Гарик, сколько себя помнил, всегда выглядел упитанным ребенком. Он был выше всех и шире всех. Это его сильно угнетало. Приходилось постоянно доказывать окружающим, что он еще и сильнее всех. Сильнее, быстрее, умнее и лучше. Почему-то в народе бытует мнение, что большие люди добрее маленьких. Конечно, мальцы со своими наполеоновскими комплексами – те еще штучки, но и большие парни тоже могут содрать с вас три шкуры. Так что в деле покорения окружающего пространства размер уж точно не имеет никакого значения. Легко пространство не отдается никому, ни маленькому, ни большому, ни красавцу, ни уроду. Так уж оно устроено, что у каждого вновь прибывшего покорителя возмущенно спрашивают: «Да ты кто такой, вообще? Ишь, покоритель выискался!» И по морде его бамс, бамс. А чтоб по морде человеку настучать – тут уж все средства хороши. И детишки окружающие могут «пухляком» прозвать, а то и вовсе скажут – «жиро-мясокомбинат, промсосиска, лимонад!», и мама родная оладушками закормить, да «сюсюками» разными при посторонних засюсюкать. А уж папаша, тот вообще – просто скажет «тюфяк» и как отрежет. Вот и приходится претенденту в покорители вертеться, как ужу на сковородке, чтобы всем окружающим доказать, что он достоин исключительно первого места. И Гарик вертелся. Для начала решил свои невиданные размеры обратить себе на пользу и пошел заниматься гандболом. Там его пухлость очень быстро переросла в мощь, и эта мощь распространялась от него волнами, после чего про «промсосиску» в школе забыли начисто. Мамины плюшки с их калориями перегорали на тренировках моментально, а папин «тюфяк» утерся после твердых пятерок по основным предметам. Гарик очень рано понял, что нельзя давать себе спуску и останавливаться на достигнутом. Он поступил в университет, закончил его с красным дипломом, поступил в аспирантуру и защитил диссертацию. После этого он слегка притормозил, огляделся и обнаружил, что наукой выбиться в люди не так-то просто, да и, собственно говоря, не особо интересно. Ему нужны были приключения, а какие уж там приключения на университетской кафедре.

«Это развлечения все больше бабские», – решил Гарик и круто поменял свою жизнь. Он поступил в мореходку. Это было гораздо интересней, но к тому моменту, когда он только развернулся и начал уже возить в страну большие партии джинсов и ткани с люрексом, началась перестройка и морская профессия перестала быть актуальной. Драйв без денег Гарика не интересовал. Он опять круто поменял свою жизнь и пошел ловить расхитителей социалистической собственности. В результате непримиримой борьбы с расхитителями Гарик прирос собственным бизнесом в виде пары продовольственных магазинов, двух кофеен и ресторана. Практически безотходное производство. Но этого было мало, все вокруг бурлило и из ничего производило нечто, и Гарик ввязался в производство ликеро-водочных изделий. Спирт возили из Белоруссии и путем нехитрых манипуляций превращали его в водку и разные настойки. К тому моменту, когда он в первый раз увидел Давыдову, Гарик был очень доволен собой и считал, что окружающее пространство у него прямо-таки в кулаке.

Он увидел Давыдову из окна своего кабинета, она шла по противоположной стороне улицы и олицетворяла собой некий Монблан, требующий срочного покорения. Такие женщины были только в кино, причем исключительно иностранном. Сначала он решил, что ему все показалось и эта красота просто случайно промелькнула мимо. Типа спустилась с небес на питерскую тихую улицу, посмотрела под ноги, сказала «Фу, какая гадость!» и исчезла навсегда. Вернулась в мир, где синее небо, синее море и вечно зеленые пальмы. Только там, в этих райских кущах, и место для таких красоток. Однако, когда он увидел ее на следующий день, выходящую из машины у дверей какой-то конторы напротив его магазина, Гарик сначала не поверил своим глазам, а потом сделал охотничью стойку. Со своего наблюдательного поста из окна кабинета он определил, что красотка появляется в офисе напротив в районе десяти часов утра, а потом сидит безвылазно до шести вечера. И он стал поджидать ее, слоняясь по тротуару у дверей своего магазина. Познакомиться никак не удавалось. Она приезжала все время на разных автомобилях, подкатывала к самым дверям, быстро заходила в офис и исчезала. Вечером она выходила обычно в компании каких-то людей, что тоже никак не способствовало случайному знакомству. В том, что знакомство должно быть именно случайным, Гарик ни минуты не сомневался. Еще бы! Не подойдешь же к девушке, гуляющей в компании своих сотрудников, и не скажешь:

– Я тут, дамочка, за вами давно слежу, так что разрешите познакомиться. Гарик!

