Про «побоище на реке Чернушке» в школе стало известно на другой же день.
Колька с Петькой, свидетели драки, помалкивали. Зато Прахов расписал её, не жалея красок. Он утверждал, что драка была проведена по всем правилам и оба противника понесли серьёзные потери.
В потерях со стороны Кости никто, впрочем, не сомневался: об этом живописно свидетельствовали многочисленные царапины на его щеках и распухший нос.
Витя Кораблёв в школу не явился. Вместо этого в большую перемену в учительскую вошла сторожиха и передала директору сложенный вчетверо лист бумаги:
- Никита Кузьмич просил передать. Сам даже в школу войти не пожелал…
Фёдор Семёнович пробежал глазами бумажку, озадаченно потёр щёку.
О драке между Кораблёвым и Ручьёвым учитель узнал ещё вчера вечером, и она его изрядно встревожила.
Любая ребячья драка доставляла учителю немало хлопот и огорчений, но эта была особенно неприятна. Никита Кузьмич, конечно, поймёт её по-своему и всем будет твердить, что его сына выживают из школы. Фёдор Семёнович ждал, что отец Вити вот-вот явится в учительскую и будет требовать сурового наказания Кости Ручьёва. Но то, что директор прочёл сейчас, явилось для него полной неожиданностью.
- Фёдор Семёнович, - вполголоса спросила Галина Никитична, поднимаясь с дивана, - что пишет отец? Чего он хочет?
Фёдор Семёнович ещё раз прочёл про себя заявление Никиты Кузьмича.
- М-да… Новости каждый день! Никита Кузьмич требует выдать Витины документы. Собирается перевести сына в другую школу.
Учителя встрепенулись. Преподаватель географии отложил в сторону газету, посмотрел поверх очков на Галину Никитичну:
- Вы, вероятно, в курсе дела. Из-за чего, собственно, Ручьёв схватился с вашим братом?
- Я говорила с Витей. Он утверждает, что отказался рисовать плакат, а Ручьёв будто бы налетел на него с кулаками… - глухо сказала Галина Никитична. - Но я, признаться, не очень верю этому…
- А по-моему, вполне вероятно… Надо знать характер Ручьёва!
Илья Васильевич назидательно поднял палец и заговорил о том, как одно цепляется за другое: сначала Витю оттолкнули от комсомола, настроили против него всех ребят, а теперь довели мальчика до того, что он должен менять школу.
Фёдор Семёнович ещё раз перечитал заявление. Драки были довольно редким явлением в школе и, по выражению Клавдии Львовны, давно «ушли в область преданий».
- Что же делать? - растерянно обратилась к директору Галина Никитична. - Ручьёва только что приняли в комсомол, и вдруг такой срыв. Может быть, комсомольскую группу собрать?
- А я бы советовал Ручьёва на педсовет вызвать. Поговорить с ним, предупредить. Слишком он горяч и несдержан! - предложил Илья Васильевич. - И вообще, надо решительно встать на защиту Вити Кораблёва… Раз и навсегда оградить его от всяких нападок.
Фёдор Семёнович ответил не сразу.
Он медленно прошёлся по учительской.
Случай был не из лёгких. Отпустить Витю Кораблёва в другую школу? Сколько это вызовет разговоров среди родителей; какое нелестное мнение составится о высоковской школе по всей округе; какой удар будет нанесён Галине Никитичне - все скажут, что она молода, неопытна, не сумела удержать в школе даже родного брата.
А может, и в самом деле построже наказать Костю Ручьёва? Но так ли уж он виноват? Ведь в драке Ручьёв пострадал не меньше, чем Витя Кораблёв. И кто из них больше виноват, это ещё надо выяснить.
- С педсоветом пока подождём, - заговорил наконец Фёдор Семёнович. - Посмотрим, как ребята поведут себя. Мне кажется, что драка эта не совсем обычная… И за ней что-то скрывается.
…Весь день Костя не выходил из класса и отсиживался на задней парте. Он всё ждал, что его позовут к Фёдору Семёновичу или Галина Никитична попросит его остаться после уроков. Но к директору почему-то не звали, учительница к нему не подходила.
Только Паша с Васей, поглядывая на Костю, покачивали головами, а Варя кидала такие сердитые взгляды, что мальчик невольно закрывал ладонью распухший нос.
После занятий Костя долго копался в парте и отправился домой тогда, когда в классе никого не осталось.
У моста через Чернушку он заметил Митю и Варю. Они стояли у самого берега реки и продавливали ногами тонкий зеленоватый лёд.
Костя, втянув голову в плечи, решил незаметно проскользнуть через мост.
- Здравствуйте! - неожиданно обернулась к нему Варя. - Стыдно со всеми-то вместе идти? Один пробираешься… Так тебе и надо… битый нос!
Костя остановился.
- Молчишь? Отвечать нечего? - наступала девочка. - Комсомольского стажа без году неделя, а уже отличился… Вон сколько медалей на тебя навешали!
Костя вспыхнул и вновь прикрыл нос ладонью.
- И охота была связываться тебе с Кораблёвым! - с досадой сказал Митя. - Не хотел он рисовать - и шут с ним! Теперь пойдёт звон на весь белый свет: «Ручьёв драку затеял».
- На комитет потянут, к директору… - заметила Варя. - Строгий выговор можешь заработать.
- Очень свободно… - подтвердил Митя. - А то ещё с предупреждением.
