За три дня до конца года Ламастор так же, как и столица королевства Ран, пребывал в шумном и радостном настроении. Со всего королевства съезжались приглашенные выпускники замка — теперь ученые, исследователи и просто выдающиеся люди. Не слушая никаких возражений от Захара, Ламия Грилли взяла бразды правления в свои руки, выбрав в качестве помощника Семира, потому что этот мужчина никогда бы не отказал женщине. В первую очередь женщина взялась за Зал Радуги, на который, словно сошла весна: зеленый травяной ковер, точно позеленел еще больше, и блестел так, будто на нем каждую секунду собиралась роса. Деревьев прибавилось на десяток, и все они утопали в цветочках — розовых, белых, желтых. В воздухе витал приятный аромат, который щекотал нос. От крепости магов веяло свежестью, и даже жуткие фигуры на Башнях казались менее страшными.

Накануне прибытия гостей, Главные Маги собрались в кабинете Главы Ламастора. Древние стены никогда не принимали у себя столько людей одновременно. Зачем нужно было так переживать из-за сорока восьми человек, Захар не понимал. Или это присущая всем женщинам суетливость по каждому поводу? А может радушие хозяйки? Но Ламия тут не хозяйка… впрочем, решил он, не стоит забивать голову всякой мелочью.

Ламия Грилли появилась в кабинете вместе с Герой ван Блокк, гордо вошла и заняла кресло-качалку у камина. Длинное платье из темно-зеленой шерсти плотно прилегало к телу, ноги прятались в высоких сапогах на меху — весь ее вид говорил о зиме и желании зарыться во что-то мягкое. Гера на такую демонстрацию неприязни лишь фыркнула, присела в мягкое кресло с другой стороны стола, любезно предоставленное Захаром. За женщинами подтянулись Рубет, Дедул, Илар Рамудович и Семир. Мужчины скромно расселись кто на полу, кто на скамеечке, Маг Воздуха удовлетворился темной мягкой тучей.

Захар побарабанил пальцами по столу, оглядел кабинет с легкой тоской — шаловливые руки Ламии добрались и сюда — он блестел чистотой и аккуратно сложенными предметами.

— Что случилось? — подал голос Дедул, гундося в теплый шарф. Зимой сухонький преподаватель всегда мерз. Неожиданный зов Главы Ламастора застал его на пороге купальни, после которой он мечтал забраться под пуховое одеяло.

— Скоро произойдет нечто важное, — выделяя каждое слово, ответил Захар. Он махнул рукой, и на столе появился глиняный горшочек с каким-то порошком, похожим на песок. В нем слабо дымились, вставленные три тонкие палочки, практически догоревшие до конца.

— О, Дым Мира! — Ламия хищно вытянулась вперед, принюхиваясь, словно ищейка. В льдистых, равнодушных глазах появился неподдельный интерес, несвойственный терпеливым армеди. Остальные напряженно молчали. — У тебя получилось?

— Да, это ведь традиция, — пожал плечами. — Но ничего конкретного увидеть не удалось. Единственное, что известно точно — на днях в столице случится переломное событие, а в Ламасторе грядут неприятности. Более мелкие. Главные Соревнования все-таки.

— Значит, нам всем нужно быть очень внимательными, — сказал Илар Рамудович. Ярко-красная сутана резала глаза.

— Пока все, — Захар устало потер глаза. — Прошу прощения, что отвлек вас от важных дел. — Коллеги поднимались, стремительно покидая кабинет. — Ах да, Гера, пожалуйста, займись завтра расселением.

— Да, дорогая, займись, — усмехнулась Ламия, которая тоже не спешила уходить. Когда они остались втроем, она неожиданно заявила: — Первая печать сломана, господа, поздравляю!

— Что? — бросив ледяной взгляд, процедила Гера. Блокк пришла для того, чтобы сообщить о своем намерении забрать Камиллу из Ламастора и надеялась обсудить это с Захаром наедине. Женщина не могла предположить, что ей так нагло помешают. Главный Маг Воды испытывала неловкость из-за того, что пришла в пижаме и радовалась, ведь накинутый сверху плащ, это скрывал.

— У тебя ничего не получится! — сказала Ламия, поворачиваясь к Гере и догадываясь, о чем она думает. — Скоро все изменится. Тебе остается только ждать. Так что решай скорее, хранить тайну или нет.

— Что? — Блокк вспылила, решая применить силу или нет. — Что ты сказала?

— Ты прекрасно слышала, поэтому я не стану повторять дважды, — Ламия увернулась от яркой вспышки заклинания и лишь ехидно улыбнулась.

— Дамы! — не громко, но настойчиво произнес Захар. — Прекратите немедленно эту перепалку. Давайте, поговорим спокойно.

Гера ван Блокк раздраженно фыркнула, но успокоилась и присела, Ламия Грилли тоже присела, продолжая улыбаться.

— О чем ты говоришь, Ламия?

— После финала Главных Соревнований что-то произойдет, и вам не нужно будет беспокоиться о наследии армеди.

— Значит, все печати падут, — выплюнула сквозь зубы Гера ван Блокк. — Это твоих рук дело?

— Точно, они падут, — Ламия выглядела крайне довольной. — Моя причастность к этому только косвенная, так что не стоит бросаться обвинениями. — Женщина посерьезнела. — Все будет хорошо, не стоит переживать заранее.

