Дома Галину Кораблёву не знали, куда посадить, чем угостить. Мать вдруг вспомнила, что дочке недавно исполнилось двадцать пять лет, и решила задним числом отметить день рождения. Поставила тесто на пироги, принялась прикидывать, кого из родных позвать в гости.
- Обожди, мать, с гостями, - остановил её Никита Кузьмич. - Прежде своей семьей посидим… поговорим тишком да ладком. Давно ведь мы дочку не видели…
- Гости как-нибудь потом, - согласилась с отцом Галина. - Мне ведь скоро в район нужно - назначение в школу получать.
Но Анна Денисовна всё же не утерпела: на другой день напекла пирогов, ватрушек и созвала самых близких родственников - своего двоюродного брата Тимофея Новосёлова и двух сестёр мужа. Чай устроили в саду, в беседке, обвитой хмелем.
Никита Кузьмич, обычно словоохотливый и гостеприимный, на этот раз был неразговорчив, хмуро тянул с блюдечка чай и искоса поглядывал на дочь.
Зато гости интересовались всем: как Галина сдала экзамены, куда её направляют на работу, долго ли она пробудет дома.
- Значит, судьбу свою твёрдо определила? Учительница теперь? Вроде нашего Фёдора Семёновича? - Новосёлов внимательно оглядел племянницу: - А вспять не пойдёшь? Не отступишься?
- Что вы, Тимофей Иванович! - вспыхнула Галина. - Да теперь уж поздно.
- И думать об этом не смей! Выбор твой верный. Великое это дело - ребятишек растить! Одно имя чего стоит: учитель!..
- А ты вот походи с годок в учительской шкуре, тогда скажешь, какое это дело, - перебил его Никита Кузьмич. - Стожильная работенка!..
- Я не говорю, что лёгкая работа! Учитель, он кто? Садовник. Сад растит. И если ты любишь хорошие плоды, так, будь добр, потрудись в саду: вскопай, полей, подвяжи, сухую веточку обрежь… - Дед Новосёлов вновь посмотрел на Галю: - Ты, племянница, в нашу школу просись… под крылышко к Фёдору Семёновичу. И знают тебя здесь все, и к дому близко…
- Какая же у дочки учительская солидность может быть, если её все здесь с пелёнок помнят? - недовольно сказал Никита Кузьмич. - И как с мальчишками дралась, и как телят пасла… Так и останется Галкой да Галинкой, по отчеству никто не назовёт. Ты, Тимофей, дочку мне не сбивай, пусть подальше от дома устраивается - в районном центре, скажем, а ещё лучше в городе.
- Устраиваться в городе и жить, как Мария Антоновна, - усмехнулась Галина, вспомнив преподавательницу химии, которую отец ей всегда ставил в пример.
Мария Антоновна жила тихо, спокойно, имела свой домик на околице деревни, огород, небольшую пасеку и всё свободное время отдавала хозяйству.
- А хотя бы и так, - подтвердил Никита Кузьмич. - Мария Антоновна - человек достойный… живёт в своё удовольствие…
За кустами послышались приглушённые голоса. Анна Денисовна вышла из-за стола и вскоре подвела к беседке Варю и Митю Епифанцева. Они поздоровались со всеми, кто сидел за столом.
- Здравствуйте! - кивнула им Галина и, к стыду своему, обнаружила, что не помнит ни девочки, ни мальчика.
- Это кузнеца Балашова дочка, парторга нашего, - подсказала мать. - А это сынок Егора Епифанцева.
- Мы к вам, Галина Никитична! - выступила вперёд Варя. - Посмотрите наше просо на участке… Может, что посоветуете.
Галина с интересом посмотрела на школьников:
- А почему вы ко мне обращаетесь? Ведь у вас есть свои учителя!
Варя переглянулась с Митей и пояснила: Фёдор Семёнович в отъезде, посоветоваться ребятам не с кем. А Галина Никитична - преподавательница биологии и недавно была на практике в колхозной школе, так сказала им Клавдия Львовна.
- Это верно, была, - призналась Галина. - Но, не видя вашего проса, трудно что-нибудь сказать.
- Так пойдёмте, Галина Никитична! - воскликнул Митя. - Сейчас все наши юннаты в сборе!
- Это как так «пойдёмте»! - Никита Кузьмич строго посмотрел на школьников. - Видите: гости собрались, чай пьём, беседуем… Повежливее надо быть, молодые люди!
Митя покраснел:
- Если не вовремя, мы подождём…
- Нет, нет… Пожалуй, я посмотрю. - Галина вышла из-за стола и кивнула отцу и матери: - Я скоро вернусь!..
