одежде. Стивен Тайрелл — трус, но как можно этим воспользоваться?

— А я думаю, что вы можете помочь, но не хотите, — сказал я. поднимаясь и засовывая руки в карманы. Левая как раз нащупала бомбу. Я собирался преподнести Тайреллу несколько видоизмененную версию того, о чем уже говорил Танаке, только в более жесткой форме и добавив блеф. В конце концов, с Танакой подобный прием сработал, а он тоже давно уже не мальчик. — Я Гриссома возьму по-любому. А взяв, не буду его мочить, как Аль-Махруда, двумя кинжалами (чем черт не шутит, а вдруг ему известны подробности), а притащу в Штаб-квартиру и там допрошу. Будьте уверены, мы пользуемся такими методами допроса, которые позволяют получить интересующую нас информацию в любом случае, даже после смерти того, кто ею обладает. И если я узнаю, что вы мне врали хоть в какой-то самой незначительной мелочи и что вы лично или ваша корпорация хоть каким-то образом причастны к тому, что он творит, тогда я вернусь сюда. И камня на камне от вас не оставлю.

Вероятно, гневные тирады в адрес хозяина кабинета не расценивались как прямая угроза его здоровью, и бомба в моем кармане продолжала лежать спокойно. Согласно законам жанра в этот момент я должен был бы швырнуть так и не взорвавшийся кубик ему в лицо и выйти, громко хлопнув дверью. Однако я не стал совершать непоправимых поступков и позволил бомбе просто упасть на пол. Затем чеканно развернулся и направился к выходу. Хоть это и менее эффектно, но я не стал использовать свой обычный способ завершения беседы по двум причинам: во-первых, мне еще нужно было забрать мисс Шаффер из приемной, а во-вторых, я сильно рассчитывал, что Тайрелл меня остановит. В конце концов, он не для того снизошел до личной беседы, чтобы просто выпроводить меня вон, отделавшись стандартными отрицаниями, каких я мог бы наслушаться и от любого сотрудника рангом на несколько порядков ниже.

— Подождите, сержант, — окликнул он. — Поговорим спокойно.

Я остановился и медленно повернулся к нему.

— Садитесь, — сказал он, покидая свой стул и присаживаясь на край стола. — Вы правы, мне действительно есть что вам рассказать, и когда вы это услышите, вы все сразу поймете. В том числе, почему я намеренно тянул время. Мне нужно было понять ваш образ мыслей, постараться выяснить, поверите вы моей истории или нет.

— Начните рассказывать, и увидите, — сказал я.

Если он способен делать какие-то выводы относительно моей персоны, исходя из той пары фраз, которыми мы обменялись, то он либо великий психолог, либо законченный идиот. Или он опять врет.

Я уселся на стул, который так недавно покинул. Бомба из моего кармана валялась на полу, метрах в трех левее, и никто не собирался ее подбирать. Интересно, прослушивается ли наш разговор службой безопасности?

— Видите ли, сержант. — сказал Тайрелл и сделал небольшую паузу, собираясь с мыслями. А может быть, подбирая формулировку. — Гриссом… В некотором роде ответственность за его появление на свет лежит именно на моей корпорации.

— Поясните. — сказал я.

У меня сложилось впечатление, что я блефовал, ставя на закрытую карту, а она оказалась тузом. Мог ли я выбить тысячу очков одним ударом? Мой жизненный опыт подсказывал, что нет. Увидим.

— Вы хотите услышать всю историю целиком?

— Даже больше, чем закрутить роман с вашей секретаршей.

— Вы об Арабелле? — улыбнулся он. — Очаровательная клонированная милашка, вы не находите? Для того чтобы добиться столь впечатляющего результата, мы взяли за основу клетки нескольких порнозвезд. Но с романом вам ничего не светит. У нее другие предпочтения.

Он хмыкнул, явно этих предпочтений не разделяя.

— Гриссом, — напомнил я.

— Да, Зэд Гриссом… Я рассказал вам об искусственном происхождении Арабеллы специально, чтобы подвести вас к истории о происхождении Гриссома. Зэд Гриссом тоже является продуктом нашего производства.

— Что? Гриссом — ваш клон?

Тайрелл кивнул.

Может ли быть, что самый опасный террорист, самый злобный маньяк в Галактике, самый извращенный убийца был выведен в секретных лабораториях Тайрелла, занимающихся незаконным до сих пор клонированием? Если вы спросите мое мнение, то может. В нашем безумном мире возможно абсолютно все.