Или поймать ее на выходе из машины, перекрыть подходы к офису:

– Здравствуйте, тетя! Я дядя Гарик из магазина напротив.

Этак недолго и сумкой по балде получить.

Гарик долго ломал голову над тем, как обставить это случайное знакомство, и чуть было не упустил момент, когда судьба сама принесла ему Давыдову на блюдечке с голубой каемочкой. Он стоял около дверей магазина, кроя на чем свет стоит своих грузчиков, которые разбили ящик водки. Грузчикам и самим было невмоготу от содеянного. Все взгляды были прикованы к водке, разливающейся по грязному апрельскому асфальту, и в этот момент Гарик краем глаза уловил нечто белоснежное на противоположном тротуаре. Это была она. Вся в белом. Гарик еще не отошел от скандала с грузчиками и злобно ухмыльнулся.

«У нас тут не Рио-де-Жанейро, чтоб во всем белом гулять! Ведь ляпнется же сейчас, ей-богу, ляпнется!» – подумал он.

И дамочка ляпнулась. Со всего размаху. Гарик аж рот открыл от такого совпадения. Ему стало безумно стыдно за свои злые мысли, и он в три прыжка оказался рядом с красоткой. Схватил ее за шкирку и поставил на ноги. Как только воротник не оторвал?

Вблизи она оказалась еще красивее, чем издали. Он никак не мог сообразить, на кого из иностранных артисток она больше похожа: на Софи Лорен или на Фанни Ардан. Потом решил, что все-таки на Фанни Ардан, но это было уже не важно. Гарик влюбился. Ее ни в коем случае нельзя было отпускать, и он начал методично и последовательно добиваться Давыдовой. Гарик был человеком основательным и уж если делал что-то, то делал это качественно. Сначала ему даже в голову не приходило уходить от жены. Одно другому не мешает. Вон, сколько народу живут на две семьи, и ничего. Но, казалось бы, уже покоренное Гариком пространство внезапно встрепенулось и стало устанавливать свои правила игры. И женщины, обитающие в пространстве Гарика, как оказалось, очень сильно отличались от всех других женщин, которых он видел в телевизоре и о которых он слышал от знакомых. Жить на две, три, четыре, а то и пять семей можно было с кем-нибудь другим, но только не с женщинами, которых выбирал себе Гарик. Основательный Гарик выбирал себе основательных женщин. Давыдова категорически отказалась крутить шуры-муры с женатым мужчиной, а жена Гарика категорически отказалась делить его с какими-нибудь другими женщинами. Гарик долго думал. С одной стороны, была его жена, с которой он прожил более десяти лет. С женой было удобно, много совместно нажито и надежно, но с ней было нестерпимо скучно. Жена постоянно руководила Гариком, и он вынужден был делать вещи, которые ему делать совсем не хотелось. Ехать на дачу и копать картошку, которую Гарик мог покупать вагонами, идти в гости к людям, которых он терпеть не мог, надевать на себя какие-то немыслимые шмотки. Короче, никакой свободы. Вот тебе и покоритель пространства!

А с другой стороны была совершенно неизвестная ему Давыдова. Однако с ней было весело, она, безусловно, была гораздо умней и добрей его жены. Кроме того, Давыдова просто потрясала его своей красотой, и еще он чувствовал в ней что-то очень родное. А самое главное, Давыдова его ни на что не напрягала. Она никак не ограничивала его свободу и ничего от него не требовала. И Гарик сделал выбор. Он устроил все таким образом, что жена его выгнала. Дальше можно было бы оставить все как есть и наслаждаться обретенной свободой, встречаясь с Давыдовой, когда ему заблагорассудится. Жениться еще раз он не хотел категорически. Кто его знает, как Давыдова изменится в замужестве, вдруг начнет капризничать и посылать его за лимонадом или еще какой-нибудь подобной пургой?