Гера скептично отвернулась к камину, не собираясь менять свою точку зрения. Захар покачал головой, гадая, что же из этого получится. Старый маг не желал какого-либо вмешательства в дела другого мира и его обитателей. Сейчас он переживал, но решил соблюдать нейтральную позицию и просто дождаться результата. В помещении повисла тишина, но гости не спешили расходиться.

На следующий день в Ламастор с самого утра прибывали маги: кто-то в одиночестве, кто-то с обширным багажом, кто-то с родственниками. Домики с красной черепицей заполнялись людьми, благодаря Гере ван Блокк, отлично выполнившей поручение Захара. Сам городок появился относительно недавно — лет тридцать назад усилиями Захара. Вопрос о создании места для проживания выпускников долго висел в воздухе. Маги привыкли проживать по всему королевству, несмотря на необходимость постоянно скрывать способности.

Ближе к вечеру сорок восемь магов и четыреста адептов собрались в Зале Радуги. Некоторые сидели, некоторые использовали заклинания, видя, что на траве мест нет, но все помещение ломилось от людей. Захар парил на импровизированном помосте и удовлетворенно оглядел зал, погладил бороду и начал:

— Дороги друзья! — его голос разлетелся во все стороны, заставляя ребят замолчать. — Рад приветствовать наших гостей в стенах Ламастора! Пусть вы больше не дети, но это место навсегда останется вашим домом. Что ж, — он прокашлялся, — не хочу быть многословным. Поэтому желаю всем удачи и надеюсь на вашу честность! Главные Соревнования объявляю открытыми!

Зал загудел. Кто-то свистнул, толпа ринулась к деревьям, дабы приступить к ужину, а заодно поглазеть на бывших адептов. В душах юных магов поселились волнение, нетерпение и азарт.

Первый день соревнований начался с самого утра: адептов от всех Искусств отобрали строго, по способностям и соответствующее количество приезжим магам, то есть сорок восемь, и теперь девяносто шесть волшебников разного возраста и опыта подпирали закрытые двери зала для ЗБП. Первый день назвали «Отбор», и вся ирония состояла в том, что преподавателям, впускающим людей по одному, предстояло сократить участников до тридцати двух к завтрашнему утру. И уж потом из них сделают импровизированные команды. Впрочем, впереди для адептов лишь сомнительное партнерство и отсутствие какого бы то ни было приза. Для Захара было главным проверка умений и обмен опытом. Весь день пролетел незаметно, но крайне утомительно. Ламия вышла довольной, видимо, приглядела знакомых ребят и сделала про себя определенные выводы; Гера никак не отреагировала и вообще не казалась уставшей, по крайнем мере, ни одной эмоции на ее лице не отразилось; Илар Рамудович потянулся, разминаясь от долгого пребывания в одной позе; Дедул только качал головой, что-то записывал и твердил о рисковой нынче молодежи.

Второй день ознаменовал приход второго этапа «Битва четверок». Тридцать два человека поделили на восемь четверок, четыре из них состояли из выпускников, четыре из адептов. Из каждой четверки должны были выбрать одного человека для следующего этапа. И во второй день в зал пустили и зрителей, и всех участников. Свирла Ламскер обвела весь зал, из знакомых заметила Веро Хемайтл, Адима Ремье, Эр, Луя, еще нескольких ребят, а вот Камиллы Лавар нигде не было. Надо же, всезнайка отказалась от участия! Но и сама Свирла осталась зрителем. В первой четверке блондинку никто не заинтересовал: да, адепты были сильны, да, старались, да, кое-что подучили, но изюминка в их бое так и не появилась. Всех победил маг Воды. Во второй четверке сражался Луй, прекрасно справился с остальными, щеголял знаниями и фантазией; его плащ ярким пятном дразнил зрителей. А из третьей и четвертой четверок вышли победителями Веро и Адим. А вот четверки, состоящие из бывших адептов, показались Свирле вселяющими уверенность и силу. Победитель пятой четверки — маг Искусства Воздуха — внешне не вызвал опасений: русые волосы, глаза карие, черты лица непримечательные, одежда тоже блеклая, словно созданная для смешивания с фоном, толпой. Но во время поединка он легко защищался, одновременно атаковал, меняя комбинации простым щелчком пальцев. В шестой пятерке выиграл маг Воды. Поразительная мощь, способность применять заклятия высокого уровня, но напрягало Ламскер вовсе не это, а странное чувство несоответствия. Внешность мужчины все время расплывалась, не задерживаясь в сознании. В седьмой четверке участник, который победил, скрывался за черным плащом, а от восьмой четверки осталась женщина — Повелительница Огня, следовало бы назвать ее так.

Свирла Ламскер фыркнула. Женщин сильнее себя она терпеть не могла.

На третий день, тридцать первого декабря, настал полуфинал. Победителей вчерашнего дня объединили в двойки, прошли бои два на два, из четырех их осталось две. Впереди маячил финал, когда решиться — победят бывшие выпускники или адепты. Но Свирла Ламскер пропустила третий день Соревнований, дабы провести этот день за любимым занятием, то есть за сбором различной информации. Накануне приезда гостей, Свирле улыбнулась удача — девушке удалось подслушать странный разговор Ракея и его помощника. Стараясь остаться незамеченной, Свирла следовала за Главой Ордена Огня по пятам, но ничего необычного не происходило. Вечером двадцать девятого декабря, когда начались первые бои Главных Соревнований, Свирла следила за помощником Ракея, которого звали Рен и который своими комплекциями и не очень выдающимися способностями сильно выделялся. Направлялся он по лестнице, как думалось девушке, на крышу Башни Огня, но через несколько сот ступенек это оказалось не так. Остановившись, Рен что-то начертил на камне, скорее всего, руну, тот отъехал, и Свирла увидела проход, зиявший поглощающей чернотой. Рен протиснулся внутрь, а за ним, незамеченная, юркнула и Ламскер.

