Январь 1947 года. Париж. Следы фашистской оккупации заметны повсюду. Большинство магазинов закрыто. Массовая безработица. На черном рынке за доллар предлагают 250 франков. Словом, для мошенников самое благодатное время. Подделывается все, что имеет спрос: американские доллары, швейцарские франки, продуктовые карточки, документы.
К числу великих мошенников, способных организовать то или иное сомнительное предприятие, можно смело отнести Збигнева Пославского, поляка в изгнании, бывшего официанта. До войны он подкладывал бомбы, решая таким образом проблемы конкурентной борьбы своих заказчиков. Его услуги пользовались спросом и хорошо оплачивались.
Утром 17 января 1947 года Пославский принял у себя щеголеватого господина средних лет. Гость представился как Джолли. Пожалуй, никто в Париже не знал ни его настоящего имени, ни фамилии. Официально он считался торговцем восточных ковров и табака. Збигнев познакомился с Джолли несколько дней назад, но уже связывал с ним определенные планы на будущее.
Они решили заняться подделкой дорожных чеков «Америкэн экспресс компани». Подобные чеки являются кредитными долговыми обязательствами и одновременно оборотными средствами. По сравнению с наличными деньгами они в большей степени «застрахованы» от воровства: тот, кто получает их в филиале «Америкэн экспресс», туристическом агентстве или в банке, должен расписаться в верхнем углу. Когда же в стране назначения чеки обмениваются на наличные, то служащий банка или гостиницы просит предъявить паспорт или другой документ и повторить подпись. Жизнь мошенников облегчалась тем, что подпись на чеках ставилась не в момент обмена, а заранее.
Джолли посетил филиал «Америкэн экспресс» на рю Скриб, где приобрел десять стодолларовых чеков. Служащий за окошком почти не следил за американцем, и Джолли без труда умыкнул два неподписанных чека.
Збигнев тоже не терял времени даром. У него сохранились связи с преступным миром Парижа. Через 30-летнего рецидивиста Даниэля Бернхайма он вышел на нужных людей, таких, как наборщик Жан и некий Альберт, который, в свою очередь, познакомил Пославского с Анри Перрье, организатором крупных афер с фальшивыми деньгами и документами.
15 марта 1947 года на квартире Пославского собрались все заинтересованные лица. Джолли протянул чистый чек Перрье. Повертев чек в руках, Перрье выдвинул свои условия: 750 тыс. франков, причем треть сразу, треть – во время подготовки производства, треть – когда первая партия дорожных чеков будет готова. «Все остальное – ваше дело, меня это не касается», – закончил он.
Но кто будет финансировать аферу? В конце концов Пославскому согласился помочь Альфонс Луп из Ниццы, владелец небольшой фабрики «щеток всех видов». Пославский поведал ему о сложном положении на Ближнем Востоке. Сейчас там речь идет о праве евреев на национальное самоопределение, и в это трудное время каждый здравомыслящий человек обязан помочь евреям в Палестине. Экскурсы Пославского в международную политику произвели на Альфонса Лупа неизгладимое впечатление. Он просил лишь об одном: чтобы не забыли о его щетках. Альфонс Луп отсчитал на благие цели 160 тыс. франков и скрепя сердце расстался с «гарантированно настоящим» бриллиантом в золотой оправе. Бриллиант, конечно, оказался фальшивый, но Перрье принял в качестве оплаты и его.
Теперь предстояло найти гравера, печатника и, наконец, сам типографский станок. С граверными работами мог прекрасно справиться Мишель Сути, бывший сокамерник одного из друзей Перрье. Но, осмотрев чек, Сути отказался от работы: «Ничего не выйдет. Вот водяные знаки, месье, их нельзя подделать, а без этого все остальное сущая ерунда. Я в этом не участвую».
Перрье обратился за помощью к Пьеру Жанину. Во время оккупации он подделал сотни документов и спас не одну жизнь. Пьер был «гением» в своем деле. Используя только ему известные методы, он искусно копировал водяные знаки. Прежде Жанин не был замечен в связях с уголовным миром, но Перрье удалось уговорить его участвовать в афере.
После войны во Франции осталось немало полиграфической техники. Перрье раздобыл офсетный пресс американского происхождения. Его заказала сразу после войны в США одна из французских государственных организаций, но до адресата он так и не дошел. Хозяин дома, в подвале которого хранился новый пресс, согласился одолжить его на время, конечно, за определенное вознаграждение.
К концу мая 1947 года приготовления были закончены. На окраине Парижа аферисты арендовали подвал продуктового магазина и установили там пресс, завезли бумагу. Мишель Сути сделал четыре типографские пластины. В течение трех недель каждую ночь в подвале кипела работа.
19 июня производство было прекращено. Шесть тысяч чеков по 100 долларов каждый мошенники переправили в багажниках легковых автомобилей на склад хозяйственного магазина, принадлежавшего любовнице Альфонса Лупа из Ниццы. На следующий день Анри Перрье потребовал произвести окончательный расчет. Джолли объяснил ему, что деньги еще не поступили. Тогда Перрье в качестве платы забрал тысячу чеков.
Впереди была самая трудная часть любой аферы с фальшивыми деньгами: проверка на надежность и сбыт. 21 июня Бернхайм и Джолли вылетели в Антверпен, чтобы в этом городе, а затем в Брюсселе реализовать часть чеков. Надо было торопиться, пока полиция не напала на их след. Конечно, реализация идет не в розницу, а оптом, сбытовая сеть уже налажена. Риск быть пойманным у оптового поставщика относительно невелик.
