— Ну и что вам удалось узнать? — спросил у Бронштейна Павел Ковальский, пришедший вместе с Клюевым и Андреем навестить старика. Перенапрягшийся и едва не отдавший древнеегипетским богам душу во время сотворения заклинания историк не выходил из дому и вел разговоры с девушками-чужачками.

— Ту, что из леса, зовут Вирмой, — ответил историк. — Мелкая воровка, возраст двадцать один год, но из-за примеси нечеловеческой крови развивается медленно. Утверждает, что она полуэльф.

— Это вроде как во «Властелине Колец»? — удивился Павел.

— Совершенно верно, — кивнул Бронштейн. — И, кстати, она по моему скупому описанию эту легенду вспомнила. Правда, с рядом отличий от известного нам варианта. Гм… Оказывается, чужеродные агенты влияния оказали немалое воздействие на нашу культуру.

— А как она оказалась внутри того деревянного монстра? — поинтересовался Евгений Клюев. — И много ли таких бродит в том лесу?

— Пыталась обворовать пьяного друида. Тот оказался оборотнем и, когда протрезвел, по запаху нашел свой кошелек и того, кто его украл. А потом принес девочку в жертву Лесу, засунув в эту конструкцию. Выбраться оттуда она не надеялась. Прежде чем разрушиться, голем должен был выкачать из нее всю жизненную энергию. Но, видимо, замуровывавший ее среди магической растительности колдун с похмелья что-то напугал. Или Катаклизм повредил наложенные плетения. Девочка неплохо умеет отводить глаза, владеет зачатками телекинеза, но не может сдвинуть с места груз больший, чем грамм пятьсот. Ей абсолютно все равно, кто мы такие. Раз кормим, держим в тепле и не бьем, то она хочет здесь остаться. Учитывая ее манеры, рекомендую не сводить с данной особы глаз. А в случае пропажи ценных вещей брать ремень и идти к ней.

— Сложный контингент — подростки, — почесал голову Клюев. — Особенно если они из другого мира и с воровскими замашками. Ладно, если она не примется пакостить, то пусть живет. Места много, да и не объест нас лишний ребенок. А что вторая?

— Эола Мирой, племянница альграфа Мирой. Шестой ребенок в семье, хорошо колдует, фехтует и строит мне глазки. Очень опасна, поскольку нас за людей не считает. Готова на любую дурость, лишь бы только совершить побег. Хотя не особо умна. Имелись бы у нее в голове мозги, поняла бы, что соблазнить такого старого пня, как ваш покорный слуга, дело уже невозможное. Я после ее любительского стриптиза еще и усилил пентаграмму, выкачивающую из нее ману. Кое-что она о своем мире рассказала, да и Вирма тоже. Кроме того, я подслушиваю, о чем они болтают.

— И о чем же? — спросил Андрей.

— В основном удивляются, почему их никто до сих пор не изнасиловал, — слабо улыбнулся Лев Николаевич. — Эола о таком говорит со знанием дела. Мол, подобным образом развлекались ее солдаты во время налета на деревеньки соседей. Я пока еще не очень понимаю структуру их общества, но для них обеих надругательство стало бы вполне ожидаемым действием. А грабеж иных земель вообще один из источников пополнения бюджета. Убийство простого человека — мелочь. О ней можно забыть сразу после того, как вытрешь оружие об одежду покойного…

— Зря мы ее все-таки в сортире не утопили… — пробормотал Клюев, нервно тиская в руках фуражку.

— Так вот, об Империи Второго Солнца, откуда они родом, — Бронштейн обвел глазами собеседников. — Она находится в другом измерении и здравствует уже много тысяч лет. При этом нынешний ее правитель носит лишь двадцать четвертый порядковый номер. Магократическая феодальная цивилизация, я бы так ее назвал. Она захватила и сделала колониями уже несколько миров. Хотя почти в каждом из них есть партизаны, контролирующие целые страны, а то и континенты. Теперь взялись за нашу планету.

— Вот так влипли… — протянул Андрей, а Клюев витиевато выругался.