Свирла приготовилась к длительным переходам и коридорам, но через десять шагов перед идущими вырос поворот, открывавшийся просторной комнатой, проделанной как будто в скале: стены выглядели прочным наслоением камня, а вокруг стоял естественный густой полумрак, слегка разбавленный красными шариками света. Ракей и еще трое молодых людей, которые так же были членами Ордена Огня, сидели на каменных скамьях, прикрытых темно-красной грубой тканью. Место сбора Ордена почему-то было похоже на доисторическую пещеру, что немало удивило Ламскер.

Девушка осталась за стеной поворота, осторожно выглядывая, чтобы осмотреть происходящее.

— Что ж, обсудим это впятером, — начал Ракей. Его голос был спокоен и легок, и, лишенный привычной колкости и грубости, звучал неожиданно приятно. — Не будем втягивать в это остальных.

— Но ты уверен, что мы должны это сделать? — спросил один из спутников Главы. Худой юноша среднего роста. На его голову был надет капюшон, надвинутый практически на глаза, в коих отражался свет от шарика пламени, находившегося у него в руках. В голосе спрашивающего слышались нотки беспокойства и сомнения.

— О чем ты говоришь, Ил? — басом воскликнул Рен, не дав Ракею ответить. — Это дело чести и справедливости.

— Точно, — недовольно буркнул Ракей, не любивший, когда его перебивают, но прощавший своего помощника из-за простоты характера. — Он прав. Мы не можем бросать в беде наших товарищей.

— И каким же мы образом это сделаем? — спросил другой юноша, сидевший к Свирле боком. Его звали Кимир, он имел высокий рост, темные волосы, собранные в тугой хвост и серые глаза. Кимир был спокойным и рассудительным, среди близких приятелей Ракея, привыкшим тщательно продумывать все действия и их последствия.

— Очень просто, но крайне болезненно, — ответил третий юноша, бесстрастным голосом мясника. Его одежда состояла из темно-зеленого верха и черного низа. Его светлые волосы топорщились в разные стороны, напоминая одуванчик, а длинная челка закрывала глаза, словно лишая зрения, на лице появилась дерзкая улыбка, оставившая на спине Свирлы неприятный холодок.

— Кил, прекрати! — возмущенно воскликнул его старший брат Ил. Он откинул капюшон, и девушка увидела аккуратно уложенные светлые волосы и спокойные голубые глаза. Переводя взгляд с одного брата на другого, Ламскер понимала, что они похожи как две капли воды, и стоит Килу убрать челку, это понимание подтвердиться.

— Точно, твоя кровожадность пугает, — ответил Кимир. — Давайте…

Он замолчал, заметив знак Ракея. Остальные тоже на секунду замерли, а затем разговор перетек в другое русло, о каждодневных проблемах и заботах. Свирла стояла за поворотом, разочарованно гоняя в голове разные нелестные слова. Заинтересовавшись началом обсуждения, она думала, что узнает больше, но выходило совсем наоборот. Девушка повернулась, намереваясь напоследок поглядеть на пятерых друзей, но неожиданно перед ней вырос Рен, как внезапно вырастает гора перед путником из тумана, и мягко, взяв ее за руку, вытащил из укрытия.

— Неужели ты думала, что мы тебя не заметим? — прищурившись, колко спросил Глава Ордена Огня. Очарование его голоса пропало, снова став едким, как дым.

— Я на это надеялась, — ответила Свирла, не чувствуя себя виноватой. Светловолосая красавица ощущала досаду из-за зря испачканной одежды и отсутствия интересующей информации. — Собираетесь испортить финал Соревнований?

— Это не так! — воскликнул простодушный Рен, а Ракей досадливо поморщился. Глава собирался ответить, что это не ее дело, но не успел.

Свирла сохранила равнодушное выражение лица, но аккуратно навострила уши. Похоже, что ситуация была не так безнадежна, как ей думалось, и, возможно, она узнает что-то интересное.

— На начавшихся сегодня боях, в которых участвовали наши друзья, кое-что произошло, — продолжал Рен, которого никто уже не останавливал. — Их противниками были бывшие выпускники Ламастора, которые сражались нечестно, из-за чего наши друзья пострадали. Но никто из судей этого не заметил.

— Вы серьезно? — спросила Свирла, перед этим смеясь около минуты и переводя взгляд с одного юноши на другого. Они ничего не ответили, лишь вопросительно глядя на нее. — Это же было очевидно еще до их приезда.

— Что ты хочешь сказать? — обиженно спросил Рен, извлекая из-под скамьи печенье. Он всегда так делал, когда происходило что-то непонятное. Казалось бы, как в Ламасторе мог очутиться человек, вроде Рена, с виду глупый и недалекий? Несмотря на свой легкий характер и детское поведение, а также большие размеры и любовь к сладкому, он имел чистую и неиспорченную фантазию, какая бывает у гениев и высокодуховных людей. Наверное, это объяснялось тем, что Рен был сыном священника, воспитанный с глубокой любовью к Создателю.

— Пусть они больше и не учатся здесь, и живут самостоятельно, — серьезно начала Свирла. — Они все равно хотят победить. И будут использовать любые методы для этого. Поэтому я и говорю, что это было очевидно. Странно, что ваши друзья так халатно отнеслись к Главным Соревнованиям. Разве вы не видели, как Хемайтл, чуть не угробила Ремье? Примерно так же стоило оценивать и теперешние бои.