- Ну и пусть строгий! - с отчаянием выкрикнул Костя. - А только я ему всё равно не позволю…
- Опять на стенку полез! - нахмурилась Варя. - Чего ты не позволишь?
- Не дам учителя поносить! И всё тут! Вы знаете, что Кораблёв про Фёдора Семёновича сказал?.. «Учитель со мной личные счёты сводит…» - И Костя торопливо передал подробности вчерашней стычки.
- Так и сказал: «личные счёты»? - переспросила Варя.
- А ты, значит, и навесил ему по первое число? - деловито осведомился Митя.
- Сам не знаю, как вышло… Кровь в голову ударила…
- Ну и правильно! И я бы не стерпел! - вырвалось у Мити. Но, заметив строгий взгляд Вари, мальчик сконфуженно поправился: - Я не в том смысле… Можно, конечно, и без рук…
- Что ж теперь делать, ребята? - озадаченно спросила Варя.
- Вопрос ясен, - сказал Митя. - Пусть Костька, как всё было, так и расскажет: и в классе, и Фёдору Семёновичу, и на комитете доложит. Я так думаю: выговор ему теперь могут без предупреждения дать…
- Учителям надо рассказать… это так, - согласилась Варя. - А всем ребятам - нельзя. Вы понимаете, что будет? Вдруг вся школа узнает, что Кораблёв директора оскорбил? Тут же такое поднимется! Ребята ему этого не простят, проходу не дадут…
- А пусть Витька перед Фёдором Семёновичем извинится: так, мол, и так, виноват… И дело с концом! - предложил Митя.
- Так он и будет извиняться! - сказал Костя.
- Тогда и поделом ему! - заявил Митя. - Не бросайся такими словами, не черни кого не следует!
Варя с укором посмотрела на мальчиков:
- Вы же поймите: Витя какой ни на есть, а товарищ нам. Мы как говорили? Поможем ему, вытянем. А вот опять всё вкривь да вкось полезло. И если мы сейчас Витю не поддержим, то совсем оттолкнем его от себя.
- Это пожалуй… - растерянно признался Митя. - А что же делать?
- Вот и я спрашиваю: что делать? - вздохнула Варя. - Давайте думать.
- Давайте!.. - уныло согласился Митя.
Ребята поднялись на мост и, опершись о перила, стали смотреть на реку. Мороз хотя и заковал Чернушку в панцирь, но вода не смирилась и продолжала бежать под зеленоватым льдом, шевеля и расчёсывая речные водоросли.
От леса надвинулась серая туча, потянуло холодком, и первые, робкие снежинки закружились в воздухе. Ребята вытянули руки, и снежинки, падая на ладони, быстро таяли, оставляя прозрачные капельки воды.
Через мост проехал на тележке дед Новосёлов и с недоумением покосился на школьников:
- Вы что, как на карауле, застыли? Или зиму встречаете? Идёт она, матушка, своё время знает!
- Ничего мы не придумаем, - сказал Митя, когда тележка с дедом скрылась за поворотом дороги. - Пошли домой… у меня ноги мёрзнут.
Неожиданно Варя забарабанила кулаками о перила моста:
- Есть! Нашла! Теперь знаю, что делать! - Она схватила Костю за руку: - Слушай, тебе надо помириться с Кораблёвым!
- Как - помириться? - не понял Костя.
- Очень просто. Прийти в класс и сказать: «Ничего такого между нами не было. Просто поспорили. По пустякам. Из-за печёной картошки». И руку Вите подать.
- Да ты что… смеёшься надо мной? - обиделся Костя. - Шут я ему гороховый?
- Ах, вот как! - рассердилась Варя. - Гордость не позволяет! А как же я о своей двойке пионерам рассказала?
Но Костя наотрез отказался мириться с Кораблёвым.
- Это и впрямь ни в какие ворота не лезет, - поддержал его Митя. - Вроде как сам себя высечешь!
На склоне «школьной горы» показалась Галина Никитична.
- А давайте учительницу спросим, - неожиданно предложила Варя. - Как она скажет, так и будет.
Костя подумал и махнул рукой: разговора с классной руководительницей всё равно не избежать и, может быть, лучше даже не оттягивать его.
- Только ты сама рассказывай, - попросил Костя. - Я не смогу больше.
Галина Никитична поравнялась с ребятами:
- Вы чего морозитесь? Домой пора. Пойдёмте вместе.
Все направились к Высокову.
- У нас тут спор вышел, - начала Варя и слово за слово обо всём рассказала учительнице.
От неожиданности Галина Никитична даже замедлила шаг. Она вспомнила свои школьные годы, вспомнила, как ребята сурово обходились с теми, кто позволял себе оскорбить любимого учителя, и поняла, что угрожает её брату.
- Я не оправдываю Витю, - медленно заговорила учительница, - но виноват не только он. Витя во многом повторяет слова отца… И нам надо что-то предпринять…
- Я вот говорю: помириться надо. А Костя не желает, - сказала Варя.
- Понимаю, это не легко. - Галина Никитична посмотрела на мальчика. - Ссора не пустяковая. Я только вот о чём хочу тебя попросить: не рассказывай пока ребятам, из-за чего вы повздорили с Витей. Это можно, Костя?
- Конечно, можно, - ответила за мальчика Вара. - Он же не маленький, понимает…
- Хорошо, - глухо перебил её Костя, поднимая воротник пиджака. - Я помолчу.