Первого января в девять часов утра столица королевства Ран спала, уставшая после ночных веселий и гуляний. Замок тоже спал, лишь слуги тихонько перебегали из одного зала в другой, убирая все украшения, вновь намывая полы и протирая окна. В кухне готовили будущий завтрак: повара зевали, помешивая деревянными ложками в кастрюлях, постукивали ножи, нарезающие овощи на досках, в ступках толкли ароматные специи. Довольные вчерашним праздником они то и дело улыбались, вспоминая собственные приключения. «Дракон Мудрости» мерно дышал, переутомленный последними событиями.

Медея Лунный Веер в этот час не спала, не сомкнув за ночь глаз, она чувствовала необычайную бодрость и легкость. И хотя девушка планировала после долгой ночной прогулки вздремнуть несколько часов, ее затея была разрушена Тарелиалом, не пожелавшего оставить лекарку одну и находящегося здесь же. Он расположился у окна, как будто что-то высматривая. Медея же сидела на кровати, переводя взгляд с одного предмета на другой.

— Сегодня вечером мы отправляемся обратно в Ламастор, — отозвался Тарелиал, не оборачиваясь и скрестив руки на груди. Он сказал спокойно и без эмоций, но армеди подумалось, о прощании навсегда, будто сегодняшний день — последний раз, когда видит Тори, столицу и королевскую семью. Конечно, она понимала, что у нее будет немного возможностей встретить их, но пока ты жив, нет ничего невозможного. Внутри зазвенел предупредительный звоночек, заостряя ее внимание на этом. — У тебя будет немного времени, чтобы попрощаться.

В скромных покоях Медеи царил серый полумрак, словно в черную краску добавили воды. Синие плотные шторы практически полностью закрывали окно, отчего утренний свет пробивался сквозь маленькую щелку, в которую Тарелиал, будто подглядывал за пустым садом. Медея перестала блуждать по комнате и остановилась на регери. Сидя на кровати, она видела профиль его лица, освещенный, часть складки на лбу и нахмуренную бровь. Он был сосредоточен, точно думал о чем-то малоприятном. В полутьме его костюм казался ей таким же серым, и только красный шнурок в волосах горел, словно сигнальный огонь.

Когда она смотрела на собственный подарок, ей неожиданно вспомнился старый разговор с Джерелем. Он произошел спустя какое-то время после Праздника Почитания семьи и предков. Армеди очень злилась на элькрис, на его бабку Аррени, и высказывалась довольно резко, выплескивая эмоции на друга. Чувствуя вину, Джерель вел себя тихо, монотонно кивал головой, ожидая, когда она успокоится. Вопрос о том, почему лекарка подарила Тарелиалу шнуровку для волос, застал ее врасплох. Подозревая подвох, девушка пожала плечами, ответив, что так получилось само-собой. Лишь многозначительно хмыкнув и как-то очень довольно пожав плечами, друг сказал следить за своими эмоциями и не трогать волосы регери. Тогда Медея не придала этому значения, теперь же невольно заинтересовалась.

— Ты меня слышишь? — спросил Тарелиал, легко тряся армеди за плечо, нагнувшись и заглядывая ей в глаза. Он явно звал не первый раз, но она не откликалась, унесенная волной приятных воспоминаний. Метка нагрелась, давая возможность проникнуть в чужие мысли.

Медея посмотрела ему в глаза и, не отдавая себе отчета в том, что делает, подняв руку, осторожно дернула за беззвучный бубенец. Шнурок полностью развязался, и на ее лицо крупной волной упали длинные темные волосы. Словно тончайшие шелковые нити, они коснулись ее, обдав дразнящим терпко-пряным запахом. Чувствуя странное опьянение, лекарка боялась пошевелиться, не пытаясь дотронуться до них, чтобы не нарушить волшебства момента.

— Что ты делаешь? — вывело ее из транса недовольно-задумчивое. Тарелиал не двигался, наблюдая за ее лицом, невольно посмеиваясь той беспечности, с которой она все это проделала. Кажется, регери несколько позабавили действия лекарки. — Не стоит так больше делать, — он выпрямился, осторожно забрал у нее шнурок и, завязывая волосы, направился к выходу. — Эта вещь очень важна для меня. Я оставляю тебя, можешь спокойно готовиться к отъезду.