— Девять десятых населения Империи отнюдь не воины и не маги, хотя тоже умеют колдовать, — продолжал Бронштейн. — Ну, на уровне сквасить соседу молоко или отогнать от себя злую собаку. Ремесленники, крестьяне, слуги… Уровень нашего Средневековья. Грамотных мало, образование слишком дорого, его получают только верхи общества. Промышленность на стадии мануфактуры, ее тормозят цеха-монополисты. Науку двигают случайные одиночки. Или магические ордена, за свои коммерческие тайны готовые убить даже представителя августейшей фамилии. И к тому же граждане Империи рассеяны по такой территории… Наши политики, озабоченные проблемой перенаселения планеты, рыдали бы от зависти.

— Это плюс, — заметил Павел Ковальский. — Что-то вроде наших арабских племен. Дикари с магическими автоматами, возглавляемые правящей верхушкой, имеющей вполне себе цивилизованный взгляд на мир. Точно! И жестокость у них запредельная, и тактической смекалку никакой. В своем превосходстве над врагом уверены даже тогда, когда он их лупит, объясняя все коварством противника и плохим положением звезд на небе. Такой типаж мне знаком. Он может быть опасным, но не до такой степени, как организованная военная машина развитого государства. Что вы еще выяснили?

— Да много чего, — ответил Бронштейн. — Например, нашу планету они называют миром Первого Солнца, поскольку основатели Империи когда-то переселились именно отсюда. Они построили на новом месте множество зиккуратов, высасывающих из нашего мира магию. Заодно нестабильность энергетического пола планеты, вызванная их работой, перекрывала сюда доступ. Чем больше зиккуратов было там, тем меньше колдунов и волшебства оставалось здесь, а лет сто назад в Империи при насильственной смене династии коды доступа к зиккуратам были утеряны. Взломать их систему безопасности, не разрушая сами объекты, не смогли. Зиккураты прилежно накапливали магию. Но поскольку ее оттуда никто не черпал, начали переполняться и взрываться не хуже Чернобыля. Сенат Империи долго думал, как решить проблему. И не нашел ничего лучше, кроме как одновременным подрывом снести зиккураты к чертовой бабушке. Волна силы, вернувшаяся домой, должна была часть потенциальных магов Земли убить на месте, а остальных покалечить. Ну и попутно произвести небольшой обмен территориями с сопредельными мирами, захватив их с собой, как морской отлив — мусор. О том, что во время Катаклизма нельзя находиться вне огражденных пространственными барьерами мест, известили жителей всех населенных пунктов Империи. Собственно, наблюдаемый нами результат совпадает с их расчетами. А в части вреда, нанесенного потенциально сильным колдунам, так даже их и превосходит.

— Моя магия? — Андрей вспомнил слова несдержанной на язык аристократки и покосился на свои руки.

— Да, — подтвердил Бронштейн. — Ты, Андрей, владеешь огнем. Но, если верить этой Эоле, ничего, кроме огня, не можешь освоить. Никогда. Отпечаток превалирующей стихии буквально вплавило в твою ауру, надежно перекрыв доступ ко всем остальным силам. У людей, не показывающих сейчас чародейских фокусов, слишком мало энергии. Но если развить умение копить ману, то талант будет узконаправленным и малополезным.

— А как же вы? — спросил Андрей.

— Люди вроде меня, развивавшиеся в магическом плане гармонично еще до Катаклизма и потому сумевшие удержать ауру от резкой деформации, редки. Наверное, нас на всю планету лишь несколько тысяч наберется, капля в море. А остальные смогут лишь пользоваться готовыми артефактами. И то, если те не содержат в себе особо сложные заклятия. — Историк вздохнул. — У них фактически отняли возможность работать тонкими инструментами. Вместо рук присобачили кому кувалду, кому молоток, кому грабли. Ими, может, и удобно в потасовке заехать противнику по лицу. Но нельзя построить дом, взять автомат, водить машину. Да даже отрезать себе хлеба или переключить пульт от телевизора для таких калек станет эпическим подвигом, требующим коллективных усилий. И еще вопрос, не передастся ли такая аномалия потомкам.

