ГЛАВА 1

– Перебор. – Сэр Ланселот в сердцах бросил карты на землю.

– А у меня – девятнадцать, – сказал Муромец. – Как говорят в ваших краях, гейм овер. У вас больше нет никаких прав на этого дракона.

– Может быть, сыграем пять из девяти?

– Уговаривались на две из трех, – сказал Муромец. – Без обид, Ланс. Просто тебе сегодня не перло.

– Бывают дни, когда все просто из рук валится, – согласился Ланселот. – Видно, сегодня как раз такой день.

– Еще скажи, что нет фарта, – посоветовал Бозел, до сих пор занимающий стратегическую позицию под машиной. Хотя рыцари проиграли, а богатыри пока были на его стороне, он все равно не чувствовал себя в безопасности.

Вокруг было слишком много профессиональных истребителей драконов, а он потерял форму. Бозел надеялся, что временно. Получи он сообщение, что остаток жизни ему придется провести в образе крокодила, он бы сам грудью бросился на копье.

Тем временем богатыри и рыцари постепенно оправлялись после побоища. Удары, способные убить нормального человека, не оставляли на их телах даже синяков; удары, способные свалить с ног быка, синяки все-таки оставляли, но заживали эти синяки быстро. Как на собаках.

– Мерлин все равно устроит нам веселую жизнь, – пробурчал Гавейн. – Волшебники в азартных играх не разбираются.

– Наша совесть чиста, – сказал Ланселот, – ибо мы сделали все, что могли.

– А Мерлин скажет, что мы должны были сделать больше, – не сдавался Гавейн.

– Скажу вам, как представитель одного вымирающего вида представителям другого вымирающего вида, – снова влез Бозел. – Вы свои морды помятые Мерлину покажите, и он поймет, что сделать больше вы никак не могли.

– Повезло тебе сегодня, крокодил, – сказал Ланселот. – Но я запомню, где ты живешь. Может, еще повстречаемся.

– Если я буду в своей нормальной форме, наша следующая встреча запомнится тебе очень надолго, – пообещал Бозел.

На короткое мгновение мир утонул во вспышке света, временно лишившей зрения всех присутствующих. Когда же глаза снова начали различать формы и очертания, Бозел обнаружил, что лежит не под мирно припаркованным на холме «Астон Мартином». Прямо над ним бесновался тяжелобронированный и отлично выдрессированный боевой конь благородного рыцаря Ланселота, внезапно обнаруживший в опасной близости от своих ног здоровенного крокодила.

Остальные кони тоже вернули свои обличья. Исчезли кожаные плащи и пистолеты. Рыцари снова щеголяли доспехами, и на поясе каждого из них висел длинный меч.

– Нечестно! – завопил Бозел. – Почему вы вернулись в первобытное состояние, а я до сих пор в крокодилах?

– Карма у тебя плохая, – сказал Гавейн. – Видимо, колесо сансары повернулось без предупреждения. Быть тебе крокодилом отныне и вовек.

Ланселот успокоил своего скакуна и отвел его в сторону, иначе дело могло закончиться крокодиловредительством, чего Ланселот никак не мог допустить. Он ведь честно продул в карты право причинить крокодилу какой-либо вред.

– Сволочи, – сказал Бозел. – Ненавижу вашу сволочную вселенную с ее идиотскими шутками.

– Истинная мудрость состоит в том, чтобы принимать жизнь со всеми ее коллизиями такой, какая она есть, и не искать лучшей доли, ибо часто эти поиски заканчиваются горьким разочарованием.

– Мудро, – согласился Илья Муромец.

– Чушь свинячья, – не согласился Бозел. – И вообще, кто это сказал?

– Я. – Мастер Лю сделал шаг в сторону, появляясь из-за могучей спины благородного сэра Борса.

– А ты еще откуда тут нарисовался? – спросил Бозел. – Только китайцев нам и не хватало.

– Это все политкорректность, – объяснил Гавейн. – В любом сюжете необходимо присутствие национальных меньшинств. Иначе кто-то может начать вопить об ущемлении их гражданских прав.

– С каких это пор китайцы стали меньшинством? – удивился Борс. – Я слышал, их гораздо больше, чем нас, обитателей Туманного Альбиона. В разы.

– И чего ему тут нужно? – спросил Ланселот, глядя на Гавейна.

Сам Гавейн, ставший после сделанного им глубокомысленного замечания центром внимания своих коллег-рыцарей, почувствовал себя неуютно.

– Может, нам у него спросить? – предложил он.

– Хорошая мысль, – сказал Ланселот. – Эй, приятель, твоя моя понимай?

– Я вас прекрасно понимаю, – сказал Лю.

– Ты просто мимо проходил или по делу явился?

– По делу, – сказал Лю.

– И какое же у тебя тут дело? – спросил Ланселот.

– Достаточно несложное. Я быстро с ним закончу, если вы укажете, где я могу найти дракона по имени Бозел.

И снова упс, подумал Бозел, внезапно обнаруживший темную сторону популярности. Еще один по мою душу. Интересно, а китаец чего от меня хочет? На истребителя драконов он не похож, на защитника тоже… Он вообще не похож на парня, у которого могут быть общие дела с драконами. Такие, как он, драконов только на рисовой бумаге рисуют или на коже у каких-нибудь нехороших парней колют.

Ланселот бросил взгляд на Муромца – дракон находился под покровительством богатырей, и со стороны рыцарей тыкать пальцами в крокодила было просто неэтично.

– А на кой тебе дракон? – поинтересовался Муромец. Его вопрос можно было сформулировать так: «А тебе-то что могло понадобиться от огромной огнедышащей твари, человек, дышащий мне если не в пупок, то не выше солнечного сплетения?»

– Я должен способствовать его перерождению, – сказал Лю.

– Это как? – не понял Муромец.

– Положив конец его земному существованию, – сказал Лю.

– Это как? – не понял Муромец.

Илья Муромец вовсе не был дураком, но намерения мастера Лю не укладывались у богатыря в голове.

И ничего удивительного в этом нет.

Когда речь заходит об истребителях драконов, любой нормальный человек вспоминает про мускулистых парней в доспехах, гарцующих на огромных конях и сжимающих в руках длинные копья. Ну или хотя бы длинные мечи.

И вряд ли кому-то может прийти в голову, что в ряды истребителей драконов желает попасть безобидный на вид старичок азиатского происхождения. Тем более у него не то что лошади, даже осла паршивого нет.

– Старшой, он вроде как говорит, что дракона завалить хочет, – объяснил Муромцу Алеша.

Лю коротко кивнул.

– Я догадался, – сказал Муромец. – Я только не могу понять как.

– Укажите мне, где я могу найти дракона, и вы увидите все собственными глазами, – сказал Лю.

– Прости, что вмешиваюсь, но мне тоже любопытно, – сказал Ланселот. – Ты не шутишь? Ты на самом деле собираешься сражаться с драконом?

– Да, – сказал Лю. Терпение было одним из многих его достоинств.

– А где твой конь?

– У меня нет коня.

– Нет коня? – удивился Ланселот. – А кто же несет всю твою броню?

– У меня нет брони.

– А копье?

– И копья нет.

– Наверное, твой посох обладает магической силой? Лю удивленно покосился на увесистую палку, которую держал в руке.

– Нет, не обладает.

– Я эти фокусы знаю, – авторитетно заявил Гавейн. – Это на самом деле не посох. То есть не совсем посох. Он раскрывается, а внутри его оказывается меч.

– Это просто палка, – сказал Лю. – Она валялась на дороге, и я подобрал ее, чтобы было удобнее идти.

– Тогда… получается, что у тебя совсем нет оружия, – сказал Ланселот.

– Как говорил древний воин и мыслитель Жао-Клод Ван-Дао, оружие для воина, как костыли для инвалида, – сказал Лю. – Для того чтобы научиться бегать, нужно отбросить костыли.

– Инвалид бегать не может, – рассудительно сказал Гавейн. – Ни с костылями, ни без них. На то он и инвалид.

– Это повод для отдельной дискуссии, – признал Лю. – Но я боюсь, что нам придется ее отложить.

– Старшой, это он нас инвалидами назвал, между прочим, – сказал Алеша. – Можно, я его по пояс в землю вобью?

– Подожди, – сказал Муромец. – Значит, мил-человек, ты собираешься дракона извести?

– Я не имею ничего против драконов, – сказал Лю. – Но я заключил сделку и теперь должен выполнить свою часть соглашения.

– Дело в том, что мы тоже должны кое-что выполнить, – сказал Муромец. – А именно – мы должны этого дракона защищать. Так что сначала тебе придется пройти мимо нас.

– То есть дракон прямо за вами? – уточнил Лю. – Вы это имеете в виду?

– Мы имеем в виду, что тебе не повезло, старик, – сказал Алеша.

– А счастье было так близко, так возможно, – вздохнул Мэнни.

– Между прочим, я говорил, что все идет к глобальному мочилову, – сказал Горлогориус. – А ты мне не верил. Это же мастер Лю!

– И все-таки кое-что меня удивляет, – сказал Мэнни.

– То, что я всегда оказываюсь прав? – спросил Горлогориус.

– Нет.

– Откуда там взялся мастер Лю?

– Нет.

– Кто его туда послал?

– Нет.

– А что же?

– Похоже, богатыри не сомневаются, что мастер Лю способен уложить дракона, – сказал Мэнни. – Тем не менее они думают, что смогут его остановить. Неужели они полагают себя круче дракона?

– Они на самом деле круче, – сказал Горлогориус. – Муромец таких драконов пачками жрать может.

– Значит, они остановят мастера Лю?

– А вот это – большой вопрос, – покачал головой Горлогориус.

Алеша Попович сделал шаг навстречу Лю с явным намерением исполнить обещание и вбить его в землю по пояс, а если получится, то гораздо глубже. Он поднял обе руки для фирменного удара по плечам, как вдруг выяснил, что мастера Лю перед ним уже нет. Непостижимым образом Лю ушел от лобового столкновения и оказался за спиной молодого богатыря.

– Леха, сзади! – крикнул Добрыня.

Попович обернулся. Мастер Лю взмыл в воздух, и его сухонькая старческая нога вошла в соприкосновение с челюстью богатыря. Что-то очень неприятно хрустнуло.

Мастер Лю уже приземлился, когда Алеша только начал падать.

Богатыри падают очень величественно, как срубленные в лесу дубы, разве что шума производят поменьше.

Добрыня был очень быстр. Никто из посторонних наблюдателей не успел заметить, как он схватился за меч и острое сверкающее лезвие очертило полукруг там, где мгновением раньше стоял мастер Лю. Но он там уже не стоял.

Он был слева. А потом – справа. А когда Добрыня замахнулся мечом в третий раз, Лю поднырнул под удар и ударил богатыря открытой ладонью в живот.

Добрыня был парнем неслабым, и пресс у него в прочности не уступал камню. Его били кулаками, облаченными в латные перчатки, ногами, а один раз – даже поленом, но еще никому не удавалось пробить богатырю брюшину. Однако мастер Лю обладал сокрушительным ударом. Добрыня выронил меч и рухнул на траву следом за ним.

– Такие мысли недостойны настоящего рыцаря, – сказал Гавейн, – но я начинаю радоваться, что мы проиграли чертового дракона в карты.

Муромец раскрутил свою знаменитую палицу, проломившую не одну сотню вражеских черепов. Мастер Лю покачал головой.

– Вы не сможете победить, – предупредил он богатыря. – Ибо тот, кто использует силу, должен быть готов встретиться с еще большей силой.

– Ты считаешь себя более могучим, чем я? – спросил Муромец.

– Нет, но вы можете использовать только свою силу, – сказал мастер Лю. – А я могу использовать вашу.

– Не понял. – Муромец взмахнул палицей.

Лю увернулся от удара, двумя пальцами коснувшись бицепса Муромца, и богатырь кубарем полетел на землю.

– Инерция, – объяснил мастер Лю.

Муромец встал.

– Китайские земли славятся своими мастерами драться без оружия, – сказал он. – Но супротив настоящего русского богатыря вам все равно не выстоять.

Нашел время для патриотических речей, подумал Бозел. Он уже против двоих выстоял и тебя разок приложил. И вообще, кто бы из вас ни был круче, потом все равно придут монголы. Они и китайцам вломят, и на русской земле лет на триста погостить останутся.

– Я думал, в ближнем бою Муромцу нет равных, – заметил Гавейн. – Уж если он Ланса чуть не вырубил…

– Я просто отвлекся, – сказал Ланселот, бросая на подчиненного гневный взгляд.

– Я так и подумал, шеф, – сказал Гавейн.

Муромец отбросил в сторону булаву и через голову стянул рубашку, обнажив торс, при виде которого Мистер Вселенная умер бы на месте от зависти.

– На кулаках решил попробовать, – констатировал Гавейн.

– Я не хотел бы с вами драться, – сказал Лю. – Ведь если вы тоже потеряете сознание, кто покажет мне дракона?

– Они. – Муромец указал на английских рыцарей. – Если я проиграю, сдайте ему дракона. Я разрешаю.

Муромец не предполагал, что он может проиграть…

– Договорились, – сказал Ланселот.

– Вы сильный человек, – сказал Лю Муромцу. – Но сила без вектора превращается в слабость. А человек, лишенный точки опоры, подобен осеннему листку, подхваченному ветром.

– Тоже Ван-Дао? – уточнил Муромец.

– Нет, это я сам придумал.

Муромец бросился в атаку. Кулачный удар, способный пробить крепостную стену и уже на излете убить быка, не достиг цели, а мастер Лю легко бросил богатыря через бедро, доказав свою теорию относительно осенних листьев. Там, где богатырь встретился с землей, осталась неслабых размеров вмятина.

Одного у Муромца нельзя было отнять. Упав, он каждый раз поднимался на ноги, и казалось, что нет такого удара, после которого богатырь не сможет встать.

И тут судьба решила сыграть с Бозелом злую шутку.

– Рано или поздно морфогенетическое поле должно было взять свое, – объяснил Горлогориус Мэнни. – Но ввиду того, что масса Бозела куда больше суммарной массы рыцарей и их скакунов, он вернулся в свое изначальное состояние с некоторым опозданием.

– Я так и подумал, когда увидел, что рыцари снова носят доспехи, а их лошади щиплют травку, – сказал Мэнни.

– Пока изменения, которые вносит в наш мир Большой Бо, имеют обратимый характер, – сказал Горлогориус. – Даже небесная твердь заняла подобающее ей положение, и нам удалось избежать больших жертв. Но…

– Мне очень интересна твоя оценка текущей ситуации, но ты не считаешь, что нам следует вмешаться? – спросил Мэнни. – Похоже, дракона вот-вот прикончат.

– Мы сделали все, что могли, а именно – направили туда богатырей, – сказал Горлогориус. – Я с удовольствием посмотрю, чем кончится дело, но вмешиваться не собираюсь. Конечно, мы Бозелу немного задолжали, но не столько.

– Йи-ха! – закричал Бозел, расправляя крылья и выпуская через ноздри струю дыма. – Теперь вы у меня попляшете!

Рыцари на всякий случай прикрылись огнеупорными щитами, а Гавейн с Тристаном оттащили в сторону поверженных Алешу Поповича и Добрыню Никитича.

– Значит, дракон все время был здесь, – констатировал мастер Лю. – Как же я сразу не догадался? Ведь крокодилы являются их ближайшими родственниками и нет ничего удивительного, что дракон принял такую форму.

– Твоими ближайшими родственниками являются гамадрилы! – заявил Бозел. – Пригнись, Илюша, сейчас я его поджарю! Кто-нибудь захватил кисло-сладкий соус?

– Ставлю десятку на дракона, – сказал Мэнни.

– Принимаю. Самая легкая десятка, которую мне когда-либо удавалось содрать с коллеги.

Что можно сказать про человека, который идет на Дракона с голыми руками? Либо он невыразимо туп, либо чертовски хорошо знает, что делает.

Тупым мастер Лю не был.

Струя пламени трижды била в то место, которое он занимал всего тысячной долей секунды ранее, но Лю каждый раз оказывался невредимым. И с каждым движением он подбирался к дракону все ближе и ближе.

Сначала Бозела это раздражало, потом начало тревожить. Мастер Лю не производил впечатления самоубийцы, и то, что у него не было никакого оружия, нагоняло на Бозела ужас.

Новый непонятный страх всегда хуже страха старого и привычного.

Поэтому Бозел решил свалить. Теперь он мог это сделать, ведь тело крокодила больше не ограничивало его движений.

Для того чтобы поднять в воздух чудовищную массу дракона, его крыльям требуется некоторое время. Бозел начал предполетную подготовку, одновременно поливая окрестности огнем из своей глотки, но мастер Лю неуклонно приближался к его пока еще приземленной туше.

Опытные охотники за драконьими головами знают, что ахиллесовой пятой этих огнедышащих рептилий является грудина. Снаружи тело дракона защищено естественной броней. Если вы сумели пробить эту броню, ваше оружие упирается в одну из многочисленных костей скелета с внешней его стороны. Если ваше оружие преодолело и это препятствие, его встречает второй слой скелета, наиболее прочный, пробить который невозможно даже с помощью тарана. В каком-то смысле драконы похожи на репчатый лук – у них много защитных оболочек. Но на груди дракона есть место, прикрытое относительно непрочной хрящевой пластиной. Если сесть на лошадь, хорошенько ее разогнать и направить свое копье именно в эту пластину, существует большая вероятность поразить одно из трех сердец дракона, что если и не приведет к немедленной смерти животного, то здоровья ему точно не прибавит.

После того как вы воткнули в дракона первое копье, он значительно слабеет, теряет способность к полету и пламяизвержению, и вы можете повторять свои попытки дальше. Если вам повезет, рано или поздно вы дракона прикончите. Конечно, если в процессе он вас не зажарит.

И когда речь идет не о свершении эпических подвигов, а о чисто функциональной ликвидации чудовища, рыцари предпочитают нападать на драконов группами от трех до шести человек. Ланселот и его коллеги собирались применить именно этот способ, и теперь им было любопытно, какую стратегию изберет мастер Лю.

Поднимаемый драконьими крыльями ветер уже пригибал к земле чахлую растительность, когда мастеру Лю удалось подобраться к правой лапе Бозела. Дракону пришлось закончить свои пламенные атаки, ибо он не хотел поджарить самому себе пятки. Тем более он уже почти был готов к взлету и…

– Ай! У-у-у! – взвыл Бозел, когда мастер Лю ударил его ребром ладони по среднему когтю.

– А я думал, это просто роговой нарост и в нем нет нервных окончаний, – заметил Мэнни. – Но ведь дракону действительно больно…

– Рука воина тверже стали, – невпопад ответил Горлогориус, не отрывая глаз от хрустального шара. – Ты уже приготовил мои деньги?

Рыцари драконов недолюбливают, и нет ничего удивительного в том, что симпатии присутствующих оказались на стороне мастера Лю. Особенности человеческой природы таковы, что мы предпочитаем болеть за слабых.

От боли, а особенно от неожиданности Бозел оторопел и впал в ступор, продолжая размахивать крыльями чисто по инерции. И еще неизвестно, чем бы закончилось это дело, если бы в него не вмешался Илья Муромец. Он прыгнул на мастера сзади и повалил на землю. Лю мгновенно вывернулся из медвежьих объятий богатыря, сильно ударив его по печени, но этого мгновения хватило, чтобы Бозел оторвался от земли.

Оказавшись в родной стихии, дракон пришел в себя и тремя взмахами крыльев поднял свое тело на безопасную высоту. При всех прочих достоинствах летать мастер Лю явно не умел, а прыгнуть на высоту двадцати метров без шеста не смог бы даже объевшийся допинга Сергей Бубка.

– Нечестно, – сказал Горлогориус. – Моему бойцу помешали. Гони бабки, Мэнни.

– Мне казалось, что твой боец – Муромец и ты должен быть рад спасению дракона в последний момент, – сказал Мэнни.

– В рамках общей концепции я рад, – сказал Горлогориус. – Но если говорить о нашем с тобой споре, то я в бешенстве. Черт побери, это просто неспортивно.

– Кто бы говорил. Можно подумать, ты всегда предоставляешь своим противникам равные возможности.

– Ни у кого не может быть равных со мной возможностей, потому что я самый крутой, – скромно сказал Горлогориус. – Вернемся к фактам. Мастер Лю победил. Где моя десятка?

– Если придерживаться фактов, то оба бойца живы, а значит, бой не закончен, – сказал Мэнни. – Вот когда один из них умрет, мы и посмотрим, кто кому должен.

– Не думал, что ты такой жмот, – сказал Горлогориус.

 

ГЛАВА 2

Гарри не привык входить в свою лабораторию, как нашкодивший ученик в кабинет директора, но вышло именно так, ибо ныне на этой территории колб и реторт безраздельно властвовал Горлогориус, а в его присутствии Гарри всегда чувствовал себя нашкодившим школьником. Даже если ничего криминального за ним не числилось.

Впрочем, колбы и реторты куда-то подевались, а пробирки, спиртовки и дорогущий перегонный куб составили им компанию. Вместо этого на столах были разложены пыльные манускрипты и древние гримуары с длинными невразумительными названиями, заканчивающимися на «он», а в помещении устойчиво пахло дорогим коньяком. Горлогориус восседал в кожаном кресле, которое он то ли принес с собой, то ли наколдовал на месте. Гарри такая мебель была не по карману. Для гостей Горлогориус приготовил два пластиковых стула, которые орки-шабашники наверняка сперли в каком-нибудь летнем кафе.

– Я вижу, вы чувствуете себя как дома, – заметил Гарри.

– Твой дом – это мой дом, – сказал Горлогориус. – Но не наоборот. Итак, вы добыли очередной ключ и пришла пора отправить вас на последнее задание.

– Хоть бы отдохнуть дали, – пробурчал Гарри. Ему очень не понравилось слово «последнее».

– Отдыхают обычно после какой-то работы, – сказал Горлогориус. – А вы не очень-то и напрягались.

– Не сомневаюсь, что вы мечтали получить Молот, заляпанный нашей кровью, – сказал Гарри. – Мне самому жаль, что на этот раз нам не пришлось драться. Мы ведь так мало дрались, правда? С зомби, с демонами, с сектантами, с разбойниками, с агентами Матрицы, потом снова с демонами, с орками, с королями-чародеями… Как жаль, что нам не пришлось подраться с гномами! Так у нас был бы полный комплект охотничьих трофеев…

– Все мы в последнее время немного на взводе, поэтому я пропущу твои слова мимо ушей, – сказал Горлогориус. – Но это не значит, что ты сможешь их повторить. Во всяком случае без последствий.

– Давайте проявим хоть немного профессионализма и обойдемся без дешевых подначек, – предложил стрелок. – Что там по поводу седьмого ключа?

– Как выяснилось, без тебя добыть седьмой ключ будет невозможно, – сказал Горлогориус Джеку. – Ибо седьмой ключ является левым револьвером Святого Роланда. Точнее, левый револьвер Святого Роланда является седьмым ключом, и у тебя есть возможность вернуться туда, куда ты так жаждал попасть. Возрадуйся же, стрелок.

Несмотря на предложение Горлогориуса, Джек Смит-Вессон не спешил радоваться.

– Мы так не договаривались, – сказал он.

– Мы и не могли об этом договариваться, ибо я совсем недавно узнал о природе седьмого ключа, – сказал Горлогориус. – Тем не менее…

– Револьверы Святого Роланда не должны покидать обители, – сказал Джек. – Таковы правила.

– Есть правило, запрещающее возвращаться в обитель, но тем не менее ты долго искал дорогу назад, – напомнил Горлогориус.

– Есть правила, которые я готов нарушить, и есть правила, которые я нарушить не готов.

– Я полагал, стрелки обладают большей моральной гибкостью, – заметил Горлогориус. – Особенно если речь идет о спасении вселенной.

– У каждого из нас есть что-то святое, – сказал Джек. – Что-то неприкасаемое. Неужели вы меня не понимаете?

Горлогориус вытащил из кармана висевший на длинной серебряной цепочке Камень Правосудия, Святой Грааль и Кольцо Всевластья, немного ими пожонглировал и снова спрятал в карман, наглядно продемонстрировав, что лично для него ничего святого нет. Он жонглировал быстро и умело. Гарри не успел понять, это оригиналы или искусная имитация. Наверное, все-таки имитация, подумал он. Где бы Горлогориус достал оригиналы?

– Мне нравятся правила, – сказал Горлогориус. – Я даже иногда сам их устанавливаю, но рано или поздно наступает такой момент, когда ты должен послать все правила к черту. Или тебе наплевать на вселенную?

– Не наплевать, – сказал Джек.

– Я понимаю, о чем ты сейчас думаешь, – продолжал Горлогориус. – Ты думаешь, было бы неплохо, если бы на твоем месте оказался кто-нибудь другой, кто-то из твоей братии, не испытывающий пиетета по отношению к вашей общей святыне. Возможно, такой человек есть, возможно, я даже знаю его и могу отправить туда вместо тебя. Но где гарантии, что в самый ответственный момент он не даст слабину? Где гарантии, что он сможет совершить поступок, на который не способен ты сам? Теоретически для выполнения грязной работы всегда есть запасные варианты, но в реальной жизни ты должен делать эту работу сам, независимо от твоего желания, настроения и моральных принципов. Ты готов доверить судьбу вселенной парню, которого ты даже не знаешь? Готов пойти «олл ин», даже не увидев свою «руку», в слабой надежде, что тебе повезет на «ривере»? Все в нашем мире происходит не случайно, и когда поисковое заклинание Гарри выдернуло тебя из пустыни, именно на тебя указал перст судьбы.

– Может быть, он указал на Джавдета? – спросил стрелок. – Ведь в той пустыне я был не один и мы оба прошли через дверь в песке.

– Не пори чушь, – фыркнул Горлогориус. – При чем тут Джавдет? Он всего лишь проходной персонаж, в то время как ты являешься одной из центральных фигур. Не надо забивать мне голову каким-то Джавдетом, когда решаются судьбы мира.

– Допустим, я согласен со всем, что вы тут наговорили, – сказал Джек. – Но как мы попадем в обитель Святого Роланда?

– Не стану врать, это будет нелегко, – сказал Горлогориус. – Вам известно место под названием Караганда?

– Нет, – сказал не любящий путешествовать Гарри.

– Нет, – сказал повидавший мир Джек.

– Я тоже о нем раньше не слышал, – признался Горлогориус. – Но именно туда вам и предстоит отправиться. В Караганде можно найти все что угодно. Даже проход в затерянную обитель стрелков.

– А как мы попадем в Караганду? – спросил Гарри.

– Ногами, – отрезал Горлогориус. – Примерное направление я вам покажу, а дальше потопаете сами, как обычно.

– Полагаю, в самой Караганде нам надо будет проявить творческий подход к дальнейшим поискам пути в обитель? – уточнил Гарри.

– Именно так вам и следует поступить, – сказал Горлогориус.

– Я не понимаю, – сказал Гарри. – Дверь, держащая Большого Бо в заточении, вот-вот рухнет сама по себе. Заклинание, которое может остановить Большого Бо, вы уже разработали…

– И что тебе непонятно?

– Зачем нам этот огород городить? Зачем опять топать неизвестно куда и делать там невесть что? Почему просто не посадить пару магов у этой чертовой двери, чтобы они могли оказать Большому Бо достойный прием?

– Во-первых, я уже объяснял тебе, что ни одно живое существо не может долго находиться возле этой двери, – сказал Горлогориус. – А во-вторых… Я был с тобой не до конца откровенен.

– Как это ново, – вздохнул Гарри. – А в чем проблема? Заклинание не срастается?

– Мы разработали заклинание. – Горлогориус сделал упор на слове «разработали». – То есть подготовили его теоретическую модель. Но для того чтобы воплотить заклинание на практике, нам не хватает одного весьма специфического ингредиента.

– Сейчас я догадаюсь, – мрачно сказал Гарри. – Недостающий ингредиент – это и есть седьмой ключ, так?

– Всегда был смышлен, – похвалил молодого волшебника Горлогориус. – Поэтому я к тебе и обратился. Каждый из ключей был создан лично Филом и обладает немалой силой, а также имеет некоторую власть над самим Большим Бо, и без них наше заклинание будет несовершенно. И не сможет оказать должного воздействия.

– То есть эти артефакты являются предметами двойного назначения? – уточнил Гарри.

– Верно, – сказал Горлогориус. – Теперь вы оба понимаете, какая ответственность лежит на ваших плечах?

– Черт побери, – сказал Гарри. – Ну почему у нас всегда все так сложно? Почему ситуация должна постоянно висеть на волоске и спасти вселенную можно только в самый последний момент?

– Ты задал риторический вопрос или тебе на самом деле хочется знать ответ? – уточнил Горлогориус.

– Неужели он у вас есть?

– Конечно, есть, – сказал Горлогориус. – И я дам тебе самые подробные объяснения. После того как вы выполните задание. Если тебе еще будет интересно. Вполне возможно, что к этому времени ты и сам обо всем догадаешься.

– Сомневаюсь, – сказал Гарри.

– Это хорошо, – сказал Горлогориус. – Значит, для тебя еще не все потеряно, ибо сомнения есть признак работы интеллекта. Только глупцы всегда и во всем абсолютно уверены.

– Я абсолютно уверен, что Горлогориус готовит для нас очередную подставу, – заявил Негоро.

– Ты его боишься, поэтому несправедлив, – возразил Реджи. – Друиды не доставили нам никаких проблем.

– На это он точно не рассчитывал, – сказал Негоро. – Никто не мог ожидать, что друиды окажутся настолько разумными парнями. Моя память хранит много информации о Горлогориусе, и можешь мне поверить, ничего хорошего я о нем припомнить не могу.

– Если разобраться, то это не твоя память, – сказал Реджи. – Как ты можешь ей доверять?

– Если я не могу доверять памяти моего создателя, чему же я вообще могу доверять?

А ведь это действительно интересный вопрос, подумал Негоро. Доверие – это всегда сложно.

Негориус мне доверял, и это подвело его под монастырь. Стоит ли мне верить тому, что он вложил в мою голову? А если нет, то как мне вообще жить дальше?

– Собственным умом, – сказал Реджи, и Негоро понял, что последнюю фразу он произнес вслух.

Они вернулись полтора часа назад. Стоило им дотронуться до рукояти Серебряного Серпа, как магический портал скрыл от них бородатые лица друидов и перенес сюда, где бы это «здесь» ни находилось.

Комната размерами три на три метра. В ней не было окна, а единственная дверь оказалась запертой снаружи. Мебель отсутствовала, и помещение можно было бы назвать камерой, если бы его стены не оказались выкрашенным веселенькой розовой краской, от которой Негоро уже тошнило. За полтора часа к ним никто не пришел, громкие вопли Негоро и стук ногами в дверь не возымели никакого эффекта, а Реджи отказался пустить в ход динамит. Оставалось только сидеть и ждать.

– Кажется, у меня развивается клаустрофобия, – пожаловался Негоро. – Какого черта за нами никто не приходит?

– Наверное, он занят в другом месте, – сказал Реджи.

– Кто?

– Горлогориус.

– А если это не он притащил нас сюда?

– Минуту назад ты сам уверял меня, что это был Горлогориус, – сказал Реджи. – И это вполне логично. Нас доставили сюда магическим порталом, а Горлогориус – маг. Кроме того, он единственный, кому понадобился этот чертов серп.

