НГ и рождество 2000 было (были) не менее пиздец!
Мы с мамой в пиндосии. Апять.
Приехали к тете, у нее муж пиндос, она беременна пиндосёнышем. Крч, сначала Крисмас, нас позвали родители пиндоса к себе, в Охайо. Мы поехали на тачке, это три дня, ехали-ехали, пели, болтали, день проехали, ночью остановились в мотеле, поспали и дальше день проехали, ночь поспали в мотеле и дальше день проехали, и вечером добрались.
Дом агромный! Ребята! Это — не дом, это просто замок, это дворец, это Акорда по размерам! Ну, мне тогда так казалось, что он гигантский, потому что я была щегла, а оказца — нет! Все взрослые отметили, что домина так домина!
Я так обрадовалась! Тусовка, ночевка у богачей! Там, наверное, щас слуги, старые белые дядечки во фраках, нас будут обслуживать, дверь откроет старый толстый швейцар в белых перчаточках! Опять Маде перепадает тусовочка с богачами! А какие подарки, наверное, дарят богачи! Я иду к дому и представляю, что щас железную дорогу в подарок и домик барби, и сто барби, и золото, и бриллианты!
Но мы в пиндосии, они другие люди. Такие простые, аж страшно иногда.
Дверь открывает мама тетиного мужа, улыбается натянуто и по-пиндосски: «ХААААААААААААААААААААААААААААААААААЙ!»
Пиндосы — милаши такие, улыбаются и спрашивают постоянно как дела, они к те домой придут, а ты там без руки лежишь, кровью истекаешь, и они подбегают, и так мило-мило, наивно спрашивают: «А ю окей????» За это я их очень люблю.
Заходим, хоромы, конечно, шикарные! Потолок двести тыщ метров, зал огромный, кресло-массажер! Живая, прикиньте, тыщеметровая елка! Пиндосы сидят че-то, хаха-хихи, окей, гуд!
Я думаю: «Пляяяя, щас как пожру!»
Но мы в пиндосии.
Нам дают тарелку начосов, морковку, сельдерей и какие-то соусы и китайская доставка, «опоздали вы, ребята». Три дня в тачке! Ебвашу жизнь! Вы же знали это!
Мы погрызли это все, мне в шесть жирных лет нахуй эта морковь сдалась? Я бургеры, колу, морожку, пирожное хочу.
Ладно, я побежала с детьми играться. Играли до упаду, я думаю: «Оооо, я так устала, щас лягу спать в одной из спален этого замка!!» Пять минут спустя мы стоим у порога, одеваемся, пиндосы нам ручкой машут и говорят: «Спасибо, что приехали!» Мы садимся в тачку все молча, и молча три дня едем обратно. По пути остановились в макдональдсе, пожрали.
Едем, все кроме мужа-пиндоса, в ахуе.
У меня в башке пиздец, я в 6 лет врубалась, что че-то это как-то странно. У нас в хрущевке все друг на друге лежат, дяде Леониду даже в ванне стелили, и он однажды от того, что кран капает, чуть с ума не сошел.
Ну вот такие вот они.
Новый год. Поближе. В Коннектикуте, но все равно пиздовать долго. Приехали полны ожиданий! Пожрем наконец-то!
Приходим, открывает нам дверь какой-то милый толстячок, улыбается, я вот пиндосов за это очень люблю! Всегда улыбаются!
Ищем глазами стол и тут как будто дежавю: «Че-то вы, ребята, опоздали, мы все съели!» И все. У нас мины на лице.
Опять не пожрали. Встретили Новый год, бенгальскими огнями помахали и не пожрали.
Оделись, уехали.
2000 год. Миллениум. Самый голодный новый год в жизни Мады.
Пиндосы — нормальные ребята, но че-то вот они как-то слишком простые такие. А с другой стороны, это не то, что мы — свиньи привыкли жрать, как последний раз, один день в году жрать, как будто нас завтра в жертву принесут, потом все это годами в холодильнике хранить, потом это тухнет, а мы сидим и жрем, и жрем и это оливье!