Викарий святейшей инквизиции Титус Маркус Крат был собран, спокоен и немножечко напуган. Как давно убедился выходец из благородного римского рода, еще во времена Цезаря заседавшего в сенате, оставаться безучастным к приближающемуся боевому столкновению с врагами рода человеческого не может даже он, далеко не самый низший чин в лоне матери-церкви. Как себя ощущали остальные два десятка боевых братьев, зовущихся также охотниками на демонов, он мог лишь догадываться. Но сильно надеялся, что приступа исступленного фанатизма ни у кого из них в ближайшем будущем не случится. Как показала практика столкновения с врагом, число святых, проживающих ныне на грешной земле, среди попавшихся на пути демонам исчезающе мало. А значит, для победы нужно не храбро встречать грудью потоки адского пламени или исступленно молиться, а быстро бегать, хорошо прятаться и давить проклятых отродий преисподней численным преимуществом.

Ну а еще примерно полтысячи человек, то есть шестая когорта пятого легиона Священной Римской империи, сейчас, должно быть, безнадежно трусили. Правильный строй, жесткая дисциплина и надежное оружие не стоили при столкновении с посланцами ада ничего. А потому их роль заключалась лишь в том, чтобы отвлекать на себя внимание. Служить приманкой. Мясом, в котором завязнут нечестивые заклинания врага.

Нет, солдаты вовсе не были безоружны и беззащитны. Арбалеты, прекрасно приспособленные для того, чтобы стрелять лежа или же из-за укрытия, пробивали навылет кабана. Три пилума у каждого могли стать неприятным сюрпризом для всех, кто попадет под удар метательного копья, эффективного на средних дистанциях. Ну а короткий гладиус, как довелось убедиться лично многим представителям зла, может пролить даже кровь тех, кто видел сам акт творения мира! Но солдаты, те, кому было суждено встречаться не с врагами из плоти и крови, а с куда более худшей угрозой, не носили тяжелых лорик, шлемов или ростовых щитов. Они просто не помогали им в битве против такого противника, замедляли движения и делали более легкой мишенью. Лишь крепостная стена являлась достаточно надежной защитой, которую демоны пробить не могли. Вернее, могли, но, по крайней мере, не сразу.

– Всадники обнаружили передвижение противника, – обратился к инквизитору гонец, подскакавший к укрывшемуся в небольшом лесочке воинству. – Они покинули деревню и движутся куда-то на восток, к горам.

– Да смилуется Господь над населявшими ее грешными душами, – участливо пробормотал викарий, по своему опыту, не такому уж и большому, но и отнюдь не маленькому, он знал, что раз демоны так поступили, то все жители, не успевшие убежать, уже расстались с жизнью. Скорее всего, в ужасных муках. Ненависть, которую испытывали враги рода человеческого к людям, заставляла их как можно дольше пытать тех несчастных, которые попались им в лапы. И даже хладные тела, в которых уже не было бессмертной души, обычно подвергались надругательствам. – Потери среди них имеются?

– Трое, – ответил кавалерист.

– Они выдыхаются, – позволил себе робкую улыбку главный искоренитель зла, узнав, что убитых адским пламенем практически нет. – Без возможности соприкоснуться с преисподней их силы слабеют. Возможно, их еще хватит, чтобы уничтожить всех нас, но следующий отряд не оставит от этой мерзости, отравляющей самим своим существованием великие замыслы Всевышнего, даже пепла! Брата Винченцо ко мне, и трубите выдвижение.

Основная тактическая мысль и единственный шанс на выживание столь малого отряда священной инквизиции в столкновении с тварями бездны были довольно просты. Смиренный служитель Консистории огня и металла брат Винченцо являлся командиром наряда так называемого тенсионного спрингальда. На текущий момент единственного оружия, изобретенного родом человеческим, способного потягаться по дальности выстрела с этими дьявольскими плевательницами нечистой лавы и невидимых огненных плетей. Вот и сейчас вокруг повозки с механическим чудом возились смиренные братья, пыхтя и отдуваясь, закручивая маховик заводного винта, подготавливая спрингальд к выстрелу.

– Фух, братия, еще пару дюжин оборотов, и можно будет передохнуть! – Обливающийся потом толстяк при этих словах буквально повис на отполированном прикосновениями многочисленных рук рычаге, сделанном, судя по цвету, из отличного мореного дуба, и всем своим весом сдвинул его еще на пол-оборота.

– Все бы тебе, брат Ансельм, отдыхать! – натирая снарядный желоб тряпкой, смоченной в лампадном масле, худой как щепка монах, облаченный в тяжелую даже на вид хламиду из толстой кожи, криво ухмыльнулся половиной рта. – О чреслах надо бы поменьше думать да посты святые не пропускать.

– Тебе, брат Винченцо, хорошо говорить, вы, механикусы, со своими железяками только в Святую неделю расстаетесь. А нам, смиренным братьям, до этих шестеренок особливо и дел нет. – С этими словами монах переставил рычаг в другое отверстие на головке зарядного винта и опять навалился на него дородной грудью. – В Мозельском монастыре вон настоятель даже винт винного пресса перед каждой страдой святой водой окропляет.

– Все в этом мире от Господа нашего и по Его Слову. – Склонившись над зарядным ящиком, Винченцо извлек из него дротик, больше похожий на укоротившийся и изрядно раздобревший рыцарский лэнс в четыре фута длиной. И принялся вставлять в желоба на хвостовике стабилизаторы из пропитанной все тем же маслом бумазеи. – Вот был бы ты менее объемен в талии, пришлось бы пыхтеть с заводкой двум, а то и трем святым братьям. А может, и того хуже, пришлось бы у викария латников для подмоги просить. А тут одного твоего веса хватает. Вот потому-то ты, брат Ансельм, к этому чуду механическому и приписан. И чего бы ты ни говорил, есть в этом некое Провидение Божие. Где бы еще встретились два смиренных монаха из Утрехта, как не в этих диких краях?

– Хорошо тебе говорить, ты, считай, в этом деле уже с десяток лет. А что мне, бедному переписчику, моли скрипторной, как говорил наш настоятель, что делать? Я же, к стыду своему, в отличие от тебя, брат, с этими демонами дел никаких не имел, ежели только видел изображения этих тварей нечистых в летописях и памфлетах. Слаб я духом вельми да и тучен зело. – Опустив рычаг до нижнего положения и услышав удар бронзовой собачки, отсчитывающей каждую одну шестнадцатую оборота стопорного устройства, монах в очередной раз вынул рычаг из паза и вытер обильно выступивший на лице пот рукавом серой рясы.

– Не беспокойся, брат мой. – Установив дротик и зафиксировав его в направляющей, Винченцо открыл специальный окованный медью ларец на передке телеги. И аккуратно, почти нежно, достал оттуда фиал с греческим огнем. – Смерти ли нам страшиться в войне с отродьями сатаны? Тем более что не все так страшно, как ты расписывал в своих памфлетах и непотребных картинках.

