— Встать, суд идет! — прогремело на открытой площадке крепости, где обычно и проходили подобные церемонии. Помост с виселицей, плахой, несколькими колодками, позорным столбом и жаровней для клеймения стоял здесь же, чтобы палачу не пришлось далеко ходить. Мастер наказаний был уже стареньким человеком, которому с годами становилось все сложнее убивать и калечить приговоренных. Его по-своему любили и берегли, тем более что учеников он себе так и не нашел, по причине отсутствия добровольцев на столь своеобразную работу.

Стражники, обеспечивающие порядок, немногочисленные свидетели преступлений, родственники подсудимых и их жертв проворно повыскакивали с грубых скамеек, на которых дожидались начала заседания. Преступники же сесть физически не могли, даже если бы хотели. Их руки крепко привязали прочными ремнями к цепи, концы которой были натянуты на уровне головы взрослого человека. Правда, у пары обвиняемых получалось на столь необычной опоре висеть. Один из них, судя по обрывкам цветастой обтягивающей одежды, являлся гимнастом из бродячего цирка, а второй находился практически без сознания.

Судья оглядел преступников и остался доволен. Всего пятеро. Значит, сегодня он быстро закончит свою непыльную и высокооплачиваемую работу. Жаль только, нет среди них тех, с кого можно было бы получить подарок за не слишком суровый вердикт. Одна голь перекатная, вряд ли обладающая какими-нибудь ценностями. Ну если они их не украли, конечно.

— Заседание суда славного города Линия объявляю открытым, — постановил он, усаживаясь за стол, на котором важного чиновника уже ждал заботливо подготовленный секретарем листок, содержащий имена подсудимых и их проступки. — Волей императора я, Стен Тулий Себеркер, буду следить за тщательным и скрупулезным соблюдением законов нашей великой державы. И да свершится справедливость! Бродяга Гензо с рыбного рынка, ты обвиняешься в краже хлеба с лотка булочника.

— Ваша честь, — робким ломающимся голоском ответил первый в цепочке, молодой парень лет четырнадцати. — Моя семья голодает, ей нечего есть! Мать и две сестрички! Пощадите!

— Это не оправдание, — привычно пропустил мимо ушей судья, взглядом оценивая фигуру юного преступника. — На каменоломнях ты и месяца не протянешь, легионера толкового в ближайшую пару лет из такого задохлика не выйдет… Приговариваешься к отсечению пальцев левой руки.

— Не надо! — в ужасе заорал паренек, но сильные стражники уже отвязывали его от цепи и тащили к плахе, где старый палач выбирал из своего богатого инструментария лезвие, идеально подходящее для такой задачи.

— Ильза из Теаса, — перешел к следующей подсудимой чиновник. — Обвиняется в греховной торговле собственным телом. М-да, ну что ж, будешь отрабатывать свои преступления перед императором и верой, помогая маркитанткам в обозе наших доблестных легионов три года без права выкупа. Шить, стирать, готовить, ну и так далее.

Женщина, чьи лучшие деньки давно прошли, унеся с собой и в молодости-то невеликую красоту, лишь вяло кивнула. Собственно, для нее менялось лишь место работы и клиенты. И не факт, что в худшую сторону.

— Бродячий артист Молий Фаг, — продолжил свою работу судья, лениво наблюдая за тем, как проститутку отвязывают и препровождают к армейским служащим, которые во время каждого заседания являются за таким вот пополнением. — Кабацкая драка, двойное убийство. За это, конечно, полагается виселица или рудники…

От помоста донесся жуткий вопль. Там острое, как бритва, лезвие пятью взмахами превратило руку юноши в окровавленную культю.

— Прошу дать возможность смыть кровью свое преступление! — гаркнул циркач так, что поморщились даже привыкшие к строевым командам стражники.

— Собственно, так и собирался сказать, — хмыкнул Стен Тулий. — Два года учебного легиона!

— Ваша честь! — взвыл подсудимый, почти падая на колени и не обращая внимания на вывернувшиеся под вроде бы невозможным для человека углом руки. — Прошу! Отправьте меня в обычную войсковую часть! Можно на границе! Только не туда!

— Императору нужно на ком-то тренировать своих бойцов, — задумался чиновник от правосудия. — Но ты первый раз нарушил закон. Ладно, так уж и быть. Десять лет службы в пограничных легионах!

— Спасибо! Спасибо! — начал рассыпаться в благодарностях убийца, но его уже не слушали.