– А может быть, не единственный, – возразил Негоро. – Может быть, существует группа заговорщиков, стремящихся положить конец существованию вселенной, и эта группа организовала наше похищение.

– Еще одна группа? – удивился Реджи. – Я думал, последнюю шайку подобной направленности возглавлял ты. Сколько же в нашей вселенной потенциальных самоубийц?

– Почему ты всегда такой спокойный? – возмутился Негоро. – Разве настоящий стрелок не должен ждать худшего?

– Не должен, – сказал Реджи. – Настоящий стрелок должен быть готов к худшему, и я к нему готов. Но я, как человек разумный, способен объективно оценить данную ситуацию и могу тебя заверить, что прямо сейчас опасность нам не угрожает.

– А что будет, если ты ошибаешься?

– Я признаю, что был неправ.

– Неужели ты не знаешь никакого способа выбраться отсюда? – спросил Негоро.

– Пара способов мне известна, – сказал Реджи. – Но я предпочитаю немного подождать, ибо истина открывается лишь терпеливым.

– Ты прямо буддист какой-то, – восхитился Негоро.

– Но он совершенно прав, – сказал появившийся на пороге Горлогориус. Волшебник вошел так тихо, что создавалось впечатление, будто он не стал пользоваться дверью, а возник из воздуха. – Хозяин этой башни вряд ли обрадуется, если вы примените динамит. Я только одного понять не могу – что же Гарри собирался в этой комнате разместить? Прачечную?

– Вот ваш серп, – сказал Негоро. – Я могу идти?

– Конечно, сказал Горлогориус. – И сейчас я тебе скажу куда.

Негоро напрягся.

– Куда? – робко спросил он. Когда Негоро спрашивал позволения идти, он имел в виду, что просто хочет убраться отсюда подальше, а вовсе не жаждал отправиться в каком-то конкретном направлении.

– Ты помнишь дракона, который не без твоей помощи уложил старого Негориуса?

– Помню, – обреченно сказал Негоро. – Теперь вы хотите, чтобы я отомстил за своего создателя? Но почему? Дракон ведь играл в вашей команде. Он слишком много знает, да?

– Не торопись с выводами, – сказал Горлогориус. – Я вовсе не хочу, чтобы ты убивал дракона.

– И то ладно, – пробормотал Негоро.

– Наоборот, я хочу, чтобы ты его защищал.

– Что? – возопил Негоро. – Да с моей стороны это будет чистое самоубийство! Ни один нормальный человек не встанет между драконом и его потенциальным убийцей, не подписав тем самым своего смертного приговора. Тем более что и сам дракон имеет на меня зуб. Я знаю, что вы задумали. Вы просто хотите от меня избавиться, а руки пачкать не хотите. Знаете, как это называется? Дискриминация по белковому признаку, вот как.

– В твоем организме нет ни капли белка, – сказал Горлогориус.

– Вот именно, – сказал Негоро. – Поэтому вы меня за человека не считаете.

– Лично я считаю тебя ошибкой своего заклятого коллеги, – сказал Горлогориус. – Предателем, который стал причиной гибели своего создателя. Сумасшедшим, который собирался уничтожить весь мир и отказался от этой затеи не по своей воле. Меня так и подмывает испачкать об тебя руки…

– Дракон так дракон, – сказал Негоро. – Защищать так защищать.

– …но никто никогда не обвинял меня в том, что я не даю своим врагам последнего шанса, – сказал Горлогориус, не обращая внимания на слова Негоро. Могущественный волшебник заранее приготовил речь и не собирался менять в ней ни буквы, даже если объект убеждения испуган до дрожи и со всем согласен. – У тебя на выбор есть три модели поведения. Ты можешь отказаться от моего предложения и умереть прямо сейчас.

– Я согласен! – в отчаянии возопил Негоро. – Я не отказываюсь!

– Ты можешь согласиться со мной, но только для вида, – сказал Горлогориус. – А потом попытаться улизнуть и спрятаться от меня в самой глубокой дыре, в какую ты только сможешь заползти. От моей мести это тебя не спасет, но ты проживешь чуть подольше. Правда, каждый миг твоего существования будет отравлен страхом перед неотвратимым возмездием в моем лице. И есть третий вариант. Ты можешь согласиться с моим предложением и попытаться защитить дракона. Если в процессе ты погибнешь, то умрешь честным че… дублем, а не беглым преступником. Если же ты выживешь, то заслужишь мою признательность и я забуду про все накопившиеся претензии к твоей персоне.

– Где я могу найти дракона? – спросил Негоро.

– Тут. – Горлогориус щелкнул пальцами, и несчастный дубль исчез во вспышке ослепительного света. – Как думаешь, стрелок, я не слишком суров с этим парнем?

– Есть немного, – признал Реджи.

– Если он выживет, ему это пойдет на пользу, – сказал Горлогориус. – Теперь, когда мы остались вдвоем, я хотел бы прояснить одну деталь. Но сначала…

Он трижды моргнул, и в комнате появились два удобных кожаных кресла, небольшой стол с множеством разноцветных бутылок и два бокала.

Реджи налил себе виски и с удовольствием уселся в кресло. Небольшая доза комфорта еще никому не повредила.

– В нашу историю замешано много людей, – сказал Горлогориус. – И я знаю все о мотивах, которые побуждают их действовать. Твой коллега пытается обрести смысл жизни, Гарри делает все, что я ему скажу, потому что я его начальник, Негоро просто боится меня до смерти, Питер был слишком слаб, чтобы бороться с Негоро и его орками, Негориус… У него тоже были свои мотивы. Но что заставляет действовать тебя? Каковы истинные причины твоего поведения?

– Не знаю, – сказал Реджи. – Я просто плыву по течению. Хватаюсь за то, что подворачивается под руку. Негориус нашел меня и предложил работу, за которую обещал хорошо заплатить. Потом он умер, но его дубль продолжал выдавать мне зарплату. Потом появились вы…

– Тот, кто плывет по течению, должен быть готов и к тому, что рано или поздно течение вынесет его к водопаду, – сказал Горлогориус. – Тебя интересует только золото, стрелок? Зачем тебе столько? Ты собираешься построить дворец? Купить себе какую-нибудь страну или футбольный клуб? Обзавестись большой семьей?

– Я не знаю, – повторил Реджи. – Меня научили ходить по дорогам и продавать свой револьвер. Это было очень давно. Если мне и объяснили, зачем это нужно, я уже позабыл. С тех пор я просто хожу по дорогам. Я больше ничего не умею, и я не могу остановиться. Жизнь стрелка в вечном странствии.

– А что будет, если ты все-таки остановишься? – спросил Горлогориус. – Произойдет что-то ужасное? С тобой или с кем-либо еще?

– Я не знаю, – еще раз сказал Реджи. – Иногда мне кажется, что я физически не могу остановиться.

Зомбирование на ментальном уровне, предположил Горлогориус. Хотелось бы мне знать, как наставникам ордена Святого Роланда удалось вбить в головы детей формулы, не выветривающиеся в течение многих веков. И зачем?

– К чему эти вопросы? – поинтересовался Реджи.

– Я хочу понять, сможешь ли ты пойти до конца, – сказал Горлогориус. – Потому что дорога тебе предстоит очень трудная.

– Смогу, – уверенно сказал Реджи. – Я никогда не останавливаюсь на полпути и всегда плачу свои долги.

– Это мне нравится, – сказал Горлогориус. – Я слышу слова настоящего профессионала.

– Кстати о профессионалах, – сказал Реджи. – Задание выполнено, Серп в вашем распоряжении. Где мое золото?

– Заберешь его перед тем, как отправиться на поиски последнего ключа.

– Куда идти? – спросил Реджи.

– Он принял это легко, – покачал головой Мэнни. – Слишком легко. Джеку пришлось читать лекцию, а этот только дорогу спросил и тут же помчался.

– Реджинальд другой, – задумчиво сказал Горлогориус.

– Ага. У него нет принципов.

– У него есть принципы, – сказал Горлогориус. – Просто это другие принципы.

– А зачем ты отправил двух стрелков на одно и то же задание? Решил перестраховаться?

– Может быть, – сказал Горлогориус.

С тех пор как сэр Реджинальд Ремингтон, эсквайр, отправился в путь за последним артефактом, а это произошло больше двух часов назад, обычно собранный и уверенный в себе Горлогориус был рассеян и излишне задумчив. Возможно, на него произвела впечатление неприятная сцена, имевшая место сразу после того, как он вручил Реджи заработанное стрелком золото.

Фил выполз из гостевой спальни в поисках очередной порции алкоголя и наткнулся на стрелка и волшебника, обсуждающих детали задания уже в вестибюле. Вопреки ожиданиям Горлогориуса, Фил не стал нести привычную околесицу, а вместо этого одарил стрелка долгим грустным взглядом. «Реджинальд Ремингтон вернулся от друидов, – пробормотал он, прежде чем брести вверх по лестнице. – Сожалею, но думаю, что до конца этой истории ты не доживешь».

Стрелок его не услышал, а если и услышал, то не подал вида. Но Горлогориус надеялся, что слова создателя прошли мимо ушей Реджи. Нельзя, чтобы человек отправлялся на опасное задание с подобным напутствием.

Горлогориус опасался спрашивать, что именно Фил имел в виду. Осведомленность творца о последних событиях, а также о событиях, которые еще не произошли, внушала могущественному магу большие сомнения. От слов Фила попахивало фатализмом, а Горлогориус твердо верил, что вершит свою судьбу сам. И не только свою.

– Как бы не вышло хуже, – сказал Мэнни. – Когда двое стрелков охотятся за одним и тем же, они запросто могут начать стрелять друг в друга.

– Не думаю, – сказал Горлогориус. – По-моему, Джек вообще не готов стрелять в своих.

– Зато для Реджинальда не существует такого понятия, как «свои», – сказал Мэнни.

– Они разумные люди, оба работают на меня, – сказал Горлогориус. – Я не вижу причин для перестрелки.

– А ты не думаешь, что ситуация может выйти из-под контроля?

– Не рви мне душу, старина, – сказал Горлогориус, и тут Мэнни стало по-настоящему страшно. – У меня даже нет уверенности, что я эту ситуацию сейчас контролирую. Или что ее контролирую именно я.

– Как это? – обалдел Мэнни. – Если не ты, то кто? Как такое вообще может быть?

– Тебе будет дико это слышать, но я не знаю, – признался Горлогориус. – Иногда у меня такое впечатление, будто я играю в шахматы. Только не знаю, с кем, и не знаю, какого цвета мои фигуры.

– Как же ты тогда вообще можешь играть?

– На ощупь, – отрезал Горлогориус. – Ты обратил внимание, что с самого начала этой истории я так никого и не убил? Хотя у меня была бездна возможностей.

– А орки?

– Хорошо, почти никого. А знаешь почему?

– Я полагал, что с возрастом ты стал сдержаннее.

– Черта с два, – сказал Горлогориус. – Я боюсь убивать. Я боюсь убить кого-нибудь не того, понимаешь?

– Не понимаю, – честно сказал Мэнни.

– Я до конца не уверен, кто какую роль играет в общем раскладе сил, – сказал Горлогориус. – И боюсь по незнанию удалить ключевую фигуру. Мне все время кажется, будто я кого-то недооценил. Того же Негоро, например.

– А что с Негоро?

– Дубль сумел подсидеть своего создателя, – сказал Горлогориус. – Каким образом копия могла получиться лучше оригинала? Разве человек способен создать кого-то, кто был бы умнее его самого?

– Если Негоро до сих пор жив, это еще не значит, что он умнее, – сказал Мэнни. – Может быть, ему просто повезло.

– Удача благоволит подготовленным людям, – сказал Горлогориус. – Я не верю в слепое везение.

– Это все равно ничего не значит, – сказал Мэнни. – В какой-то момент Негоро оказался хитрее Негориуса, занятого другими мыслями. Это еще не делает дубля гением, черт побери.

– Хан орков до сих пор жив, – невпопад ответил Горлогориус. – Я за ним утром наблюдал. Хрюкает в лесу, как заправский кабан. Симпатичную хрюшку себе нашел, наверное, у него скоро поросята будут.

– И что?

– Может, ему так лучше, – сказал Горлогориус. – Может, в лесу он нашел свое счастье. Но почему он до сих пор жив?

– Возможно, потому что хан орков, хотя и выглядит, как кабан, на самом деле гораздо умнее среднестатистической свиньи, – сказал Мэнни.

– Это я и имел в виду, – сказал Горлогориус. – Охотники считают его свиньей и потому его недооценивают. Может быть, я тоже недооцениваю какую-то свинью… То есть кого-то, кто на самом деле сложнее, чем выглядит… В общем, ты понимаешь.

– Я понимаю только то, что у тебя мандраж, – сказал Мэнни, – вызванный переходом операции к решающей стадии. Такое иногда случается. Даже с тобой.

– Раньше со мной такого не случалось.

– Я удивлен, но не более того, – солгал встревоженный до глубины души Мэнни. У волшебника калибра Горлогориуса не бывает ни на чем не основанного мандража. Если ему кажется, что с ситуацией неладно, скорее всего, с ней действительно что-то не так, и у Мэнни появился серьезный повод для беспокойства. – По-моему, тебе просто надо расслабиться.

– А по-моему, расслабляться мне ни в коем случае не следует, – сказал Горлогориус. – Время еще не пришло. Партия не закончена… Кстати о партии. Я уже упоминал об игре в шахматы?

– Минуту назад.

– У меня такое чувство, будто я играю со старым знакомым, – сказал Горлогориус. – Или с человеком, который меня хорошо знает. Который ориентируется в этой ситуации не хуже, а иногда и лучше меня. Он знает некоторые мои ходы наперед… Словно он шпионит за мной.

– Это бред, – сказал Мэнни. – Ты – Горлогориус, кто может за тобой шпионить? И я все время рядом, я бы заметил…

– Ты все время рядом, это верно, – сказал Горлогориус. – Но если кто-то переиграл меня, он может переиграть и тебя. Или…

– Или что?

– Ничего, – сказал Горлогориус. – Просто «или». Такое глубокомысленное замечание, знаешь ли. Повисшее в воздухе многоточие. Знак, который поймет только человек, которому он предназначается.

– И кому же ты его предназначал? – спросил Мэнни.

– Понятия не имею, – сказал Горлогориус. – А еще мне не нравится наш создатель.

– Может быть, потомки назовут это святотатством, но мне он тоже не особенно симпатичен, – согласился Мэнни. – Раздолбай он, а не демиург.

– Не в этом дело, – сказал Горлогориус. – Мне наплевать на его личные качества. Он может быть алкоголиком, бабником, наркоманом, заядлым игроком, это его личные проблемы. Меня пугает другое.

– Что? – На самом деле Мэнни не хотел знать. Он плохо спал по ночам из-за своих собственных кошмаров и не желал добавлять к этой коллекции еще и кошмары Горлогориуса.

– Фил с трудом поверил, что создал нашу вселенную. Нам пришлось его убеждать, – сказал Горлогориус. – Но он знает нас по именам. Как он может нас знать?

– Он же творец…

– Ну и что? Он не знал о существовании нашей вселенной, забыл о ней сразу после акта творения, а это было чертовски давно. Много тысяч лет назад. Меня тогда еще не было, как и тебя. И Гарри не было, и стрелков… Из ныне живущих тогда вообще никого не было. Каким же образом он может нас знать? Откуда ему известны хотя бы наши имена?

– Может быть, он зрит суть вещей, – сказал Мэнни. – Я вижу простой способ решить эту проблему. Почему бы тебе не спросить у самого Фила?

– Я собираюсь это сделать, – сказал Горлогориус. – Только никак не соберусь. Страшно.

– Ты с ним недавно чуть не подрался, а теперь тебе страшно задать простой вопрос?

– Некоторые ответы убивают быстрее, чем заклинания или холодная сталь, – сказал Горлогориус. – Никогда не думал, что произнесу это вслух, но… Существуют вещи, которые я предпочел бы не знать, существуют темы, которых я не стал бы касаться, если бы у меня был выбор. Только угроза гибели вселенной заставила меня обратиться за помощью к творцу.

– Ты получил эту помощь, и теперь можешь отправить его обратно, – сказал Мэнни. – Если его присутствие так тебя напрягает, это было бы разумным ходом.

– Теперь я уже не могу, – сказал Горлогориус. – Как один наш общий знакомый, я тоже не умею останавливаться на полпути.

 

ГЛАВА 3

Гарри угрюмо молчал.

Они шли по дороге уже четвертый час, и за все это время молодой волшебник не проронил ни слова. Ему все надоело, и он хотел только одного – чтобы эта история поскорее закончилась. Хоть как-нибудь. В свете постоянных заданий Горлогориуса даже гибель вселенной казалась Гарри не таким уж мрачным исходом.

Раньше он жаловался на свою несчастную жизнь, на злодейку-судьбу, подкидывающую ему только неприятные сюрпризы, на своих магов-родителей, из-за которых ему и пришлось стать волшебником, на Горлогориуса, который постоянно требовал от Гарри невозможного, на ненастную погоду, на натертую неудобными башмаками мозоль на правой пятке, на что угодно еще, но теперь он молчал. Жаловаться было бессмысленно.

Судьбе несвойственно милосердие, и если уж она решила тебя приложить, так приложит обязательно. И чем больше ты будешь этому противиться, тем сильнее в итоге получишь по голове.

Джек удивлялся непривычному поведению молодого волшебника, но тоже ничего не говорил. В обществе Гарри тишина снисходила на стрелка очень редко, и он научился ценить подобные моменты.

Оба чувствовали, что финал уже не за горами, и оба страшились его приближения. Когда вы очень долго к чему-то идете и дорога подходит к концу, вы начинаете испытывать беспокойство. А вдруг в конце пути будет совсем не так, как вы себе представляли? Вдруг вас не удовлетворит достигнутый вами результат? Сложно представить, что вас может не удовлетворить спасение вашей собственной вселенной, но все же…

Гарри только сейчас осознал грандиозность событий, в которых принимает участие. Это не просто учебные задания вредного Горлогориуса. Он совершал поступки, от которых зависели судьбы мира, и совершенно неожиданно на молодого волшебника навалился чудовищный груз ответственности. Теперь неудача их миссии пугала его больше собственной смерти. Раньше он такого даже представить не мог.

– Хватит играть в молчанку, – не выдержал Джек. – Что тебя беспокоит?

– Не знаю, – сказал Гарри. – Мне кажется, меня беспокоит все.

– Меня тоже.

Они закурили.

– Никогда не слышал о Караганде, – сказал Гарри. – Не представляю, как мы будем искать путь в твой орден. Я даже понятия не имею, где мы находимся и куда мы сейчас идем.

– Горлогориус посоветовал идти по этой дороге, – сказал стрелок.

– Но в ту ли сторону мы движемся?

– Когда мы вышли из портала, мы были обращены лицом к западу, – сказал Джек. – Мы идем на запад. Если бы Горлогориусу требовалось, чтобы мы шли на восток, он бы попросил нас развернуться. Это логично.

– Как получилось, что путь в ваш орден лежит через Караганду, а ты никогда не слышал о таком месте?

– Вселенная довольно велика, – сказал Джек. – В ней найдется много мест, о существовании которых я не слышал.

– А что ты рассчитываешь найти, вернувшись в обитель? – спросил Гарри.

– Смысл.

– И это все, что тебе надо от жизни?

– Возможно.

– А если бы ты знал, что тебе не суждено вернуться? Как тогда?

– Не знаю. Это не имеет значения, ибо я возвращаюсь.

– Хорошо тебе, – позавидовал Гарри. – Ты хотя бы знаешь место, где можешь обрести то, что тебе нужно. А я до сих пор даже понятия не имею, что искать.

– Ты еще молод, – сказал Джек. – Рано или поздно ты поймешь, что тебе нужно искать. И где.

– В последнее время я часто задумываюсь, ту ли профессию я выбрал, – сказал Гарри. – Познакомившись с ремеслом волшебника поближе, я начал сомневаться, так ли я для него подхожу.

– А какая профессия тебя влечет?

– Профессия библиотекаря.

– Почему? – удивился Джек.

– Их крайне редко убивают. Я люблю покой. Я люблю тишину, комфорт, безопасность. Скуку.

– Но если ты проживешь скучную жизнь, о чем ты будешь рассказывать внукам?

– Один из плюсов скучной жизни заключается в том, что ты точно доживаешь до рождения внуков, – сказал Гарри. – В отличие от жизни нынешней.

– О чем ты говоришь? У тебя даже нет кандидатуры на роль бабушки.

– Это тут совершенно ни при чем, – твердо заявил Гарри.

– Как скажешь, – согласился Джек. – Однако и у скуки есть свои минусы.

– Например?

– Скучные дни похожи друг на друга. И они тянутся медленно, – сказал стрелок. – Так медленно, что в один прекрасный день ты хватаешься за голову, не понимая, куда подевалось столько лет.

– При всем моем уважении… что такие люди, как ты, могут понимать в скуке?

– Стрелки тоже скучают.

Гарри хмыкнул. Перед его внутренним взором возникла сцена: гора трупов, а над ней – стрелок со скучающим видом перезаряжает револьвер.

– Глупо смеяться над тем, чего не понимаешь, – сказал Джек.

– Я не смеялся, – сказал Гарри.

– Ты пытался замаскировать ухмылку под невразумительные звуки, которые ты часто издаешь совершенно без повода, – сказал Джек. – И не надо делать вид, что это не так. Мы с тобой давно путешествуем вместе, и я тебя изучил.

– А ты как был для меня загадкой, так ею и остался.

– Иметь глаза – это еще не все, – сказал Джек, цитируя одного из своих учителей. – Нужно научиться смотреть.

– И что ты видишь сейчас?

– Синего носорога.

– Чего? – Гарри принялся вертеть шеей в поисках экзотического животного.

– Это название трактира, – пояснил Джек. – Я прочитал вывеску.

– Странное название. Откуда в здешних местах носороги?

– Мигрировали. Зайдем?

– Я бы не отказался от горячего ужина, – сказал Гарри. – Только я никакого трактира не вижу.

– Минуты через три увидишь, – пообещал Джек.

Стрелок ошибся, недооценив зрение молодого волшебника. Гарри удалось рассмотреть приземистое серое здание трактира через две минуты и сорок шесть секунд.

Народу в обеденном зале оказалось немного, всего несколько человек, и Джек с Гарри разместились за столиком неподалеку от барной стойки. Услужливый хозяин трактира, он же по совместительству официант и повар, принес им холодного пива и принял заказ.

Тем временем внимание Гарри привлекла молчаливая компания, сидевшая в темном углу. Их было четверо, и хотя молодой волшебник видел их всех в первый раз, в их облике присутствовало что-то до боли знакомое. Все носили черные шляпы, а на полу рядом с их стульями стояли четыре небольших черных саквояжа.

– Ёж твою клеш! – воскликнул Гарри, позабыв про пиво, которое он отхлебнул из кружки, но еще не успел проглотить. – Джек, посмотри туда…

– Я уже видел, – сказал Джек. – Веди себя тише, если можешь. Ты чуть не утопил нас обоих в своем пиве.

– Но они же…

– Стрелки, я знаю, – сказал Джек.

– Я никогда не видел столько стрелков сразу, – сказал Гарри. – Я думал, вы не любите сбиваться в стаи.

– Не любим, – подтвердил Джек.

– Тебе не надо подойти к ним и как-то поприветствовать? – спросил Гарри.

– Не думаю, – сказал Джек. – Может быть, позже.

– За все время наших странствий мы еще ни разу не встречали твоих коллег, – сказал Гарри. – А теперь, когда мы ищем орден Святого Роланда, нам попалось сразу четверо. Это не может быть простым совпадением. Я вижу знак…

– Я тоже вижу знак, – сказал Джек. – Но, если ты не замолчишь и не начнешь вести себя более осмотрительно, этот знак будет последним, который ты видел в своей жизни. Потому что до конца ужина ты не доживешь.

– Ой, – сказал Гарри.

Через пять минут после того как им принесли заказ, один из сидевших в углу стрелков подошел к их столику и угрожающе завис над Джеком.

– Да не будет твой револьвер знать осечки, – сказал стрелок, но, судя по тону, которым он произнес слова официального приветствия, осечка в револьвере Джека Смит-Вессона его бы только порадовала.

– Как и твой, – сказал Джек. – Я – Джек Смит-Вессон, служитель ордена Свя…

– Опустим формальности. Я – Джереми Винчестер.

– Понятно, – сказал Джек и запустил ложку в мясное рагу.

Он явно не торопился продолжить разговор и сохранял спокойствие. Зато Гарри сидел как на иголках.

Джереми Винчестер подвинул стул, взятый у соседнего столика, и без приглашения уселся напротив Джека.

Пятеро стрелков в одном трактире, подумал Гарри. Это же мировой рекорд! И я буду очень удивлен, если дело обойдется без стрельбы.

– Я видел сон, – заявил Джереми. Гарри удивился. Он ожидал, что речь пойдет о чем угодно, но только не о сновидениях Винчестера. – По сути, все стрелки видели один и тот же сон. Ты знаешь, что бывает, когда такое случается.

– Сон сбывается, – сказал Джек.

– Верно, – сказал Винчестер.

– Мне ничего не снилось. – Джек взял со стола еще один кусок хлеба.

– Так и должно быть, потому что сон касался лично тебя, – сказал Джереми. – Ты нашел дорогу в орден Святого Роланда?

– «Нашел» – не то слово. Я все еще в поиске.

– Как и многие из нас, – сказал Джереми. – Но посетивший нас сон свидетельствует, что ты подобрался к ордену куда ближе остальных.

– Возможно, – сказал Джек.

– Ты знаешь, что об этом говорит кодекс.

– С каких пор тебя стал заботить кодекс?

– Многие стрелки долгое время занимались поисками, – сказал Джереми. – Особенно поначалу. Но наше сообщество никогда не рассматривало всерьез вероятность того, что кто-то из стрелков действительно сможет вернуться. Это было для нас чем-то вроде увлекательного хобби, и мы подшучивали над теми, кто пытался вернуться, но теперь, когда ты находишься в одном шаге от обители, все изменилось.

– То есть вам уже не все равно? – уточнил Джек.

– Да, – сказал Джереми. – Нам не все равно. Никто не знает, какие катастрофы ты можешь вызвать, вернувшись в обитель.

– Зато я знаю, какая может произойти катастрофа, если он туда не вернется, – сказал Гарри.

– Кто это? – спросил Джереми, даже не повернув головы в сторону волшебника. Примерно таким тоном безразличные к животным люди задают хозяевам вопрос о здоровье их домашних любимцев. Вопрос, который следует задать из вежливости, но ответ на который тебя совершенно не интересует.

– Он со мной, – сказал Джек.

– И о какой катастрофе он говорит?

– О катастрофе вселенского масштаба, – сказал Джек. – Фактически о конце света.

– Это еще не повод, чтобы нарушать наш кодекс, – сказал Джереми.

– Кодекс нарушался десятки раз.

– Но не столь важный пункт, – сказал Джереми. – Правило номер ноль.

– И ради соблюдения нулевого правила вы готовы нарушить четвертое? – спросил Джек.

– Ты же знаешь, ничего более важного для нас нет, – сказал Джереми.

Чем ниже индекс правила, тем выше его приоритетность, догадался Гарри. Существует ли правило минус один?

– Я не готов в вас стрелять, – сказал Джек.

– Тем не менее ты оказался готов нас предать.

Гарри подумал, что на его глазах сбывается самый страшный кошмар Джека Смит-Вессона, тот самый, который почти воплотился в жизнь во время путешествия через Лес Кошмаров. Быть обвиненным в предательстве и пасть от пули одного из своих коллег – для Джека в этом мире не было ничего страшнее.

– Разве это предательство? – спросил Джек. – Разве ты сам не хочешь узнать, в чем смысл нашего служения?

– Смысла нет, – сказал Джереми. – Есть только револьверы.

– Неужели за ними не скрывается нечто большее?

– Каждый из нас переживал подобный кризис, – сказал Джереми. – Поиски смысла жизни, попытка занять свое место в этом мире… Это как детская болезнь, которой переболели все стрелки после окончания их ученичества. В детских болезнях нет ничего опасного, если ими болеют дети. Но в твоем возрасте такая болезнь может оказаться смертельной. Я тоже не готов в тебя стрелять, Джек, но ты не оставляешь мне выбора.

– Если ты на самом деле так думаешь, почему же мы до сих пор разговариваем?

– Нас тут четверо. – Джереми указал рукой туда, где его ждали остальные. – И наши мнения разделились. Двое, и я в их числе, думают, что тебя надо валить прямо сейчас. Но двое считают твое слово достаточной гарантией того, что ты откажешься от своей бредовой затеи. Ты готов дать мне такое слово?

– А то, что в результате нашей пассивности и слепого следования правилу номер ноль может погибнуть вся вселенная, тебя не слишком волнует?

– Откровенно говоря, нет, – сказал Джереми. – Я никогда не был большим поклонником эсхатологии. Вселенная – достаточно устойчивая штука, чтобы ее могли свалить действия или бездействие одного человека. А вот проклятие, которое ты можешь навлечь на нашу голову, нарушив нулевое правило, – штука достаточно весомая.

– Нулевое правило – это единственный пункт кодекса, который до сих пор не был нарушен, – сказал Джек. – Почему же проклятия не пали на нашу голову раньше?

– Остальные правила – это даже и не правила вовсе, – сказал Джереми. – Скорее, это указания, носящие общий характер. Они не запрещают, они рекомендуют. И только правило номер ноль представлено в виде большого слова «нет».

– Я принимаю твою логику, – сказал Джек. За время разговора он почти прикончил рагу и ополовинил большую кружку пива. Гарри же кусок в горло не лез. Похоже на то, что в ближайшем будущем ему представится редкая возможность присутствовать при перестрелке служителей ордена Святого Роланда, однако по понятным причинам эта перспектива его совсем не радовала.

– Ты готов дать нам свое слово? – поинтересовался Джереми.

– Разве вы поверите моему обещанию?

– Поверим, – сказал Джереми. – Поклянись своими револьверами, что оставишь попытки вернуться в орден, и вы с твоим спутником сможете закончить ужин, переночевать в комнатах наверху и утром отправиться… куда захотите. В противном случае твоему спутнику придется доедать ужин в одиночку.

– То есть к нему у вас претензий нет? – уточнил Джек.

– Он не стрелок, – сказал Джереми. – Он не сможет попасть в орден без тебя, и у нас нет на него контракта. Он нам неинтересен.

На душе у Гарри стало немного легче. Но только самую малость.

Молодой волшебник постарался прикинуть, что бы он предпринял на месте Джека. Наверняка дал бы требуемое от него слово, а потом постарался его как-нибудь обойти.

Но с ним такая ситуация возникнуть не могла. Волшебники лишены милосердия и не стали бы вести лишних разговоров. Если магическое сообщество считает кого-то виновным в нарушении установленных правил, этот кто-то узнает об этом, когда в одно прекрасное утро он просыпается и обнаруживает себя мертвым.

– Весьма сожалею, – сказал Джек. – Но я не могу дать такую клятву.

– Ты хорошо умеешь считать, Джек?

– Достаточно неплохо.

– Нас тут четверо, и если ты доведешь дело до стрельбы, у тебя не будет ни единого шанса.

– Я готов доверить свою участь суду револьверов.

– Суд револьверов благоволит тому, у кого больше патронов, – сказал Джереми.

– Пусть так, – сказал Джек.

