Капитан Харитонов закинул ноги на стол, зевнул и почесал небритый подбородок.

— Значится так, — сказал он. — Завтра в ночь вы отбываете в ОАЭ, и по этому поводу Безопасник попросил меня провести небольшой инструктаж.

— Я прям внимаю весь, — сказал я.

Мы сидели в кабинете, который Харитонов отжал у какого-то местного офицера, и над головой Харитонова висели какие-то вымпелы и значки, а ноги его, наверняка, попирали какие-нибудь особо секретные планы по боевой подготовке. Но если офицер, покидая кабинет, оставил на столе важные бумаги, то он сам себе злобный буратино, если вы понимаете, о чем я.

Впрочем, мне все равно, понимаете вы или нет.

— Деталей операции я не знаю, но разговор у нас, в принципе, не об этом, — продолжил Харитонов. Похоже, что после ликвидации Суховея ему таки дали выходной и капитану удалось выспаться, отчего он выглядел чуть менее замотанным, чем обычно.

Я же все эти дни торчал в казарме, ел, спал, читал интернеты и пытался смотреть фильмы на планшете. В общем, неплохо проводил время.

ОАЭ, значит. Интересно, нас «эмирейтсом» повезут? Говорят, там в первом классе кресла раскладываются в полноценные кровати и «дом периньон» на халяву…

— Поговорим об американцах, — сказал Харитонов.

— Все пиндосы — сволочуги и враги? — уточнил я.

— Где ты слов-то таких поднабрался?

— В интернете, по большей части, — сказал я.

— А как у тебя с английским?

— Отлично у меня с английским, — сказал я. — Лет ми спик фром май харт и вот это вот все.

Харитонов вздохнул.

— Это меня и беспокоит, — сказал он. — Впрочем, лучше бы ты вообще глухонемой был. Проблем меньше.

— Если надо, я могу очень выразительно мычать.

— Вот не надо, — попросил Харитонов. — Американцы нам не враги, и далеко не все они сволочи. Однако, они нам и не друзья, и об этом тоже нельзя забывать.

— Прям как в песне, — сказал я. — И не друг, и не враг, а так. И кто они нам?

— На время миссии — союзники, — сказал Харитонов. — А в целом — они наши соперники на геополитической карте мира.

— А я думал, китайцы.

— Я не сказал, что единственные соперники.

— Что там, кстати, с Колумбией?

— А ты новости принципиально не смотришь?

— Я смотрю, но там толком и нет ничего. Одни дипломатические игрища. Я думал, может у вас есть информация из первых рук.

— Лично у меня такой информации нет, — сказал Харитонов. — Так вот, об американцах. Наверняка тебе придется тесно с ними контактировать, и, без всякого сомнения, они попытаются тебя завербовать.

— И как посоветуешь, дом в Малибу брать или в Майами?

— И звезду на Голливудском бульваре сразу себе потребуй, — сказал Харитонов. — Ты вообще понимаешь, насколько это не шутки?

— Я понимаю, что нам предстоит выступить против суперзлодея номер один в мировом рейтинге суперзлодеев, — сказал я. — И в связи с этим все остальное заботит меня в куда меньшей степени.

— Злодеи приходят и уходят, а геополитические интересы остаются, — сказал Харитонов. — Поэтому тебя попытаются завербовать вне итогов этой операции. Каковыми бы эти итоги ни стали.

— Не помню, чтобы я вызывался добровольцем, — сказал я.

— Никто не вызывался, — сказал Харитонов. — Это вообще не наша война, по крайней мере, пока. Но наверху решили, что мы должны оказать помощь, и мы ее окажем. А для тебя, как для джокера, там будет прекрасная возможность прокачать скиллы и приобрести новые. Потому что Ветер Джихада там, скорее всего, будет не один.

— Еще это прекрасная возможность свернуть шею, — согласился я. — Впрочем, сейчас такие времена, что шею можно свернуть, просто выйдя из дома, так что оставим это за рамками. Кто еще из наших там будет?

— Безопасник, Стеклорез, Жонглер и Айболит.

— Стеклорез? И что он будет делать в пустыне?

— В Дубае полно стекла, — заметил Харитонов.

— То есть, мы не полезем за Ветром Джихада в самые пески?