— Почему вы мне об этом рассказываете? — спросил я. — Да еще с такой легкостью? Чего вы пытаетесь достичь? Зачем вам нужен именно Гриссом?

— Я ничего не пытаюсь достичь, — сказал Тайрелл. — И на данном этапе Гриссом мне совершенно не нужен. Дело в том, что мы его не контролируем. И никогда не контролировали.

— И вы хотите, чтобы я в это поверил?

— Да. Я очень хочу, чтобы вы в это поверили, потому что это факт. История модели с серийным кодовым обозначением Зэд-344-А началась тридцать пять лет назад. Кстати, я хотел бы уточнить один вопрос. Если вы попытаетесь публично процитировать то, что я вам сейчас расскажу, я буду все отрицать, и мои адвокаты вчинят вам иск за покушение на мою деловую репутацию.

— Тогда зачем вы вообще собираетесь что-то рассказывать?

— Потому что не меньше вашего хочу положить этому конец.

— Хорошо, — сказал я. — Даю вам слово, что дальше Гвардии информация не пойдет. Если не выяснится что-нибудь еще, о чем вы не рассказали. Или если мы не получим информацию из другого источника, который я не смогу контролировать.

— Мы постоянно экспериментируем в этом направлении, — сказал Стивен Тайрелл. — Я знаю, что клонирование уже более трехсот лет находится под запретом, но Лиге невыгодно привлекать к нам повышенное внимание, и Совет закрывает глаза на эксперименты. Ни для кого, например, не секрет, что наша охрана целиком состоит из клонов. Являясь идентичным подобием друг друга, наши ребята способны действовать более слаженно, чем обычные охранники. А так как в основание положено тело с рефлексами и реакциями черного ниндзя, наши детишки подходят на роль солдат куда больше, чем запрограммированные игрушки наших конкурентов.

— Гриссом был продолжением этой идеи?

— Нет, опыт с Гриссомом был иным. Солдат у меня и так предостаточно, так зачем было городить целый огород для создания еще одного.

— Тогда кто был вам нужен?

— Шпион, — сказал Тайрелл. — Точнее, супершпион. Эксперименты проводились под кодовым названием «Хамелеон» и ставили перед собой цель вывести породу идеально подходящих для шпионажа клонов.

— А на какой стадии дерьмо попало в вентилятор?

— Простите, что?

— Вряд ли вы планировали создать маньяка, абсолютно не поддающегося контролю со стороны создателей, — сказал я, — Вдобавок пытающегося ущемить ваши собственные интересы. Значит, на какой-то стадии эксперимента что-то обломаюсь. Вот это я и называю «дерьмом, попавшим в вентилятор».

— В какой-то степени вы правы. Сбой программы произошел на завершающих ступенях эксперимента. Вы хотите знать подробности?

— Еще как хочу!

Стивен оторвал свой зад от стола и прошелся по комнате. Возможно, самый могущественный человек в Галактике сильно нервничал, разговаривая на щекотливую тему.

По моему мнению, Стивен не похож на парня, правящего своим замкнутым мирком железной рукой, являющегося живым богом корпорации Тайрелл. Или как раз похож? Если власть развращает обычных людей, что с ними делает власть абсолютная? Надо будет поговорить на эту тему с мисс Шаффер.

— Дело в том, что у меня очень жесткий стиль управления. — сказал он. — Конечно, в корпорации Тайрелл существует свой совет директоров, но на самом деле все его члены — всего лишь манекены, единственное предназначение которых — рассеивать внимание обращенных на корпорацию глаз. Эти люди получают астрономические оклады, владеют чуть ли не континентами недвижимости, состоят членами Гильдии Торговцев, каждый из них содержит по небольшому флоту космических кораблей. Они очень умны и солидны. Они являются профессионалами в своей области. Но на самом деле они не принимают никаких решений. Все стратегические решения принимаю я. Полный контроль за ходом работ осуществляю я. Это трудно, но так поступал мой прадед, так поступали мой дед и мой отец, И сам я намерен поступать так и дальше. Если ты хочешь, чтобы что-то было сделано хорошо, делай это сам.

Я кивнул. В этом вопросе я был с ним совершенно согласен.