Армеди улыбнулась, скрытая темнотой, она проводила регери задумчивым взглядом. Лицо его осталось хмурым, но сквозь пелену защит четко проступили позитивные эмоции. Что это он пытается от нее скрыть? Даже зная, что это практически невозможно? Что это было за наваждение? Магия? Ерунда какая-то. Вместо того, чтобы задать вопрос, она вела себя как дурочка, будто ее очаровали. Даже влюбленные не ведут себя так! Лекарка дернула плечом и слезла с кровати, начиная расшнуровывать корсет.

За час до отъезда Медея и Тарелиал встретились с Лиджеем. Возле него привычно крутилась Тори, чтобы попрощаться. Младший принц выглядел устало, но старался не подавать виду. Он сменил наряд, вновь став путником из далекой маленькой таверны: темные штаны плотно прилегали к телу, высокие сапоги бесшумно ступали по земле, словно были напружинены, а светлая сорочка контрастировала с черным низом. Лиджей планировал провожать их до самых ворот, ведущих из города, а, если получится, то и дальше, до леса. Пройдя в зал, юноша топтался на месте, не зная, с чего начать, словно нерадивый влюбленный на первом свидании.

— Не могу придумать, что сказать, — сдался принц. — Хочется все сразу, и, одновременно, что-то очень значимое.

— Я так и подумала, — Медея улыбнулась, довольная своей догадкой. Она тоже переоделась, вернувшись в свою привычную, удобную одежду. Тарелиал лишь склонил голову в легком поклоне, выражая тем самым уважение.

— Я хочу кое-что подарить тебе, — принц пошарил за пазухой и достал что-то, спрятанное в кулаке. — В знак благодарности. Вот.

Медея протянула ладони, сложенные лодочкой, и Лиджей вложил в них камешек бирюзового цвета, нанизанный на золотую цепочку. Камешек был небольшого размера и мерцал так ярко, словно излучал внутреннее сияние.

— Очень красиво.

— Когда-то это принадлежало моей маме, — сказал принц. — Но я хочу, чтобы он принадлежал тебе. Конечно, ты волшебница, но в этом камне нет никакой силы. Для моей матери этот камень был чем-то, вроде талисмана или оберега.

— Нет, — армеди отрицательно покачала головой. Ее взгляд заледенел, приобретая холодное выражение. — Я не могу его принять. Нам это ни к чему, мы не служим вашим законам, нелюдям это не поможет. Та, кому оно предназначено, не я.

Она потрепала Лиджея по голове, как это делают старшие сестры или отцы своим маленьким детям, в голос вернулась мягкость. Дальше их разговор перешел в тихое и спокойное русло, в простые ситуации, словно они перенеслись в таверну «У Бо», в день их первого знакомства. Принц говорил шутки, снова превратившись в искателя приключений. Он говорил запоем, много, перескакивая с одного слова на другое, словно боялся, что молчание разрушит винтики мироздания, и время ускорится, будто ужаленное.

Третий принц тоже ощутил звоночек расставания навсегда. Он почувствовал, что для него эта рыжеволосая девушка исчезнет, испарится из его жизни, и, как бы ему не хотелось, она никогда не станет ближе, чем есть сейчас. Ее мудрость и спокойствие зеленых глаз устремлены куда-то вдаль. Такого собеседника и друга ему больше не встретить. Лиджей понимал это и хотел, чтобы день замер на цифре пять, и, таким образом, вечер никогда не наступил бы. Он так же понял, что ее сердце уже занято, его все время дразнили вишневые глаза, предъявляя права собственности. Лиджей вздохнул, отмечая, что сам ни на что не претендовал, его желание было более меркантильным. Такой советник или шпион королевству пригодились бы.

Когда прошел час, Медея долго обнимала Тори, шептала ласковые слова и гладила по голове. Эта маленькая девочка ей нравилась. Затем гости поспешили к воротам. Лиджей двинулся за ними, но едва армеди покинула залу, принц почувствовал, что не может пошевелиться. Верхняя часть тела, словно жила отдельно от примерзших к полу ног. Он вертелся в разные стороны, но ничего не менялось. Подняв глаза на окно, Лиджей увидел корявую руну и складывающиеся в воздухе слова благодарности.