— Если повезет, то нет, — сказал Харитонов. — Но я тебе этого не говорил. Ты бывал в Эмиратах?

— Ты же знаешь, что нет.

— Дубай — богатый и очень красивый город, — сказал Харитонов. — Погуляй там, если будет возможность. В «Аквариум» сходи, это один из самых больших аквариумов мира. Еще там есть искусственные острова, там тоже неплохо. Жарко, конечно, но в целом…

— Эта часть инструктажа мне нравится.

— Возможности, скорее всего, не будет, но ты просто имей в виду, — сказал Харитонов. — Теперь вернемся к нашим баранам. Как я уже говорил, тебе наверняка придется тесно контактировать с американцами, и ты должен помнить, что, какими бы открытыми, веселыми и славными парнями они ни казались, на самом деле простых людей там не будет. Я не говорю сейчас о некстах, я не знаю, кто именно из них там будет, но даже рядовые бойцы спецназа, прямые, как удар топора, скорее всего, будут оперативниками ЦРУ с докторской степенью по психологии. Заговори с таким, дай ему хоть малейший шанс, и ты сам не поймешь, как окажешься в Лэнгли.

— Тебе не кажется, что ты их немного демонизируешь?

— Отнюдь, — сказал капитан Харитонов. — Ставки в этой игре слишком высоки, чтобы они отправили туда обычных дуболомов. А ты — ценная боевая единица сейчас и потенциально бесконечно ценная боевая единица в будущем.

— А меня ты тоже не демонизируешь?

— Нет, — он покачал головой. — Я видел результаты твоих тестов и я видел тебя в деле. Ты заглушил машину Суховея за считанные секунды. Разряд тоже так мог, но он к этому результату шел годы. Я наблюдал его с самого начала, и первые месяцы он не мог выключить свет в комнате, даже положив руку на провод. Насколько нам известно, и твой пример это подтверждает, джокеры качают свои скиллы быстрее, чем обычные нексты.

— Насколько я понимаю, быстрее всего прокачка идет в бою?

— Верно. Наши спецы утверждают, что это связано с выбросами адреналина, другие говорят, что это происходит из-за комбинации скиллов, используемых в связке. Это все вилами по воде, конечно, у нас слишком мало статистических данных для настоящего исследования, но что-то в этом, вероятно, есть.

— А почему я сам с этими вашими спецами никогда напрямую не общался? — спросил я. — Какого черта мы все время в испорченный телефон играем? Есть какие-то теории, о которых они могли бы мне сообщить, но начальство считает, что мне этого знать не нужно?

— Конспирология в действии, — вздохнул Харитонов. — Ты понимаешь, что профильных специалистов у нас на самом деле мало, что они загружены по самое не могу, и что у них банально может не оказаться времени, чтобы интерпретировать результаты своих исследований каждому любопытствующему супермену лично? Ты думаешь, они мне рассказывают, что ли? Выходит такой профессор из лаборатории, снимает белый халат, наливает нам обоим чаю и говорит: «ну что, капитан, сегодня мы многое поняли и сейчас я тебе расскажу, что именно». Ты думаешь, это вот так происходит?

— Я понятия не имею, как это происходит, — сказал я. — Отчего это меня и нервирует.

— Да результаты их работ вообще никто, кроме них самих, толком и не понимает, — сказал Харитонов. — Есть специальные люди, их два, которые переводят это все на более-менее человеческий язык и отправляют результаты начальству. А уж начальство потом решает, кто и что должен знать. А у нас с тобой просто разный уровень доступа к любой информации, и это логично потому что я — офицер, а ты — стажер. И тот факт, что ты супермен и джокер, в этой человеческой иерархии не делает тебя лучше или выше меня.

Похоже, я его все-таки достал, раз он так недвусмысленно решил показать, где мое место. Но это и хорошо, если человека вывести на эмоции, он может оказаться куда более откровенным, нежели в спокойном состоянии. Даже если у него докторская по психологии.

— А ты мне тогда другое расскажи, офицер и джентльмен, — попросил я. — Вы меня на ликвидацию Суховея для чего взяли? Что, других способов машины глушить в двадцать первом веке не придумано, что ли? Или вы меня кровью повязать хотели? Типа, помог Суховея замочить, и нет пути назад?