- Вот и правильно! - одобрительно ухмыльнулся дед Новосёлов. - Раз ребятишки зовут - иди! От них не закроешься, не упрячешься… Если ты, конечно, с живинкой учитель, а не душа чернильная…
- Ох, и дипломат эта Клавдия Львовна! - покачал головой Никита Кузьмич. - Дочка, видишь ли, ребятам нужна, опыт проверить…
- Да уж Хворостовы теперь из школы её не отпустят… Не такие они люди! - Новосёлов весело подморгнул и налил браги: - Чокнемся, Кузьмич! За дочку, за новую учительницу!
* * *
Пришкольный опытный участок находился за школой, на южном покатом склоне холма.
Здесь было что посмотреть!
На земле, опутанные шершавыми плетями, лежали полосатые арбузы. Желтели небольшие дыни, выросшие на одном стебле с могучими, тяжёлыми тыквами.
Далее шли делянки с пшеницей, овсом, рожью, кормовыми травами, овощами. Некоторые делянки были уже убраны, и только по углам торчали колышки с этикетками, поясняющими, что и кем здесь выращивалось.
Шагая рядом с Галиной Никитичной, Митя охотно рассказывал ей о юннатах высоковской школы: они размножили новый сорт картофеля с большим содержанием крахмала, вырастили семена ранней капусты, сочной, крупной моркови и всё это передали колхозу.
- Ой, Митя, - перебила его Варя, - чего ты расхвастался? Галина Никитична и без нас, наверное, всё знает.
- Кое-что помню… - улыбнулась учительница. - В своё время тоже была юннаткой.
- А знаете, как колхозники зовут пришкольный участок? - не унимался Митя. - «Наша агрономическая лаборатория».
Варя невесело усмехнулась:
- Хороша лаборатория!.. А с просом засыпались, как миленькие…
Девочка подвела Галину Никитичну к небольшой делянке с просом. Около неё толпилась почти вся «просяная бригада». Не было только Кости и Паши.
Варя рассказала учительнице, как они проводили свой опыт.
Галина Никитична несколько раз обошла посевы, потрогала метёлки проса. Варя следовала за ней по пятам, и лицо её становилось всё более сумрачным. Как она с пионерами ни старалась, как ни выпалывала сорняки, но всё же запущенному просу помочь не удалось, и оно выглядело низкорослым и тщедушным.
Совсем немного лет живёт на белом свете Варя Балашова, жизнь её только разгорается, как утренняя заря перед долгим солнечным днём, но девочка хорошо знает, что в жизни, может быть, нет ничего дороже твёрдого слова и завершённого дела. И вот колхоз поручил им первую серьёзную работу. Что же теперь они скажут людям?
- Да-а, просо незавидное. Похвалиться нечем, - сказала Галина Никитична. - Я вот когда со станции шла, колхозные посевы смотрела. Так там просо и то лучше.
- Прямо скажу: ничего у нас не получилось, - с огорчением призналась Варя. - Наобещали всем, слово дали… А выходит, на ветер мы слово бросили… Болтуны, трепачи! - И она кинула сердитый взгляд на ребят.
- Зачем же так? - остановила девочку Галина Никитична. - Просо - культура трудная. Не удался опыт - надо его второй раз поставить и третий!.. На то вы и юннаты.
- Будем считать, что опыт в этом году не состоялся, - сказал Митя Епифанцев. - А пока можно на сено просо скосить, не жалко.
- А мы-то старались! - разочарованно протянула Катя Прахова. - Стоило ли тогда огород городить?
- Что-то я не замечал особого вашего старания… - сказал Митя.
- Я же тебе объяснял, - проговорил Витя Кораблёв: - Ручьёв всё дело развалил. Пусть он и отвечает!
- Спросишь с такого! Он и носа на участок не кажет… - сказала Катя и обернулась к Варе: - Ты передала Ручьёву, что мы его зовём?
- А как же… Он обещал быть. Сама не знаю, почему он задержался, - растерянно ответила Варя.
- Ждите, ждите! - усмехнулся Витя. - А я уверен, Ручьёв не придёт. Знает, что его дело нечисто…
Он не успел договорить, как сквозь зелёную изгородь продрался Костя и неторопливо подошёл к делянке с просом. В руке он держал чёрную кепку, доставал из неё тугие, толстые стручки гороха, вышелушивал из них горошины и с аппетитом жевал их.
- Года не прошло, а Костя Ручьёв уже здесь, - насмешливо сказала Варя. - И седьмого гонца посылать не надо… Тебе что же, с нами и делать нечего?
