На зимние каникулы Полина купила Кеше с Анной Ивановной путевки в загородный пансионат. С того момента, как Анна Ивановна занялась воспитанием Иннокентия, доходы Полины Киселевой значительно выросли. Институт развивался и прирастал заказами, а соответственно и новейшим оборудованием и программным обеспечением. Отдел, в котором работала Полина, теперь назывался по-модному IT – отделом, а его сотрудники именовались айтишниками. Отдел вырос, а Полина теперь была не кем-то, а заместителем начальника отдела, то есть Петровича. С соответствующей заработной платой. Она, конечно, подозревала, что эта ее должность связана с нежными чувствами, которые по-прежнему питал к ней Петрович. Подозревала, но совершенно не волновалась на этот счет. Его чувства – это его личное дело. При чем тут Полина?

Заработки Полины также очень существенно пополнялись за счет работы «налево» в собственной маленькой фирме Петровича. О фирме Петровича знали немногие, только самые доверенные и грамотные специалисты. Работу брали на дом или оставались в институте после рабочего дня. Платил Петрович за эти «халтуры» очень хорошо. У Петровича родилась дочка, и семья требовала от него больших затрат, поэтому он отчаянно бросался во все тяжкие, зарабатывая очень хорошие деньги. Зарабатывал сам и давал заработать другим.

Под Новый год фирма Петровича успешно отработала хороший заказ от небольшого банка, и все получили приличные премии. Сам Петрович собирался отмечать Новый год вместе с друзьями и родственниками жены в ресторане. Армянские родственники Петровича сняли целый ресторан и приглашали на праздник всех друзей и знакомых. Тут Петровичу и пришла в голову мысль пригласить туда же сотрудников своей собственной «левой» компании. Поднять, таким образом, их подпольный корпоративный дух. Естественно, так как Новый год – праздник семейный, всех приглашали с семьями. Соответственно Полина с мужем тоже получили нарядное приглашение. Куда ж Полина без Скворцова, да еще в ресторан? В ресторане Полина Новый год никогда не отмечала, поэтому ей очень хотелось туда пойти. Кроме того, мама ей в подарок прислала из Москвы потрясающее вечернее платье. Мама купила его в фирменном бутике. Шопы к тому моменту уже переименовали в бутики. Платье было выполнено из черного кружева, обтягивало Полину и слегка открывало ее красивую спину. Полина даже специально в солярий бегала, чтобы к Новому году поразить всех загорелой спиной. Опять же туфли она себе купила просто чудесные – лакированные на высоком каблуке и с кружевными вставками. Сумку Полина к этому наряду планировала взять из бабушкиных запасов. У бабушки была такая вечерняя кружевная черная сумочка, расшитая черными же жемчужинами. Несмотря на то что Полина в этом наряде полчаса подпрыгивала вокруг Скворцова, уговаривая пойти на мероприятие, уговорился он с большим трудом. Правда, сказал, что надо не забыть гитару, так как он, так и быть, для всех споет на новогоднем празднике. В свете намечающегося ресторанного загула путевка, подвернувшаяся Полине для Кешки с Анной Ивановной, оказалась как нельзя кстати. Полина даже не могла себе представить, как можно попереться праздновать Новый год в ресторан, оставив ребенка дома. Даже с Анной Ивановной, которую Иннокентий уже воспринимает как еще одну свою бабушку. Ребенку все равно нужен праздник, а в пансионате как раз и обещали веселый праздник для детей и взрослых. Между прочим, тоже в ресторане. Кроме того, в пансионате был бассейн с водными горками, каток, санки, лыжи и даже тир. Кешка вовсю предвкушал будущее веселье, а Анна Ивановна переживала за деньги, которые уплатила Полина за все эти развлечения.

Отвозить Иннокентия с Анной Ивановной в пансионат пришлось Полине самой. Скворцов, как всегда, не смог, сослался на какое-то свое очередное бардовское предновогоднее мероприятие. Где-то он должен был обязательно выступить в составе заводской самодеятельности. И обязательно с утра это выступление надо было отрепетировать. Поэтому он и смылся из дому с утра пораньше, прихватив с собой одну из своих бесценных гитар.

Накануне последнего дня старого года выпало много снега, и путь от электрички до пансионата с чемоданом и дорожной сумкой показался Полине бесконечным. Они шли по узкой тропинке гуськом друг за другом, при этом Анна Ивановна периодически пыталась отобрать у Полины сумку. Кешка тащил рюкзак и все время падал в снег. Уже прямо перед входом в пансионат они завалились в сугроб все втроем и долго хохотали, лежа в снегу и дрыгая ногами.

