ГЛАВА 1

Юлий лежал на пляже, и теплое тропическое солнце ласкало его своими лучами. Глаза Юлия были закрыты под темными очками, он просто лежал и слушал доносящийся до него плеск воды и гомон отдыхающих.

Юлию было хорошо по нескольким причинам.

Ему было тепло, и он мог валяться на пляже без одежды.

Война и негостеприимная заболоченная Сахара временно оказались от него очень далеко, и перспектива вернуться к боевым действиям в ближайшем будущем ему не светила.

Ему дали майора, и он ждал нового назначения. И совсем не факт, что это новое назначение снова приведет его на Сахару.

Была только одна вещь, которая не давала ему покоя, но Юлий собирался разобраться с ней в течение… Он не знал, сколько конкретно времени ему на это потребуется, но знал, что не успокоится, пока не доведет дело до конца.

Рядом что-то зашуршало, и на Юлия полетели теплые брызги.

– Поаккуратнее, – сказал Юлий. – Ты мне мешаешь.

– Ты же ничего не делаешь, – сказал капитан Клозе.

– Вот и не мешай мне ничего не делать.

– Пиво будешь?

– Холодное?

– Стал бы я предлагать целому майору теплое пиво?

– Давай. – Юлий открыл глаза и взял бутылку из руки Клозе.

Смотреть на голого Клозе было смешно. Ему восстановили правую ногу, но на ней еще не успели вырасти волосы, тогда как его левая нога была покрыта густыми рыжими порослями. Юлий как-то посоветовал Клозе побрить вторую ногу, но тот отказался, сообщив, что бритье ног не входит в перечень тех занятий, которыми пристало заниматься барону.

Клозе прилетел на Эдем через неделю после Юлия. Ему тоже предоставили двухмесячный отпуск. Встретиться им не составило особого труда – ВКС селили своих офицеров в ограниченном числе отелей.

– Я только что познакомился с одной весьма аппетитной цыпочкой, – сказал Клозе. – Думаю, у меня получится.

– Где это ты с ней познакомился?

– В воде.

– А что у тебя должно с ней получиться?

– Секс.

– О, нет! – простонал Юлий. – Три последних ночи ты провел в борделе, возвращаясь в отель в семь утра, и тебе все еще не хватает секса?

– Так то за деньги, а это – по любви.

– По какой еще любви? Ты знаешь ее десять минут.

– И за это время в моем сердце успела вспыхнуть страсть.

– Которая погаснет к утру.

– Как знать, – сказал Клозе, валясь в шезлонг с пивом в одной руке и сигаретой в другой.

– Как хоть ее зовут?

– Такими интимными подробностями я еще не интересовался, – сказал Клозе.

– Ты просто маньяк.

– Нет, я – самец.

– Очевидно, самец кролика.

– Ты просто завидуешь.

– Я более разборчив в своей сексуальной жизни.

– Тебе просто никто не дает.

– Это целому майору-то?

– Пока ты голый, никто не видит, что ты майор.

– Такова жизнь, – сказал Юлий.

– Когда я шел в военную академию, у меня был план стать полковником в сорок лет, а к пятидесяти получить собственный корабль. Похоже, что я несколько опережаю свой график.

– Сплюнь, – сказал Юлий. – Стивенс, например, тоже уже должен был стать майором, но в ближайшее время ему это не светит.

Стивенсу, который, как и Клозе, катапультировался во время достопамятной стычки с «деструктором», которого не было, повезло не так сильно. Он выжил, но попал в плен к повстанцам. Отсутствие нормальной связи здорово затрудняло переговоры между руководством ВКС и лидерами мятежников, и процесс обмена пленных обещал затянуться минимум на полгода. Стивенс заслужил своего майора, но ему не могли присвоить очередное звание, пока он находится в плену. Карьера всегда была для Стивенса на первом месте, и он сейчас, наверное, на стенку лезет.

Юлий уже узнал, кто был тем самым парнем из «синей» группы, который протаранил «деструктор» и позволил Юлию с Клозе его добить. Юлий сожалел, что Карсон, Дэрринджер и другие парни отлетали свое. Операция «Всплеск» на данный момент занимала первое место по потерям среди пилотов во время «полицейской операции» на Сахаре. В общей сложности, если посчитать все три ударных отряда, с нее не вернулись двадцать пять человек.

Из «синей» группы выжил один только Стивенс, и тот был в плену.

Начальство простило Юлию утопленный в болоте истребитель. После того как Юлий и Клозе расколошматили ныне официально несуществовавший «деструктор», им простили бы все что угодно.

– Скажи лучше, у тебя прошли суицидальные настроения? – поинтересовался Клозе. – Или тебя все еще беспокоит выбор оружия, из которого ты хочешь пустить себе пулю в лоб?

– Мои суицидальные настроения отступили на второй план, – признался Юлий. – Но они могут вернуться, если нас снова пошлют на Сахару.

– Теперь ты сплюнь, – сказал Клозе.

– Слева от меня лежишь ты.

– Тогда постучи по деревяшке.

– Наклонись поближе, а то вставать неохота.

– Судя по твоему постоянному хамству, тебя записали в графья по ошибке.

– Это ты еще с моим папой не знаком.

– Неужели он хуже тебя? Мне это сложно представить.

– Просто у тебя недостаток воображения, – сказал Юлий.

– Я же говорил, что ты хам. Который час?

– Пятнадцать третьего. – Юлий глянул на часы – единственный его предмет одежды на данный момент. Если не считать темные очки. – Тебе зачем?

– Мне надо в штаб округа, – сказал Клозе. – Забрать отпускные и «боевые».

– Не забудь надеть хотя бы шорты.

– Я думал, для визита в штаб округа надо надевать парадный мундир, – сказал Клозе.

– Ты на Эдеме, сынок, – сказал Юлий. – А Эдем – это рай.

После пляжа Клозе, в шортах и сандалиях, отправился в штаб округа, а Юлий, в таком же наряде, в бар при отеле «Лазурный», в котором они остановились.

Юлий ловил себя на мысли, что в последнее время он пьет все больше и больше. Это его немного раздражало, но сделать с собой он ничего не мог. Он был слишком силен, а потому сам не мог с собой справиться.

В баре было темно и прохладно. Юлий взгромоздился за стойку, поздоровался с барменом по имени Эдди и заказал как обычно. Эдди подал ему бокал коньяка.

В баре «Лазурного» постоянно было полно пилотов, мнящих себя ассами, и Юлий принципиально не надевал майку, когда ходил в это заведение. При виде сорока одного наколотого на бицепсе черепа – «деструктор» Юлий все же посчитал за одного, хотя и не имел права никому рассказывать о его былом существовании, – молодежь тушевалась и не лезла к ветерану. Юлий ходил бы в другие бары, но там постоянно было полно гражданских, а они раздражали Юлия еще больше.

Несмотря на повышение и возможный перевод, Юлий все еще хотел покинуть армию, хотя и не представлял, чем он будет заниматься. Наверное, политикой, думал он. Происхождение у меня подходящее, уметь там вроде бы ничего не надо, а нелюбовь к остальным людям… Покажите мне хотя бы одного политика, который бы любил людей.

Первый император, создатель Империи, был диктатором и тираном, который пришел к власти, перешагивая через горы трупов и переплывая моря крови. Юлий понимал, что звучит это банально, но это было правдой.

Такие мысли Юлий никогда не озвучивал, но…

Возможно, в те времена всеобщего хаоса централизованное руководство было жизненно важным для существования всего человечества, как это утверждают учебники истории и имперская пропаганда, а может быть, и нет. Юлия тогда не было на свете, а доверять суждениям других людей он не мог. Первый император мог вполне оказаться кровавым маньяком, возжаждавшим власти и не гнушавшимся никакими средствами.

Он провозгласил себя Первым императором Человеческой Империи, а людей, которые помогли ему утопить конкурентов в крови, назначил дворянами. Юлий подозревал, что Хьюго Морган, первый граф этой фамилии, был тем еще пиратом.

Постепенно эти люди остепенились, озаботились дать своим детям приличное образование, те сделали то же самое со своими детьми, и через четыреста лет эта цепочка привела к рождению Юлия.

Юлий был благодарен своим предкам за то, что он родился графом, но пиетета к их мнению не испытывал.

По большому счету, сейчас монархия его вполне устраивала. Но он не сомневался, что, если бы ему довелось родиться простолюдином, сама идея такого общественного устройства приводила бы его в ярость.

А нынешние простолюдины относились к ней вполне спокойно. Конечно, сейчас им были открыты почти все пути: они могли занимать любые должности, не требующие родства с императорской фамилией, и они могли даже получить титул за выдающиеся заслуги. Но ведь были и времена дикого мракобесия, когда какой-нибудь барон мог застрелить обычного человека только потому, что тот пришелся ему не по вкусу. А восстаний и мятежей все равно было возмутительно мало.

Неужели остальные люди довольствуются тем, что есть, и ко всему привыкают? Неужели никто не склонен задавать себе вопрос, а почему на свете все устроено так, а не иначе? Неужели никто не хотел для себя большего?

Юлий находил, что это так, и презирал остальную часть человечества.

Юлию нравились отдельные личности, но не все человечество в целом. Поэтому он и не хотел служить в армии. Идея отдать жизнь за тупую, серую и аморфную массу не вдохновляла его на подвиги.

Он был сибарит и мизантроп. Свой личный комфорт он всегда ставил превыше государственных интересов.

В половине пятого в бар зашел высокий молодой человек в белых парусиновых брюках, белой рубашке и легких туфлях на босу ногу. Все обитатели Эдема отличались превосходным загаром, но этот человек был смугл от рождения. Еще у него были черные волосы и нос с горбинкой.

Молодого человека звали Асад ад-Дин, он был помощником военного атташе при консульстве независимой планеты Хорезм на Эдеме. Иными словами, он был шпионом.

Увидев Юлия, шпион приветливо махнул рукой и взгромоздился на соседний табурет. На Хорезме царил халифат, а Асад был каким-то дальним родственником одного из визирей. Они познакомились с Юлием на одном из многочисленных приемов, устраиваемых матерью Юлия в их загородном поместье в Европе, и, несмотря на то, что религия запрещала Асаду пить, Юлий считал его своим приятелем.

Юлий был обрадован, когда узнал, что Асад находится на Эдеме. Он не особо рассчитывал на сотрудничество, в каких бы то ни было неофициальных вопросах, когда обращался в консульство на Эдеме, и с Асадом ему неожиданно и незаслуженно повезло.

Они пожали друг другу руки. Асад заказал у бармена воды.

– Воды? – переспросил Эдди.

– Воды, – подтвердил Асад. – Желательно минеральной. У вас ведь есть вода?

– У нас есть вода, – сказал Эдди. – Но кто ходит в бар для того, чтобы пить воду?

– Я, – сказал Асад.

Эдди пожал плечами и поставил перед Асадом стакан с охлажденной минеральной водой. Юлий воспользовался случаем и заказал еще бокал коньяка.

– Слишком много пью, – пожаловался Юлий Асаду.

– Бывает, – сказал Асад.

– Хорошая у вас религия, – сказал Юлий. – Полезная для здоровья.

– Мусульмане курят, – сказал Асад.

– Это не так страшно.

– Кому как, – сказал Асад. Он не курил. – Ты можешь принять мусульманство. Тогда тебе тоже будет запрещено пить.

– Я не смогу бросить, – сказал Юлий. – Я впитал алкоголь с молоком матери. Фигурально выражаясь, конечно. Вот если бы мне с детства говорили, что алкоголь – грех…

– То, насколько я тебя знаю, ты спился бы годам этак к пятнадцати.

– Ты жесток в своих суждениях, – сказал Юлий.

– Но справедлив, – сказал Асад. – Откуда ты узнал, что я на Эдеме?

– Я и не знал.

– Тогда какого шайтана ты обратился в наше консульство?

– Это мутная история, – сказал Юлий. – И я хотел бы пролить на нее свет.

– С каких пор тебя интересует что-то кроме выпивки и баб? Когда ты успел так измениться?

– Не слишком давно.

– Понятно. Как твоя военная карьера?

– Я теперь майор.

– Поздравляю.

– Не с чем. Ты знаешь, как я отношусь к армии. Это все папаша.

– Достойный и мудрый человек.

– Не тебе судить. Ты с ним рядом не жил.

– И сожалею об этом. Думаю, я мог бы многому у него научиться.

– В основном, плохому, – сказал Юлий.

– А как твой брат?

– Он подполковник.

– И это все, что ты о нем знаешь?

– Он служит на другом конце Галактики.

– А твоя сестра?

– Вот-вот выскочит замуж.

– Это Пенелопа-то? Как летит время! Еще буквально позавчера я помогал ей залезать на ее пони…

– Это когда такое было? – насторожился Юлий. – Что-то я такого не помню.

– Тебя тогда не было на Земле. Ты учился в академии.

– Ты случайно не подбивал клинья к моей сестре? – подозрительно спросил Юлий.

– Вы оскорбляете меня своими подозрениями, граф.

– Ты говоришь сейчас, как один мой знакомый.

– Хороший знакомый?

– Полный идиот.

– Интересно, как в разговорах с другими своими знакомыми ты характеризуешь меня.

– Я о тебе в разговорах с другими своими знакомыми даже не вспоминаю.

– С тобой так же трудно разговаривать, как и раньше.

– Ничего в этой жизни не дается нам легко. Как ты получил назначение в этот рай?

– Отец помог.

– Везет же некоторым с родителями, – сказал Юлий. – Мой отец и пальцем о палец ради меня не ударит. Меня сослали в чертову дыру, в которой идет война и где меня могли убить в любую секунду, а старый хрыч и бровью не повел.

– Наверное, он не хочет, чтобы его обвинили в том, что он помогает своему сыну в ущерб другим военным.

– В этом его нельзя даже заподозрить.

– Он занимает слишком высокий пост, и его репутация должна быть белее снега.