— Господи, да откуда ты свалился на мою голову? И где ты таких понятий поднабрался? Кровью повязать… Зачем нам тебя кровью вязать, если ты сам к нам пришел? Побегал да пришел, потому что понимаешь, что одиночки сейчас не рулят, что одиночкой ты не выживешь, одинокие волки только в кино себя хорошо чувствуют, а ты — обычный человек, и надо прибиваться к стае, а самой влиятельной силой на этой территории до сих пор является управление. И. Ты. Сам. К. Нам. Пришел.

— Выдыхай, капитан, — сказал я. В конце концов, даже если мотив был именно таким, Харитонову могли об этом и не рассказать. А может и правда к гаишникам за спецсредствами не было времени обращаться. — Это я так, гипотетически.

— Задрал ты меня, джокер, — сказал он. — Вот просто по-человечески задрал. Что ж у тебя характер такой поганый? Почему ты везде подвох ищешь?

— Потому что ставки в этой игре слишком высоки, — ответил я. — Так что там еще по поводу американцев?

— Ты — человек взрослый и сам все понимаешь, — сказал Харитонов. — Поэтому рассказывать тебе про патриотизм, родные березки и «нет пути назад» я не собираюсь. Влезть тебе в голову я не могу, и лишь надеюсь на твое благоразумие. Если ты решишь переметнуться, тебя никакие разговоры, никакие мои доводы не остановят. И я даже не буду тебе угрожать и рассказывать про длинные руки СВР, потому что американцы свои вложения постараются защитить по полной, и добраться до тебя мы сумеем только через долгие годы, если вообще сумеем и к тому времени у нас, или у тех, кто придет нам на смену, такое желание останется. Но если ты откажешь их вербовщику, или попросишь время подумать, даже если они к тебе с таким вопросом не подойдут, то в бою тебе надо будет внимательно смотреть не только в сторону врага. Потому что «дружеская» пуля в голову убьет тебя также надежно, как и скилл Ветра Джихада, а американцы будут рады лишить нас очень весомого козыря. Не потому, что они такие плохие парни, а потому что геополитические интересы.

— Охренеть у вас расклады, — сказал я. — Может, мне проще вообще не ехать?

— Мы и так выставили не самый топ, за исключением Безопасника, — сказал Харитонов. — И если что-то пойдет не так, партнеры могут обвинить нас в недостаточном старании.

— Да не все ли равно?

— Это политика, — сказал Харитонов. — От наших отношений со штатами будет многое зависеть, если дело дойдет до открытой конфронтации с Китаем. Там и помимо этого нюансов хватает, впрочем. И, поверь, окончательное решение о твоем участии было принять очень непросто.

— Но в конце концов, вы таки решили рискнуть, — сказал я.

— Мы рискуем не только тобой. И те опасности, о которых я говорил, угрожают и всем остальным членам группы. Да, ты будешь первым в этом списке, но, поверь, не единственным.

— Да, я все понимаю, — сказал я. — Геополитические интересы и все такое.

— Именно, — сказал он. — Еще вопросы?

— Айболит. Насколько он хорош?

— Очень хорош. Может вылечить все, кроме оторванной головы, причем в очень короткие сроки. Боевого применения у его скилла нет, но в качестве поддержки бывает очень полезен. Особенно при масштабных зарубах, а там планируется именно такой.

— Жонглер?

— Не так силен, как был Якут, но может манипулировать большим количеством предметов, — сказал Харитонов. — В бою может окружить себя облаком летающих ножей, отчего на расстояние рукопашной к нему не подойдешь.

— А Стеклорез в эту компанию как угодил? Он же тоже стажер.

— Уже нет. Его перевели в действующие сотрудники после атаки Лиги. Тебя бы тоже перевели, если бы ты не сбежал.

— Плачу от осознания утраченной возможности, — сказал я.

— В отличие от Безопасника и Жонглера, Стеклорез может работать на большой дистанции, — сказал он.

— Лучше всего на большой дистанции работают снайперские винтовки, — сказал я.

— За эту сторону вопроса отвечают наши партнеры, — сказал Харитонов. — И я думаю, что на снайперские винтовки они не поскупятся.

— Какой вообще план?

— Я не могу тебе сейчас об этом говорить.

— Но ты знаешь?

— Может быть, — сказал он.