И сам пансионат, и купленный Полиной номер ей очень понравились. Номер был с двумя отдельными спальными комнатками и маленькой гостиной. Самый лучший и самый дорогой в пансионате. Девушка на рецепции очень удивлялась, что они приехали не на машине. И Полина задумалась: а почему бы ей действительно не купить машину? Вон какую премию она на Новый год получила. И от института, и от Петровича. Да плюс тринадцатая зарплата. На иномарку, конечно, пока не хватит, но вот на какую-нибудь «Ладу» запросто. И тут же душу царапнула мысль, что Скворцов этого не перенесет. Это будет сильным ударом по его мужскому самолюбию. Как же! У жены машина будет, а у него нет. В результате Полина поняла, что машину придется отдать Скворцову, а она опять будет мыкаться с продуктами, тренируя свои бицепсы. Так зачем тогда столько денег тратить?

Она поцеловала на прощанье Кешку и Анну Ивановну и с легким сердцем помчалась назад к станции. Нужно было еще успеть приготовить вкусностей для посленовогодних «доедашек» и принарядиться. «Доедашки» у Полины были любимой частью новогодних праздников. Это когда все гости ушли, посуда перемыта, в квартире порядок, сонное утро, на работу идти не надо, и ты открываешь холодильник, а там… Мама дорогая! И салат оливье, и селедка под шубой, и маринованные грибочки, и твердая колбаска, и рыба красная, и икра. Да мало ли чего там может быть, в этом битком забитом холодильнике. И вот ты берешь кастрюлю с салатом и наваливаешь себе в тарелку от души и идешь с этой тарелкой к дивану, включаешь телевизор и смотришь новогоднюю программу. Прямо в халате.

На «доедашки» Полина планировала, конечно, приготовить оливье. Куда ж без него? Кроме того, у нее была припасен замечательный свинячий окорок для буженины. Не зря же она накануне приволокла из универсама аж целых четыре пакета.

Когда Полина наконец закончила с готовкой и посмотрела на часы, то очень удивилась. Скворцова до сих пор не было. А ведь хотелось бы еще немного поспать, чтобы в праздник не упасть под стол и не захрапеть там обессилено. С Полиной один раз приключилось такое безобразие. Она накануне тоже таскала продукты, потом убирала квартиру, предновогоднюю уборку делала. С утра готовила на восемь человек гостей, опять мыла после готовки кухню да накрывала на стол. В результате, когда гости пришли, Полина выпила со всеми шампанского и заснула сладким сном прямо за столом. Теперь она такого не допустит. Обязательно поспит часок-другой, чтобы быть свеженькой, хорошенькой и танцевать до утра. Она почему-то была уверена, что в ресторанной компании обязательно найдется для нее кавалер, готовый танцевать всю ночь. Скворцов не в счет! Он в танцах никогда участия не принимал. Сидел за столом, смотрел на танцующих и злился, когда кто-нибудь, увлекшись танцем, прижимал к себе Полину.

Полина набрала номер мобильника Скворцова.

– Телефон абонента выключен или находится вне зоны действия сети, – приятным голосом сообщила девушка в телефоне.

Полина пожала плечами, может, Скворцов в метро едет. Она прикинула по времени, что у нее еще есть пару часов, чтобы поспать, пошла в спальню и прилегла на кровать. В сон Полина провалилась моментально, видимо сказалась прогулка с чемоданами на свежем воздухе. Проснулась она внезапно, глянула на часы и ужаснулась. Вместо двух часов она сладко проспала целых три. Хорошо, хоть Новый год не проспала. Полина заметалась по квартире. Этак можно и опоздать. Как ни странно, Скворцова дома еще не было. Она опять набрала его номер, и опять милая девушка сообщила ей, что абонент неизвестно где пропадает, так как неизвестно куда запропастился. Полина насторожилась, однако пошла в ванную приводить себя в порядок. Мало ли что. Новогодние пробки, например. Полина вымыла голову, высушила волосы и задумалась, как лучше причесаться. Потом решила, что с таким красивым и строгим платьем волос на девушке должно быть в меру. А лучше минимум. Она зачесала волосы назад и свернула из них, как говорил Кешка, клопсик. Так он называл узел, в который Полина завязывала волосы. Почему это у Иннокентия именовалось клопсиком, Полина не знала, но название ей нравилось и прижилось. Наверное, оттого, что оно какое-то уютное и ласковое. Полина надела вечернее платье и накрасила глаза. Потом она позвонила Анне Ивановне и поинтересовалась, как у них там дела. Сквозь шум и гам детского праздника Анна Ивановна весело сообщила, что у них все в порядке и Кешка главный в хороводе. Потом к телефону подбежал Кешка и радостно поведал, что Дед Мороз объявил его своим помощником, а Кешка уже исполнил со сцены свои любимые куплеты Бубы Касторского, за что получил бурю оваций от зрителей и медаль от пансионата. Полина порадовалась за ребенка и немного успокоилась. Решила еще подождать, подумаешь, ничего страшного, если они немного опоздают. Она села в прихожей у огромного зеркала, надела парадные туфли и закурила. В отличие от бабушки, которая бросила курить, перестав быть дурой, Полина дурой оставалась. Из зеркала на нее смотрела очень красивая молодая женщина. Вот только глаза у нее были какие-то тоскливые. Конечно, тоскливые, небось жалко, что эту красотищу сегодня никто не увидит.