— Значит, эти твари из Империи решили свои проблемы за наш счет, — пробормотал Павел Ковальский. — Да еще и завоевать нас надумали.

— Все так, — согласился историк. — Когда в сенате обсуждали процесс уничтожения зиккуратов, кто-то там поднял тему Земли. Их мудрецы рассчитали, что от возвращения магии наша сложная техника поломается. А местные маги давно вымерли. Следовательно, беззащитная территория будет прекрасным объектом для новой волны экспансии. И хорошим источником рабов. Аборигены в иных мирах, благодаря мудрой государственной политике, либо повымирали, либо ушли в партизаны. Мы, земляне, для имперцев лишь очень большая отара овец. Из которой можно безбоязненно выхватывать кого угодно, не опасаясь ни пастухов, ни овчарок! Ведь открыть к ним портал и освободить пленников или там отомстить… почти невозможно. Я их магией, теоретически, смог бы овладеть. Да, боюсь, не успею, ибо стар. А вы просто не способны. За исправлением дефектов ауры надо обращаться к целителям такого уровня, которого у нас в принципе быть не может. У имперцев есть подробные карты нашего мира и кое-какие ориентиры для телепортации. Даже состоялся предварительный раздел добычи. Армия Империи, крупные лорды и магические ордена расхватали себе самые лакомые кусочки. Форт-Нокс там. Или алмазные рудники. Они же уничтожили наши вооруженные силы и лидеров государств. Ну, или еще ловят, детали мне неизвестны. А теперь лорды стараются подмять под себя мегаполисы. Благодаря большому количеству людей, именно города стали объектом их первоочередного интереса. Как товар земляне котируются захватчиками достаточно высоко.

Андрей не сдержал ругательства и вспышки пламени, лишь по счастливой случайности оставившей окружающие бумаги в неприкосновенности.

— Броды и прочие похожие деревеньки, где взять особо нечего, попали в категорию второсортных земель, — продолжал египтолог. — Если верить Эоле, в нашей области преимущественные права на колонизацию имеют четыре феодала средней руки. С их земель открытие сюда портала, благодаря совпадению неких магических координат, является делом довольно легким. Малозатратным в плане энергии. С представителями двух из них мы уже встречались. Оставшаяся парочка, думаю, ничуть не лучше.

— Но вам же удалось разбить их щит, — заметил Павел Ковальский.

— Моя трость вместе с артефактом-заготовкой уничтожена, — развел руками Бронштейн. — Другую изготавливать месяца три, не меньше. Да и мощь нового артефакта станет примерно на треть ниже. Некоторые материалы без путевки в Египет или хотя бы в Московский зоопарк просто не достать.

— А какой-нибудь другой фокус подобного калибра? — не сдавался бывший десантник.

Бронштейн вновь вздохнул:

— Откат ударил по моей ауре очень сильно. Она дестабилизирована. Это как перелом, только не кости, а энергетических линий организма. И в пожилом возрасте он заживает так же плохо. Если я еще хоть раз попробую играть с высшей магией или тем, что под ней понимаю, то, скорее всего, просто умру. Раньше, чем добьюсь хоть каких-нибудь результатов.

— Ни-ни! — воскликнул Андрей. — Ни в коем случае! Вы нам живой нужны! Кто детей учить будет? Ну, не тех, которые сейчас есть и тоже от Катаклизма пострадали. Других, которые уже в полном магии мире родятся.

— К тому времени, когда они дорастут хотя бы лет до пяти, у нас уже будет налажено общение с имперцами. К примеру, те же крестьяне, которых сюда перенесло, акклиматизируются. И дадут молодежи уроки мастерства.

— По штопанью одежды без иголки или разжиганию костров? — скептически осведомился Клюев.

— Таки если вкачать побольше силы, то это будет уже аналог автоматной очереди и боевой пирокинез! — усмехнулся историк. — А чтобы силы было больше, нужно учиться ее собирать из окружающей среды. Усваивать всем организмом! Вот тогда…

— Эй, начальники! — не дала ему договорить влетевшая в комнату Надежда Шаповалова. — На площади дракона убивают!

