Документ № 1
МЕМОРАНДУМ КООРДИНАТОРУ ИНФОРМАЦИИ ПРИ ПРЕЗИДЕНТЕ США ПОЛКОВНИКУ У. ДОНОВАНУ О ПОТЕРЯХ И ЭКОНОМИЧЕСКОМ ПОТЕНЦИАЛЕ СОВЕТСКОГО СОЮЗА, 12 сентября 1941 г.
Меморандум полковнику У. Доновану от Дж. Т. Робинсона.
Предмет: Географическое расположение промышленности СССР, потери индустриальных возможностей.
Выводы:
По причине недостатка времени, в настоящем меморандуме представлена лишь предварительная оценка потерь индустриальных возможностей Советского Союза, понесенных им в связи в продвижением фронта на восток. Выводы сделаны с учетом того, что ленинградский промышленный район сейчас не производит никакой продукции.
Данные оценки базируются в основном на официальных материалах, опубликованных советским правительством. В подготовке таблицы участвовал департамент торговли, получавший информацию от консульства США в Москве, и еще четыре департамента правительства. Ограниченное время, данное для подготовки настоящего документа, не позволило нам изучить официальные статистические материалы в полном объеме.
G. Robinson to W. Donovan, September 12, 1941 // US. National Archives (Archive II, College Park, VA) (Далее: NA). RG 226. Reel 104.
Документ № 2
ВЫСТУПЛЕНИЕ СПЕЦИАЛЬНОГО ПРЕДСТАВИТЕЛЯ ПРЕЗИДЕНТА США А. ГАРРИМАНА В ЭФИРЕ РАДИОКОМПАНИИ «СИ-БИ-ЭС» ПОСЛЕ ЕГО ВОЗВРАЩЕНИЯ С ТРЕХСТОРОННЕЙ КОНФЕРЕНЦИИ В МОСКВЕ, 13 октября 1941 г.
Я хотел бы остановиться сегодня на двух вопросах, имеющих непосредственное отношение к нашей недавней поездки в Москву, – на двух вопросах, которые, на мой взгляд, являются самыми важными.
Во-первых, как так получилось, что проходит неделя за неделей, а русские продолжают сражаться, сдерживая огромную германскую военную машину? И все это вопреки оценкам наших военных экспертов, утверждавших ранее, что русские будут разбиты в самое короткое время.
И, во-вторых, будут ли русские, продолжать так сражаться и далее, сражаться независимо от того, что еще предпримет против них Гитлер?
Но вначале разрешите мне сказать несколько слов о том, с чем мы приехали в Москву.
Обе наши делегации, американская и английская, были посланы в Москву по прямому указанию президента США и премьер-министра Великобритании. Во главе британской делегации находился динамичный уроженец Канады лорд Бивербрук. Наши миссии имели одну главную цель – «выяснить, в чем нуждаются русские, чтобы можно было быстрее послать им необходимые материалы».
Между прочим, мы обнаружили, что многие наши широко распространенные представления о русских далеки от истины. Мы просто не знаем, кто руководит их правительством. Бивербрук и я имели дело непосредственно со Сталиным. Ни один человек не смог бы работать так быстро и эффективно как он. И он был откровенен с нами. Он говорил нам прямо и открыто то, что мы хотели знать. Более того, членам наших делегаций удалось посетить те предприятия, которые они запрашивали, естественно, насколько это позволяло отведенное для этого время.
Наконец, вопреки всей ранее полученной информации, мы увидели, что кремлевские хозяева очень гостеприимны. Всякий раз, когда мы с Бивербруком приезжали на заседания в Кремль, нас встречали как друзей. Вместе со Сталиным в переговорах участвовал Молотов, а также Литвинов в качестве переводчика. К нашему взаимному удовлетворению мы пришли на переговорах к полному взаимопониманию. В качестве персональных гостей мы присутствовали на ужине в Кремле, организованном в честь наших миссий.
Итак, что же мы вынесли из нашей поездки, что увидели и что услышали?
Члены наших делегаций посетили несколько военных заводов, производящих различное вооружение и снаряжение. Нашим авиационным экспертам была предоставлена возможность увидеть, как налаживается использование нашей авиационной техники и оборудования.
Все эксперты говорят в один голос, что последнее поколение русских произвело на свет первоклассных механиков. Американские трактора широко используются в сельском хозяйстве. Заводы оснащены по последнему слову техники, с использованием на них лучшего американского оборудования. На них хорошо налажена организация всего производства. Лучшей работы я еще нигде не видел.
Относительно самих аэродромов, где еще много предстоит сделать в плане их оснащения, наши военные эксперты утверждают, что никогда еще не видели, цитирую, «таких опытных, изобретательных, находчивых и сильных духом людей». «Русские механики могут работать хоть под дождем, хоть под снегом, при любой погоде и круглые сутки». Русские летчики учатся летать на американских самолетах так же быстро и грамотно, как наши собственные или английские пилоты.