Она опять набрала номер Скворцова и опять услышала все те же слова о недоступности абонента. Полина походила по прихожей туда-сюда и набрала номер милиции. В милиции Полину поздравили с Новым годом, сообщили, что супруг ее наверняка загулял, мол, дело это житейское и под Новый год совершенно обычное, сказали, что заявление о пропаже примут, только если Скворцова не будет три дня. В завершение вежливо посоветовали на всякий случай поискать по больницам и моргам. У Полины сердце ушло в пятки. Она лихорадочно открыла телефонный справочник и принялась обзванивать больницы. В одном из моргов с ее помощью попытались было опознать труп какого-то неизвестного мужчины, после чего Полина вообще перестала соображать и рассуждать логически. Труп, слава богу, Полиной не опознался, и она продолжила дальнейшие поиски. Периодически она набирала номер Скворцова, но безрезультатно. Глянув на часы, Полина ужаснулась: до Нового года осталось пять минут. Она кинулась в гостиную, включила телевизор, принесла из кухни шампанское и начала ковыряться с пробкой. Открыть шампанское к двенадцати ей не удалось, и она слушала бой курантов по телевизору, размазывая по лицу слезы и свой прекрасный макияж. Наконец пробка поддалась, с хлопком отлетела в сторону, и Полину окатило шампанским. Ей было уже все равно. Она даже не стала выливать остатки шампанского в бокал, а стала пить его прямо из горлышка, жалея, что в доме нет водки. Сейчас бы в самый раз.

Раздался телефонный звонок, Полина схватила трубку. Оказалось, что это свекровь. Она поздравляла Полину и Скворцова с Новым годом. Видимо, тоже не смогла дозвониться до сына. Полина решила ничего свекрови пока не говорить, прибавила громкость в телевизоре и прокричала в трубку ответные поздравления, сказав, что должна бежать. Потом позвонили родители, им Полина тоже ничего не сказала. Зачем людей расстраивать, да еще в Новый год. Потом она продолжила обзванивать больницы. За этим занятием и заснула на диване в гостиной прямо в своем вечернем платье и парадных туфлях. Проспала Полина почти до обеда, разбудил ее телефонный звонок. Опять звонила свекровь.

– Поля, тут такое дело… – начала она, как-то странно смущаясь.

– Что с Вадиком?! – не выдержала Полина.

– Ничего, ничего – засуетилась свекровь. – С ним все в порядке. Жив, здоров. Только что мне звонил.

– Все в порядке?! – завопила Полина. – Где он, сволочь? Я всю ночь по больницам и моргам звонила. Меня в милиции послали.

Полина заревела. Сказалось все вместе: и ночное напряжение, и обида за испорченный праздник, да и платья, залитого шампанским, было нестерпимо жалко.

– Полечка, Полечка, успокойся, – залепетала свекровь. – Он меня просил тебе передать, что он от тебя ушел.

– Как ушел? – остолбенела Полина, вмиг перестав реветь.

– К другой женщине, – тихо сказала свекровь.

– К другой женщине?! – удивилась Полина.

– Да. Он просил передать, что ты его никогда не ценила и не понимала. И вот он нашел ту, которая ценит. Поля, я полностью на твоей стороне. Ты мать моего внука, а ту я знать не знаю и знать не хочу, – начала оправдываться свекровь.

– Вот сволочь! Сволочь и трус. Ушел и не сказал ничего. Даже гитары свои сраные бросил! Мамочку вместо себя объясняться послал! – неистовствовала Полина.