– Интересно, что ты об этом заговорил. Ты хоть знаешь, что такое снег?

– Хорезм сильно похож на Землю. У нас бывают зимы, знаешь ли.

– Зато на Эдеме снега никогда не бывает.

– Откуда снег в раю? – спросил Асад. – Так о чем ты хотел со мной поговорить?

– Мое общество тебе уже наскучило и ты хочешь уйти?

– Нет, но я предпочел бы разобраться с делами, а потом уже наслаждаться твоим обществом. Я люблю последовательность.

– Я не хочу разговаривать здесь, – сказал Юлий. – Давай прогуляемся по улице.

Они вышли из полумрака бара на залитую солнцем улицу. Улица была вымощена булыжником, вдоль пешеходной мостовой через каждые двадцать метров стояли деревянные скамейки. Дома на улице были каменные, не выше шести этажей. Вся архитектура на Эдеме была архаичной. Здесь делали все, чтобы помочь туристам забыть о течении времени.

Здесь не было часов, кроме тех, что туристы привозили с собой. Движение наземного транспорта было ограничено отдельными районами. Воздушный транспорт не имел права летать над городами. Конечно, это было неудобно, если человек куда-то опаздывал, но на Эдеме никто никуда не спешил.

Это был рай. И Новая Ялта, в которой сейчас находился Юлий, была кусочком этого рая.

– Я слушаю, – сказал Асад.

– Примерно двадцать лет назад, а может быть, и чуть больше, ваша, вне всякого сомнения, миролюбивая планета приобрела списанный имперский крейсер класса «деструктор», – сказал Юлий. – Я хотел бы знать дальнейшую судьбу этого крейсера.

– И это все?

– Представь себе, да.

– А зачем тебе надо это знать?

– Просто надо.

– Хорошо, – сказал Асад. – Давай присядем. Я не могу работать с компьютером на ходу. То есть, в принципе, могу, но зачем создавать себе и прохожим лишние неудобства?

Они присели на свободную скамейку. Юлий, естественно, сразу же закурил.

Асад достал из кармана портативный компьютер, и его пальцы задвигались над виртуальной клавиатурой. Асад мог вывести изображение перед собой, но предпочел этого не делать, чтобы не привлекать внимания прохожих, и удовольствовался маленьким встроенным дисплеем.

– В интересующий тебя промежуток времени наша миролюбивая планета приобрела пять имперских крейсеров класса «деструктор», – сообщил Асад. – «Стремительный», «Решительный», «Король Карл», «Яростный» и «Пилигрим».

– И ведь наверняка в адмиралтействе есть люди, которые получают деньги за придумывание этих названий, – вздохнул Юлий.

– Мы их переименовали, – сказал Асад.

– Ты можешь узнать, что с этими крейсерами стало после?

– «Ифрит», бывший «Яростный», «Гул», бывший «Король Карл» и «Силат», бывший «Пилигрим», до сих пор находятся у нас на вооружении.

– Я вижу, у вас тоже проблема с названиями. А куда делись «Стремительный» и «Решительный»?

– Были проданы. Один почти сразу, другой – через пять лет эксплуатации.

– Ты можешь узнать кому?

– «Стремительный» был изначально обещан нашим соседям – планете Бигар. Они бы купили его у вас сами, но так как мы приобретали сразу нескольких кораблей, то нам предоставили оптовую скидку и вышло дешевле. Полагаю, «Стремительный» до сих пор у бигарцев.

– Ты можешь узнать это точно?

– С этого терминала – нет. Но я могу навести справки, когда вернусь в консульство.

– Ты сделаешь это для меня?

– Да.

– А что случилось с «Решительным»?

– Продан некоему Роману Ольховскому, имперскому предпринимателю. Но вполне может быть, что это подставное лицо и на самом деле крейсер предназначался кому-то другому.

– Зачем частному лицу боевой корабль?

– Может, он в детстве недоиграл в «пилотов и пиратов». А может, просто коллекционирует модели.

– Ты можешь разузнать и о нем?

– Могу, но поскольку Ольховский является имперским подданным, тебе это сделать легче.

– Я не могу интересоваться этим делом по своим каналам.

– Почему?

– Потому, что официально никакого дела не существует.

– Вот как? – Асад изогнул правую бровь. Одну. У Юлия никогда так не получалось. – Меня интересуют подробности.

– Я не имею права тебе их рассказывать.

– После того, как я обещал тебе помочь?

– Я сказал, что не имею права. Я не сказал, что не буду. Но ответь мне на еще один вопрос. Хотя бы на одном из этих крейсеров был главный калибр?

– Конечно, нет. Ты же знаешь вашу политику в этом вопросе.

– Не вооружай друзей, потому что они могут стать врагами.

– Что-то вроде того. Так что стряслось с этим крейсером?

– Ты никому не расскажешь?

– Клянусь бородой Пророка!

– Я его сбил.

– Ты?

– Я.

– Крейсер?

– Да.

– В одиночку?

– Нет, мне помогали. Я, как бы это сказать, нанес «удар милосердия».

– Вы что, с кем-то воюете?

– С сепаратистами Сахары.

– Откуда у этих идиотов крейсер?

– Именно это я и хотел бы узнать.

– Ты думаешь, что это был один из наших крейсеров?

– Была такая информация.

– Откуда?

– От нашей разведки. Нам сказали это на предполетном брифинге. И знаешь, что самое интересное? У того крейсера был главный калибр.

– Значит, это не наш.

– Я уже ни в чем не уверен, – сказал Юлий. – Разведка утверждала, что это один из бывших ваших крейсеров и у него нет главного калибра. А потом все в один голос стали утверждать, что никакого крейсера вообще не было.

– Мы не поддерживаем сепаратистов, – сказал Асад. – Сахара от нас слишком далеко, и нам нет от этого никакой выгоды.

– Это верно, – вздохнул Юлий. На Хорезме отсутствовало производство, использовавшее тетрадон. Основной спрос на этот металл проистекал из самой Империи. – Когда я могу рассчитывать на твою информацию?

– Завтра к утру тебя устроит?

– Лучше во второй половине дня. Я поздно встаю.

– Отпускник, – сказал Асад.

– Кто бы говорил, – сказал Юлий. – Ты вообще тут живешь.

Когда Юлий вернулся в свой номер, там уже был Клозе. У капитана имелись собственные апартаменты, расположенные на два этажа выше, но Клозе утверждал, что у Юлия лучше вид из окна. Юлий заметил, что так и должно быть, потому что он майор, а не какой-то там капитан, на что Клозе послал его на фиг.

Клозе валялся на застеленной горничной кровати Юлия и листал свежий выпуск «Плейбоя» с голографическими фотографиями и трехмерной анимацией. Журнал он принес с собой – Юлий не любил порнографии.

– Встречался со своим арабом?

– Он вовсе не мой араб, – сказал Юлий. – И я не уверен, что он в принципе араб. А ты, между прочим, расист и грязная германская свинья.

– Кто бы говорил. Англосаксонский выродок с именем паршивого итальяшки.

– Мне кажется, иногда ты забываешь, что ты – всего лишь барон.

– Как у вас там все прошло?

– Нормально. Он пообещал помочь. Но дело осложняется тем, что у них было целых пять кораблей, попадающих под наше описание.

– Хреново. Ты уверен, что не зря все это затеял?

– Нет.

– Я так и думал, – сказал Клозе. – У меня плохие предчувствия по поводу этого крейсера. Зря ты решил корчить из себя частного детектива.

– Я хочу знать, кто нас подставил.

– А ты уверен, что нас подставили?

– Нет. Дерьмо случается иногда и без посторонней помощи. Но гораздо чаще без нее все-таки не обходится.

– Ты воспринял эту историю слишком лично.

– Меня пытались убить.

– О, не заводи эту шарманку снова. Какие у тебя планы на вечер?

– Пока никаких.

– Предлагаю пойти куда-нибудь.

– А как же твоя цыпочка, с которой ты как бы познакомился на пляже, даже не узнав ее имени? – ехидно спросил Юлий. – Она тебя больше не заводит?

– Она дала мне неправильный адрес, – вздохнул Клозе. – Я туда звонил, а к фону подходит какой-то мужик. Коварная змея. Если я встречу ее еще раз, то обдам холодным презрением.

– Ха! – процитировал Юлий одного знакомого им обоим сержанта.

 

ГЛАВА 2

Катастрофа произошла в полночь.

Катастрофу звали Изабеллой, но тогда Юлий и Клозе этого еще не знали.

По настоянию Клозе они отправились в бар, куда обычно пилоты не захаживали. Клозе мотивировал это решение тем, что в баре превосходная живая музыка. Клозе любил строить из себя эстета и делал вид, что разбирается в джазе.

Юлий в джазе не разбирался и не мог отличить госпел от спиричуэла и тромбон от саксофона. Его раздражала тяга подданных Империи к замшелым культурным ценностям, мода на которые держалась последние двести лет. Он не любил «Биттлз», принципиально не читал Хемингуэя и Дюма, не смотрел смешные двухмерные фильмы из местечка под названием Голливуд в захудалой американской провинции и не умилялся при взгляде на картины Репина, Шагала и Васнецова.

Впрочем, современная культура тоже его не слишком интересовала. Вкусы Юлия были выборочными и эклектичными.

Джаз играл громко, но недолго. Очевидно, пилоты опоздали на концерт. Исполнив только два произведения, джазмены откланялись под оглушительные аплодисменты, и их места заняли ребята в странных пестрых одеждах, похожих на одеяла, и больших широкополых шляпах.

Они играли довольно зажигательные мелодии, и пилоты решили остаться.

В полночь, когда внутри Юлия булькало уже четыре с половиной коктейля, в бар вошла катастрофа. Она остановилась рядом со стойкой, и к ней сразу же подполз местный донжуан с предложением угостить выпивкой.

– Смотри внимательно, – сказал Клозе. – Вполне возможно, что ты смотришь на будущую мать восьмерых моих детей.

– Если ты подойдешь к ней на расстояние пушечного выстрела, я тебя убью, – серьезно пообещал Юлий.

У катастрофы были длинные черные волосы, загорелое тело с шикарными пропорциями и легкое белое платье, которое этих пропорций совершенно не скрывало. Остальное из своего угла Юлий рассмотреть не мог.

– Неужели ты решил проявить интерес? – удивился Клозе. – Я даже могу тебе сказать, как все закончится. Никак. Ты сам к ней на пушечный выстрел не подойдешь.

– Это еще почему?

– Потому, что ты – слабак, а я – самец.

– Ты – маньяк, – уточнил Юлий. – А я пошел.

– Жду тебя через две минуты. Потом ты посидишь здесь и увидишь работу настоящего профессионала.

– Тебя уже заждались в твоем любимом борделе, профессионал.

Юлий направился к катастрофе. Тогда еще он был абсолютно спокоен, потому что не воспринимал ситуацию всерьез.

– Мадемуазель, – галантно обратился Юлий к катастрофе, небрежно оттирая местного донжуана плечом, – не хотите ли вы потанцевать со мной?

– А вы танцуете танго? – удивилась катастрофа. Оркестр играл сейчас именно эту мелодию.

– Я танцую танго, – сказал Юлий. Он умел танцевать все. Когда ему было шесть лет, мама настояла, чтобы он занимался с учителем танцев.

– Жаль, что я не танцую танго, – сказала катастрофа.

– Я вас научу, – пообещал Юлий.

– А если у меня не получится?

– Мне почему-то кажется, что этого не произойдет, – сказал Юлий и протянул ей правую руку.

Пятнадцатью минутами спустя, когда они вернулись к стойке, местный донжуан уже отвалил. После этого танца ему не на что было рассчитывать.

– Вы изрядно танцуете, – сказала катастрофа.

– А вы меня обманули, сказав, что не умеете танцевать танго.

– Я не говорила, что не умею. Я говорила, что не танцую, и обычно я этого не делаю.

– Почему?

– Это слишком страстный танец, чтобы делить его с незнакомым мужчиной.

– Почему же вы сделали для меня исключение?

– Не знаю. Может быть, мне понравились ваши глаза.

– Мне-то уж точно понравились ваши, – сказал Юлий. – Они прекрасны.

– Прекрасны, и все?

– Разве нужно что-то еще?

– А где же богатые метафоры и словесный водопад, воспевающий их красоту?

– Слова излишни, – сказал Юлий.

– Как вас зовут? – спросила катастрофа.

– Юлий, – сказал Юлий.

– Разве это не женское имя?

– Так звали одного римского императора, – обиделся Юлий.

– Знаю, я просто хотела вас подразнить.

– А как зовут вас, о прекрасное создание?

– Как, по-вашему, какое бы имя мне подошло?

– Прасковья, – сказал Юлий.

– Разве это имя? – удивилась катастрофа.

– Так звали тетушку одного нашего императора, – сказал Юлий. – Кажется, Петра Второго.

По иронии судьбы, парня, основавшего Человеческую Империю, звали Петр Романов. После коронации его стали звать Петром Первым. Юлий, изучавший историю Земли, называл его Петром Первым Вторым.

– Неужели я допустила бестактность в адрес правящей династии?

– Я никому не скажу, если вы назовете мне свое имя.

– Изабелла, – сказала она. – Можно просто Белла, но если вы хотя бы раз назовете меня Изей, я расцарапаю вам лицо.

В качестве демонстрации угрозы Изабелла показала Юлию длинные ухоженные ногти.

– Это серьезно, – признал Юлий.

– Не сомневайтесь, – заверила его Изабелла. – Это очень серьезно. Вы можете обратиться за справкой в местную больницу. Там уже трое таких лежит.

Юлий в притворном ужасе сделал шаг назад.

– Теперь поговорим о вас, – заявила Изабелла. – Что вы здесь делаете?

– Клеюсь к вам, – сказал Юлий.

– Откровенно, – признала Изабелла. – Но я имела в виду, что вы делаете на Эдеме.