* * *

Вернулись они в Ламастор ранним утром. Несколько порталов внешне никак не отразились на состоянии регери, но в его глазах Медея уловила утомленность. Тарелиал сразу же повел лекарку в кабинет Захара, дабы отчитаться об их приключениях. Глава замка действительно находился на своем излюбленном месте и что-то сосредоточенно изучал, периодически поглаживая бороду. Новость о смерти Амрея, Захар воспринял спокойно, только нахмурился да постучал пальцами по столу. Не вдаваясь в подробности, он расспросил Тарелиала о случившемся, окинул армеди внимательным взглядом и отпустил восвояси. Придя в комнату, девушка упала на кровать, блаженно прикрыв глаза.

Около полудня ее разбудил Звончик. Запрыгнув лекарке на спину, он возбужденно топтался и переминался с лапы на лапу. Медея несколько минут не реагировала, втайне надеясь, что кот отстанет, но тот лишь удвоил рвение. Бурча под нос, она поднялась и, глядя исподлобья, поинтересовалась, какие проблемы лишили ее сна. Пушистый прохвост нетерпеливо сверкнул глазами, посоветовал привести себя в порядок, так как они спешат на встречу. Имея некие подозрения, лекарка вздохнула и приступила к действиям.

Улица встретила Медею морозной прохладой и легкой, несмотря на начало дня, звенящей тишиной. Стоял прекрасный солнечный день! Снег искрился и поскрипывал, при дыхании в воздух вырывались облачка пара, Ламастор припорошило тонким белым покрывалом. Ночью кто-то, вероятно под контролем Ламии Грилли, вновь подтаял сугробы, радуя адептов дорожками. Звончик бежал впереди, сливаясь со снегом, он временами оборачивался, поторапливая девушку. Они добрались до леса за десять минут. Там дорожек не было, и лекарка проваливалась почти по колено, благо высокие кожаные сапоги не промокали и отлично согревали. Деревья стояли плотной стеной, лишенные листьев, они растопырили голые, толстые ветви, чуть прикрытые инеем.

Медея уже догадалась куда ведет ее Звончик. Хоть дороги не наблюдалось, лекарка отчетливо угадывала впереди домик полинаев. Вскоре перед ними предстала знакомая заснеженная полянка с домом-улиткой. На крыльцо, несмотря на то, что убирали совсем недавно, намело свежего снега. Окруженный голыми деревьями, растопырившими ветки, словно каракатица, дом производил заброшенное впечатление.

В гостиной никого не было, чуть трещали дрова в камине. Плотно закрыв за собой дверь, чтобы не выгонять тепло, лекарка стянула перчатки, плащ и обувь, оставив вещи в небольшом алькове, заменявшем прихожую. Звончик шумно отряхнулся и улегся возле камина, чтобы просушиться. Медея прислушалась. Из приоткрытой двери в кухню доносились приглушенные голоса, и оба казались знакомыми. Отбросив сомнения, она решительно распахнула дверь и пораженно замерла. Средних размеров кухня состояла из природных элементов: большая каменная печь, длинный дубовый стол с двумя скамьями; на стенах полки, справа широкое окно с светлыми занавесками, по углам светильники.

За столом сидели Тарелиал и Джерель, весело переговаривались. На столе в глиняных кружках что-то приятно дымилось.

— Почему я не принимаю участия в вашей беседе? — придя в себя, поинтересовалась армеди. Оба повернулись на ее голос. На губах регери скользнула улыбка, элькрис смутился и, поднявшись, сжал девушку в объятиях. Он долго шептал ей на ухо извинения и возмущения по поводу своевольного побега в другой мир, потом усадил за стол, поставив кружку с травяным настоем. — Где сестры? — Медея отхлебнула напиток, в котором преобладали мята и шалфей.

— На границах. — Джерель тоже сел. — Скоро вернутся. Как ты могла подвергнуть себя такой опасности? — в голосе названного брата появилось раздражение. — Сначала украла артефакт, потом добровольно чуть не пожертвовала собой, как итог пятьсот лет скиталась по чужому миру! Почему ты не поделилась со мной? Мы вместе что-нибудь бы решили.

— Нет, — Медея отрицательно покачала головой. — Через тебя я узнала о задумке предателя, но его личность осталась загадкой. И ты говорить об этом не собираешься. Так что не осуждай моих действий, пожалуйста.