— У этого решения были и исторические причины, — сказал Тайрелл. — Я вовсе не одержим властью, как это может показаться со стороны. Но монархия — это единственный путь упрощения, который помогает избежать хаоса.

— Ваши конкуренты, похоже, думают иначе, — сказал я.

— Корпорация Кубаяши основана азиатами и состоит в основном из азиатов, — сказал Тайрелл. — Совершенно иной склад мышления. Не лучше, не хуже нашего. Просто иной. У них есть железная выдержка, дисциплина, у них есть многовековые традиции безусловного подчинения вышестоящим. Типичный пример их мышления — кодекс чести самураев, бусидо. Это самый известный пример. Но есть и другой, не столь известный. Кенридо — путь чиновника. И они готовы четко следовать этому пути. Мы — другие. За время существования нашей корпорации было предпринято несколько попыток перейти к демократической форме управления. Ничего хорошего не вышло. Каждый раз конкуренция оказывалась ужасной и обретала самые отталкивающие формы. Руководящие кресла добывались при помощи заказных убийств, сотрудники нанимали диверсантов, чтобы те подкладывали бомбы, дискредитируя чужие проекты. В результате все были заняты междоусобной грызней, а дело стояло на месте. Какой смысл сидеть и прилежно корпеть над порученной тебе работой, ожидая повышения на очередную ступень, если гораздо легче и быстрее занять вакантное место, убрав своего конкурента?

— Вы живете по законам джунглей, Тайрелл.

— Жили, — поправил он меня. — Опыт не удался, и все вернулось на круги своя. Президент корпорации Тайрелл — нечто вроде конституционного монарха с широкими полномочиями, хотя пресса постоянно пытается выставить меня монархом абсолютным. Монархия… Монархия сужает конкуренцию до очень ограниченного круга лиц, но не устраняет ее полностью. Всегда находятся члены королевской фамилии, желающие занять… э… трон. У меня много детей. Среди потомства не всегда находятся талантливые люди, а у монарха должна быть возможность выбора. Многие средневековые короли потерпели крах из-за своего недееспособного наследника, потому что у них было по одному-два сына. У меня же их тридцать девять. Не буду отрицать, среди них полно разгильдяев, оболтусов и балбесов, ведущих никчемную жизнь плейбоев, но есть также и талантливые инженеры, менеджеры, прирожденные руководители, и их не так уж и мало…

Тайрелл явно нервничал.

Образ живого бога, ну, пусть даже полубога, который он постоянно пытался присвоить, никак не вязался с его поведением. Он выглядел престарелым отцом семейства, молодящимся и обладающим своеобразными взглядами на воспитание детей, но на межгалактического монстра коммерции не тянул.

Или он играет роль? Чего ради ему вздумалось ломать комедию перед рядовым гвардейцем, не имеющим реального веса по сравнению с занимаемым Стивеном положением?

Или его иногда просто клинит?

Он одарил меня пристальным взглядом стальных глаз средневекового диктатора и снова заговорил.

— Я стар, — изрек он. — На данный момент я один из самых старых людей в Галактике, возможно, даже самый старый, если не считать этого… сейчас неважно. Как вы думаете, сколько мне лет?

Ну, насчет самого старого человека в Галактике это он загнул. Я всегда был уверен, что самый старый служит у нас в Гвардии, возглавляет группу ликвидации и зовут его Рейден. Не его ли он имел в виду, говоря, что это неважно? Вряд ли.

Ну и сколько лет Стивену Тайреллу? Я бросил оценивающий взгляд. Выглядит на сорок-сорок пять линейных; никакой синевы кожи, обычной после некоторого количества мафусаилизаций, не наблюдается. Кавказский долгожитель он, что ли?

— Сто-сто двадцать, — выдал я наугад.

Он рассмеялся:

— Я не женщина, сержант, и не стоит мне так грубо льстить. Мне уже двести три года, и для своего возраста я прекрасно сохранился, не так ли?

— Выглядите вы отменно, — сказал я.

А как насчет развивающейся с возрастом паранойи? Далеко ли от нее до старческого маразма, Стивен? Маразматик в теле молодого мужчины. Жалкое зрелище.

— Еще бы, — самодовольно ответил он, не заметив подтекста. Обычное дело для упивающихся собой людей. — Ведь курсы омоложения организма, которые профаны окрестили мафусаилизацией, были разработаны инженерами именно нашей компании. И, как Генри Форд не пользовался своими серийными автомобилями, отдавая предпочтение машинам ручной сборки, так и мы не пустили все в свободную продажу.