При этих словах представитель консистории, образованной у подножия папского престола каких-то десять лет назад, повернул к собеседнику другую сторону лица и попытался ухмыльнуться. Бугристые жгуты шрамов, белеющие подобно каким-то дьявольским подкожным червям или змеям, сделали эту ухмылку поистине дьявольской. Во всяком случае, брат Ансельм неконтролируемо отшатнулся и, прижав к себе заводной рычаг, быстро перекрестился.

– Свят-свят! Вот до сих пор не могу привыкнуть к метке этой диаволовой! – машинально попытался перекреститься боевой монах. – Извини, брат Винченцо, но тобой только в ярмарочный день детей пугать да для вспоможения роженицам использовать. Как увидит какая твою образину, враз от бремени разрешится. Причем как минимум сразу тройней – за Бога Отца, Бога Сына и Бога Святаго Духа.

Издав смешок от представившейся картины, обряженный в балахон или уж скорее рясу из толстой кожи монах принялся прикручивать фиал к наконечнику дротика специальными бронзовыми барашками, параллельно выказывая свое отношение к испугу собеседника:

– Вот видишь, брат Ансельм, я вполне себе живое доказательство того, что сатана не так силен, как кажется. Думаешь, попал в меня плевок диавольский – считай, сразу на небеса? Ан нет – отлили меня братия святой водой. Не поверишь, сразу откуда-то у них силы появились, как увидели меня живого. А потом того демона ратники из арбалетов освященными стрелами нашпиговали, как того хряка. – Злобная улыбка промелькнула на губах изуродованного мужчины, когда он вспомнил смерть своего врага. – Поваляться потом, конечно, в обители братьев госпитальеров пришлось немало. Видимо, дух нечистый с тем плевком огненным в тело проник. Начались у меня жар, горячечные колики. В общем, все думали, отмучаюсь, но прикладывания святым серебряным крестом помогли, выжил. Да только вот следы дьявольские, думаю, теперь до самой смерти носить буду.

– Такой шрам, это где-то даже почетно, – нерешительно заметил ему собеседник. – Во всяком случае, рыцари куда меньшими хвастаются напропалую.

– Но ничего. От моей руки и от снарядов этой милашки не один демон свою смерть принял и, думаю, еще не один примет. Детали этого спрингальда, «Святой Марией Вифлеемской» рекомого, в самом святом Риме сам камерленго освящал. – Познакомившийся вплотную с адским огнем монах не обратил ни малейшего внимания на слова своего собеседника, если вообще заметил их. Так глубоко он погрузился в пучину собственных переживаний и предвкушения скорой схватки с врагом. – И ты думаешь, после этого семя диавольское может этому святому копью противостоять?

Похлопав ладонью по дереву дротика, брат Винченцо обратил взгляд на быстро приближающегося всадника и подозрительно прищурился. Не то чтобы его зрение стало сильно слабеть… Но на пользу пережитое испытание явно не пошло. Одним глазом теперь даже человека от дерева отличить удавалось с трудом, да и второй уже не мог соревноваться с орлиным.

– По-моему, это ординарец викария, – пришел на помощь своему собрату Ансельм. – Значит, скоро выдвигаемся.

Приказ пришел. И плод человеческого гения, рожденный на свет благодаря усилиям служителей матери-церкви, самым умнейшим и образованнейшим людям мира, умеющим читать, писать и даже делать такие сложные математические вычисления, как умножение или деление, пришел в движение. Сложнейшая конструкция из веревок и досок, способная метать тяжелое копье на расстояние в целую тысячу шагов, заняла предписанное ей место за деревьями, мимо которых пролегала дорога. Именно по ней будут идти демоны. Точнее, их на нее всеми силами постараются направить. Когда твари приблизятся на дистанцию выстрела, снаряды отправятся в цель. И если Всевышнему будет угодно, то каждое попадание принесет смерть посланцу пылающей бездны. Ну или как минимум причинит ему серьезное ранение.

Увы, навести на цель свое оружие монахи могли лишь весьма приблизительно – из-за полного отсутствия прицельных приспособлений как таковых, и потому ни о какой прицельной стрельбе не могло быть и речи. Но шанс на попадание у них все же был. И если демоны не уничтожат спрингальд, то когда-нибудь, рано или поздно, цели все-таки накроют. Но даже если дальний родич арбалета вспыхнет под ударом адского огня, то и это не зря. Ведь в то время, пока по нему будут стрелять, идущие в атаку легионеры, сжимающие в руках арбалеты, успеют сделать несколько лишних шагов. А за ними пойдут и те, кто станет основной ударной силой, предназначенной нести гибель чудовищам, вырвавшимся из самой преисподней.

– Они идут. – Титус Маркус Крат прервал свою молитву, едва увидел, как по дороге проскакали всадники. Их обучали специально нанятые кочевники-скифы, и от того каждый кавалерист время от времени оборачивался в седле и пускал стрелу или две в направлении преследователей. Воздух пронзил луч, очень тонкий, но режущий глаз своей яркостью. Один из храбрых стрелков лишился головы, взорвавшейся, будто тыква, по которой глупый ребенок ударил с размаху палкой. Выпустила же его виднеющаяся вдалеке фигура, издалека похожая на рыцаря, потерявшего коня. Да и вблизи, впрочем, посланец преисподней мог быть принят каким-нибудь темным крестьянином за воителя в немного странной броне.

Даже трупы демонов, которые пытались исследовать некоторые из прощенных алхимиков, получивших индульгенции на все совершенные ими грехи, походили на людские. Во всяком случае, снаружи. Внутри же помимо органов, имеющихся у всех сыновей и дочерей Адама и Евы, находились и иные структуры, подчас убивавшие тех, кто имел неосторожность к ним прикоснуться.

– Господи, ну почему ты не забрал у предавших Тебя слуг Твоих то, что дал им – власть над светом? – в очередной раз мысленно спросил сам себя викарий, тяжко переживающий гибель людей, отданных под его командование. Служитель церкви остался без ответа свыше. Новая порция дьявольских чар прошлась по кавалеристам, просто не способным с такой дистанции попасть в своих противников, но все равно пускающих стрелы, чтобы не дать вниманию тварей сместиться с них на кого-нибудь еще. Возможно, именно потому, что Титус умел ценить солдат, их ему так охотно и давали, а отряды под командованием инквизитора выполняли свою задачу несколько чаще, чем прочие. – Я не ропщу, нет! Просто я искренне недоумеваю, зачем же было оставлять ангелу утренней звезды, Самаэлю, вернейшему Твоему слуге, поднявшему руку на своего господина, такие силы? И ладно бы ему одному, уж одиночку, будь это хоть сам дьявол, мы бы как-нибудь смогли побороть с Твоей помощью! Но зачем же такая мощь всем до единого падшим?!