— В любом случае, — сухо отрезал Ракей, смотря на Свирлу в упор. — Это не твое дело, поэтому здесь тебе нечего искать.

— А если я кому-нибудь расскажу? — ехидно поинтересовалась Ламскер, включая женскую вредность.

— Тогда нам придется тебя наказать! — холодно отрезал Кил, из чего Свирла поняла, что это не шутка. Его смех прошелестел по комнате-пещере, словно зашуршали страницы книги, отчего девушка поежилась. Внутри нее что-то опустело, ноги похолодели, а воздух, как будто разрядился.

— Нет, просто Илар Рамудович может узнать разные твои секреты, — вкрадчиво сказал Кимир, глядя куда-то в сторону. — Ты ведь не хочешь этого?

Услышав имя молодого преподавателя, Свирла испуганно вздрогнула. Ее лицо мгновенно перекосилось от боли, а сердце бухнуло к все еще холодеющим ногами. Страх, как смотритель кладбища, мерно потирал руки, готовясь к работе. Были ли у нее какие-то страшные тайны, которым могли позавидовать советники короля? Нет, но как любая женщина, которая желает скрыть неровности кожи, было то, о чем Свирла никому не рассказывала.

— Да кому вы нужны! — слабо возмутилась девушка и, поспешно развернувшись, покинула помещение.

Кимир довольно улыбнулся и помахал рукой в пустоту, туда, где только что стояла Ламскер. Он позабавился своей находчивости и удивился такой доверчивости. Конечно, он не знал никаких ее секретов и совсем не думал, что слух, услышанный им недавно, возымеет такой успех. Отбросив мысли о Свирле в сторону, Кимир повернулся к своим друзьям, и они продолжили составлять план, как наказать двух бывших выпускников за их грязную игру.

* * *

Со дня отъезда Медеи и Тарелиала из Ламастора Камилла Лавар стала вести уединенный образ жизни. В первую же ночь она покинула замок и поселилась в домике полинаев, где жил Джерель. Все время девушка вспоминала разговор в домике трех сестер, и мысль о продолжении не выходила из ее головы. Поселившись, она занималась чтением новых книг и документов, перечитыванием старых и сравнением разной информации. Когда Лавар явилась в первый вечер, элькрис долго выражал недовольство и приводил множество доводов для того, чтобы девушка переменила свое решение. Но Камилла была очень упрямой и настояла на своем, да и сестры-полинаи неожиданно поддержали ее.

Джерель, покинув родные места и Арий и приехав в Ламастор, не хотел заводить ни новых знакомств, ни приятелей, ни, тем более, друзей. Ему казалось необычным желание Камиллы узнать о другом мире больше. Постоянное ее присутствие вызывало в нем неприятные ощущения и какие-то давно забытые собственные действия и мысли. Поэтому элькрис избегал гостью, отмалчивался, стараясь не попадаться ей на глаза.

Зифф, Кая и Лин, с которыми Камилла сдружилась, только тихонько посмеивались над действиями Джереля, имея при этом жалостливые взгляды. Сестры предоставили ей полную свободу, за что Камилла помогала им с уборкой и готовкой. Больше всего Лавар нравилась Лин: чертами лица, похожая на своих сестер, она имела бледно-рыжеватого оттенка кожу, огненно-рыжие волосы до плеч, заплетенные в мелкие косички, легкий, беззаботный характер и большую любовь к познанию нового. Лин редко отправлялась охранять границы одна в силу возраста и неопытности.

В ночь с двадцать девятого на тридцатое декабря, когда произошло много странных и впоследствии неприятных событий, Камилла Лавар получила неожиданно разрешение отправиться на границу с Лин. Девушка, не веря в свое счастье, моментально согласилась. С ними пошел и элькрис, обеспокоенный и завернутый в плотный плащ, он следовал чуть сзади, бросая недовольные взгляды. Джерелю хотелось поскорее встретиться с Тарелиалом и Медеей, забрать их в Арий, и вернуть прежнюю и счастливую жизнь. Джерель не думал, что так же, как было, уже не будет, что прошлое осталось в прошлом, потому что слишком сильны были его воспоминания. Много разных чувств и эмоций скопилось в нем за пятьсот лет, которым не было выхода, что выражалось в полном неудовольствии окружающим.

Камилла, Лин и Джерель отправились на восток, где находилась Башня Воздуха, откуда можно было попасть в Альмайнас — мир, в котором жили армеди, регери, где находилась Солнечная Страна, где было, всегда тепло, светло, куда вели мечты и стремления Лавар.

Не доходя до входа Башни, они свернули вправо, прошли поле и снова вышли к лесу. Идти было легко, благодаря огненной руне снег под ногами идущих подтаивал, образуя лабиринт в снежном покрове. В Ламасторе, так же, как и в Астмерии его выпало почти по пояс, но, несмотря на Главные Соревнования, чисткой никто не занимался. Когда, наконец, Башня скрылась из вида, и они вошли в лес, пройдя еще несколько метров, Лин остановилась и, стряхнув с толстого поваленного ствола снег, стала размещаться.

Рыжеволосая девушка постелила на ствол большой кусок какой-то шерстяной кожи, теплой на вид, написала пальцем в воздухе несколько рун, которые Камилла видела впервые, глубоко выдохнула и присела, застыв, словно изваяние.