Дался им всем этот неведомый Форд! Надо будет посмотреть энциклопедию по возвращении домой.

Тем временем Тайрелл продолжал:

— Поверьте, наша внутренняя клиника, где я прохожу процедуры, так же похожа на стандартную клинику в Лиге, как «форд-мустанг» был похож на «модель-Т». Мне двести три года, и я рассчитываю прожить еще столько же, в отличие от всего остального человечества, и простите меня, сержант, если подобным высказыванием я задеваю ваши личные чувства.

— Задевайте, — разрешил я. — Но, если можно, постарайтесь задевать мои личные чувства поближе к основному предмету нашего разговора. Я ведь здесь не для того, чтобы выслушивать о ваших семейных проблемах и планах на долгожительство.

— Хорошо, — сказал Тайрелл. — Я уже подхожу к сути. Как я упоминал, среди моих детей есть всего трое-четверо реальных претендентов на престол, если уж мы решили пользоваться роялистской терминологией, и все они из кожи вон лезут, чтобы заработать компании как можно больше денег и доказать свою исключительную полезность фирме. Среди них конкуренция еще более жестока, чем была бы среди обычных служащих, ибо только один может занять мое место, и они о подобном положении вещей прекрасно осведомлены. И не все они достаточно терпеливы, чтобы подождать, пока трон освободится, так сказать, естественным путем, несмотря даже на то что, по меркам Тайреллов, жизнь у них только начинается, Кто-то из них постоянно хочет ускорить процесс.

Вот и отличный повод для мании преследования.

— Я кажусь вам параноиком, — утвердительно сказал он, словно прочитав мои мысли. — Наверное, это достаточно справедливо. Жизнь в вечной атмосфере подозрительности, закулисных заговоров и перешептываний за спиной…

— Еще немного, Стивен, и мне станет вас жалко.

— Вы зря иронизируете, сержант. За последние сорок пять лет было предпринято восемь попыток освободить мое кресло насильственным путем, и четыре из них были обставлены так мастерски, что я до сих пор не знаю, кто за ними стоял.

— А другие четыре?

Пятьдесят процентов раскрываемости? Не так уж плохо, когда речь идет о заговорах.

— Трое виновников установлены и отлучены от семьи, вычеркнуты из списка наследников. Четвертого пришлось вычеркнуть навсегда. С тех пор я стараюсь держаться подальше от детей. Они возглавляют филиалы на основных планетах Лиги, я же сижу здесь, в Приграничье, в своем подземном царстве, как мифический Аид. Я очень редко выхожу из своей резиденции, еще реже поднимаюсь на поверхность и никогда не покидаю планеты. Поверите ли, но у меня в архивах существует план, согласно которому я смогу уцелеть даже при тотальной бомбардировке поверхности планеты с последующим уничтожением всей системы.

— Вот в это я поверю.

Хотя такие планы строятся не для дворцовых переворотов. То, о чем он сейчас говорил, больше относилось к силовому вмешательству ВКС, чем к попыткам детишек замочить папочку.

— Проект «Хамелеон» с самого начала был моим детищем. Я предложил идею, разработал общую концепцию и лично курировал ход производимых работ. Тогда я еще не удалился от семьи… Один из моих сыновей, тот, от которого пришлось избавиться… (Прямо Иван Васильевич, известный в истории под оперативным псевдонимом «Грозный»!) Словом, он решил дискредитировать проект. Джордж запустил вирус в компьютеры, и на стадии молекулярного программирования они дали сбой. В результате мы получили-таки нашего супершпиона, но не имели ни малейшей возможности его контролировать. Виновные… виновный был наказан, но от проекта в целом пришлось отказаться.

— А шпион?

— Он ушел. Исчез, как бриллиант в стакане воды.

— Не думаю, что уйти из ваших секретных лабораторий было так легко, — сказал я.

— Можете поверить мне на слово, это совсем нелегко. — Он позволил себе намек на улыбку. — Но мы хотели получить генетического суперагента, и в этом отношении модель работала безукоризненно.

— Каким образом? — поинтересовался я.

Нам ведь теперь этого парня ловить, так что меня интересовали малейшие подробности.