Внутри себя ей почему-то было совершенно не больно оттого, что Скворцов от нее ушел. Можно сказать, бросил. Просто было противно оттого, как он это сделал. Вот ведь мудак какой! Действительно мудак, по другому и не скажешь! Мудак и гитараст! А она-то хороша! Столько лет с таким подлюгой прожила. И ведь говорили же ей. И мама говорила, и подруги. А главное бабушка, царствие ей небесное, вообще его в упор не видела. Прямо как знала заранее. Хотя ничего она, конечно, не знала. Просто бабушка умная была. А вот Полина дура! Как есть дура. Самая настоящая.

Свекровь в трубке тихо всхлипывала.

– Знаете что… – Полина приняла решение и моментально успокоилась. – Я сейчас все его вещи соберу и на лестницу выставлю вместе с гитарами. Их тут целых две штуки остались. Гитарасту без гитар никак! Если кто-то подберет, я не виновата. Если ему надо, пусть бежит забирает. Ну, или вас пришлет. И пусть спасибо скажет, что я барахло его с пятого этажа на площадь не повыкидывала. А очень хочется! Очень!

Полина нажала отбой. Ей захотелось разбить телефон, но она взяла себя в руки. Не спеша она отправилась в прихожую. Там на антресолях она нашла старый бабушкин чемодан и понесла его в их со Скворцовым комнату. Чемодан она собирала тоже спокойно, даже какое-то странное облегчение ощущала, отправляя в чемодан очередную вещь Скворцова. Вещей набралось немало. Бабушкин чемодан, спортивная сумка Скворцова и еще куча всяких курток и ботинок. Ботинки Полина складывала в полиэтиленовые мешки. Все вещи она потихоньку перетаскивала на лестничную клетку. Завершив все, пошла на кухню пить чай. Периодически она выходила в прихожую и смотрела в глазок входной двери на кучу вещей Скворцова, пока не увидела на лестничной клетке свекровь со свекром. Те перетаскивали вещи Скворцова в лифт. Вот и хорошо, потому что Полина совершенно не знала, как поступить в случае, если за вещами приехал бы сам Скворцов. Не исключено, что выскочила бы на лестницу и избила бы его сковородкой. Ну, или гитару какую-нибудь ему об голову сломала. За всеми этими хлопотами Полина даже не заметила, что на ней по-прежнему вечернее платье. Она переоделась, смыла размазанную по лицу косметику и устроила в квартире самую настоящую генеральную уборку, чтобы от присутствия в доме Скворцова не осталось и следа. Обессиленная, она легла спать поздно, а наутро решила устроить себе настоящий Новый год. Она включила в гостиной телевизор, взяла из холодильника кастрюлю с салатом оливье, сделала себе два огромных бутерброда с икрой и семгой и направилась на диван. Салат она решила есть прямо из кастрюли. А чего? Она теперь сама себе хозяйка. И пирожные теперь все сама съест, и икру. Все-таки в разводе есть свои преимущества.

В самый разгар этого пира в дверь позвонили. Полина пошла в прихожую, поглядела в глазок и удивилась. На пороге ее квартиры стоял Дед Мороз. Думая, что это Скворцов, Полина распахнула дверь, чтобы вцепиться ему в ватную бороду, и оторопела от мысли, что это может быть вовсе не Скворцов, а какой-нибудь маньяк. Слава богу, маньяка за дверью не оказалось. Там в костюме Деда Мороза стоял Петрович.

– С Новым годом! С новым счастьем! – завопил Петрович, заходя в прихожую. – Это Дедушка Мороз всем подарки вам принес.

Последнее Петрович прокричал куда-то мимо Полины, глядя вглубь квартиры. Полина проследила глазами по направлению взгляда Петровича и тихо спросила:

– Петрович! Ты чего орешь, как резаный? Там никого нет.

– А?.. – Петрович сделал рукой непонятный жест, который, по-видимому, должен был изображать Скворцова.

– Нету.

– Это хорошо, – обрадовался Петрович, скидывая с себя лапсердак Деда Мороза и свою фасонистую кожаную куртку. Из красного подарочного мешка он извлек вино, шампанское и какие-то коробки. – А где?.. Чего не пришли? Мы вас ждали, было весело. Заказчики были потенциальные.

– Петрович! От меня муж ушел, – трагическим голосом доложила Полина.

– Как ушел? – удивился Петрович, продолжая извлекать из мешка подарки и аккуратно выставляя их на столике у входной двери.

– К другой женщине. – Полина представила Скворцова с манерной барышней, закатывающей глаза и рассуждающей о вечном. Даже кулаки сами собой сжались. Захотелось этой барышне расквасить нос и повыдрать все кудельки из ее головы.