Лошадь одного из конных лучников кувыркнулась через голову, когда самый центр ее крупа брызнул в разные стороны фонтаном жареного мяса. Удивительно, но вылетевший из седла всадник, чьи ноги и являлись целью виднеющихся вдалеке фигур, остался жив. Одна из его нижних конечностей просто оторвалась, но человек все равно пытался выползти из-под трупа своего животного, чего-то кричал и даже кинул в демонов маленький топорик, когда те приблизились. Оружие пролетело мимо своей цели, так как было пущено дрожащей от боли рукой, но рассвирепевшие из-за попытки сопротивления монстры все равно жестоко покарали смельчака. Твари разорвали его на части голыми руками, а потом еще долго пинали катящуюся перед ними по дороге голову, пока та не улетела в кусты от особенно сильного удара.

– Спасибо еще, что талантов полководческих Ты им пожалел, даже иные варвары дикие и те умнее их. Ведь кем надо быть, чтобы идти за противником и даже не задумываться о том, что на пути может быть ловушка? – продолжал свой односторонний диалог с высшими силами инквизитор. – Только сильнейшие из них, что лично служат этому проклятому князю бездны Малину, умеют планировать грядущую схватку. Да и те, как говорят наши отважные прознатчики в стане врага, рискующие своей бессмертной душой, предпочитают ради такого дела держать рядом с собой умных советников из числа богомерзких колдунов!

Пока инквизитор общался с небесами, бой начался. Опытным командирам дополнительные приказы не требовались, и потому, как только монахи сочли дистанцию подходящей, копье вылетело из метательной машины и ушло в дальний полет. Там, где оно вонзилось в землю, немедленно взвились клубы черного дыма и сноп жаркого греческого огня, как ни странно, одного из самых надежных средств против посланников огненной преисподней и их слуг. Мудрейшие теологи, что после явления демонов рвали на своих выбритых тонзурах отраставшие волосы, лишь недавно нашли этому факту приемлемое объяснение. По их мнению, явившиеся на грешную землю падшие ангелы были не просто мятежниками, но дважды предателями, сменившими верность сатане на подчинение не упомянутому ни в одной священной книге Малину. И потому, словно простые смертные, страдали от огня, который, как известно, находится в подчинении хозяина ада. Оставался, правда, нерешенным вопрос, кем же является этот князь демонов по отношению к слуге Творца, носившему ранее имя Светоносный. Сыном? Учеником? Конкурентом, пытавшимся захватить власть в преисподней, но потерпевшим поражение и изгнанным с позором?

Римские легионеры, самые умелые, опытные и опасные бойцы мира, подбадривая себя криками, побежали по лесу к своей цели. За ними, выждав, пока простые воины достаточно удалятся, неслышными тенями скользнули инквизиторы, к которым присоединился сам Титус Маркус Крат, спешно сдирающий ткань, сто лет назад бывшую рясой какого-то святого, со своего главного оружия, за одно лишь прикосновение к которому всех, кроме высших чинов святейшей матери-церкви, ожидал очистительный костер. Росшие вдоль выбранного для засады участка дороги деревья мешали солдатам дать дружный залп из арбалетов по врагам рода человеческого, но и те не могли как следует прицелиться. Выпускаемые ими чары поджигали стволы и землю, создавая угрозу всепожирающего пожара. Но пока тот успеет начаться, победитель в схватке будет выявлен.

Уже пять лет минуло с того судьбоносного дня, когда глава церкви, представитель Господа на этой грешной земле, при полной поддержке конклава признал, что в исключительных случаях оружие рода диавольского допустимо применять против него же. Так и родилась Консистория огня и металла, где наивернейшие сыны матери-церкви, вооружившись святым писанием, трудами отцов настоятелей и списками с трудов дохристианских мудрецов и мыслителей, занимались тем, что еженощно придумывали все новые и новые орудия для борьбы с мерзейшими порождениями бездны. Так и родились метательные фиалы с греческим огнем, рецепт которого был извлечен из ватиканских запасников личной библиотеки понтифика. Многозарядные арбалеты. И вот такие вот оружейные химеры, основанные на соединении демонического и человеческого ума.

Шепча побелевшими губами очистительные молитвы, верный сын матери-церкви викарий Титус Маркус Крат прицелился в порождений ада из устройства, в котором искушенный в технике или знакомый с оружейными базами хотя бы первого уровня разум моментально определил бы пехотный плазменный метатель, а в просторечии бластер «Злюка4М». Простой, надежный, относительно маломощный, предназначенный для использования ополченцами или жителями совсем уж далеких планет, а потому не снабженный блоком опознавания владельца. Прошедшее своеобразную модернизацию оружие теперь долго изучалось бы ценителями, пытающимися понять, какой безумец решил превратить обычный излучатель в чуть ли не настоящее произведение искусства. Изувеченный до практически полной неузнаваемости, но все равно сохранивший характерный дульный раструб с мелкой гребенкой сверхпроводящих магнитов фокусирующего поля, бластер был обвязан надраенными до блеска медными цепочками. Заново изготовленный приклад покрылся серебряной насечкой в виде множества крестов и выполненных латиницей цитат из писания. Прикрученные в хаотическом порядке к стволу и батарейному отсеку какие-то кусочки костей и искореженного металла вообще походили на бред абстракциониста. А венчала образ самая настоящая бронзовая подзорная труба, прикрученная лентами из самого настоящего золота и заменившая исчезнувший в неизвестном направлении интеллектуальный прицельный модуль.

– Так, за коварство их Ты назначил им зло, низверг их за превозношение, – шептали губы инквизитора. Тихий писк поврежденных трансформаторов накачки, медленно набирающих энергию в разрядные накопители, вторил тихому шепоту отрешившегося от окружающего викария, напряженно вглядывающегося через примитивную оптику в приближающегося врага. – Как внезапно их веси пришли в запустение, исчезли, погибли за беззаконие свое!

Звук модуля подзарядки достиг своего крещендо и прервался. После чего, оповещая о готовности к выстрелу на тыльной стороне батарейного блока, несколько раз неуверенно мигнул. Потом, как бы одумавшись, засиял светодиод, сообщая о готовности к выстрелу.

– Как сновидение пробуждающегося, Господи, во граде Твоем образ их Ты уничтожишь. – Сглотнув ставшую вдруг омерзительно густой и горькой слюну, инквизитор довершил свою молитву, одновременно выжав до конца спусковую ламель, инкрустированную частичками зуба самого Симона Рыбаря. – Именем матери нашей церкви и его святейшества папы римского да сгинете вы в пламени ада!