Джерель хотел возразить, но передумал. Своими воспоминаниями о Рамайтоне элькрис делиться не планировал. Тарелиал прекрасно информирован, а Медея придет к этому сама. В глубине дома послышались легкие шаги, и на пороге кухни показалась Камилла Лавар. Окинув пришельцев мутным взглядом, она тихо поздоровалась и, подойдя к печке, поставила на огонь какой-то котелок. Утром, после ночи охраны границы, когда в ее голове все смешалось в причудливый салат эмоций и переживаний, Камилла первым делом упала на кровать и забылась крепким двенадцатичасовым сном. Несмотря на мороз, ночь выдалась хорошей, но слова Геры ван Блокк мгновенно перечеркнули все прекрасное, и девушка чувствовала себя измотанной. Тогда же Камилла Лавар решила, что будет поступать по-своему, несмотря ни на что, собираясь остаться и закончить учебу. Теперь, когда ее шок прошел, а эмоции отошли на второй план, Камилла поняла, что ее мечта побывать в Альмайнасе никуда не пропала, но у нее еще остались причины жить в Ламасторе.

Проснувшись, она поняла, что сказанное никуда не исчезло, но все же, стало легче. Оказалось, что пока Камилла спала, Джерель рассказал Кае и Зифф, избавив ее от повторения неприятных слов. Элькрис тоже смог успокоиться и избавиться от чувства настороженности по отношению к ней. Теперь, когда решена загадка странного, знакомого чувства, Джерель мог перестать нервничать, словно каменная стена превратилась в хрупкую, стеклянную, и, в конечном итоге, разбилась. Посочувствовав, он решил стать добрее.

Сказанное Герой, не выходило у Лавар из головы. А увиденное в подвале Башни Огня только подтвердило — поведанное правда. После длительного сна девушка взялась за книги, пытаясь найти информацию об альи. В библиотеке Ламастора о них ничего не рассказывалось, в этом она была уверена. Но и полинаи ее не мало порадовали. В книгах имелись лишь коротенькие заметки. Жили альи на острове Инстрик, скрытом ото всех барьером. Время появления и прародители этой расы доподлинно неизвестны. Главная сущность альи у каждого представителя разная, и вне острова существовать не может. Для этого они выбирают супругов среди людей (что громко сказано, так как понятия брачного союза у альи не бывает). Больше ничего полезного для себя Камилла не нашла. Долго кусая губы от сомнений, Лавар решилась на более опасный способ сбора информации — выпить особое зелье и расспросить собственную вторую половину души. Но и это оказалось бесполезным. Красноглазая тварь бывшая и Камиллой, и не ей одновременно только дразнилась и посмеивалась, не желая отвечать на вопросы.

— Сколько ты уже выпила? — спросила Медея, незаметно оказавшись рядом и развернув Лавар к себе. Ее было не узнать: синие глаза потухли и будто выцвели до бледно-голубого оттенка, кожа приобрела болезненный меловой цвет, губы пересохли и потрескались, волосы напоминали стог сена. — Сколько? — по буквам произнесла армеди, леденея взглядом.

— Я не помню, — равнодушно прошелестел голос Камиллы. Она попыталась вырваться, но тщетно, Медея держала крепко, а мышцы не слушались. Ее тело было холодным, руки тряслись от перенапряжения.

— Ясно, — выплюнула раздраженно армеди и ударила подругу в солнечное сплетение. Камилла удивилась и отключилась. Быстро соображая, лекарка велела отнести девушку наверх и уложить в теплую постель. Джерель, не задавая вопросов, забрал Камиллу. Ее состояние не на шутку тревожило лекарку: количество выпитого корня эрлазии, очищающего разум и используемого для предсказаний, превышало норму. Скорее всего, Лавар не скупилась и концентрацией корня в зелье. Медея еще не знала о прошлом подруги, но чувствовала, что та не умрет. Легкий шепот домика полинаев обнадеживал армеди. Сейчас в опасности разум своенравной девушки — корень эрлазии способен выжечь личность, оставив пустую оболочку.

Медея Лунный Веер сосредоточилась, поставила воду в котелке закипать, принялась нарезать травы и коренья для усыпляюще-восстанавливающего эликсира. Все ингредиенты ей подносил Тарелиал, моментально реагируя и не говоря ни слова. Они действовали четко и слажено, лишь метки на руках чуть мерцали. Когда варево приготовилось и насильно отправилось в желудок Лавар, а сама девушка помещена в целительный кокон, только тогда армеди позволила себе расслабиться. Набежали сестры-полинаи и наперебой выпрашивали, в чем дело. Джерель объяснял, как мог.