— В помещениях лаборатории произошел взрыв, — сказал Тайрелл. — Отключилось энергопитание, компьютеры сошли с ума, начался пожар. Мы потеряли более трехсот человек, очень ценных и высокооплачиваемых сотрудников. — Оплакивал он вовсе не людей, а вложенные в них деньги. — В обстановке полной неразберихи Гриссому удалось выдать себя за одного из охранников и покинуть пределы лаборатории. Потом он оборотился пилотом и ушел с поверхности планеты.

— Что значит «удалось выдать» и что значит «оборотился»? Больше похоже на сказочные термины эпохи суеверий.

— Это функциональные особенности модели, — ответил Тайрелл, думая, что все мне объяснил.

— С этого момента подробнее.

— Зэд-344-А задумывался как идеальный шпион, способный принять любой образ и раствориться в любом обществе так, чтобы его просто невозможно было обнаружить, — сказал Тайрелл. — Он среднего роста, поэтому может сойти и за обычного европейца, и за высокого азиата. При помощи управляемой пигментации он способен произвольно менять цвет кожи и волос. На лице у него имеются дополнительные группы мышц, которые позволяют изменять форму лица и разрез глаз.

— Вы планировали заслать его к конкурентам? Или к якудзам?

— Я планировал его на все случаи жизни.

— И как теперь прикажете его ловить? Как насчет идентификационных параметров? Отпечатки пальцев, рисунок сетчатки глаза, код структуры молекулы ДНК?

— Его обмен веществ несколько необычен, хотя с помощью традиционного медицинского оборудования вы это не обнаружите. Я не рискну попытаться объяснить техническую сторону дела неспециалисту, так как и сам до конца не понимаю. Если хотите, могу устроить вам встречу с нашими учеными, работающими в смежных областях.

— Потом, если понадобится. Расскажите своими словами, и подоступнее.

— Извольте. У него четыреста комплектов отпечатков пальцев, столько же рисунков сетчатки глаза, и он может выбирать из нескольких тысяч структур молекул ДНК.

— Как это может быть? Ах да, я же все равно не пойму. Но если его выбор все-таки ограничен, мне достаточно будет получить копии производственного файла, и я сумею его вычислить.

— Это не так просто.

— Почему? У вас не сохранилось технической документации?

— Сохранилась, но я уверен, что она вам не поможет.

— Не понимаю. Имея хоть какие-то базовые параметры, мне будет легче его поймать.

— Дело в том, что эти его, как вы сказали, базовые параметры были заложены в модель изначально. Но не забывайте, что он все-таки человек, пусть и искусственно выведенный. А как всякий человек, он способен учиться. Базовая модель предусматривает такую возможность, более того, без нее он не был бы столь эффективен. В Гриссома был заложен огромный потенциал, и он научился им пользоваться.

— Откуда вы знаете, что научился?

— Он же нападал на нас, забыли? Словно издеваясь, он всюду оставил свои отпечатки пальцев, засветился перед дюжиной камер и намеренно порезал себе руку, оставив образны тканей. Мы сравнили все это с имеющимися в наших каталогах данными и не нашли ничего общего. Таким путем вычислить его невозможно.

— Просто замечательно, — сказал я. — Но я никогда не поверю. Стивен, что при всей своей… осторожности вы не снабдили его подобием вот этого, — я махнул рукой на взрывчатку, выпавшую из моего кармана.

— Ах, это, — сказал он. — Совсем забыл. Вы, наверное, удивлены, что мои сотрудники просто подкладывают их посетителям в карманы, откуда их можно извлечь, как вы это сделали, а не намертво прикрепляют к телу, снижая уровень потенциальной опасности? Дело в том, что эти бомбы контролирую лично я и всегда успеваю нажать на кнопку. Вот так.

Он скрестил руки на груди, и его большие пальцы коснулись друг друга. В ту же секунду произошел взрыв, эквивалентный взрыву иглогранаты, и кубик исчез в облачке пара. Без шума и пыли, подумал я, только пламя, взрывная волна и смерть.

— На ваш взгляд, достаточна ли мощность устройства? Думаете, что, если кубик будет в уже протянутой руке, его мощности не хватит на то, чтобы отправить человека на тот свет? Тут есть небольшая хитрость. Это «умная» бомба. Когда в соседней комнате с человека снимают показания, одновременно с этим на взрыватель бомбы записывается его индивидуальный код феромонов. Датчики бомбы способны улавливать их на расстоянии до трех с половиной метров и направлять взрыв таким образом, чтобы причинить их обладателю наибольшее увечье. Если бы я не активировал дополнительный взрыватель мины, а воспользовался штатным, ударная волна бы не рассеялась, как сейчас, удар пришелся бы по вам, и вы были бы мертвы.