— Кто убивает? — выдохнул Бронштейн. Среди проявившихся чародеев не было уникумов, способных на такой подвиг. Как показала практика, от шкуры рептилии бессильно отлетали и болты, и магия. Все попытки устроить на нее засаду провалились. Более того, не один охотник навеки исчез в недрах клыкастой пасти. — И почему мы не слышим никакого шума?

— Этот тип в доспехах каким-то образом все звуки вокруг себя глушит, — пояснила девушка. — Не наш он, не с Земли, и непонятно как тут появился. Да и некогда было расспрашивать — дракон прилетел, и этот парень за него взялся.

— Все наверх, там из окна будет хорошо видно! — Бронштейн, несмотря на слабость, первым ринулся к двери. Остальные последовали за ним.

Столпившимся у окна людям открылась такая картина. Посреди площади стоял подросток, похожий на призывателя духов Лешу Захарова, худой, с нескладной фигурой и лохмами. Вот только очков не было. Зато был неполный доспех на плечах, зияющий многочисленными дырами, и алебарда.

Нет, даже не так. АЛЕБАРДА! МАТЬ ВСЕХ АЛЕБАРД! Четырехметровое алое древко толщиной с туловище взрослого мужчины. Судя по отблескам, цельнометаллическое. И угольно-черная ударная часть, весом и габаритами превышающая хозяина оружия. Между прочим, последний держал свой ужасающий топор лишь одной рукой. А второй ковырялся в носу.

Напротив него сидел изрядно побитый дракон и недовольно дергал крылом. Одним. Второе ужасный ящер потерял, и на его месте красовался лишь разлохмаченный обрубок с маленьким кусочком перепонки. Морда чудища носила следы нескольких рубящих ударов, из ран сочилась темная кровь. Из лап тоже. Чешуя, успешно сопротивляющаяся стрелам осадных орудий, глубоко вмялась в плоть. Из пропоротого бока высовывались сизые кишки, похожие на связки сосисок. Но тем не менее монстр оставался все еще живым и очень-очень опасным. Перестав дергать крылом, он кинулся в атаку, демонстрируя невероятную для своих размеров проворность.

Юноша, не вынимая пальца из носа, сделал несколько шагов вбок. Очень быстро сделал. Настолько быстро, что очертания его фигуры размазались. Потерявшее цель чудовище остановилось, проделав когтями борозды в асфальте, и завертело головой на длинной шее. Когда морда ящера начала поворачиваться к пареньку, тот наконец-то отвлекся от исследования недр собственного организма. И вытер палец прямо о приблизившийся к нему нос монстра.

Дракон выдохнул пламя, но испепелить противника не смог. Тот с кажущейся ленцой шел вдоль длинной туши. И, по-прежнему держа оружие одной рукой, оставлял насечки на природной броне монстра. Зачем? Непонятно. Кажется, ему нравился сам процесс. Все это происходило в полной тишине, отчего сильно напоминало коллективную галлюцинацию.

Дракон развернулся и бросился на подростка, но тот мгновенно переместился, и черное лезвие алебарды врезалось в скулу монстра. Плашмя. Длинные кривые клыки полетели во все стороны из пасти вместе с брызгами крови. Андрей помотал головой, стараясь стряхнуть наваждение. Если раньше подросток в дырявых латах двигался очень быстро, то сейчас он, похоже, преодолел звуковой барьер. Или световой. Уловить момент его перемещения глазами просто не получилось.

— Если этот ребенок пришел нас завоевывать, то нам придется сдаться, — пробормотал Клюев. — Достать мы его не сможем. Такого шустрика, пожалуй, даже на минное поле заманивать смысла нет. Он от взрывной волны и осколков просто убежит.

— Да уж… — ошеломленно протянул Павел.