– Я передам твои слова остальным, – сказал Джереми и ушел к своим спутникам.

Из их угла доносились обрывки негромкого, но очень эмоционального разговора. Гарри поежился.

– Не напрягайся, – сказал ему Джек. – Ты же слышал: ты им неинтересен и стрелять в тебя никто не собирается. А шанс погибнуть от шальной пули при перестрелке служителей ордена Святого Роланда стремится к нулю.

– Я не за себя беспокоюсь, – сказал Гарри. – Неужели ты не можешь разрулить эту ситуацию другим способом?

– У меня нет выбора, – сказал Джек. – Я не могу нарушить условия нашего с Горлогориусом контракта. Но и врать своим братьям по револьверу я тоже не могу.

– И что теперь будет?

– Скорее всего, меня застрелят, – сказал Джек.

– Вряд ли вселенная от этого выиграет.

– Я не сомневаюсь, что твой учитель найдет другой способ ее спасти, – сказал Джек.

Тем временем остальные стрелки закончили совещание и окружили их столик. С великим удивлением молодой волшебник увидел выбивающиеся из-под одной черной шляпы рыжие кудри и нехарактерные для стрелка округлости в районе груди. Один из «братьев по револьверу» оказался сестрой.

– Я, Джереми Винчестер, стрелок из рода стрелков, служитель ордена Святого Роланда, Патрон в Его Патронташе, бросаю тебе вызов, – сказал Джереми.

– Я, Джейн Беретта, стрелок из рода стрелков, служитель ордена Святого Роланда, Патрон в Его Патронташе, бросаю тебе вызов, – сказала рыжая женщина.

Двое других стрелков, назвавшиеся Фридрихом Вальтером и Семеном Макаровым, также повторили церемониальные слова.

– Я, Джек Смит-Вессон, стрелок из рода стрелков, служитель ордена Святого Роланда, Патрон в Его Патронташе, принимаю ваш вызов, – сказал Джек. – Начнем прямо здесь или на улицу выйдем?

– Я бы на вашем месте вышел на улицу, – сказал Горлогориус, ставя на стол поднос с семью кружками пива. – Только сначала позаботьтесь о том, чтобы оплатить счет.

– Не понял, – сказал Джереми. – А этот откуда взялся? На официанта он не похож.

– Он в балахоне, – сказала Джейн. – Видимо, тоже волшебник, как этот. – Она невежливо ткнула пальцем в сторону Гарри.

– Дама права и не права одновременно, – заявил Горлогориус. – Я действительно волшебник, но совсем не как этот, а гораздо круче. Хотите проверить?

– Вали отсюда, волшебник, – сказал Джереми. – Не лезь в наши дела.

– Ваши дела – это только ваши дела, – согласился Горлогориус. – Но есть еще и мои дела, и в связи с этим я вижу одну небольшую проблему. Ваши дела требуют, чтобы Джек Смит-Вессон умер и не добрался до ордена Святого Роланда, а моя цель прямо противоположна. Налицо конфликт интересов.

– И что? – спросил Джереми, бывший у четверки негласным лидером.

– А то, что конфликт нельзя разрешить, не ущемив чьих-либо интересов, – сказал Горлогориус. – А я очень не люблю, когда мне что-либо ущемляют.

– И что? – спросил Джереми.

– Видите ли, я Горлогориус, – торжественно сказал Горлогориус Обычно это заявление ставило большую и Жирную точку в любом споре.

– И что? – спросил Джереми.

– Я Горлогориус, – повторил могущественный маг. – Горлогориус Хруподианис.

– И что? – спросил Джереми. Его не заклинило. Он на самом деле не понимал, какую мысль Горлогориус пытается донести до его сознания.

– Неужели вы ничего обо мне не слышали? – удивился Горлогориус. – Совсем ничего?

– Нет, – сказал Джереми. – Я не слышал.

– В какую же глушь я забрался, – пробормотал немного опешивший маг.

– Я слышал о Горлогориусе, – сказал Фридрих Вальтер. – Он вроде Мерлина.

– Только круче, – сказал Горлогориус.

– Нам волшебники не указ, – заявил Джереми уже не так уверенно.

– Давайте посидим и попьем пива, – предложил Горлогориус, одним движением пальца материализуя рядом со столом недостающие стулья. – Может быть, мы еще сможем договориться по-хорошему.

– Это вряд ли, – сказал Джереми. – Но от пивка на халяву я не откажусь.

Все разобрали стоявшие на столе кружки.

«Чужие» стрелки приняли подношение без всякой опаски. Волшебники часто пользовались дурной славой, но привычки травить своих врагов пивом за ними никто не наблюдал. Они слишком трепетно относились к любым содержащим алкоголь жидкостям.

Всякий, кто хоть раз пил пиво, знает – для того чтобы полностью опустошить кружку, нужно запрокинуть голову. Четверо стрелков так и сделали. А когда они опустили головы и стукнули пустыми кружками о поверхность стола, Гарри, Джека и Горлогориуса в зале уже не было.

Они даже по счету не расплатились.

– И что это было, Винчестер? – спросил Макаров.

– Волшебники, – фыркнул Джереми. – Дешевые базарные фокусники, обожающие столь же дешевые спецэффекты.

– Но Смит-Вессон ушел.

– Пустяки, – сказал Джереми. – Я ничего ему не сказал про второго. Второй тоже должен пройти по этой дороге, и уж этот от нас никуда не денется.

– А если снова прибежит волшебник, чтобы его спасать?

– Значит, пристрелим и волшебника. Или вы хотите еще пива?

– Вы следили за нами? – спросил Гарри.

– Нет, – сказал Горлогориус. – Просто у меня есть дурная привычка шляться по разным придорожным трактирам в поисках сомнительных приключений.

– Очень смешно, – сказал Гарри. – Где мы сейчас?

– В полукилометре от того места, где вас чуть не убили, – сказал Горлогориус.

– Вы уверены, что пятьсот метров являются достаточно безопасным расстоянием?

– Вряд ли они за нами побегут, – сказал Горлогориус. – Они ведь даже не знают, в какую сторону следует бежать. А нам с тобой, стрелок, срочно нужно поговорить.

– Да. Я очень вам признателен, Горлогориус…

– Не стоит об этом, – сказал могущественный маг. – Я мог бы сказать, что ты повел себя с ними слишком либерально, но… Как они вообще узнали, что ты задумал и где тебя искать?

– Иногда стрелки видят пророческие сны, – сказал Джек. – И стрелок обязательно должен отправиться в то место, которое ему показали во сне.

– Если такие сны у вас в порядке вещей, почему о них никто ничего не знает?

– Потому что мы положение вещей не афишируем, – сказал Джек. – Да и снятся они нам довольно редко. А чтобы всем сразу – такого еще никогда не случалось.

– А как вы попадаете в нужное место? Или вам заодно снится карта с подробным маршрутом?

– На следующий после пророческого сна день стрелку на пути попадается дверь, – сказал Джек. – Он проходит через нее и оказывается в том месте, которое ему снилось. И делает то, что должен.

– Что за дверь? – насторожился Горлогориус.

– Просто дверь.

– Как она выглядит?

– По-разному, – сказал Джек. – Иногда это дверь в стене, иногда – в скале, иногда прямо в земле, а иногда она просто висит в воздухе. Цвет обивки вас интересует? Фурнитура?

– Ты сказал, вы видите такие сны редко. Насколько редко?

– За других я не поручусь, – сказал Джек. – Я видел однажды. Довольно давно.

– И что ты сделал?

– Прошел через дверь и убил того, кто за ней скрывался.

– Когда Гарри вытащил тебя из пустыни, вы с этим вонючим кочевником тоже прошли через дверь, которая висела в воздухе. Он еще принял ее за мираж, – сказал Горлогориус. – Это была одна из ТЕХ дверей?

– Нет, – покачал головой Джек. – Определенно нет.

– А как ты их различаешь?

– Когда я прохожу через ТУ дверь, я точно знаю, что меня за ней ждет и что я должен сделать, – сказал Джек. – В случае с дверью Гарри такого ощущения У меня не возникло. Это была просто дверь.

– Которая висела в воздухе посреди пустыни? – уточнил Горлогориус.

– Да.

– И тебя это не удивило?

– Не очень, – сказал Джек. – В мире, где существует магия, случаются и более странные вещи.

– А тебе кто-нибудь объяснял механизм действия ТЕХ дверей и пророческих снов? Кто-нибудь из твоих учителей? Или кто-то еще из вашего ордена?

– Механизм нам не объясняли, – сказал Джек. – Просто предупредили, что такое возможно. И рассказали, как следует поступать в таких случаях.

– Я уже ни хрена не понимаю, – сказал Горлогориус. – Кто посылает вам пророческие сны и устанавливает ТЕ странные двери? Зачем это вообще нужно? Это как-то связано с вашим орденом, но как?

– Я рад бы вам ответить, Горлогориус, но не могу.

– Не можешь или не хочешь?

– Не могу. Я не знаю. Никто не знает.

– Быть такого не может, – сказал Горлогориус. – Кто-то все-таки знает. Кто-то наверняка знает, и когда я найду этого типа, ему предстоит пережить пару очень неприятных минут. Или часов, если по ходу его рассказа у меня вдруг появятся новые вопросы. А пока вы можете продолжать выполнение своего задания, парни. Вам в ту сторону.

Махнув на прощание рукой, Горлогориус исчез. На этот раз он растворился в воздухе без обычно сопутствующих этому фокусу спецэффектов. Очевидно, мысли могущественного мага были заняты чем-то другим.

Более важным.

– Он следил за нами, – возмущался Гарри. – Он вмешался в ситуацию, избавил нас от драки и перенес сюда. Почему он не сделал больше и не отправил нас сразу в чертову Караганду?

– А почему ты не задал этот вопрос, пока он был еще здесь?

– Потому что я знаю, что он может ответить. У него были веские причины поступить так, как он поступил, и эти причины находятся выше моего понимания. Поэтому я должен заткнуться и делать то, что мне поручили.

– Это дедовщина, – объяснил Джек. – Когда ты доживешь до его возраста, ты тоже сможешь гонять молодых волшебников в хвост и в гриву, ничего им не поясняя.

– Получается круговорот начальства в природе, – сказал Гарри. – Не сделать ли нам привал?

– Мы еще не очень далеко ушли от трактира.

– Горлогориус сказал, что погони не будет.

– Я не хочу рисковать.

– А я не могу быстро ходить после еды.

– Ты же почти ничего не съел.

– Ваши чертовы переговоры испортили мне аппетит, – сказал Гарри. – Сейчас я бы выпил кофе и выкурил сигарету.

– Покури на ходу.

– Это вредно.

– Это вредно в любом случае, – сказал Джек.

– Я не получу от выкуренной на ходу сигареты никакого удовольствия, – пожаловался Гарри.

– Тогда не кури. И не разговаривай, чтобы не сбить дыхание. Мы остановимся, только когда стемнеет.

 

ГЛАВА 4

Реджи подошел к трактиру «Синий носорог» через три часа после того, как Джек, Гарри и Горлогориус его покинули. У связки стрелок – волшебник была небольшая фора по времени, но Реджи двигался быстрее – ему не приходилось приноравливать свой шаг к темпу нестрелка.

За время последних странствий Гарри стал гораздо более спортивным, чем раньше, но до физического совершенства любого из стрелков ему было еще далеко. Очень далеко.

Как до звезд, прибитых гвоздями создателя к небесной тверди.

Ни один уважающий себя путешественник, проведший в дороге больше нескольких часов, не пройдет мимо попавшегося ему на пути трактира. Особенно если у него есть стойкие подозрения, что дальше никаких трактиров не будет.

Но поесть по-человечески Реджи не удалось. Едва он перешагнул порог придорожного заведения, как обнаружил направленные на него восемь дул.

– Здрасьте, – сказал Реджи. – Семен, и ты?

– И я, Реджинальд.

– Не ожидал.

– Сюрприз, – сказал Макаров.

– И пива мы не хотим, – сказал Винчестер.

– Я заметил, – сказал Реджи. – Судя по вашему поведению, вы хотите умереть. Я не против.

– Мы вызываем тебя на поединок, – сказала Беретта.

– Все четверо? – уточнил Реджи.

– Да.

– Мне нравится, что вы сократили официальную формулу вызова, – одобрил Реджи. – Перечисление имен, которые я и так знаю, навеяло бы на меня скуку. Кстати, хочу спросить чисто из любопытства – снова что-то не так сделал или вы меня просто не любите?

– Ты собираешься нарушить правило номер ноль, – сказал Винчестер.

– О, – улыбнулся Реджи. – Опять видели сон?

– Разумеется.

– И сразу же возжаждали моей крови?

– Мы не получаем удовольствия при мысли о том что нам предстоит сделать, – сказал Макаров.

– Но и особых угрызений совести вы тоже не испытываете, – заметил Реджи. – Обсудим регламент?

– Какой еще регламент?

– Я говорю о том, как именно вы хотите умереть, – сказал Реджи. – В четырех последовательных, эстетично обставленных джентльменских поединках или в ходе тупой беспорядочной пальбы во все стороны? Если вы спросите меня, то я голосую за пальбу – она здорово сэкономит время. Я, знаете ли, тороплюсь. Вселенная в опасности и все такое.

– Да, нам говорили, – согласился Винчестер. – И мы решили, что на вселенную нам плевать.

– Мне в общем-то тоже, – сказал Реджи. – Но в данный момент я работаю. А у меня есть очень нехорошая черта – если я взялся за дело, то обычно довожу его до конца.

– Если только не умираешь в процессе, – сказал Джереми.

– Со мной такого еще никогда не случалось.

– Не хочу показаться банальным, но должен заметить, что хватит и одного раза, – сказал Джереми.

– Ты прав, это банально, – сказал Реджи. – Перед перестрелкой надо сказать что-то стильное, а не повторять мысли, протухшие в позапрошлом веке.

– Давай уважим паренька, – сказала Джейн. – Это же его последнее желание, Винчестер.

– Мне ничего стильного в голову не приходит, – признался Джереми.

– Из-за таких типов, как ты, о нас может сложиться превратное мнение, – пожаловался Реджи. – Ну кто-нибудь что-нибудь скажет?

– Если тебя так приперло, можешь сказать сам, – заметила Джейн. – Это ведь твои похороны.

– Некоторые считают, что стрелять в женщин некрасиво, – заявил Реджи. – Я же всегда выступал за равенство полов.

Он швырнул свой саквояж в лицо Винчестеру, одновременно отпрыгивая влево и выхватывая свои револьверы.

Шесть стволов (исключая револьверы Винчестера, у которого сбился прицел) рявкнули хорошо спевшимся хором, но ни одна пуля не достигла цели. Реджинальд был слишком быстр.

И очень прыгуч.

Ему удалось добраться до окна. Выбив левым револьвером стекло, Реджи вылетел на улицу, перекатился по земле и прислонился спиной к стене трактира. Пролетая сквозь окно, ему удалось оценить толщину этой стены – прострелить ее насквозь из револьвера было невозможно, а применение в междоусобных разборках другого оружия считалось неэтичным.

Оставшиеся внутри стрелки не спешили выпрыгивать вслед за Реджи и немедленно продолжать перестрелку. Макаров покинул трактир через дверь и пытался зайти к Реджи с тыла. Джереми постучал револьвером по подоконнику.

– Ремингтон? – позвал он.

– Слушаю тебя, Винчестер.

– Будь хорошим мальчиком, скажи, ты справа или слева от окна?

– Я везде, – сказал Реджи.

– Хорошо прыгаешь. Как мячик.

– Спасибо. Я тренировался.

– Профессионал знает, когда он проиграл схватку. Ты не хочешь пустить себе пулю в лоб и избавить всех присутствующих от лишнего беспокойства?

– Я над этим подумаю, – пообещал Реджи.

Макаров уже добрался до угла.

– Винчестер, вы наверняка уже разработали гениальный план, как обойти меня с тыла, – сказал Реджи. – И пока ты заговариваешь мне зубы, кто-то собирается пристрелить меня из-за угла. Не советую.

– Почему так?

– Просто поверь мне на слово.

– Знаешь, в чем твоя проблема, Ремингтон?

– Я слишком много разговариваю, да?

– Точно.

– У всех свои недостатки.

Стрелки любят ночь. Они специально одеваются во все черное, чтобы раствориться в темноте ночи. Но дуло револьвера Макарова предательски отразило лунный свет, и этого оказалось достаточно, чтобы внимательно наблюдавший за подходами Реджи всадил коллеге пулю в грудь.

– Кто из вас умер? – поинтересовался Джереми.

– Угадай, – сказал Реджи.

– Совесть не мучает?

– Как говорил Рембо, это вы пролили первую кровь.

– Ты разве ранен?

– Я имел в виду, что вы первыми начали в меня стрелять.

– Беседовать с тобой – одно удовольствие, – сказал Винчестер. – Но мы произнесли слишком много слов и выпустили слишком мало пуль.

– Так сделайте что-нибудь по этому поводу, – сказал Реджи.

Массивная фигура вылетела в окно, но Реджи не стал стрелять в трактирщика.

Поскольку тот никогда не был человеком действия, он не успел сгруппироваться при падении и здорово ушиб спину и правый локоть.

– Если можешь ползать – уползай, – посоветовал ему Реджи. – А то они тебя не только в окно выкинут.

– Один полез на крышу, – предупредил трактирщик.

Реджи махнул револьвером, приказывая трактирщику убираться. Попутный ущерб при междоусобных перестрелках служителей револьвера неписаными правилами ордена не приветствовался. Винчестер и компания поступили неэтично, втянув парня в эту разборку, и Реджи не хотел им уподобляться.

Вальтер снял черную рубашку и надел грязный фартук. Предполагалось, что введенный в заблуждение словами трактирщика Реджи будет смотреть вверх, когда Вальтер совершит свой перелет через подоконник, и он очень удивился, еще в полете получив две пули в живот и одну в голову.

– Никакой фантазии, – пробормотал Реджи.

Поскольку позиция у окна себя исчерпала, Реджи начал смещаться в сторону двери. Вряд ли оставшиеся внутри трактира стрелки ожидают от своего коллеги столь нестандартного решения. Стоило ли выпрыгивать в окно для того, чтобы возвращаться в зал через дверь? Гораздо разумнее было бы притаиться на улице и отстреливать противников по одному, тем более что начало положено…

Но его все-таки ждали.

– Ты вытащил Джека из трактира, избавил его от перестрелки, – сказал Мэнни. – Почему же не хочешь помочь Реджинальду?

– Потому что ему не нужна моя помощь, – сказал Горлогориус. – Я видел его глаза. У его врагов нет шансов.

– А что тебе сказали глаза Джека, если ты бросился его выручать?

– Я просто не хотел, чтобы Гарри зацепила шальная пуля. Это называется корпоративной солидарностью.

– Это называется «лепить горбатого», – сказал Мэнни. – Смит-Вессон не стал бы стрелять в своих. Тем более в женщину. Он для этого чересчур положительный.

– Допустим.

– Но что ты будешь делать, если Реджинальда сейчас убьют?

– Его не убьют.

– Фил сказал, что он не доживет до конца истории.

– Это еще не конец.

– Иногда твой оптимизм граничит с тупостью.

– Ставлю десятку, что Реджинальд там всех положит.

– Я не собираюсь ставить против него, – сказал Мэнни. – Это нелепо.

– Просто в тебе отсутствует спортивный дух.

Распахнув дверь ударом сапога, Реджи кувыркнулся в проем, несколько раз выстрелил перед собой и откатился в сторону. Джейн Беретта занимала позицию прямо напротив двери и начала стрелять одновременно с ним. Оба успели выпустить по две пули из каждого ствола, и оба упали на пол и замерли без движения.

Джереми Винчестер стоял у окна, и с этого места ему были видны только джинсы и сапоги Реджи. Все остальное скрывал перевернувшийся стол.

Джереми всадил пулю в правую ногу Реджи, чуть выше колена. Когда свинец вошел в плоть, нога дернулась, но в том была виновата только ударная сила пули. Реакции организма не последовало – ни стонов, ни криков, ни рефлекторных подергиваний.

– Я глазам своим не верю, – пробормотал Джереми. – Он все-таки заткнулся.

Ориентируясь на голос, Реджи четырежды выстрелил через столешницу. Одна пуля прошла мимо, одна отхватила кусок уха, а две попали в лоб и переносицу Винчестера, еще раз подтверждая правоту тезиса, гласящего, что контрольный выстрел следует производить в голову, а не в ногу.

Реджи сел. Его организм испытывал пресыщение тяжелыми металлами – пули засели в голени, бедре и предплечье.

Но о ранах можно было позаботиться позже. Первым делом Реджи решил проверить, как дела у единственной женщины.

Пуля угодила ей в грудь, но прошла мимо сердца, и Беретта была еще жива. На ее губах надувались и лопались кровавые пузырьки, свидетельствуя о повреждении легкого. Вылечить такую рану в полевых условиях не смог бы ни один стрелок. Реджи не собирался и пробовать.

– Нас было четверо… – прохрипела Джейн. Ее пальцы скребли половицы в поисках выпавшего из руки револьвера. – Как тебе удалось?

– Я умею уворачиваться от пуль, – сказал Реджи. – Нет, вру. Не умею. Спишем мой успех на тупое везение.

Осторожно перенеся вес на больную ногу, здоровой ногой Реджи подпихнул револьвер в зону досягаемости Беретты. Даже в такой ситуации он старался вести себя как истинный джентльмен.

– Не можешь выстрелить в безоружную?

– Могу. Ты поднимешь револьвер?

– Нет. Не собираюсь облегчать тебе задачу…

– Стерва, – сказал Реджи и выстрелил.

Он перезарядил оба револьвера, засунул их в кобуры, поднял с пола свой саквояж и только потом занялся пулями, застрявшими в его теле. Найденное за стойкой трактира виски облегчило ему эту задачу. Вытащив кусочки свинца при помощи прокаленного на огне пинцета, Реджи промыл раны большим количеством спирта и наложил повязки.

Потом он нашел в одном из отделений саквояжа трость с набалдашником в виде змеиной головы и для пробы прошелся по залу. Ходить было больно, скорость оставляла желать лучшего, но передвигаться он мог.

Когда Реджи закончил с медицинскими процедурами, в трактир вернулся его хозяин.

– Я с самого начала болел за вас, – сказал он.

– Я в этом с самого начала не сомневался, – ответил Реджи. – Ты один?

– Остальные посетители разбежались еще до вашего появления, – сказал трактирщик. – Я не могу их за это винить.

– Я тоже.

– Как вы себя чувствуете? Помощь не нужна?

Реджи швырнул на стойку несколько золотых монет.

– Выкопаешь четыре могилы и похоронишь их по-человечески, – сказал он. – На обратном пути я проверю. Если мне что-то не понравится, ляжешь рядом.

– На эти деньги я устрою им королевские похороны. – Трактирщик чуть не облизывался от жадности.

– Королевских не надо. Четыре нормальных гроба, четыре глубокие ямы. Я напишу тебе их имена, поставишь таблички над могилами.

– Все будет в лучшем виде, поверьте…

Перед уходом Реджи собрал саквояжи и оружие поверженных коллег и спрятал их в свой саквояж. Правило номер один: боеприпасы стрелков ни при каких обстоятельствах не должны доставаться посторонним.

 

ГЛАВА 5

Бозел устал. Бозел нервничал. Бозел находился на грани отчаяния.

Драконы – животные тяжелые, и даже с учетом заключенной в их телах магии на долгие перелеты они не способны. Пять-шесть часов на крейсерской скорости, и у них от усталости начинает сводить крылья. А падения с большой высоты не переживет даже дракон.

Бозелу следовало приземлиться еще два часа назад. Но каждый раз, когда он смотрел вниз, пытаясь выбрать место для посадки, он видел маленькое желтое пятнышко, следовавшее за ним, как отбрасываемая на землю тень. Даже по пересеченной местности мастер Лю выдавал феноменальную для человека скорость.

Стараясь избавиться от погони, Бозел пролетел над несколькими реками, но мастеру Лю удалось форсировать водные преграды, не потеряв дракона из вида. Единственное, что могло спасти Бозела, – это горы, но гор, как назло, поблизости не наблюдалось.

Мастер Лю наводил на Бозела ужас.

Он не обладал большими габаритами, не пользовался оружием, совсем не походил на рыцаря, но в этом человеке присутствовало что-то смертельно опасное для любого живого существа, которое имело глупость встать у мастера Лю на пути.

Бозел пытался найти восходящий воздушный поток, чтобы хоть немного снять нагрузку с крыльев, но восходящих потоков почему-то не обнаружилось. Словно сама природа решила сыграть против дракона и выступить на стороне мастера Лю.

Еще полчаса, подумал Бозел. Еще полчаса, и я рухну на землю. Хотелось бы мне упасть на этого узкоглазого мерзавца и похоронить его под своей тушей, но он ведь, сволочь такая, увернется. Уж очень он подвижный.

Правое крыло свело судорогой, и Бозела закрутило в штопор. Он потерял половину высоты, прежде чем ему удалось остановить падение и стабилизировать полет. Мастер Лю дружелюбно помахал ему рукой.

Бозел плюнул в него огнем, но снова промахнулся.

– Отвали, гад! – завизжал Бозел. – На какую мозоль я тебе наступил, скотина?

– Ничего личного! – крикнул в ответ Лю.

– Все вы так говорите! – возмутился Бозел. – Может, для вас это и бизнес, но я принимаю ваши попытки слишком близко к сердцу!

– Береги дыхание, – посоветовал дракону мастер Лю. – Сможешь продержаться наверху еще пару минут.

– Ненавижу! – Бозел взмахнул крыльями, стараясь набрать высоту, но тут их снова свело. На этот раз оба.

Затормозить он сумел только у самой земли. Сил для повторного набора высоты у дракона уже не осталось. Их не хватило даже на то, чтобы произвести приземление по всем правилам, и Бозел сильно ушиб основание хвоста.

Мастер Лю оказался рядом. Бозел собрал остатки пламени и встал в боевую позицию, надеясь продать свою жизнь как можно дороже. Каким бы великим бойцом ни был мастер Лю, даже ему понадобится некоторое время, чтобы обеспечить кончину целого дракона…

Но тут у судьбы снова прорезалось чувство юмора, и Бозела сплющило в человека.

Трехметровый бетонный забор венчали три ряда колючей проволоки. Забор тянулся насколько хватало глаз, Гарри показалось, что он идет от горизонта до горизонта.

У него даже закралось подозрение, что забор строили китайцы – эта нация знала толк в заборах.

– Я не вижу входа, – сообщил Гарри.

– Я тоже.

– Как же в таком случае мы попадем внутрь?

– Перелезем? – предположил Джек.

– Такие заборы строят совсем не для того, чтобы через них перелезали, – сказал Гарри. – Может быть, ты проделаешь в нем дыру динамитом? Нет, лучше не надо. Фиг знает, что из этой дыры вылезет. Вдруг забор построили совсем не для того, чтобы кто-то не мог попасть внутрь, а для того, чтобы кто-то не мог вылезти оттуда наружу.

– У тебя поистине аналитический склад ума, – восхитился Джек. – Столько мыслей подряд, а ты даже не вспотел.

– Оч-чень смешно, – сказал Гарри. – А что ты думаешь об этом заборе?

– Я думаю, что Караганда уже близко, – сказал Джек. – И если мы не хотим пробиваться туда с боем, нам лучше не злить ребят, которые построили этот забор. Мы не будем через него перелезать или проделывать в нем дыры. Я предлагаю пойти вдоль забора и поискать вход.

– А если входа нет?

– Вход есть. Случается так, что нет выхода, но вход есть всегда.

Вход они обнаружили уже через полчаса. Ничего особенного, обычная ржавая калитка, которая даже не была заперта. Пронзительно скрипнув, она отворилась и пропустила путников на огороженную территорию. Гарри уже собрался отпустить что-нибудь язвительное по поводу умников, которые строят высоченные заборы, а потом забывают закрыть калитки, как вдруг увидел…

Прямо перед ними стояла табличка с надписью «Почтовый ящик Караганда», а за ней… Чего за ней только не было. Пожалуй, Караганда оказалась местным аналогом Греции, ибо в ней было все.

– Это какая-то помойка, – констатировал Гарри, рассматривая горы бэушных автомобильных покрышек, пиратских компакт-дисков и книг Дарьи Донцовой в бумажных обложках.

– Похоже на склад давно потерянных вещей, – сказал Джек. – И, судя по тому, что мы видим, теряли эти вещи по всей вселенной.

– Путь в обитель Святого Роланда тоже был потерян, – догадался Гарри. – Значит, мы можем найти его здесь.

– Это очень странно, – сказал Джек. – Слушая рассказ Горлогориуса об этом месте, я подумал, что он шутит и Караганда является чем-то вроде Шамбалы, о которой все знают, но никто не может отыскать, однако… Караганда действительно существует.

– И, судя по всему, она очень здоровая, – сказал Гарри. – Где мы будем искать путь в обитель?

– В Караганде, – машинально ответил Джек.

Бозел зажмурил глаза.

Прошла минута.

Бозел открыл глаза.

Занесенная для удара рука мастера Лю остановилась в нескольких сантиметрах от его груди и почему-то не спешила вырывать сердце. В глазах желтолицего воина поселилось великое удивление.

– Бей, – сказал ему Бозел. – Чего ты ждешь?

– Много лет назад я дал клятву, что больше не убью ни одного человека, – сказал мастер Лю.

– Это не помешало тебе прессовать богатырей, – заметил Бозел.

– Но я не убивал их. Просто убрал с дороги.

– И кому же ты дал такую клятву? – поинтересовался Бозел.

– Самому себе.

– Похвально, – сказал Бозел. – Я думаю, что слово, которое человек дал самому себе, он обязательно должен сдержать. Это не какие-то глупые обеты или присяги…

– Я тоже так думаю, – сказал мастер Лю. – Но возникает дилемма. Я дал слово убить тебя, но не могу этого сделать, пока ты находишься в человеческом облике. Ты не мог бы морфировать обратно в дракона? Или хотя бы в того крокодила…

– Нет, – твердо сказал Бозел. – Не могу. Мои трансформации от меня не зависят.

– Жаль.

– Мне тоже, – сказал Бозел. Но не сейчас, добавил он про себя.

– Значит, мне остается только одно, – сказал мастер Лю, наконец-то убирая руку от груди Бозела. – Я буду рядом с тобой до тех пор, пока ты не превратишься обратно в дракона. А потом я тебя убью.

– Я очень долго могу находиться в теле человека, – предупредил его Бозел.

– Успех сопутствует терпеливым, – сказал мастер Лю.

Гарри с Джеком успех пока не сопутствовал. Они обогнули кучи старых молотков, груды сломанных ключей, тонны забытой в карманах мелочи, чуть не задохнулись от вони, испускаемой горой потерянных носков, но пути в обитель стрелков так и не отыскали.

– Тут можно бродить годами, – сказал Гарри. – Они могли хотя бы нарисовать карту местности и обозначить на ней все достопримечательности.

– Кто «они»?

– Те, кто устроил здесь эту свалку. Наверняка тут кто-то живет, следит за порядком, отыскивает потерявшихся детей и всякое такое, – сказал Гарри. – А сейчас он сидит где-нибудь поблизости, наблюдает за нами и смеется. Я даже отчетливо слышу его смех.

– Это не смех, – сказал Джек, вытаскивая револьвер. – Это лай.