– Я в отпуске, как и все здесь.

– А чем вы вообще занимаетесь?

– То тем, то этим.

– Выгодное дело?

– Когда как, – признался Юлий. – Конкуренция страшная.

– И что вы делаете с конкурентами?

– Топлю в болоте.

Она вежливо улыбнулась. Это была не Бог весть какая шутка.

– Мне нравится, как вы улыбаетесь, – сказал Юлий.

– Давайте перейдем на «ты», – предложила Изабелла. – А то я чувствую себя какой-то дворянкой.

– А вы не любите дворян? – спросил Юлий.

– А вы дворянин? – спросила Изабелла.

– А ваш ответ зависит только от этого? – спросил Юлий.

– Вы заметили, что наше общение состоит в основном из вопросов? – спросила Изабелла.

– О чем это говорит? – спросил Юлий.

– А вы как считаете?

– О том, что мы оба очень скрытные, – сказал Юлий.

– Так вы дворянин?

– А я похож на дворянина?

– Сами вы этого не знаете?

– Меня интересует ваше мнение. По сути, только оно меня и интересует. Так дворянин я или нет?

Изабелла внимательно посмотрела на графа Моргана.

– Нет, – сказала она.

– Почему? – спросил Юлий.

– Таково мое внутреннее ощущение. К тому же, вы слишком много знаете об императорах, а это для дворян нехарактерно. Обычно их не интересует ничего, кроме них самих. А я похожа на дворянку?

– А как вы хотите, чтобы я ответил?

– Правдиво.

– Да.

– Что – «да»?

– Вы похожи на дворянку.

– Я испорченная и развращенная?

– Нет, вы прекрасны и утонченны.

– Разве простолюдинка не может быть прекрасна в ваших глазах?

– В моих глазах все женщины – принцессы, – вывернулся Юлий.

– Льстец.

– Я романтик, – возмутился Юлий.

– Вы не похожи на романтика.

– Почему?

– Романтики не танцуют танго.

– А кто танцует танго?

– Мачо и жиголо.

– На кого из них я больше похож?

– А с чего вы взяли, что это не один человек?

– Мачо не может быть жиголо, – объяснил Юлий. – Потому что мачо – это настоящий мужчина, а настоящий мужчина никогда не станет требовать с женщины деньги. Так на которого из них я похож?

– Спешу вас успокоить. Ни на которого.

– Почему вы думаете, что меня это успокоит? Я всегда считал, что похож на мачо.

– Вы недостаточно загорелый.

– Это основное условие?

– Нет, но одно из главных.

– А вы дворянка?

– Вы же сами сказали, что я принцесса.

– Я не могу перейти на «ты» с принцессой. Происхождение не позволяет.

– А если я вам прикажу?

– Я не люблю подчиняться приказам.

– Даже моим?

– Вашим – всегда.

– Тогда я высочайше повелеваю: переходим на «ты».

– Хорошо, – сказал Юлий. – Давай уйдем отсюда.

– Ты не хочешь больше танцевать?

– Я люблю тишину.

– Ты какой-то несовременный.

– Если ты мной недовольна, то я сейчас же пойду и застрелюсь.

– У тебя есть оружие?

– Я отберу его у полисмена.

– У полисменов на Эдеме нет огнестрельного оружия. Здесь полностью отсутствует уличная преступность. Слишком суровые наказания.

– Тогда я спрыгну с крыши, – сказал Юлий. – Я видел, здесь есть достаточно высокие крыши.

– Твоя смерть будет на моей совести.

– Конечно.

– Тогда давай лучше погуляем.

Когда Юлий выходил из бара под руку с Изабеллой, ему доставили большое удовольствие выпученные глаза Клозе.

Следующие три часа они действительно гуляли по набережной.

Юлий был этим так удивлен, что его даже не тянуло на выпивку. К собственному величайшему удивлению, он откопал внутри себя романтика, которому прогулки под ручку при луне доставляли удовольствие.

Он определил, что Изабелла не только красива, но и умна. Она была как Клозе, только лучше, потому что женщина. Он мог разговаривать с ней на любые отвлеченные темы, и вдруг даже куда-то подевался его вечный цинизм. Ему безумно хотелось заняться с ней сексом, но его вполне устраивало, что они просто держались за руки. Он обнаружил, что секса ему будет мало, он желал большего. Он не мог сказать, что с ним происходит, а потому был испуган. Еще никогда прежде он не испытывал таких чувств.

Странно, что они знакомы только пару часов.

Ему нравились ее длинные темные волосы, и он с трудом удерживался, чтобы не погладить ее по голове. Ему нравился изгиб ее шеи и плавная кривизна ее ног. Ему нравились ее жемчужно-белые зубы и то, как она улыбалась его шуткам. Ему нравилось, что она тоже воспринимала этот мир, как сумасшедший дом. Ему много чего нравилось в ней, а точнее, ему нравилось все.

Сказка кончилась в половине четвертого утра, когда дорогу им заступили трое молодых людей неприятной наружности. По мнению Юлия, особенно их наружность портили виброножи, которые они наставили на имперского пилота.

– А я думал, на Эдеме нет уличной преступности, – пробормотал Юлий.

Изабелла осталась спокойна, и это Юлию тоже понравилось.

– Мне начинать кричать? – спросила она ровным тоном, не допускающим даже мысли о возможной истерике. Пожалуй, из всех прежних знакомых Юлия так повела себя бы только Пенелопа.

– Нет необходимости, – сказал Юлий. – Кричать будут они.

– Как скажешь, – сказала Изабелла.

– Ребята, вам чего-нибудь надо? – спросил Юлий.

– Твою бабу.

– Здесь нет никаких баб, а что касается моей спутницы, то это решительно невозможно, – сказал Юлий. – Если только она сама не захочет. Ты хочешь?

– Нет, – сказала Изабелла.

– Увы, – развел руками Юлий. – Видимо, ничего вам не светит.

– Тебе будет очень больно, – сообщили Юлию.

– Вы что, хотите подраться?

– Ага.

– Это нечестно, ребята, – сказал Юлий. – Я драться не умею. Я буду калечить и убивать.

В ответ Юлию расхохотались.

Ситуация была опасная. Вибронож рассекал кости с такой же легкостью, как и ткань летних брюк, и надежной защиты от него, кроме бронежилета, не существовало. А одежда Юлия этим вечером никак не напоминала бронежилет.

Если меня здесь зарежут, это будет глупо, подумал Юлий. Пройти через ад на Сахаре и попасть под нож хулигана на райском курорте? Ничего нелепее он и представить себе не мог.

Но он бы не отошел в сторону, даже если бы рядом и не стояла прекраснейшая женщина из всех женщин, которых он встречал в жизни.

Первого он ударил ногой в живот, а потом локтем в лицо. Пока тот сгибался пополам, Юлий поднырнул под нож второго и врезал ему по пояснице. Это было не очень эффективно, но из столь невыгодного положения он никуда больше попасть не мог. Третий махнул перед собой виброножом, Юлий отклонился в сторону и двинул его кулаком в кадык. Парень рухнул на мостовую и захрипел. Выпавший из его руки нож едва не отрезал Юлию большой палец на правой ноге. Юлий быстро наклонился, чтобы подобрать нож. Пока второй парень раздумывал, с какой стороны ему атаковать, Юлий швырнул в него только что подобранным оружием и ринулся вслед. От ножа парень отклонился, а от кулака Юлия – нет.

Удар вышел на славу. Это был проведенный по всем правилам апперкот, на какой-то миг хулиган буквально повис на чужом кулаке, а потом отлетел назад и приложился затылком о мостовую.

Юлий огляделся по сторонам. Все трое парней, на которых он напал, лежали в разной степени разобранности, и продолжать общение никто из них не спешил.

– Пойдем? – спросил Юлий.

Он посмотрел на Изабеллу, и ему вдруг стало плохо. В ее глазах появилось новое выражение, которого он до сих пор не видел. За все три с лишним часа общения.

Холод.

Он проследил направление ее взгляда и определил, что смотрит она на его правую руку. Во время короткой драки рубашка порвалась, обнажив бицепс с его пижонскими татуировками.

– Так вы военный, – сказала Изабелла.

– Разве это проблема? – спросил Юлий. Он отметил, что она перешла обратно на «вы». Ничего хорошего это не сулило.

– Я не очень люблю военных.

– Я их совсем не люблю, – сказал Юлий.

– Спасибо за хороший вечер, – сказала Изабелла. – До свидания.

Она развернулась и отправилась в направлении, противоположном траектории их прогулки.

– Мы так и расстанемся? – спросил Юлий.

– Да, – ответила она, не оборачиваясь.

Юлий пнул самого активного хулигана в голову и побежал следом за ней.

– Почему? – спросил он.

– Я не обязана перед вами отчитываться, – сказала она.

– Это был самый прекрасный вечер в моей жизни.

– Тогда мне вас жалко. У вас, должно быть, очень убогая жизнь.

Внезапно Юлий осознал, что она права. И что сейчас он упускает единственный шанс исправить это положение.

Юлий обогнал ее и встал на одно колено.

– Красивый и выверенный жест, – сказала Изабелла. – Вы еще и дворянин. Я должна была догадаться – у вас слишком вычурное имя.

– Вы убиваете меня, – сказал Юлий.

– Прощайте.

– Мне нет смысла идти следом за вами?

– Вы потрясающе догадливы, военный. Наверное, скоро станете капитаном.

– Вообще-то, я майор.

– Поздравляю.

– Не с чем, – машинально ответил Юлий. Он еще не терял надежды. Пока она не отказывалась разговаривать с ним и он мог ее переубедить. Он не понимал, что произошло, но думал, что сможет все исправить.

Так он думал целых пять минут, пока она не подошла к полисмену и не попросила избавить ее от докучливых приставаний подвыпившего туриста.

– И ты, как последний дурак, полез на три виброножа с голыми руками? – уточнил Клозе.

– Да, – сказал Юлий. – А что бы ты сделал на моем месте?

– То же самое. Тебя не сильно били в полиции?

– Меня вообще не били. Туристы – основной источник дохода этой планеты.

– Плюс к этому ты военный.

– Ага.

– Удивляюсь я этой полиции. Когда на тебя напали трое хулиганов с ножами, полисменов рядом не было. Зато, когда они на фиг не были нужны, один сразу же оказался под рукой. Как он с тобой справился? Электрошок? Нервно-паралитический газ? Почему ты не убил этого парня на месте?

– Я был слишком ошарашен случившимся.

– Она тебя кинула.

– Да.

– Только потому, что ты военный.

– Да.

– И ты теперь с ума сходишь.

– Да.

– Хотя знал ее всего несколько часов.

– Да.

– И даже не провел с ней ночи умопомрачительного секса?

– Да.

– Тогда почему ты сходишь с ума?

– Не знаю.

– А я знаю. После того, что вы вытворяли с ней в этом танго, ты просто обязан на ней жениться. Если, конечно, ты порядочный человек.

– Генрих?

– Я слушаю. – Клозе насторожился. Юлий еще ни разу не называл его по имени.

– Иди в жопу.

 

ГЛАВА 3

Юлий заказал в номер ящик коньяка, забаррикадировал дверь тяжелым диваном, закрыл окна, выключил все средства связи, набрал в ванну воду, поставил рядом коньяк, пепельницу и зажигалку, залез в ванну прямо в одежде и начал пить.

Потом ему стало неудобно лежать в одежде, он стянул с себя рубашку и брюки и продолжил пить.

Потом он немного поспал, проснулся, освежил воду, сделав ее погорячее, и снова продолжил пить.

Юлий умел грамотно обращаться с алкоголем и мог неделями ходить в состоянии легкой эйфории при минимальном потреблении горючей жидкости. Но сейчас ему было не до того. Ему хотелось надраться до беспамятства и раствориться в этой горячей воде.

Впервые в жизни его отвергли. Отвергли, не объяснив причин, разом, внезапно и вдруг.

Чуть позже Юлий дополз до унитаза, немного с ним приватно пообщался, потом вернулся в ванну. У него оставалось еще пол-ящика коньяка.

Юлий очнулся оттого, что вода была слишком холодная, вдобавок лилась ему прямо на лицо. Юлий попытался вывернуться из-под струи, но на него словно бегемот сел. Юлий принялся лягаться, выливая на пол ведра воды.

Кто-то сдавленно охнул, и тяжесть, давившая на Юлия, уменьшилась вдвое. Воспользовавшись этим, Юлий принялся брыкаться с удвоенной же силой, ему удалось высвободить левую руку, и он ткнул ею наугад.

Вода перестала бить ему в лицо, Юлий открыл глаза.

Клозе сидел на краю ванны и потирал скулу. На полу валялся помощник военного атташе с планеты Хорезм и держался рукой за ребра.

– Я тебе говорил, что он псих, – сказал Клозе.

– Я это давно знал, – согласился Асад.

– Идите в жопу оба, – сказал Юлий.

– Узнаю высокий слог, – сказал Клозе.

– Иди в жопу персонально, – сказал Юлий.

– Если ты так же разговаривал с дамочкой, из-за которой напился, неудивительно, что она от тебя сбежала.

С похмелья у Юлия была нарушена координация движений, поэтому Клозе успел отскочить.

Юлий плюхнулся обратно в ванну, но вода была слишком холодной и он уже не чувствовал себя в ней комфортно. Пришлось вылезать и закутываться в банный халат.

Асад принес ему кофе, сладкий, крепкий и горячий Юлий выпил глоток, чуть не сжег себе внутренности и закурил, сидя в кресле.

– Как вы сюда попали и что это за новое извращение – топить людей в их собственных ваннах?

– С тех пор как ты впервые назвал меня по имени, прошло два дня, – сказал Клозе. – Ты не вылезал из своего номера, и я начал беспокоиться, как бы ты не привел в исполнение свой план, выношенный еще на Сахаре.