Тем временем на площади продолжалось избиение дракона. Подросток с истинно детской жестокостью лупцевал ящера, будто кота. Таскал за украшенный длинными шипами хвост. Отвешивал пощечины, заставлявшие клыкастую пасть мотаться туда-сюда. Пинал под брюхо, возвращая на доли секунды многотонной туше способность к отрыву от земли. То, что их размеры несопоставимы, паренька не волновало. Тем более что он отличался не просто феноменальной, а прямо-таки какой-то эпической физической силой. Наверное, примерно так выглядел бы легендарный Геракл, если бы его вдруг занесло в российскую глубинку, пережившую Катаклизм. Хотя нет, древнегреческий герой на фоне данного деятеля выглядел бы бледно. Ведь с Лернейской гидрой он вполне себе серьезно воевал. А с драконом мальчишка попросту игрался.

Ящер слабел на глазах, шевелился все медленнее, огнем уже плеваться не пытался. Пару раз даже порывался уйти с площади, но был меткими пинками возвращен. Казалось, высший суд уже вынес монстру-людоеду не подлежащий обжалованию приговор. И палач вот-вот прекратит пытки обреченного и взмахнет своим ужасающим топором, обрывая жизнь твари. Однако чудовище, как оказалось, еще способно было преподнести сюрпризы. Шипы на его хвосте, кровоточившем в десятке мест, но все еще стегавшем туда-сюда, выстрелили. Костяные снаряды взлетели в воздух. Замерли там на секунду и помчались вниз, к худенькой фигурке. Подросток, снова размазавшийся от скорости своих движений, половину их переловил руками и бросил на землю. Но все равно обзавелся дюжиной вонзившихся в его тело костяных украшений. Три из них даже пробили его насквозь, войдя с одной стороны и наполовину высунувшись с другой. Свистнула черная алебарда, единым взмахом снимая дракону половину черепа. Мозги рептилии расплескались по площади. Тварь рухнула там, где стояла, и задергала лапами. А юноша начал сбор костяных снарядов. Сначала с земли. Потом из себя.

— Грудь, живот, бедро, шея… — принялся перечислять повреждения Павел Ковальский. — Мать моя! Как он на ногах стоит с такими ранами?!

— И еще висок, — добавила Надежда. — Вон, видишь, он оттуда вытаскивает шип. Сантиметров десять длиной будет, правильно? Разве с такими ранами живут?

— Этот, как видим, живет, — сказал Бронштейн.

Подросток осмотрелся и остановил взгляд на окне, за которым стояли историк и компания. И уверенно направился к дому Бронштейна.

— По-моему, он хочет с нами познакомиться, — сказал египтолог. — Почему-то мне кажется, что прятаться от него бесполезно. Лучше выйти на крыльцо.

Так и сделали.

Войдя во двор, паренек приблизился к замершей на крыльце компании, но подниматься по ступенькам не стал. Жуткая алебарда его лежала на плече. В дырах доспеха проглядывала чистая ровная кожа, без малейших следов повреждений.

— Вы главные воины этой деревни? — паренек говорил не по-русски, но все прекрасно поняли смысл фразы.

— Ну, можно и так сказать, — ответил Клюев. — Большое тебе спасибо за то, что прибил эту тварь!

— Вы остановили два отряда, стремившихся покорить эти земли. Расправились с ними безжалостно и кроваво, вселив ужас в сердца своих врагов! Резали глотки, раскалывали черепа, вскрывали груди и щекотали сердца клинками! — вопреки словам, тон юноши оставался радостным и теплым, будто он говорил, скажем, о бабушкиных пирожках. — Мне это нравится!

Парнишка замолк, вновь начав ковыряться в носу. Все молча ждали продолжения.

— Мне это нравится, — повторил победитель дракона. — И моему господину тоже. Нет, в общем-то, в том, чтобы разогнать и частично уничтожить пару сотен второсортных дружинников, особой доблести нет. Встречаются личности, способные проделать подобное и в одиночку. Но не здесь… Мир Первого Солнца оказался совсем не таким, каким его рисовали древние легенды. И почти таким же, каким описывали его агенты сената. Печально.

— У него очень странная аура, — шепнул Андрею Бронштейн. — Не то что нечеловеческая, но живому существу принадлежать не может.

— Нежить? — так же шепотом спросил автомеханик.