Однако жить этаким плейбоем у Гарика почему-то не получилось. Рядом с Давыдовой он вдруг как-то вырос сам над собой. Ему самому почему-то захотелось делать для нее приятные вещи. Построить дом, посадить дерево и родить сына. Для начала, например, хотя бы проживать с ней вместе. Может быть, даже и лимонаду привезти. А чего такого-то? Но самое главное, хотелось защитить ее от всех возможных и невозможных опасностей. Гарик задумал уж если не жениться на Давыдовой, то увезти ее в безопасное место обязательно. Таким безопасным местом Гарик посчитал Испанию. Там можно было купить дом и проживать без страха за семью. Без наездов ментов и бандитов. Среди законов, защищающих частную собственность. Гарик присмотрел дом в Каталонии и озаботился сбором денежных средств. Денежные средства, поступавшие к нему от псевдоводочного производства, были вполне приличными, но они делились с партнерами и на покупку дома никак не накапливались. И тут ему пришла в голову блестящая идея ввязаться в торговлю таможенным конфискатом. Там деньги выгорали вполне приличные. На дом хватало с лихвой. Еще бы и на шубу для Давыдовой осталось. Хотя на фига в Испании шуба?

После возвращения из Испании, где Гарик с загадочным взглядом изучал каталоги местной недвижимости, он позвал Давыдову в театр. Он вообще был завзятый театрал и не пропускал никаких значимых гастролей. А тут «Гамлет» Райкина! Да еще места в третьем ряду! Давыдовой очень понравилось, сначала она хохотала до упаду, а потом плакала, как маленькая девочка. Степка был в ссылке у бабушки, и после театра Гарик предложил заехать в ресторан поужинать. Вечер обещал быть очень даже романтичным. По дороге от театра до ресторана в машине они слушали свою любимую песню «Вот перед нами лежит голубой Эльдорадо, и всего только надо – поднять паруса!». Давыдова чувствовала себя совершенно счастливой, но внезапно Гарик вдруг начал сильно нервничать. Она всегда чувствовала, когда он нервничает, переживает или боится чего-то. Большие и сильные мужчины тоже иногда могут чего-то бояться. Например, зубного врача. Но тут дело было явно не в зубном. Давыдова учуяла, как говорится, верхним чутьем какие-то серьезные проблемы. Надо сказать, что это чутье ее никогда не подводило.Обычно дядя Гарик вел машину как настоящий король дороги. Ехал не спеша и обязательно посередине, чем очень веселил Давыдову. Он объяснял ей, что солидные люди не ерзают по дороге, как вошь на гребешке, а едут степенно, зная себе цену. Но тут вдруг Гарик начал как-то странно, причем очень умело, лихачить, челноком обходя неспешно ползущие машины, и затем резко, через двойную сплошную левым поворотом свернул во двор. Такого Гарика Давыдова не видела никогда. Лицо его приобрело жесткий и даже какой-то хищный вид.– Пристегнись! – крикнул он ей, резко набирая скорость.Давыдовой казалось, что они несутся прямо в стенку, ей хотелось визжать. А дальше началось что-то и вовсе невообразимое. Он с бешеной скоростью гнал по дворам, резко сворачивая в подворотни. Слава богу, в позднее время людей на улице практически не было. Давыдова знала, что надо вести себя тихо, иначе можно напугать и без того нервного водителя. Наконец они выскочили из опасного лабиринта на освещенный проспект, встроились в ряд движущихся автомобилей и поехали спокойно.– Гарик! Что это было? – прохрипела Давыдова. От страха у нее даже пропал голос.– Это, тетя Нюся, я показывал вам, как надо уходить от наружки. – Гарик рассмеялся и похлопал ее по коленке.Однако смех этот Давыдову не успокоил, а, наоборот, насторожил и еще больше испугал.– Какой еще наружки? – Давыдова не могла понять, как она должна реагировать на происшедшее. Она вообще ничего не понимала. Рядом с ней в машине сидел какой-то совершенно другой Гарик. Хотелось плакать.– Какой, какой? Обыкновенной.– Кто за тобой следит? Опять жена? – спросила она на всякий случай, хотя прекрасно понимала, что от слежки жены с такими опасными для жизни выкрутасами никто отрываться не будет.– Если бы! Я не знаю кто, но кто-то следит. Уже несколько дней. Может, менты, а может, и не менты, а совсем наоборот.– Ты серьезно? Надо же что-то делать! – Давыдова не на шутку перепугалась. Действительно, нельзя же вот так спокойно сидеть сложа руки, зная, что за тобой следят какие-то неизвестные люди. Вряд ли они сотрудники инюрколлегии, выслеживающие наследников богатого усопшего, чтобы вручить им наследство.