– Ой! Так это ж здорово! – Петрович бросил мешок с оставшимися подарками на пол, схватил Полину в охапку и потащил ее в гостиную. Там он начал ее целовать. – Я тебя, Полина, сейчас лечить буду. Я ведь лечебный пластырь во все тело!

Полина не сопротивлялась. А чего, собственно, сопротивляться? Она теперь женщина свободная. Петрович мужчина хоть куда. Вот только она сама в халате, шерстяных носках, без косметики и с ложкой в руках. Хотя маникюр и педикюр она к празднику все-таки сделала.

Дело, конечно, кончилось на диване, и, к большому удивлению Полины, ей очень даже понравилось изменять мужу. Правда, какой он теперь муж. Так, бывший. К своему стыду, Полина вдруг поняла, что никаких мужчин, кроме своего Скворцова, она никогда не знала. Недаром бабушка ее дурой называла. Бабуля, наверное, все-таки подозревала такое дело. Ох, и умная ж у нее была бабуля! Выходит, что и любовник-то из Скворцова был так себе. На троечку с минусом. Другое дело Петрович. Из его рук-то и вылезать не хочется.

Потом Полина сбегала на кухню, принесла Петровичу еще одну ложку, сделала и ему бутербродов, и они стали перед телевизором прямо из кастрюли есть салат оливье, запивая его вином, которое притащил Петрович. Было вкусно и весело. Даже не заметили, как за окном стемнело.

– Петрович! А где твоя жена? Она не будет волноваться, что ты болтаешься, где ни поподя.

– Не, не будет. Она уехала, – беспечно сказал Петрович.

– Как уехала? Тоже к другому мужчине?

– Если бы! Она на Канары уехала.

– Одна?

– Почему одна? С дочкой нашей и няней.

– Я имею в виду одна, без тебя. – У Полины от удивления глаза аж на лоб полезли. Ничего себе, уехала без мужика на Канары в самый разгар рождественских каникул! Как он ее отпустил только?

– А! Так она все время одна ездит. Я храплю и воняю. Она со мной в одной комнате спать не может. Дома-то у нас две спальни, а в отеле одна да еще кровать бывает двуспальная, – пояснил Петрович.

– А как же? – Полина ничего не понимала. Вот это высокие отношения. – Петрович! Как же это ты воняешь-то, что с тобой спать вместе невозможно?

– Обыкновенно воняю, как все мужчины. Бывает, перегаром, бывает, вспотею, а бывает, что и пукну.

Полина поглядела на Петровича и приподняла левую бровь. Это становилось интересным.

– А чего? Дело житейское. Можно подумать женщины не воняют? – Петрович развел руками.

– Я – нет, – категорически заявила Полина, хотя про себя подумала, что не исключено, что во сне может и вспотеть. Или даже пукнуть. Всякое бывает. Живые люди, они вообще все время выдыхают углекислый газ, что-то пачкают и ломают.

– Согласен, ты пахнешь исключительно духами Коко Шанель, – не стал спорить Петрович.

– А надолго она уехала?

– На три месяца. Ребенку иначе с акклиматизацией не справиться.

Полина присвистнула.

– Да ты, Петрович, богатый человек. Это ж сколько денег надо, чтобы жену с ребенком и няней на три месяца на Канары отправить?!

– И не говори. Денег надо много, но я бы еще заплатил, если б она на полгода задержалась. Но никак не может, у ее дорогой мамы, у моей свекрови, юбилей. Так что вернется.

– Зачем же ты женился тогда, если готов кучу денег заплатить, чтобы жену подольше не видеть? – удивилась Полина.

– Надо было. Как-нибудь потом объясню, – тяжело вздохнул Петрович. – Я их в самолет загрузил, подождал, пока не взлетели, и тут же к тебе рванул. Повидать хотел, соскучился я. Ну и волновался, чего вы не пришли. А тут видишь, какое дело. Повезло мне.

– Повезло, – согласилась Полина.

– А можно я останусь? – жалостно спросил Петрович. – Не навсегда, конечно.

Полина внимательно посмотрела на Петровича. Уж больно испуганно он исправил свою оговорку. Она задумалась. Прикинула, сколько дней до Кешкиного возвращения, и кивнула.

– Оставайся пока. Потом поможешь мне Кешку с Анной Ивановной из пансионата привезти и уберешься восвояси, – сказала она, представив, что там, на небе, про нее думает бабушка.

Петрович радостно закивал.

– Только учти, если будешь вонять, выгоню тебя, не посмотрю, что ты мой начальник.