— Нет. Сказал бы, что облеченный материей сильный дух, но есть различия. Его нельзя злить, от него прямо-таки несет опасностью и смертью.

— Могучие герои, от которых некогда сбежали даже основатели Великой Империи, выродились, — печальным тоном продолжал юноша. — От их наследия не осталось ничего. Вообще. Имена, стили боя, тайные знания и даже описание подвигов, все предано забвению. А ведь с ними боялись связываться даже дальние потомки тех, кто видел их силу. Вместо этого многие тысячи лет при помощи изощренного колдовства родину титанов прошлого лишали животворного сока магии. Как это подло! Когда пали барьеры, я, по поручению своего господина, поспешил удостовериться в столь прискорбном положении дел. И нашел, что правители ваших земель действительно трусы, за редким исключением даже оружия в руках не державшие! А сильнейшая армия мира, та, которая в стране с чем-то там соединенных штатов, разбежалась. Ей стоило лишь увидеть блеск вражеских клинков и ощутить дым пожаров, реющий над их городами, как в сердца многих десятков тысяч солдат проникла паника! Кошмар! Уж лучше бы меня вместо лицезрения этого позора пытали вечно!

— Он абсолютно серьезен и говорит чистую правду, — снова зашептал Бронштейн. — А еще есть у меня ощущение, что он старше нас всех вместе взятых. Аура у него уж больно монументальная. До пирамид не дотягивает, конечно. Но мне случалось видеть курганы, полные умершей окончательно от нехватки магии нежити, с менее давящим энергетическим фоном.

— Конечно, не везде кровь героев превратилась в водицу, — между тем продолжал парень. — Некоторые жители этого мира защищали себя, близких или богатство, бросаясь с кулаками, камнями и палками на боевых магов. Храбро. Пусть и безрезультатно. Кто-то прогнулся перед посланцами императора, но теперь втихомолку пытается готовить восстание. Печально. Учитывая, что магов-менталистов весьма уважают в обществе, шансов у них нет. Но подобный метод борьбы все же требует определенных усилий и воли. А потому те, кто погибнет в тайной войне, заслуживают чего-то, кроме презрения. Но я молил своего покровителя, бога войны и кровавой жатвы Лероя, о том, чтобы он помог мне найти настоящих бойцов мира Первого Солнца! Дабы я смог удостовериться в том, что все не так плохо и здесь есть те, кто заслуживает благословения победителя вечных битв. Мы встретились. Прекрасно! Ты, вождь с кривым мечом, сколько человек в своей жизни ты убил? Что чувствовал? Наносил ли удар в ярости или хладнокровно резал плоть, вонзая лезвие словно не в живых существ, а в дерево? Кем они были, погибшие? Врагами или друзьями? Воинами или рабами? Заслуживали ли они почестей своей доблестью или могли отравить гнилым нутром падальщиков? Отвечай!

Голос парнишки, вроде бы звонкий, как колокольчик, обволакивал не хуже удушливого смога больших городов. Вдруг по всему селу завыли собаки. В ужасе вспорхнули с деревьев птицы и разлетелись кто куда. Андрею на мгновение показалось, что кто-то громадный, воняющий кровью, вдруг навис над Бродами и краешком своей громадной мощи зацепил деревни по всему району. Или области. Сопротивляться вопросам, стегавшим, словно кнут, у людей на крыльце сил не нашлось.

— Ш-шесть, — пробормотал Клюев, обильно потея. — И-или с-семь. Я плохо помню. Не считал.

— Десятков? — придирчиво уточнил странный юноша. Или тот, кто сейчас общался с ними, используя хрупкое нескладное тело лишь как динамик. — Сотен? Неужели тысяч?! О, а ты интересен, вождь! Где же ты нашел себе столько врагов, а? Палачу крупного города придется работать много лет, чтобы собрать столь обширную жатву.

— Ш-шесть ч-человек, — сумел, наконец, дать более полный ответ Евгений. — Недавно. Когда люди этого барона… ну, как его там?.. Забыл. В общем, когда они на нас напали. И все! Все! Больше я никого не убивал! Никого! Никогда!