Итак, ответ на вопрос, почему Гитлер до сих пор не может разгромить Россию, достаточно очевиден. Неуклюжий русский мужик на самом деле оказался опытным механиком. Россия научилась работать с машинами. И нам совсем не нужно бояться за то, что случится с нашим оборудованием, самолетами, танками, которые мы туда посылаем. Русские прекрасно знают, какое им найти применение, как использовать их с наибольшим эффектом.
Россия обладает большим людским потенциалом. Все, в чем она нуждается, – это военные материалы и орудия труда.
Англичане отправляют суда в Россию сегодня и будут отправлять их завтра. Все это жизненно важно для всех нас, включая и Америку. Мы должны чувствовать свою ответственность.
Я хотел бы рассказать вам еще о духе этих людей. Духовная сила русского национализма вспыхнула сейчас с огромной силой. Сталина сейчас волнует только одна вещь – это русская нация. Если он говорит о каких-либо нуждах, то это нужды этой нации и ее надежды. Его, конечно, интересует, как русские будут развивать отношения с Британской империей и Соединенными Штатами, и он уверен, что мы найдем общий базис для того, чтобы работать вместе.
Когда мы прилетели в Москву, то чувствовали, что в голове у всех русских сидит пока один неразрешенный вопрос – намерены ли Америка и Англия действительно помогать России? Перед нашим отъездом я убедился, что Сталин получил ответ на этот вопрос. Несомненно, все, что он запрашивал от нас, будет поставлено.
Если русские солдаты, русские летчики будут продолжать получать необходимые им орудия, танки, самолеты, они будут продолжать бороться с врагом. Мы не знаем, где проходит фронт в настоящую минуту. Мы не знаем, где он будет проходить завтра. Но я убежден, что, получая оборудование и военные материалы, Россия будет сражаться.
Radio Broadcast by W.A. Harriman from London over the Columbia Broadcasting System to the United States, October 13, 1941 // US. Library of Congress. Manuscript Division. W.A. Harriman Papers (далее – WAHP). Chronological file (далее – CF). Cont. 160.
Документ № 3
ИЗ ПАМЯТНОЙ ЗАПИСКИ ПРЕЗИДЕНТА США Ф. РУЗВЕЛЬТА О ПОСТАВКАХ ВОЕННЫХ МАТЕРИАЛОВ В СССР, 2 августа 1941 г.
На заседании Кабинета в пятницу я поднял вопрос о том, что прошло уже почти шесть недель с того момента, как Германия напала на Советский Союз, но мы не сделали практически ничего, чтобы обеспечить доставку необходимых русским материалов через Сибирь.
Честно говоря, если бы я был русским, то наверняка чувствовал бы сейчас, что американцы просто-напросто обводят меня вокруг пальца (…)
Я говорил русским, что разделяю вещи на две части: во-первых, это те материалы, которые могут быть поставлены на советский западный фронт к такому времени, что будут использованы в боях уже между 1 сентября и 1 октября; и во-вторых, те материалы, которые физически не могут быть поставлены туда до 1 октября. Я выбрал эти даты по причине нашего сомнения, что после 1 октября германские войска смогут продолжать в России активные операции в связи с началом дождей, снегопадов и морозов. И если немецкая армия будет сдержана до этого времени, Россия будет спасена по крайней мере до весны.
Действуйте!
F. Roosevelt, Memorandum for WAYNE COY, August 2, 1941 // WAHP. CF. Cont. 160.
Документ № 4
ТЕЛЕГРАММА АМЕРИКАНСКОГО ПОСЛА В СССР Л. ШТЕЙНГАРДТА В ГОСУДАРСТВЕННЫЙ ДЕПАРТАМЕНТ США О БЕСЕДЕ С ЗАМЕСТИТЕЛЕМ НАРКОМА ИНОСТРАННЫХ ДЕЛ В. ДЕКАНОЗОВЫМ, 9 ноября 1941 г.
Куйбышев. Для президента, мистера Хэлла, мистера Уэллеса.
Вчера вечером я имел продолжительную беседу с Деканозовым.
Деканозов, возможно, является наиболее доверенным лицом Сталина, чем кто-либо еще в его правительстве. В процессе разговора Деканозов высказал следующие мысли:
1. Для немцев станет невозможным захват Москвы и Ленинграда этой зимой, если русские силы смогут удерживать эти города еще в течении 30 дней.
2. В течение последней недели германский нажим усилился на определенных направлениях, но ослаб на других.
3. Немцы столкнулись с серьезными транспортными трудностями, вызванными как погодными условиями, так и продолжительностью кампании.
4. Недавно в плен был захвачен один из немецких солдат, которому оказалось меньше, чем 17 лет.
5. Этой зимой советское правительство столкнется с серьезными продовольственными трудностями.
6. Немцы собираются захватить на Украине больше зерна, чем на самом деле они смогут захватить. Хотя его количество станет больше, чем ожидало русское правительство.
7. Русские армии столкнулись с тяжелым недостатком материального обеспечения. Советские офицеры полагаются на поставки из Соединенных Штатов. По этому вопросу ими выражается сейчас определенное нетерпение.
8. Даже по масштабам СССР людские потери Красной армии чрезвычайно велики. Однако остаются еще огромные резервы, которые в настоящее время направляются на формирование новых армий. Но эти армии не смогут проявить себя с лучшей стороны, если им не будет доставать материального обеспечения.