– О каком плане идет речь? – поинтересовался Асад.

– Он планировал застрелиться, – сказал Клозе.

– Он? Не верю. Такие самовлюбленные индюки никогда не кончают жизнь самоубийством.

– Потом появился Асад с информацией, которую ты просил, – продолжал Клозе. – Он не мог с тобой связаться и нанес личный визит. Когда он пришел в третий раз, мы столкнулись под дверью.

– И как вы проникли в номер?

– Через окно, – сказал Клозе.

– Третий этаж, – заметил Юлий.

– Пилоты не боятся высоты, – сказал Клозе.

– Скоты, – сказал Юлий.

– Поговорим о насущных проблемах, – сказал помощник военного атташе. – Кто была эта женщина и как ее зовут?

– Изабелла, – сказал Юлий.

– Красивое имя, – заметил Асад.

– И главное, редкое, – сказал Клозе.

– Что ты знаешь о ней кроме имени? – спросил Асад.

– Она не любит военных.

– Это говорит о наличии у нее здравого смысла. Но как она узнала, что ты военный?

– По татуировке.

– По татуировке на бицепсе?

– Да.

– Не каждая женщина в Империи знает, что означают идиотские черные черепа, вытатуированные на правом бицепсе мужчины, – сказал Асад.

– А ведь верно, – оживился Клозе. – Значит, она как-то связана с армией.

– Она ее не любит, – сказал Юлий.

– Интересно, почему. Может быть, ее изнасиловал какой-нибудь пьяный пилот с такими же татуировками?

– Этого не могло быть, – убежденно сказал Юлий. – И я больше не хочу слышать подобных предположений.

– Она имеет какое-то отношение к армии, – настаивал Клозе.

– Ну и что?

– Возможны два варианта, – сказал Асад. – Или она здесь приезжая, может улететь отсюда в любой момент, и в этом случае мы никогда ее не найдем, особенно пользуясь твоим описанием. Но если она местная или работает здесь, то вопрос с ее обнаружением становится просто вопросом времени. Здесь не так уж много учреждений, связанных с армией.

– А может, она с ней и не связана. Здесь куча туристов. Она могла видеть такие татуировки у кого угодно, – сказал Клозе. – Это ничего нам не дает.

– Это зацепка, – не согласился Асад. – И, на данный момент, это единственная зацепка, которой мы можем руководствоваться. Кроме того, что это роскошная женщина.

– Ты, часом, не положил на нее глаз, приятель? – поинтересовался Клозе.

– У меня восемь детей, – гордо сказал Асад.

– Как раз столько я и хотел иметь, – восхитился Клозе. – Только когда ты успел столько заделать? Ты что, занимался этим с рождения?

– Расслабься, – сказал Юлий. – У него четыре жены.

– Обожаю мусульманство, – сказал Клозе. – Я готов эмигрировать на Хорезм прямо сейчас.

– Империя потребует твоей выдачи как дезертира, – сказал Юлий.

– Тогда я эмигрирую после отставки.

– Этого мало, – сказал Асад. – Еще надо будет принять ислам.

– С этим у меня без проблем.

– И обрезание, – напомнил Юлий.

– Что такое кусок плоти по сравнению с возможностью иметь собственный гарем?

– Небольшая плата, – согласился Асад.

– Я хочу получить копию Корана прямо сейчас. Вам нужны классные пилоты?

– Всегда. У нас маленький, но быстро развивающийся флот.

– Здесь я мог бы стать капитаном корабля к сорока пяти годам, – предупредил Клозе.

– Мы что-нибудь придумаем, – улыбнулся Асад.

– Ребята, я вам не слишком мешаю? – спросил Юлий.

– Ты нам совсем не мешаешь, – сказал Клозе. – Кстати, а что ты здесь делаешь?

– Это мой номер.

– Правда?

– Ага.

– У него несчастная любовь, – объяснил Клозе Асаду.

– Что ты испытываешь к этой женщине? – спросил Асад.

– А зачем тебе это знать?

– Чтобы понять, стоит ли ее искать.

– Влечение, – сказал Юлий. – Нет, «влечение» – неправильное слово. Страсть. Я испытываю к ней страсть.

– Страсти проходят, – заметил Клозе. Он был почти серьезен.

– Но иногда они перерождаются во что-то большее, – сказал Асад. – Итак, она красива, ее зовут Изабелла, фамилии ты не знаешь, она не любит военных, но знает, что означают пилотские татуировки. Это немного, учитывая, что на Эдеме находится не меньше тридцати миллионов человек. Я постараюсь что-нибудь сделать. Ты все еще хочешь услышать о крейсере?

– О каком крейсере? – тупо спросил Юлий. Асад перешел на новую тему слишком быстро, а все мысли Юлия по-прежнему были заняты Изабеллой.

– О линейном крейсере класса «деструктор», который вы утопили в болоте.

– А, об этом крейсере.

– Тебе интересно?

– Очень.

– «Стремительный», переименованный в «Адмирала Нельсона», по-прежнему принадлежит бигарцам, как я и предполагал.

– Что это за название для планеты – «Бигар»? – поинтересовался Клозе. – Что оно означает?

– То ведомо только Аллаху и самим бигарцам, – сказал Асад. – «Золотая стрела», бывший крейсер «Решительный», проданный Ольховскому, был полностью разоружен и переделан в прогулочную яхту.

– Дорогое удовольствие, – заметил Клозе. – Обычная прогулочная яхта обошлась бы ему куда дешевле.

– У богатых свои причуды, – сказал Асад.

– Где эта «Золотая стрела»? – спросил Юлий. – Если с нее сняли оружие, то потом запросто могли поставить обратно.

– По официальным данным, «Золотая стрела» сейчас в открытом космосе, совершает круиз по Солнечной системе.

– Прямо сейчас?

– Да.

– Сведения достоверные?

– Вчера передавали в новостях, – сказал Асад. – Этот Ольховский у вас – большая шишка. Настоящий денежный мешок.

– Не завидуй, – сказал Юлий.

– Значит, это был не ваш крейсер, – сказал Клозе Асаду.

– Верно, это был не наш крейсер, – сказал Асад.

– Разведка лажанулась, – сказал Клозе.

– Или ее кто-то дезинформировал.

– Ты что-то об этом знаешь? – насторожился Юлий.

– Нет, – сказал Асад. – Это называется предположением. Догадкой. Одним из вариантов.

– С тех пор, как я увидел этот крейсер, я не сомневался, что он не хорезмский, – сказал Юлий. – Опять же, главный калибр…

– Но чей тогда это был крейсер? – спросил Клозе.

– То, что я тебе скажу, – военная тайна, – сказал Юлий. – Кстати, Асад, тебя это тоже касается.

– Ну, – сказал Клозе.

– Это был наш крейсер, – сказал Юлий.

– Что значат слова «это был наш крейсер»? – спросил Клозе.

Они сидели в открытом кафе на набережной, смотрели на море и заставляли Юлия хоть что-нибудь съесть. Юлий вяло ковырял вилкой в каком-то салате из морских продуктов и громогласно требовал коньяка. Ему столь же громогласно отказывали. Официанты уже начинали коситься на их столик.

– Подумай сам, – сказал Асад. – Где можно взять имперский линейный крейсер с полным боевым оснащением? Ответ очевидный. Только в Империи.

– Но это же глупо, – сказал Клозе. – С чего бы имперскому крейсеру воевать на стороне повстанцев?

– Это политика, – мудро сказал Юлий. – Когда мы узнаем причину, она окажется банальной и гнусной.

– Тебя не спрашивали, – сказал Клозе. – Ешь.

– Изверги. Инквизиторы. Извращенцы.

– Ты знаешь еще много ругательств на «и»?

– Идиоты. Имбецилы. Ишаки. Игуанодонты. Ироды. Иблисы. Иглобрюхие. Игуаны. Иезуиты. Извозчики. Изгои. Изюбри. Имдугуды. Индусы. Индейцы.

– Потрясающий словарный запас, – сказал Клозе. – Некоторых слов даже я не знаю. Кто такие изюбри?

– Это такие олени, – сказал Асад.

– Выходит, он обозвал нас оленями?

– Ага. А также рыбами и динозаврами.

– Гений современной словесности, – сказал Клозе.

– Дай коньяк, – сказал Юлий.

– Жри, – сказал Клозе.

– Есть еще один интересный момент, и, если бы наш общий знакомый не был так поглощен сердечными проблемами, он непременно и сам обратил бы на него внимание, – сказал Асад. – На Эдеме действительно нет уличной преступности, а те считаные подростковые банды, которые все-таки есть, вооружаются кустарным способом. Вибронож – запрещенное на Эдеме оружие, как для продажи, так и для ввоза. Простым хулиганам негде добыть себе такое.

– Они были не подростки, – сказал Юлий.

– Хулиганы не нападают на набережной, – сказал Асад. – Потому что набережная хорошо освещена и патрулируется полисменами. Они выбирают для нападений темные закоулки.

– Значит, это были не просто хулиганы? – уточнил Клозе.

– Если бы вы прожили на Эдеме хотя бы месяц, вы были бы уверены, что это так. Сложите два и два, господа. Днем Юлий встречается со мной, а вечером на него нападают. Кто-то очень не хочет, чтобы он продолжал интересоваться этим крейсером.

– Глупо было бы спрашивать у тебя, кто именно, – сказал Клозе.

– Совершенно верно, – сказал Асад. – Это было бы глупо.

– Выходит, за нами следили?

– Не исключено.

– Я ненавижу армию, – сказал Юлий.

– Может, это и не армия, – сказал Клозе.

– А свиньи умеют дышать вакуумом, – сказал Юлий. – Все гнусности, которые творятся на территории Империи, исходят от армии. Хотя бы самые крупные из них.

– По-моему, ты перегибаешь палку, – сказал Клозе.

– Он точно ее перегибает.

– Он всегда ее перегибает.

– Когда-нибудь он сломает ее к иблисовой матери.

– Спелись, канарейки, – констатировал Юлий.

– Жри! – сказали Клозе и Асад дуэтом.

На то, чтобы домучить салат, ему потребовалось еще сорок минут. После этого Клозе разрешил ему одну порцию коньяка и тщательно следил, чтобы официант не накапал лишнего. Глотнув, Юлий почувствовал некоторое облегчение и закурил.

– Итак, мы обсудили мои проблемы, наши проблемы и армейские проблемы, – сказал Юлий. – Теперь давайте обсудим что-нибудь глобальное. Асад, когда твой долбаный булыжник, который вы по недоразумению называете планетой, войдет в состав нашей великой и могучей Империи? Она, кстати, называется человеческой. Вы что, не люди, что ли?

– Моя свободолюбивая и гордая планета склонит колено перед вашей жалкой кучкой псевдоцивилизованных миров только тогда, когда ты ее возглавишь, о безродный сын шайтана и верблюдицы.

– Никогда, так никогда. Но маму не трогай. Про отца, кстати, можешь говорить все, что хочешь.

– Стоп, – сказал Клозе. – Я сейчас не понял. О чем вы говорите?

– Ни о чем, – сказал Юлий.

– Он еще не хвастался? – спросил Асад. – Странно.

– Я таким никогда не хвастаюсь, – сказал Юлий.

– О чем речь?! – взвыл Клозе. Официант от неожиданности чуть не уронил поднос с грязной посудой.

– Ты начал, ты и говори, – сказал Юлий в ответ на вопросительный взгляд Асада.

– Он внесен в официальный список наследования престола, – сказал Асад.

– В него внесены тысячи людей, – сказал Юлий.

– Восемьсот пятьдесят два. Но ты-то входишь в первую сотню.

– Мой прадед был женат на кузине племянника двоюродного внука младшего помощника конюха императора, – объяснил Юлий.

– Представляешь, какое у вас могло бы быть руководство? – спросил Асад у Клозе.

– Я даже не знал, что наследников целый список, – сказал Клозе. – Думал, их три-четыре человека. Дети, братья, внуки… Но восемь сотен, да еще и с твоей фамилией… Это у меня в голове не укладывается. И какой ты по счету?

– Семьдесят пятый, – признался Юлий.

– Ишь ты, – восхитился Клозе.

– Семьдесят шестой. У маркиза Дюваля на днях родился сын, – сказал Асад.

– И слава Богу, – сказал Юлий.

– Да, Аллах велик и милостив, – согласился Асад.

– Так со мной за одним столом сидит человек почти императорских кровей?

– Вот именно «почти», – сказал Юлий. – Передо мной семьдесят пять человек, и с каждым годом этот список все увеличивается. К счастью, у меня нет никаких шансов заполучить эту работу, и я бы предпочел, чтобы меня вообще вычеркнули из списка.

– Список велел составить Петр Первый, который не хотел, чтобы после его смерти началась война за престол и Империя бы распалась с гибелью того, кто ее создал, как это часто бывает. По его высочайшему повелению был составлен список, в котором тщательно указывалось, кто, кому и в каком порядке наследует. Но, по сути, шансы иссякают уже для второй части первой десятки, – рассказал имперцам гражданин планеты Хорезм.

– Откуда ты все это знаешь? – восхитился Клозе.

– Он же шпион, забыл? – сказал Юлий.

– Семьдесят пятый! – воскликнул Клозе.

– Семьдесят шестой, – сказал Юлий. – Надеюсь, Гай когда-нибудь женится и передо мной вырастет целая новая ветвь наследников.

– Ты не хочешь стать императором? – удивился Клозе.

– Никто в здравом уме не хочет стать императором, – сказал Юлий.

– Петр Первый хотел стать императором, – напомнил Клозе. – И стал.

– Я же сказал: никто в здравом уме, – сказал Юлий. – И замнем наш разговор на этой крамольной реплике.

– Семьдесят шестой! – восхитился Клозе.

 

ГЛАВА 4

Клозе теперь не отступал от него ни на шаг. Боялся повторения попытки Юлия утопиться в воде и коньяке одновременно.