— Как же так? — Лицо подростка стало разочарованным. — Ты же вождь! Ты должен был водить дружину в походы! Грабить! Убивать! Насиловать! Почему так мало жертв на твоем счету?!

— Я — лейтенант полиции! — как мог твердо провозгласил Клюев. — Моя работа — предотвращать преступления, а не совершать их. Обеспечивать мир и порядок, а также соблюдение Конституции и Уголовного кодекса Российской Федерации. В основном, словом. Иногда делом. Но до того, как вы, имперцы, пришли на нашу землю, мне даже оружие в ход за все годы службы пускать не доводилось. Достаточно было им пригрозить! Ну, резиновую дубинку пару раз применял. Одному буйному наркоману сломал руку, но он все равно под кайфом боли не чувствовал.

— Интересно. И необычно. — Подросток перевел взгляд на Бронштейна. — Ты. Колдун, взывающий к мощи древних сил. Сколько и каких жертв бросил ты на их алтари?

— Шестьдесят семь овец, восемнадцать коз, две лошади, — принялся меланхолично перечислять египтолог. — Да, еще пять верблюдов и один нильский крокодил. Еще домашней птицы без счета, табун кроликов и мешок замученных ради магической науки хомячков. Я, знаете ли, крайне придирчив в создании иных планов бытия. И не хочу при жизни знаться с теми, с кем не желал бы повстречаться после смерти.

— Ты, носящий в себе частичку стихии истинного пламени? — взглянул на Андрея странный подросток, которому невозможно было не ответить. — Скольких внутренний огонь, прорвавшийся наружу, обратил в пепел?

— Кого-то сжег при защите деревни от налета баронской швали, — честно ответил Ковальский. — Количество не считал. Может быть, десяток. Плохо помню, не в себе был.

— Один, — сразу же сказал бывший десантник, стоило лишь юноше обратить внимание на него. — Тогда же. Хоть срочную и отслужил в десанте, участвовать в войсковых операциях, к счастью, не довелось.

— А вот в тебе чувствуется готовность убивать и умение это делать, — задумчиво пробормотал парень, разглядывая Надежду и почесывая через свежую дыру в доспехах свою голую грудь. — Но ты не воин, сходящийся с врагом лицом к лицу. Ты ассасин, жаждущий убивать безнаказанно, когда противник этого не ждет. Не то чтобы мой господин имел что-то против. Но профессии все-таки разные. И твоей он покровительствует в несколько меньшей степени.

— Двадцать один, — ласково улыбнулась ему девушка. — Я считала. И помню всех и каждого. Даже тех, кто погиб в подготовленной мною ловушке. И если о чем и жалею, так о невозможности прикончить их еще раз.

— То, что проигравшие называют подлостью, победители считают тактикой, — расплылся в улыбке юноша. — Ну, наконец-то нашелся хоть кто-то действительно способный узреть величие покровителя кровавой жатвы, великого Лероя! Впрочем… Остальные мне тоже нравятся. Да! Определенно! Если те, кто до недавнего времени жили в мире и покое, могут вышвырнуть из своего дома настоящих воинов, то это прекрасно! Значит, они сильнее! Умнее! Удачливей! А когда их таланты огранятся в новых битвах, а характер закалится пролитой кровью, то равных им найти получится не сразу. Да! Хочу! Хочу! Хочу-хочу-хочу это видеть! Решено! Я остаюсь! И буду проповедовать истинную веру, во имя бога битвы, смерти и убийств!

Юноша запрыгал на одной ножке, видимо, от излишка нахлынувших на него чувств. И сразу же стал выглядеть еще моложе, чем раньше. Несмотря на по-прежнему лежавшую на плече алебарду. Странное ощущение давящей мощи исчезло так же внезапно, как и возникло. Люди облегченно выдохнули.

И лишь сейчас Андрей обратил внимание на изваяния храмовых сторожей. Скульптуры с подселенными в них духами на незваного гостя, оказывается, прореагировали, причем весьма активно. Вот только они не бросились в атаку. Статуи легли на спину и задрали лапки кверху в типичном собачьем жесте подчинения перед более сильным.