— Эй, а куда акробата хотели определить? — спросил стражника последний в цепи, похожий из-за покрывавших его лицо синяков и ссадин скорее на покойника, чем на живого человека. Молодой мужчина достаточно хорошего телосложения мог бы в принципе считаться здоровым и красивым, но только не здесь и сейчас. Тело его, лишь едва прикрытое какой-то рваной дерюгой, казалось, не имело на себе ни кусочка целой кожи. Левая нога так и вообще была сломана, судя по странному положению стопы. — Он так вопил, будто Ледяной Провал местом отбывания наказания едва не назначили.

— Ну почти так оно и было, — едва слышно ответил скучающий на своем посту солдат. — Ты разве ничего не слышал об этой идее регента, который захотел восстановить старый обычай Древней Империи?

— Иностранец я, — ответил подсудимый. — Только вчера к вам в город попал. На свою беду.

— Понятно, — не выказал тени удивления стражник. — В общем, наберут толпу преступников, выдадут им тупое оружие, выпустят в чисто поле и легионеров на них натравят. Обычно те стараются противников не калечить, но бывает, что и бой до смерти объявляют между небольшими отрядами в три-четыре десятка человек. Вот такая штука и называется учебным легионом. На нем вся армия навыки оттачивать будет. Так делали раньше и вот возрождают славные обычаи предков.

— Шарн Делис Лакрео. — Судья уже третий раз обратился к следующему подсудимому, но тот не соизволил даже голову поднять. Висел себе тихонечко на ремнях и впечатления живого человека не производил. Попытки его растормошить к успеху также не привели. — Вы его что, по голове сильно били, канальи?

— Никак нет, ваше превосходительство, — отозвался один из стражников. — Просто он во время задержания сонной пыльцы нанюхался. Теперь раньше, чем послезавтра, не проснется.

— Ясно, — успокоился судья. — Ну наркоторговца в учебный легион на пять лет определяем, хотя там столько вряд ли прожить возможно, и переходим к следующему. Жрец морской богини и темный ведьмак Виктор, родом из вольных баронств!

— Здесь, — с какой-то странной интонацией ответил избитый.

— Обвиняешься в побитии духовных лиц, оскорблении представителей благородного сословия, богохульстве, зловредном чародействе, нанесшем великий вред людям, и сопротивлении при аресте, — прочел по своим бумажкам судья. — Хм. А почему тогда просто в ремнях, а не закован по рукам и ногам? Непорядок! Да и не помню, чтобы мы такого опасного преступника ловили. А ведь за него и награда должна полагаться…

— Ваша честь, — счел нужным заметить присутствующий на заседании священник Отца Времен, работающий при тюрьме и, помимо всего прочего, отвечающий за дела, в которых оказывались замешаны маги и магия. — Его доставил разъезд дорожного патруля вчера ночью, причем практически мертвым, но за ночь подсудимый успел восстановиться, благодаря нечестивым силам своей покровительницы. Следовательно, награда, если она назначена, конечно, полагается им. И потом, его аура не может содержать в себе достаточно силы, чтобы давать своему владельцу шанс на по-настоящему сильное колдовство. Царапину затянуть или там прыщ заставить у обидчика вскочить, это пожалуйста, но большее уже вряд ли. Ну если только с сильными амулетами.

— Извините, а вы при взгляде на меня не думаете, что обвинение несколько ошибочно? — подал голос привязанный к цепи человек.

— В смысле? — с интересом уставился на него тот, кто по роду деятельности был обязан вершить правосудие.

— Ну, — хмыкнул его избитый собеседник. — Речь стоит вести скорее о нанесении побоев мне духовными лицами. Доказательства — следы на ребрах, лице и сломанная голень. Да и какое зловредное чародейство, нанесшее великий вред людям, можно сотворить со столь маленьким резервом?

— Четыре года в учебном легионе! — решил судья. — И двадцать плетей за дерзость!

— Ну ты дурак! — только и сказал на это стражник, отвязывая руки преступника. — Сдохнешь же теперь!

— Я живучий, — зло ощерился молодой мужчина. — И у меня еще слишком много дел, чтобы позволить себе умереть. Друзей найти надо и поквитаться обязательно. Кое с кем!

От черной татуировки в виде морской звезды на его щеке внезапно повеяло океанской свежестью, а по рукам, сжатым в кулаки, прошлось несколько всполохов бледного пламени.