Чудовищное создание, пятьдесят процентов которого составляли челюсти, выскочило из-за штабеля новеньких водопроводных труб и бросилось на них. Пуля Джека настигла его на середине прыжка, и на землю монстр свалился уже мертвым.

– Интересная порода, – констатировал Гарри. – Крокодила пополам перекусит и не поморщится.

– Будь внимателен, – сказал Джек. – Представь, что эти твари смогут сделать с тобой.

– Ты хочешь сказать, что данный экземпляр существовал не в единственном числе? – уточнил Гарри.

– Их много. – Джек повесил саквояж на пояс и вытащил из кобуры второй револьвер. – И они приближаются.

Гарри выхватил из кармана волшебную палочку, прикидывая, какое заклинание сейчас лучше использовать. Три собаки бросились на них с разных сторон, трижды громыхнул револьвер Джека, одаривая их смертью.

Твари умирали молча, даже не взвизгивая.

В них было что-то неестественное. Даже в угарном сне природа не могла бы породить ничего подобного. Эти животные издавали звук, похожий на лай, на основании чего их можно было бы назвать адскими псами, но на этом сходство с собаками заканчивалось. Самый злобный питбуль по сравнению с ними выглядел не опаснее карликового пуделя.

У тварей было только одно предназначение – убивать, но они нарвались не на того парня. Пока Гарри возился с волшебной палочкой, Джек положил еще пяток кошмарных созданий, перезарядил револьверы и приготовился к отражению новой атаки.

Ее не последовало, хотя издалека до сих пор доносились отголоски адского лая.

– Может быть, они кончились? – с надеждой спросил Гарри.

– Нет, они просто затаились, – сказал Джек. – Ты уже готов сотворить какое-нибудь волшебство?

– Да, – смущенно сказал Гарри. – Просто у меня новая волшебная палочка, и я еще не привык к ее балансу.

– Волшебники, – вздохнул Джек.

– Что мне наколдовать? – спросил Гарри.

– Кошек, – сказал Джек. – Очень много кошек. Надеюсь, они смогут отвлечь чертовых псин.

– Не слишком ли это жестоко? – спросил Гарри. – Кошек же сожрут.

– Ты предпочитаешь, чтобы сожрали нас?

– Может быть, мне поступить наоборот? Создать каких-нибудь животных, которые могли бы закусить нашими собачками?

– А тебе известны такие животные? – спросил Джек.

– Пусть будут кошки, – согласился Гарри и взмахнул волшебной палочкой.

Перед ними возник лев. Он лениво зевнул, продемонстрировав большое количество острых зубов и обдав путников ужасной вонью из пасти. Гарри поспешно дематериализовал животное.

– Это была кошка? – уточнил Джек.

– У волшебной палочки очень непривычный баланс, – виновато проговорил Гарри. – Попробуем еще раз.

Милый рыжий котенок облизнулся и жалобно мяукнул, требуя молока. Очевидно, он принял Гарри за одного из своих родителей.

– Это – кошка, – согласился Джек. – Но не совсем то, что я имел в виду.

– Материализация животных – одно из самых трудных заклинаний, – сказал Гарри. – Ему посвящен целый раздел магии, который изучают три года.

– А ты эти годы в школу явно не ходил, – сказал стрелок. – Ладно, забудь про кошек и приготовься драться.

– А с котенком что делать? – спросил Гарри.

– Что хочешь. Дай ему молока или разнеси на атомы, лишь бы он прекратил мяукать.

– Он что, демаскирует нашу позицию? – спросил Гарри.

– Нет, мне просто его жалко, – сказал Джек.

К вечеру заметно похолодало.

Мастер Лю натаскал хвороста, а Бозел развел костер. Они поужинали скромными припасами из котомки мастера Лю, и присмиревший дракон даже не жаловался на отсутствие в его сегодняшнем рационе мяса.

Трапеза прошла очень цивилизованно.

Пока тело Бозела вкушало пищу, мозг дракона лихорадочно метался внутри черепной коробки в поисках выхода. Бозел не сомневался, что, как только он перестанет выглядеть человеком, мастер Лю его убьет. Он только не знал, когда с ним произойдет метаморфоза, которая положит конец его жизни.

Зато он вспомнил, кто такой мастер Лю.

Мастер Лю был одним из семи Непобедимых Бойцов.

Согласно одной из множества существовавших в созданной Филом вселенной легенд, это произошло во времена столь далекие, что в официальных исторических хрониках о них не осталось даже упоминаний.

Семеро бойцов, которые тогда еще не были непобедимыми, обретались в чудесной и ныне несуществующей стране под названием Голливуд. Жизнь в Голливуде была поистине чудесной, и многие старались попасть в эту страну всеми правдами и неправдами, пытаясь обойти существующие иммиграционные ограничения. Каждый житель Голливуда обитал в собственном доме с обязательным бассейном, был необычайно красив и пользовался большим успехом у противоположного (а когда и у своего) пола.

В качестве компенсации этой райской жизни на страну постоянно сыпались всевозможные катаклизмы. Метеориты валились с неба один за другим, то и дело в страну вторгались злобные пришельцы со звезд или не менее злобные монстры из ада, а наводнениям, землетрясениям, извержениям вулкана, ураганам и цунами просто не было числа, но жители Голливуда достойно и без потерь справлялись со всеми напастями, сохраняя хорошее настроение и белозубые улыбки.

Но мало кто знал, что на самом деле правили Голливудом не люди, а могущественные демоны – продюсермансеры, и самым могущественным из них был Бжерри Друкхаймер по прозвищу Мистер Блокбастер.

Семеро воинов пришли к нему и заключили сделку. Для нас остается загадкой, чем именно они расплатились с демонами, зато доподлинно известно, что они получили взамен. С тех пор ни один из этих воинов не знал поражений, и одержали они множество побед, увеличивая славу Голливуда и свою собственную. Говорят, что в эту великолепную семерку входил сам великий воин и мыслитель Жао-Клод Ван-Дао, но это просто слухи.

Все шло неплохо, и враги неизменно повергались в прах, пока воины не задались извечным философским вопросом: можно ли натравить невозможное на невозможное и что будет, если один Непобедимый Воин захочет навалять другому Непобедимому Воину? Как водится в таких случаях, выяснение философских вопросов закончилось грандиозной дракой, в ходе которой из числа непобедимых был выявлен чемпион, доказавший свое абсолютное превосходство путем умерщвления соперников. Как все уже догадались, этим непобедимым воином был сам мастер Лю.

Голливуд давно сгинул из этой вселенной, но магия его оказалась столь сильна, что мастер Лю и по сей день оставался непобежденным.

Шансы Бозела выйти живым из схватки с таким противником стремились к нулю. Он был старым, могучим и довольно коварным драконом, но законы вселенной сейчас работали против него.

Закончив с едой, Лю выудил из котомки небольшой котелок, накипятил в нем воды и заварил травяной чай. Будучи поклонником алкогольных напитков, Бозел к чаю относился прохладно, но согласился выпить чашечку, чтобы не обидеть мастера.

– Я не мог не заметить, что за последние сутки вы побывали в трех разных обличьях, – сказал Лю. – Не соблаговолите ли объяснить мне причину столь странных и неожиданных пертурбаций?

– Я оборотень, – сказал Бозел.

– Правда?

– Нет, я пошутил, – сказал Бозел. – На самом деле это наказание за доброе дело, которое я когда-то совершил.

– Так не бывает, – сказал Лю. – Вы слишком цинично смотрите на окружающий вас мир.

– Подтверждение моей правоты сидит прямо передо мной, и у него ваше лицо, – сказал Бозел.

– Законы кармы таковы, что каждый получает заслуженное в этой жизни или в следующей.

– Лучше бы в следующей, – сказал Бозел. – И вообще, я такого отношения не заслужил.

– Возможно, заслужили.

– Нет, – сказал Бозел. – Как вы можете меня судить? Что вы обо мне знаете? Мерзавец, который заказал вам мое убийство, рассказал что-нибудь о своих мотивах?

– Нет, – сказал Лю. – Но его мотивы очевидны. Вы дракон.

– И что? – взвился Бозел. – Это дискриминация по видовой принадлежности, и ничего более. Да, были времена, когда я творил нехорошие дела, похищал прекрасных дев, разорял деревни, испепелял замки и жрал благородных рыцарей пачками. Но это все были ошибки моей бурной молодости, и я давно остепенился. Даже по драконьим меркам я достаточно богат и содержу свои собственные стада, так что у меня нет нужды причинять беспокойство крестьянам. Я живу в захолустье, вокруг моей пещеры стоят предупреждающие таблички, и никто не попадает ко мне по ошибке. За последние двести лет я дрался только с теми, кто сам желал драки. А когда ко мне за помощью пришли волшебники, я выполнил все, что они от меня требовали. И какова благодарность? Кто-то подсылает ко мне убийцу за убийцей, а я этого парня даже не знаю. Может быть, вы меня просветите? Кто вас послал?

– Я не знаю. Никогда раньше не видел этого человека.

– И все же вы согласились?

– Как видите.

– Что он вам обещал?

– Ничего. Он рассчитался со мной авансом.

– Чем же?

– Древней рукописью.

– Зашибись, – сказал Бозел. – Жизнь дракона оценена в жалкий клочок старой бумаги. Если люди в срочном порядке не пересмотрят свои жизненные приоритеты, ваш вид ожидают большие неприятности. Разве вы не знаете, что любая жизнь бесценна?

– Буддисты считают, что человек не может переродиться в тело дракона или насекомого, поэтому даже они могут убивать и тех и других.

– Но, согласно принципу ахимса, нельзя отнимать любую жизнь, вне зависимости от законов Ганса-Иры, – возразил Бозел.

– К великому сожалению, я не разделяю принципа ахимса, – сказал мастер Лю.

– И древняя рукопись для вас дороже любой жизни.

– Не любой, – возразил мастер Лю. – Даже ради этой рукописи я не согласился бы отнять жизнь у человека.

– А у меня, значит, можно? Что ж, драконам не привыкать к подобному обращению. Хотя я, между прочим, тридцать процентов времени являюсь человеком.

– Заключая сделку, я этого не знал, – сказал мастер Лю.

– Значит, вашу сделку можно считать недействительной, – сказал Бозел. – Поскольку вас ввели в заблуждение, вы можете не выполнять условия договора, а рукопись оставить себе.

– Но временами вы все-таки дракон, – сказал мастер Лю. – И сделка не может быть расторгнута.

Дракон вздохнул. Он не любил принципиальных людей.

Спасти Бозела могло только чудо.

К слову, созданная Филом вселенная была полна чудес. Многие жаловались, что чудес в ней даже слишком много и было бы совсем неплохо добавить в жизнь обыденности, ибо некоторые чудеса обладают нехорошей тенденцией зашибать рикошетом.

Когда человек надеется только на чудо, он даже не пытается справиться с ситуацией своими силами. В долговременной перспективе подобное поведение может обернуться полной потерей инициативности, апатией и затяжной депрессией. Кроме того, чудеса непредсказуемы. Они случаются, когда вы меньше всего их ждете, а когда вы возлагаете на чудо все свои надежды, они не происходят.

В свете вышеизложенного можно ли считать чудом, что в круг света, очерченный костром, из ближайших кустов внезапно вывалился Негоро?

Бозел решил, что можно.

 

ГЛАВА 6

Горлогориус долго готовился к серьезному разговору с создателем, и в основном эта подготовка была моральной.

Могущественный маг прекрасно понимал, во что он ввязывается, призывая создателя в сотворенный им мир, отдавал себе отчет, что сильно рискует. Но некоторые вопросы он просто не мог оставить без ответов.

Горлогориус навестил Фила утром, надеясь застать того во вменяемом состоянии, и не прогадал. Создатель маялся легким похмельем и пытался переломить ситуацию при помощи холодного пива из оборудованного Горлогориусом ледника, но еще не успел впасть в то мрачное веселье, в котором пребывал большую часть времени.

Похоже, он относился к своему похищению, как к очередным каникулам, потому что ничего не делал, ничем не интересовался, ни к чему не стремился, а только заливал в себя алкоголь и жаловался на отсутствие женского общества.

– Здорово, Горлодериус, – приветствовал он мага. Горлогориус поморщился – Провиче ему не нравилось. – А где второй бородач?

– Сегодня обойдемся без второго. – Горлогориус сел в кресло. – Разговор есть.

– Тебе бы только поговорить, – сказал ему Фил. – Впрочем, когда я вспоминаю о твоем возрасте, то могу простить эту слабость.

– Что ты имеешь в виду?

– Старики любят поговорить, – нагло улыбнулся Фил, растягиваясь на кровати. – Зачем пожаловал?

– Хочу выяснить, откуда ты меня знаешь.

– Еще бы я тебя не знал, – сказал Фил. – Я же тебя создал.

– Ты создал только нашу вселенную, – сказал Горлогориус. – Я родился несколько позже.

– Это ты так думаешь.

Горлогориус принюхался к ауре Фила. Вроде бы трезвый…

– Неужели ты на самом деле хочешь знать больше, чем уже знаешь? – спросил Фил. – А если хочешь, то наколдуй пузырь коньяка.

– Я не дам тебе выпить, пока ты мне все не расскажешь.

– А я и не собирался. Коньяк предназначен для тебя. Я вообще коньяк по утрам не употребляю – у меня от него изжога.

– Я способен переварить любую информацию без алкоголя, – сказал Горлогориус.

– Как хочешь, – сказал Фил. – Хотя я бы на твоем месте не стал рисковать и граммов двести на грудь принял. Но настаивать не буду. Не спаивать же мне самую светлую голову современности.

– Ближе к теме. – Горлогориусу нравилась лесть, но в словах Фила он услышал слишком много иронии.

– Ты считаешь себя моложе этой вселенной, – сказал Фил. – Но на самом деле вы с ней ровесники.

– А ты меня ни с кем не путаешь?

– Твой отец был охотником на вампиров, а в свободное время баловался астрологией, – сказал Фил. – Он умер до твоего рождения. Твоя мать была красивой женщиной с пепельными волосами, небольшой склонностью к полноте и черной магии. Твое детство прошло в сельской местности, твою первую любовь звали Хлоя, она стала и твоей последней любовью, ибо ты променял ее общество на занятия магией, и на настоящий момент у тебя не было женщины уже больше семисот лет. Если не считать интрижек с суккубами. Так?

– Допустим. Но это ничего не доказывает.

– Это доказывает, что я все о тебе знаю.

– Но откуда?

– Ты когда-нибудь слышал о компьютерах? О настоящих компьютерах, а не тех электронных гробах, которые вы закупили для своей гильдии?

– В общих чертах.

– Хорошо, – сказал Фил. – Иначе мне пришлось бы объяснять слишком долго. В моем мире много компьютеров. В каждом доме есть хотя бы один компьютер. По крайней мере в том городе, где я живу.

– Компьютер – это машина, которая думает быстрее, чем человек, – сказал Горлогориус. – В твоем мире все непроходимо глупы, если каждому нужна своя думающая машина?

– Э… Забавная постановка вопроса, – сказал Фил. – Но все несколько сложнее. Изначально имелось в виду, что компьютеры нужны не глупцам, а, наоборот, людям умным.

– Я прекрасно обхожусь без компьютера, – сказал Горлогориус. – Зачем умным людям думающая машина?

– Чтобы они могли стать еще умнее.

– Не вижу логики, – сказал Горлогориус. – Когда кто-то думает за тебя, ты от этого умнее не становишься.

– Компьютер может ответить на любой правильно поставленный вопрос Почти на любой.

– Глупости, – сказал Горлогориус. – Для того чтобы правильно сформулировать вопрос, нужно знать три четверти ответа. А если ты знаешь три четверти ответа, то можешь найти недостающую четверть самостоятельно.

– Ты тоже читал Шекли?

– Кто такой Шекли? – спросил Горлогориус.

– Неважно, – сказал Фил. – Понимаешь, большей частью компьютер думает о том, о чем сам человек думать не хочет. Или о чем он не может думать постоянно.

– Например?

– Ну например, сколько бензина налить в двигатель внутреннего сгорания, – сказал Фил.

– Вы заставляете свои думающие машины, плоды гениальной человеческой мысли, заботиться о таких мелочах? А гвозди микроскопом вы забивать не пробовали?

– Пробовали, – сказал Фил. – Неудобно, он из рук выскальзывает. В общем, тебе сложно будет это понять, но в моем мире мы используем компьютеры не по прямому назначению. Большей частью мы с ними играем.

– Играете, – тихо сказал Горлогориус. Такого расточительства он понять не мог. Все равно что ковыряться волшебной палочкой в носу.

– Для игры существуют определенные программы, – сказал Фил. – Ну типа шахматной доски, только сложнее, и они находятся внутри компьютера. Я пока доступно объясняю?

– Программа сложнее шахматной доски находится внутри думающей машины, – сказал Горлогориус. – Да, это мне доступно.

– А я программист.

– Программист, – повторил Горлогориус. Он был заворожен раскрывающейся перед его мысленным взором картиной.

– Я пишу программы, – пояснил Фил. – Большей частью игровые. В нашем мире индустрия развлечений занимает очень важное место.

– Понимаю, – сказал Горлогориус. – Что же вам делать, если не развлекаться?

– Просто жизнь в нашем мире не так уж интересна, – сказал Фил. – У нас нет рыцарей, драконов, артефактов… Магии тоже нет.

– Представляю, как вам тяжело, – посочувствовал Горлогориус. Он знал истинную цену веселья с драконами, рыцарями и артефактами.

– В общем, в те времена я был очень молод и не обременен деньгами, – сказал Фил. – И тогда я решил сделать компьютерную игру, продать ее и заработать кучу бабла. То есть денег. Похоже, именно в этот момент я невольно создал и вашу вселенную.

– То есть?

– Я писал программу, очень похожую на то, что творится сейчас в вашем мире, – сказал Фил. – Если вашу вселенную действительно создал я, то именно тогда.

– Гарвин был прав, – пробормотал Горлогориус. – Наш мир создал совершенно случайный человек.

– Мне хотелось выпендриться, – сказал Фил. – Как и многим в моем возрасте. Хотелось создать что-то новое, что-то такое, чего раньше не было. И еще мне хотелось от души повеселиться. Так и появился ваш мир. Еще раз извините.

– Прекрати постоянно извиняться, – сказал Горлогориус. – Иначе твой рассказ займет несколько часов. И не надо мне объяснять каждое слово. Говори так, словно беседуешь с другим… программистом. Если мне что-то будет непонятно и я не смогу догадаться по контексту, я тебя сам спрошу.

– Хорошо, – сказал Фил. – Для того чтобы игра получилась по-настоящему классной, нужно делать то, что нравится тебе самому. Я тогда обожал FPS. Понимаешь, что это такое?

– Контекста маловато, – признался Горлогориус.

– Ходишь с автоматом и стреляешь во все, что шевелится, – объяснил Фил.

– Милая игрушка.

– В нашем мире многие жаждут экшэна, – сказал Фил. – Но экшэна безопасного, чтобы в любой момент можно было сохранить профиль, выйти из игры и спокойно прогуляться за пивом. Кстати о пиве…

– Никакого пива, – сказал Горлогориус. – Рассказывай дальше.

– Это феноменальная игра, – сказал Фил. – Она, как и весь ваш мир, является отпечатком моего воспаленного сознания. Я решил перекроить уже известные реальности, предоставив игроку исключительную возможность пройтись по Средиземью с пулеметом в руках, пострелять из револьвера в древнегреческих героев и богов, сшибить из стингера низколетящего дракона, поохотиться на орков с огнеметом… В общем, я хотел сделать что-то абсолютно безбашенное.

– Погоди-ка. – Внезапно Горлогориус стал очень спокоен. – Ты хочешь сказать, что создал нашу вселенную только для того, чтобы обеспечить парней из ордена Святого Роланда достаточным количеством мишеней?

– Я говорил, что тебе не понравится моя история, – напомнил Фил.

– И когда эти парни из ордена утверждают, что в начале всего был револьвер…

– Они абсолютно правы, – сказал Фил. – Пулеметы в играх появляются значительно позже.

– Теперь многое обретает смысл, – пробормотал Горлогориус. – Меня постоянно ставили в тупик их саквояжи – я не понимал, где их раздобыла не занимающаяся магией организация.

– Саквояжи придумал я, – сказал Фил. – Это идеальный способ для хранения и транспортировки неограниченного количества стволов. Меня всегда бесили игры, в которых герой может носить только определенное число единиц оружия. Хочешь взять снайперскую винтовку – брось гранатомет, нужен револьвер – выброси бензопилу. В моей игре герой может использовать любое из найденных им по ходу сюжета орудий. Э… Ты себя нормально чувствуешь, старичок?

– Для человека, который только что узнал, что его вселенная является всего лишь большим тиром, я чувствую себя неплохо, – сказал Горлогориус.

– Я уже извинялся, – напомнил Фил. – И потом, я ведь делал прикольную компьютерную игрушку, а не создавал вселенную. Я до сих пор не понимаю, как же так вышло.

– При определенных обстоятельствах любой акт творчества может создавать миры, – сказал Горлогориус. – Или разрушать их. Мы в любом случае должны быть тебе благодарны – если бы не ты, наш мир просто не существовал бы.

Горлогориус умел держать удар, иначе он элементарно не дожил бы до своего нынешнего положения. Зачастую волшебник бывал суров, но все-таки он был справедливым человеком и понимал, что вселенная в долгу перед создателем, для каких бы целей он ее ни создавал. Конечно, можно было сделать мир гораздо лучше, но…

По большому счету, у Горлогориуса не было претензий к существующему положению дел. Он стоял на верхней ступени пищевой цепочки, обладал огромным могуществом, властью и авторитетом, и с его стороны жаловаться на жизнь было бы просто некрасиво.

– Если ваша вселенная следует сюжету созданной мною игры, а судя по всему, так оно и есть, то она вращается вокруг стрелков, – сказал Фил. – Не в прямом смысле вращается, конечно. Ваш мир вообще не вращается. И еще он плоский.

– Так и должно быть, – сказал Горлогориус. – Разве мир, в котором ты живешь, не плоский?

– Нет, он круглый, – сказал Фил, а потом вспомнил, что круг – это плоская фигура. – Нет, не круглый. Шарообразный. И немного приплюснутый с полюсов. Только не спрашивай меня, как люди умудряются с него не падать. Я и сам не до конца понимаю.

– Давай лучше поговорим о нашем мире, – сказал Горлогориус. – И о том, что я являюсь его ровесником.

– Все просто, – сказал Фил. – Никто не захочет иметь дело с игрой, которая начинается с того, как из первичного бульона выползла первая амеба, поэтому я создал ваш мир уже таким, каков он есть сейчас. С людьми, городами, странами, с магией, политикой, всякими чудовищами и конечно же со стрелками. Извини, Горлогориус, но на самом деле у тебя не было детства.

– Как же не было, если я его помню?

– Это ложные воспоминания, – сказал Фил. – Что-то типа краткого пересказа перед началом основных событий. Предыстория, пролог, можешь назвать, как сам захочешь. На самом деле ничего этого не было.

– А как же теория эволюции? Ее тоже не было?

– Я и теорию эволюции придумал, – признался Фил. – Забавно получилось, правда?

– Забавно, – согласился Горлогориус. – А что ты можешь рассказать о Большом Бо? Его ты тоже находишь забавным?

– А разве нет? – спросил Фил. – Уверен, если бы ты посмотрел на ситуацию со стороны, то наверняка нашел бы ее смешной.

– Может быть, – снова согласился Горлогориус. – Но я нахожусь внутри этой ситуации, и твоя забавная шуточка вот-вот уничтожит наш мир.

– Если посмотреть на события с твоей точки зрения, это действительно печально, – сказал Фил. – Но история вашего противостояния Большому Бо является основой сюжетной линии моей игры. То, что стрелки делают, когда не ищут изначальных артефактов, является всего лишь дополнительными миссиями, которые позволяют игроку расширить свой арсенал, повысить уровень и овладеть новыми навыками. Выполнять их или нет – это зависит только от выбора игрока, но миссии по поиску артефактов являются обязательными.

– Ты хочешь сказать, что стрелками кто-то манипулирует? – спросил Горлогориус.

– Видимо, нет, – сказал Фил. – Их слишком много, а в игре не было предусмотрено командного режима. Это большой минус для шутера, но я не успел его устранить. У меня теперь новая работа, мало свободного времени, появились другие интересы…

Фил многозначительно посмотрел на пустой ледник, намекая на другие интересы, но Горлогориус остался глух к молчаливой просьбе.

– Видимо, ваш мир существует самостоятельно, – сказал Фил. – Он больше не зависит от той игры, которая стала причиной его возникновения. Но некоторые события повторяют сюжетные линии моей стрелялки. А некоторые его обитатели точь-в-точь копируют придуманных мною персонажей.

– Я тоже персонаж? – спросил Горлогориус.

– Один из самых главных, – заверил Фил. – Ты волшебник, мудрец и оракул. В моей игре именно ты поручаешь героям сюжетные задания и объясняешь, что тут к чему. Без тебя игра была бы невозможна.

– А как заканчивается твоя игра? – спросил Горлогориус.

– Возможны только два варианта, – сказал Фил. – Либо вы навсегда успокаиваете Большого Бо, либо всей вашей вселенной наступает полный и качественно смоделированный кирдык. Очень детально прописанный, кстати. Когда увидите – ахнете.

– Это точно, – сказал Горлогориус. – Ахнем. Когда увидим.

– Извини, – смутился Фил. – Я опять не то ляпнул, да?

– Что случится с нашим миром после того, как мы добьемся победы? – спросил Горлогориус.

– Э… Чертовски хороший вопрос. Я не знаю, – сказал Фил. – Честно говоря, игра на этом кончалась. Нет, там, конечно, был ролик с победным пиром и всеобщим ликованием, как положено… Но что будет потом… Я не представляю. Может быть, история будет развиваться по спирали и все начнется заново. Может, вы продолжите жить, как жили, только без Большого Бо. А может быть, ваш мир просто исчезнет.

– Как тебе пришло в голову сотворить такое? – вздохнул Горлогориус.

– Понятия не имею. Я был… немного не в себе. А потом у меня случилось озарение, и я уселся за компьютер. Тогда мне казалось, что получается очень веселая игрушка. Я же не думал, что калечу жизни миллионам людей. И нелюдей.

– Возможно, это не ты нас создал, – сказал Горлогориус. – Может быть, ты каким-то образом подсмотрел за нашим миром и использовал его для создания компьютерной игры.

– Это было бы здорово, – оживился Фил, вовсе не желавший тащить на своих плечах ответственность демиурга. – Ты на самом деле так думаешь?

– Что было раньше, яйцо или курица? – вопросил Горлогориус.

– Вначале был револьвер, – сказал Фил.

– Когда я смотрю на этот мир и на тебя, у меня нет никаких вопросов о том, что было раньше, – вздохнул Горлогориус. – Какие еще подробности ты можешь мне поведать, создатель?

– Ну…

– Подожди, я позову Мэнни, – вздохнул Горлогориус. – Думаю, ему тоже будет небесполезно все это узнать.

 

ГЛАВА 7

Зубастые твари кончились ближе к полуночи. Джек расстрелял около полутора десятков, несколько штук Гарри прикончил заклинаниями инфаркта, посчитав такой метод наиболее милосердным.

Путники вышли к озеру с устойчивым запахом сырой нефти. Берег озера был завален бывшей в употреблении обувью (все ботинки на левую ногу) и ржавыми автомобильными кузовами.

– Тут повсюду раскидана какая-то дрянь, – сказал Гарри. – Почему люди не теряют ничего стоящего?

– Возможно, более ценные вещи хранятся в другой части Караганды, – сказал Джек.

Карты местности, табличек с указанием направлений или проводника из числа местных жителей они так и не нашли, поэтому выбирали дорогу наугад. Караганда занимала огромную территорию, и блуждать по этой вселенской свалке можно было очень долго, отчего настроение путников отнюдь не улучшалось.

– Пора отдохнуть, – сказал Джек. – Будем дежурить по очереди. Ложись спать первым, потом я тебя разбужу.

– Здесь воняет, – сказал Гарри. – Может быть, поискать место получше?

– Зато на нас никто не нападает, – сказал Джек. – А в местах получше могут водиться те зубастые собачки. Или кто-нибудь похуже. Ты хочешь провести ночь, отбивая очередное нападение?

Аппетита у Гарри не было. Выкурив сигарету, молодой волшебник постарался устроиться на голой земле с максимальным комфортом. Несмотря на усталость, он долго не мог заснуть.

Стрелок разобрал и почистил один револьвер, потом другой. Первое правило стрелка – следи за своим оружием и оно никогда тебя не подведет.

Джеку Смит-Вессону не спалось. Когда истек срок его дежурства, он не стал будить волшебника, давая ему возможность отдохнуть. А на рассвете…

На рассвете они увидели дверь.

Дверь появилась словно из ниоткуда. Ничем не подпираемая, дверь висела в воздухе на высоте около полуметра, напоминая психоделическую картину.

Они не удивились. Они уже давно ничему не удивлялись. Шляясь из мира в мир и постоянно сталкиваясь с самыми причудливыми созданиями, человек приобретает иммунитет ко всяческим диковинкам и висящей в воздухе дверью его не удивишь.

Дверь оказалась солидной, в два человеческих роста, и достаточно широкой, чтобы в нее мог въехать всадник на лошади. На вырубленном из красного дерева полотне имели место два углубления, по форме удивительно напоминающие револьверы, ритуальное оружие служителей ордена Святого Роланда. Дверная ручка и замок отсутствовали.

Зато была надпись.

– Я не могу прочитать, – сказал Гарри. – Этот язык мне незнаком, но если сотворить заклинание перевода…

– Не стоит, – сказал Джек. – Я переведу. Это тайный язык нашего ордена.

– И что там написано? Это та самая дверь?

– Думаю, да. Но ею могут воспользоваться только двое.

– Очень удачно, – сказал Гарри. – Нас тут как раз двое.

Стрелок покачал головой.

– Это не дословный перевод, – сказал он. – Видишь выемки? Для того чтобы открыть эту дверь, нужны двое адептов ордена Святого Роланда. Двое носителей револьверов.

– У тебя два револьвера, – не сдавался Гарри. – Дай мне один, и мы попробуем пройти.

– Это не сработает, – сказал Джек.

– Но попробовать-то можно.

– Вообще-то нам запрещено передавать револьверы в чужие руки, – сказал Джек. – Но я могу сделать исключение. Держи.

Револьвер оказался удивительно тяжелым, гораздо тяжелее, чем волшебная палочка Гарри, и молодой волшебник удивился, как это стрелок умудряется орудовать им с такой легкостью.

Они подошли к двери и вложили револьверы в идеально подошедшие по форме выемки. Ничего не произошло.

– Попробуем поменяться местами, – сказал Гарри.

Они попробовали, но оказалось, что от перемены мест результат все-таки не меняется. Гарри вернул револьвер стрелку и уселся разводить костер.

Через несколько минут они уже пили горячий кофе и завтракали зачерствевшими круассанами, поданными скатертью-самобранкой.

– И что теперь делать? – поинтересовался волшебник. – Кто мог предположить, что все упрется в такую малость, как не желающая открываться дверь? Другого пути в ваш орден нет?

– Вспомни, сколько времени мы угробили на поиски этого, – сказал стрелок. – Предполагается, что никто из нас вообще не должен туда возвращаться.

– Но левый револьвер Святого Роланда оказался артефактом, способным спасти мир, – напомнил Гарри. – Черт побери, это ли не уважительная причина для возвращения?