Оставив пациентку, друзья спустились в гостиную, и кто за чаем, кто за кофе принялись обсуждать новости. Узнав, что Камилла представительница народа альи, Медея почти не удивилась. Теперь становилась понятной странная тяга Лавар узнать правду. В Круге Светлейших часто говорили, что альи ненавидят ложь и предателей. Встретив такого человека, могут и убить без суда и следствия. Тогда девушке точно смерть не грозит, а в остальном все будет хорошо, ведь Медея отлично училась в Лекарской Академии и прекрасно владела этим искусством.

Расходились вечером. Темный лес пугал чудовищами деревьев, лишь на крыльце горел огонек. Тарелиал уходил с Медеей.

— Послушай, — начал он, притормозив перед домиком. — Эти пятьсот лет… Я чувствовал тебя. Ты была не одна, я знал, что Звончик сможет встать на твою защиту. — Он замолчал, разглядывая ее лицо и пытаясь прочитать эмоции. — И тебе не стоило так рисковать. В первую очередь, тот человек хотел убрать с дороги меня, поэтому Джерель не пострадал бы. Ты могла бы не идти в Карательный зал.

Медея потерла руки, чтобы согреться. Перчатки остались в домике, из-за поспешного ухода она забыла их. Неожиданные слова регери согрели душу. Однако, как же наивно это прозвучало! Они никогда откровенно не разговаривали, после ритуала Аррени в этом будто отпала необходимость. Но все же некоторые вещи приятнее проговаривать вслух. Неужели она принимает «подарок» Старейшины элькрис?

— Я так не думаю, — подходя ближе, ответила девушка. Приподнявшись на носочках, Медея дотянулась до лица Тарелиала и нежно потерлась щекой о его щеку. Регери оцепенел, не шевелясь, боясь спугнуть армеди, словно бабочку, севшую на цветок. Затем она чуть отстранилась и, спрятав холодные руки ему под плащ, сказала: — Я думаю, что все было подстроено. Вы с Джерелем слишком много анализируете. Пора заняться насущными проблемами. Ну же, пойдем обратно в Ламастор.

Она потянула его за руку в сторону замка.

* * *

Камилла Лавар стремительно шла на поправку. Эликсиры Медеи работали отлично, сестры-полинаи заботились о подруге, Джерель помогал своей силой. Лекарка приходила каждый день и проверяла самочувствие Камиллы. Элькрис довольно поглядывал на армеди, явно прознав о том, что произошло на крыльце. В мимолетных глазах названного брата скользила радость, Медея же делала вид, будто не замечает его намеков. Конечно Тарелиал был прав, говоря, что она врет о своей ненависти. В ней говорило уязвленное самолюбие и нежелание кому бы то ни было подчиняться. А Аррени сделала именно это: не удосужилась спросить мнения лекарки. Она просто отбросила эти мысли, и ей стало легче, внутри все словно сбросило напряжение.

К пятому января — дню финала Соревнований — Камилла Лавар полностью выздоровела. Скорость регенерации просто поражала. Не будь девушка альи, провалялась в постели куда как больше. Когда способность четкость мыслить вернулась, Лавар забросала лекарку вопросами. Вспомнив, что видела ее говорившую с Джерелем, новоявленная альи хотела знать все подробности. Медея, не ожидавшая такого напора, мечтала куда-нибудь спрятаться. Впрочем, Камилла быстро одернула себя и проявила терпение. Фильтруя информацию, Медея рассказала о себе, про их дружбу с Джерелем. Про Сердце Искусств и Тарелиала она практически не говорила. Незачем Камилле знать о ее задании. А почему здесь регери армеди сама толком не знала.

Пролетели дни мгновенно, финал Главных Соревнований замаячил перед глазами. Зал для ЗБП с самого утра наполнялся людьми, которые с нетерпением ждали этого дня. В полдень, когда колокольный звон оповестил весь Ламастор о начале боя, в огромном зале почти не осталось свободного места. Толпа зевак набрала неимоверные обороты — все переговаривались в полголоса, кто, сидя, кто, стоя, предвкушал великолепное представление. Квадрат Выбора огородили барьером по всему периметру шириной в метр. В первых рядах разместились преподаватели и участники Соревнований из прошлых этапов, а следить за финалом выбрали Захара, Илара Рамудовича и Семира. Камилла и Медея расположились повыше, Джерель с ними не пошел, а Тарелиала армеди нигде не видела, но ощущала где-то поблизости.

Веро Хемайтл радость остальных не разделяла и нервно ходила из угла в угол, словно заведенная игрушка, она суетилась и чувствовала раздражение одновременно. Мысль о сражении с собственным братом до сих пор казалась ей глупой и нелепой. С того дня Веро и Адим повторяли тренировку каждый день, собираясь победить несмотря ни на что.