— Это и все? — спросила Лавар, выждав несколько секунд.

— Да, а что ты еще хотела? — пораженно ответила Лин, позволив себе пошевелиться.

— Просто я ожидала увидеть нечто другое, — начала Камилла. — Здесь нет ни двери, ни врат, ничего похожего на проход.

— А разве ты не видишь? — спросила Лин, поднимаясь и поводив рукой, будто по воде. Едва она это сделала, Камилла заметила легкое серебристое свечение и рябь, какие бывают на водной поверхности от ветра. Джерель, не проронивший до этого ни звука, позволил себе улыбнуться.

— Теперь понятно, — кивнула Лавар, тоже усаживаясь на ствол между Лин и элькрис.

Первые два часа прошли спокойно и в полном молчании. Вскоре взошла луна, от света которой снег переливался, как река под лучами солнца, мороз равномерно покалывал носы и хрустел под сапогами. Джерель сидел, закинув ногу на ногу и скрестив руки на груди, глубоко натянув капюшон и полностью закрывшись от внешнего мира. Он дышал очень тихо и совсем не двигался, словно слился с общей лесной тишиной. Было не ясно, спит он или нет. Лин сидела ближе всех к переходу, широко расставив ноги и опершись на длинную гладкую палку, напоминавшую посох, походила на лесного старца, одетая в плотные штаны, высокие сапоги и плотную накидку на меху. Она сидела, замерев, и смотрела в одну точку. Периодически на нее накатывали волны сна, и голова Лин медленно опускалась все ниже и ниже, но затем ее слегка подбрасывало, и она снова смотрела вперед. Камилла практически сразу же задремала, совсем забыв, что решила терпеть до самого утра.

Сестры-полинаи поселились в Ламасторе около шестисот лет назад, и какое-то время жили в самом замке, но вскоре почувствовав, что им не хватает природы и простора, девушки договорились с тогдашним Главой о том, чтобы перебраться в лес. Он быстро согласился, сохранив в тайне их сделку. За это сестры стерегли границу на востоке от вторжений из Альмайнаса, и на юге от вторжений из мира людей. Свойства двух границ были разные, и охрана их имела скорее формальный характер, так как попасть из одного мира в другой было очень сложно.

После двух часов ночи Джерель шевельнулся и, откинув капюшон, посмотрел в сторону, где находился Ламастор. Он почувствовал что-то неладное, поэтому внутренне напрягся.

— Кто-то идет, — сказал элькрис, отчего обе его спутницы разом проснулись.

— Что ты такое говоришь! — воскликнула Лин, недоумевая. — Еще ни разу границу не прорывали. Я ничего не чувствую.

— А я об этом не говорил, — он дернул плечом, раздраженный ее беспечностью. — Кто-то идет со стороны замка.

Ни Лин, ни Камилла ничего ответили, так как у кромки деревьев показалась высокая, худощавая фигура, закутанная в темный плащ. Незнакомец шел медленно, проваливаясь в снег и пошатываясь и как будто торопясь. Человек — неясно было мужчина это или женщина — все приближался, а троица все не двигалась. Но когда расстояние значительно сократилось, и темная фигура замерла в десяти шагах от ствола, Камилла Лавар непроизвольно вздрогнула и инстинктивно спрятала лицо за спину Джереля. Он никак не прореагировал, впервые проявляя участие и понимание.

Тем временем вновь пришедший откинул капюшон, развязал немного шарф и отогнул ворот плаща. В серебристом, лунном свечении блеснули темные длинные волосы, и четко прояснился профиль лица. Это была Гера ван Блокк. Стоя поодаль и сохраняя внешнее спокойствие, женщина обвела трех охранников отстраненным взглядом и остановилась на Камилле.

— Я пришла поговорить, — сказала Гера, не пытаясь подойти или каким-либо способом привлечь внимание Лавар. — Больше тянуть нельзя.

— Откуда ты знаешь об этом месте? — недовольно спросила Лин, подскакивая с места.

— Я пришла отсюда, — медленно сказала Гера, акцентируя внимание на каждом слове. Камилла, услышав ответ нелюбимой преподавательницы, испуганно вцепилась в плащ элькрис.

— Интересно, — холодно потянул Джерель, прямо разглядывая лицо Геры и делая определенные выводы про себя. — Вот уж не ожидал, что встречу кого-то вроде тебя.

— Это и мои слова тоже, — сухо ответила Блокк, смерив элькрис недружелюбным взглядом. — Не думала, что подпевала армеди явится в столь отдаленное место. — Она усмехнулась, заметив, что Джерель начинает злиться, но сдерживается. — Впрочем, не будем сейчас об этом. Я искала везде Камиллу, чтобы рассказать кое-что важное. Так как она здесь, я вынуждена говорить при всех.

— Очень интересно, — нахмурившись, сказала Лин, становясь, как будто ближе к Лавар, чтобы в случае чего, защитить подругу.

— То, что ты читала в древних документах — правда.

— Она и так об этом знает, — отдернула женщину Лин. — Говори ближе к делу.

— В Альмайнасе существует остров Инстрик, — продолжала Гера, игнорируя бушевавшую Лин. — Там живет народ альи, отделенный от остального мира сильнейшим барьером. Ты средняя дочь нашей Повелительницы. И я обязана вернуть тебя домой.

— Кто бы мог подумать! — воскликнул Джерель, одновременно удивляясь и понимая собственное настроение. Если в Камилле текла кровь этого народа, то это объясняло его неприязнь и настороженность. Ее отношение к его собственному миру оказалось слишком близким, и подсознательно он ощущал это, поэтому не хотел вмешательства.