Клозе был настолько впечатлен дальним родством Юлия с правящей фамилией, что стал считать себя ответственным за столь благородную кровь. Юлий надеялся, что у него это быстро пройдет.

Когда Юлий был молод, глуп и занимал в пресловутом списке наследования шестьдесят восьмое место, он был очень горд тем фактом, что является не просто дворянином, но стоит на верхней ступени иерархической лестницы. А когда он был ребенком и занимал шестьдесят пятую строчку, он даже мечтал, что когда-нибудь сам займет место верховного главнокомандующего и будет править железной рукой. Сначала он научился считать и понял, что этого никогда не случится, а потом он научился думать и остался весьма доволен тем фактом, что этого не случится никогда.

Ему нравилось быть графом. Мелким графом, младшим сыном своего отца, не имеющим прав на основной титул. Это предоставляло ему возможность пользоваться всеми привилегиями дворянства, но избавляло его от большей части дворянских неудобств. Конечно, главной привилегией дворянина было право умереть за императора, но вот как раз без этого Юлий надеялся обойтись.

Армия для него была обязательным и неприятным препятствием на пути к той праздной и приятной жизни, о которой он мечтал во время учебы в академии.

Все юноши в определенный период своей жизни проходят через период идеализма, когда им хочется совершать подвиги, достигать высокие цели и менять мир в лучшую сторону. У Юлия этот период закончился лет в двенадцать, когда его сверстники только входили в странную пору несбыточных мечтаний.

Юлию не нравился мир, но он не видел смысла его менять. И не имел ни малейшего желания это делать. Кому надо, пусть тот и меняет. А я как-нибудь обойдусь.

Юлий не знал, хотел ли менять мир Клозе. Но он понял, что Клозе твердо вознамерился сохранить для этого мира скромную персону Юлия.

Ношение огнестрельного оружия на Эдеме было запрещено даже имперским офицерам, но никто и ни при каких условиях не мог запретить дворянину носить его кастовое оружие – шпагу, а Клозе как-никак был бароном.

Юлий понятия не имел, где Клозе раздобыл эту полоску металла – скорее всего, в какой-нибудь антикварной лавке, но теперь он не расставался с ней, даже когда ходил в туалет, а укладываясь спать – ночевал он теперь в номере Юлия, – он всегда укладывал ее на пол рядом с диваном.

Ходить на пляж стало решительно неудобно.

Клозе в шортах, сандалиях и при шпаге выглядел, мягко говоря, нелепо.

Юлий так ему и сказал.

Пусть, сказал Клозе.

Это смешно, сказал Юлий. Люди будут над тобой смеяться.

Но Клозе уже включил титулованного дурака и на все провокации отвечал соответственно тупо.

Пусть смеются, сказал он. После того как первые пять весельчаков заведут специальные карманы, в которых будут носить отрезанные им, Клозе, уши, потешаться быстро перестанут.

Отрезать уши у мирных граждан противозаконно, возразил Юлий.

Значит, я буду вызывать всех на дуэль и отрезать уши в законном порядке, сказал Клозе.

Юлий отказался быть его секундантом на дуэлях для отрезания ушей.

Клозе призвал в секунданты Асада ад-Дина, и тот, в пику Юлию, сразу согласился.

История о том, как благородное личное оружие эпохи мушкетеров получило вторую жизнь в эпоху космических перелетов, орбитальных бомбардировок и высокоточного оружия, абсолютно лишена романтики и основана на обычном прагматизме.

Когда Петр Первый возродил институт дворянства, дворяне делились на два типа.

Первые были соратниками, боевыми друзьями императора, которые и вознесли Петра на престол. Свои титулы они получили за верность и силу, сполна заплатив за них кровью.

Вторые были возведены в дворянство по политическим причинам. В основном это были капиталисты – банкиры, экономисты, производители. Враждовать с ними было бы невыгодно, убивать их было чистым безумием, проще всего оказалось купить их лояльность. Но новоявленных дворян, обладающих огромными капиталами и способных нанять на эти деньги небольшие частные армии, тоже нужно было как-то контролировать.

Расстреливать людей за каждый неверный шаг – действенное, но далекое от политики решение, пахнущее уже не авторитарной властью, а террором. Проще было создать условия, при которых люди отказались бы от самой идеи делать неверные шаги. Требовался легальный, но неофициальный способ контроля.

И император утвердил дуэльный кодекс.

Грубо говоря, теперь дворяне первого типа могли совершенно законно убивать дворян второго типа в интересах Империи, но не вмешивая в свои разборки самого императора.

Идея работала в течение двух поколений, до тех пор, пока не появился третий тип дворян, сложившийся при смешении первых двух типов. И из инструмента власти дуэли просто превратились в красивую традицию, которую никто не собирался отменять.

Юлий объяснял этот факт извечной любовью мужчин к блестящим и смертоносным игрушкам. Шпага, как известно, блестит постоянно, а при должном обращении может быть весьма смертоносной.

В дуэльном кодексе было прописано единственно на тот момент дозволенное оружие – шпага. В фехтовании девяносто процентов успеха зависят от мастерства и лишь только десять – от везения. В поединке с применением огнестрельного, импульсного или плазменного оружия больше приходится рассчитывать на удачу, чем на меткость, а для императора когда-то было важно, чтобы в дуэлях побеждали его люди.

Конечно, на момент принятия сего документа фехтовать не умел никто, но дворяне первого типа были элементарно в лучшей физической форме, что повышало их шансы на успех.

Почти все свободное время Юлий теперь проводил в баре, где познакомился с Изабеллой. Он питал слабую надежду, что она, подобно закоренелому бандиту, вернется на место преступления.

Пил он мало. Присутствие Клозе с длинной шпагой нервировало его и не давало расслабиться.

– Клозе, ты баран, – сказал Юлий. – Из всех идиотских зрелищ, которые мне доводилось лицезреть в моей жизни, самое идиотское – ты и твоя шпага.

– Кто бы говорил, – сказал Клозе. – Ты неделю сохнешь по женщине, с которой фактически не знаком.

– Тебе этого не понять, кобель.

– Наверное, все дело в том, что у тебя не было с ней секса, – сказал Клозе. – Если бы вы с ней перепихнулись, ты забыл бы о ней через десять минут. Но поскольку твое либидо осталось неудовлетворенным, у тебя едет крыша. Этому есть даже научное название – спермотоксикоз.

– Заткнись, – сказал Юлий.

– У тебя просто слишком давно не было женщины, – продолжал Клозе. – Ты ведь не ходил вместе со мной по борделям на Сахаре. Мой тебе совет – сходи в бордель сейчас. Тупо потрахайся. Может, и полегчает.

– Капитан Клозе, я был бы вам весьма благодарен, если бы вы перестали совать свой длинный нос в мою частную жизнь.

– Яволь, герр майор, – сказал Клозе.

– Что это сейчас было?

– Я обматерил тебя по-немецки.

– Я так и подумал, – сказал Юлий.

– Мы так ничего и не предприняли по поводу крейсера, – напомнил Клозе.

– Мы выжидаем, – объяснил Юлий.

– Чего?

– Конца отпуска.

– Зачем?

– Ты на самом деле дурак?

– Да.

– Хорошо, – сказал Юлий. – Объясняю. Единственное место, где мы можем получить сведения об имперском крейсере, это имперский военно-космический флот. Но если мы сейчас заявимся в штаб округа и потребуем информацию о передвижении имперских судов, нам откажут по трем причинам. Во-первых, у нас нет нужного уровня допуска. Во-вторых, мы не сможем объяснить, для чего нам нужна эта информация. И, в-третьих, мы в отпуске. Я хочу убрать хотя бы одну из этих причин.

– Нам будет трудно обойти две другие.

– Мы что-нибудь придумаем. Возможно, все будет зависеть от нашего нового назначения.

– Не будет никакого нового назначения, – сказал Клозе. – Нас вернут на Сахару, чтобы мы никому не могли рассказать о существовании несуществующего крейсера. Теперь нас будут держать на Сахаре до скончания нашего срока службы. Может быть, даже до скончания времен.

– А говорил, что дурак, – заметил Юлий.

– С Сахары мы ни черта не узнаем, – сказал Клозе. – У нас не будет доступа к внешним базам данных.

– Ты небезнадежен.

– А может быть, нас там даже убьют, и мы перестанем задавать вопросы.

– Прямо-таки проблеск разума.

– Я не хочу обратно на Сахару.

– А вот это уже гениально!

– Я и так оставил там достаточный кусок себя.

– Вряд ли это была лучшая твоя часть.

– Я был привязан к той ноге, черт побери. Я с ней вырос.

– Мне тоже недавно хотели что-нибудь отрезать, – вспомнил Юлий.

– Те парни с виброножами? – уточнил Клозе. – Или твоя красотка из бара?

– Те парни, – сказал Юлий.

– Вряд ли они хотели тебя убить.

– Знаю, – сказал Юлий. – Если бы хотели, убили бы. Скорее всего, это была акция устрашения.

– Ты устрашился?

– До колик.

– Они не ожидали, что ты отобьешься. Ты слишком крут для обычного пилота.

– Ты меня поймал, – признался Юлий. – На самом деле я – тайный агент УИБ.

– Ты не имеешь никакого отношения к имперской безопасности, – сказал Клозе. – Ты – агент разведки враждебной нам планеты.

– У Империи нет достойных врагов.

– Значит, ты – агент нашего недостойного врага.

– Совсем недавно ты продемонстрировал мне некие намеки на интеллект, но своими последними высказываниями все испортил.

Следующим утром капитан Клозе и майор Морган в полной летней парадной форме и с одной длинной шпагой на двоих заявились в местный штаб ВКС на Эдеме и потребовали у дежурного офицера встречи с любым представителем аналитического отдела.

В штабе им несколько удивились, потому что не привыкли видеть на этой планете людей в форме, да еще и при оружии, и на всякий случай отвели в кабинет к полковнику Бреннару.

На двери кабинета так и было написано: «Полковник Бреннар». И никакой ссылки на отдел, в котором полковник Бреннар мог работать.

Юлий предположил, что он контрразведчик. По его наблюдениям, только контрразведчики не указывали на дверях кабинетов род своей деятельности.

– Вы контрразведчик? – спросил Юлий.

– Почему вы так думаете, майор?…

– Морган.

– А я – капитан Клозе, – сказал Клозе.

– Хорошая шпага, капитан. Фамильная? Древнее оружие вашего рода?

– Нет.

– Морган, – повторил полковник Бреннар. – Старая фамилия, правда?

– Настолько старая, что на языке остается вкус плесени, – подтвердил Юлий.

– Вы не родственник того самого Моргана?

– Сын. Младший.

– О! Чем я могу помочь младшему сыну столь великого человека, как граф Питер Морган? Вы столкнулись с какими-то проблемами на отдыхе?

– Отдых превосходен, – сказал Юлий.

– Никаких проблем с отдыхом, – сказал Клозе.

– Так вы контрразведчик? – спросил Юлий.

– С чего вы взяли, майор?

– Я задал вам простой вопрос, полковник. Простой вопрос, требующий прямого ответа. Да или нет. Почему вы не хотите сказать мне то, что я хочу знать?

– С чего вы взяли, что я не хочу?

– Потому что вы мне этого не говорите, – терпеливо сказал Юлий.

Клозе взял у стены стул, поставил его на середину комнаты и встал за ним, придерживая спинку.

– Садитесь, граф.

– Спасибо, барон. – Юлий сел, а Клозе остался маячить за его спиной как верный телохранитель. – Думаете, это надолго?

– Полагаю, что так, граф.

– Офицеры, полагаю, вы настроены по отношению ко мне несколько… недружелюбно, – сказал хозяин кабинета.

– Давайте начнем с самого начала, – сказал Юлий. – Итак, мы вошли, поздоровались, а потом я спросил, не контрразведчик ли вы.

– Нет, я не контрразведчик.

– Тогда из какого вы ведомства?

– Из управления пропаганды.

– Почему нас направили именно к вам? Я просил встречи с кем-нибудь из аналитиков.

– Полагаю, вас направили ко мне, потому что на данный момент я – единственный из старших офицеров кто находится на своем рабочем месте.

– Вот как? Разве сегодня выходной?

– Да.

– А по какому поводу?

– День рождения генерала Оуэнса, начальника штаба округа. Он пригласил всех старших офицеров на вечеринку в своем особняке.

– Всех? – изумился Клозе. – Неплохо живет этот генерал Оуэнс.

– У него богатая жена, – сказал Юлий. – Он женился на деньгах, а она вышла замуж за титул. Он – маркиз.

– Ты его знаешь? – спросил Клозе.

– Встречал пару раз на вечеринках у Виктора.

– У Виктора? – переспросил Клозе.

– У Виктора Второго, – сказал Юлий.

При упоминании имени правящего императора, на знакомство с которым Юлий непрозрачно намекал, лицо полковника Бреннара вытянулось и изменило цвет. По сравнению с этим шапочное знакомство с самим генералом Оуэнсом не имело решающего значения.

Полковник был дурак и службист, явно из простолюдинов. Услышав фамилию «Морган», он сразу же начал заискивать перед Юлием из-за его высокопоставленного отца. Юлий был благодарен Клозе за то, что тот правильно сориентировался и вовремя подавал требуемые реплики.

Полковник был у них в кармане и сделал бы для них все что угодно. Главный вопрос стоял по-другому: а что этот полковник вообще может для них сделать?

Есть ли у него доступ к той информации, которая требовалась пилотам?

– Чем я могу помочь вам, господа?

– У вас есть доступ к информации о перемещениях имперского флота?

– Какого именно флота?

– Всего, – сказал Юлий.

– Это тактические данные, и их не предоставляют любому желающему по первому требованию, майор. – По тону полковника можно было понять, что он об этом крайне сожалеет.

– Знаю, – кивнул Юлий. – Потому и спрашиваю.