Поток заряженных частиц, сравнившихся в своей скорости со светом, попал туда, куда и метил инквизитор. В забрало боевого скафандра, пусть немного оплавившегося, но с честью выдержавшего данное испытание и пропустившего внутрь едва ли сотую долю процента полученной энергии. Одно из преимуществ лазерного оружия – это то, что, если прицел взят верно, увернуться от выстрела в принципе невозможно. Малинит являлся киборгом, но от временно ослепших глаз с частично выжженными зрительными нервами исцелить его не смогла бы ни одна переносная аптечка. Хотя армейский робохирург оценил бы повреждения, полученные от едва ли не гражданского оружия, как легкие. И при наличии в его закромах всех нужных материалов мог вернуть пострадавшую боевую единицу в строй за двадцать минут. Однако робохирургов на планете, чья основная масса населения еще даже грамотностью не овладела и не знала принципиальных отличий техники от магии, имелось ровно семь экземпляров. И ни один из них никогда не находился на передовой в связи с высокой ценностью аппарата.

Был бы у фанатика включен персональный силовой щит, он бы даже не заметил подобной примитивной атаки. Однако в его, по меркам промышленности, собирающей звездные флоты, дешевую и низкосортную броню подобную функцию даже не закладывали. Рядовой состав малинитов вообще редко мог похвастаться качественным обмундированием. И даже батарей офицерских скафандров, принадлежащих командирам низшего звена, в условиях невозможности периодической подзарядки от аккумуляторов тяжелой техники хватало после пары часов действий лишь на что-то одно: или на усиленную защиту, или на питание мышц экзоскелета. А в процессе погони за всадниками, вооруженными лишь луками, априори не способными пробить его брони, выбор для любых прошитых программами подчинения мозгов был очевиден. А уж инквизиторы, несмотря на скудность своих знаний, являлись людьми наблюдательными. И некоторые закономерности действий своих противников уловили довольно быстро.

– Успел! – осознал больно ударившийся носом о доски Титус Маркус Крат, после своего триумфального выстрела упавший в глубокую канаву – надежнейшую защиту, которую смогли изобрести римские легионеры от оружия демонов. При подготовке засады выкопали едва ли не целый лабиринт, в котором человек мог ползком передвигаться с места на место, не высовывая над поверхностью ничего лишнего вроде головы. Потому как сделай он подобную глупость, и ее сразу бы отстрелили. Десятки выстрелов прошивали лазерными лучами и плазмой то место, где находился стрелок с современным оружием. Монахи думали, будто демонам до омерзения противен вид их нечестивых артефактов, подвергнутых освящению и отныне служащих воинам Господа, и потому тех, кто ими владеет, посланцы зла стараются уничтожить всеми силами. Конечно же на самом деле все обстояло иначе. Просто тактическая сеть, объединявшая малинитов в единое боевое подразделение, не воспринимала вооруженных мечами и копьями людей как стоящую цель, относя их к безоружным гражданским. А вот те, кто мог стрелять по фанатикам более-менее привычными компьютерным программам средствами, автоматически получали приоритет на порядок выше.

– Тяните, – рявкнул декурион военных инженеров, залегший здесь же, и его подчиненные, не вставая, дернули трос. Платформа, на которую плюхнулся викарий инквизиции, рывком стронулась со своего места и, надо сказать, успела как раз вовремя. Сконцентрированный лазерный и плазменный огонь разрыл окоп всего за несколько секунд. И, если бы профессиональный борец с демонами остался на месте, в последние мгновения жизни он испытал бы на своей шкуре температуры, которые обычно характерны лишь для поверхности Солнца. Возможно, попади он после подобного огненного душа в тот ад, в который искренне верил, поначалу мог бы почувствовать некоторую прохладу, ибо даже самый большой костер никогда не сравнится со звездным пламенем.

Новый выстрел из торсионного метателя воткнул копье, брызнувшее во все стороны пусть плохоньким, но напалмом, у самых ног еще одного из малинитов. Следующий же залп превратил конструкцию из веревок и досок в угли, как и тех монахов, что оказались слишком близко к ней. Но так или иначе, а они, равно как и викарий, свою задачу выполнили. Практически не понесший потерь отряд римской пехоты, успевший на бегу дать залп из арбалетов, которые воины, разрядив, отбрасывали в траву, добрался до демонов на расстояние броска пилума. Вот тут-то в полной мере и проявилась глобальная экономия руководства секты на качественных системах вооружения и защиты. Будь хотя бы часть малинитов одета даже в устаревшие на несколько поколений пехотные комплексы высшей защиты или будь хоть у кого-то на плече консоль блока станнера персональной обороны, дальнейший ход битвы выглядел бы крайне печально для солдат, переданных матери-церкви. Но, как говорится – если бы.

Боевые скафандры, а точнее, просто их остовы без гермообъема и двигателей ориентации, в которые были облачены малиниты, представляли собой сборную солянку из практически всего, что можно встретить в свободной продаже на галактической мусорке, которой некоторые разумные антропоморфные, да и не только, расы считали рынок человеческого фронтира. На разбросанных вдоль всего края земной экспансии планетах порой удавалось купить или выменять все что угодно, начиная от строго секретной техники ксенорас и заканчивая просроченными еще до Великой войны армейскими пайками. Второе, правда, ушлым продавцам втюхать кому-нибудь иначе как в роли сувенира удавалось редко, а вот десяток многотонных членистоногих крабов, целиком укутанных в силовую броню с кластерами активной противоракетной обороны, с десяток лет назад всплывал на рынке одной из заштатных шахтерских колоний. Кстати, ни всевидящая контрразведка ВКС, ни силы безопасности альянса свободных миров так и не получили ответ на очень интересный вопрос: на фига покупателю понадобились эти, несомненно, недешевые игрушки, если все органы управления и размер кабины пилота подходили только для пилотов расы шаани, больше похожих на перезревший меховой шарик редкого земного фрукта киви, волею случая обзаведшийся десятком тонких жгутиков-щупалец?

Конечно же против примитивных арбалетов, а при некоторой доле везения и против прямого попадания дротика из спрингальда бронеэлементы самодельных скафандров выстояли бы. В тех немногих местах устаревших инженерных пустотных «шкурок», в которых они стояли, некоторую долю защиты давали самостоятельно прикрученные, а зачастую и просто приклеенные на монтажный клей броневставки из керамоэлементов пассивного бронирования кораблей или абляционных плиток атмосферных шаттлов. Нельзя сбрасывать со счетов и сам материал, из которого выполнялись именно инженерные модификации пустотных и атмосферных скафандров. Изобретенному в далеком двадцатом веке на старушке Земле кевлару до этого чуда нанотехнологий было как пешком до Марса и обратно. Во всяком случае, прорвать многослойный композит из трубок терморегуляции и тяжей силовых приводов встроенного экзоскелета можно было только при очень большом везении.