Четверо финалистов заняли позиции в Квадрате: серебристое платье Веро отложила в сторону, надев удобные, плотно прилегающие штаны, светло-песочная рубашка свободно легла к телу. Адим облачился в темно-синие цвета. Противники адептов, один из которых был Лао, полностью прятались в темные плащи. Вот почему сначала Соревнований Хемайтл не догадалась о нахождении брата в Ламасторе. Он скрывал свою внешность! Отводил глаза. Их приветствовали бурными рукоплесканиями и свистом, а Лао удостоился повышенного внимания, так как имел огромную популярность и определенную известность среди магов, а благодаря блестящим выступлениям в предыдущих боях, и в Ламасторе. Партнера брата Веро Хемайтл не знала и видела впервые — паренек, роста ниже среднего, со светлыми волосами, закутанный в темный плащ, — напоминал ребенка. Впрочем, девушка знала, что внешность обманчива, и не стоит недооценивать противника. Досчитав до десяти, Веро приказала себе успокоиться и не думать ни о чем лишнем. Рядом с ней Адим, а значит, ей не о чем беспокоиться.

Провели жеребьевку, и выбор пал на бывших выпускников. Веро сосредоточила внимание на Лао, оставив Адиму Коротышку. Ее брат поднял руку, и через секунду девушка поняла, что прижата щекой к холодному и неприветливому камню, а сверху на нее давит невероятная сила, заставляя болеть каждую клеточку тела. Сместив взгляд, Хемайтл увидела торжествующее выражение лица Лао.

— Ты готова сдаться? — последовал его насмешливый голос.

Веро раздраженно скрипнула зубами, пытаясь разгадать, что именно за магию он использует, но голова, словно опустела, и теперь пульсировала, готовая взорваться. Адиму тоже приходилось не сладко: юноша все время уклонялся от заклинаний Коротышки, которые были невидимы и жалили, словно рой озлобленных ос. Уклоняясь, Ремье заметил, что Лао совсем не двигается, продолжая придавливать собственную сестру. Это и был их план: пока один отвлекает, второй избавляется от лишнего груза. Адим поставил двойной щит — зеленый круг разросся до невероятных размеров — и, мгновенно сменив комбинацию, ударил по Лао. Его задело на вылет, но молодой человек потерял равновесие, лишившись контакта с заклинанием. Веро Хемайтл поднялась, свободная от тяжести, все еще чувствуя неприятные ощущения во всем теле.

Образовав левой рукой одинарный ярко-оранжевый круг и послав кинжальное пламя, девушка коротко улыбнулась, довольная, что смогла отвлечь внимание брата, затем, отклонилась от огня, вернувшегося рикошетом, и, переменив позицию, соединив обе руки, образовала белый двойной круг, из которого вырвалось голубое холодное пламя и скрутило Лао с ног до головы, полностью лишив движения. Но радоваться Веро не спешила. И правильно делала — Лао скорчил гримасу, прикрыл глаза, что-то прошептал и на него обрушился поток воды, зеленовато-лазурная волна смыла заклинание девушки. Адиму приходилось цепко думать, не спуская глаз с Коротышки. Тот, казалось, не прилагает усилий и просто развлекается. Ремье сложил руки в молитвенном жесте, прошептал слова, резко вскинул руки — тот поединок был познавательным — лиловая сфера окутала бывшего выпускника. Адим не питал иллюзий, оставаясь предельно собранным. Противник провел языком по губам, сжал руки в кулаки и разрушил сферу. Заклятие исчезло.

Бывшие выпускники обменялись выразительными взглядами, Лао отступил чуть назад, а Коротышка мгновенно вспылил и одним движением руки разрушил защитный круг, который треснул с легкостью яичной скорлупы. От его вида исходила аура злости и нелюбовь к проигрышам. Коротышка медленно приступал к контратаке: воздух несколько разрядился, запахло озоном, словно собирались тучи к предстоящему дождю, волосы юноши топорщились в разные стороны, будто наэлектризованные, а в глазах пылал огонь. Ядовито усмехнувшись, Коротышка хлопнул в ладоши два раза, все озарилось, и в двух шагах от девушки ударила молния. Веро отскочила вправо, и молния ударила второй раз. Меняя оттенки от бело-голубого до бело-лилового, она ударяла вновь и вновь, играя с Хемайтл в догонялки. Адим Ремье взволнованно следил за своей напарницей, готовясь ринуться на помощь, но через секунду понял, что не может сдвинуться с места. Начиная с ног, все тело медленно сковывало толстым слоем льда. Когда это случилось? Почему он ничего не заметил? Адим почувствовал, как у него засосало под ложечкой.

