— Бабушка! — кричит Фридер и дёргает её за юбку. — Бабушка, я хочу тебе что-нибудь подарить. Что-нибудь очень-очень хорошее!

— Да отстань от меня ради бога, шпингалет! — ворчит бабушка. Она поднимает вязанье повыше и смотрит на внука поверх очков. — Хочешь подарить мне что-нибудь хорошее? Тогда будь послушным, веди себя как следует и не дёргай меня по пустякам. А то у меня спицы из носка вываливаются, озорник ты эдакий!

И она снова принимается за вязанье: петля лицевая, петля изнаночная…

Носок уже почти как настоящий!

— Ну бабушка! — кричит Фридер. — Послушай, бабушка! Никакой я не озорник, я подаритель подарков. А послушный я и так всё время.

И Фридер бьёт по клубку шерсти, так что тот прыгает, разматываясь, по всей кухне.

— Безобразник! — возмущается бабушка, наклоняется за клубком и грозит им Фридеру. — Послушный ты, как же! По моим клубкам не бить, ты меня понял? А теперь не мешай, не то схлопочешь!

Бабушка поправляет очки, сердито считает петли и не смотрит на внука.

— Детей обижать нельзя! — бормочет Фридер. Он тоже сердится. Ведь ему так хочется сделать бабушке подарок, какой-нибудь хороший подарок! Но бабушка не хочет, ей бы только вязать какой-нибудь дурацкий носок. Бэ-э-э! Фридер высовывает язык, ведь бабушка этого не видит.

Но она видит и ворчит:

— А ну-ка веди себя прилично! И если ты ещё хоть раз скажешь «бэ-э-э» своей бабушке, я тогда…

— …тебя отшлёпаю! — подхватывает Фридер и быстро-быстро убегает в детскую. На всякий случай.

Хотя бабушка никогда не бьёт его, ведь бить детей строго запрещено. Но дверь Фридер захлопывает поплотнее. Вот так! Если у бабушки сейчас выпадут спицы из носка, то она сама виновата. И он сделает ей подарок, всё равно сделает! Фридер оглядывает детскую. Что же подарить бабушке? Какую-нибудь игрушечную машинку? Но они ему самому нужны, их так весело запускать по полу.

Плюшевого мишку? Но и мишка ему тоже нужен, особенно когда приходит время ложиться спать.

Футбольный мяч? Да, наверное, он ведь уже старый, и на нём есть пятно. Фридер распахивает дверь детской и кричит:

— Бабушка, хочешь мой футбольный мяч? Я могу его тебе подарить. Ты рада?

— Как тебе сказать… — отзывается бабушка, — я всё-таки старая женщина, а не футболист. Одна петля лицевая, одна изнаночная, одна лицевая, одна изнаночная… Да что ж это такое, когда ж я довяжу, наконец, этот носок?

Фридер прислушивается. Бабушке не нужен футбольный мяч, это ясно, но зато ей хочется поскорее довязать носок.

Она сама так сказала. И тут у Фридера появляется замечательная идея. Нужно просто-напросто довязать носок — тогда бабушка обрадуется. Это и будет подарок, замечательный подарок! Правда, вязать Фридер не умеет. И даже никогда не пробовал. Но часто видел, как вяжет бабушка. Вязать — проще простого. Нужно только усердно считать. Считать Фридер умеет хорошо, почти до ста. И ещё нужно наматывать шерсть на пальцы и ловко постукивать спицами, справа и слева — всегда попеременно, а где право и лево, Фридер давно уже знает.

Фридер сияет и радуется. Наконец-то он придумал, что подарить бабушке! Довязанный носок обрадует бабушку гораздо больше, чем старый футбольный мяч.

Но чтобы Фридер мог довязать носок, бабушку надо отвлечь от вязанья, это очевидно, а не то она, чего доброго, сама всё сделает! Он слышит, как усердно бабушка вяжет!

Фридер стоит и размышляет. Как отвлечь бабушку от почти готового носка? Ничего не приходит в голову, совсем ничего… Или всё-таки?.. Точно!

— Бабушка! — кричит Фридер и несётся к ней на кухню. — Бабушка, я думаю, тебе очень-очень надо в туалет!

Если бабушка уйдёт в туалет, он сможет быстро-быстро довязать носок, вот как.

— Одна петля изнаночная, одна лицевая, — бормочет бабушка, не поднимая головы, — ну иди, пожалуйста, и сделай всё, как положено. Одна изнаночная, одна лицевая…

— Но бабушка, мне туда совсем не надо, — уверяет Фридер. — Бабушка, мне не надо, это тебе надо!

— С этим я сама как-нибудь разберусь, — ворчит бабушка и не встаёт. Она считает петли, вяжет и сидит неколебимо, как утёс, в кресле на кухне. Ну что за человек!

— Бабушка! — умоляет Фридер. — Бабушка, тебе сейчас надо уйти, а то я не смогу сделать тебе подарок!

— Ах вот как, — ухмыляется бабушка, — ну раз надо — значит, надо! По правде сказать, мне, кажется, в самом деле пора в туалет.