Кстати, именно из-за этого самого экзоскелета и увеличенной автономности инженерные шкурки так нравились авантюристам всех мастей на территории Федерации и далеко за ее пределами. Да и не только им – встретив на станции дозаправки или в баре космопорта небритого, заросшего человека в пустотном инженернике, можно было с большой долей гарантии утверждать две вещи. Во-первых – он явно с фронтира. Во-вторых – он либо шахтер, либо каботажник, либо пират. Все три последних варианта для находящихся вдалеке от цивилизации районов неисследованного космоса обычно смешивались самым непредсказуемым образом. Зачастую, видя перед глазами хороший куш, шахтер, еще недавно мирно вгрызавшийся в тушу астероида в поисках редких металлов или друз кристаллов, брал поудобнее лазерный резак и выходил на большую дорогу. Против энергетического оружия все эти модификации и навески, в особенности абляционные, работали просто великолепно. Но вот против чисто кинетических средств поражения, которые в цивилизованном обществе давным-давно считались чуть ли не доисторическим варварством или крайне занимательным техническим казусом, интересным лишь немногочисленным оружейным фанатам, все это работало намного хуже.

Со времен появления демонов с их непробиваемыми шкурами обычный пехотный пилум римской армии испытал значительную эволюцию, несомненно, сохранив свою главную роль оружия сдерживания. Но если раньше эти то ли недокопья, то ли чрезмерно раздувшиеся дротики, втыкаясь в щиты, превращали их в неподъемные, тормозящие якоря, больше стесняющие пехотинца, чем помогающие в отражении ударов, то теперь… Длинное древко наконечника, препятствующее перерубанию и освобождению цели собственными силами, сохранилось – так же, как и деревянная часть с утолщением для баланса и более крепкого хвата. А вот наконечник стал поистине вершиной средневековой технической мысли. Выполненное из высокоуглеродистой стали мастерами славного города Толедо острейшее трехгранное шило, покрытое многочисленными зубчиками, более походило по своему внешнему виду на какой-то искаженный рыболовецкий гарпун и предназначалось в первую очередь для того, чтобы вонзиться в какую-нибудь неприкрытую бронезащитой щель. И, даже не пробив оболочки скафандра, плотно запутаться всеми своими крючками в тканых элементах оболочки.

Зачастую после этого доблестному легионеру, подобравшемуся к демонической твари впритык, достаточно было, как и при жизни Луция Корнелия Суллы, всего лишь наступить на деревянную часть пилума, чтобы если не завалить демона на сырую землю, то хотя бы значительно снизить его маневренность и сбить прицел дьявольского оружия.

Получив парочку таких подарочков, цепляющихся за каждую кочку или выбоину, демон уже не мог быстро передвигаться. И вскоре становился легкой добычей заточенных, как шила, мизерикордий и клевцов легионеров. Жесткие каркасы внутренних экзоскелетов в большинстве своем достойно выдерживали удары дробящего оружия, так же как и пронизанные нанонитями оптические блоки шлемов. А потому любители обрушивать на демона освященную булаву или боевой молот кончились довольно быстро. Что поделать – эволюция. Однако те, кто пытался колоть или рубить… Вот им удача улыбалась. Ибо по мнению разработчиков скафандров, если подобную высоктехнологичную одежду срезают с тела человека, то это делает стремящийся добраться до раненого врач. Ну не использовалось холодное оружие ни армиями, ни бандитами – даже при абордажах кораблей в условиях ограниченного пространства. Клинком же замахиваться надо, а у весящего столько же лазерного пистолета нужно только кнопку нажать.

Вот и получилось, что после того как добежавшие легионеры метнули пилумы (а некоторые и не по одному), дальнейший рисунок боя резко изменился. Попробуйте попереносить прицел на верткие быстрые фигуры, когда в ставший вдруг предательски неповоротливым скафандр вцепилась пара частично металлических оглобель, и мощности встроенного в перчатку плазменного резака (предназначавшегося в девичестве для разделки и сварки тонких листов пластика) не хватает, чтобы быстро перепилить почти полуторасантиметровое железо наконечника.

Подобно каким-то вставшим на задние ноги гигантским муравьям, легионеры накинулись на потерявших мобильность демонов, оглашая воздух знаменитым, вгонявшим в оторопь врагов в еще седой древности кличем: «Барра!»

Но храбрость, пусть даже подкрепленная численным превосходством, плохая замена огневой мощи. Засуетившимся и переставшим экономить боеприпасы малинитам хватало одного попадания, чтобы кто-то из их противников превратился в рваный кусок пылающего мяса. А то и не один, если бойцы, по старой памяти о временах времен, когда только строй помогал им на поле брани, вставали плечом к плечу. Когда солдаты эпохи меча приблизились к десятку бойцов времен боевых космических крейсеров, расходящиеся веером неприцельные очереди скосили кинжальным огнем не меньше сотни бойцов. Будь на месте римских легионеров кто-нибудь менее стойкий, воины дрогнули бы, побежали и неминуемо оказались уничтожены все целиком.

Однако лучшие пехотинцы мира, привыкшие встречать смерть мечом и копьем, воины, для которых драка, где острым железом выпускают кишки тем, кто был близок, как брат, являлась обычной работой. А в довершение к тому верные сыны святой матери-церкви, ничуть не сомневающиеся в том, что в случае смерти их души попадут прямиком в рай, не отступили. Удар дротика, прилетевшего в лицо, заставлял даже упакованных в штурмовые скафандры малинитов на пару секунд терять равновесие и заменять прицельный огонь пальбой в никуда. Мечи били по упрятанным в герметичные перчатки рукам, стараясь зацепить пальцы. Метили в коленные суставы, пах, подмышки. В любую точку, где пластины брони чуть-чуть расходились, открывая относительно мягкую подложку.

Синяки, переломы и неглубокие колотые раны не слишком сильно замедлили малинитов. Встроенные аптечки, еще не исчерпавшие запасы стимуляторов, легко блокировали неприятные ощущения. В истории Земли изредка встречались примеры того, как получивший смертельное ранение человек оставался некоторое время боеспособным. Например, пробитое сердце или пуля, снесшая кусок черепа вместе с участком мозга, неоднократно фиксировались изумленными такими казусами врачами. Да даже случаи бега с отрезанной головой имели место быть! И сейчас бойцы, накачанные искусственной химией, ничем не уступавшей, а пожалуй, даже и превосходившей любой продукт, который могут синтезировать имеющиеся в нормальном человеческом организме железы внутренней секреции, творили ничуть не меньшие чудеса. А экзоскелетные мускулы скафандров им помогали. Раздавить пальцами череп? Легко! Вырвать из груди сердце? Упс, а это чего тогда в руке, неужели всего лишь одно из ребер? Завязать позвоночник узлом в самом прямом смысле слова? Нет ничего невозможного. Можно и порвать человека пополам.