— Очень познавательно, — сказал я. — Так что насчет Гриссома?

— Конечно, мы встроили и ему нечто подобное, только исполненное на гораздо более высоком уровне. Мы попытались применить устройство еще во время побега модели.

— И что-то не сработало?

Он ответил красноречивой мимикой.

— А что конкретно не сработало, вы, конечно, не знаете?

Он сокрушенно развел руками.

— Вы часто ошибаетесь, Тайрелл, — сказал я. — Это не менее пагубно для бизнеса, чем откровенность.

— Что?

— Так, мысли вслух. Как вы думаете, чем занимается ваш прототип сейчас?

— Не знаю.

Если раньше он говорил правду, хотя бы частично, то сейчас он врет. Период откровений закончился?

— Не стоит темнить, Стивен. Сейчас это не в ваших интересах. Вы ведь не хотите, чтобы Лига узнала, кто напустил на нее этого маньяка.

— Я буду все отрицать. А вы дали слово не разглашать полученную от меня информацию.

— Но вы не хотите мне помогать, Стивен. Это ваше право, но… В таком случае я оставляю за собой свободу действий. Я склонен допустить, что даже после обнародования известных мне фактов вам удастся убедить в своей непричастности Совет Лиги. Но журналисты — дело другое. Они падки до сенсаций и раздуют скандал из малейшего намека на ваше участие в этой истории. Скандальная слава, насколько я понимаю, вредит деловым интересам. Подумайте сами, сколько ваших клиентов перейдут к Кубаяши за то время, пока уляжется пыль.

— Это чертовски похоже на шантаж, — сказал Тайрелл. — Но вы правы. У меня есть некоторые предположения относительно того, чем Гриссом занят сейчас, но я боюсь, что вам они очень не понравятся.

— Я вам скажу, нравятся они мне или нет, когда услышу.

— Это только догадки, основанные на экстраполяционном анализе ситуации. — Стивен стал осторожен, словно лошадь на тонком льду. — Мы создавали Гриссома для внедрения в разные структуры, и конечный выбор должен был оставаться за нами. Но я думаю, что, предоставленный самому себе, он просто обязан был обратить свой взгляд на самую могущественную в наше время структуру.

— ВКС? — предположил я.

— Большая численность еще не подразумевает реальную силу. Существует другое место, способное предоставить нашей модели более широкие возможности.

На тебе, приплыли!

— То есть? — спросил я.

Но уже знал, что он скажет. Подтверждались мои самые худшие опасения. И мне хотелось услышать об этом из уст «отца» Гриссома.

— Как бы вам ни претило это предположение, но в данное время Гриссом с девяностопятипроцентной вероятностью находится в корпусе Гвардии.

— Расскажите мне что-нибудь, чего я не знаю, — буркнул я и удостоился долгого изумленного взгляда Стивена Тайрелла.

— Вы знали?

— Скажем, подозревал.

— Тогда примите мои поздравления и извинения, сержант. Вы оказались гораздо умнее, чем мне вначале показалось.

— Ближе к делу, Стивен.

— Я немного наслышан о схеме вашей работы, — продолжил он, — поэтому знаю, что возможность проникновения в Гвардию враждебных элементов стремится к нулю. Полагаю, что Гриссом воспользовался легальным путем, обзавелся приемлемой легендой, явился на пункт вербовки, рекрутировался, прошел подготовительные курсы, получил назначение и некоторое время ничего не предпринимал. Сейчас он у вас с вероятностью девяносто пять процентов из ста. Об этом, кстати, говорит и характер некоторых его операций. Убийство Аль-Махруда, например.

— Именно путем анализа его операций я пришел к аналогичным выводам, — сказал я. — Но в таком случае почему вы так смело со мной разговариваете, Стивен? Вдруг я и есть Гриссом, решивший наконец выполнить свою программу?

— Я его создатель и хорошо знаю возможности прототипа, — сказал он. — Они широки, но не безграничны. Вы много выше среднего роста, сержант, а это он подделать не в состоянии.

— Кстати, о его возможностях. Каковы его боевые характеристики, или как вы их там называете?