И действительно, она встаёт, кладёт вязанье на кресло, рядом с ним очки и направляется в ванную. Фридер торопливо кричит ей вдогонку:

— Только тебе там надо долго просидеть, ладно, ба?

Бабушка кивает и исчезает. Фридер немедленно прыгает в бабушкино кресло и надевает её очки. Они слишком большие и сползают с носа. Но это ничего. На самом кончике носа очки всё-таки останавливаются. Фридер хватает вязанье — теперь ему нужно вязать быстро-быстро, ведь бабушка не будет сидеть в туалете вечно, это же ясно.

Фридер ловко наматывает шерсть на руку, для надежности — три раза. Теперь нужно взять спицы, щёлкать ими и считать. Да тут их целых четыре! А у Фридера рук всего две. Две спицы лишние, они совершенно ни к чему, и Фридер просто вытягивает их из вязанья — это получается совсем легко — и бросает на пол. Тут с кончика его носа соскальзывают бабушкины очки и падают вслед за спицами. Но это ничего, Фридер может вязать и без очков, он же не какая-нибудь старая бабушка. Теперь надо только считать, и дело пойдёт. Фридер пыхтит и громко считает:

— Один, два, три, четыре, пять, шесть, семь, ну давай!

Он тычет спицами в носок и вытягивает из вязанья большую красивую петлю. Теперь надо продеть через неё нить. Но нить не хочет продеваться, она же плотно обмотана вокруг Фридеровой руки. Он дёргает её, тянет, пытается поддеть спицей — ничего не получается. Гадство!

Носок вовсе не становится больше. Наоборот, он уменьшается! Там, где Фридер вытащил спицы, торчат петли, он старается убрать их… И в эту секунду петли делают «тр-р-р… тр-р-р…» туда и сюда, и носок съёживается прямо на глазах. Но он ведь не должен съёживаться, он должен расти!

Фридер громко считает и изо всех сил тычет обеими спицами в носок, как вдруг… одна из спиц впивается ему в ногу! Этого ещё не хватало! Фридеру ужасно больно. И носок не готов, и вообще, на вид он совсем не такой, как обычные носки. Получилась какая-то ерунда. На подарок для бабушки это совсем не похоже.

Фридер заливается горючими слезами, которые капают на бесформенное вязанье и уколотую ногу. Бабушка в туалете шумно нажимает на слив и зовёт через закрытую дверь:

— Внук, мне уже можно приходить?

Фридер плачет ещё громче. Бабушка так обрадовалась бы подарку, а теперь она не получит ничего — только носок, которому вот-вот придёт конец, и такого же внука.

Фридер громко всхлипывает.

И тут на кухне появляется бабушка.

— Ха! — вскрикивает она. — Это что ж такое? Мальчик сидит и ревёт. А я-то думала, что получу подарок!

— Не-е-ет, бабушка, — жалобно стонет Фридер. От долгих всхлипываний он еле дышит. — Видишь, ба, я испортил носок. Потому что не умею вязать!

Он протягивает бабушке носок, превратившийся в комок шерсти, и объясняет:

— Я только хотел его довязать. Это был бы подарок для тебя!

— Ха! — опять вскрикивает бабушка и растерянно смотрит на то, что осталось от носка. Потом она замолкает, глубоко вздыхает, сажает Фридера к себе на колени и говорит: — Что случилось, то случилось, ничего не поделаешь… Носок я перевяжу. Главное, что внук цел. Ребёнок в целости и сохранности — это для меня самый лучший подарок!

Тут уж Фридер не выдерживает и всхлипывает громко-громко.

Он вовсе не в целости и сохранности, он ранен. В ногу, там, куда впилась спица. Бабушка про это ещё ничего не знает.

— Бабушка, — сквозь слёзы шепчет Фридер и сползает с бабушкиных колен. — Бабушка, я вовсе не самый лучший подарок: вот, смотри!

Он быстро стягивает с себя штаны и трусы и задирает уколотую ногу прямо бабушке под нос.

— Да что ж сегодня за день такой, всё наперекосяк! — вздыхает бабушка, подбирает очки и наклоняется к ноге Фридера. — Я ведь сразу поняла — с подарками сегодня ничего не выйдет. Вот теперь ещё и внук поранился!

Но сколько бабушка ни смотрит, сколько ни ищет рану на ноге Фридера — и спереди, и сзади — ничего не находит. А уж про кровь и говорить нечего.

— Слава богу, вязальщик ты мой непослушный, — наконец произносит бабушка и вытирает пот со лба, — ты цел. Но к моему вязанью с острыми спицами больше не смей даже приближаться. Сколько раз тебе это повторять?

Тут Фридер улыбается, снова взбирается бабушке на колени и шепчет ей в ухо:

— Слушай, бабушка, тогда я всё-таки подарок. Для тебя! Потому что я остался цел и невредим. Теперь ты рада?

— И ещё как, озорник ты мой любимый! — усмехается бабушка и чмокает Фридера… в голую попку. Потому что за подарки нужно благодарить!