Люди кричали от страха, видя, как демоны уничтожают их, словно остро наточенная коса попавшую под нее траву, но продолжали атаковать врагов, несмотря на все свое могущество вовсе не являвшихся неуязвимыми. Вот один из малинитов, которому какой-то солдат ударил сзади под коленку гладиусом, покачнулся и упал. Прямо на пилум, выставленный с земли раненым легионером, ноги которого сожгло волной плазмы. Оба смельчака погибли, один после удара бронированного кулака, второй после произведенного в упор выстрела, сделанного товарищем, получившим проникающее ранение груди. Но аптечка скафандра теперь точно не могла удержать жизнь в теле, по легкому которого погулял зазубренный металл.

Сделав еще один выстрел, викарий и небольшая переносная баллиста, пришедшая на смену торсионному метателю, по отмашке специального сигнальщика сработали синхронно. И оба стрелка поразили свои цели. Луч пехотного излучателя, ударивший в плазменную винтовку, превратил ее в груду полужидкого металлолома. А снаряд гигантского арбалета, удачно попавший в командира отряда религиозных фанатиков будущего, сломал тому шею. Смерть наступила практически мгновенно. Следующие по пятам за легионерами штурмовики-инквизиторы, разошедшиеся широким веером и наконец-то добравшиеся на дистанцию уверенного поражения, вскинули свое оружие, представляющее собой пневматические огнеметы.

Заряженные все тем же греческим огнем – секретным сверхоружием византийских императоров, когда-то давно вознесшим их на вершины власти, за одно прикосновение к тайне которого всем, не имеющим в жилах крови правящей династии, рубили головы – они были страшнейшим оружием своей эпохи. Ударившие единым залпом разбрызгиватели загорающейся от малейшей искры смеси окатили пришельцев из иного мира волной жидкого пламени. Десятка полтора солдат, тоже попавших под эту атаку, в расчет не брали.

Высокие температуры сбивали с толку датчики, а потоки горящей нефтяной жижи закрывали обзор. Их оказалось недостаточно, чтобы расплавить покрытие из материалов, появившихся на свет после столетий путешествий по космосу и войн с людьми и инопланетянами. Однако точность огня малинитов упала на порядок. Плюс пламя, добравшееся до тела через пробитые в скафандрах холодным оружием дыры, здоровья попавшим в иной мир террористам не добавило. Восемь взрывов, прозвучавших в тылу легионеров, отметили тех инквизиторов, чье оружие оказалось недостаточно хорошо сделано или попало под ответный выстрел. Детонировавшая емкость с горючим не оставляла своему носителю ни малейших шансов выжить, а потому перед каждым боем охотники на демонов в обязательном порядке исповедовались. И тут наконец-то подошла кавалерия, повесившая на седло луки, но взявшая взамен длинные копья. Лошади, пусть даже приученные не бояться огня и крови, с огромной неохотой шли на поле брани.

Если бы малиниты могли перенести на них свой огонь, животные остановились бы, не желая идти на смерть. Однако они были слишком заняты борьбой с солдатами – докучливыми, будто свора псов, окруживших стаю медведей. Набравший разбег всадник одним ударом мог проколоть цель, чья броня хорошо держала перепады температуры, вакуум и лазерные лучи, но против такого холодного оружия даже не тестировалась. Ну, или хотя бы сбить с ног. Таранные оплеухи, сыплющиеся со всех сторон на малинитов, почти потерявших обзор из-за огня и постоянно спотыкающихся из-за утыкавших их пилумов, сбивали террористов на землю. И, несмотря на все свои возможности, подняться они могли далеко не всегда. Фанатики схлестнулись с фанатиками, и битва закончилась лишь тогда, когда закончились одни из них. Те, кто изначально были в меньшинстве. Но за победу над запрограммированными на религиозный экстремизм пришельцами из иных времен, принятыми людьми Средневековья за посланцев преисподней, воины святой матери-церкви заплатили очень дорогую цену.

Привалившийся ко все еще дымящейся повозке спрингальда викарий святейшей инквизиции Титус Маркус Крат отвязал от пояса и опрокинул заветную фляжку, наполненную совсем не святой водой, как мог бы подумать обычный мирянин, а чистейшим аквавитом, настоянным на боярышнике и еще то ли десяти, то ли двадцати травах. Это был конечно же не знаменитый шартрез, до изобретения которого одним ушлым монахом из Гренобля оставалось еще полтора столетия, но нечто, очень похожее на него по убойности и успокоительному воздействию. Сделав длинный глубокий глоток, инквизитор сильно зажмурился, передернул плечами и, глубоко выдохнув, протянул фляжку сидящему на земле, привалившись к обугленному колесу повозки, брату Винченцо. Ни слова не говоря, тот подхватил затейливо изукрашенную серебряную финтифлюшку, в которой не было и пинты, и, даже не поморщившись, влил в себя добрый глоток зелья.

– Как оно, брат? – хрипло вымолвил Титус, чье горло с трудом вернуло себе способность говорить даже после употребления высокоградусного нектара.

Смахнувший предательскую слезу монах заковыристо выругался, мешая в одну кучу демонов, ангелов, лично сатану с его блудным творением Малином, несомненно, плешивым и скособоченным скотоложством, с которым побрезгует возлечь даже распоследняя болотная жаба, после чего сбился на тихое бормотание и неожиданно всплакнул.

– А где брат Ансельм? – тихо спросил викарий, не обращая внимания на богохульства все еще не отошедшего от битвы монаха.

– Нет его больше, – уставившись на дрожащие пальцы рук, покрытые коркой из пепла, крови и чего-то неидентифицируемого, мрачно ответил бывший алхимик, механик, астроном и математик, чудом не пошедший пятнадцать лет назад на костер в славном городе Падуя за свои богопротивные высказывания и идеи, а теперь один из славных братьев Консистории огня и металла. – Когда в механизм попали и от жара полопались торсионы, он схватил последний дротик и побежал на демонов.

Замолчав, монах еще раз приложился к фляжке и отдал ее викарию.

– Сильный отряд. – Задумчивый голос командира отряда святейшей инквизиции был наполнен какими-то странными нотками. – Самый сильный из тех, которые мне вообще встречались. Заметь, с демонами не было ни одного демонопоклонника. Ни одного слизня, преклоняющегося перед злом. Это неспроста, брат Винченцо. Неспроста.

Артиллеристу, лишившемуся своего оружия и напарника, на этот факт было не то чтобы плевать… Просто он одним выражением своей подкопченной физиономии попытался передать начальству просьбу о том, чтобы его оставили в покое. Хотя бы на время.

Опрокинув после этих слов последние капли из фляжки и с сожалением повесив ее обратно на пояс, викарий продолжил:

– Ты пойми, брат, что, если бы мы их не остановили, в этом краю начался бы ад. Даже отряд верных воинов нашей матери-церкви понес ужасающие потери. А что было бы, если бы на огненные клинки демонов кинули городскую стражу?

– Сколько? – Хриплый голос завозившегося на земле монаха, размазывающего пепел и грязь по своей кожаной хламиде, произнес только одно слово.