– К моему огорчению, я не могу вам в этом помочь, – сказал полковник Бреннар.

– Я же тебе говорил, – сказал Юлий Клозе. – До свидания, полковник.

– До свидания, полковник, – сказал голос от двери. – Можете погулять пока по коридору или устроить себе внеочередной обеденный перерыв и подумать, почему вас не пригласили на день рождения генерала Оуэнса.

Полковник Бреннар побледнел.

Капитан Винсент Коллоджерро, одетый в штатское, выпроводил полковника за дверь и сел на его место.

– Слушаю вас, господа.

– Я так и знал, что вы не контрразведчик, Винсент, – сказал Юлий.

– Я и не говорил вам, что я контрразведчик, – сказал Винсент. – На Сахаре я разговаривал с вами в кабинете контрразведчика и, наверное, этим невольно ввел вас в заблуждение. А в чем именно я прокололся?

– Вы назвали наших врагов «сепаратистами», – сказал Юлий. – Не «уродами», не «болотными тварями» и не «повстанцами». Расквартированные на Сахаре войска так не говорят, вот я и подумал, что вы не местный. И, соответственно, не контрразведчик.

Винсент развел руками.

– С вашей проницательностью вы должны были работать у нас.

– Отец не одобрил бы, если бы я пошел в имперскую безопасность. Морганы были пилотами с основания Империи. Это традиция такая.

– Вы хотите получить доступ к секретной и весьма опасной информации, – заметил Винсент. – Зачем она вам?

– Вы подслушивали? – спросил Клозе.

– Увы, это часть моей профессии. Так что вы хотели найти в данных о перемещении флота?

– Сами не догадываетесь? – спросил Юлий.

– Догадываюсь. Пропавший имперский крейсер.

– Вы на самом деле капитан? – спросил Юлий.

– Пока да.

– Думаю, ненадолго.

– Зачем вам пропавший имперский крейсер, майор?

– Я хочу знать, кто нас подставил.

– С какой целью?

– Морганы привыкли платить свои долги.

– Я хотел бы, чтобы вы озвучили ход своих рассуждений. Вас это не сильно затруднит? Я хотел бы знать, на основании каких фактов вы делаете вывод, что на Сахаре имели дело с имперским кораблем.

– Меня это ничуть не затруднит. На крейсере, который мы с капитаном Клозе и покойным лейтенантом Дэрринджером утопили в болоте, присутствовал главный калибр, что абсолютно лишает права на жизнь версию о списанном и проданном на сторону корабле. Следовательно, корабль пришел откуда-то с территории Империи. Но я верю в закон сохранения крейсеров в природе. Если крейсер откуда-то взялся на Сахаре, значит, он куда-то делся в каком-то другом месте. А раз он куда-то делся, это должно быть отражено в соответствующих документах. Крейсер, знаете ли, это не старый молоток, о котором никогда никто ничего не знает. А бюрократия – вещь, в некоторых случаях, просто великолепная.

– Иными словами, вы намекаете на измену? – уточнил Винсент.

– Да. А разве в измене есть что-то удивительное? Особенно для УИБ?

– А если по документам все нормально и все крейсера класса «деструктор» находятся на своих местах? – полюбопытствовал Винсент.

– Тогда это не просто измена, – сказал Юлий. – А измена на самом высоком уровне. Не ниже адмиральского. Причем в заговор должны быть вовлечены несколько адмиралов. Это маловероятно, Винсент. Я думаю, что этот крейсер по документам все-таки куда-то пропал.

– Вы знаете, как часто ВКС теряют корабли такого класса в мирное время?

– Нет, – сказал Юлий. – Никогда раньше не интересовался подобными вещами.

– Такое случалось только дважды, – сказал Винсент. – Первый случай имел место двести пятьдесят четыре года назад. На крейсере «Устрашающий» произошел бунт, капитан и старшие офицеры были убиты, главарь бунтовщиков выдвинул свои требования к Короне и угрожал направить крейсер на мирную планету и разбить его об один из ее крупнейших мегаполисов в случае невыполнения этих требований. УИБ готовило операцию захвата, когда крейсер внезапно взорвался. Мы до сих пор не знаем, что там произошло. Полагаю, какой-то лояльно настроенный космонавт взорвал главный ходовой реактор.

– Это явно не наш вариант, – сказал Юлий.

– Я тоже так думаю, – улыбнулся Винсент. – Второй крейсер класса «деструктор» пропал два месяца назад при патрулировании пояса астероидов в секторе Альфа-45. Знаете, где это?

– Где-то на окраине.

– Да, где-то там. Достоверного подтверждения гибели крейсера нет. Поисковые отряды не нашли обломков основных систем корабля. Кое-какой мусор, правда, нашелся, но он мог быть оставлен специально, чтобы подтвердить версию о крушении.

– Как назывался этот корабль? – спросил Юлий.

– Я и так сказал вам слишком много.

– Сказали «а», говорите и «б». Вы могли бы вообще ничего не рассказывать.

– Мог бы. Но я считаю, что дешевле и проще предоставить вам требуемую информацию. Иначе вы не остановитесь и все испортите, не так ли? Задействуете все свои связи, надавите на кого надо…

– Боюсь, вы переоцениваете мои связи, – сказал Юлий.

– Одна ваша фамилия раскроет перед вами половину дверей, – улыбнулся Винсент.

– А почему вас генерал не пригласил на свой день рождения? – спросил Юлий.

– Он приглашал, но я отказался. Был все время неподалеку от штаба, все ждал, пока вы соизволите нанести нам визит. Поэтому вам, кстати, стоит простить полковника Бреннара. Он исполнял мою просьбу и тянул время до моего прибытия.

– С чего такая честь? – спросил Клозе.

– Вы шатаетесь по планете и задаете вопросы, – сказал Винсент. – Вы связывались с представителем консульства планеты Хорезм – нетрудно было догадаться, о чем вы с ним разговаривали. Вот начальство и дернуло меня с Сахары и отправило сюда присмотреть, как бы с вами чего не вышло. Вы ведь весьма ценные кадры, господа офицеры. Вдвоем целый «деструктор» в болоте утопили. Кстати, я весьма вам благодарен за столь приятный перевод. Мне здесь нравится гораздо больше, чем на Сахаре.

– А разве там у вас не было дел? – спросил Юлий. – Расследование там и все такое прочее…

– Сейчас, в основном, идет стадия работы с документами, – сказал Винсент. – Ползать по болоту с лупой и выковыривать из грязи остатки «деструктора» – не входит в мои служебные обязанности. А с документами можно работать где угодно. Даже в раю.

– Он слишком откровенен для сотрудника УИБ, – сказал Клозе Юлию.

– Ему просто от нас что-то надо, – объяснил Юлий. – Верно, Винсент?

– Конечно. – Такого улыбчивого агента УИБ Юлий еще не видел. – Совсем небольшую услугу. Не лезьте в это дело. Я расскажу вам все, что могу рассказать, но взамен вы дадите мне слово офицеров, что отойдете в сторону и не будете мешать мне закончить расследование. Поверьте, УИБ хочет разобраться в случившемся не меньше вашего, и виновные обязательно будут наказаны.

– Название корабля, – потребовал Юлий.

– Сначала ваше слово.

– Слово офицера, – сказал Юлий.

– Слово офицера, – повторил Клозе.

– «Бушующий».

– Нет, ну что за названия! – простонал Юлий. – Как будто они думают, чем грознее назовешь корабль, тем лучше он воевать будет.

– Фамилия капитана? – спросил Клозе.

– Все, господа. На этом наше интервью закончится. Больше я вам ничего рассказывать не буду.

– Почему? Мы же дали слово, что отойдем в сторону.

– Существует такое понятие, как интересы следствия. И такое понятие, как презумпция невиновности. Нет никаких гарантий, что на Сахаре крейсером командовал его истинный капитан, и я не хочу подвергать сомнениям его честь без весомых доказательств.

– Вы дворянин, Винсент?

– По-вашему, понятия о чести есть только у дворян?

– Нет, – сказал Клозе. – Просто я хотел бы это знать. Или это тоже секретная информация?

– Мой отец торговал овощами, – сказал Винсент.

– Как я ему завидую, – сказал Юлий.

– Я могу помочь вам в чем-то, не связанном с данным расследованием? – спросил Винсент.

Это был вежливый вопрос, рассчитанный на отрицательный ответ. Намек на окончание аудиенции, и Винсент был крайне удивлен, когда Юлий сказал:

– Да. – Ему терять было нечего.

– Я вас слушаю, – удивленно сказал Винсент.

Клозе застонал.

– В этом городе есть девушка, – сказал Юлий.

– В этом городе много девушек, – осторожно заметил Винсент.

– Не перебивайте. Ее зовут Изабелла, и она не любит военных. (Трехминутная пауза.) Почему вы молчите?

– Вы же сами просили не перебивать.

– Я закончил.

– Ага, – сказал Винсент. – И это все, что вы об этой девушке знаете?

– Я еще много чего знаю, но это не поможет ее найти.

– Вы думаете, то, что вы сказали, поможет?

– Я всегда верил, что УИБ может творить чудеса.

– Только на уровне генералов, – сказал Винсент. – Я же еще не волшебник. Я только учусь.

– Можете поучиться на этом примере.

– Зачем вам эта девушка?

– Я хочу на ней жениться, – сказал Юлий и внезапно понял, что сказал правду.

Клозе застонал.

– Она дворянка? – полюбопытствовал Винсент.

– Мне все равно, – сказал Юлий.

– Вы, между прочим, граф.

– Я в курсе.

– Вы не просто граф, а граф Морган.

– Я слышал и об этом.

– Вы не можете жениться на ком попало.

– Она – не кто попало.

Клозе застонал.

– Вашему другу плохо, – заметил Винсент.

– Эта скотина – мне не друг, – сказал Юлий.

– Хорошо, я посмотрю, что я могу для вас сделать, – пообещал Винсент. – Если результат будет положительный, я зайду к вам в отель и оставлю сообщение у портье. Если нет… Не обессудьте.

– Я в вас верю, – сказал Юлий.

Клозе застонал.

 

ГЛАВА 5

– Ты обратил внимание на странную тенденцию? – спросил Клозе. – В армии число нормальных людей падает прямо пропорционально росту их званий. Если среди лейтенантов нормальных парней процентов девяносто, то среди капитанов их уже шестьдесят, среди майоров – пятьдесят, среди полковников – двадцать, а среди генералов – вообще считаные единицы. Неужели люди портятся в процессе продвижения по карьерной лестнице? Ты расскажешь мне, как это происходит, когда станешь генералом?

– Сам узнаешь.

– Я никогда не стану генералом.

– Почему?

– Я для этого слишком нормальный.

– А я, значит, ненормальный?

– Не я это сказал. Нормальные люди не вмешивают УИБ в свои сердечные проблемы.

– Если никто другой не сможет мне помочь, я приму помощь и от дьявола.

– Ты свихнулся, – сказал Клозе.

– Шпага идет к твоему парадному мундиру. Впервые, с тех пор, как ты начал ее носить, я не чувствую себя полным идиотом рядом с тобой. Всего лишь полудурком.

– Очень изящный финт, – сказал Клозе. – Вы, графья, в совершенстве владеете искусством менять тему.

– Барон, вашими высказываниями движет классовая ненависть.

– Я всегда считал, что графы и бароны принадлежат к одному классу.

– Ха!

– Тот сержант плохо на тебя повлиял.

– Ха! Ха!

– Именно об этом я и говорю, – вздохнул Клозе. – Когда мы свяжемся с Асадом?

– Зачем?

– Чтобы он по своим каналам узнал для нас имя командира крейсера «Бушующий».

– Ты предлагаешь мне разгласить полученную в УИБ секретную информацию шпиону другой державы?

– Да.

– Эта идея не лишена привлекательности, – сказал Юлий. – Но я дал слово офицера, что отойду в сторону.

– Ну и что? – спросил Клозе. – Ты же не давал слова дворянина.

– В данном случае я не делаю разницы между этими понятиями, – сказал Юлий. – Потому что оба они относятся к моей скромной персоне.

– Надеюсь, ты пошутил. Хотя бы насчет скромности.

– Слушай меня, Клозе. Этот Винсент кажется мне вполне приличным парнем, умным и честным. Дадим ему шанс разобраться с этой ситуацией. Если же у него ничего не получится, тогда возьмемся за дело сами.

– К этому моменту мы уже снова можем быть на Сахаре.

– То, чем мы занимаемся в связи с этим крейсером, можно называть по-разному, – сказал Юлий. – Восстановлением справедливости, наказанием виновных, как угодно еще. Но, по сути, мы занимаемся местью. А месть – это блюдо, которое надо подавать к столу холодным. Это вещь, которая никогда не стареет. Будем же терпеливы.

– Я просто не верю, что именно ты мне это говоришь.

– А с Асадом связаться все-таки стоит. Он хороший парень, и нам следует угостить его ужином.

– Ты просто бесишься, – сказал Клозе. – А знаешь, почему ты бесишься? Потому, что ты облажался.

– Вот как?

– Да. Ты с самого начала знал, что это имперский крейсер. Ты втянул в эту историю Асада только для того, чтобы привлечь внимание плохих парней к своему расследованию и спровоцировать их на ошибку. А когда они совершили эту ошибку – натравили на тебя тех хулиганов, – ты и облажался. Вместо того чтобы захватить хотя бы одного и устроить ему допрос с пристрастием, ты вырубил их, оставил лежать на асфальте, а сам помчался догонять свою возлюбленную. Ты и ее не догнал, и парней упустил, а потому и бесишься.

– Вы потрясающе тонкий психолог, барон Клозе.

– Скажи мне, что я ошибаюсь, и я сразу же извинюсь.

– Ты не ошибаешься, – сказал Юлий. – Я облажался.

– Ты же военный, – сказал Клозе. – Что с тебя еще взять?