— Боевые характеристики Гриссома достаточно высоки, хотя и не идут ни в какое сравнение с навыками наших ниндзя. Разрабатывая данную модель, мы исходили из других требований. Конечно, шпиону не обойтись и без насилия, и мы предприняли кое-какие шаги и в этом направлении. Его можно сравнить с хорошо обученным ветераном-десантником.

Плюс гвардейские курсы рукопашного боя, подумал я. Устрашающая смесь. Когда узнаю, кто он, отправлю за его головой Рейдена.

Вообще происходит нечто нелепое. Я разговариваю с одним из самых богатых и влиятельных людей Лиги, держа при этом инициативу в своих руках и периодически оказывая давление. А он также периодически на мое давление поддается.

Не успел я подумать, что здесь что-то не так, как Стивен Тайрелл перехватил инициативу.

— Давайте подведем промежуточные итоги, сержант, — сказал он. — До этого момента наша беседа была очень познавательна, но малоэффективна. Вы получили от меня информацию, которую условно можно разделить на два раздела: первый был вам известен и без меня, второй хоть и интересен, но ничего не дает для практического решения проблемы.

— Верно подмечено, — сказал я.

Сукин сын просто украл мою реплику.

— Вы спрашивали, как теперь ловить Зэда-344-А? Я готов предложить вам один вариант.

— Какой?

— Сотрудничество. Как знак моей доброй воли я предоставлю в ваше распоряжение все материалы по проекту «Хамелеон»…

— Этого мало.

— … в сопровождении стратегического анализа ситуации…

— Мне нужно больше.

— … и кое-что еще. Я выведу вас на него.

— Каким образом?

Это уже неплохо. Если Тайрелл способен подвести меня к Гриссому на расстояние удара, я готов был ему простить даже мину в собственном кармане.

— Подождите немного, — сказал он. — Как бы там ни было, операция должна быть абсолютно секретной. Вы понимаете меня? Абсолютно! Если понадобится, изобретите новый уровень секретности и засекретьте и его тоже!

— Какой план?

Учить гвардейца секретности — это все равно как Джозефу Кубаяши устройство киборгов объяснять.

— Как вы знаете, все мы поддерживаем деловые контакты с японскими бизнесменами…

Ох, лукавит Стивен! Только ли деловые контакты он поддерживает с якудзами? Я машинально бросил взгляд на фотографию его предка рядом с сияющим Санни Такахаси. Тоже был неплохой тандем.

— …а они, в свою очередь, снабжают Гриссома информацией. Он думает, что подкупил нескольких их воротил, а на самом деле те кормят его дезой. Разумеется, он слишком осторожен и никогда не показывался лично, но оябуны уверены, что способны предугадать некоторые его действия.

Интересный факт. Значит, они не в состоянии его захватить, но могут делать на нем деньги.

— У меня есть несколько разработок, которые могут представлять для Гриссома интерес, — продолжал Тайрелл. — Собственно говоря, они представляют интерес для любого террориста, тем более для террориста-одиночки, так как для того, чтобы задействовать одно из таких устройств, не надо обладать какими-то уникальными умениями. Зато произведенный эффект будет ошеломляющим.

— Что за разработки?

— Это неважно, сержант. Главное, что они у меня есть.

— Это важно, Стивен. Вы ведете разработку оружия массового поражения?

— Послушайте, то, что я был с вами откровенен в одной области, еще не значит, что я готов выложить перед вами все секреты компании.

— Меня ваши секреты не слишком интересуют, — буркнул я. — Но если эти разработки имеют отношение к тому плану, который вы хотите предложить Гвардии, я должен хотя бы примерно представлять, с чем мы столкнемся. В конце концов, я не могу лично санкционировать подобную операцию, мне потребуется разрешение Полковника, и я должен ему хоть что-то предъявить. Так это оружие?

— Да, это оружие. В этом списке есть одно устройство, наиболее подходящее для террора. Одиночка может пустить его в дело без особого труда и без специальной подготовки.

— Можете опустить его точные характеристики. Каков общий принцип действия?

— Оно носит кодовое название «смерч». Это нечто вроде обычного ледоруба, только куда большего масштаба. Оружие массового поражения для применения в киберпространственной сети. Радиус поражения не ограничен и может затронуть всю локальную сеть планеты.

— Не понимаю, зачем он вам понадобился.