Тем временем, Веро Хемайтл продолжала убегать. За барьером что-то возмущенно кричали, но для нее все сливалось, и она слышала только злобный треск, готовый нагнать ее с каждой секундой. Нужно немедленно что-то сделать, но у девушки не было времени на передышку. Коротышка наслаждался весельем, радуясь собственной затее. Злобно сузив глаза, он поднял руку, и Веро, ведомая его указательным пальцем, словно марионетка, рухнула на Адима, который покрылся льдом уже по пояс. Больно ударившись, девушка рассекла губу. Не давая им опомниться, Коротышка снова хлопнул в ладоши, и на них обрушилась молния, на этот раз, попав точно в цель. Адима и Веро отбросило к барьеру.

Ничего не понимая, Хемайтл лежала на спине и пыталась пошевелить руками и ногами. Тело слушалось, но плохо, все саднило и ныло, из губы медленно капала кровь, волосы опалило. Каким образом маг Искусства Земли использует заклятия свойственные другим Искусствам? И почему Лао не атакует? Девушка, пошатываясь, встала и, обернувшись, поняла, что Адим потерял сознание. Она хотела броситься к нему, но остановила себя, вспомнив, что бой еще не окончен. Переведя взгляд на противников, Веро с ужасом содрогнулась: Лао каким-то образом соединил силы с Коротышкой, повысив мощь и разнообразие волшебства.

Веро, тяжело дыша, направлялась к Квадрату. Она понимала, чтобы победить, ей нужно могучее заклинание, но сил у девушки осталось немного, а к Высшей Магии прибегать запрещено правилами. Адим больше не в силах продолжать бой, и, пусть Лао в данный момент сосредоточен на другом и не принимает прямого участия в сражении, противников по-прежнему двое! Девушка закусила губу от досады. Рот наполнился железистым вкусом крови, что несколько отрезвило.

— Тебе стоит прекратить, — сказал Коротышка. Веро вздрогнула, услышав его тихий и ровный голос, способный заморозить что угодно.

— Мечтай, — так же холодно бросила девушка. — Кто ты такой?

— Друг твоего брата, — ответил он и сразу же атаковал. Веро защитилась и внезапно поняла, что Коротышка тоже устал, и его силы не бесконечны. Приглядевшись на стоявшего за его спиной брата, убедилась — тому приходится несладко. Вероятно, объединение сил давило на организм. Она должна воспользоваться этим шансом!

Хемайтл выдохнула через нос и начертила руну, похожую на пышный цветок. Руна засветилась, образовался пурпурный круг, испещренный символами. Пока магия не убивает противника, позволяется использовать любые средства. Веро вскинула руку вперед, и из-под земли вырвались пурпурным огнем растения с шипами, похожие на розы. Они полностью оплели Коротышку, впиваясь иголками в кожу. Он упал на колено, испытывая жгучую боль, но внешне проявляя терпение и не давая мукам отразиться на собственном лице. Веро перевела внимание на брата. Лао все еще находился в состоянии полутранса и помочь своему другу не мог. Девушка чувствовала, как ее сила утекает, медленно, по капле. За Коротышку не стоило больше беспокоиться: когда растения выпьют из него силу, он потеряет сознание. Треугольник, квадрат, и сквозь одинарный круг вылетает Птица. Ноги начинают неметь, но закончить бой Хемайтл обязана. Громкий, терзающий слух клекот пронесся по залу. Огненный Дух стремительно сократил дистанцию и накрыл Лао. Молодой человек дернулся всем телом, защита позволила ему сохранить внутренние органы в целости, но продолжать бой нет. Как подкошенный, он рухнул на пол.

Зал окутала тишина, затем взорвалась ярко-красная вспышка под потолком, послышался пронзительный свист, и Захар объявил о конце поединка. Веро тяжело дышала, не веря в происходящее. Вокруг все зашумели, кто-то хлопал, кто-то выкрикивал ободряющие слова, а девушка поворачивалась, вслушиваясь и вглядываясь мутными глазами. Затем ее качнуло, и Веро медленно рухнула на пол, теряя сознание. Камилла и Медея, с затаившем дыханием наблюдавшие за подругой, мгновенно подскочили и поспешили в лазарет, куда понесли финалистов и победителей.