Вопрос не нуждался в расшифровке. Ненадолго задумавшись, викарий бросил взгляд на остатки легионеров, оценил их и ответил исполненной грустью фразой:

– На одного демона пришлось почти пятнадцать наших. Хороший результат, если подумать.

Ровно через семь дней, когда изрядно сократившийся в размерах отряд святой инквизиции прибыл в небольшой городок Милермо, расположенный к северу от места схватки, викарий вспомнил свои слова о том, что демоны появились здесь неспроста. И решил, будто тогда ему было даровано откровение свыше. Только он, подобно многим людям, получавшим от небес знаки, вовремя не понял намека. Все это время жители едва ли не единогласно славили воинов Господа. Выжившие легионеры лечили телесные раны припарками монахов, помимо прочих наук в обязательном порядке изучавших лекарское дело.

Духовные же травмы солдатам, да и рядовым инквизиторам помогали исцелить обитательницы местного лупанария, памятника культуры, возведенного для организованного досуга войск едва ли не самим Цезарем. Ну и некоторые не особо обремененные честью дамы, вдовые, замужние и только начавшие искать себе женихов. Все они нагло пользовались тем, что викарий в честь победы объявил бесплатную раздачу индульгенций, и намеревались сполна использовать открывающиеся перед ними возможности. Во всяком случае, до тех пор, пока в церквях не кончится пергамент.

Но сам Титус Маркус Крат не мог позволить себе ни расслабиться, ни даже выкроить достаточно времени, чтобы как следует смирить свою плоть, устроив обряд самоистязания. Он был едва ли не самым высокопоставленным духовным лицом в этой части Священной Римской империи, да к тому же обладателем большого боевого опыта в схватках с посланцами преисподней. И потому как никто понимал ненормальность произошедшего события. Неоткуда было взяться демонам в этих краях. Контролируемые ими территории находились очень далеко отсюда. И если бы посланцы ада могли ходить мимо пограничников, как мимо заборов, святая война с нечистью стала бы куда более трудным делом.

Летающая колесница, которую не иначе как божественным чудом удалось уничтожить ополчению в одном из сожженных населенных пунктов, вообще могла считаться чем-то из ряда вон выходящим. Ранее прознатчикам церкви было известно всего о нескольких подобных, среди которых сильно выделялась одна, в разы большая по размерам, предположительно с ее помощью демоны и попали на эту грешную землю. А тут – практически в подбрюшье христианского мира – появилось олицетворение мощи проклятого Малина! Несомненно, святейший конклав канонизирует ополчение и святого брата, пожертвовавших своими жизнями для уничтожения зла. Все это очень неспроста – район появления и, самое главное, состав отряда демонов. Там ведь не было не только простых солдат, свято верующих, что они поклоняются не исчадиям зла, а спустившимся на землю ангелам Всевышнего, но и чернокнижников! Ни одного человека, принявшего в себя скверну и оттого обретшего колдовские способности!

Демоны, настоящие демоны, истинные обитатели ада, являющиеся элитой противостоящих всему христианскому миру сил, никогда раньше так себя не вели! Они всегда старались послать впереди себя рабов, которых поддерживали издалека не знающими преград сжигающими чарами. А сами вступали в бой, только если воины Господа умудрялись их где-нибудь прижать и лишить всей свиты. За несколько лет войны викарий, начинавший простым послушником, пусть и пользующимся некоторыми привилегиями, как любой потомок благородного, знатного и богатого римского рода, видел такое их количество лишь четыре раза! И все это были великие битвы, в которых с обеих сторон участвовали тысячи воинов.

Инквизитор был уверен, что просто так посылать своих лучших воинов в края, где нет ничего важного, Малин не будет. Он мог считать предводителя воинства зла кем угодно, но только не глупцом. Значит, здесь есть что-то, стоящее того, чтобы перебросить с фронта, где ни на день не затихают схватки, такие громадные силы – достаточные, чтобы предпринять новое наступление и разметать по камешкам самый укрепленный замок. Здесь или где-то рядом… Судя по тому, как беспорядочно перемещались демоны, неуклонно продвигаясь на север, точного места назначения они не знали. Иначе постарались бы проследовать туда как можно быстрее, возможно, даже не отвлекаясь на осквернение храмов и уничтожение городов.

А потому Титус Маркус Крат, приведя остатки своих войск на отдых, немедленно напряг все имеющиеся у него силы для поисков того, что могло так заинтересовать выходцев из преисподней. В паутину сбора сведений, раскинутую инквизитором, благодаря объявленной святой войне стекались сплетни, слухи, доносы и разные подозрительные личности, после допроса отправляющиеся в каменоломню или в учебный лагерь легионеров, где постоянно требовались новобранцы взамен уничтоженных солдат.

Откуда именно в городишко Хорез прибыла летающая лодка, выяснить не получилось. К большому сожалению викария. Ведь если сыны святой церкви и научились передавать сообщения с помощью летающих созданий нашего Господа, то использовать оных в качестве разведчиков пока не удалось никому из смертных. Конечно, в самом Риме некоторые из монахов предлагали различного рода летающие приспособления. Некоторые из них даже были довольно толково придуманы. До явления демонов за такие вот идеи и предложения изобретателей, несомненно, ждали бы гостеприимные подземелья святой инквизиции. Но это было давно. Сейчас же в многочисленных мастерских Консистории огня и металла строились и собирались самые дивные и ужасные порождения человеческого разума.

Судя по слухам, доходившим до викария, больше всех отличился бывший любимец старого Людовико Сфорцо, какой-то совсем незначительный холстомарака, придумавший поднимать живых людей с помощью сделанных из бумаги и шелка воздушных змеев. Он же, если не путает молва, являлся изобретателем многоствольных картечниц, применяемых в сражениях с малинитами и снискавших великую славу за поистине всесокрушающий эффект. Жаль, что изготовленные даже лучшими оружейниками аркебузы намного отставали от привычных арбалетов по точности и скорострельности. В противном случае их можно было бы использовать и для противостояния демонам. Нет, небольшие кулеврины или бомбарды иногда применялись братьями инквизиторами, но их малая точность сводила успех к отдельным эпизодам. Например, в битве под Мальнской твердыней два года назад каменный снаряд из бомбарды, несомненно, с помощью всех святых и непосредственно покровителя пушкарей святой Варвары Великомученицы попал-таки в парящего в небесах аки мерзостный нетопырь демона. Только руки-ноги в стороны поотлетали, да и кровью немного брызнуло. Но это было, скорее, исключение из правил. Ничего – войны Христовы даже без этих огненных громыхалок могли очищать землю от скверны.