9. Беря в расчет эти резервы, потери, понесенные германской армией с начала кампании, являются более тяжелыми, чем советские потери.
10. Потери Германии в авиации велики. Если же принимать во внимание ее материальные резервы, то потери покажутся не столь значительными.
11. Военной индустрии Советского Союза нанесен серьезный удар. Выпуск продукции сейчас упал до самой нижней точки. Однако советское правительство продолжает перебазировать свои военные предприятия на восток, и можно рассчитывать, что часть из них заработает уже через три месяца или даже меньше.
12. Из состава русских войск на Дальнем Востоке было взято и отправлено на фронт значительное количество военных материалов. Однако те войска, которые остаются на Дальнем Востоке, способны вести жесткую оборону против любой атаки со стороны Японии. Со стороны Деканозова было выражено сожаление позицией, занятой Великобританией и ее нежеланием произвести диверсию. Было отмечено, что Россия сражается с противником вот уже пятый месяц, но Красная армия по-прежнему одна несет всю ношу вооруженной борьбы. Деканозов подчеркнул, что СССР получает из Великобритании больше экспертов, чем военной продукции. Некоторые из этих экспертов заняты прежде всего получением информации, которая может пойти на пользу английской торговле уже после войны. Тем не менее, суть высказываний Деканозова сводилась к следующему: советское правительство определенно намерено продолжать войну, независимо от того, какие от Советского Союза потребуются еще жертвы.
L. Steinhardt to C. Hull and S. Welles, November 9, 1941 // WAHP. CF. Cont. 161.
Документ № 5
ВЫДЕРЖКИ ИЗ ДОКЛАДА ИССЛЕДОВАТЕЛЬСКОГО И АНАЛИТИЧЕСКОГО ДЕПАРТАМЕНТА УПРАВЛЕНИЯ СТРАТЕГИЧЕСКИХ СЛУЖБ США О ВОЗМОЖНОСТИ СОВЕТСКО-АМЕРИКАНСКОГО СОТРУДНИЧЕСТВА, 20 августа 1943 г.
(Подготовлен к 1-й Квебекской конференции между Ф. Рузвельтом и У. Черчиллем 14–24 августа 1943 г.)
СТРАТЕГИЯ И ПОЛИТИКА:
МОГУТ ЛИ АМЕРИКА И РОССИЯ СОТРУДНИЧАТЬ?
(1) Неразрывность стратегии и политики.
…Стратегия неотделима от политики… Она определяет военные цели, которые могут и должны быть достигнуты в войне. Это утверждение остается верным и для ведущейся теперь войны, где обозначился уже серьезный недостаток единогласия между ожидаемыми победителями в Европейской войне – Соединенными Штатами, Великобританией и Советской Россией. На будущее Европы окажет глубокое и возможно решающее влияние военная сила и месторасположение вооруженных сил сторон в момент завершения их боевых действий против Германии. Настоящий кризис во взаимоотношениях между США и Великобританией, с одной стороны, и Россией, с другой, требует немедленного пересмотра нашей стратегии и политики, которые будут определять послевоенное устройство.
(2) Американские цели в Европе.
1. Главная цель США – их собственная безопасность.
2. Первым требованием для обеспечения нашей безопасности является ликвидация попыток со стороны Германии объединить, доминировать и управлять всеми силами на Европейском континенте.
3. Второе требование – после поражения Германии, ни одна держава, или группа держав, в которой мы не имеем сильного влияния не должна управлять силами Европы.
4. Последнее требование – поощрять в Европе те силы, которые приведут ее к миру, свободе и достатку, которые необходимы не только для самих европейцев, но и для нас. (Эти условия могут быть достигнуты только путем объединения усилий целого содружества стран).
(3) Американские возможности.
1. США имеют такие цели в Европе, которые распространяются далеко за пределы ее возможностей и влияния на континенте. Цели действительно гораздо выше возможностей, даже если не принимать в расчет то, что нам придется еще истратить массу усилий для войны против Японии. Итак, должны ли мы уменьшить наши цели (сделать их адекватными нашим возможностям), либо мы должны создать такой альянс государств, который бы обеспечил достижение наших основных требований.
2. Действительно, еще ни одно государство не имеет таких целей, подобных нашим. Поэтому, для того, чтобы создать работоспособный альянс, нам необходимо будет пойти на ряд соглашений с нашими союзниками, чтобы урегулировать вопрос о наших собственных целях с требованиями наших союзников…
Альянс с Великобританией потребует от нас минимума коррекции наших целей, однако, даже объединенные силы США и Великобритании не имеют тех возможностей, которые были бы адекватны достижению наших главных требований в Европе. Поэтому очевидно, что мы должны предпринять все возможные усилия для того, чтобы наш альянс с Великобританией был поддержан другими вспомогательными силами (норвежцами, датчанами, бельгийцами, чехами, поляками, югославами, греками и, особенно, французами). Эта поддержка необходима нам как до, так и после нашей высадки в Западной Европе. Эти вспомогательные силы имеют для нас большое значение, независимо от того в каком направлении будет развиваться наша политика.