С начала финала прошло всего полчаса, как все закончилось: зеваки, пораженные ярким и обжигающим сиянием представления, словно опьяненные, медленно покидали зал. Впереди них поспешно ретировались адепты — помощники Силира — с носилками и четырьмя участниками, на которых не осталось ни одного живого места. Последними вышли Семир, несколько прихрамывающий на правую ногу, с довольной улыбкой, Илар Рамудович, почему-то хмурый, и Захар, погруженный в свои мысли, по привычке, поглаживающий бороду.

Восхищенные финалом, не меньше остальных, Камилла и Медея так же покинули зал одними из последних. Не раздумывая, подруги повернули направо и направились в Центральную Башню, где, помимо учебных аудиторий, скромно скрывался в сером коридоре лазарет. Девушки добрались быстро, минуя толпу и отдаляясь от нее, а комната, где находились финалисты, была окутана тишиной и полумраком. Подойдя к кровати Веро, они обнаружили подругу спящей, но пришли просто для того, чтобы убедиться в ее состоянии. На Хемайтл была белая одежда, а на лице застыло мягкое и беззащитное выражение лица.

Медея окинула взглядом палату: небольшая комната, деревянные полы с плетеными ковриками из лоскутной ткани, бежевые, легкие шторы, свежий и приятный, травяной запах. Вся атмосфера этой комнаты говорила об отдыхе и умиротворении. Рядом с Веро была кровать ее брата, а у противоположной стены кровати Адима и Коротышки. Ремье забинтовали с ног до головы, он и напоминал мумию, у Лао забинтовали голову, а Коротышка спал, как ни в чем не бывало.

— Постойте, — послышался тихий голос, когда, удовлетворившись увиденным, Медея потянула Камиллу к выходу. — Я хочу, чтобы вы кое-что передали Веро.

— Ты прекрасно справишься с этим сам! — едко сказала Камилла, кивая в сторону и закрывая за собой дверь. В глубине коридора слышались шаги Силира, значит, следовало срочно ретироваться. Этот брюзжащий лекарь терпеть не мог посторонних. Поэтому не стоило попадаться тому на глаза — плевался мужчина знатно, а изощренная фантазия могла подкинуть ему забавное наказание для несносных адептов.

Веро шевельнулась и открыла глаза. Во всем теле ощущались слабость и боль. Ей показалось, будто она слышала голос Камиллы, но в комнате кроме них четверых никого не было. Хемайтл тоскливо посмотрела в потолок. Из-за Соревнований девушка уже давно не видела Лавар, а Медея отсутствовала и зачем-то понадобилась в Астмерии. Веро поняла, что соскучилась. Ей хотелось поговорить с ними. Скосив взгляд направо, она заметила Лао, неотрывно смотрящего на сестру.

— Ты в порядке? — тихо спросил брат. Девушка аккуратно кивнула головой, скованной болью. — Прости меня. Я наговорил тебе много неприятных вещей. Ты стала сильной и больше не нуждаешься в моей защите. Я хотел, чтобы ты победила, поэтому провоцировал. Прости.

— Ничего. — Веро слабо улыбнулась, радость затопила ей душу. Хвала Создателю, брат не ненавидит ее!

— Пожалуйста, сестра, приезжай домой. — Лао чуть приподнялся на подушках. Она мгновенно нахмурилась, собираясь отказаться. Все-таки девушка еще не готова встретиться лицом к лицу с родителями. — Не спеши говорить «нет». Я приехал в Ламастор, потому что отец попросил меня. Он очень хочет увидеть тебя. Они с матерью тоскуют. Отец сказал, что больше не намерен давить на тебя. Так что обязательно навести дом. Думаю, они захотят познакомиться с этим юношей, — Лао показал рукой на спящего Адима.

Веро неожиданно покраснела, потом вздохнула и едва заметно кивнула, давая согласия. Девушка подумала, раз теперь ее больше не сдерживают установки, раз она решила измениться, стоит прислушаться к брату. Тем более Адим будет рядом. Только захочет ли он отправиться с ней? Впрочем, сейчас это неважно. Все будет потом. Они должны прийти в себя после Соревнований. Остановившись на этой мысли, девушка закрыла глаза и вновь окунулась в лекарственный сон.