— А я и не собирался его использовать. Чисто теоретические исследования, — отмахнулся он.

Так я ему и поверил!

— Но тем не менее у вас есть действующая модель?

— Конечно, но я не собираюсь ее задействовать в нашей операции, а заменю парой пустых дискет, которые послужат приманкой для Гриссома. Через якудзу я устрою небольшую утечку информации о сделке, якобы заключенной между нами предметом которой и будет «смерч». Мы назначим для передачи конкретное место и время, и если наши предположения о модели поведения Гриссома верны, он явится туда, чтобы заполучить экземпляр для себя. Там вы его и возьмете.

— Пойдут ли на это… японские бизнесмены?

— Пойдут. Для них он такая же заноза в заднице, как и для вас, и для меня. Преступность — их прерогатива, и они не терпят талантливых одиночек. Более того, я уже посвящал их в подробности плана.

— Как я вижу, план был разработан уже достаточно давно.

— Да.

— Тогда почему вы не попытались провернуть его собственными силами?

— Потому что Гриссом — гвардеец, — сказал он. — У нас нет технических возможностей справиться с гвардейцем. Для этого нужен другой гвардеец.

— Резонно, — согласился я, оценив аргумент. — А почему вы не пришли к нам сами?

— И рассказал бы обо всем этом? И вы бы мне поверили? И не подумали бы, что я клевещу на ваших агентов, вынашивая собственные злобные планы?

Опять в точку. Никто бы ему не поверил. Еще не факт, что поверят мне.

— Кто-то из вас должен был сам дойти до подобных выводов, — сказал Тайрелл. — В этой ситуации вы сами являетесь самым слабым звеном цепи. Гриссом — гвардеец и может узнать о ловушке от вас.

— Не узнает. Это сторону вопроса я беру на себя, — ответил я. — При условии, что мы придем к согласию и Полковник даст разрешение на проведение операции.

Я не сомневался, что подобное разрешение у меня в кармане. Даже если операция провалится, что мы потеряем, кроме пустых дискет Тайрелла? Конечно, идея о тесном сотрудничестве с якудзой не вызывала особого энтузиазма, однако если мы возьмем Гриссома, то все это будет не столь важно.

— Я прекрасно понимаю, что вы не можете решать подобные вопросы на ходу, — сказал Тайрелл. — Но фактор времени очень важен. Когда я узнаю ваш ответ?

— В ближайшее время, — сказал я. — Но, чтобы убедить начальство дать добро, мне нужны все материалы по «Хамелеону», а также детальное описание предполагаемой операции.

— Вы можете получить все в приемной, — улыбнулся он, — когда будете забирать свою очаровательную спутницу. Кстати, никак не могу понять, зачем вы таскаете ее с собой?

— Я тоже.

Сукин сын! Он заранее знал, чем закончится наша беседа, и дал указание приготовить для меня все файлы. Я его недооценил.

Со своей стороны, я обещал сообщить ему о нашем решении позже и еще не взял на себя никаких обязательств. У меня еще будет время тщательно все обдумать и взвесить.

— Вы можете сообщить ответ по обычному каналу связи, — сказал Тайрелл. — Просто «да» или «нет». Если согласитесь, то мы можем обсудить подробности при следующей личной встрече.

— До свидания, Стивен, — сказал я.

— До свидания, сержант.

— Тебе не кажется, что для обычного человека в последнее время ты слишком часто встречаешься с сильными, мира сего? — спросила Диана.

К этому моменту я уже отобрал свой арсенал у неприветливых ниндзя, крайне удивленных фактом моего пребывания в живых. Прихватил дискеты с нужными файлами у сексапильной секретарши, чья привлекательность для меня несколько снизилась благодаря информации о ее искусственном происхождении. И собирался перебросить нас с мисс Шаффер в Штаб-квартиру.

— Кажется, — сказал я. — Но это временное явление.

— И как там все прошло?

— Примерно так же, как и с Танакой, — сказал я. — Сначала немного поупирались лбами, а потом нашли общий язык.

Как хорошо, что ее при нашей беседе со Стивеном не было!

Как хорошо, что Танака не сболтнул ничего лишнего!

— Темнишь, — констатировала молодая и очень талантливая журналистка.

— Есть немного, — согласился я.

— А поделиться с прессой не хочешь?

— Не здесь и не сейчас. Может, чуть попозже…