– Возможно, с точки зрения этой двери причина недостаточно уважительная, – сказал Джек.

– Твои предложения?

Стрелок пожал плечами:

– Будем ждать.

– Чего ждать?

– Появления второго стрелка.

– Появления второго стрелка можно прождать сотни лет.

– Я уверен, что гораздо меньше.

– И на чем основывается твоя уверенность?

– На логике. Горлогориус – не дурак, – сказал Джек. – Старый интриган не отправил бы нас сюда, если бы у нас не было никакой надежды на успех. Значит, шансы справиться с заданием все-таки существуют.

– А вдруг Горлогориус ошибся?

– Разве он часто ошибается?

– На моей памяти, нет, – признался Гарри. – Но ведь все когда-нибудь случается в первый раз.

– В любом случае мы сейчас ничего не можем сделать, – сказал Джек.

– Я ненавижу ждать, – сказал Гарри.

– По крайней мере это безопаснее, чем рубиться с назгулами, – заметил Джек.

Они посмотрели на дверь.

– Сколько мы уже ждем? – спросил Гарри.

– Минут десять.

– Понятно.

Они посмотрели на дверь.

– Забавно, – сказал Гарри.

– Что именно?

– На ней нет дверной ручки.

– Я вижу.

– И замка тоже нет.

– Точно.

– Дверь закрыта, – сказал Гарри. – Но мы не знаем, заперта ли она. Вдруг это просто прикол такой? Мы ведь даже не проверяли.

– Если хочешь, можешь проверить, – разрешил Джек.

– Лучше ты.

– Почему я?

– А вдруг дверь откроется, и из нее какой-нибудь монстр выскочит.

– Неужели ты боишься каких-то монстров? Ты же волшебник.

– А ты стрелок. И монстр, который оттуда выскочит, будет предназначен для того, чтобы сожрать тебя, а не меня. Значит, справиться с ним можешь только ты.

– Я не сомневаюсь в том, что оттуда никто не выскочит. Дверь заперта.

– А вдруг? – спросил Гарри. – Представляешь, какими идиотами будут нас считать, когда окажется, что мы сидели перед незапертой дверью и не могли войти?

– Не представляю. Потому что дверь заперта.

– А ты не мог бы…

– Хорошо, – сказал Джек. – Иначе ты не успокоишься.

Он подошел к двери и надавил на нее ладонью. Дверь не поддалась ни на миллиметр.

– Попробуй на себя, – посоветовал Гарри.

– Как? Ухватиться не за что.

– А ты попробуй.

Джек кое-как уцепился за край выемки и потянул дверь на себя. Она не поддалась.

– Постучать лбом? – спросил он. – Попробовать с ноги?

– Не стоит.

– Спасибо и на этом.

– Пожалуйста.

Они посмотрели на дверь.

– Существуют заклинания, чтобы открывать любые замки, – сказал Гарри.

– Здесь нет замка, – напомнил Джек.

– Существуют заклинания, чтобы открывать двери.

– Данная дверь твоей магии неподвластна.

– Разреши мне попробовать.

– Валяй пробуй.

Гарри засучил рукава, выудил из кармана волшебную палочку и стал пробовать. Стрелок оказался прав: заклинания не помогли. На несговорчивую дверь не подействовали ни обычные заклятия класса «сим-сим», ни особо мощное «откройте, милиция!».

– Не открывается, – констатировал Гарри.

– А я тебя предупреждал, – сказал стрелок. – Такие двери можно открыть только ключом. Отмычкам они не поддаются.

Они посмотрели на дверь.

– Ненавижу закрытые двери, – сказал Гарри. – Закрытая дверь, в которую тебе необходимо войти, является символом твоей неспособности переломить ситуацию. Закрытая дверь символизирует полную безысходность. Тупик.

– Рано или поздно открываются все двери, – сказал стрелок.

– Как бы не было слишком поздно.

– Существует точка зрения, что все в этом мире происходит вовремя, – сказал стрелок.

– Если дверь не откроется, ты смело можешь сказать, что апокалипсис случился точно по расписанию, – сказал Гарри.

Стрелок покачал головой.

– Наш мир еще не исчерпал себя, – сказал он. – Ему рано умирать.

– Расскажи об этом Большому Бо, – сказал Гарри. – Только я сомневаюсь, что он тебя выслушает. С похмелья душеспасительные разговоры не действуют.

– Негативное мышление – кратчайший путь к поражению, – заметил стрелок.

– Одно из ваших знаменитых правил? – спросил Гарри.

– Просто народная мудрость, – ответил Джек. – Кстати, сарказм – последнее пристанище неудачников.

Они посмотрели на дверь.

Они все еще смотрели на дверь, когда на берег озера вышел Реджи.

Джек не стал хвататься за револьверы. Он опознал кошачьи шаги своего собрата по оружию задолго до установления визуального контакта и приготовился к встрече, предначертанной им то ли судьбой, то ли старым интриганом Горлогориусом, то ли кем-то еще.

Гарри вздрогнул, потянулся было за волшебной палочкой, но вовремя заметил спокойное лицо Джека и решил не выпендриваться.

– Как дела, отцы? – спросил Реджи.

– Давно здесь сидим, – сказал Джек, и стрелки рассмеялись только им понятной шутке.

Гарри юмора не уловил, а смеяться просто за компанию ему было стремно.

– Позвольте представиться, – сказал Реджи. – Сэр Реджинальд Ремингтон, эсквайр. Служитель ордена Святого Роланда, Патрон в Его Патронташе.

– Джек Смит-Вессон, – сказал Джек. – Все остальное – то же самое, что и у тебя.

– А я – Гарри, – сказал Гарри. – Гарри Тринадцатый. Я маг.

– Очень приятно, – вежливо сказал Реджи.

– Прошу к костру, – сказал Джек. – Гарри, ты не наколдуешь сэру Реджинальду кружку?

– Отбросим церемонии, – сказал Реджи. – Вы оба можете звать меня просто по имени.

– Я тебя помню, – сказал Джек. – Я видел тебя в обители.

– Я тебя тоже, – сказал Реджи. – Ты учился на два курса старше меня.

– На три, – поправил Джек.

– Тогда ты казался мне очень взрослым и очень крутым, – сказал Реджи. – Хотя я и был лучшим на своем курсе.

– Каким ты видишь меня сейчас?

– Обычным. Теперь-то я знаю, что я сам неимоверно крут, – сказал Реджи. – Тебя Горлогориус послал?

– Да. А тебя?

– Меня тоже, – сказал Реджи. – Честно говоря, я в этих волшебных делах плохо разбираюсь. Интрига верхом на заговоре и предательством погоняет. Только без обид, Гарри.

– Никаких проблем. – Гарри протянул Реджи кружку кофе. – Горлогориус – единственный, кто знает, что он, Горлогориус, замыслил на самом деле. Он любит напускать тумана по любому поводу. Ты думаешь, что он просто отлить вышел, а На следующий день в стране королевская династия меняется.

Осторожно, чтобы не потревожить больную ногу, Реджи уселся рядом с костром, положив трость на землю.

– Вижу, по дороге у тебя было приключение, – заметил Джек.

– Небольшое, – согласился Реджи. – А как тебе удалось его избежать? Если ты шел впереди, то должен был расчистить мне путь.

– Горлогориус избавил меня от стрельбы.

– Странно, – сказал Реджи. – А мне он помешать не пытался. Впрочем, я уже говорил, что ничего не понимаю в волшебниках.

– Ты положил всех четверых?

– Пришлось. Схлопотал три пули.

– Легко отделался.

– Я тоже так думаю.

– Ты позаботился о том, чтобы все было достойно?

– Да, тела похоронят.

– Хорошо.

Иногда Гарри был сообразительным молодым человеком, и сейчас он догадался, что речь шла о тех четырех стрелках, с которыми они повстречались в «Синем носороге».

Судя по тому, что услышал Гарри, Горлогориус не стал помогать Реджи и тому пришлось всех поубивать.

Как только ему удалось? Гарри, как и многие другие, считал способности всех стрелков примерно одинаковыми и не мог представить, как это один сумел уложить четверых. Он полагал, что его спутнику это не под силу.

Возможно, Реджи не шутил, когда заявлял о своей невероятной крутости.

Диалог завял. Реджи пил кофе, Джек курил сигарету, Гарри прикидывал, какие у него шансы выбраться из всего этого живым. Допустим, они добудут последний артефакт и дальше волшебник будет путешествовать в обществе уже двоих стрелков. Но не приготовил ли Горлогориус для своего ученика очередную пакость?

Если произнесение способного остановить Большого Бо и спасти мир заклинания связано хоть с какой-то опасностью, то с вероятностью девяносто девять процентов из ста творить обряд отправится именно Гарри.

Он не питал иллюзий насчет Горлогориуса. К Гарри и его ровесникам Горлогориус относился, как к расходному материалу, и жизнь любого отдельно взятого молодого волшебника его не интересовала. И в «Синем носороге» Горлогориус спасал отнюдь не Гарри, а возможность завладеть последним артефактом.

– Подумай вот о чем, – сказал Горлогориус Мэнни. – Для того чтобы открыть эту дверь, требуется два стрелка. Как раз столько стрелков с самого начала присутствовало в этой истории.

– Повезло, – сказал Мэнни.

– Я же попросил тебя подумать, а не ляпнуть первое, что взбредет в голову, – укоризненно сказал Горлогориус.

– Но что это, если не везение?

– Может, предвидение?

– Чье предвидение? При всех твоих многочисленных достоинствах…

– Я и не утверждаю, что я пророк, – сказал Горлогориус. – Я чувствовал, что нам нужен стрелок, но не предполагал, что потребуются двое. Я лишь использовал Реджинальда для ускорения сбора артефактов. Это было несложно, потому что мне не пришлось вводить его в курс дела.

– Между прочим, Реджинальд вступил в игру до Джека, – заметил Мэнни. – Может быть, Негориус был пророком?

– Значит, он тщательно скрывал свой дар, – покачал головой Горлогориус. – Негориус никогда не проявлял способностей к предвидению. А мы с ним были знакомы очень давно.

– Негориус ввел Реджинальда в игру еще до того, как ты обратился к Гарри. Джек Смит-Вессон еще брел по пустыне, а Реджинальд уже действовал в Триодиннадцатом царстве.

– Как ты думаешь, насколько Гарри хорош в качестве практикующего мага? – спросил Горлогориус.

– Тебя вдруг обуяли сомнения? Он был одним из лучших на своем курсе…

– Забудь о курсах. Насколько он хорош в реальности? Объективно.

– Он не гений. Я бы сказал, у него средний уровень. Гарри молод, ему есть куда расти. Мы все через это прошли.

– Не гений, – повторил Горлогориус. – Он не гений.

– Ну и что? Он же справляется со всем, что ты ему поручаешь.

– Но я не поручал ему искать стрелка, – сказал Горлогориус. – Он сам его нашел.

– И на что ты сейчас намекаешь?

– Если бы я знал, я бы не намекал, а говорил прямо, – отрезал Горлогориус.

– Фил утверждает, что стрелки являются ключевыми элементами мироздания, – сказал Мэнни. – Если наша вселенная заточена под них, возможно, сами законы природы сделали так, чтобы стрелки приняли участие в миссии по спасению мира. Судьба, фатум, рок…

– Сложное объяснение, – сказал Горлогориус. – Я не люблю сложных объяснений. Все должно быть проще. Тупое, банальное предательство, чей-нибудь заговор… Вряд ли природа столь изощренна.

– Так ли ты в этом уверен? Посмотри на Фила.

– Уже смотрел, – сказал Горлогориус. – Я многое бы отдал за возможность провести пару дней в его мире.

– Зачем?

– Это помогло бы мне понять наш собственный мир, – сказал Горлогориус. – Наша вселенная вторична по отношению к миру Фила. Уверен, если побывать и тут и там, можно легко найти точки пересечения. Наверняка существует множество историй, из которых Фил черпал свои идеи. К сожалению, я не могу попасть в его вселенную.

– Я не слишком силен во всей этой ерунде с мирами, – сказал Мэнни. – Но если творец перешел из своего мира в наш, почему ты не способен сделать обратное?

– Человек может прочитать книгу, – сказал Горлогориус. – И когда он ее читает, он живет в ней. Но книжный герой не может спрыгнуть со страницы и начать жить в реальном мире.

– Ты хочешь сказать, что мы нереальны? – уточнил не понимающий метафор Мэнни.

– Реальность – штука тонкая, – сказал Горлогориус. – То, что является реальным в одном месте, в другом может оказаться лишь чьей-то выдумкой.

– Это философия, а я прикладник, – сказал Мэнни. – И я тебя не понимаю. Разве реальность это не то, что можно потрогать руками?

– Ты не можешь потрогать руками радугу, – сказал Горлогориус. – Но от этого она не становится менее реальной.

– У меня уже голова пухнет от твоих умствований, – заявил Мэнни. – Что делать-то будем?

– Ждать, – сказал Горлогориус. – Пока только ждать.

– Чего ждать?

– Ждать, пока что-то произойдет.

– Как ты нас нашел? – спросил Гарри.

– Это было несложно, – сказал Реджи. – Дорогу устилали трупы каких-то отвратительных созданий. А еще я видел котенка, который сидел рядом с блюдцем молока. И знаете, что самое странное? Как только он выпивал молоко, блюдце снова наполнялось.

Гарри было приятно услышать, что котенку удалось выжить в окружении злобных тварей. А может быть, они с Джеком перебили их всех?

– Не стоит дальше тянуть, – сказал Джек. – Есть дверь, есть два стрелка, которые могут эту дверь открыть, и мы все знаем, что нам следует сделать.

– Ты прав.

Реджи встал справа от двери, Джек – слева. Оба взяли револьверы в правую руку.

– Постойте, – сказал Гарри. – Если я правильно понимаю, то вместе с вами я пойти не могу. Что же мне делать?

– Жди нас здесь, – сказал Джек.

– Но тут всякие твари…

– Ты же волшебник, – сказал Реджи.

– Вот именно, – сказал Джек. – Ты волшебник и не забывай об этом. И еще одно, Гарри…

– Что?

– На всякий случай хочу тебе сказать, что с тобой было приятно иметь дело, – сказал Джек.

Револьверы заняли свои места в соответствующих выемках, дверь начала испускать золотистое свечение.

И открылась, словно в другой мир. За дверью Гарри увидел чистое синее небо и заснеженные горные вершины. Он даже со своего места чувствовал, что воздух в том месте гораздо свежее, чем здесь.

На прощание стрелки помахали молодому волшебнику руками с зажатыми в них револьверами.

А потом они переступили через порог, золотистое сияние погасло, и дверь растаяла в воздухе. Гарри остался на свалке один.

 

ГЛАВА 8

– Все, трансляция закончена, – сказал Горлогориус. – Стрелков мы больше отслеживать не можем.

Хрустальный шар показывал одинокого Гарри, сидящего на берегу нефтяного озера.

– Территория ордена закрыта для посторонних, – сказал Фил. – Даже я не знаю, как она сейчас выглядит.

– Ты же сам ее спроектировал, – сказал Мэнни.

– Вне всякого сомнения, созданная мною вселенная эволюционирует и развивается по ведомым ей одной законам, – сказал Фил. – Я придумывал все сюжетные миссии заточенными под стрельбу, однако вы утверждаете, что в случаях с гномами и друидами стрельбы не случилось. Те и другие отдали свои артефакты добровольно, причем гномы даже испытали огромное облегчение. Можете быть уверены, я такого не планировал.

– И что с того? – спросил Горлогориус.

– Зря вы меня домой не отпускаете, парни. Я совершенно не контролирую ситуацию.

– Я и не надеялся, что ты сможешь обрести контроль на данной стадии, – сказал Горлогориус.

– Я не обрету его, даже когда все пойдет вразнос, – сказал Фил. – Отправьте меня назад, а?

– Разве тебе тут не нравится?

– У вас прикольно, – сказал Фил. – Но я никак не могу отделаться от мысли, что же будет со мной, если ваш мир все-таки накроется медным тазом.

– В лучшем случае тебя выбросит отсюда в твой родной мир, – сказал Горлогориус.

– А в худшем?

– Ты разделишь судьбу мира, который создал.

– Что-то не хочется, – сказал Фил.

– Неужели ты не чувствуешь ответственности за свое творение?

– Не до такой степени, – сказал Фил. – Я не собирался создавать вашу вселенную, помните? Конечно, раз уж так получилось, то мне небезразлична ее судьба, но… Своя рубашка ближе к телу.

– Никогда не думал, что наш создатель такой трус, – сказал Мэнни.

– Только не надо вот этого, – возмутился Фил. – Не надо разводить меня на «слабо». Я уже с детского сада на «слабо» не велся.

– Неужели тебе неинтересно, чем все закончится? – предпринял Мэнни еще одну попытку.

– Я вижу только два варианта, – сказал Фил. – И я не настолько любопытен, чтобы выяснить, который из них воплотится в реальность.

– Все равно ты никуда не денешься, – сказал Горлогориус.

– Похоже на подводную лодку, – вздохнул Фил. – Выпить хоть дайте.

– Пей, – сказал Горлогориус. В руке Фила материализовалась уже открытая бутылка пива.

– А покрепче?

– Обойдешься, – сказал Горлогориус.

– Не уважаете вы своего создателя, – сказал Фил. – И я вас понимаю. За что меня уважать? Подумаешь, целую вселенную сотворил. Делов-то…

– Мы тебя уважаем, – сказал Горлогориус. – И именно поэтому никуда не отпустим. Ты нам еще нужен.

– Зачем?

– Чтобы понять, как тут все работает.

– Ты волшебник, – сказал Фил. – Ты – старый, великий, могущественный маг, общепризнанный местный мудрец. Если ты до сих пор чего-то в этом мире не понимаешь, я вряд ли смогу тебе это объяснить.

Горлогориус нахмурился. Ему очень не понравилось слово «старый», хотя со всем остальным он был согласен.

– В среде волшебников существует один давний спор, – сказал Мэнни. – Он касается случайностей. Одни говорят, что случайности существуют, другие – что они являются частью закономерности, которая нам не видна. Кто, как не ты, должен знать ответ на этот вопрос?

– Случайности существуют, – сказал Фил. – Но каждая из них детально проработана на программном уровне.

– Не совсем понимаю…

– Случайности являются неотъемлемой частью геймплея, – объяснил Фил. – Случайности должны происходить постоянно. Это разнообразит игровой процесс. Главные действующие лица систематически и неожиданно сталкиваются друг с другом, и это тоже один из законов моей игры. И вашей вселенной тоже. Еще вопросы есть?

– Что будет, если один из главных героев погибнет до завершения миссии? Что было бы, если бы кто-то из них погиб еще до начала этой истории со сбором артефактов? – спросил Мэнни. – О чем ты думал, создавая мир, судьба которого зависит всего от нескольких человек?

– Вы ошибаетесь, – сказал Фил. – Когда я делал эту игрушку, я понятия не имел, кто будет главным героем. Им мог стать любой из служителей ордена Святого Роланда и любой из волшебников. Не было бы Смит-Вессона и Ремингтона, были бы Шмайсер и Кольт. Выбор действующих лиц зависит не от меня.

– А от кого?

– Если говорить о моем сознательном творении, то от игрока, установившего мою игру на свой компьютер, – сказал Фил. – И я понятия не имею, как это происходит у вас в мире.

– Пользы от тебя… – буркнул Мэнни.

– Так я вам об этом и говорю! – воскликнул Фил. – Пользы от меня – хомяк наплакал. Отпустите меня домой, а?

– А что у тебя дома? – спросил Горлогориус.

– Работа, – сказал Фил. – А еще кореша, выпивка, травка, девочки… Много чего. Кстати о девочках. Вы заметили, что среди главных действующих лиц нет ни одной женщины? Вас это не удивляет?

– Нет, – сказал Горлогориус. – Войны и всякого рода свершения – это мужское дело.

– Просто в пору создания той игры я был очень стеснительным молодым человеком, – сказал Фил. – И еще я очень не любил игры, в которых мне приходилось выступать от лица женщины. «Метро-2», например, или «Ядерный титбит-2»… Меня это напрягало.

– Ты мне сильно напоминаешь одного молодого волшебника, – сказал Горлогориус. – У него тоже с противоположным полом проблемы.

– Ты о Гарри? – уточнил Фил. – Я его практически с себя писал. Только я вырос, изменился…

– Надеюсь, до такой степени Гарри не изменится, – сказал Горлогориус.

– У меня пиво кончилось, – сказал Фил. – Забацай еще бутылочку, раз уж домой не отпускаешь.

Бригада Ланселота решила не торопиться с возвращением домой.

Во-первых, корпоративная солидарность не позволяла им оставить потрепанных в бою с мастером Лю богатырей, а во-вторых, дома их ждал Мерлин.

Нормальный рыцарь поймет, что карточный долг – это долг чести, и у Ланселота со товарищи не возникло бы никаких проблем, если бы на задание их отправлял сам король Артур. Но миссию по ликвидации дракона им поручил Мерлин, а чародеи не так снисходительны к обычным рыцарским слабостям, как короли.

При дворе Камелота Мерлин играл важную роль. Он являлся советником короля Артура, придворным чародеем, чьи астрологические прогнозы пользовались большим успехом у светских дам, а также обеспечивали постоянный доход в казну. Он обладал исключительным правом заключать сделки на истребление драконов. Он умел варить зелья, исцеляющие тяжелые раны, которые рыцари постоянно получали. Но рыцари Мерлина все равно не любили.

Они считали его хитрым, скользким, пронырливым типом, старающимся извлечь собственную выгоду из любой ситуации. Вообще-то такими были все волшебники, но рыцари тесно общались только с Мерлином, который ревностно следил за тем, чтобы оставаться единственным чародеем Камелота.

Рыцари разбили лагерь и затащили богатырей в шатры.

Добрыня Никитич стонал и размахивал руками. У Алеши Поповича была сломана челюсть. Илья Муромец, получивший самую жестокую трепку за всю свою жизнь, пришел в себя первым, но даже он был слишком слаб, чтобы самостоятельно о себе позаботиться.

Ланселот принес сваренного на костре супа. Муромец выудил из-за голенища большую деревянную ложку, расписанную под хохлому, и запустил ее в котелок.

– Признаюсь честно, – сказал Ланселот, – после того как мы, даже обладая двукратным численным перевесом, не смогли взять над вами верх, я не ожидал, что вы вообще можете потерпеть поражение. Тем более что одолеет вас один человек.

– Да, вломил он нам не по-детски, – признал Муромец. – Дракон-то улетел?

– Улетел.

– А китаёза?

– Побежал за ним. Мы его остановить не пытались, извини.

– Чего уж там извиняться, – сказал Муромец. – Это наша разборка была, и он по-честному все сделал. Знать бы только, где он так ногами махать навострился…

– Люди с Востока исповедуют свой собственный стиль боя, – сказал Ланселот.

– Это точно. – Муромец отправил в рот очередную ложку супа. – Неплохой супец. Из чего варили?

– Из крольчатины. Тут полно кроликов в округе, Гарет целую дюжину за пять минут настрелял. Эля хочешь?

– Это что-то типа пива, да?

– Да.

– Не откажусь.

Ланселот протянул Муромцу объемистую флягу. Богатырь отпил половину.

– Вот теперь мне лучше, – сказал Муромец. – Гораздо лучше.

– Что делать собираешься?

– Мои парни как себя чувствуют? – спросил Илья.

– Не бойцы. Еще недели две как минимум. Алекс даже суп есть не может, жалуется, что больно. А Добрыня в беспамятстве.

– Хре… Фигово, в смысле, – сказал Муромец. – Ты о них позаботишься, Ланс?

– Не вопрос.

– Тогда я за драконом двину, – сказал Муромец. – Может, успею его спасти в последний момент.

– При всем моем уважении, Илья, с этим парнем тебе не совладать, – сказал Ланс. – Да и вряд ли ты их догонишь. Дракон по небу летел, а китаец очень быстро бежал, лошади за ним не угнаться.

– Моя угонится, – уверенно сказал Муромец.

– А может, не стоит? Как там у вас говорят? Ну его в сауну, дракона этого…

– В баню, – поправил английского коллегу Муромец. – Только не могу я его в баню послать. Я ведь слово свое богатырское дал, что буду защищать этого дракона, живота не жалея.

– Ты и так его уже не пожалел, – сказал Ланселот. – Никто тебя не упрекнет.

– Я сам себя упрекну, – сказал Муромец. – Это вопрос чести.

– Если так, то я больше спорить не буду, – сказал Ланселот. – Когда выезжаешь?

– Суп доем, эль допью, отдохну пару часов и двину, – сказал Муромец. – Такие дела обстоятельного подхода требуют.

– А я тебя знаю, – сказал Бозел Негоро. – Ты – тот самый жалкий дубль того самого жалкого волшебника, которому я срубил голову волшебным мечом.

– Это я, – уныло признался Негоро. – Чайком угостите?

– Присаживайтесь, – сказал мастер Лю. – Сейчас еще котелок воды вскипятим.

– Чего тебе тут надо? – недружелюбно спросил Бозел. – Поглумиться надо мной пришел?

– Как ни странно, нет, – вздохнул Негоро.

– Откуда ты вообще тут взялся такой кремнийорганический?

– Заглянул на огонек, – сказал Негоро. – Если честно, меня Горлогориус послал.

– Тебя? Значит, и ты теперь на Горлогориуса шестеришь?

– Фу, что за жаргон, – сказал Негоро. – Дракон, благородное животное, и вдруг ботает по фене.

– Жизнь такая, – сказал Бозел. – Чего на этот раз желает Горлогориус? Только учти, чего бы он ни хотел, ему придется подождать. Я тут в некотором роде занят – меня собираются убить.

– Я прибыл как раз по этой причине, – сказал Негоро.

– Чтобы удостовериться в моей смерти?

– Чтобы попытаться ее предотвратить.

– Хо, – сказал Бозел. – Это очень похоже на Горлогориуса – переваливать работу на других. Сам он в жизни палец о палец не ударит.

– Ты не прав, – сказал Негоро. – Пальцами он щелкает довольно часто. Он так колдует.

– Горлогориус мог бы меня спасти, – сказал Бозел. – Если бы захотел. Но, судя по тому, что он послал тебя, такого желания у него нет.

– Немного оскорбительно, но очень похоже на правду, – согласился Негоро.

– Извините, что вмешиваюсь, – сказал мастер Лю. – Чай готов.

– Спасибо, – сказал Негоро, отпивая из кружки. – Вы знаете толк в чае.

– Только вода здесь оставляет желать лучшего, – сказал мастер Лю. – Скажите, а Горлогориус, о котором вы говорите, это тот самый Горлогориус, о котором я думаю?

– Скорее всего, – сказал Бозел. – Горлогориус – единственный в своем роде. Таких, как он, нет, не было и не надо.

– Старая хохма, – констатировал Негоро.

– И Горлогориус желает сохранить жизнь присутствующему здесь дракону? – продолжал допытываться Лю.

– Вербально он выразил такое желание, – сказал Негоро. – Но чего он хочет на самом деле, это для меня загадка.

– Горлогориус знает, кто именно покушается на жизнь дракона?

– Вы, – сказал Негоро. – Мастер Лю, Непобедимый Воин, виртуоз кулака и колена.

– Тем не менее он отправил на задание вас? – недоверчиво произнес мастер Лю. – Чтобы вы противостояли МНЕ?

– Да.

– Наверное, он снабдил вас какими-нибудь могущественными заклинаниями?

– Не совсем. В магии я бездарен.

– Тогда он дал вам какое-то оружие?

– Как видите, не дал.

– И каким же образом вы собираетесь выполнить свое задание? – удивился мастер Лю. – Не мог же он послать вас на такое дело с голыми руками?

– Боюсь, вы забываете про главную особенность отношения могущественных волшебников к дублям, – сказал Негоро. – Он отправил меня сюда с голыми руками и советом подойти к этому вопросу творчески.

Мастер Лю покачал головой:

– Тогда вам меня не остановить.

– Знаю, – сказал Негоро. – Кстати, а почему дракон до сих пор жив?

– Он не может меня убить, пока я в таком виде, – объяснил Бозел. – Но как только я превращусь в дракона, он меня порешит.

– Разумно, – сказал Негоро. – Дракона ведь убить гораздо проще, чем человека.

– У него принципы, – объяснил Бозел.

– О, – сказал Негоро. – Принципы – это сильно. Принципы я уважаю. Хотя порой и не могу их понять.

Негоро считал принципы слабостью. Принципиальные люди ограничены в поиске решения проблем, чем часто пользуются люди непринципиальные. Негоро научился уважать принципы своих врагов, если они давали ему определенное преимущество.

– Пока я тоже ничего не буду делать, – сказал Негоро. – Пусть Бозел сначала превратится в дракона, а там мы разберемся.

– Спасибо, – сказал Бозел – Ты – настоящий защитник.

– Странная ситуация, – заметил мастер Лю.

– Это верно, – согласился Негоро. – Я слышал, вы отошли от дел, мастер.

– Отошел. Но меня убедили ненадолго вернуться.

– Его купили жалким клочком бумаги, – объяснил Бозел.

– Что дракон может понимать в древних рукописях? – пожал плечами мастер Лю.

– Побольше вашего, – сказал Бозел. – Вы «Книгу Мертвых» читали? Я принимал участие в ее написании. И «Капитал» без меня не обошелся.

– Его послушать, «Ночной дозор» тоже он написал, – сказал Негоро.

– Мог бы, – сказал Бозел. – Но не успел, врать не буду.

– Давайте разберемся, – предложил Негоро. – Нас тут трое, все мы неординарные личности с очень непростой судьбой, сидим тут, пьем чай, греемся у костра и ждем подходящего момента, чтобы вцепиться друг другу в глотку. Как мы докатились до жизни такой?

– Предлагаю подумать об этом и заняться медитацией, – сказал мастер Лю. – Трансцендентальная медитация помогает разобраться в себе.

Гарри сидел на берегу нефтяного озера и потихоньку впадал в панику.

С тех пор как в его недостроенную башню заявился Горлогориус, он пережил много приключений, но никогда не был один. Рядом с ним всегда присутствовал Джек Смит-Вессон, готовый прикрыть спину и, чего уж тут кривить душой, взять на себя львиную долю опасностей.

Стрелок вселял в Гарри уверенность. Теперь его не было рядом и уверенность тоже куда-то испарилась.

Гарри вспомнил, что он находится в центре гигантской свалки, населенной кровожадными зубастыми монстрами, а его волшебная палочка плохо сбалансирована. Он вспомнил, что из большей части передряг его вытаскивал именно Джек. Еще он подумал, что раз поисками седьмого ключа занимаются Джек и Реджи, то Горлогориус вряд ли будет следить за самим Гарри и не придет на помощь своему младшему коллеге.

Гарри натаскал автомобильных покрышек, полил их нефтью из озера и запалил огромный костер, надеясь, что он отпугнет обитающих поблизости монстров. Заодно он сварил себе море кофе, потому что больше кровожадных тварей он боялся только одного – заснуть и быть сожранным кровожадными тварями.

Увы, Гарри был не слишком опытным молодым человеком, не учел кое-каких побочных эффектов своих действий и не просчитал ситуацию до конца. Очень скоро посреди черной-черной свалки, на берегу черного-черного озера, окруженного горами черного-черного мусора, сидел черный-черный человек и жег резину.