– Что тут сделаешь? Мне мужики наши предлагали телохранителя, но я отказался.– Почему? Как ты мог отказаться?– Не хватало еще, чтоб я за пьяным телохранителем пистолет носил!– Почему за пьяным?– А откуда они, по-твоему, берутся, эти телохранители?– Не знаю. Из органов, наверное.– Правильно. И я не знаю никого, кому когда-нибудь помог бы телохранитель. Особенно из органов, где через одного запойные.– Гарик! Но неужели нормальных телохранителей не бывает? Вдруг есть?– Нюсь! Ты же взрослая тетенька! Как ты себе представляешь нашу жизнь с телохранителем? А потом, если кто-то чего-то задумал учудить, то хрен ты его телохранителем отпугнешь. Тут вопрос надо решать кардинально. Понять, где и кому я перешел дорогу! – Гарик крепко задумался.– Давай с Шестопаловым поговорим, а еще лучше с Максимовым Толиком. – Она предложила ему единственное правильное, по ее мнению, решение, которое пришло ей в голову в эту минуту. Случись с ней такое, она, не задумываясь бы, кинулась к Толику Максимову.– Зачем?– Ну, у Толика Максимова люди разные есть знакомые, и в правительстве, и в ФСБ. Он теперь в Москве большая шишка.– Еще не хватало! Значит, делать будем так. Завтра поедешь Степку заберешь, и поживете пока у тебя на старой квартире. Вас я в это дело впутывать никак не могу. Сам пока разузнаю по своим каналам, что это было и кому я дорогу перешел. Да! И запомни раз и навсегда – случайностей не бывает. Если одна и та же машина попадается тебе в зеркале заднего вида второй раз на дню, то сразу же звони мне.– Нет! Я с тобой!– Нюся! Не дури! Если тебя к стулу привяжут, я не знаю, что я сделаю!– К какому такому стулу? Ты с ума сошел! Мы где живем-то? – Давыдова представила себя привязанной к стулу, а вокруг небритых страшных мужиков с утюгами. Сразу же захотелось в туалет.– Вот именно там и живем, где мы никому, кроме себя, не нужны. Да это и правильно, наверное. Сами делаем, сами потом расхлебываем!– А ты чего сделал-то?– Сам пока не знаю. Но узнаю, даю тебе слово! Все будет хорошо. Не дрейфь, решим проблемы. – Гарик повернулся к ней и подмигнул.Давыдова ему поверила, она ему всегда верила, во всем. На следующий день она сделала все, как он ей велел. По дороге даже всматривалась в автомобили, едущие сзади, но ничего подозрительного не обнаружила. Вечером Давыдова впервые за этот год ночевала у себя дома. Одна, без Гарика. Было холодно, она никак не могла согреться и позвонила Гарику. Они поговорили, и Давыдова согрелась. Потом ей уже перезвонил Гарик, и так они проговорили почти всю ночь. Практически ни о чем, но ощущение было такое, что они вместе.На следующее утро при выходе из подъезда Гарика застрелили. Тремя выстрелами, последний был контрольный – в голову. Пистолет Макарова бросили рядом. Стрелявшие, по словам нескольких случайных свидетелей, скрылись на белой «Волге», номерных знаков которой никто не разглядел.Несколько дней, которые ей пришлось прожить после этого события, Давыдова просто не помнила. Наверное, мозг включил какой-то защитный механизм. Так, отдельные обрывки. Морг, где ей выдали его окровавленную одежду, пьяного священника в Никольском соборе, который отказал в отпевании из-за того, что никто не знал, крещен Гарик или нет, похороны, где какие-то совершенно незнакомые ей люди гладили ее по голове и велели обращаться, если будут проблемы, молоденький следователь, который утешал ее, говоря, что убийство было заказное и дорогое. Тогда Давыдова даже улыбнулась и сказала:– Спасибо, утешил. Выходит, мужика моего не за бесплатно угрохали. Потратились.А еще приехала Светка Михайлова. Со Светкой они крепко дружили с самого детства, все десять лет школьной жизни. В первом классе они были одного роста, а где-то в классе в пятом Давыдова вдруг стала стремительно расти, а Светка так и осталась самой маленькой в классе. Давыдова так и звала Светку: Мелкая. Светка же, в свою очередь, дразнила Давыдову Макарониной. После школы они поступили в разные институты, разъехались по разным концам большого города, у обеих начались какие-то проблемы с личной жизнью, разные страсти-мордасти, народились дети, и встречаться стало практически некогда. Так, иногда перезванивались или ходили друг к другу в гости по большим праздникам. Светке позвонила мама Давыдовой, и Мелкая, не раздумывая, тут же примчалась. Даже несколько раз оставалась у Давыдовой ночевать. Держала Давыдову за руку и что-то бубнила такое успокаивающее, после чего Надя даже засыпала. Короче, Светка Михайлова действовала на Давыдову как хороший транквилизатор.