Рассматривая наши возможности, мы должны учитывать и вопросы транспортных коммуникаций. Так, с будущего западноевропейского театра военных действий достичь центра Германии можно будет намного быстрее, чем из европейской части России. Более того, западные союзники несомненно имеют превосходство над русскими в авиации.
Однако, даже принимая во внимание поддержку союзными странами альянса США с Великобританией, наши объединенные силы будут оставаться существенно меньшими, чем силы России, либо силы еще не разгромленной Германии. С другой стороны, представляется возможным, что западные союзники вполне способны, при условии максимальной концентрации своих ресурсов, организовать достаточно мощное противодействие России. Таким образом, политика враждебности станет для Советской России весьма дорогостоящей и поэтому, вероятно, малопривлекательной.
В виду диспропорции существующей между нашими целями и возможностями, имеются три альтернативные линии стратегии и политики, которые могут быть использованы в отношении Германии и России:
1. Мы немедленно предпринимаем усилия достичь компромисса с Советским Союзом, устраняя существующие между нами противоречия. Мы исходим из того, что наши интересы в целом совпадают.
2. Америка и Великобритания продолжают следовать такой политики и стратегии, которая не зависит от политики и стратегии Советского Союза, надеясь достигнуть на этом пути обеих целей – то есть разгрома Германии и занятия в конце концов таких позиций, которые позволят разрешать вопросы несмотря на враждебность между нами и Россией.
3. Мы стараемся повернуть против России все силы пока еще не разгромленной Германии, которая будет управляться либо нацистами, либо генералами…
Прежде, чем перейти к следующему вопросу, необходимо дать несколько общих положений.
Исход войны в Европе несомненно предрешит и исход военных действий в Азии (лишь малая доля людей сейчас может думать, что все будет наоборот). Наши влияние и поведение в Европе могут иметь огромное значение. Прежде всего они могут сказаться самым негативным образом на развитии событий: уйдя из Европы в тот момент, пока Германия еще сильна, мы тем самым закрепим за ней доминирующее положение на континенте; уйдя оттуда после разгрома Германии, ее место займет Россия. В качестве позитивной стороны нашего влияния необходимо отметить следующее: силы англо-американского альянса конечно ограничены, но возможно адекватны для того, чтобы добиться как победы над Германией, так и достигнуть компромисса с Россией, если эти два положения станут возможны в принципе. Рассматривая все варианты развития ситуации в Европе, мы должны как можно меньше зависеть от поведения России (или Германии), но как можно больше полагаться на собственные силы, их концентрацию в жизненно важных районах Западной Европы. Независимо от того, какими будут наши отношения с Россией или Германией, будут ли между нами вооруженное противоборство или сделка, мы должны прежде всего полагаться и надеяться на собственные силы…
(4) Возможности Советской России.
Представляется вероятным, что Россия способна вести военные операции на том же уровне на каком она ведет их сейчас вплоть до весны 1944 года, а возможно и еще дольше. За этот период возможности Германии существенно уменьшатся. К лету 1944 г. нехватка людских ресурсов, продовольствия, перенапряжение сил, возможно ограничат масштаб советских операций.
Сепаратный мир между Россией и Германией, говоря в принципе, сейчас не в интересах России. Русские не могут не понимать, что сильная Германия является большей угрозой для них самих, чем для США. Они также должны знать, что пойдя на мир с нацистами или с германскими генералами, они, тем самым, создадут такие условия, при которых как для США, так и для Великобритании также станет морально и политически приемлемым заключить подобный мир. То есть русские не могут рассчитывать на то, что мы будем продолжать сражаться с Германией, после того как они сами заключат с ней перемирие. Русские понимают, что Германию легче разбить нашими совместными усилиями. Поэтому мир с сильной Германией не в интересах России.
Можно предвидеть, что к моменту окончания военных действий против Германии, Россия будет иметь на континенте силы, значительно большие, чем у США, Великобритании и их союзников вместе взятых.
(5) Советские военные цели.
1. Главной целью является безопасность Советского Союза.
2. Первым требованием для этой безопасности является разгром Германии. (Сильная Германия больше угрожает СССР, чем США).
3. Советское правительство возможно будет настаивать на следующих условиях, как минимум:
а. Восстановление советских границ примерно по линии июня 1941 г.
б. Создание в соседних с ней государствах (включая Германию), таких правительств, которые были бы дружественными (по крайне мере не враждебными) к Советскому Союзу, и не находились бы под влиянием других великих держав.
в. Гарантия от полного доминирования в Европе любой другой не советской державы, или группы держав, где Советский Союз не имел бы своего достаточно сильного влияния.
4. При определенных условиях этот минимум может быть расширен до максимума:
Значительное расширение на запад советской системы, где будут созданы правительства советского образца, управляемые из Москвы. Если такой режим будет основан и в Германии, то это будет означать советское доминирование во всей Европе…
(5) Американские альтернативы.
А. Повернуть нацистскую (либо юнкерскую) Германию против России.