Следующим утром Юлий спустился поговорить с портье на предмет оставленных ему сообщений и, к великому своему удивлению и не меньшей радости, был осчастливлен бумажным конвертом без марки, зато с эмблемой УИБ в верхнем правом углу. Капитан Коллоджерро оказался расторопным и старомодным.

Юлий открыл конверт у себя в номере. Сообщение оказалось очень коротким. Сначала следовал напечатанный на компьютере адрес, а ниже было приписано от руки:

«Вы ошибались, говоря, что она не любит военных. Она не любит только пилотов. Примите мои соболезнования. В. К.».

У Винсента был каллиграфический почерк.

– У него каллиграфический почерк, и он подписывает свои письма инициалами, – сказал Клозе, заглянув в бумажку через плечо Юлия. – Такому человеку нельзя доверять. Но следует отдать ему должное – работает он быстро.

– Мог хотя бы написать ее фамилию, – сказал Юлий.

– Может быть, он посчитал это неэтичным. Ты должен помнить, этот парень очень щепетилен.

– Настолько, что предоставил мне чужой адрес?

– У разных людей разные представления об этике.

Юлий отправился по указанному адресу тотчас же, чуть ли не силой заставив Клозе не покидать отеля. Ему удалось сделать это только после того, как он пообещал взять с собой шпагу, поэтому на всем протяжении пути Юлий чувствовал себя дискомфортно. Он редко носил кастовое оружие и совершенно не привык к его тяжести на поясе. К тому же шпага постоянно цеплялась за окружающие предметы и путалась в ногах.

Указанная Винсентом квартира находилась на третьем этаже трехэтажного дома. Квартира должна была быть весьма скромной, но на Эдеме почти все жилье выглядело скромным, учитывая немереные цены на местную недвижимость.

Дома никого не оказалось. Юлий стучал, звонил и даже пинал дверь ногой, пока из-за соседней двери не пригрозили вызвать полисменов. Юлий поинтересовался, где хозяйка квартиры, и ему ответили, что она ушла в магазин. Скоро вернется.

Юлий вежливо поблагодарил невидимого собеседника, уселся на верхней ступеньке лестницы и закурил. Голос из-за двери попросил его этого не делать. Юлий затушил сигарету и бросил окурок на ступеньку. Голос из-за двери призвал его к чистоте. Юлий нецензурно выругался про себя и спрятал окурок в карман.

Выхолить на улицу он не хотел – боялся упустить Изабеллу. У подъезда было два выхода.

Прошло не менее получаса, прежде чем он услышал шаги и удивился по поводу своего учащенного сердцебиения. Он не волновался так и на первом своем свидании.

Забавно, но первое свидание у Юлия произошло на два года позже, чем он потерял невинность. Он просто стащил у отца деньги и отправился в дорогой публичный дом. Его отказывались обслужить, но предложение утроенного гонорара принесло свои плоды.

Узнав о выходке младшего сына, отец не пришел в ярость, как ожидал Юлий, а долго смеялся. Потом он сказал, что Юлий с первой своей зарплаты должен будет вернуть ему деньги.

Прошли годы, и Юлий деньги вернул.

Заметив Юлия, Изабелла остановилась на площадке между вторым и третьим этажами. В ее руках был пакет с продуктами.

– Добрый день, – сказал Юлий.

– Я вас ждала.

– Правда?

– Я знала, что вы придете. – Ее голосом можно было замораживать пиво. – Я знала, что появление на моей работе ищеек из УИБ связано с вами.

Юлий проклял капитана Коллоджерро. По его мнению, Винсент должен был действовать гораздо более тонко.

– Я сказала вам, что не люблю военных, а вы нацепили на себя парадную форму и вдобавок повесили шпагу, майор. Хотите привести меня в ярость?

Юлий надел парадную форму только по одной причине – это был единственный способ оправдать наличие шпаги. А шпагу он взял с собой, чтобы избавиться от Клозе. От Клозе надо было избавляться по причине… В общем, это была слишком длинная история для объяснения. Поэтому Юлий ответил коротко:

– Нет.

Она не сделала попытки подняться хотя бы на одну ступеньку. Юлий продолжал сидеть на лестнице.

По его мнению, это была выигрышная позиция. Если Изабелла хочет попасть домой, ей надо будет пройти мимо него.

– Я удивлена, что вы не принесли цветов.

– Я не думаю, что цветы могут исправить создавшееся положение.

– Вы правы. Его вообще ничто не может исправить.

– Я хотел бы с вами поговорить.

– Разве я обязана вас выслушивать?

– Нет, – вздохнул Юлий. – Не обязаны.

– Тогда уйдите с дороги и дайте мне пройти.

– Пять минут.

– Нет.

– Три минуты.

– Нет.

– Одна.

– До свидания. – Она поставила пакет на пол у стены, развернулась и начала спускаться.

Юлий перемахнул через перила и прыгнул вниз, снова оказавшись у нее на пути.

– Вы опять преграждаете мне дорогу.

– Мне кажется, это судьба.

– Еще немного, и я вызову полисменов. Вам понравилось ночевать в участке?

– Нормально, я ночевал в местах и похуже. Кроме того, в тот раз я был в штатском. И я не думаю, что местные полисмены осмелятся арестовать трезвого майора ВКС в парадной форме и при шпаге.

– Хотите проверить?

– Нет. Хочу поговорить.

– Вы просчитались. – Она развернулась и поднялась на две ступеньки. – Вы не сможете прыгнуть обратно и заступить мне дорогу в третий раз.

Юлий посмотрел наверх. Да, на четыре метра он не подпрыгнет. По крайней мере, без состояния невесомости, уменьшенной гравитации или без специального десантного скафандра.

Изабелла уже вернулась на площадку, где оставила пакет.

Юлий взобрался на перила, опасно балансируя с пристегнутой к поясу шпагой, подпрыгнул, ухватился за что-то, перекинул ногу…

– Надо же, вам удалось, – констатировала Изабелла. – Но я готова держать пари, что вы устанете раньше меня.

– Зато вам первой надоест, – сказал Юлий. Он не хотел прыгать туда-обратно. Он хотел всего лишь поговорить.

– Кто вы такой, что ищейки из УИБ бегают по вашим личным делам?

– Майор Морган. Граф.

– Тот самый Морган?

– Увы.

– Я должна быть польщена, что такой человек удостоил меня вниманием?

– Немного, – сказал Юлий.

Она не улыбнулась, хотя не могла не понять, что он шутил.

– Вы думаете, я должна упасть в ваши объятия, едва услышав вашу фамилию?

– Если бы я действительно так думал, то назвал бы ее гораздо раньше.

– Хотите знать, что я о вас думаю?

– Да, хотя и уверен, что вы ошибаетесь.

– Я думаю, что вы мелкий, наглый, заносчивый мальчишка, который всю жизнь получал то, что хотел. И вы не можете пережить отказа.

– Я надеюсь пережить даже моего отца, хотя кому-то это может показаться невозможным.

– Тогда почему вы здесь?

– Вы мне нравитесь.

– Не порите чушь. Мы с вами едва знакомы.

– Мне кажется, что я знал вас всю жизнь.

– Банальность. Заезженная фраза.

– Хорошо, не кажется. Я не знал вас всю жизнь. Но я хочу знать вас весь остаток жизни.

– Это еще большая ерунда, чем та, первая. Еще скажите, что любите меня.

– Это было бы неправдой.

– А вы всегда говорите правду? Я спрашивала вас, чем вы занимаетесь.

– И я дал туманный ответ. Но я не говорил, что я – не военный. Вы тоже не дали мне о себе никакой информации. За что вы не любите пилотов?

– Я не говорила вам, что не люблю пилотов. Откуда вы знаете? А, ищейки из УИБ. – С каждой следующей фразой ее голос становился все жестче и жестче. – Передайте им, что они хорошо поработали.

Юлий почувствовал, что проигрывает. Они разговаривали, но это был совсем не тот разговор, на который он рассчитывал.

– Подключить УИБ – это был единственный способ, чтобы найти вас. Сам я не смог, хотя и пытался.

– Зря старались.

– Объясните хотя бы почему.

– Вы мне не нравитесь.

– Почему? Потому, что я – пилот?

– Потому, что вы – пилот и потому, что вы натравили на меня УИБ. Представляете, что обо мне теперь думают мои коллеги по работе?

– Дайте мне их номера, и я с ними свяжусь, чтобы объяснить ситуацию.

– Хватит и того, что вы уже сделали.

– Как я могу загладить свою вину?

– Никак.

– Изабелла…

– Майор, вы дурак?

– Не знаю, – честно признался Юлий. Сам он не мог об этом судить, потому что был необъективен.

– Сколько раз я должна сказать вам «нет», прежде чем вы поймете, что это значит, и оставите меня в покое?

– Вы хотите знать точную цифру?

– Да.

– Три миллиона восемьсот тридцать восемь тысяч двести сорок два раза.

– Я скажу вам один раз, майор, а вы слушайте меня внимательно и постарайтесь усвоить. Вы мне не нравитесь. Вы мне нравились, недолго, но потом я изменила свое мнение. Мне не нравится, что вы пилот. Мне не нравится, что вы пижон. Мне не нравится, что вы обсуждали меня с посторонними и запросили помощи у самого УИБ. Мне еще много чего не нравится, но то, что я перечислила, – главное.

– Зато я хорошо танцую.

– Но никаких других достоинств я в вас не нахожу.

– Убит, – сказал Юлий, – растоптан, уничтожен.

– А теперь дайте мне пройти, майор. Прощайте.

– До свидания, – сказал Юлий.

 

ГЛАВА 6

Юлий впал в черную тоску. Даже неунывающий Клозе был вынужден умыть руки: убедившись, что Юлий не собирается покидать номер, заказывать коньяк ящиками или вскрывать вены, плюнул на него и возобновил свои походы на пляж, в бары и бордели.

Юлий сидел в отеле и никуда не выходил. Еду ему приносили, терминал гостиничного компьютера был в рабочем состоянии, а более Юлию ничего не было нужно. Систематически заходил Клозе и периодически – Асад. Но толку от таких визитов не было. Никому не удавалось его расшевелить.

Жизнь стала пустой.

Юлий чувствовал себя идиотом и сумасшедшим, но ничего не мог поделать. Он едва ее знал, но ему ее катастрофически не хватало.

Изабелла.

Он даже не знал ее фамилии.

Он не знал ее возраста, ее происхождения, ее родственников. Он не знал, чем она занимается, где работает и как проводит свободное время.

Он не знал, какие она любит цветы, какую слушает музыку и что читает. Он не знал ее страхов и стремлений. Он ничего о ней не знал.

Кроме одного.

Он хотел быть с ней.

Он не мог точно сказать, любовь ли это с первого взгляда. Он вообще не был уверен, что это любовь. Его состояние напоминало ему болезнь. Он знал Изабеллу несколько часов, но ему трудно было дышать в ее отсутствие.

Юлий не знал, что такое любовь и существует ли она вообще. Он читал много книг и почти в каждой находил свое определение любви. Определений было целое море. Их было куда больше, чем любви в этом мире. Так он считал.

Он ненавидел сопливых романтиков и презирал самого себя, что превращается в одного из них.

Если это любовь, то он никогда никого не любил раньше. Никогда не испытывал он таких чувств.

Когда ему было десять лет, в одной из книг он вычитал очередное определение слова «любовь», которое тогда произвело на него впечатление. Больше всего благодаря тому, что он ни черта в нем не понял.

Это была старая книга, принадлежавшая перу женщины, жившей в древние, еще докосмические времена. По тем временам она писала фантастику. Книги о великих империях и звездных войнах, о подвигах и сражениях. Но еще она писала о людях. И все остальное было лишь декорациями, на фоне которых разворачивались настоящие драмы.

Юлий терпеть не мог Шекспира, а эти книги ему нравились, и потому он считал свои вкусы низменными и приземленными.

Книга, в которой он нашел взволновавшую его цитату, была о мужчине и женщине. Они оба были военными, воевали за разные планеты, и периодически судьба сводила их вместе. У них были очень сложные взаимоотношения.

Когда они были разлучены в очередной раз, мать спросила главную героиню, как та относится к главному герою.

Он был очень странным типом, этот главный герой.

Странным и опасным.

«Конечно, я его не ненавижу. Но и не могу сказать, что без ума от него. – Она долго молчала, потом посмотрела в глаза матери. – Но если он порежется, у меня течет кровь».

Юлий считал, что только женщина способна дать столь непонятное и в то же время такое убийственно эмоционально-точное определение.

Теперь он понял, что это означает.

– Так не бывает, – сказал Клозе. – Прости меня, Юлий, но так не бывает. Видел ее какую-то пару часов – и уже не можешь без нее жить? Я тебе не верю. Ты в очередной раз морочишь всем голову.

Юлий не ответил.

– Ведь так не бывает? – обратился Клозе за поддержкой к Асаду.

– Не знаю, – сказал Асад.

– Но у тебя так было? Хоть раз? – настаивал Клозе.

– Нет.

– И у меня не было. А значит, так не бывает.

– Слишком мало данных для экстраполяции, – сказал Асад.

– Я тебя не для того сюда звал, чтобы ты мне противоречил, – заявил Клозе. – Юлий, у тебя неправильное отношение к женщинам.

Юлий не ответил.

– Ты должен помнить, что ты – самец, – сказал Клозе. – Ты – мужчина. Когда мужчина хочет пить, он идет и берет вино. Когда мужчина хочет есть, он идет и берет мясо. Когда мужчина хочет любви – он идет и берет женщину.

На этот раз вместо Юлия ответил Асад.

– Юлий был прав в своей оценке, – заявил Клозе муж четырех жен. – Ты – маньяк.

– Чего ты лезешь? – возмутился Клозе. – Это не твоя реплика. Я хотел спровоцировать этого хлюпика, а не тебя.

Юлий никак не прореагировал и на «хлюпика». Клозе испугался.

