32 часа трудовых будней начались приятно – неспешной беседой в импровизированной курилке с хирургом:

– Касим, не понял, что у вас за переносы операций?

– А Наливайко (это моя правопреемница в экзитории) не справляется…

– Чего тут справляться? Я по 18 наркозов за день проводил…

– Романыч, ты не сравнивай хрен с пальцем.

– (Задумчиво) То есть мне в этом ассоциативном ряду отводится роль хрена?

– Безусловно.

– Хм. Лестно. Ибо орган более значимый…

– (Перебивая) И филогенетически более совершенный. А также гораздо менее распространенный. Пальцы – они даже на ногах есть.

Об инновациях в трудовом процессе…

Тридцать шесть часов на работах (на всех по очереди побывал). Пятнадцать наркозов в экзитории (там опять пришлось работать принесенными извне катетерами, принесенными извне стерильными перчатками, а также принесенными извне релаксантами), два (плюс одно обезболивание родов) в роддоме и еще два у частников. И за каждый пациенты отблагодарят тысячей рублей. Шутка. Но было бы неплохо.

С моим уходом из постоянных сотрудников в совместители, в экзитории появились новые порядки. Появились новые журналов по учету перекладывания таблеток из одной кучки в другую. Вести не стал. Решил, что неохота.

Появились новые порядки в выдаче нормальных препаратов для анестезии.

– А чего испаритель пустой? Севоран давайте, залью. И пропофол на вводный… – Будучи не в курсе инноваций, начал я привычно распоряжаться, готовя операционную к семи первым анестезиям.

– Анна Ивановна сказала, что все препараты выдавать с ее личного распоряжения… – Потупила глаза анестезистка.

– Они есть?

– Есть. В ординаторской…

– А мне пох кто что сказал! – Уже привычно изрек я свою любимую сакральную мантру состояния внутренней свободы и пошел за искомым.

Появились также новые вопросы у пациентов. Первая же и завопрошала:

– А мне наркоз импортный будет или отечественный?

– Вот оно чо, Михалыч… – Посетила меня вполне разумная мысль. Потом накатил приступ бешенства. Я не святой. Совсем не святой, скорее уж наоборот. И прекрасно понимаю, что с напуганного стрясти гораздо проще, но так… Не мое это. Неспортивно.

– Запомните, мадам! Так сказать прочтите, и передайте товарищам, ну в вашем случае – товаркам. Сестрам по несчастью. Импортность наркоза определяется не тем, сколько вы заплатили анестезиологу, а тем, когда он прочитал книгу по специальности и на каком языке эта книга была. Еще вопросы есть? – Несколько повысил я голос.

– Н-нет… – Пробормотала пациентка и посмотрела на меня, как на дурака. Может и вполне справедливо. У меня справка о контузии есть…

Появились к тому новые настроения. Пришедшая после ординатуры на работу барышня (кстати, не дура, судя по задаваемым вопросам; опять же знает, кто такой Миллер) решила сваливать после открытия нового корпуса больницы скорой помощи вместе с временно прикомандированными оттуда хирургами. Которые, впрочем дали почесать мне мою любознательность единым с самомнением органокомплексом.

– Привет, Алексей Романыч! Возьмешь бабку горбатую? Ей в двух больницах отказали.

– А сюда-то она как попала?

– А ей в предыдущей сказали, чтобы сюда сходила. Тут есть анестезиолог-отморозок… – Он осекся на последнем слове и потупил очи долу.

– Ну, отморозок и что дальше? – Я не стал особо спорить.

– …Отморозок, может, возьмет. – Продолжил прикомандированный хирург. – Там горб хитрый, шеи нет, голова не запрокидывается. Они говорят, что заинтубировать нельзя. Ее года два как оперировать надо… С пятницы тебя ждет.

А чо бы не попробовать? Мы, отморозки – народ прихотливо-затейливый.

– Здравствуйте, мадам (ой, новое обращение вошло в тренд, интересно, надолго ли?)! Я тот отморозок, по которому вы скучали…

Клиентка тоже стыдливо потупила очи долу, из чего я сделал вывод, что не только у меня в тренд вошло новое обращение.

Короче вписался, проорав операционникам, регулирующим поток больных, банальное: «А тепер-р-рь – гор-р-рбатый!»… Самым неприятным было не обеспечение проходимости дыхательных путей – я вместо интубации просто ларингеальную маску засунул. Тот самый хитрый горб типа сколиоз сопровождался дислокацией внутренних органов, в том числе и сердца. Надутый при лапароскопии газ сместил сердце еще больше, что вкупе со снижением венозного возврата из-за компрессии нижней полой вены привело к уменьшению сердечного выброса. Тащить до сдутия живота ее пришлось на симпатомиметиках.

– Спасибо, доктор! Дай вам бог здоровья… – Уверенно пробормотала мадам, перелезая после пробуждения на каталку.

– Лучше деньгами, – Подумал я про себя, – Здоровья мне, как недавно установлено в эксперименте in vivo, на 0,666 л продукции шотландских самогонщиков еще хватает, а больше – уже не хочется…

Пара наркозов в частной конторе пришлись на десерт. Нет, понятно, что лучше восемнадцать наркозов у частников и два у государства, но не судьба.

– Алексей Романович, там пациентку от страха колбасит, может, вы с ней поговорите?

– Света, а ты не боишься, что она после того как меня увидит, вообще домой уйдет?

Но идти пришлось. Действительно колбасит.

– Мадам (вот привязалось!), я вам буду наркоз проводить! Вам страшно?

– Д-да-а…

– А теперь посмотрите на мое доброе и умное лицо. Страх прошел?

– Н-нет… – Но уже улыбается.

– Открою страшную тайну – я его и сам опасаюсь, когда во время бритья в зеркале вижу. А вот бояться не нужно. Слишком мало на свете вещей, которых имеет смысл бояться. – Последнюю фразу я произнес уже серьезно…