Поскольку Гарри уже приготовился к самому худшему, он не удивился, когда из черного-черного озера вылезло черное-черное щупальце и потянулось к нему. Очевидно, щупальце привлекало тепло костра.

Гарри саданул по щупальцу заготовленным для псов заклинанием инфаркта, но оно почему-то не подействовало. То ли у щупальца отсутствовало сердце, то ли чудовище обладало гораздо большими габаритами и сердце скрывалось под толщей нефти.

Гарри подошел к этому вопросу творчески. Вместо того чтобы долбить заклинанием инфаркта по всей поверхности озера, он сотворил чары циркулярной пилы и расчленил щупальце на двенадцать кусков. Правда, он сомневался, можно ли применять термин «расчленить» к щупальцу.

Вслед за первым из озера вылезли еще два щупальца, но Гарри уже знал, как ему следует поступить. Четвертое и пятое щупальца тоже не доставили особых проблем, но, когда они стали вылезать сначала по три, а потом и по четыре штуки за раз, Гарри пришлось серьезно попотеть. Расправившись с последним отростком, Гарри чуть не валился с ног от усталости, но Караганда явно не хотела, чтобы он расслаблялся. В некотором отдалении Гарри услышал бодрые шаги и знакомый мотивчик:

Голос тоже показался Гарри знакомым, да и события, о которых шла речь в песне, навевали определенные воспоминания.

Когда певец вышел на свет, у Гарри не осталось никаких сомнений.

– Джавдет?! – Гарри был крайне удивлен этой встречей, и к удивлению примешивалась радость при виде старого знакомого, который положил конец его одиночеству.

– Кто ты, демон, знающий мое имя? – поинтересовался Джавдет.

С момента их последней встречи он сильно изменился. Кожаный жилет едва прикрывал смуглый мускулистый торс, ковбойские сапоги цокали даже при передвижении по земле, черные джинсы сверкали заклепками, а на шее кочевника висела толстенная золотая цепь с массивной трехлучевой эмблемой «мерседеса».

– Я – Гарри, – сказал Гарри. – Волшебник Гарри. Неужели ты меня не помнишь?

– Я помню Гарри, – сказал Джавдет. – Гарри не был черным.

– Я не черный, – сказал Гарри. – Я просто немного испачкался.

– Голос похож, – с сомнением сказал Джавдет. – Как должны назвать мою пока еще неродившуюся дочь?

– Не помню, – сказал Гарри. – Но, когда я вытащил тебя из пустыни, с тобой был стрелок по имени Джек Смит-Вессон. А потом мы встретились в мире Матрицы, ты носил очки без дужек и настаивал, чтобы тебя называли Морфеусом.

– Это правда, – сказал Джавдет. – Значит, ты действительно Гарри?

– Да, и я чертовски рад тебя видеть.

– Я тебя тоже, – сказал Джавдет. – Караганда оказалась довольно унылым местом. Не знаю, что я бы тут делал один.

– Но откуда ты тут взялся? – спросил Гарри.

– Ты не поверишь, – сказал Джавдет. – Я потерялся.

 

ГЛАВА 9

Горная вершина была плоской, как будто ее срезали ножом. Холодный разреженный воздух обжигал легкие, под ногами плыли облака, а над головой не было ничего, кроме синего-синего неба.

– Приплыли, – сказал Реджи.

Площадка оказалась совсем небольшой – около пяти метров в ширину и десяти в длину. Ближайшая горная вершина находилась в добрых ста метрах, и стрелкам могло показаться, будто они находятся на самом верху огромной колонны, подпирающей небеса. Спуститься отсюда без вертолета, парашюта или летающей тарелки не представлялось возможным.

На краю площадки стояла открывающаяся прямо в бездну дверь. На ней тоже не было ни ручек, ни замков.

Зато имела место выемка в форме револьвера. Одна.

Надпись отсутствовала. Все было понятно и так.

– Приплыли, – повторил Реджи.

– Я слышал тебя и в первый раз, – заметил Джек.

– Может быть, я говорю сам с собой, – сказал Реджи. – Нас провоцируют на поединок, Джек. Придется стрелять друг в друга, сражаясь за честь спасти вселенную.

– Это было очевидно, – сказал Джек. – Еще одно препятствие для возвращения в обитель. Предполагается, что стрелки не должны стрелять друг в друга, а потому никто не пройдет этой дороги до конца.

– … – от полноты души высказался Реджи. – Как меня это все задолбало!

– Здесь холодно, – сказал Джек.

– Проведем дуэль по всем правилам?

– Я не люблю долгие церемонии.

– Тогда просто постреляем. – Реджи бросил свой саквояж посреди площадки и направился к краю. Джек сунул в рот сигарету.

Реджи остановился в шаге от бездны и с любопытством посмотрел вниз. Плюнул на облака.

Джек медленно добрел до своего места, похлопал рукой по карманам в поисках зажигалки, прикурил торчащую в углу рта сигарету.

– Ты готов? – спросил Реджи, не отрывая своего взора от проплывающих под ногами облаков.

– Дай мне еще минутку.

– Бери.

Рано или поздно в жизни любого человека наступает критический момент, вынуждающий его выбирать. Возможно, это самый важный выбор в его жизни.

Больше всего Джек хотел вернуться в обитель, меньше всего он хотел убивать кого-то из своих коллег.

От перестрелки в трактире его избавил Горлогориус, но сюда волшебник явиться не сможет.

Оправдывает ли цель любые средства? Джек не был готов заплатить за нужные ему знания жизнью Реджи, но походило на то, что выбора ему просто не оставили.

Докурив сигарету до фильтра, Джек швырнул ее вниз.

– Я готов, – сказал он.

Реджи обернулся уже с револьвером в руке.

Отцы-основатели ордена отличались странным чувством юмора – выход находился на высоте полутора метров. Пребывавший в полном эмоциональном раздрае Реджи не успел сгруппироваться и при падении повредил себе лодыжку на и так простреленной ноге. Самым обидным было то, что он забыл свою трость еще в Караганде, за две двери от того места, где сейчас находился. Впрочем, где бы стрелок ни оставил свою трость, рано или поздно она все равно угодила бы в Караганду, но эти соображения утешали слабо.

Несколько минут Реджи лежал на спине и нецензурно ругался, недобрыми словами поминая большое количество еще живущих и уже давно почивших людей. Потом он открыл саквояж, принял горсть болеутоляющих таблеток и запил их виски.

– Теперь я Терминатор, – заявил он неизвестно кому.

Не торопясь принимать вертикальное положение, Реджи огляделся. Местность казалась знакомой и незнакомой одновременно.

– Приплыли, – сказал он в третий раз за последние несколько минут.

Стрелок опасался, что после горной вершины попадет на очередную испытательную площадку, и, наверное, для разнообразия его страхи оказались беспочвенными. Он действительно вернулся в потерянную обитель, но…

Здесь не было заброшенного борделя, дешевой гостиницы, салуна и похоронного бюро, однако над городком витал дух запустения и смерти. Это был город-призрак, один из многих городов-призраков, в которых побывал Реджи.

Пыльные улицы, дома с выбитыми стеклами и забитыми крест-накрест дверями, пересохший колодец, птичьи гнезда на крышах домов… Не хватало только шаров перекати-поля и музыки Энио Морриконе, чтобы довершить типичную для вестерна картину.

– За что боролись? – спросил Реджи. Святой Грааль оказался пластмассовым стаканчиком с обкусанными краями. – Кому все это надо, я вас спрашиваю?

Вселенная не удосужилась ответить.

– Роланд добрался до Темной башни, – сообщил Реджи вселенной. – И выяснил, что это всего-навсего закопченная заводская труба.

Ему даже не хотелось вставать и куда-то идти. Он допил виски и выбросил пустую бутылку. Ее осколки очень гармонично смотрелись на фоне пейзажа.

– Хорошая хохма, – сказал Реджи вселенной. – Я уже даже не знаю, стоит ли тебя спасать.

Мироздание по-прежнему молчало. Тогда Реджи решил поговорить с отцами-основателями.

– Веками мы шлялись по дорогам этого мира, – сообщил он. – Просто потому, что вы сказали нам «так надо». Мы убивали чудовищ, людей и друг друга. Многие из нас верили, что в этом занятии есть хоть какой-то смысл. Что существует место, где кто-то помнит о нас, где нашим подвигам ведется учет. Что когда мы умрем, кто-то сменит нас и продолжит наше дело. Похоже, не судьба. Где новое поколение стрелков? А сами вы куда подевались?

Отцы-основатели не удостоили сэра Реджинальда Ремингтона, эсквайра, своим ответом.

– Сволочи, – сказал Реджи. – Ненавижу.

Он достал из саквояжа новую бутылку виски, зубами сорвал пробку и надолго припал к горлышку.

– Жалко, что вас тут нет, – сказал Реджи. – Я с удовольствием бы всех поубивал.

Ветер завывал в крышах домов.

– Я никогда особенно не стремился сюда вернуться, – сказал Реджи. – Мне и в детстве здесь не нравилось. Но, честно говоря, я рассчитывал увидеть нечто большее, чем очередной город-призрак. Это нечестно, черт подери.

Какая-то птица опустилась на печную трубу. Реджи напряг зрение и опознал в ней стервятника.

– Не дождешься, – сказал Реджи стервятнику. – Гриф – птица терпеливая, но даже он не сможет ждать так долго.

Стервятник взмахнул крыльями и улетел, словно понимал человеческую речь.

– Туда тебе и дорога, – сказал Реджи стервятнику. Виски в бутылке осталось уже меньше половины, но Реджи не чувствовал себя достаточно пьяным. – Как же мне все это надоело…

Реджи поднялся на ноги. Идти не хотелось, но он привык доводить начатое до конца. Дурная привычка.

– Злая пуля, дай мне волю, – пропел Реджи. – Прямо в сердце, чтоб без боли.

Он шел по заброшенной обители Святого Роланда. Шел по небольшому городку, в котором прошло его детство и в котором умерла его юность. Мимо пустых домов, в которых когда-то обитали его наставники, мимо школы, в которой он когда-то учился, мимо тира, где он отрабатывал свои навыки стрельбы, мимо общежития, где он жил еще в те времена, когда стрелку позволялось иметь друзей.

– Какое разочарование, – сказал Реджи. – Я проделал такой долгий путь, а в конце мне даже не с кем поговорить.

Храм Святого Роланда находился в центре города, как некий символ, объединяющий все дороги вселенной. Среди юных стрелков даже ходили слухи, что под левым сапогом статуи Святого Роланда находится точный геометрический центр вселенной. Или пуп земли.

Возможно, так оно и было.

Сейчас Реджи плевать хотел на центр вселенной. Он и раньше не особенно верил этим слухам.

Храм до сих пор стоял на месте, но и на него пала печать запустения. Никем не подновляемая краска облетела с деревянных стен, ступени на входе покрылись трещинами, окно зияло черным провалом.

На ступенях стояли трое.

Реджи, как и никто другой в этой вселенной, никогда не видел старых стрелков. Но сейчас перед ним стояли именно они.

Они были стрелками, вне всяких сомнений. Черные одежды, черные шляпы, темные очки и револьверы на бедрах. И они были старыми. Их лица покрывали морщины и старческие бляшки. Один не мог стоять прямо, словно его спина не выдерживала груз прожитых лет, у другого дрожали руки. Третий ничем особенным не выделялся.

– Жалкое зрелище, – сказал им Реджи. – Кто вы такие, отцы?

– Мы – последняя линия обороны, – заявил стрелок с трясущимися руками.

– Обороны чего и от кого? – уточнил Реджи.

– Обители от тех, кто в нее возвращается. В данном случае – от тебя.

– И многие возвращались сюда до меня?

– Нет. Ты – первый.

– А что случилось? Что произошло с этим местом и куда подевались все остальные?

– Мы здесь не для того, чтобы отвечать на твои вопросы, – заявил согнувшийся в дугу стрелок.

– Никто не хочет отвечать на мои вопросы, – пожаловался Реджи. – Какие же все злые.

– Зачем ты пришел?

– Вы ведете себя нелогично, – сказал Реджи. – Вы на мои вопросы не отвечаете, а сами спрашиваете. И совсем не о том, о чем следовало бы спросить. Неужели вас не интересует, что творится в остальной части мира? Она не такая уж маленькая, черт побери.

– Нас не интересует остальная часть мира, – сказал стрелок без видимых глазу старческих дефектов. – Мы решаем свою задачу. Храним то, что осталось.

– У вас здорово получается, – сказал Реджи.

– Уходи. Ты не должен был возвращаться.

– Мне нужен один из револьверов со статуи, – заявил Реджи. – Вопрос жизни и смерти, причем не только моей. И я не советую вам хвататься за ваши собственные пукалки, ибо у меня очень плохое настроение и я сегодня не питаю никакого уважения к чьей-либо старости. Всех убью, один останусь. Что-то в этом роде.

– Ты не пройдешь, – сказал стрелок с трясущимися руками.

– Если бы мне давали пулю каждый раз, когда я выслушивал такие заявления, я мог бы открыть свой собственный магазин боеприпасов, – сказал Реджи. – Но слова дешевы, а виски стоит денег.

Произнеся сию банальность, Реджи приложился к бутылке, о существовании которой он на время позабыл и только что вспомнил.

– Один пьяный стрелок против троих старых стрелков, – анонсировал предстоящее событие Реджи. – По-моему, силы равны. Я даже предоставлю вам право первого выстрела.

Старики схватились за револьверы.

Их тела высохли от времени, их суставы скрипели, как несмазанные дверные петли, их ноги шаркали при ходьбе, а глаза уже не различали всех оттенков, но когда дело доходит до танца с револьверами, стрелок остается стрелком.

Поскольку у Реджи были заняты обе руки, первым делом он уронил на землю свой саквояж. При этом его качнуло, и первый залп стражей ордена прошел мимо. Потом Реджи швырнул в них бутылкой и угодил в голову парню с трясущимися руками.

И открыл пальбу.

Минутой позже сэр Реджинальд Ремингтон, эсквайр, перешагнул через три мертвых тела и вошел в храм.

– Я сделал только то, что обещал, – пробормотал он. – Всех убил, один остался. Правда, гордиться этим я не буду никогда в жизни… Но пусть они не жалуются, что я их не предупреждал.

Пол в храме был покрыт толстым слоем пыли. Единственным исключением была тропинка, протоптанная от двери до статуи Святого Роланда, которую кто-то из сторожей регулярно протирал.

Реджи хорошо помнил статую первого стрелка, выполненную в натуральную величину. Святой Роланд был обладателем рыжих ковбойских сапог, синих джинсов, клетчатой рубашки и мятой коричневой шляпы. На его бедрах висели тяжелые револьверы с рукоятками из сандалового дерева. Солнцезащитных очков Святой Роланд не носил. Голубые глаза смотрели с хитрым прищуром.

Реджи хохотнул.

– Не спорю, ты был крутым парнем, – сказал он. – Но тебе придется признать, что твои потомки одеваются куда более стильно.

Реджи показалось, что статуя подмигнула ему.

– Клево, – сказал стрелок и потерял сознание.

 

ГЛАВА 10

Мэнни затопил камин, зажег свечи, разлил по бокалам коньяк и расставил шахматные фигуры на доске. Горлогориус напросился на партию в шахматы, и Мэнни собирался встретить его во всеоружии.

Волшебники любят шахматы. Исход партии зависит только от мудрой стратегии и правильного планирования, в игре нет места случайностям, готовым испортить любую полевую операцию. Партия в шахматы – это битва интеллектов, не связанных ограничениями реального мира. Единственное, что мешает волшебникам получить максимум удовольствия от игры, – это глупые правила, согласно которым пешка может превратиться в ферзя, только добравшись до конца поля. Если бы разработку правил доверили кому-то вроде Горлогориуса, на доске вообще не было бы других фигур, кроме ферзей.

Нет, не так, поправил себя Мэнни. Все ферзи были бы у Горлогориуса. А противник пытался бы играть тем, что осталось.

Хруподианис пришел на полчаса раньше, чем несказанно удивил Мэнни. Еще больше Мэнни поразился, узрев парадную мантию и начищенные сапоги могущественного мага, а также его волшебную палочку, демонстративно выглядывающую из нагрудного кармана.

– Ты чего при полном параде? – спросил Мэнни. – Разве мы ждем гостей?

– Я никого не жду, – сказал Горлогориус, сделав ударение на слове «я».

– Какой-то ты недружелюбный, – заметил Мэнни.

– Ты любишь детективы? – спросил Горлогориус.

– Не очень. – Мэнни нравилось читать сентиментальные книги о любви, но он не признался бы в этом Горлогориусу даже под страхом смерти.

– А шпионские романы?

Мэнни отрицательно покачал головой.

– Откуда такой интерес к моей библиотеке? – спросил он.

– Я люблю хорошие детективы, – сказал Горлогориус. – Но именно хорошие. Знаешь, что отличает хороший детектив от плохого, Мэнни?

– Чувствую, сейчас ты меня просветишь.

– В хорошем детективе ты до самой развязки не знаешь, кто главный злодей, – сказал Горлогориус. – А в плохом детективе это очевидно если не с самого начала, то с середины книги. А когда это становится очевидным, читать дальше уже неинтересно. Мало ли какую хитроумную ловушку подстроит преступнику главный герой? Ты-то уже знаешь, чем все кончится.

– Я тебя не понимаю, – сказал Мэнни.

– В хорошем детективе преступником обычно оказывается тот, на кого падает меньше всего подозрений, – продолжал Горлогориус. – Тот, о котором ты подумаешь в последнюю очередь. Или не подумаешь вообще.

– Мы в шахматы играть будем? – поинтересовался Мэнни.

– А разве мы в них уже не играем? – спросил Горлогориус.

– Нет, – сказал Мэнни, глядя на доску с расставленными фигурами.

– Я с самого начала чувствовал, что в этой партии принимает участие еще один игрок, – сказал Горлогориус, пропустив реплику Мэнни мимо ушей. – Игрок опытный, хорошо разбирающийся в ситуации, предвидящий мои ходы, игрок очень опасный. А поскольку история подбирается к финалу и мы очень скоро получим последний артефакт, поиски моего противника из просто важной проблемы превратились в проблему жизненно важную. Как только я это осознал, я сел в кресло, закурил трубку и стал думать, кого же я подозреваю меньше других. И знаешь, о ком я подумал в последнюю очередь?

– О Волдеморте? – попытался угадать Мэнни. – Джоне Диллинджере? Докторе Зло? Папе римском?

– О тебе, – торжествующе сказал Горлогориус. – Ты все время крутишься рядом со мной, поддерживаешь умные беседы, вникаешь во все подробности моего плана, но реальной пользы от тебя – ноль. И теперь я хочу знать, что ты тут делаешь.

– Совет прислал меня в качестве голоса разума, – сказал Мэнни. – Я должен вносить коррективы, когда тебя в очередной раз занесет.

– С официальной версией я знаком не хуже тебя, – сказал Горлогориус. – Но какие цели ты преследуешь? Чего на самом деле хочешь добиться?

– Я хочу помочь тебе спасти мир.

– Не вешай мне на уши лапшу! – прогремел Горлогориус. – Твое вранье взрывает мне мозг, Мэнни! Все шло по плану, пока ты не появился! Стрелки палили во все стороны, волшебники творили магию, лилась кровь, а герой размахивал зачарованным клинком и в конце концов отсек голову главному злодею! А потом Совет прислал тебя, и все пошло прахом! Доктор Смит из Матрицы до сих пор жив, эпическая битва с древнегреческими богами вылилась в смехотворный певческий конкурс, друиды и гномы добровольно расстались со своими артефактами, вручив их нам без единого выстрела!

– Но какое отношение ко всему этому имею я? – спросил Мэнни.

– Вот и я хочу знать, какое ты имеешь отношение ко всему этому, – продолжал бесноваться Горлогориус. – Ты все время рядом со мной, ты следишь за каждым моим шагом, ты почти так же стар, коварен и изворотлив, как я сам! Это ты играешь со мной в игры! Ты – предатель!

– Ну ты придумал, зашибись, – сказал Мэнни, переходя на высокий слог. – Дело шьешь, начальник? Только вот одна неувязочка вышла, товарищ капитан. Нитки-то у тебя все белые!

– Что ты имеешь в виду? – сдал назад впечатленный отповедью Горлогориус.

– Я предатель, да? А кого я предал? Кого? Пальцем покажи! Ты просто свихнулся на старости лет, понял? У тебя паранойя на почве детективов и игры в шахматы! Кто тебе противостоит? Кто способен решиться на такое безумство? Ты всех своих врагов тысячу лет назад перемочил и сейчас даже имен их не помнишь! Кто с тобой играет? Кому надо с тобой играть? Ты спасаешь мир, вот и спасай! И забудь про все свои глупости!

– В несознанку пошел? – уточнил Горлогориус. – Типа ты не ты, и кобыла просто травку на пастбище пощипать вышла?

– Что ты несешь? Какая кобыла? Какая травка? Где ты тут пастбище видишь? Бред какой-то…

– Так, – тихо сказал Горлогориус. – Значит, ты утверждаешь, что ты не предатель?

– Нет. То есть да. В смысле не предатель я.

– Поклянись, – сказал Горлогориус.

– Гадом буду, – сказал Мэнни.

– Похоже, ты не врешь, – сказал Горлогориус, внимательно наблюдавший за Мэнни и не отметивший никаких признаков превращения того в гада. – А кто же тогда предатель?

– Может, и нет никакого предателя? – сказал Мэнни.

– Предатель обязательно должен быть, – сказал Горлогориус. – И проявиться он должен обязательно на финальной стадии. Против законов вселенной не попрешь, черт побери.

– Кто тебе это сказал?

– Про законы вселенной? Фил, конечно, кто же еще? Примерно сорок минут назад.

– А ты уверен, что сорок минут назад Фил был… адекватен?

– По-моему, он никогда не бывает адекватен, – сказал Горлогориус. – Но в свете текущих событий у меня нет оснований ему не верить.

– Давай попробуем рассуждать логически, – предложил Мэнни. – Мы спасаем мир, так?

– Так.

– Если предатель существует, значит, он должен желать прямо противоположного тому, чего желаем мы, так?

– Так.

– Прямо противоположным спасению мира является его уничтожение, так?

– Так.

– Значит, предатель хочет, чтобы мир был уничтожен, так?

– Так.

– Но какой в этом смысл? Ты встречал много парней, желающих уничтожить мир?

– Одного встречал. Негориуса.

– Негориус мертв.

– Это факт. Я сам видел, как его отрубленная голова катилась вниз по склону горы. Однако у Негориуса был дубль, который вполне способен подобрать знамя, выпавшее из рук его создателя.

– Но ты перевербовал Негоро на нашу сторону. И потом, дубль не может быть предателем.

– Почему?

– Потому что, по твоим собственным словам, предатель не должен вызывать подозрений. А Негоро очень подозрителен. Хотя бы из-за своего происхождения.

– Верно, – сказал озадаченный Горлогориус. – Негоро подозрителен. Значит, он чист. Хотя… подожди-ка. Если я считаю Негоро чистым и свободным от подозрений, он вполне может оказаться предателем, верно?

– Черт побери, а ведь точно! – воскликнул Мэнни. – Негоро – предатель!

– Нет, – сказал Горлогориус. – Матрешка какая-то получается. Предатель под оболочкой невиновного под оболочкой предателя… Запутанная ситуация.

– Он предатель, – настаивал Мэнни. – Он с самого начала декларировал свои намерения! Он продолжал дело Негориуса и собирал артефакты, чтобы они не достались нам!

– Тогда почему он вернул нам скорлупу от разбитого яйца с Кащеевой смертью, без которой мы не смогли бы завершить заклинание «алко зельцер»? – спросил Горлогориус.

– Чтобы отвести от себя подозрения, – сказал Мэнни.

– Нет. Слишком сложно, а я люблю простые решения.

– Может быть, ты не можешь смириться с мыслью о том, что тебе противостоит какой-то дубль? – спросил Мэнни. – Лично я считаю, что нам нужно присмотреться к Негоро повнимательнее.

– Давай присмотримся, – сказал Горлогориус. – Только учти, я в его виновность не верю.

Волшебники вплотную подобрались к решению загадки о личности предателя, но не смогли сделать последнего шага. А потом стало уже слишком поздно…

– Интересное местечко, – заметил Джавдет. – Кто тут потрудился над ландшафтным дизайном?

– Если ты о черном цвете, то это я, – признался Гарри. – Если о зубастых трупах, то это заслуга Джека. В основном. Мусор тут валялся до нас.

– А эти милые щупальца? – спросил Джавдет.

– Это тоже я. Но они первыми начали.

– Не сомневаюсь, – сказал Джавдет. – Хорошо, что из озера не вылез их владелец.

– Я тоже об этом думаю, – сказал Гарри. – И все-таки откуда ты тут взялся?

– После вашего ухода Матрица больше не нуждалась в услугах Морфеуса, и мне стало скучновато, – сказал Джавдет. – Я странствую по миру в поисках интересных историй, а в Матрице больше ничего не происходит. И я решил попробовать найти вас, потому что истории интереснее вашей во вселенной сейчас не сыскать.

– Но как ты нас нашел?

– Во-первых, я нашел только тебя, – сказал Джавдет. – Позволь спросить, где досточтимый стрелок, спасший мне жизнь в краю барханов?

– Ушел искать свой орден. Вместе с другим стрелком.

– Почему они не взяли с собой тебя?

– Законы вселенной высказались против, – сказал Гарри. – Возвращаясь к моему вопросу…

– Как я тебя нашел? Когда я обрисовал свое желание доктору Смиту, он разработал специальную программу, и его коллеги открыли для меня телепортационный портал.

– Это похоже на магические порталы Горлогориуса? – заинтересовался Гарри. Его всегда интересовало, может ли наука хоть в чем-то обставить магию.

– Нет, – сказал Джавдет. – Переход через портал Горлогориуса мгновенен и безболезнен. А когда я влез в устройство доктора Смита, я испытал очень неприятные ощущения, и мне показалось, что длились они целую вечность. Когда эта вечность все-таки закончилась, перед моими глазами возникла табличка с надписью «Караганда». А потом я увидел трупы и сразу понял, где вас искать.

Первое правило поиска стрелков, подумал Гарри. Иди по дороге, вымощенной мертвыми телами.

Откуда у меня такой цинизм? Трудно подсчитать, сколько раз Джек Смит-Вессон спасал мне жизнь.

Но стрелки всегда идут рука об руку со смертью, и с этим ничего нельзя поделать…

– Ты не мог бы в общих чертах обрисовать, чего вы успели добиться с момента нашей последней встречи? – попросил Джавдет.

– Джек сейчас пытается заполучить последний ключ, которым оказался один из револьверов Святого Роланда, – объяснил Гарри. – Все остальные артефакты мы уже добыли.

– Здорово, – восхитился Джавдет. – Наверное, вам нелегко пришлось?

– Да уж, – согласился Гарри, вспомнив битву за Гондор и тяжелое ранение стрелка. Они пережили много опасных моментов, но этот застрял в памяти куда крепче остальных. Операция в Средиземье висела на волоске, когда Гарри чудом удалось сразить короля-призрака, заграбастать моргульский клинок и смотаться в безопасное место на пару с Джеком. Поскольку Джавдет был охоч до интересных историй, он внимательно выслушал рассказ Гарри об этой битве в частности и о связанных с хоббитами приключениях вообще. Более благодарного слушателя Гарри не встречал.

– Круто, – сказал Джавдет, когда Гарри закончил свой рассказ. – Я тебе даже завидую. Не жизнь, а сплошные приключения.

– Приключениями я сыт по горло, – признался Гарри. – Скоро через уши полезут.

– Зато тебе будет о чем рассказывать внукам, – заметил Джавдет.

– Дались вам всем мои внуки, – сказал Гарри.

– Не парься, это образное выражение, – сказал Джавдет. – А теперь объясни мне, какого шайтана ты тут сидишь.

– Джека жду.

– И откуда, по-твоему, явится Джек?

– Из двери.

– Из какой двери? Лично я никаких дверей поблизости не наблюдаю.

– Они возникают по мере необходимости, – пояснил Гарри, а сам задумался. Прежде им хватало одного прикосновения к изначальному артефакту, чтобы магия Горлогориуса вытаскивала их в мир Гарри, являющийся фундаментом созданной Филом вселенной. Совсем необязательно, что Джек должен вернуться в Караганду. Возможно, он уже вручил револьвер магу, а Гарри продолжает ждать его на этой свалке. Хотя в таком случае Горлогориус пришел бы за ним. Или нет?

Гарри начал чувствовать себя идиотом.

– Не хочу отвлекать тебя от раздумий, – сказал Джавдет. – Но из озера лезет какая-то гадость. Не мог бы ты что-нибудь предпринять по этому поводу?

Реджи очнулся от струи холодной воды, которая лилась на его лицо. Открыв глаза, стрелок обнаружил, что вода проистекает из кувшина, который держит в руках мужчина, подозрительно смахивающий на Святого Роланда. Святилище куда-то подевалось. Вместо него возник тенистый берег медленно катящей свои воды реки. Где-то в отдалении даже пели птички.

– Полная идиллия, – констатировал Реджи.

– Гляди-ка, очухался. – Роланд перестал лить воду. – Я уж начал думать, что ты загнулся, приятель.

– А я разве не загнулся? – уточнил Реджи.

– С чего ты взял?

– Э… Я тебя вижу.

– И что с того?

– Ну ходили слухи о твоей… как бы это сказать… смерти.

– Слухи о моей смерти сильно преувеличивают, – сказал Роланд. – Очень сильно.

– Клево, – сказал Реджи. – Я за тебя рад. Где мы?

– Это не имеет значения, – сказал Роланд. – Ты прошел последнее испытание.

– Клево, – повторил Реджи. – А в чем оно заключалось?

– Это тоже не имеет значения, – сказал Роланд. – Теперь ты можешь узнать все, что тебя интересует.

– А у меня нет вопросов, – сказал Реджи. – Гони свой левый револьвер, и я пойду.

– Какой револьвер? – переспросил Роланд, и только тут Реджи увидел, что традиционного пояса с оружием на центральной фигуре их ордена нет.

– Где твои револьверы? – спросил Реджи. – Ты что, забыл лицо своего отца? Какой же ты стрелок, если ходишь без револьверов?

– Подумай, кому ты хамишь, приятель, – сказал Роланд.

– Да мне по фиг, – сказал Реджи. – Что ты мне сделаешь, если у тебя даже оружия нет?

– В мои времена все было не так, – вздохнул Роланд. – Мы уважали старость независимо от того, какого размера пушками она пользовалась. И не таскали с собой целые оружейные склады в чертовых саквояжах. Мы умели обходиться тем, что есть, и неплохо справлялись со всем, что нам выпадало.

– Черт побери! – сказал Реджи. – Как же мне надоело старичье с их постоянными нотациями. Где я могу найти твой левый револьвер, отец?

– Нигде, сынок, – сказал Роланд.

– Как прикажешь тебя понимать? – спросил Реджи.

– Как хочешь.

Реджи схватился за пояс и обнаружил, что его револьверы тоже отсутствуют. Он оглянулся в поисках своего саквояжа, но не нашел и его.

– Я тебе сейчас в глаз дам, отец, – пообещал Реджи Роланду. – Где мои железки?

– Они тебе не понадобятся. Здесь не в кого стрелять.

– Заколебал, – вздохнул Реджи и выполнил свое обещание насчет глаза.