(…) Возможно в результате этого Россия будет покорена все еще сильной и агрессивной Германией. Но для того, чтобы предотвратить после этого доминирование Германии на континенте, мы, совместно с Великобританией, будем обязаны вновь (и уже без помощи России) осуществить очень сложную и по всей вероятности невозможную задачу разгрома Германии. Эта задача станет, по всей вероятности, не осуществимой для нас и по другим соображениям – политическим и моральным. Общественное мнение в США и тем более в Великобритании сейчас сильно настроено на борьбу с Германией… Следовательно будет практически невозможным настроить это мнение вначале на замирение с немцами, а затем опять на войну с ними…
Б. Придерживаться независимой стратегии, в надежде на достаточно бескровную победу над Германией и основание сильных позиций визави с Россией.
При отсутствии четких, энергичных и успешных усилий для того, чтобы как-то поменять существующую тенденцию развития, зарождающиеся различия между англо-американской и советской политикой перерастут через 6–8 месяцев в полномасштабное соперничество…
По мере победоносного продвижения русских сил на советско-германском фронте (весна-лето 1944 г.), и ослабления немецких войск на Западе, кризис в наших взаимоотношениях может начать быстро развиваться.
а. Англо-американские силы начнут наступление ограниченными силами на Западе.
б. Немцы предпочтут англо-американскую оккупацию русской. Они будут оказывать лишь небольшое сопротивление на Западе, но всеми силами удерживать свои позиции на Востоке.
в. В этой ситуации контроль над страной может перейти от нацистов к генералам.
г. …Генералы могут обратится с просьбой о перемирии к западным союзникам. После того как это обращение будет отвергнуто, представляются вероятными следующие шаги:
Переход власти в Германии к центристам и социалистам. Поддержка нового правительства англо-американскими силами. Русские принимают все это в качестве свершившегося факта, базиса для прекращения военных действий на Восточном фронте и идут на этот компромисс.
Однако скорее всего ситуация будет развиваться по несколько иному сценарию: весной и летом 1944 г. произойдет полная дезинтеграция германского государства и его армии на Восточном фронте (как результат поражений немцев от русских, продвижения союзников на Западе, и попыток передачи власти от нацистов к генералам, а от них к новому правительству). Подъем в Германии коммунистических сил. Следовательно будет происходить почти беспрепятственное продвижение советских сил (превышающих по своей мощи силы западных союзников) на запад. Западные союзники будут иметь достаточно невыгодные позиции в отношении России, а возможно и войдут в конфликт с превосходящими советскими силами.
В. Концентрация максимума усилий в Западной Европе и поиск немедленного компромисса с Советской Россией.
(…) Наши цели в войне не противоречат с возможными минимальными требованиями Советского Союза, но они находятся в явном противоречии с его возможными максимальными требованиями, то есть с советизацией Европы и доминированием в ней. Наша задача сделать для России разрешение всех вопросов на основе ее минимальных требований привлекательным, а на основе ее максимальных требований дорогостоящим. В этом случае мы можем, по крайней мере, рассчитывать на удовлетворение наших фундаментальных требований (…)
Скорейшее начало боевых действий в Западной Европе будет выгодно и нам и России. Необходимо достигнуть согласия как относительно этих сил, так и наших первостепенных интересов. Протокол мог бы состоять из следующих пунктов (включая проблемы Восточной и Южной Азии):
1. Создание американо-англо-советского совета, который будет встречаться постоянно для разрешения всех насущных проблем, касающихся наших взаимных интересов. (Настоящие контакты с советскими представителями достаточно ограниченны)…
2. Координирование по времени и усилиям наших будущих операций против Германии.
3. Совместная оккупация Германии. Зоны ответственности должны располагаться в шахматном порядке и заниматься небольшими силами советских, американских и английских войск.
4. Совместные англо-американо-советские акции по устранению нацистских военных преступников, разоружению Германии, гарантии свободных выборов. Признание центрального германского правительства, выбранного только с согласия трех держав.
5. Такие же акции в отношении Италии.
6. Советское участие в войне против Японии, сразу же по окончании войны против Германии (Если России вступит в войну против Японии, то следует ожидать сокращение американских и английских потерь в войне в Азии. Все это будет выглядеть как компенсация нам, за ожидаемые тяжелые потери наших войск в кампании в Западной Европе).
7. Советское признание требований США и Великобритании относительно новых баз в стратегически важных районах.
8. Американское и английское признание требований России, касающихся территорий аннексированных ею в 1939–1940 гг.
9. Продолжение поставок России по ленд-лизу, с учетом, как требований ведущейся войны, так и послевоенного восстановления разрушенного хозяйства России.
10. Соглашение между тремя державами, предусматривающее вмешательство в дела других стран (как бывших противников, так и остальных), только со взаимного согласия, с целью устранения угрозы, исходящей от их вооруженных сил или лидеров, их разоружения и проведения там свободных выборов; соглашение о признании любого правительства только со взаимного англо-американо-советского согласия. (Это пункт распространяется только на период 10 лет).