В тот самый день, когда упаковки с фальшивыми чеками были вывезены из подвала магазина с баром, М.И. Седерлунд, шеф отдела детективов «Америкэн экспресс» в Европе, получил сообщение о том, что к оплате предъявлен фальшивый дорожный чек на 100 долларов. Немного спустя подобные сообщения поступили из Ниццы, Брюсселя и Парижа. Седерлунд высоко оценил профессиональное мастерство аферистов. Он телеграфировал в Нью-Йорк: «Высококлассная работа… Краски бледноваты, водяные знаки оттиснуты слегка сильнее, номера серий несколько темнее нормы».
Дорожный чек «Америкэн экспресс»
В начале июля старшие комиссары Эмиль Бенаму из «Сюрте насьональ» и Луи Пуарье из парижской полиции предприняли ряд мер, чтобы разоблачить аферистов. В тесном контакте с ним работали следователь Марсель Фрапье и Седерлунд. Вскоре к ним присоединился Дж. К. Ливингстон, вице-президент компании «Америкэн экспресс». Первым делом были предупреждены все филиалы Интерпола по Западной Европе. Соответствующие предупреждения появились в прессе.В «Сюрте насьональ» продолжали приходить сведения о фальшивых чеках «Америкэн экспресс» из Швейцарии, Бельгии, Западной Германии, Скандинавии, Австрии, и даже Чехословакии. 3 июля двадцать фальшивых чеков были обнаружены в одном из нью-йоркских банков.Со всех сторон поступала информация о поддельных чеках «Америкэн экспресс». 22 июля таможенники швейцарского пограничного городка Валлорб обнаружили 50 чеков, не указанных в декларации. Таможенники не подозревали, что имеют дело с ловкой подделкой, и, сделав замечание их владельцу, пожелали ему счастливого пути. Через две недели в Женеве первый секретарь миссии одной из южноамериканских стран в Париже был задержан швейцарскими полицейскими. Дипломат пытался реализовать в женевском банке 100 фальшивых и заранее подписанных дорожных чеков, которые он приобрел на «черном рынке» в Париже!В эти же дни наборщик Жан встретил своего старого знакомого Поля Таллендье, с которым он еще до войны проворачивал аферу с фальшивыми деньгами. Поль захотел участвовать в сбыте дорожных чеков и пообещал привлечь к этому своих людей – молодого бездельника Жильбера Хайслера и Антона Берманна. Последний имел опыт в подделке фальшивых денег и числился в розыске Интерпола.На следующий день, 14 июля, Жан принес в кафе «Аккей» первую партию в 400 чеков. «Аккей» – излюбленное место встреч темных личностей, а также фирмы «Пославский и К°». Таллендье, Хайслер и Берманн, внимательно рассмотрев чеки, отметили высокое качество подделок. Берманн заметил, что для этой партии у него есть покупатель, и предложил заехать к нему.Жан положил пачку чеков обратно в портфель и вышел вместе с сообщниками к машине, стоящей за углом. «Ситроен» направился к Елисейским полям и остановился на одной из близлежащих улочек. Берманн забрал портфель и дал указание Жану идти за ним на расстоянии.Берманн зашел в отель «Астория» – штаб-квартиру армии США – и поднялся на третий этаж. Как и было оговорено, Жан следовал за ним немного поодаль. И вдруг двое субъектов в светлых пиджаках схватили Берманна. Полиция! Жан бросился вниз по лестнице, а потом из укрытия наблюдал, как Берманна заталкивали в полицейскую машину.Жан не подозревал, что его просто разыграли, чтобы завладеть дорожными чеками. В спектакле действительно участвовали полицейские, правда, один из них уже распрощался со службой, а второй находился на грани увольнения. Оба – старые приятели Берманна. И отправились они, конечно, не в комиссариат, а в кафе, где со смехом отпраздновали удачу. Позже к ним присоединился и Хайслер. Расплатились они стодолларовым чеком, конечно, фальшивым.Точно сказать, сколько чеков из шести тысяч, изготовленных в подвале под баром, разошлось невозможно. За два с половиной года напряженного труда полиции удалось обезопасить 1100 фальшивых чеков. Но и много лет спустя подделки появлялись то на Ривьере, то в Южной Америке.«Америкэн экспресс компани» получила в качестве компенсации нанесенного ущерба (прежде всего морального, так как была задета репутация фирмы и ее авторитет у клиентов) 20 млн франков.Таллендье, Жан и Альберт попалась на подделке продуктовых карточек. Берманн настолько уверовал в свою удачу, что рискнул распространять фальшивые доллары в американской зоне оккупации Германии. Военный суд приговорил мошенника к 12 годам заключения. Хайслер увлекся сбытом фальшивых почтовых марок. Он оказался за решеткой после того, как завалил филателистов саксонскими треугольными марками, поддельными, разумеется.Джолли успел скрыться и следил за судебным процессом издалека. Нигде не фигурировало его настоящее имя, хотя он был прекрасно известен парижской полиции. Збигнев Пославский также избежал наказания. Он обосновался в Израиле. где держал небольшой отель.В марте 1950 года парижский суд признал по делу о фальшивых чеках «Америкэн экспресс компани» виновными 50 человек. Их приговорили к разным срокам тюремного заключения, от нескольких месяцев до девяти лет, а также к денежным штрафам, до 6 млн франков. Главными обвиняемыми на суде были: Сути, Хайслер, Жан, Перрье, Жанин, Таллендье и Луп. Заочно был осужден Бернхайм – он оказался таким же неуловимым, как Пославский и Джолли.