Он очнулся на пыльном полу святилища. Ни речки, ни Святого Роланда рядом не оказалось, зато тяжесть револьверов привычно оттягивала пояс. Тело болело так, словно по нему пробежалось стадо испуганных мамонтов.

– Еще две дырки, – пробормотал Реджи. – Если все будет продолжаться в таком духе, скоро я стану похожим на дуршлаг.

Он встал на четвереньки, порылся в саквояже, нашел болеутоляющее и проглотил сразу половину упаковки.

– Я бы на твоем месте носил бронежилет, – посоветовала статуя Святого Роланда, сходя с постамента.

– Он меня полнит, – ответил Реджи. – Гони ствол.

– Разве тебя не удивляет разговаривающая статуя?

– Нет, – сказал Реджи. – Меня уже ничего не удивляет. Ствол гони.

– Зачем?

– Вселенная в опасности.

– Первое правило стрелка – никогда не расставаться со своим оружием.

– Ты не стрелок, – сказал Реджи. – Ты – статуя, и на тебя наши правила не распространяются.

– Да ну? – удивился Роланд. – Даже несмотря на то, что я эти правила сам придумал?

– Я устал от дискуссий, – сказал Реджи, и его рука легла на рукоять револьвера.

– Уж не собираешься ли ты в меня стрелять? – изумился Святой Роланд.

– Только если ты меня вынудишь.

– Не верю, – сказал Святой Роланд.

– Я тебя удивлю. – Реджи выхватил револьверы и открыл огонь.

Он очнулся на ведущих к святилищу ступеньках. Трое местных стрелков стояли над ним и поигрывали револьверами в своих старческих руках.

– Живучая молодежь пошла, – сказал один из них.

– Не говори, – согласился второй. – Живучая. Но недостаточно прыткая.

– Достали, – сказал Реджи. – Я же вас всех поубивал.

– Нас нельзя убить, – сказал согнутый в дугу стрелок. – Мы – стражи этого места и составляем с ним единое целое.

– Тогда я тут все спалю, – пообещал Реджи.

– Неужели рука поднимется?

– И поднимется, и опустится, – сказал Реджи. – Вы мне надоели, ребята.

– А уж ты-то как нам надоел!

Сухо щелкнули взводимые курки револьверов.

Он очнулся в тире.

В лицо ему уставился добрый десяток разнокалиберных стволов, а сам он находился на одной линии с мишенями.

– Посмотрите на этого человека. – (Реджи сразу узнал голос своего учителя по огневой подготовке, Стэна Магнума.) – Он – худший из всех стрелков, которые когда-либо покидали стены нашей обители. Он убивал своих братьев, нарушая четвертое правило, и он осмелился вернуться сюда, хотя это строжайше запрещено нашим кодексом. Своими действиями он попрал все, во что мы верили и чему его учили. Какой кары заслуживает этот предатель?

– Смерти, – ответил хор голосов.

Реджи машинально ощупал пояс и обнаружил, что он опять безоружен. Его это не взволновало – он давно уже не верил в реальность происходящего.

– Пли! – скомандовал он.

Прогремел оглушительный оружейный залп.

– Обалдеть, – сказал Реджи. – Столько народу, и ни один не попал. Мельчаете, стрелки.

После второго залпа он уже не мог разговаривать.

Реджи снова очнулся в святилище.

Скривившись от боли, он дополз до ближайшей стены и привалился к ней. Какое-то время он ждал появления других стрелков, старых стрелков, самого Святого Роланда или его говорящей статуи.

Ничего не произошло.

– Слава револьверу и всем патронам в его барабане, – пробормотал Реджи. – Неужели я вернулся в реальность?

Статуя не проронила ни слова, и Реджи воспринял ее молчание как знак согласия.

– Не знаю, что ты мне пыталась сказать этими глюками, – обратился Реджи к Вселенной. – Но никакого чувства вины я не испытываю. Совершенно.

Идея с болеутоляющим из второго глюка показалась ему довольно здравой, и Реджи принял целую горсть таблеток. Боль отступила.

Реджи перевязал свежие раны, полученные в перестрелке со старичьем, глотнул еще виски. Принимать таблетки вместе со спиртным было не совсем разумно, однако Реджи чихать хотел на последствия.

Ему было больно. Он устал. Ему все надоело.

Прошло добрых полчаса, прежде чем он рискнул встать.

От слабости и выпитого виски его водило из стороны в сторону, и Реджи пришлось опереться на статую Святого Роланда, чтобы не упасть.

– Сейчас самое время выяснить, что револьверы у тебя тоже деревянные, приятель, – сказал Реджи и сунул руку в чужую кобуру.

Оружие оказалось настоящим. В полтора раза больше, чем собственный револьвер Реджи, и в два раза тяжелее. Рукоятка из сандалового дерева была отполирована частыми прикосновениями ладони.

Подлинность оружия не вызывала сомнений. Им пользовались много лет подряд.

Реджи сунул револьвер обратно в кобуру.

– Если уж святотатствовать, то на полную катушку, – пробормотал он, снимая со статуи портупею с обоими револьверами. – Вдруг Горлогориус скажет, что я взял левый не с той стороны, и заставит меня тащиться сюда еще раз. А мне и одного визита хватило.

Пояс с револьверами исчез в черном саквояже Реджи. Стрелок посмотрел на статую святого. Сходить с постамента, разговаривать или еще каким-то образом выражать свое недовольство его действиями статуя не собиралась.

– Вот и умница. – Реджи похлопал Святого Роланда по щеке. – А что теперь?

Горлогориус не объяснял, как его найти после выполнения миссии. Наверное, могущественный маг рассчитывал, что артефакт добудет Джек, а не Реджи.

А может, просто не посчитал нужным…

Реджи вышел из святилища и увидел очередную дверь, висящую над ступеньками и телами убитых им стариков.

– Как скажете, – пробормотал он, допил виски и отшвырнул бутылку.

Задаваясь вопросом, какую пакость приготовила ему вселенная на этот раз, Реджи положил руку на дверную ручку, открыл дверь и перешагнул через порог.

За закрытыми дверями святилища лицо статуи Святого Роланда расплылось в веселой ухмылке.

Дверь открылась на берег нефтяного озера, и Реджи вернулся в Караганду.

Со времени его первого визита ландшафт претерпел значительные изменения. Во-первых, все вокруг почернело. Во-вторых, берег был усыпан отрубленными щупальцами какого-то гигантского спрута. В-третьих, рядом с погасшим костром обнаружился шезлонг, в котором сидел и посасывал нехилый набалдашник своего волшебного посоха сам великий и ужасный Горлогориус.

– Почему так долго? – спросил Горлогориус.

– Пробки, – сказал стрелок. – А где тот молодой придурковатый волшебник, который остался ждать на берегу?

– Я его отпустил, – сказал Горлогориус. – Ты принес товар?

– Конечно. – Реджи вытащил из саквояжа портупею с револьверами. – Я только забыл, тебе правый или левый.

– Возьму оба, – решил Горлогориус.

– За два револьвера – двойная цена, – сказал Реджи.

– Ну ты и хват, – восхитился Горлогориус. – Этим ты мне и нравишься. Держи.

Два револьвера Святого Роланда были обменены на два увесистых мешка с золотом, которые тут же исчезли в саквояже стрелка.

– С этого момента можешь считать себя свободным, как рыба в полете, – заверил его Горлогориус. – У меня больше нет работы по твоей специальности.

– И это все? – уточнил Реджи. – Совсем все? Окончательно? Без балды?

– Без балды. – Горлогориус поднялся с шезлонга и опоясался револьверами.

– И ты даже не спросишь меня, куда подевался второй стрелок? – удивился Реджи.

– А зачем? Я с самого начала болел за тебя, – сказал Горлогориус.

На этот раз могущественный волшебник не стал открывать портал, а энергичной походкой скрылся за штабелями наваленного повсюду мусора. Реджи упал в освободившийся шезлонг и попытался вспомнить, осталась ли в его саквояже хотя бы капля спиртного.

Завершение работы следовало отметить.

 

ГЛАВА 11

Трое сидели вокруг потрескивающего костра в позах лотоса. Глаза их были закрыты, тела расслабленны, а разум путешествовал по астралу в надежде постичь истину.

Их губы беззвучно шевелились, читая таинственные медитативные мантры, поведанные мастером Лю. Бозел так сосредоточился, что даже начал похрапывать.

– Достаточно. – Мастер Лю хлопнул в ладоши. – Теперь давайте поговорим о наших проблемах. Я начну, чтобы показать вам пример.

Негоро изобразил воплощенное внимание. Бозел зевнул.

– Моя главная проблема заключается в том, что я Непобедимый Воин, – сказал мастер Лю. – И окружающие воспринимают меня как безжалостного убийцу. Я могу жить в мире с самим собой, но, как только в моем окружении появляется кто-то еще, он сразу нарушает мою внутреннюю гармонию и эмоциональный баланс. Поэтому я стараюсь не появляться на людях и больше не берусь за дела, связанные с насилием. Сегодняшний случай является исключением из этого правила, и смерть дракона ляжет на мою карму темным пятном. Но я всего лишь человек. Я слаб и иногда не могу противостоять искушению.

– Моя главная проблема заключается в том, что я дракон, – заявил Бозел. – И окружающие воспринимают меня только как дракона. Я вполне могу жить в мире с самим собой, но в моем окружении постоянно появляются какие-нибудь рыцари, богатыри или Непобедимые Воины, и они вносят в мою жизнь столько эмоционального дисбаланса, что и лопатой не раскидать.

– Я вижу, что вы не смогли отнестись к этому упражнению достаточно серьезно, – упрекнул дракона мастер Лю.

– Потому что я не понимаю, каким образом сии умствования могут облегчить мою участь, – огрызнулся Бозел. – Вы оба – люди, а люди несут драконам только зло. Именно люди довели меня до нынешнего бедственного положения.

– Вы хотите поговорить об этом? – спросил мастер Лю.

– Хочу, – сказал Бозел. – Когда-то очень давно, во времена моей молодости, я был довольно наивен и считал, что все люди не похожи друг на друга и среди них могут найтись вполне приличные экземпляры. Я жестоко ошибался, но речь сейчас не об этом.

Бозел взял паузу, но поскольку никто не спрашивал, о чем же сейчас речь, он продолжил:

– В те далекие времена ко мне явился молодой волшебник по имени Горлогориус, – сказал Бозел. – Тот самый Горлогориус, который ныне считает себя истиной в последней инстанции, пупом земли, центром вселенной и самым крутым перцем на нашей грядке. В те времена он еще не был так крут… Тогда он был молод, наивен и полон оптимизма. Он явился ко мне после того, как заборол все Зло на Западном континенте…

– Что за лажа? – спросил Негоро. – В нашем мире нет никакого Западного континента.

– Теперь нет, – сказал Бозел. – Уж очень усердно в те времена Горлогориус зло забарывал. Операция «Зачистка». Слыхали о такой?

– Отрывками, – признался мастер Лю.

– После той операции в распоряжении Горлогориуса остался волшебный меч, и он не знал, куда его деть. Тогда он был склонен считать, что Зло больше не поднимет своей головы, и в дальнейшем Любитель Рубок никому не понадобится. С другой стороны, Горлогориус не хотел, чтобы столь могущественное оружие попало в чужие руки, и уговорил меня принять предмет на хранение, потребовав страшную клятву, что я никому этот меч не отдам. И я, дурак, ему эту клятву принес.

– А он что пообещал тебе взамен? – спросил Негоро.

– Пообещал не рубить меня этим мечом, – сказал Бозел. – Сами понимаете, от таких предложений не отказываются.

– Что было дальше?

– Прошли годы, – сказал Бозел. – Если быть более точным, века. Меч без дела валялся в моей пещере, и я совсем забыл о его существовании. Но в один прекрасный день ко мне явился мелкий прихвостень Горлогориуса по имени Гарри и затребовал у меня сие магическое оружие для уничтожения – прости меня, Негоро, – очередного мелкотравчатого чародея, возомнившего себя Темным Властелином. Поскольку я не собирался расставаться с мечом, а заодно и с собственной жизнью, я согласился на совершенно идиотское предложение временно превратить меня в человека. Как выяснилось, волшебник был полным придурком, заклинание оказалось нестабильным, и после выполнения задания, когда я должен был превратиться обратно в дракона и пребывать в этом состоянии до самой смерти, у меня начались постоянные перемены облика. А потом посыпались рыцари, желающие прибить мою голову у себя над камином. Допустим, от рыцарей я бы еще отбился, но кто-то натравил на меня Непобедимого Воина. А ведь если бы я изначально не был драконом, подобные неприятности просто не могли бы свалиться на мою голову.

– А кем бы вы хотели быть, если не драконом? – поинтересовался мастер Лю.

– Не знаю, – сказал Бозел. – Мне нравится быть драконом. Если бы не рыцари…

– Что ж, суть ваших проблем мне ясна, – сказал мастер Лю и повернулся к Негоро. – А что у вас за беда?

– Меня никто не принимает всерьез.

– Я объясню тебе, в чем твоя проблема, – сказал Бозел. – Ты – дубль.

– Тонкое наблюдение, – сказал Негоро.

– Не перебивай, – сказал Бозел. – Корень всех твоих зол кроется в том, что ты – вторичен.

– Я – дубль, – сказал Негоро. – Моя вторичность очевидна и обуславливается моим происхождением.

– И окружающие проецируют на твою персону свое отношение к тому, кто тебя создал, – сказал Бозел.

– Чуть помедленнее, если можно, – попросил Негоро. – И попроще.

– Твой создатель был коварным мерзавцем, одержимым идеей уничтожения вселенной, – сказал Бозел. – Люди думают, что ты, его дубль, тоже коварный мерзавец, одержимый идеей уничтожения вселенной. Между прочим, сам виноват. Ты ничего не сделал, чтобы разрушить этот стереотип.

– Но…

– Если ты желаешь изменить свою жизнь, тебе надо в первую очередь понять, чего же хочешь ты сам, – сказал Бозел. – Ты, а не тот тип, который вложил свои мысли в твою голову. Когда ты это поймешь, ты сможешь убедить других людей в том, что ты не просто вшивый дубль коварного мерзавца, одержимого идеей уничтожения вселенной, но натура оригинальная, независимая и неповторимая. Ты меня понимаешь?

– Дубль не может быть вшивым, – сказал Негоро. – Кремнийорганических вшей не бывает.

– Про вшивого – это я так, к слову, – сказал Бозел. – Но ты понял мою основную мысль? Убей в себе своего создателя, и ты решишь все свои проблемы. Разорви на части гнилостную сущность того, кто тебя сотворил, и ты обретешь радость и свободу. Растопчи…

– Многоуважаемый дракон хочет сказать, что вам пора учиться думать самостоятельно, – заявил мастер Лю. – И я склонен с ним согласиться. Нельзя бездумно вкладывать в свою голову чужие мысли. Это чревато мигренью.

– Как минимум, – согласился Бозел. – Сначала за тебя думал Негориус, теперь эстафету принял Горлогориус… Тебе пора выходить из-под опеки личностей, чьи имена заканчиваются на «…иус». А то они тебя под монастырь подведут.

– Хватит, – попросил Негоро. – Меня от этих разговоров уже трясет.

– Это не вас трясет, – сказал мастер Лю. – Это земля дрожит.

– С чего бы ей дрожать? – спросил Негоро.

– Кто-то скачет, – вздохнул Бозел. – Скорее всего по мою душу.

– Разве у драконов есть душа? – удивился Негоро.

– Зато у дублей ее точно нет, – огрызнулся Бозел, всматриваясь в темноту. – Вот черт! – восхитился он, разглядев фигуру всадника. – Его бы настойчивость да на мирные цели!

Несколькими минутами позже отдохнувший и почти исцелившийся от ран Илья Муромец легко спрыгнул с богатырского скакуна, чьи копыта вызывали сотрясение почвы, и вышел на свет костра.

– Привет всей честной компании, – сказал он. – Не подумайте, что я жалуюсь, но мне просто любопытно… Почему вы до сих пор друг друга не поубивали?

– Тут целая история, – вздохнул Бозел. – Чайку выпьешь?

Реджи наслаждался жизнью.

Он комфортно развалился в шезлонге, саквояж стоял по левую его руку, последняя бутылка виски – по правую, и Реджи то и дело к ней прикладывался. На коленях Реджи лежал дробовик, из которого он периодически постреливал по лезущим из озера щупальцам.

Он даже мурлыкал себе под нос какой-то незатейливый мотивчик.

Реджи, как и все остальные стрелки, был реалистом, а любой реалист вам скажет, что хорошие периоды никогда не бывают долгими. Он понимал, что не позднее завтрашнего утра на него навалятся новые проблемы, и собирался воспользоваться передышкой. Но…

Вселенная была создана Филом не для того, чтобы стрелки наслаждались каждой минутой своего в ней пребывания.

Когда Реджи услышал первый стон, он решил, что ему показалось. Кто может стонать в краю, населенном злобными монстрами, которые, судя по размеру их челюстей, способны мгновенно разорвать человека на куски? Или, исходя из длины щупалец, столь же быстро утащить человека на дно. А на дне особо не постонешь…

Минуты через две стон повторился, и Реджи стало любопытно. Он принялся ждать третьего стона, чтобы вычислить направление.

Третий стон не заставил себя долго ждать.

Опираясь на дробовик, как на костыль, Реджи доковылял до перевернутого остова моторной лодки. Стон доносился из-под него.

– Откройся, раковина, и яви мне жемчужину, – сказал Реджи лодке. Дробовик он использовал в качестве рычага. Универсальная штука…

Лодка явила его взгляду черного человека в черной одежде. Он стонал, скорчившись в позе эмбриона.

– Черный жемчуг дороже. – Реджи склонился над телом, намереваясь влить в него несколько глотков виски, и опознал молодого волшебника, который путешествовал вместе с Джеком Смит-Вессоном. – Э… как там тебя? Гарри?

Услышав свое имя, тело издало еще более громкий стон.

– А он тебя отпустил, – сказал Реджи. – Мне дал золото, а тебя отпустил. Похоже, мне повезло, да?

Реджи хихикнул. Его восприятие исказилось до такой степени, что абсолютно все в этой вселенной казалось ему смешным.

Поверхностный осмотр показал, что у тела повреждена голова, а именно – на затылке наличествовала большая шишка от удара тупым предметом. Реджи решил, что с такой травмой алкоголь будет телу противопоказан, подхватил его под мышки и погрузил в шезлонг.

Если бы тело не продолжало стонать, оно вполне могло бы сойти за обычного отдыхающего, подумал Реджи. Стоны раздражали стрелка, и он поделился с волшебником болеутоляющими таблетками.

Из озера вылезло очередное щупальце.

– Тупое животное, – констатировал Реджи, разряжая в него свой дробовик. – Когда же ты поймешь, что тебе ничего не светит?

Но эволюция явно отдохнула на обитателе озера, потому что он незамедлительно высунул на поверхность еще два щупальца.

– Достал, – сказал Реджи и швырнул в воду десяток осколочных гранат.

Когда он закончил отплевываться и стер с лица черную жидкость, на поверхности озера плавала мертвая туша гигантского осьминога. Половины щупалец у осьминога не хватало.

– Рыбалкой пробавляешься? – поинтересовался Горлогориус.

Из-за взрыва Реджи проморгал его появление.

– Опа! – Стрелок расплылся в идиотской улыбке. – Он ушел, но вернулся, хотя ничего подобного не обещал.

– Да ты же пьян, братец! – воскликнул Горлогориус.

– В подошву, – согласился Реджи. – То есть в стельку.

– Что с Гарри? Он тоже напился?

– Не, его по голове долбанули, – объяснил Реджи.

– Кто?

– Я думаю, что ты, – сказал Реджи.

– Не смешно, – сказал Горлогориус. – Не стану скрывать, пару раз у меня возникало желание долбануть его по голове, но я всегда умел обуздывать свои порывы. Ты добыл револьвер?

– Конечно, – гордо сказал Реджи. – Оба два.

– И где они?

– Я их отдал.

– Кому?

– Я думаю, тебе.

– Сколько же ты выпил? – спросил Горлогориус.

– Много. Не помню. Еще и таблеток наглотался.

– Понятно, – сказал Горлогориус. – Где Джек Смит-Вессон?

– Он отстал, – сказал Реджи. – Потерялся средь горных вершин.

– Снова понятно, – вздохнул Горлогориус.

– Очень ты понятливый, – сказал Реджи. – За это я тебя и уважаю. Давай на брудершафт?

– Пьянству – бой! – объявил Горлогориус.

Тысяча литров арктически холодной воды обрушилась на Реджи и сбила его с ног.

– Черт бы тебя подрал, маг! – выругался Реджи. – Я убивал людей и за меньшее.

Белый свет вырвался из ладони Горлогориуса и окутал стрелка. Реджи пару раз трепыхнулся и затих. Заклинание в авральном порядке выгоняло из его тела алкоголь. Могущественный маг даже посочувствовал стрелку – он знал, насколько неприятные ощущения тот сейчас испытывает.

Горлогориус склонился над шезлонгом и осмотрел голову Гарри. Совершив над его затылком пару пассов целительной магии, Горлогориус наколдовал себе кресло и стал ждать, кто первый придет в себя.

В результате получилась ничья.

Гарри в шезлонге и Реджи в грязи одновременно начали ворочаться и издавать невразумительные звуки.

– Рад, что вы снова с нами, – сказал Горлогориус. – Кто из вас, клоуны, возьмет на себя труд объяснить мне, что тут произошло?

– Где Джек? – возопил Гарри.

– Тут столько всего произошло, – сказал Реджи. – Тебе придется уточнить, о чем именно ты хочешь услышать в первую очередь.

– Где Джек? – Гарри поднялся с шезлонга.

– Где левый револьвер? – спросил Горлогориус.

– А не пошли бы вы оба! – воскликнул Реджи. – Вместе или по очереди. Надоели.

– Отвечай! – рявкнул Горлогориус.

– Кому? – уточнил Реджи.

– Обоим!

– Джек остался в горах, – сказал Реджи. – Не смог, так сказать, пройти на следующий уровень.

– Ты его застрелил? – спросил Гарри. И тут же сам себе ответил: – Ты его застрелил!

– Я бы так не сказал. – Реджи зевнул и почесал левое ухо. – Когда я его оставил, он был еще жив.

– Ты бросил его умирать, да? Конечно, ты же привык убивать стрелков. Сначала тех четверых в трактире убил, а теперь еще и Джека!

– Молодой человек, я вас вижу второй раз в жизни, – сказал Реджи. – И не считаю, что обязан перед вами отчитываться.

– Тогда отчитайся передо мной! – рявкнул Горлогориус. – Где револьвер? Где артефакт, я тебя спрашиваю!

– В Караганде, – сказал стрелок. – Кончай орать, а? Ты же сам у меня его забрал.

Горлогориус подозрительно принюхался к ауре стрелка, но она свидетельствовала об абсолютной трезвости Реджи.

– Провалы в памяти? – участливо спросил стрелок. – Здесь помню, а здесь – не помню? Не парься, с возрастом и не такое бывает. Замечательная болезнь – склероз. Иногда ты даже не помнишь, что она у тебя есть…

– К этому вопросу мы еще вернемся. – Горлогориус обернулся к Гарри, пытаясь прояснить ситуацию другим способом. – Кто тебя по голове навернул?

– По-моему, Джавдет, – сказал Гарри. – Но я не уверен.

– Джавдет? – удивился Горлогориус. Он пропустил появление бедуина, занимаясь разборками с Мэнни. – Откуда тут взялся Джавдет?

– Говорит, что потерялся, – сказал Гарри.

Горлогориус потер переносицу.

– Почему ты думаешь, что это он тебя отоварил?

– Потому что больше тут никого не было. – Гарри рассказал Горлогориусу о коротком визите Джавдета. – Мы с ним немного потрепались, потом он сказал, что из озера опять кто-то лезет, я обернулся… И больше я ничего не помню.

– Я нашел его под лодкой, – сказал Реджи. – Вон там.

– А почему ты думал, что это я его приложил? – спросил Горлогориус.

– Потому что когда я спросил, где Гарри, ты ответил, что отпустил его.

– Я ответил?

– Ты.

– Тот самый Я, которому ты отдал артефакт?

– Да.

Гарри подумалось, что разговор Джека с Горлогориусом начинает смахивать на диалог двух сумасшедших. Или проблема с самим Гарри? Сказываются последствия удара по голове?

– И как я выглядел? – спросил Горлогориус.

– Я не присматривался. Видишь ли, я не думал, что тебя много. – Стрелок продолжал вносить в беседу сюрреализм. – Страдаешь раздвоением личности или чем-то в этом роде?

– Что другой Я тебе сказал?

– Сказал, что мои услуги тебе больше не нужны. Сказал, что с самого начала болел за меня. Золота отвалил два мешка.

– Где это золото?

– В саквояже.

– Покажи.

– Вот. – Два солидных мешка плюхнулись у ног Горлогориуса. Волшебник выудил из них пару монет.

– Настоящее, – сказал он.

– Глупо было бы ожидать фальшивки от такого солидного человека, как ты, – сказал Реджи.

– А тебе в моем поведении ничего не показалось странным? – продолжал допытываться Горлогориус.

– Тогда – нет, – сказал Реджи. – Сейчас кажется.

– Тот Я, которому ты отдал артефакт, ушел через портал?

– Нет, на своих двоих упрыгал, – сказал Реджи. – Туда.

– Логично, – пробормотал Горлогориус. – Перемещения через портал легко отследить в астрале. Вот он, предатель!

– Кто, Джавдет? – спросил Гарри.

– Возможно, никакой он не Джавдет, – сказал Горлогориус. – Слишком много он себе позволяет для обычного бедуина.

– Не Джавдет? А кто? – удивился Гарри.

– Скоро мы это выясним, – пообещал Горлогориус.

 

ГЛАВА 12

Это была чайхана для самых бедных слоев населения – подметальщиков улиц, ночных стражников, случайно оказавшихся в оазисе бедуинов, уборщиков за верблюдами и странствующих поэтов. Днем большая часть этого люда занималась исполнением своих профессиональных обязанностей, поэтому народу в заведении было немного, и чайханщик сразу обратил внимание на нового посетителя.

Впрочем, он обратил бы на него внимание в любом случае.

На человеке был очень дорогой плащ. Люди в таких плащах не ходили в чайханы низкого пошиба. Максимум, на что они были способны, – это одарить такие заведения презрительным взглядом с горба проезжающего мимо верблюда. Еще этот человек был бледнолицым.

Такие в пустыне встречаются нечасто, а если быть точным, вообще никогда не встречаются. Истинные дети песка смуглы от рождения, а белокожие люди уже на второй день пребывания в пустыне становятся людьми с красной, облезающей кожей. А через неделю их сложно отличить от бедуинов.

Чайханщик даже сначала подумал, что его новый посетитель ошибся адресом, но тот уверенно прошел внутрь заведения и сел за один столик с бедуинским оборванцем, зависшим в чайхане с самого утра.

Если новый посетитель удивлял чайханщика, то бедуин его откровенно нервировал. Жители оазисов относятся к бедуинам примерно так же, как собаки относятся к волкам – признают их своими родственниками, но понимают, что те гораздо круче и связываться с ними не стоит.

Бедуин курил кальян. Когда новый посетитель опустился на потрепанный ковер рядом с ним, бедуин даже бровью не повел, словно бледнолицые гости в дорогих плащах каждый день подсаживались к детям пустыни. Он только вытащил изо рта обмусоленный мундштук кальяна и вопросительно посмотрел на гостя.

– Я не курю, – сказал гость.

– Ты искал встречи со мной? – спросил бедуин.

– Только если тебя зовут Джафаром.

– Обычно меня не зовут, – сказал Джафар. – Бедуин сам приходит и делает это тогда, когда считает нужным. Чего ты хочешь?

– По направлению к восходу солнца в трех дневных переходах отсюда находится богатый оазис, – сказал гость. – Я хочу, чтобы ты распустил слухи, будто собираешься его ограбить.

– Зачем? – удивился Джафар. – Грабить караваны куда прибыльнее. И безопаснее.

– Я не предлагаю тебе грабить оазис, – сказал гость. – Я только хочу, чтобы люди поверили, будто ты собираешься это сделать.

– Почему я должен так поступать?

– Если ты мне поможешь, я дам тебе столько золота, сколько может унести твой верблюд, – сказал гость.

– У меня очень выносливый верблюд, – предупредил Джафар.

– Тем лучше для тебя.

– Допустим, я распушу такие слухи, – сказал Джафар. – Что дальше?

– Сейчас вашу пустыню пересекает один человек, – сказал гость. – Кажется, вы называете таких людей асасинами. Он всегда ходит в черном и прячет глаза под темными стеклами.

– Шайтан-винторез, – кивнул Джафар.

– Когда слухи о готовящемся нападении дойдут до жителей оазиса, они наймут этого человека для защиты.

– Ты хочешь, чтобы мы его убили? – спросил Джафар. – Можно сделать гораздо проще. Подъехать к нему на верблюдах, окружить и… У меня в отряде пятьсот сабель.

– Ты хочешь потерять их всех? – спросил гость. – Мне пока что невыгодна смерть этого человека. Я лишь хочу, чтобы он отклонился от курса и на пару дней задержался в пустыне.

– И что мы должны сделать?

– Я знаю, как действуют такие парни. Когда вы приблизитесь к оазису, шайтан-винторез будет ждать вас на подходе, – сказал гость. – Он будет один, но вы все равно сделаете вид, что жутко его испугались, и включите задний ход. Тогда он пойдет своей дорогой, и… И все будет нормально.

– Твое предложение оскорбительно для сына пустыни, – заявил Джафар. – Что будет с нашим имиджем, если люди узнают о пятистах воинах, пасующих перед одним человеком?

– О вас будут думать, как о благоразумных людях? – предположил гость.

– Это еще более оскорбительно. Никто никогда не называл бедуинов благоразумными.

– Кажется, я понял, в чем дело, – сказал гость. – Я дам тебе столько золота, сколько смогут унести два верблюда.

– Три.

– Это много.

– Два нормальных верблюда и один дромадер.

– Ты торгуешься нечестно. Разве грузоподъемность у дромадеров меньше?

– А ты торгуешься, как вонючий кочевник, – сказал Джафар. – Человек, у которого много золота и столь экстравагантные пожелания, мог бы вообще не торговаться.

– Чтобы ты потерял ко мне всякое уважение? – улыбнулся гость. – Ладно, я нагружу золотом двух верблюдов и одного осла.

– Осла я выберу сам, – сказал Джафар.

– Договорились.

– Пожмем друг другу руки?

– Думаю, обойдемся.

– Как знаешь.

Если на небе горят звезды, ночь в пустыне не может быть темной. Белые звезды сверху, белый песок снизу, темная тень всадника между ними.

Верблюд у всадника был старый и дряхлый, но Джавдет никогда не требовал от своих скакунов большой скорости. За ним по очереди гонялись все обитатели пустыни, но стоило лишь ему назвать свое имя, как погоня сразу же прекращалась. Никто не мог тронуть Джавдета. Все дали друг другу слово не делать этого, и никто не решался нарушить обещание.

Джавдет привык жить изгоем. Он понимал, что сам поставил себя в такое положение, и первое время им очень тяготился. Однако потом он привык и даже нашел в нем некоторые плюсы.

