Предполагая скорость изменений альбуминов постоянной на протяжении всей послемеловой истории (около 65 миллионов лет) В. Сэрич (Sarich), тот самый, который определил дату расхождения путей предков человека и шимпанзе в 5 миллионов лет назад, посчитал иммунологические дистанции для 7 современных наземных хищных и 11 современных ластоногих по 7 антисывороткам (антисобака, антикошка, антимедведь, антиенот, антикуница, антинерпа и антиморской лев). Он прикинул время расхождения путей различных групп. Получилось, что от общего хищного ствола около 60 миллионов лет назад отделилась ветка с будущими кошками, около 30 миллионов лет назад оставшийся ствол развалился на три ветки (к будущим псам, ко всем ластоногим, к енотам), около 15 миллионов лет назад расходятся пути настоящих и ушастых тюленей. От настоящих тюленей около 10 миллионов лет назад отходят тюлени-монахи, а чуть позднее расходятся пути нерп и морских слонов. В это же время в другой ветви ушастые тюлени отходят от моржей. Схема красива, но исходит из сомнительной предпосылки о постоянстве скорости изменений и явно искажает распределение игроков по игровому полю использованием меньшего числа мерок (антисывороток), чем число участников. Одновременно ощущается боязнь автора вступить в противоречие с сегодняшней зоологической системой.
Активно работающие палеонтологи Ч. Репенинг (Reppening) и Р. Тедфорд (Tedford), выведшие из небытия многих североамериканских ископаемых зверей, представляют схему Сэрича растянутой по своему материалу: где-то в конце олигоцена от арктоидного ствола наземных хищных отщепляется один сук о двух ветвях (одна — медведи, другая — эналиарктины, будущие ушастые тюлени) и другой сук тоже о двух ветвях (одна — куньи, другая — семантор, предок настоящих тюленей). На протяжении миоцена эналиарктины выходят из игры, но оставляют после себя по крайней мере две дочерние группы — специализированных аллодесмид, протянувших почти до конца миоцена, и собственно отариид, которые в конце миоцена вычленили еще внешне неотличимых от ушастых тюленей членов моржовой ветви (тех самых имаготарию, айвукуса и других с пропорциями черепов, неотличимыми от современных морских львов). А в плиоцене отариидная ветвь распалась на современные роды ушастых тюленей. Четыре миллиона лет назад отошла веточка северных морских котов, два миллиона лет назад оставшийся стволик разделился на южных морских котов и всех остальных (кучкой — сивуч и калифорниец и другой кучкой — южноамериканский, новозеландский и австралийский морские львы).
Схема тоже красивая и показывает, что для палеонтолога иммунологические свидетельства не абсолютны, но зато важна убежденность в трех вещах: 1) эволюция может манипулировать конструкцией зверя без ограничений (медвежий зуб свободно превращается в тюлений), 2) прежний жилец данной квартиры — почти несомненно предок сегодняшнего (если в миоценовой Калифорнии аллодесмидам предшествовали эналиарктины, то они и предки), 3) по деталям черепа можно однозначно определить образ жизни зверя при отсутствии прочих частей скелета, а значит, можно постулировать принадлежность эналиарктид к ластоногим, не дожидаясь находки их костяка.
В прошлом веке Ж. Кювье приписывали уверенность в возможности по одной кости восстановить весь скелет. Сейчас мало кто верит и в эту возможность, и в то, что Кювье говорил подобное, а в своем фольклоре сами палеонтологи шутят над слишком категоричными реконструкциями: «На основе копролита голова слона отлита». Но, по-видимому, сам характер ископаемого материала и работы с ним понуждает к уверенности, что сегодняшние запреты тогда не действовали, а найденное решение единственно. В результате каждая новая находка заставляет перерисовывать красивое филогенетическое древо предыдущей публикации. Что это относится не только к ластоногим, показывают постоянно меняющиеся (с каждым новым черепом и даже зубом, по которым также уверенно строится облик владельца) схемы происхождения человека. Если исключить из рассмотрения неисследованный вопрос о гомологичных изменениях целостной конструкции и ограниченном наборе стабильных вариантов конструкции, а оставить очень мягкие допущения, что сходство альбуминов падает у потомков общего предка не обязательно всегда с постоянной скоростью и что чуть раньше появившаяся на арктоидном стволе ветка не обязательно родительская по отношению к чуть более молодой ветви, то не следует отбрасывать и третий вариант возможной истории: пути медведей и ушастых тюленей разошлись еще в момент формирования обеих этих групп, так же как пути фоцид и какой-то из групп арктоидных хищных. Семантор — водный вариант куньих, а эналиарктины — водный или околоводный вариант медвежьих. Каждый из них имеет отношение к событиям внутри своего семейства, но не к событиям в соседних семействах. Аллодесмиды же — независимая океанская ветвь арктоидного ствола, равноудаленная и от отариид, и от фоцид. То есть для миоцена арктоидный ствол — совокупность равноудаленных друг от друга и сохраняющих эту равноудаленность с течением времени семейств наземных (собачьи, куньи, медвежьи, енотовые) и океанских (отарииды, фоциды и аллодесмиды) хищных. Равноудаленность друг от друга семейств арктоидного ствола не противоречит иммунологическим дистанциям Сэрича, так же как и допущение их равновозрастности. Схема не противоречит и палеонтологическому материалу. Очевидны и ее прорехи: она не решает проблемы появления новой ветви, а просто отодвигает ее назад и оперирует возможным, но недоказуемым допущением о существовании трех групп ластоногих раньше их самых древних сегодняшних находок (ведь нет пока сведений о третичных морских зверях ни одного из южных континентов).
То есть наличный анатомический, палеонтологический и биохимический материал, не давая однозначного, единственно верного ответа на вопрос, когда и откуда появились на сцене владельцы отариидной конструкции, предполагает равновероятность нескольких сценариев. Какие из этих схем придется отбросить и какие новые взять в рассмотрение, покажут только новые находки — не только среди ископаемых, но и среди современного материала.
Знать историю наших современников ушастых тюленей не менее важно для представлений о мире и не менее полезно для ведения хозяйства, чем интересоваться собственной историей, понять которую опять же можно лишь в рамках единой системы, биосферы. Но понять историю владельцев отариидной конструкции можно лишь в той степени, в какой будут преодолены барьеры между исследователями современного и ископаемого материала, говорящих пока на существенно различающихся языках, т. е. нужно построение единой системы знаний об уже вымерших и еще не вымерших зверях.