- Воду в ступе толочь - тоже, говорят, дело… - начал было Костя, но, заметив свою недавнюю попутчицу - позавчера он узнал, что это дочь Никиты Кузьмича Кораблёва, - мальчик смешался, замолчал и, нагнувшись, принялся натягивать кепку с горохом на голову. Кепка не налезала, стручки посыпались на землю.
- Вот полюбуйтесь! - вспыхнула Варя. - Горохом забавляется… Ему и горя мало!
- А что прикажете, слёзы лить? - буркнул Костя.
- Нет, как ты смел подвести нас! - окончательно вышла из себя девочка. - Загубил посевы на делянке, развалил просяную бригаду… Что ты за товарищ такой!
- Ты потише! - насупился Костя. - Ещё неизвестно, кто из нас лучше… Ты Ваню Воробьёва помнишь?
- Это из Соколовского колхоза?.. И что?
- Он уже медаль получил… вот что! За высокий урожай. Понимает в земле толк! Не то что наш брат, школьник…
Вытянув шею, Костя посмотрел за зелёную изгородь. У водопоя призывно ржали кони; на дороге, попыхивая синим дымком, катился трактор; за рекой, уходя к горизонту, раскинулись спеющие хлеба.
- Нет, хватит нам на пришкольном участке копаться!.. На простор надо выходить, в поле! Настоящее дело делать.
- А ты ведь собирался десятилетку заканчивать? - с искренним изумлением спросила Варя. - А теперь что же - учение не по душе?
- Не беспокойся! Учение я не заброшу, - усмехнулся Костя. - Только я хочу, чтобы оно с толком было. Чтобы мне перед людьми краснеть не приходилось… Ты вот объясни, - неожиданно обратился он к Варе: - почему в других бригадах один урожай, а у твоей сестры в полтора раза выше?
- Подумаешь, экзаменатор явился! - фыркнул Витя. Он уже давно хотел вмешаться в разговор и всё выжидал удобного случая. - А ты сам-то знаешь?..
- Погоди, Виктор, не сбивай его, - остановила Галина Никитична брата и с любопытством поглядела на Ручьёва.
Смуглый, чубатый, озорно блестя тёмными глазами, он с такой горячностью говорил об учении, что его нельзя было не слушать.
- И я не знаю, - признался Костя. - Да и откуда нам знать! - Он помолчал, потом вслух подумал: - Вот если бы так сделать… И в школе учиться, и в колхозе работать. Чтобы десятилетку закончить и в земле толк понимать.
Школьники кругом зашикали. Катя Прахова покачала головой. Варя дёрнула Костю за рукав: ну что он такое говорит! Хотя Ручьёв известный выдумщик и заводила, но надо же знать меру!
Мальчик отмахнулся и продолжал стоять на своём: хорошо бы распределить всех ребят по бригадам, и пусть колхозники учат их, как хозяевать на земле. Он бы, например, с охотой пошёл на выучку в бригаду Марины Балашовой.
- Ты? К Балашовой? - удивился Витя. - Чего захотел! Тоже мне хлебороб, без году неделя!
- Меня-то примут! - Костя насмешливо смерил Кораблёва взглядом. - Это вот ты за отцовскую спину всю жизнь прячешься, лошадь запрячь не умеешь, боишься всего…
- Я?.. Боюсь?.. - Витя сжал кулаки, шагнул к Косте.
- Ну-ну, - покачала головой Галина Никитична, - нельзя ли поспокойнее!..
Митя и Варя быстро встали между мальчиками:
- Как вам не стыдно!
Кораблёв опомнился, отошёл в сторону.
- А всё равно это брехня, - презрительно сказал он. - Никуда Ручьёва не примут - руку на отсечение даю!
Но Костя был не из тех, которые оставляют за противником последнее слово.
- Ага, одной руки не пожалел! - взорвался он. - А я голову прозакладываю: примут! Все будьте свидетелями, попомните моё слово!
- Ну, расходились, мужики горячие! Хоть водой обливай! - махнула рукой Катя Прахова.
Костя нахлобучил на голову кепку и ринулся к зелёной изгороди.
Варя бросилась было за ним следом, но Кораблёв удержал её за руку. Девочка огорчённо посмотрела на ребят, потом на Галину Никитичну.
- Хоть бы Фёдор Семёнович скорее вернулся! - вырвалось у неё.
- А что ему учитель! - отозвался Витя. - Раз Ручьёв в штопор вошёл, его теперь ничем не остановишь. Так до самой земли и будет лететь, пока не шлёпнется…
- А я думаю, что Костя Ручьёв кое в чём прав, - задумчиво сказала Галина Никитична.