— И как он тебе? Как ты оцениваешь наши шансы на успех?

— Они есть, — сказал Харитонов. — Я не могу сказать, насколько они велики, но они есть. Однако, ты должен понимать, что ни один план на сражение не выдерживает первого же столкновения с реальностью. Многое будет зависеть от материальной базы наших партнеров, их огневой поддержки, ну, и от того, кто там как себя поведет. Безопасник хорош, но у него проблемы с дальнобойностью его скилла. Если он сумеет подобраться к Ветру Джихада на расстояние удара, вопрос можно будет считать закрытым. Но проблема в том, что все наши сведения о Ветре устарели лет на пять. И ни мы, ни партнеры на самом деле понятия не имеем, на что он способен сейчас.

— Ну, обычные супермены качаются медленнее, — сказал я, пытаясь найти хоть какой-то повод для позитива.

— Пять лет, — напомнил мне Харитонов. — За пять лет я из любого задохлика Шварценнегера сделаю. При условии, что он будет постоянно тренироваться, конечно.

— Может и мне пойти покачаться?

— Боюсь, пяти лет тебе никто не даст, — сказал Харитонов. — Так что лучше расслабься и постарайся отдохнуть. Я бы тебе посоветовал провести время с семьей и друзьями, но, сам понимаешь, с территории тебя никто не выпустит, и это не вопрос доверия. Это вопрос безопасности.

Попробуй расслабиться в казарме, ага.

Народу в казарме днем было немного, но он все же был, да и вообще, на территории военной базы многие удовольствия, обычные в мирной жизни, человеку недоступны. Ни тебе порнушку посмотреть, ни пивка попить.

По пути я зашел в буфет, купил бутылку колы и пакет чипсов. Завалившись на кровать, я привычно достал из кармана телефон и завис.

Что делать-то? Гуглить информацию об ОАЭ, скиллах моих коллег, пытаться угадать, кого выставят американцы? Но ведь все уже наверняка известно, продумано, просчитано и будет доведено до меня, когда начальство решит, что время пришло.

Смотреть продолжение какого-нибудь сериала, при условии, что до окончания я могу и не дожить? Тоже глупо.

Как вообще расслабиться, если завтра тебе предстоит отправиться на битву? Понятно, что профессионала такие вопросы не волнуют, профессионал, он привык, выкурил сигарету, пошел, всех поубивал, вернулся, выкурил еще одну сигарету, консервным ножом выковырял из себя пули, зашил дырку в животе и лег спать. И никаких волнений, никакой рефлексии. Безопасник сейчас наверняка над бумажками сидит и какие-нибудь текущие вопросы решает.

А Жонглер с Айболитом? А Стеклорез, который в управлении всего на пару недель дольше меня и тоже в настоящем бою ни разу не был?

Как это вообще возможно, что нас, практически гражданских, бросают на международного террориста номер один? И кого они отправят, если мы проиграем?

Вопрос о том, чем сейчас занимается Стеклорез, отпал сам собой, когда обладатель очень узконаправленного, но дальнобойного скилла уселся на соседнюю кровать.

— Привет, смертничек, — сказал он. — Камень для памятника себе выбираешь?

Я отложил телефон с открытой поисковой страницей и пустым поисковым запросом в поисковой строке.

— Привет. Ты какими судьбами тут?

— Дали выходной, — сказал Стеклорез и обвел взглядом казарму. — Вот такие в нашей конторе представления о выходных.

— Скажи спасибо, что не в тайгу с палаткой и гитарой отправили.

У него с собой был рюкзак, и, когда он перекладывал его с пола на кровать, внутри что-то звякнуло.

— Там то, о чем я думаю? — спросил я.

— А ты думаешь о пиве?

— Почти всегда, — сказал я. — Как пронес-то?

— Да меня никто не проверял, — сказал он. — Попросил остановиться у магазина, всего делов-то.

— А что, и так можно было?

Он подал плечами, достал из рюкзака две бутылки и протянул одну мне.

Но если вы думаете, что это история о том, как двое молодых суперменов надрались до гуляющих по радуге фиолетовых слонов накануне самой опасной боевой операции, в которой им доводилось участвовать, то черта с два вы угадали.

Столько пива в одном рюкзаке не поместится, так что это совсем не такая история.