Элькрис ответил Гере ван Блокк что-то еще, но Камилла Лавар этого не услышала. Девушка больше ничего не слышала, не видела, и чувствовала только, будто тяжелый предмет упал на ее голову, будто она тонет, и вода заливает уши, а давление с огромной силой давит на грудь, и остается всего секунда до полного ее исчезновения.

Что она сейчас сказала? Зачем? Почему? В пустой голове о стенки черепной коробки ударялись разные вопросы, которые Камилла никак не хотела принять. Она так долго искала ответы на интересующие ее загадки, имея всепоглощающее стремление и любопытство, большую надежду и веру в свою мечту. И вот теперь, когда все оказалось намного проще, чем ей казалось, новое откровение убивало ее. Лавар всегда хотела попасть в Арий, много читала о нем, фантазировала, как мечтают дети, читая сказки, но ей никогда не приходило в голову, что и она сама может быть частью того мира. Ничего не замечая, она вцепилась руками в плащ Джереля, прижавшись лбом к его худощавой спине. Она не чувствовала, но медленно по ее щекам текли слезы, скатываясь и падая элькрис на одежду.

— Как же так получилось, что такая высокопоставленная особа, оказалась за пределами своей страны? — сквозь вату услышала Камилла ехидный вопрос Джереля, который боялась задать вслух.

— Все просто, — ответила Гера, не проявляя эмоций. — У альи истинная сущность меняется после десяти лет, до этого мы развиваемся как обычные люди. Мы выбираем спутников среди людей, а потом забираем детей. И хоть альи наполовину люди, главная сущность опасна, кровожадна, нетерпима и властна. Если не вернуться в десять лет, вторая половина души альи будет спать и может проснуться, ведя себя непредсказуемо. Повелительнице срочно пришлось вернуться назад, оставив дочь. Но, когда она хотела забрать ее, Артур не отдал Камиллу и исчез, спрятавшись от нас. Узнав о собственной болезни, он решил отправить дочь в Ламастор, надеясь, что здесь ее защитят.

— Надо же, — усмехнулась Лин. — Вы такие добряки, оказывается. А к чему было столько тянуть?

— Точно, к чему эти притворства целых десять лет? — наконец, пересилив себя, спросила Камилла. Голова продолжала гудеть, но шум воды отступил, и уши снова обратились в слух. Шок постепенно проходил, эмоции угасали, первое впечатление уступало нарастающей злости. Королевство Кулия, мать из знатного рода — все это оказалось ложью. Или отец пытался таким образом оградить ее? Возможности спросить его больше нет.

— Повелительница решила, что тебе стоит доучиться в Ламасторе.

— Как мило, — Лавар оторвалась от Джереля и открыто посмотрела на Геру. Она оставалась также безучастной, словно окаменев и смотря на себя со стороны, словно говорила не она, и ее это не касалось. — Спасибо, за разрешение. Вы, видимо, слушаете ее во всем. Но мне это неинтересно. Я буду решать, что мне делать, самостоятельно.

— Поэтому нахождение среди людей вредно, — помолчав немного, выдохнув, произнесла Гера. — Мы не подвержены эмоциям, нас с детства учат трезво мыслить, потому, что впереди вечность, и необходима мудрость, чтобы проще смотреть на вещи, но жизнь среди людей заражает наших детей людскими страстями и пороками. Из-за этого я была против того, чтобы ты осталась здесь, но Повелительница решила по-другому.

— Я неожиданно узнал о вас много нового, — сказал Джерель. — Меня никогда не трогало, почему ваш народец не любит Арий, но не думал, что в вас столько высокомерия.

— Не хочу от тебя этого слышать! — резко повернувшись и выгнув бровь, бросила Гера. Несмотря на внешнее спокойствие и полный контроль над собой, в этой фразе чувствовались гнев, раздражение и уязвленное самолюбие. Казалось, еще немного, и женщина перейдет на крик, но она продолжала спокойно: — Насколько я помню, элькрис прячутся от остальных народов. Но, в первую очередь, от армеди, которых в глубине души ненавидят!

— У тебя устаревшая информация, — Джерель дернул плечом. — Но я не хочу вступать с тобой в дискуссии.

— Я тоже не хочу больше говорить, — сказала Камилла, собираясь закрыть тему. — Вы нам мешаете, потому уходите. Я никуда не собираюсь возвращаться.

Гера ван Блокк несколько секунд смотрела на Камиллу в упор, словно размышляя, сказать что-нибудь или нет. Но женщина промолчала, закуталась в плащ, завязала шарф и низко натянула капюшон, а затем направилась назад в Ламастор. Обратно она шла медленно, степенно, больше не проваливаясь в снег, словно под ее ногами разложилась ровнейшая поверхность.

Мороз потихоньку крепчал, а ночь продолжалась. Трое охранников, несмотря на неприятный осадок, продолжили нести вахту.

* * *

Веро Хемайтл захлопнула книгу и посмотрела на часы, висевшие на противоположной стене — и часовая и минутная стрелки, словно прилипли на цифре двенадцать. Часы шли беззвучно, лишенные голоса, и понять течение времени по ним было невозможно, но Веро знала, что через несколько секунд они известят свою хозяйку о наступлении нового дня. Мгновение — и на всю комнату доносился мерный стукающий звук. Наступило первое января.