Хотя ходили слухи, что тот самый безумный Леонардо, знаменитый более своими картинами, чем хитрыми придумками, изобрел-таки аркебузу с какими-то навивами в стволе, стреляющую калеными стальными стрелами с чудовищной силой. И самое главное, с более или менее нормальной точностью. Но, скорее всего, это слухи. Или опять при испытании очередной придумки этого безумца пострадают невинные люди – как, например, было при попытке выстрелить из изобретенной им пару лет назад паровой бомбарды. Что говорить – все творцы в какой-то мере безумцы. В большей или меньшей степени – может сказать только время.

Вернув нить своих размышлений к более насущному, викарий задумался. Судя по отчетам, после того как богомерзкая воздушная колесница была предана очищающему пламени, демоны решили вернуться в то место, из которого появились. Неспроста они так целеустремленно двигались к ближайшим горам. Конечно же в это время пройти перевалы может только самоубийца, но сверхъестественная сила нечистых созданий и покровительство одного из князей тьмы могли им это позволить.

Разложив поудобнее карту окрестностей, полученную у местного бургомистра, инквизитор принялся соединять известные ему точки маршрута демонов и размышлять, куда же они направлялись. Единственным более или менее логичным направлением был перевал святого Мартина-пастуха, по словам местных проводников, ставший непроходимым пару-тройку лет назад. Тогда с одного из склонов сошел гигантский оползень, практически полностью перекрывший узкую тропу. Нет, конечно, пройти там можно, если только пешком и по одному. Но торговцы с их повозками данный маршрут забросили. Ведь не найдется же в христианском мире дурака, который за-ради каких-то несчастных двух-трех караванов в год с горным медом и овечьей шерстью бросит пятьсот, а то и тысячу каторжных душ для того, чтобы с великими усилиями очистить от камней затерянную в горах тропку.

Инкизитор откладывал в сторону заслуженный отдых и собирал слухи, сплетни, небылицы… И он нашел то, что искал. Во всяком случае, он отыскал свидетеля крайне любопытных явлений, вне всякого сомнения, имеющих отношение к неким сверхъественным и крайне могущественным силам. Один из пастухов невесть с чего погнал овец так высоко в горы, словно надеялся оттуда поставлять их прямо на стол ангелам небесным. И сей блаженный обнаружил, что рельеф гор, знакомый ему с детства, изменился. Ущелье, ведущее к небольшой и абсолютно пустой, изрезанной скалами холмистой долине, которую можно было пройти из конца в конец быстрее, чем солнце зимой после обеденной молитвы достигает горизонта, оказалось более непроходимым. Вот только человек, повидавший на своем веку немало обвалов и даже однажды попавший под один из них и спасшийся лишь чудом, сразу понял, что видит нечто странное. Камни, завалившие проход, казались ему слишком ровными, слишком правильными, слишком плотно уложенными. И если бы не их громадный размер, он вообще счел бы их кирпичами. Фактически кто-то выстроил настоящую твердыню в десять ростов человека там, где нога человеческая ступала не каждое десятилетие. А ведь в прошлом году ее на этом месте еще не было!

Сложно сказать, что именно двигало пастухом, но он приблизился к непонятной аномалии и даже хотел по ней вскарабкаться, благо отполировать титанические глыбы, уложенные друг на друга, строители явно поленились. Но стоило ему приблизиться к преграде, как он увидел некий лежащий в траве предмет. Им оказалась странная бутылка, сделанная вроде бы из стекла, но почему-то прозрачного, будто чистый высокогорный воздух, внутрь которой неведомым образом поместили изображение практически обнаженной и невозможно красивой ведьмы, одетой в на редкость развратные тряпки и обнимающей мелкую мохнатую тварь, не иначе беса или карлика-черта. Крестьянин долго сомневался, брать эту вещь в руки или не брать, но потом, прочитав по памяти разные куски из заученных молитв и перекрестив находку, решил все же рискнуть. Но стоило ему взять проклятую вещь, как он внезапно ощутил жуткий ужас, после чего бросил овец – самое большое свое богатство – и пустился бегом до ближайшей церкви. Там стал ломиться в дом священника с таким пылом, что святой отец поначалу подумал, будто к нему в гости заявились грабители, и едва не раскроил череп гостя дубиной. Однако находку из сведенных судорогой рук пастух не выпустил. И теперь викарий смотрел по очереди сначала на бутылку, доставленную в город бдительным монахом для передачи святой инквизиции, потом на самого пастуха, приведенного с той же целью.

Вещи, выполненной с подобным искусством, он не видел даже в Святом Риме. Хотя трофеев, полученных от любящих роскошь сарацин и даже демонов, в связи со своей нечестивой природой априори не являющихся аскетами, повидал достаточно. Конечно, картина, изображенная неведомым колдовством, казалось, в самом стекле сосуда, была мерзопакостна. Однако мастеров, способных повторить ее без магии, урожденный аристократ величайшей империи даже представить не мог. Да и страх, внезапно напавший на пастуха, был похож на действие магии. Чернокнижники, случалось, применяли нечто подобное. Пересилить страх было хоть и сложно, но можно, особенно если надеть на голову глубокий шлем с подшлемником, сделанным из монашеской рясы, и дополнительно поместить в уши затычки из освященного воска.

Титус Маркус Крат уже знал, куда ему предстоит отправиться, но терялся в догадках, что же именно он там найдет и даст ли ему Господь возможность вернуться обратно, чтобы доложить об увиденном. Из взятых с собой почтовых голубей осталось всего четыре сизокрылых красавца, но, учитывая большое расстояние до адресата, это максимум два, а точнее – одно сообщение. Уж слишком много на пути крылатых посланцев опасностей. И дело не в плохой погоде или встречных ветрах. Слишком часто на просторах Европы владетельные сеньоры, да и просто бандиты с большой дороги перехватывали послания с помощью прирученных соколов и неясытей. Хоть такие деяния порицались церковью и влекли за собой довольно крупные неприятности от гражданских властей, подобное случалось. Именно поэтому викарий находился в глубоких раздумьях – сообщать известную ему информацию сейчас или подождать более точных данных и с большей гарантией отправить сообщение со всеми наличными вестниками?

После нескольких минут размышлений разумная осторожность победила, и предводитель изрядно уменьшившегося отряда святой инквизиции развернул полоску тончайшего пергамента. Конечно же на таком маленьком клочке, который помещался в капсулу почтового голубя, выполненную из небольшого отрезка трубки махового гусиного пера и залепленную с обеих сторон воском, отправить большое сообщение было просто невозможно. Но разработанный еще столетия назад особый графический код мог творить чудеса. Тем более что основная информация заключалась в простом предупреждении святого престола и лично главы святой инквизиции о возможном нахождении крупных сил демонов в горах возле города Хорез и сообщала о направлении дальнейших поисков.

В более развернутом послании, которое он отправит сразу же после начала выдвижения войск с парой верховых гонцов, будет намного больше информации. Да только с учетом наступающей зимы несколько месяцев, которые уйдут на ее доставку, – слишком большая плата.