Те два предновогодних месяца были ознаменованы получением мужской хирургически активной частью населения бесплатных абонементов на фитнес. Потому что аккурат после ноябрьских праздников лифт в экзитории сломался. И сломался так, что чинили его до февраля. А на втором этаже, рядом с операционной, у нас только гинекология. Поэтому хирургических тетенек (чаще) и дяденек (реже) хирург, ассистент и интеллектуальный резерв больницы – анестезиолог, перли после операции на носилках, иногда используя метод волочения в палату постнаркозного пробуждения на первый этаж с криком «Килограмм жира – восемьсот метров сосудов!». Все было рассчитано здорово – сначала гиподинамия в операционной, после движение, в котором жизнь. Ну а гинекологических транспортировали в порт приписки — сразу в отделение. В палаты на два-три человека. Вообще-то их бы тоже в постнаркозную палату надо было, если по уму, но носильщиков мужеска пола при них было раз (это я) и обчелся. Не хотелось мне двойную косую невправимую пахово-мошоночную грыжу на старость лет. Поэтому все-таки в отделение.

Последний рабочий день перед праздниками был после неотложки. И они весь день сгребали все, что залежалось, осталось с неотложки и просто вызывало сомнения, ибо – впереди выходные. Последний наркоз (шестой вроде) я и заканчивал в шестом часу (при рабочем дне до 16.12, согласно трудовому договору). Настроение было мерзейшее, хотя уже все – и больная разбужена; и ампулы, полные с пустыми, сданы; оставалось только освобождения места в палатах дождаться. Тут громкий шепот старшей операционной сестры:

– Алексей Романович! К нам зайдите!

Понятно зачем. Девчонки злые, им этим операционным днем все предпраздничные посиделки обломали. А еще убираться… Поэтому жареные куриные ноги и салаты даже не извлекали, достали только бутылку трофейного коньяку и коробку конфет. Ну а чо нам пятерым бутылка коньяку? Быстро кончилась. Но настроение немного поднялось. А тут из отделения проорали, что место готово. Для транспортировки больной мне подтолкнули одну из санитарок. Схватил я у них со стола красный колпак Санта-Клауса, напялил для пущей важности и помчались. Лица двух уже прооперированных товарок по несчастью и одной ожидающей родственницы в палате были, мягко говоря, несколько удивленными, когда послеоперационную больную привезли анестезиолог в вышеупомянутом колпаке и вдруг внезапно окосевшая и разрумянившаяся санитарка метр пятьдесят ростом (подозреваю, что тут не наше разгульное веселье виновато – похоже она по больничке-то погуляла, пока мы в операционной чалились). Удивление нужно было закрепить:

– С наступающим, сударыни! Вот вам новогодний подарок! Потому что я – Санта-Клаус… – По-доброму посмотрел на продолжавшую косеть на глазах санитарку. – А это мой верный олень!

Погоняло «верный олень» прилипло к моей спутнице до самого ее увольнения.