Девушка сделала глубокий вдох, набираясь уверенности, и, переодевшись, тихо вышла из комнаты. Пустой коридор встретил ее треском камина из алькова. Веро направлялась в зал для ЗБП по тихому, спящему Ламастору, немного удивляясь. Несмотря на большое количество приезжих гостей, замок остался глух и безучастен к новым событиям, словно мудрый зверь, он хранил молчание. Но, имей она способности армеди, услышала бы пеструю песнь Ламастора. Спустившись вниз, прошла длинный коридор, свернула направо в галерею, снова спустилась, оказавшись в Библиотечной Башне.

Когда Хемайтл добралась до зала, внутри никого не было. Сначала девушка испугалась, но почти сразу же успокоилась, зная, что назначенная встреча обязательно состоится. В темноте огромный зал производил на нее какое-то чарующее и таинственное впечатление. Веро чувствовала себя, как героиня какого-нибудь приключенческого романа, которые не очень-то любила. Постепенно ее вкусы и настроения менялись: она все чаще завтракала со всеми, старалась смотреть на вещи проще, меньше раздражалась по пустякам, пытаясь уделять внимание только главному.

По залу прошел легкий шорох. Обернувшись, Хемайтл увидела того, кого ждала. Это был Адим Ремье. Главная причина, из-за которой Веро решила измениться. Он неслышно прошел через весь зал и оказался рядом с ней.

— Пойдем сразу на Квадрат Выбора, — поклонившись, приветствуя, сказал юноша. Он взял Веро под руку, и они степенно прошли в центр.

В тот день, после прерванного на середине реванша, Тарелиал сообщил обоим об их участии в Главных Соревнованиях. Для всех молодых колдунов — четыреста человек всех Искусств — устроили несколько испытаний: тест на храбрость, проверка знаний и уровень магических способностей. Избрав самых лучших сорок восемь человек, их поделили на четыре команды по двенадцать, в произвольном порядке. А дальше для Веро все пронеслось со скоростью звука: первый этап девушка прошла играючи, не прилагая особых усилий. Второй этап был чуть сложнее, но сражаться с сокурсниками ей не впервой. Полуфинал заставил Хемайтл потрудиться — двойками они бились с гостями, и против нее выступала Огненная женщина. Ее заклинания отличались изощренностью и давили мощью. Ключевым для адептов стало то, что у Веро был отличный напарник — Адим. Противница тем же похвастаться не могла.

После полуфинала Веро и Адима подозвал к себе Рубет, поведав об особой технике, позволяющей увеличить свои способности и раскрыть внутренний потенциал. И это было необходимо обоим для участия в финале через четыре дня. Ребята планировали победить и получить в награду редкий артефакт, обещанный Главой Воздуха, который посчитал нужным поощрить их за старания. Что конкретно это был за предмет, сохранялось в тайне, чтобы подогревать интерес до самого конца.

После того памятного разговора, Веро все больше проводила времени с Адимом, надеясь понять, что он за человек. Камилла и остальные друзья отошли для нее на второй план, впрочем, раньше она бы не стала называть кого-то другом, кроме Лавар.

— Нет никакой гарантии, что это получится, — сказала Хемайтл, когда они сели на пол лицом друг к другу. — Ты точно решил? Даже Рубет не уверен в правдивость этих данных и не знает, что в результате получится.

— Все хорошо, — Адим улыбнулся и поднял руки, приглашая ее сделать то же самое. — Я думаю, что стоит попробовать. Мы с тобой ничего не теряем.

Она согласно кивнула и тоже подняла руки. Они разместились, поджав ноги и мягко соприкасаясь ладонями. По команде Ремье, Веро закрыла глаза и попыталась ни о чем не думать, доверившись собственным чувствам, эмоциям и ощущениям. Нижней частью тела она чувствовала тепло каменного пола, при этом, как будто прохладного. От камня исходило покалывание и легкое беззвучное дребезжание. Оно поднималось по ее ногам, словно змеящийся поток, покружилось в области живота, миновало сердце, руки и поселилось в голове. Веро испытывала счастье, хотя уверенности в собственном определении этого понятия у нее не было. Девушка никогда прежде не задумывалась, счастлива ли она. Жизнь воспринималась ею через призму заблуждений и иллюзий, но теперь, в ней словно нажали кнопку, словно внутри лопнуло большое пугающее зеркало. Ей казалось, что за спиной у нее выросли крылья, и она может соприкоснуться со свободой, самостоятельно принимая решения своих поступков, перестав оглядываться на правила, привитые родителями. Это началось после странных видений во тьме, когда Медея сожгла черную коробочку.

Веро ощущала кончиками пальцев большую и приятную ладонь Адима. Это с виду незначительное соприкосновение, рождало в ней целую гамму новых переживаний. От радостных и не очень, в них было что-то, что она раньше подавляла. Его руки были мозолистые и немного шершавые, от постоянных тренировок с мечом, которыми он занимался втайне. Чуть-чуть пошевелив указательным пальцем, она ощутила еще не до конца заживший порез на его руке. Нарушив условия, Веро осторожно приоткрыла глаза и украдкой разглядывала своего друга: закрытые глаза, расслабленное лицо, выражающее спокойствие и безмятежность. На правой щеке недалеко друг от друга расположись две небольшие родинки, казавшиеся Веро необычайно милыми. В улыбке Адима было столько детской непосредственности, обезоруживающей других. Как она могла ненавидеть его и считать отвратительным? Она переносила свою злость к себе на него, живя, как в тумане. Скованная родительскими установками, долгом и заблуждениями, девушка завидовала ему. Да, она просто хотела избавиться от пут чужих наставлений. Теперь Веро ловила каждое его движение, пытаясь запомнить в нем каждую деталь, чтобы она закаменела в памяти навсегда.