Туман отступил от Надежды на девятый день. До сорокового дня она ездила каждый день на кладбище, сидела на могиле, ревела и разговаривала с Гариком. А Гарик всяческими способами пытался убедить ее в существовании жизни после смерти. Он подавал ей разные знаки, о которых она никому не рассказывала. Один раз, правда, попыталась рассказать матери, но та как-то странно посмотрела на нее, и Давыдова поняла, что если не хочет попасть в психушку, то лучше помалкивать. На сороковой день ей приснился Гарик и сказал, что на этом их пути расходятся. Он стоял у дверей вагона, почему-то в армейской фуражке. Она просилась ехать с ним, но он строго посмотрел на нее и распорядился:– Тетя Нюся! Оставь меня в покое. У меня теперь другие задачи. А тебе надо Степкой заниматься, самый вредный возраст у парня.И уехал в этом своем поезде, а она стояла и смотрела, как исчезают вдали красные фонарики последнего вагона.С этого момента Давыдова вернулась к своей прежней одинокой жизни. Она с головой окунулась в работу и Степкино воспитание. На кладбище она теперь ездила только по церковным праздникам да еще в день рождения Гарика и в день его смерти. В глубине души она твердо знала, что Гарик где-то там существует и присматривает за ней. Ведь с момента его гибели, все, кто как-то пытался обидеть Давыдову, получали сильнейшую отдачу от окружающего пространства. Убийц Гарика, как водится, не нашли. Однако выяснилось, что некоторые люди, пересекавшиеся в жизни с покойным Игорем Сергеевичем, вдруг тоже странным образом отошли в мир иной. Одного убили простецким железным прутом, вдарив им по сильно умной голове, а другой скоропостижно скончался от неизвестной болезни.Кроме того, Давыдова считала, что там, на небе, Гарику поручили такое ответственное дело, как руководство питерской погодой. Погода всегда соответствовала настроению Давыдовой. Если ей было тоскливо и хотелось плакать, то шел дождь, если настроение ее было прекрасным, то на улице светило солнце.Когда с момента смерти Гарика прошло около трех лет, на Давыдову вдруг снизошло удивительное умиротворение, и Гарик устроил ей просто фантастическое, невиданное в Питере, длиннющее бабье лето. Даже в конце октября было около пятнадцати градусов тепла при полном безветрии. Муж Светки Михайловой улетел в какую-то важную командировку, и она позвала Давыдову прокатиться вечерком к заливу, поужинать в каком-нибудь из прибрежных кафе и полюбоваться суровыми северными красотами, пользуясь невиданным теплом. После ужина они устроились на открытой террасе прибрежного ресторана и пили кофе, любуясь лунной дорожкой на воде. Летом в Питере, как известно, белые ночи, поэтому никаких лунных дорожек на заливе просто быть не может. В обычном же октябре, когда северная природа вовсю готовится к ночам черным и луна на небе появляется очень рано, увидеть лунную дорожку также невозможно. Эта роскошь для питерских жителей просто непозволительна, потому что в обычном октябре летние террасы уже все закрыты, льет всегдашний питерский дождь, бушует ветер и никто даже не догадывается, что в этой непроглядной хмари может быть такая же лунная дорожка, как и на теплых южных морях.Светка взахлеб рассказывала, как хорошо живет со своим новым супругом, как ей повезло, и уговаривала Давыдову по ее примеру заглянуть в Интернет, чтобы подыскать себе подходящую пару. Давыдова усмехалась и думала, что после смерти Гарика на ее личной жизни можно поставить жирный крест. Конечно, одной ей было плохо, но рассчитывать на появление принца мечты уже не приходилось. Еще бы! Ведь он уже был в ее жизни. Самый, что ни на есть, настоящий, лучше которого не может быть никого.– Макаронина! Кончай придуриваться! В сорок лет жизнь только начинается. Это я тебе совершенно ответственно заявляю, а нам с тобой еще и сорока нет! – Светка скинула на свободный стул свой роскошный палантин, связанный из щипаной норки, и осталась в одном костюме. Ее лучистые хитрющие глаза сверкали за стеклами очков. Светка была очень хорошенькая и выглядела гораздо моложе своих лет. Давыдова считала, что это объясняется Светкиным ростом. Мол, маленькая собачка до старости щенок.