11. Немедленно после вступления СССР в войну против Японии начать переговоры между США, Великобританией, СССР и Китаем относительно соглашения о распространении на Восточную и Южную Азию основных принципов, обозначенных в предыдущих параграфах.
12. Сотрудничество между США, Великобританией, СССР и Китаем в деле образования и поддержания новой международной федерации по контролю над агрессорами и по разрешению других общих задач.
В качестве заключения, необходимо отметить следующий наиболее весомый аргумент за немедленную концентрацию наших усилий в Западной Европе и достижение компромисса с Советским Союзом:
Политика компромисса может иметь огромные положительные результаты. Если все же эта политика потерпит провал, то все равно, открытое соперничество с СССР вряд ли тогда будет более острым, чем в том случае если мы вовсе не предпримем попыток компромисса.
Одним обязательным условием проведения такой политики является твердое согласие на открытие нами боевых действий в Западной Европе. Если же компромисса не удастся достичь, то Америке и Великобритании не останется ничего другого как преследовать свои собственные цели независимо от позиции Советского Союза. Однако и в этом случае открытие боевых действий в Западной Европе не может быть предметом для обсуждения.
Report “Strategy and Policy: Can America and Russia Cooperate”, August 20, 1943. Attachment to G. Robinson to A. Harriman, September 15, 1943 // WAHP. CF. Cont. 164.
Документ № 6
МЕМОРАНДУМ ПОСЛА США В СОВЕТСКОМ СОЮЗЕ А. ГАРРИМАНА ГОСУДАРСТВЕННОМУ СЕКРЕТАРЮ США ОТНОСИТЕЛЬНО ПЕРЕГОВОРОВ МЕЖДУ И. СТАЛИНЫМ С У. ЧЕРЧИЛЛЕМ В ОКТЯБРЕ 1944 Г.
Москва, 16 декабря 1945 г.
Балканский вопрос на англо-советских переговорах в Москве в октябре 1944 г.
Мистер Черчилль, сопровождаемый мистером Иденом и британскими начальниками штабов, посетил Москву в октябре 1944 г. Президент Рузвельт назначил меня тогда в качестве американского наблюдателя на этих переговорах. Мне не удалось присутствовать на тех встречах между Сталиным и Черчиллем, на которых обсуждался вопрос о распределении ответственности СССР и Великобритании на Балканах, поскольку Соединенные Штаты не были вовлечены в этот процесс. Однако как Черчилль, так и Иден информировали меня по ходу дела о содержании имевших место дискуссий.
Британская сторона имела намерение распределить эту ответственность в процентном отношении. Я не могу сейчас говорить о точных цифрах и подтвердить данные, приведенные вчера мистером Бевиным, но я могу вспомнить суть договоренностей, которые были достигнуты на переговорах:
1. Свобода рук для Британии в Греции;
2. Признание равных прав в Югославии;
3. Британцы были готовы признать преимущественную ответственность Советов за Болгарию и Венгрию, но только до момента окончания боевых действий против Германии. После войны за Британией и СССР в этих странах признаются равные интересы и ответственность. В то время в Лондоне, на заседаниях Европейской консультативной комиссии обсуждались условия перемирия с Болгарией, и Иден старался добиться согласия Молотова на то, чтобы вышеупомянутый принцип нашел выражение в соглашении о перемирии. Молотов отверг это предложение, но в качестве компромисса согласился, что СССР будет иметь преимущественную ответственность до момента окончания боевых действий против Германии, а после войны позиции Великобритании и Соединенных Штатов будут укреплены до такой степени, о которой предстоит договориться.
4. Британская сторона согласилась с тем, чтобы Советы имели преимущественную ответственность за Румынию в течении войны и больший интерес (не определенно) к ней, чем британская сторона в послевоенный период.
Я дал ясно понять и Черчиллю и Идену, что Соединенным Штатам нет никакого смысла ни участвовать в этих дискуссиях, ни быть каким-то образом связанными ими. Я попросил, чтобы это мнение было доведено также до советской стороны. Черчилль сказал мне, что он все это передал.
Последующие события и переговоры существенно изменили достигнутое тогда взаимопонимание. Условия перемирия для Венгрии стали примерно такими же, как и для Болгарии…
На Ялтинской конференции три державы подтвердили свою приверженность Декларации об освобожденных территориях и договоренность между Тито и Шубашичем420 относительно Югославии. Великобритания и Соединенные Штаты руководствовались принципами, изложенными в этой Декларации, и поэтому оба наших правительства выступили против тех акций, которые Советы предприняли в Румынии и Болгарии. В Потсдаме главы делегаций США и Великобритании заняли совместную позицию о непризнании образованных к тому времени правительств Румынии и Болгарии. Эта позиция была подтверждена и на конференции в Лондоне. Дух договоренности между Тито и Шубашичем был разрушен самим Тито. Шубашич впоследствии вышел из правительства. В Греции интересы Советов напрямую не сталкивались с британской политикой. Однако коммунистическая партия Греции активно противостояла этой политике. Впоследствии официальная советская пресса критиковала события, происходившие там. Советскому правительству была предложена возможность принять участие в наблюдении за ходом греческих выборов. Но советская сторона ей не воспользовалась.