Он был неприкасаем. Он мог творить все что угодно, но даже стражники боялись притронуться к нему хотя бы пальцем, не желая навлечь на себя гнев халифов, эмиров, великих визирей и падишахов. Джавдет упал на самое дно, и хуже его жизнь стать уже не могла.

Он воровал фрукты и лепешки на базарах, забирался в чужие гаремы, уводил из караван-сараев чужих верблюдов, рассказывал на площадях политические анекдоты – в общем, жил на полную катушку и ни в чем себе не отказывал.

И никто его не трогал.

Темная фигура, которую сначала Джавдет принял за обычную тень, поднялась ему навстречу. Даже верблюд, не самое умное животное, сообразил, что что-то неладно, и замер на полушаге, с уже поднятой передней правой ногой.

– Джавдет? – спросила фигура.

– Джавдет, – подтвердил достойный сын пустыни. – Ты джинн?

Джавдет знал, что джинны живут в лампах или запечатанных сургучом бутылках, но чем шайтан не шутит? Три лишних желания никогда не повредят.

– Не совсем, – сказала фигура.

– Я думал, ты джинн, – сказал Джавдет. – Кого еще можно встретить ночью посреди пустыни? Ты уверен, что ты не джинн? Ты появился на моем пути, как самый натуральный сын иблиса.

– Ты тупой? Хотя не стоило и спрашивать, – пробормотала фигура. – Слезай с верблюда.

– Зачем?

– Хочу на тебя посмотреть.

– А по-моему, ты хочешь украсть моего верблюда, – сказал Джавдет. Он сам позаимствовал этот корабль пустыни всего пару дней назад и вовсе не жаждал расставаться с транспортным средством в столь безлюдной местности.

– Не нужен мне твой верблюд, – сказала фигура.

– Дай слово, – сказал Джавдет.

– Достал, – сказала фигура. Вытащив руку из-под черного плаща, фигура проделала странный жест, и Джавдет, к своему великому удивлению, обнаружил, что верблюда под ним больше нет.

Он плюхнулся на песок и больно ударился копчиком. Падать с ослов куда безопаснее.

– Все-таки ты джинн, – заключил Джавдет. – И ты украл моего верблюда. Зачем ты мне врал?

– Тупой вонючий кочевник, – сказала фигура, внимательно рассматривая сына пустыни. – Удивительно, сколько подняли шума вокруг подобного ничтожества.

– Вах! – сказал Джавдет. – Зачем обижаешь? Кто тут кочевник? Я вообще-то из оседлых.

– Сейчас ты осядешь, – сказала фигура, и в ее правой руке блеснула сталь.

– Странная сабля какая-то, – констатировал Джавдет. – Прямая.

– Это не сабля, это меч.

– А ты, видно, не местный, – сказал Джавдет, еще не слишком испугавшись. – Ты зачем на меня меч поднял? Забыл, кто я такой? Я – Джавдет! Меня никто не может тронуть!

– На меня ваши заморочки не распространяются, – сказала фигура.

В лунном свете еще раз блеснула сталь, и голова Джавдета покатилась по песку.

– Наверное, в таких случаях принято говорить что-то патетическое, – пробормотал убийца, убирая меч под плащ. – Но мне ничего в голову не приходит.

 

ГЛАВА 13

Горлогориус, Реджи и Гарри мчались сквозь ночь на волшебных конях, вызванных откуда-то могущественным магом.

По мнению Гарри, их скакуны больше походили на вырвавшихся из ада демонов, чем на обычных лошадей. Их глаза горели зловещим огнем, пламя вырывалось из их ноздрей, подковы каким-то образом умудрялись высекать искры из влажной земли. Но надо было отдать им должное – скакали они быстро.

Сам Гарри пребывал в смятении, и тому было много причин.

Во-первых, он не сомневался, что сэр Реджинальд Ремингтон, эсквайр, застрелил Джека Смит-Вессона, ибо не видел другой причины, почему Джек мог остаться в горах и отказаться от выполнения задания и осуществления мечты всей своей жизни – возвращения в обитель Святого Роланда.

Пока Джек находился рядом, Гарри даже не подозревал, насколько он к нему привязался.

Про друзей по боевым походам принято говорить, что они надежно прикрывают спину, но в отношении Джека это было бы несправедливо. Во время их долгих странствий стрелок надежно прикрывал Гарри со всех сторон.

В связи с его смертью перед Гарри вставал трудный вопрос. Вопрос о мести.

Согласно принятым в среде волшебников жизненным ценностям, Гарри просто обязан был отомстить. Но насколько этично мстить человеку, который не только играл на твоей стороне, но и пытался своими действиями приблизить спасение вселенной? И способен ли Гарри в принципе справиться с представителем ордена Святого Роланда, нарушившим все правила и ставшим общепризнанным чемпионом в области междоусобных разборок?

Во-вторых, Гарри тревожился по поводу Горлогориуса. Могущественный волшебник всегда вел себя немного странно, но в последнее время он побил собственные рекорды чудаковатости, и его поведение внушало Гарри большую тревогу.

В-третьих… Поступки Джавдета вообще ни в какие ворота не лезли.

Гарри привык считать Джавдета проходным персонажем, великое множество которых им довелось встретить на своем пути. Такие парни появлялись, произносили свои реплики, делали свое дело и исчезали. Джавдет отличался от них – он влезал в сюжет целых два раза, но Гарри все равно не ожидал, что второстепенный персонаж способен выбиться на первые роли.

Конечно, глупо думать о своей жизни, как о приключенческом романе, но… Порой Гарри чувствовал себя героем какой-то книги и просто физически слышал шелест переворачиваемых страниц. В такие минуты ему дико хотелось придушить автора. При условии, что автором окажется не Горлогориус, – душить своего бывшего учителя неэтично и небезопасно.

Горлогориус заявил, что Джавдет не тот, за кого себя выдает. Но кем этот неудачливый бедуин мог быть на самом деле?

Гарри попробовал рассуждать логически, но никаких плодов это не принесло. Джавдет поставил в тупик самого Горлогориуса, что говорило о многом. Переиграть могущественного волшебника, съевшего не одну собаку на заговорах и преуспевшего в плетении интриг, могла только неординарная личность. Таких в этой вселенной имелись считаные единицы.

Гарри попытался систематизировать известные данные и привести их к единому знаменателю.

Итак, предателем был могущественный волшебник, хорошо изучивший Горлогориуса, сумевший выдать себя за него и одурачить Реджи. Он имел точную информацию о ходе миссии по спасению мира. Он умудрился втереться в доверие Гарри чуть ли не с самого начала этой истории. Он был одержим идеей уничтожения вселенной – иначе зачем он умыкнул револьвер из-под самого носа Горлогориуса?

И это не Мэнни, потому что своего коллегу Горлогориус вычислил бы давным-давно. К тому же, если Мэнни не обладает способностью находиться в нескольких местах одновременно, он физически не может быть Джавдетом. Пока лжебедуин бил Гарри по голове и обманом выманивал револьвер у Реджи, Мэнни сидел в башне и препирался с Хруподианисом.

Но тогда…

Значит…

Страшная правда грузом кирпичей обрушилась на Гарри и выбила его из седла. Нелепо взмахнув руками, молодой волшебник опрокинулся назад и со всего маха впечатался в землю. По счастью, земля была влажной и немного смягчила удар.

Горлогориус и Реджи осадили своих коней.

– Молодежь, – буркнул Горлогориус. – Даже верхом ездить не умеют, а туда же… В спасатели мира лезут.

Если бы Гарри не сбил дыхание при падении, у него появилась бы прекрасная возможность задохнуться от возмущения. Он не лез в спасатели мира. Горлогориус сам пихал его туда изо всех сил.

– Извините, – наконец выдохнул Гарри. – Я задумался.

– О чем бы ты ни думал во время верховой езды, ты не должен выпускать из рук поводья, – сказал Горлогориус. – Кстати, этот совет подходит и к другим жизненным ситуациям – никогда не выпускай поводья из рук.

– Я больше не буду, – пообещал Гарри.

– Позволь полюбопытствовать, о чем же ты думал? – спросил Горлогориус.

– О Джавдете, – сказал Гарри. – Я знаю, кто он такой на самом деле.

– Кто? – спросил Горлогориус.

Гарри сказал.

– Не может быть, – дуэтом заявили волшебник и стрелок. – Он же умер!

– Впрочем, смерть – недостаточное основание, чтобы снять с него все подозрения, – продолжил Горлогориус соло. – Но каков же фрукт, а?!

Пришла пора рассмотреть еще один из почти физических законов, действующих в созданной Филом вселенной.

Закон о ключевых пространственных точках. Их еще называют перекрестками всех дорог, хотя речь о перекрестках идет только в метафорическом смысле. Иногда эти точки находятся вдали от всех дорог, прячутся в лесах, болотах или на горных вершинах.

Именно на этих метафорических перекрестках главные герои постоянно встречаются друг с другом и задают сакраментальный вопрос «А ты откуда тут взялся?».

Но фактически таким перекрестком может воспользоваться кто угодно.

Знающие об этом законе люди используют его для поиска потерянных друзей, членов семьи и просто парней, с которыми им хотелось бы поговорить. Некоторые даже умудряются извлекать из этого коммерческую выгоду, подрабатывая в качестве частных детективов по розыску домашних животных.

Перевод закона ключевых точек на сухой язык математических формул занимает около десяти страниц, и Горлогориус разрешил мне его опустить. На практике все гораздо проще.

Если вы найдете ключевую пространственную точку и проведете в ней определенное количество времени, то увидите всех людей, кого вы хотели бы увидеть, и множество таких, встречи с которыми желали бы избежать. Если же вы располагаете бесконечным запасом времени, то мимо вас пройдут все люди, населяющие этот мир.

Сами того не подозревая, Бозел и мастер Лю выбрали для чаепития одно из таких мест. Именно по этой причине к их компании присоединился Негоро, а потом и Илья Муромец. И именно поэтому к ним на всех порах спешил очередной персонаж.

– Это еще кто? – вопросил Илья Муромец, услышав приближающиеся шаги.

– Кого опять черти принесли? – выкрикнул в ночь Негоро.

– По отцу я – лев пустыни, выпью кровь своих врагов, сокрушу я все твердыни и избавлюсь от оков, – сообщил веселый голос из темноты. – А с кем я разговариваю?

– Долго перечислять, – буркнул Бозел.

– Лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать, – согласился Джавдет, величественной фигурой вырастая из тьмы. – Но в некоторых случаях лучше один раз пощупать, чем сто раз увидеть. Хотя это и не тот случай.

– Вы? – изумился мастер Лю.

– Опять ты? – простонал Бозел.

– Кто это? – удивились Илья Муромец и Негоро.

– Рад вас всех видеть, – сказал Джавдет. – Нет, вру. Я рад видеть только некоторых из вас. – Он внезапно ткнул пальцем в Муромца. – Тебя я вообще не знаю, так что тебе повезло – можешь быть свободен. А остальных попрошу остаться.

– Белое солнце пустыни напекло тебе голову? – вежливо поинтересовался Бозел. – С каких это пор вонючие кочевники указывают богатырям, что им делать?

– Узнаю детскую непосредственность драконов, – сказал Джавдет. – Мне кажется, она явилась одной из причин, благодаря которым ваш вид оказался на грани вымирания. Почему ты до сих пор жив, Бозел? Как ты справился с рыцарями и почему Непобедимый Воин, сидящий всего в двух метрах от тебя, так ничего тебе и не сделал? Открой секрет своего успеха, ящерка.

– Э… – сказал Бозел и заткнулся.

Джавдет невзначай коснулся больших револьверов с сандаловыми рукоятками, висевших на его поясе. Они словно придавали ему уверенности.

А может быть, дело было вовсе не в оружии. Может быть, наружу вырвалась истинная сущность человека, вынужденного много лет скрывать свое настоящее лицо.

– А вы, мастер Лю? – Джавдет укоризненно покачал головой. – Как вам не стыдно? Я пришел к вам, предложил вам работу, заплатил авансом… Я думал, что могу рассчитывать на результат. Говорят, если хочешь, чтобы что-то было сделано хорошо, сделай это сам. Вранье! Если ты хочешь, чтобы что-то вообще было сделано, принимайся за работу!

– У меня были объективные причины, – сказал мастер Лю.

– Чихать я хотел на объективные причины, – заявил Джавдет. – Рынок наемных убийств держится исключительно на доверии. Что будет, если киллер и наниматель перестанут доверять друг другу?

– Трудно представить, – согласился мастер Лю.

– Это был риторический вопрос, – сказал Джавдет. – Негоро, мальчик мой, только ты меня не разочаровал. Ты вел себя, как мелкий подлый крысюк, полностью выполняя заложенную в твой мозг программу. Я бы даже поаплодировал твоим талантам, но мне лень.

– Не понял, – сказал Негоро. – Разве мы знакомы?

– Ты даже не представляешь, как тесно, – ухмыльнулся Джавдет.

– А ты не хочешь ничего объяснить?

– Не сейчас, – сказал Джавдет. – Нам надо подождать еще кое-кого, чтобы потом мне не пришлось повторяться.

– Кто-то еще катит в гости? – удивился Бозел. – Ночью путники летят на костер, как мухи на… варенье. Прямо-таки ночь свиданий.

– За мной гонятся, – пояснил Джавдет. – Очень надеюсь, что они меня скоро догонят. Я прямо-таки жажду увидеть их недоуменные рожи.

– Ты мне не нравишься, парень, – заключил Илья Муромец.

– Я тоже от тебя не в восторге, – парировал Джавдет. – Но выяснение отношений мы отложим на потом.

– Почему не сейчас? – Рука Муромца потянулась к верной палице.

– Потому что я так сказал. – Джавдет не был стрелком, но огнестрельное оружие все же давало определенные преимущества. Пуля ударила богатыря в плечо, и он выронил палицу. – Для того чтобы одолеть меня, одной дубины будет мало. Да и двух дубин тоже не хватит.

– А кого мы ждем? – поинтересовался Бозел. На самом деле он хотел спросить совсем о другом. Его очень интересовало, чем он насолил кочевнику, но задавать вопрос дракон все-таки не решался. Вдруг вместо ответа он тоже получит пулю?

Горлогориус и его спутники остановили коней в отдалении от костра, чтобы их не обнаружили раньше времени. Спешившись, Реджи проверил боевую готовность своих револьверов, Горлогориус на пробу махнул пару раз волшебным посохом, а Гарри – палочкой.

– Как будем действовать? – поинтересовался Гарри.

– Вне всякого сомнения, предатель очень крут, – сказал Горлогориус. – И он ждет нашего появления, иначе не стал бы останавливаться и не позволил бы кому-то развести костер и демаскировать позицию.

– Я могу уложить его из снайперской винтовки, – предложил Реджи. – Нам даже не придется к нему приближаться. А револьверы потом снимем с трупа.

– Неприемлемо, – сказал Горлогориус. – Такие дела делаются по-другому.

– И что ты предлагаешь? – спросил Реджи.

– Самый простой способ атаки – это атака в лоб, – сказал Горлогориус. – Наше дело правое, и нам нет нужды таиться в ночи и нападать исподтишка. Мы пойдем на врага прямо и открыто, подняв, так сказать, забрала.

– По-моему, это не очень умно, – сказал Гарри. – Но, вне всякого сомнения, вам виднее.

– Тебя что-то беспокоит? – спросил Горлогориус.

– Мелочи, – сказал Гарри. – Этот тип с самого начала водил нас за нос, в конце концов оставил нас с носом, и вдруг он просто взял и остановился. Я чую ловушку.

– Это и есть ловушка, – сказал Горлогориус. – И мы в нее попадемся.

– Зачем?

– Специально, – объяснил Горлогориус.

– Но зачем? – продолжал недоумевать Гарри.

– Существуют определенные правила, и мы не можем их нарушать, – сказал Горлогориус.

– К черту правила…

– Мы не будем посылать к черту правила, которые работают на нас, – сказал Горлогориус. – Следи за мной внимательно, Гарри, и ты сможешь многому научиться.

– Например, как правильно проигрывать? – уточнил Гарри.

– Ты потерял веру в своего учителя?

– Пока еще нет, но…

– Сейчас ты получишь мастер-класс, – сказал Горлогориус. – Идем.

– Что конкретно мы должны делать? – спросил Реджи.

– Импровизировать, – сказал Горлогориус.

– А если еще конкретнее?

– Подойдите к этому вопросу творчески.

Трое мужчин шли сквозь ночь.

В их неторопливой размашистой походке сквозила уверенность, их лица были спокойны и сосредоточенны, их ноги двигались в такт, чеканя шаг. Пафос момента портил только постоянно спотыкающийся в темноте Гарри.

Вскоре они уже достигли очерченного костром круга и…

– Ближе не подходите, – сказал Джавдет.

– А то что? – спросил Горлогориус.

– Сам знаешь, – сказал Джавдет.

– А ты объясни, – сказал Горлогориус.

– Хорошо. – Джавдет сунул в кобуру оба револьвера, выхватил из кармана волшебную палочку, которая мгновенно достигла размеров полноценного посоха, и ударил этим посохом о землю. – Смотри внимательно.

Земля разверзлась.

Сначала по ней побежала небольшая трещинка. Она быстро увеличивалась в размерах и скоро уже достигала десятка метров в ширину, нескольких сотен в длину, а глубина ее вообще оказалась невообразимой. И измерить ее визуально не представлялось возможным, ибо на расстоянии нескольких километров от поверхности клубился белый туман.

Каждый из достигших максимального уровня волшебников способен обратиться к хаосу, просто ударив посохом о землю.

Вопреки расхожему заблуждению, Первоначальный Хаос, из которого было создано все сущее, не заключен в Бездну и не сосредоточен в каком-то конкретном месте. Он находится повсюду, он так же бесконечен, как и вселенная (при условии, что ваша вселенная действительно бесконечна), он спит у самой грани реальности и ждет возможности вырваться в реальный мир, дабы разрушить порядок и воцариться навеки.

Волшебники давно научились контролировать Первоначальный Хаос и приспособили его для своих целей. Самый верный способ избавиться от надоедливого конкурента – это сбросить его в бездну Хаоса и замкнуть края, пока Хаос не успел вырваться наружу.

А Хаос постоянно стремится это сделать, поэтому работать с ним надо очень осторожно. Если вовремя не закрыть бездну, может случиться очень большая неприятность.

– Отрадно видеть, что ты не утратил своих навыков, Негориус, – сказал Горлогориус. – А дальше что?

– Дальше я туда прыгну, – сказал Негориус. – И унесу с собой артефакт, в котором вы так нуждаетесь.

– Негориус? – изумился Бозел.

– Папа? – удивился Негоро.

– Разве я не отрубил тебе голову? – изумился Бозел.

– Разве я не приклеил твой меч к ножнам, чтобы он мог беспрепятственно отрубить тебе голову? – удивился Негоро.

– Признаться, этот момент вызывает некоторое недоумение и у меня, – сказал Горлогориус. – Но факт остается фактом – перед нами Темный Властелин, положивший все силы на уничтожение вселенной.

Негориус отвесил всем присутствующим шутовской поклон.

– Дни вашей жизни сочтены, – сообщил он. – А потому вы имеете право задавать мне вопросы.

– Любые вопросы? – уточнил Негоро.

– Конечно, – расплылся в улыбке Негориус. – Ведь таковы правила.

Неписаные правила, о которых говорил Негориус и на которые уповал его вечный противник Горлогориус, были очень просты.

Когда один могущественный волшебник берет верх над другим могущественным волшебником, самого факта победы ему недостаточно. Для полноты ощущений он должен вдоволь поглумиться над проигравшим соперником, раскладывая все его ошибки по полочкам и подробно объясняя, как именно его переиграл.

Волшебники весьма самолюбивы, и этот унизительный разбор полетов для них хуже смерти. По крайней мере для некоторых из них. Известны случаи, когда волшебники совершали самоубийства, лишь бы не дослушивать речь победителя до конца.

Но у каждой медали есть и обратная сторона.

Эти правила были придуманы для того, чтобы давать неудачникам последний шанс Если проигравший волшебник обнаруживает волю к победе и способность справиться с обуревающими его негативными эмоциями, за это дополнительное время он может собрать силы в кулак и обратить поражение в победу.

– Можно я спрошу? – поднял руку Бозел. – В конце концов я же первый по алфавиту.

– Валяй, – сказал Горлогориус. Ему было по фигу, кто и о чем собирается спрашивать Негориуса. Старый маг просто тянул время.

– Похоже, я тебя не убил, – сказал Бозел. – Но кто же тогда пал от моей руки?

– Моя копия, – сказал Негориус.

– Но ведь это я – твоя копия! – вскричал Негоро.

– Бозел убил не дубля, – сказал Гарри. – Кремний-органические существа не брызжут фонтанами красной крови, когда им отрубают головы.

– А я и не говорил, что это был дубль, – улыбнулся Негориус. – Я лишь сказал, что это была моя копия.

– Но как же…

– Магия навесила шоры на ваши глаза, – сказал Негориус. – Вы слишком серьезно относитесь к волшебству и считаете его единственно возможным решением любой проблемы. Вы не обращаете внимания на другие пути, хотя их существует великое множество. Я себя клонировал. Сначала провел эксперименты с овцами, а потом вырастил своего клона из обрезанного ногтя.

– Но зачем?

– Как зачем? Для того чтобы вам было кого убить. Срубив клону голову и полюбовавшись фонтанами его красной крови, вы посчитали меня мертвым и успокоились. Но, поскольку я не особо верил в успех Гарри и прочих дилетантов Горлогориуса, я решил помочь им меня укокошить и создал Негоро, дубля, который проделал за них всю черновую работу. Приклеил меч к ножнам. Неужели вы думали, что Темный Властелин позволит убить себя так легко?

– Но что ты после этого против меня имеешь? – поинтересовался Бозел. – Если все шло по твоему сценарию и ты сам спланировал свою смерть…

– Сие есть дело принципа, – сказал Негориус. – Ты осмелился поднять на меня руку, пусть даже это был не совсем я. Но ты-то не знал, что это не я. А даже если бы и знал, это бы ничего не изменило. Ты отрубил голову парню, очень похожему на меня, и за это должен умереть.

– Вот здорово, – сказал Бозел.

– Конечно, вы можете спросить, зачем мстить какому-то отдельному дракону, если мои действия подведут под монастырь всю эту гребаную вселенную, – продолжал Негориус. – Но месть – штука сугубо индивидуальная, и я желал, чтобы дракон умер до развязки нашей истории.

– А как ты прикинулся Джавдетом? – спросил Гарри. – Тебе удалось одурачить меня – я не видел в Джавдете ни капли магии.

– Потому что я ею не пользовался, – сказал Негориус. – Пара пластических операций и несколько сеансов в солярии сделают бедуина из кого угодно. А знаете, в чем прелесть таких ребят, как Джавдет? Прикинься тупым вонючим кочевником, и тебя уже никто ни в чем не заподозрит. Главное, чтобы воняло посильнее. Вы, волшебники, мните, что разбираетесь в жизни и постигли все тайны мироздания, но не способны видеть дальше своего носа.

– Должен признать, ты неплохо поработал, – сказал Горлогориус.

– Неплохо поработал? – переспросил Негориус. – Я контролировал ход твоей операции от начала и до конца. Я знал, что на финальной стадии мне потребуются два стрелка, и заранее ввел их в игру. Неужели ты думал, что такой жалкий маг, как Гарри, способен вызвать стрелка для решения своих локальных проблем? Черта с два! Я убил настоящего Джавдета и сделал так, чтобы Джека Смит-Вессона задержали в пустыне, пока я не улажу дела, связанные с моими копиями, – дублем и клоном. Потом я принял облик Джавдета, зарылся в песок и позволил Джеку себя откопать, тем самым втеревшись ему в доверие. Несколько дней я путешествовал вместе с ним и ждал удобного случая, который представился мне, когда Гарри запустил свое поисковое заклинание. Таким образом я убил сразу двух зайцев – ввел в операцию второго стрелка и познакомился с Гарри, так что наши с ним последующие встречи не вызывали у него никаких подозрений. Я все время был даже не на шаг впереди вас, я опережал вас настолько, что не мог рассмотреть в зеркале заднего вида. А ты говоришь, что я всего лишь неплохо поработал?

Горлогориус задумчиво кивнул.

– Все шло по моему плану, – продолжал Негориус. – Дубль подвел клона под монастырь, все уверились в моей смерти и могли сосредоточиться на сборе артефактов. Дубля я создал с таким расчетом, чтобы он организовал параллельные поиски и заодно запудрил вам мозги. Он действительно неплохо поработал. Ему удалось добыть один артефакт. А я просто отошел в сторону и выжидал. Время работало на меня – Большой Бо становился все сильнее и сильнее.

– И ты не показывался на глаза, – сказал Горлогориус. – Ждал, пока мы попадем в цейтнот и останется добыть всего один ключ. Потому что, если бы ты проявился раньше, у нас было бы время, чтобы найти способы противостоять твоему замыслу. Ты хотел нанести нам поражение в самый последний момент.

– Верно, – сказал Негориус. – Ты всегда был умен, мой старый враг. Жаль только, что в большинстве случаев ты оказывался крепок именно задним умом.

– А зачем ты устроил клоунаду в Матрице? – спросил Гарри.

– Решил помочь вам добыть рубильник, – сказал Негориус. – Чтобы вы побыстрее начали поиски последнего артефакта и я смог бы забрать его в свои руки.

– Пластические операции, клоны, дубли, заговоры, интриги, предательства, удары в спину… Я восхищаюсь твоей настойчивостью. И твоей изобретательностью, – сказал Горлогориус. – А теперь ты просто прыгнешь в бездну, унесешь с собой револьвер и дашь нашей вселенной погибнуть?

– Именно так я и намерен поступить, – сказал Негориус.

– Но почему?

– Мне не нравится эта вселенная, – сказал Негориус.

– И все же это еще не повод, чтобы ее уничтожать.

– Для меня – повод, – сказал Негориус. – Наше мироздание невозможно постичь. Оно лишено смысла, ему несвойственны элементарные законы логики.

– Зато здесь живут миллионы людей, – сказал Горлогориус.

– Плевать. Их жизни настолько ничтожны, что они даже не заметят, когда их потеряют.

– Но ведь ты тоже умрешь, – сказал Гарри. – Причем раньше, чем все мы. Из бездны Хаоса никто не выбирался живым.

– Мне все равно, – сказал Негориус. – Если у тебя есть великая цель, для ее достижения можно использовать любые средства.

Гарри подумалось, что Негориус просто маньяк.

– Любые средства, говоришь? Это ты сейчас верно подметил, – сказал Горлогориус. – Нас тут семь человек. Если мы все одновременно на тебя бросимся, то прыгнуть в пропасть ты элементарно не успеешь.

– И вы готовы рискнуть? – спросил Негориус, втыкая посох в землю и выхватывая тяжелые револьверы Святого Роланда. – Готовы получить пулю?

– Лично я не готов, – сказал Негоро.

– Ну и дурак, – сказал ему Бозел. – Это же твой шанс. Вспомни, о чем я тебе говорил. Убей своего создателя и получи свободу.

– Я думал, ты образно… метафорически, так сказать…

– Сборище недоумков, – констатировал Негориус.

Надо сказать, что предложение Хруподианиса не понравилось никому из присутствующих. Конечно, вероятность того, что Темный Властелин успеет положить всех, была ничтожно мала, но получать пулю из здоровенного револьвера Роланда никому не хотелось. Тем более Гарри подозревал, что сам Горлогориус на противника прыгать не станет, предоставив эту честь всем остальным. Горлогориусы этого мира способствуют появлению героев, но сами геройствуют крайне редко.

Рациональная часть молодого волшебника не хотела нарываться на пулю…

Дальнейшее произошло очень быстро.

Гарри, мастер Лю и Муромец прыгнули одновременно. Негориус открыл огонь.

Одна пуля попала в живот былинного богатыря и отбросила его назад. Вторая угодила мастеру Лю в плечо.

Негориус сделал шаг в сторону и оказался на самом краю пропасти.

Реджи всадил ему по пуле в каждую коленную чашечку. Темный Властелин упал на колени. Он уже начал откидываться назад и почти полетел в пропасть, когда Гарри схватил его за пояс.

И получил кусок свинца в грудь.

Больно, подумал Гарри. Так больно ему еще никогда не было. Словно в тело молодого волшебника засунули кусок раскаленной лавы, сжигающей все его внутренности.

– Убей! – крикнул Горлогориус Реджи.

Но удерживающий Негориуса от падения Гарри закрывал стрелку линию огня.

Негориус палил с двух рук. Он не утруждал себя прицеливанием, шмаляя в стиле «на кого бог пошлет». Бозел схлопотал две пули, мастер Лю – целых три.

Гарри был уже буквально нашпигован свинцом, но не разжимал своей хватки, ибо от нее зависела сама судьба вселенной. Он почти потерял сознание, но продолжал цепляться за пояс Негориуса.

Горлогориус швырнул в старого врага заклинание инфаркта, и оно разбилось о мощную защиту злодея.

Негоро набросился на своего создателя справа. Он обеими руками вцепился в левое запястье Негориуса, пытаясь вывернуть его и выбить револьвер. Два копья света вырвались из глаз Темного Властелина и ударили в дубля, но он не ослабил захвата.

Ситуация висела на волоске.

– Гарри, пригнись! – крикнул Реджи.

Но Гарри не мог пригнуться. Вместо этого он окончательно потерял сознание и уронил голову на плечо.

Линия огня освободилась.

Реджи всадил пулю в черное сердце Темного Властелина.

Ударная сила отбросила Негориуса назад, и он полетел в пропасть, увлекая за собой Гарри.

Негоро удалось вырвать револьвер из мертвых пальцев своего создателя.

В последний момент полуживой Муромец успел выкинуть вперед левую руку и схватить Гарри за походный ботинок.

Негориус рухнул в пропасть.

Молча.

Даже не сказал, что он еще вернется, и никого не проклял. У него всегда были проблемы с заключительным словом.

Горлогориусу понадобилось около тридцати секунд, чтобы сомкнуть края Бездны и закрыть Хаосу доступ в реальный мир. Потом могущественный волшебник связался по хрустальному шару с Мэнни и пригласил на место событий коллегу, который был силен в целительской магии.

– М-да, – задумчиво протянул Мэнни. – Тут исцелять и исцелять. Не хочешь мне помочь, старина?

– Нет, – сказал Горлогориус. – Ты и сам справишься.

– Справлюсь, – согласился Мэнни. – А вам удалось добыть артефакт?

– Конечно, – сказал Горлогориус, но его внезапно одолели сомнения. – Негоро, это револьвер из его левой руки?

– Из левой, – подтвердил Негоро.

– Левой от тебя или от него?

– Левой от него, – сказал Негоро. – Я же не дурак.

– Ты – орел, – сказал ему Горлогориус. – Давай артефакт.

– Пожалуйста. – Артефакт перекочевал из рук дубля во вместительный карман мага.

– Значит, все-таки Негориус, да? Кому мы обязаны смертью этого гада? – поинтересовался Мэнни, извлекая пули из груди Гарри и наскоро сращивая поврежденные внутренние органы.

– Это был продукт коллективного творчества, – сказал Горлогориус. – Но большей частью постарался Реджинальд.

– Я всегда в него верил, – хмыкнул Мэнни и занялся богатырем. Мастер Лю и Бозел дожидались своей очереди, тихо лежа в сторонке.

Из портала, который Мэнни забыл за собой закрыть, на все это безобразие смотрел опухший от беспробудного пьянства создатель…