Клозе предпринял еще восемнадцать попыток спровоцировать Юлия хоть на какую-то реакцию. Асад помогал ему по мере возможностей.

За все время их встречи Юлий не произнес ни слова.

А когда они ушли, он лег на кровать и уставился взглядом в потолок. Но потолка он не видел.

Изабелла злилась на саму себя и была самой собой недовольна.

Проблема была в том, что ей действительно понравился этот мальчик. Этот милый мальчик с серо-стальными глазами взрослого мужчины. Не уставшего от жизни старика, а мужчины, который повидал многое из того, чего не хотел видеть и чего не видели многие.

Он не был похож на военного до того момента, как она увидела его татуировки, и до того, конечно, как он предстал перед ней в форме. У него не было военной выправки; в отличие от тех военных, которых она знала, его движения были плавными и ленивыми. И она должна была признать, что он отменно танцевал.

Конечно, она неправильно с ним поступила. Надо было объяснить ему все в тот же вечер, сразу после драки. Но она оказалась слишком расстроенной. Слишком разочарованной тем, что она о нем узнала.

И можно сказать, что его выходку с УИБ спровоцировала она сама.

Но уже ничего нельзя было исправить. Он это переживет. И она это переживет. Они оба это переживут. По отдельности.

Возвращаясь домой после работы, она обнаружила под своей дверью рыжего молодого человека. В этом типе она сразу признала военного, несмотря на то, что одет он был типично для туриста. Но свои татуировки, такие же черепа, как у Юлия, он сразу выставил напоказ. У рыжего их было меньше, но ненамного.

– Добрый вечер, – сказал рыжий. – Меня зовут Клозе. Точнее, это моя фамилия, но меня все так зовут. А вы – Изабелла?

– А то вы не знаете. Я видела вас в баре.

– Просто хотел удостовериться лишний раз, – сказал Клозе.

– Что вам надо? Это он вас послал?

– Нет, он меня не посылал. Он даже не знает, что я здесь.

– Вот как? И что вы хотите?

– Может быть, мы продолжим наш разговор в квартире? Не угостите ли бедного немецкого парня чашечкой чая?

– В баре вы тоже пили чай?

– Да, только холодный и алкогольный.

Она пригласила Клозе на кухню и заварила чай.

Это не было против ее правил. Она никогда не давала себе слово, что не будет поить пилотов чаем.

– У вас милая квартирка, – сказал Клозе, который видел только часть темной прихожей и кухню.

– Откуда вы знаете?

– Я не знаю. Я проявляю вежливость.

– Вы откровенны.

– Да, – сказал Клозе. – Есть у меня такая неприятная черта. Я всегда говорю, что думаю, но не всегда думаю, что говорю. Фраза относительно милой квартирки была первой частью комплимента, который я собирался вам сделать. Типа у милой квартирки милая хозяйка. Но я бы солгал. Вы – не милая.

Действительно, неприятная черта, подумала Изабелла.

– Я – сука, – сказала она.

Клозе покачал головой:

– Я так не думаю. Вы не милая, но вы и не сука. Вы – нечто среднее, что-то между ними. Но, говоря откровенно, мне на это наплевать. А чай неплохой.

– Только не говорите мне, что вы разбираетесь в чае.

– Совсем не разбираюсь. Я слишком редко его пью. Но мне нравится аромат этого чая, а потому я и говорю, что он неплохой.

– Что ж, я уже многое о вас узнала. Кроме того, с какой целью вы сюда пришли.

– Я хочу рассказать вам о Юлии, – сказал Клозе. – Я отниму не так уж много вашего времени. Потом допью чай и уйду. Вы согласны меня выслушать?

– А разве вам требуется мое согласие?

– Безусловно, – сказал Клозе.

– Ладно, говорите.

– Он плохой человек, – сказал Клозе. – Отвратительный. Очень неприятный. Он заносчив, эгоистичен, себялюбив, нагл, высокомерен, упрям. У меня не хватит эпитетов, чтобы его охарактеризовать, потому что я недостаточно хорошо образован. Порой он говорит странные и страшные вещи. Он циник и нигилист. Мы знакомы с ним недолго – всего три года. Мы проводим вместе с ним много времени. Не потому, что нравимся друг другу, а потому, что вынуждены существовать в очень ограниченном пространстве и нам просто некуда друг от друга деваться. Мы с ним вместе пьем, едим, курим, разговариваем, играем в покер и, извините, совершаем боевые вылеты. Только в бордель я обычно хожу один. Мы знакомы с ним три года, и за все это время он ни разу не назвал меня своим другом. Я его, впрочем, тоже. Порой мы раздражаем друг друга, порой мы друг друга просто ненавидим. Но когда меня сбили над болотами, когда мне оторвало вот эту ногу… – Клозе выставил ноги на середину кухни и задрал штанины, в подтверждение своих слов, продемонстрировав различную степень волосатости нижних конечностей. На правой ноге волосы только начали отрастать. Но он мог бы этого не делать. Изабелла и так ему верила. – Он вернулся за мной, хотя имел право этого не делать. Он утопил свой собственный истребитель, стараясь меня спасти. Он целый день тащил меня на своей спине. Ругаясь последними словами, говоря, что я слишком тяжелый даже без одной ноги, падая в грязь, но – тащил. И он вытащил меня с вражеской территории. Как вы думаете, я сказал ему за это «спасибо»? Нет, не сказал. Он не ждал от меня благодарности, он бы не знал, что делать с такой благодарностью. Думаю, он и сам не понимает, почему он поступает так или иначе. Поступает правильно. Я не говорю, что он всегда поступает хорошо, хотя с моей стороны это выглядит черной неблагодарностью. Не говорю, что он поступает справедливо. Он поступает так, как считает нужным.

– Должна вам сказать, что у вас с ним очень странные отношения, – сказала Изабелла.

– Он сын Питера Моргана. Удивительно, что у него с кем-то есть хоть какие-то отношения, – сказал Клозе.

– Что вы хотите этим сказать?

– Питер Морган – великий человек. Все считают его таким. Я думаю, очень сложно быть сыном такого человека.

Изабелла подумала, что если у рыжего Клозе будут дети, то им тоже придется несладко.

– И что вы хотите от меня?

– Можно, я сначала объясню вам, почему я этого хочу?

– Попробуйте.

– Видите ли, все дело в том, что я – эгоист. Может быть, еще больший эгоист, чем Юлий. И сейчас, в отличие от тех трех лет, я чувствую себя рядом с ним особенно некомфортно. А я не люблю чувствовать себя некомфортно… Предполагается, что сейчас вы должны спросить, почему я себя чувствую некомфортно.

Она улыбнулась. Впервые. Клозе записал одно очко в свой актив.

Она не спросила.

– Отлично, – сказал Клозе. – Будем считать, что вы задали мне вопрос, а я на него отвечаю. Он страдает. Это глупо, я понимаю, что вы едва знаете друг друга, но он почему-то вбил себе в голову, что любит вас.

– Так не бывает, – сказала Изабелла.

– Я тоже ему это говорил, – сказал Клозе. – Но он страдает, я вижу. Он мало ест, никуда не ходит, пьет мало алкоголя и, что самое подозрительное, почти не курит. С сегодняшнего утра он еще и ни с кем не разговаривает, и это пугает меня больше всего. Раньше его можно было заткнуть только пулей в голову. В упор. И то действовало не сразу.

– И что вы хотите, чтобы я сделала? Переспала с ним? Упала в его объятия? Вышла за него замуж? Родила ему пятерых детей?

– Вы предлагаете слишком радикальные действия даже для меня, – сказал Клозе. – Вполне возможно, что один из вариантов сработает, но я имел в виду не это.

Предполагалось, она спросит, что он имеет в виду, но она опять промолчала.

– Никому этого не говорите, если не хотите подорвать мою репутацию, но я считаю, что у женщины в таких вопросах прав ровно столько же, сколько у мужчины. – Клозе помолчал, потом спросил разрешения закурить и сунул сигарету в рот. Но зажигать не стал. – Он вам не нравится. Вы имеете на это полное право. Вы можете даже ненавидеть его и желать его смерти, и мне нет до этого никакого дела. Я лишь хочу, чтобы вы встретились с ним еще один раз и объяснили почему. Мне кажется, он переживет вашу нелюбовь. Но он не сможет этого сделать, пока не поймет почему. Если вы не любите пилотов, то объясните ему, почему вы их не любите. Если он не нравится вам лично, скажите это. Скажите ему, что это нелепо, что вы считаете его идиотом. Но не оставляйте его в неизвестности.

– Я… должна подумать.

– Конечно, – кивнул Клозе. – На случай, если вы решитесь оказать мне эту услугу, вот его адрес. Он никуда не выходит, так что вы можете застать его в любое время.

Клозе допил чай и наконец-то зажег сигарету. И тут же выплюнул, потому что за время своего монолога успел изжевать фильтр.

– Если… если я все-таки приду, мне вас не выдавать?

– Нет смысла, – сказал Клозе. – Он не дурак. Как-то же вы узнали, где он остановился.

– Может быть, мне помогло УИБ.

– Ему помогало не УИБ, – сказал Клозе. – А только один сотрудник УИБ, который почему-то чувствует себя виноватым.

– Почему?

– Не знаю, – солгал Клозе.

На самом деле он знал почему.

Если присутствие «деструктора» на Сахаре на самом деле означало чью-то измену, а Клозе готов был прозакладывать свое годовое жалованье, что это так, то эта измена – чистый прокол для УИБ, главная обязанность которого как раз пресечение измен.

Клозе оставил на столе карточку с названием отеля и номером, в котором жил Юлий, церемонно раскланялся и вышел, попросив извинения за беспокойство.

По некотором размышлении Изабелла решила, что он тоже не похож на военного. Или она слишком заблуждалась в своем мнении относительно военных.

Клозе вышел на улицу и закурил. Потом он направился в бар, чтобы прополоскать рот и избавиться от привкуса чая, который он с детства терпеть не мог.

Клозе было не по себе от того спектакля, который он только что устроил.

Он опасался, что его монолог больше был нужен ему самому, а не Изабелле и не Юлию. Он выговорился, после чего ему одновременно стало и легче, и тревожнее.

А еще ему тоже очень понравилась эта женщина.

 

ГЛАВА 7

Она долго думала, и решила, что Клозе был прав.

Она имела право бросить милого мальчика Юлия, но ей все-таки стоило дать ему хоть какое-то объяснение. Он заслужил это право их танго и теми тремя часами, когда они гуляли по набережной.

Если бы не ее жесткое правило не встречаться с пилотами, правило, которое она установила для себя много лет назад…

Она бы не отшила Юлия на набережной так жестко. Он показался ей довольно интересным.

Интересным и привлекательным.

И еще этот его друг, которого он никогда не называл другом и который не поблагодарил его за спасение собственной жизни.

Он тоже показался ей интересным.

Они были очень похожими и в то же время очень разными.

Оба были чем-то большим, чем казались с первого взгляда.

Юлий был сталью, обернутой в мягкий бархат.

А Клозе был просто сталью.

Юлий был виртуозен и куртуазен. Он хорошо образован, остроумен и способен говорить сколь угодно долго и о чем угодно. И так же долго слушать, выказывая искренний интерес. С ним было очень интересно разговаривать.

А Клозе было невозможно не слушать.

Она поверила каждому его слову, кроме, разве что, слов про чай. Она была удивлена. Поражена рассказом Клозе. Изабелла не думала, что может производить такое впечатление на мужчин.

Приятно.

Страшно.

Страшно приятно.

Одного она знала несколько часов. С другим была знакома чуть больше двадцати минут. Но оба никак не желали вылезать у нее из головы.

Чтобы покончить со всем этим как можно быстрее, прямо с работы она отправилась в отель «Лазурный». Номер, указанный на оставленной Клозе карточке, был заперт. На стук и звонки никто не отвечал.

Она спустилась к портье и спросила, в каком номере остановился Клозе. Может быть, он что-то просто напутал. Портье известил ее, что капитан Клозе выехал из отеля сегодня утром. Она не спрашивала, но портье уточнил, что майор Морган его сопровождал.

Еще портье передал ей конверт. Она спросила, откуда портье знает, что конверт надо отдать именно ей.

Портье сказал, что капитан Клозе, оставивший конверт, очень подробно ее описал. Ей было страшно любопытно, но она не стала просить портье повторить описание дословно.

Конверт она вскрыла тут же, в вестибюле «Лазурного». Только отошла от стойки портье и присела в глубокое кожаное кресло.

Внутри лежал небольшой листок бумаги, сложенный вдвое. В верхнем правом углу красовалась эмблема отеля.

Оказалось, что Клозе пишет мелкими печатными буквами.

«Здравствуйте, Изабелла.

Если Вы читаете эти строки, то Вы все-таки вняли моим мольбам и решились прийти. Я очень благодарен Вам за это.

И тут же прошу извинить меня.

На время мы позволили себе забыть, что мы военные и не можем располагать своим временем. Но сегодня утром (11 августа, я же не могу знать, сколько дней Вам понадобится на размышления) нам об этом напомнили и мы вынуждены в срочном порядке покинуть райскую планету и вернуться в объятия большой и некрасивой женщины, имя которой – военная служба.

Надеюсь, новое назначение отвлечет майора Моргана от мыслей о Вас. С другой стороны, я рад, что Вам теперь не надо с ним объясняться.

Вы все-таки пришли! Я преклоняюсь перед Вашим мужеством!

Клозе».

Вроде бы все разрешилось само по себе, без ее участия и неприятного разговора с майором Морганом.

Но она все равно почувствовала некоторое разочарование.

Посыльный из штаба округа разбудил капитана Клозе в шесть тридцать утра. Капитан Клозе разбудил майора Моргана. Через полчаса оба были уже в штабе, еще через полчаса они выписались из отеля, а через час орбитальный шаттл унес их с поверхности гостеприимной планеты Эдем.

Их отпуск кончился.