— Хватит смотреть на меня, — весело пробурчал Адим, не открывая глаз. — Если ты не сосредоточишься, ничего не выйдет.

— Но ведь это нужно несколько раз делать, — ответила Хемайтл, немного смущаясь. — Как ты понял?

— Как-то, — пожимая плечами, ответил он.

Ночь продолжала царствовать над Ламастором. Веро и Адим продолжали свою духовную тренировку, как монахи в келье. Девушка сосредоточилась, перестав посторонними мыслями бомбардировать голову. Они не знали, есть ли какой-то результат, но чувствовали, что внутри что-то меняется. Неожиданные рукоплескания, словно гром, раскатившиеся по залу и усиленные эхом, заставили друзей разом развернуться. Они больше не одни, их уединение нарушено и теперь кто-то кощунственно в него вторгается. В зал медленно, с ехидной улыбкой на лице, вошел молодой человек, лет двадцати трех на вид. Возраст мага всегда трудно угадать. Он был высокого роста, подтянутый, с выразительными чертами и смеющимися глазами.

— Очень интересно, — немного растягивая слова, произнес он. Его голос был густой, словно наполненный всеми оттенками сразу. — Чем ты тут занимаешься, Веро?

Человек хлопнул в ладоши, зажигая несколько светящихся цветов, позволяя себя разглядеть.

— Брат? — растерянно бросила Хемайтл, не зная, радоваться или нет. — Так ты тоже приехал.

— Точно, а ты думала, я не захочу приехать? — он самодовольно хмыкнул. — Что же ты не бросаешься в объятия к родному братишке?

Веро ничего не ответила, сконфузилась, внутренне сжавшись, и не двинулась с места. Ее брат Лао свалился, так неожиданно, что она не знала, как реагировать. В детстве девушка очень любила брата, тянулась к нему, хотела походить на него, ведь он казался ей храбрым, сильным и всезнающим. А он, в свою очередь, всегда был добр к младшей сестренке, делал ей маленькие камушки, когда его способности только проявились. Он заботился о ней, был ее центром вселенной. Сейчас же все противостояло против ее детских воспоминаний, как кошка, которую решили искупать, царапалась и вырывалась. Что-то в теперешнем виде Лао испугало Веро, и этому не было объяснения.

— А кто этот симпатичный юноша? — так и не дождавшись ответа, снова спросил Лао.

— Адим Ремье, — представился тот.

— Как мило, — Лао наклонил голову вправо. — Не знал, что у тебя появились друзья. Не знаю, чем вы тут занимаетесь, но все это бесполезно.

— Что ты имеешь в виду? — спросила Веро.

— Вам все равно не победить в Главных Соревнованиях, — разводя руками, ответил брат. — Вот увидишь, дорогая сестренка, ты проиграешь. Я сильнее, и ты это знаешь.

— На твоем месте, я не был бы таким самоуверенным, — холодно отрезал Адим, проявляя ту часть себя, которую старался никому не показывать. — Финал будет только пятого января, а до этого времени может произойти, что угодно.

— Вот и отлично, — Лао улыбнулся в пол-лица. — Тогда это вызов. Посмотрим же, кто сильнее.

Он шутливо поклонился и исчез в темноте, словно растворившись в воздухе. Веро Хемайтл сидела, пораженная, и не знала, что думать. Ситуация казалось ей смешной и нелепой, созданной на пустом месте. Зачем в итоге Лао приходил? Чтобы просто посмеяться? Неужели он серьезно хотел сразиться? Ей было ясно, что в брате произошли какие-то перемены. Они не виделись много лет, с того момента, как его забрали в Ламастор, но все время обменивались письмами. Она не замечала ничего странного или необычного в его текстах. Что же тогда произошло? Веро медленно выдохнула через нос, собираясь с мыслями и обдумывая вердикт. Девушка решила, что принимает вызов, несмотря ни на что. Чтобы нормально поговорить с Лао, ей придется победить его.

Веро повернулась и встретилась взглядом с Адимом. Он все так же сидел напротив, замерев, словно чего-то, ожидая, но, не произнося ни слова. Она поняла его желание помочь, и в этом было согласие на предложение бывшего выпускника Ламастора.

— Давай, продолжим, — предложила Веро, пытаясь скрыть улыбку.

— Хорошо, — Адим снова подставил руки. — Что ты улыбаешься?

— Да так, ничего, — улыбаясь шире, ответила она.

Он покачал головой, и они снова скрестили руки. Ночь потекла дальше, разливаясь темной густой негой тишины. После ухода Лао, световые цветы погасли, как прожектор после шутовского представления, и сквозь мозаику стен, точно лился лунный свет, нежно спускавшийся на пол, словно танцуя песнь ночи. Тишина плела свою паутину, а пустые начищенные доспехи помогали ей в охране покоя обитателей зала. Веро и Адим сидели, а их мысли и чувства сплетались и уносились куда-то вверх, туда, где на изнаночной стороне мира вихревые потоки вяло текли, влача свое вечное существование. Глубоко под ними, фиолетовые змееподобные потоки, извиваясь в бешеном припадке, довольно зашипели, как сытый кот после сметаны, и принюхивались к стене, на которой бледно искрилась древняя надпись: «Вторая печать сломана». Они довольно урчали, ожидая своего часа.