Исходя из всего этого становится ясно, что события, случившиеся после октября 1944 г., свели на нет достигнутое тогда взаимопонимание между британской и советской стороной. И сейчас невозможно предположить, каким именно образом обе эти стороны могут считать себя связанными теми договоренностями.
A. Harriman to J. Byrnes, December 16, 1945 // WAHP. CF. Cont. 174.
Документ № 7
ИЗ МЕМОРАНДУМА ПОСЛА США В СОВЕТСКОМ СОЮЗЕ А. ГАРРИМАНА О ЕГО ВСТРЕЧАХ С ПРЕЗИДЕНТОМ Ф. РУЗВЕЛЬТОМ МЕЖДУ 24 ОКТЯБРЯ И 18 НОЯБРЯ 1944 г.
(…) Во время нашей первой встречи [24 октября] я имел возможность рассказать президенту в деталях о политических аспектах визита премьер-министра Черчилля в Москву. В общих чертах я затронул военные вопросы… вопрос о Польше (…)
Далее я сообщил о договоренностях относительно Балкан и о том, что венгерский вопрос остается пока открытым. Президент неизменно выказывал свою малую заинтересованность в восточноевропейских делах, за исключением тех моментов, которые могли оказать влияние на настроения населения в самой Америке. В одной из наших последующих бесед, уже после выборов, он сказал, что хотел больше времени посвятить тихоокеанскому региону. Он считает европейские вопросы настолько сложными, что лучше стоять от них подальше, по крайней мере, ограничиться проблемами, которые напрямую относятся к Германии…
Президент говорил о предвыборной кампании и сказал (действительно ли он в это верил или нет – я не смог понять), что по количеству голосов претенденты будут стоять близко друг от друга, и что он не уверен в своей окончательной победе. Хотя есть шансы, что ему удастся собрать большинство… Президент выглядел достаточно хорошо, но бросалось в глаза, что он сильно похудел со дня нашей последней встречи в мае. Появившиеся морщины еще более старили его лицо. Однако он держался бодро, не теряя присутствие духа…
Наша вторая встреча произошла вскоре после выборов, 9 ноября. Президент был уставшим, но достаточно расслабленным. Он много говорил о прошедшей кампании…
В части нашей беседы, посвященной польскому вопросу, президент стал развивать фантастическую идею о том, что Сталин мог бы согласиться с предложением оставить город Львов Польше. Город будет представлять собой как бы польский остров посреди украинских фермерских полей. Управлять им будет специальный международный комитет. Окончательное определение статуса Львова будет дано в ходе плебисцита. Я постарался объяснить президенту, что это практически невозможно иметь капиталистический город посреди социалистической страны. На что он ответил, что крестьяне могли бы приезжать в город и продавать там свою продукцию за рубли. Я снова стал объяснять президенту, что в СССР большая часть распределения фермерской продукции контролируется государством, что ее свободная продажа в городе просто невозможна, не говоря уже о других чисто политических трудностях. Я старался как мог убедить президента в правоте моих слов до тех пор, пока ему все это не надоело и он не сказал, что я просто не желаю помечтать вместе с ним (…)
Во время нашего третьего разговора, 10 ноября… я получил возможность обсудить с президентом планы Сталина относительно участия Красной Армии в войне на Тихом океане. Когда я ему рассказал о предполагающейся кампании русских, об их наступлении через монгольскую пустыню с целью захвата Пекина и раздробления японских войск в Маньчжурии и Китае, президент спросил – «если русские войдут туда, выдут ли они затем оттуда?». Я ответил, что они, русские, конечно выйдут, если политика Генералиссимуса будет как-то сообразовываться с концепцией Сталина. (Я продолжил развивать свое мнение по этому вопросу в своих последующих беседах с президентом)…
Я снова встретился с президентом 17 ноября во время ланча… Мы беседовали всего минут сорок, но еще ни разу до этого я не получал такого удовлетворения он нашего разговора. Он четко придерживался затронутой проблематики, и говорил о способах решения насущных вопросов.
Я объяснил, почему, собственно говоря, я думаю, что Сталин так обеспокоен разрешением противоречий между Генералиссимусом и коммунистами. Дело в том, что когда Сталин начнет свое наступление против Японии, коммунисты будут обеспечивать безопасность его правого фланга. По моему мнению, мы найдем в лице Сталина сторонника оказания определенного давления на коммунистов для того, чтобы они пришли к некоему разумному компромиссу с Генералиссимусом еще до начала русской кампании. Если же, однако, компромисса достичь не удастся, то я боюсь, что мы получим в Китае такую ситуацию, которая будет напоминать положение Тито в Югославии (…)
Я снова объяснил президенту, что Сталин хочет консолидации всех китайских сил, их большей агрессивности в войне против Японии. Консолидация нужна также и для обеспечения стабильного развития самого Китая. С другой стороны, Сталин, видимо, не верит, что такой консолидации можно достичь без наличия более либеральной политики Чан Кайши в отношении обеспечения благополучия китайского народа, без устранения в его правительстве взяточничества и т. д.
Президент, казалось, воспринял мое мнение и согласился, что наши цели в главном совпадают. Однако он добавил, что методы достижения этих целей могут быть различными. Мы могли бы быть более терпеливыми. Он одобрил мое предложение спросить Сталина – какого рода политическое соглашение он желал бы иметь еще до своего вступления в войну против Японии. Я сказал, что вряд ли с его стороны будут какие-либо сюрпризы, и что условия в основном останутся такими же, что были высказаны в Тегеране и после него. Но я думаю, что русские пожелают также ликвидации положений Портсмутского мирного договора и предоставления им свободного железнодорожного сообщения к незамерзающим портам на Тихом океане. Договоренности насчет Кореи также могут вызвать трудности. Несомненно, однако, что наибольшую проблему между нами и русскими составит вопрос о политическом будущем самого Китая. Я напомнил президенту, что Молотов приветствовал нашу экономическую поддержку Китая и выразил интерес к улучшению экономического положения в стране как во время, так и после войны. С другой стороны, русские сейчас не желают идти на реальный компромисс с Генералиссимусом, по крайней мере до тех пор, пока он не изменит генеральную линию своей политики…
Президент снова сказал о том, что русские могли мы сделать жест доброй воли в отношении передачи Львова полякам. Он отметил, что окончательное решение этого вопроса могло бы быть отложено лет на десять, после чего в этом районе возможно было бы провести плебисцит. Теперь я более подробнее объяснил президенту, что Сталин навряд ли пойдет на такой шаг. Сталин прекрасно понимает, что нельзя вначале внедрить социализм на какой-либо территории, а затем отменить его. Единственный надежный способ погасить ростки предубеждения и ненависти между поляками и русскими – это основать формальные и дружественные отношения между Польшей и Россией. Но наибольшую опасность для этого процесса будет иметь как раз неразрешенный вопрос о границе. Он станет служить постоянным раздражителем во взаимоотношениях между двумя странами. Вот почему Сталин хочет определиться с этим вопросом именно сейчас.
Президент, как мне показалось, первый раз за все время уловил мою мысль и добавил, что не имел бы никаких возражений против линии Керзона, если сами поляки, русские и англичане придут к взаимному соглашению относительно этого вопроса. Однако, поскольку Миколайчик хочет, чтобы он (президент) был посредником, то он одобрил бы мое обращение к Сталину, в котором я бы постарался объяснить советскому лидеру, почему было бы лучше, если бы Львов передавался Польше…
Моя последняя беседа с президентом прошла во время ланча в субботу, 18 ноября. На ней присутствовал также Г. Гопкинс. Цель нашей дискуссии состояла в том, чтобы выработать решение о наилучшем использовании судов для перевозки грузов в дальневосточные порты России… Гопкинс старался убедить президента в необходимости уже в декабре переориентировать 16 судов для выполнения этой работы. Однако президент выразил желание пока подождать и ознакомиться со всеми обстоятельствами дела. Тем не менее, президент обещал мне, что он будет держать этот вопрос под своим контролем, и сделает все возможное для передачи этих судов. Я сделал упор на… важности такого шага для всей войны на Тихом океане и подчеркнул, что если мы откажемся от этого, то Сталин может подумать, что мы не заинтересованы в его участии в боевых действиях в тихоокеанском регионе. Это несомненно окажет влияние на характер его политики.
Президент сказал, что он не беспокоится за график наших операций на Тихом океане. Но разгром Японии без помощи России стал бы чрезвычайно тяжелой задачей, решение которой потребовало бы большой крови. И мы должны сделать все возможное, чтобы помочь Сталину в его планах. Но и Эйзенхауэр также должен поддерживаться всеми возможными способами…
ПРИМЕЧАНИЯ К МЕМОРАНДУМУ:
Мне совсем не кажется, что во время моих встреч с президентом я смог убедить его в необходимости поддержания бдительной и формальной политики, когда речь идет о развитии политической ситуации в ряде восточноевропейских государств. Государственный департамент, однако, отлично понимает необходимость такой политики, без которой вся Восточная и Центральная Европа могут оказаться под влиянием, если не под полным контролем Советской России.
При нашей с президентом встрече в мае 1944 г. он сказал мне, что его не беспокоит проблема – будет или нет в странах, граничащих с Советским Союзом, введен коммунистический режим. В своих телеграммах президенту, которые я посылал ему в течении лета 1944 г., я старался прояснить свою позицию. Однако во время наших последних бесед, мне не удалось заострить его внимание на этом вопросе (…)
За ланчем, 18 ноября, президент сказал, что он не разделяет оптимизм генерала Маршалла относительно ведущегося сейчас наступления на Западном фронте. Максимум, чего сейчас мы можем достигнуть, так это прорваться к Рейну. Но он не видит, каким именно способом мы можем окончательно разбить германскую армию, поскольку Рейн и возвышенности, находящиеся за ним, представляют собой большое препятствие. Дальнейшее наступление потребует новой и более тщательной подготовки (…)
A. Harriman. Memorandum of Conversation with the President During Trip to Washington, D.C., October 21—November 19, 1944 // WAHP. CF. Cont. 175.