Застегивая желтый форменный халат, я замечаю какое-то беспокойство в столовой. Старики о чем-то оживленно говорят, приподнимаясь и указывая пальцем на высокую худую женщину, которая твердой поступью шагает по коридору. Она одета в бордовый халат, белоснежные короткие волосы зачесаны назад. Рядом с ней остальные старики похожи на мокрых куриц. Но Мари не пускает эту даму в столовую.

— Только с ней одной и бывают неприятности, — поясняет Мари. — Комната номер пять.

— А почему ей нельзя завтракать вместе со всеми?

— Конечно, можно! Однако мы решили — общим голосованием, демократически, — что в столовую можно приходить только переодевшись. Так всем приятнее и уютнее. А кто устал и не хочет переодеваться, может попросить принести завтрак в комнату. Что мы с тобой сейчас и сделаем. Заодно познакомишься.

Я собираю завтрак под руководством Мари.

— Ей нужен чай, тосты и сок. Больше ничего. Хлеб не пересуши — за этим она строго следит. Осторожно! Поменьше масла!

— Все-то нянчатся с этой Юдит! — завистливо сопит Агнес. — Как будто она какая-то особенная!

Я несу поднос в комнату номер пять. Сок немного расплескался, чай успел остыть.

Юдит Кляйн лежит на кровати спиной к нам, уставившись в серую стенку. Мари сообщает, что мы принесли завтрак и что она хочет представить новую сотрудницу по имени Сандра Нильсон, но Юдит Кляйн не реагирует. Мы ждем, но она так и не оборачивается. Мари жестом велит мне поставить поднос на прикроватный столик.

— Приятного аппетита! — произносит она, обращаясь к угрюмой спине.

Как только мы оказываемся в коридоре, Мари поясняет:

— С ней такое бывает. Зайди чуть позже — может быть, настроение исправится. Юдит бывает очень милой и веселой. Правда, последнее время она все больше лежит в кровати и дуется.

Я пью кофе, мирно беседуя со стариками в столовой. Мне предлагают самые разные услуги — от массажа ступней до химической завивки. Старушка по имени Вера, бывшая швея, уверяет, что именно этот оттенок — желтый, как вот у этого халата, — идет мне больше всего.

— Подходит к цвету волос и глаз.

— А мне кажется, она в нем бледная! — пищит Агнес. — Ей к лицу красный, он бодрит! И волосы — надо выкрасить в рыжий. Черный к месту на похоронах.

Допив кофе, я иду к Юдит Кляйн, чтобы забрать поднос.

Она сидит на кровати. Увидев меня, со стуком ставит чашку на стол. Карие глаза внимательно изучают меня.

— И кто ты такая?

— Сандра Нильсон, — говорю я, протягивая руку.

Старуха делает вид, что не заметила моего жеста. Она смотрит в окно, как будто ждет важного гостя, который вот-вот влетит в комнату и сядет на подоконник.

— Можно забрать поднос?

Не дождавшись ответа, я тянусь к столику, и тут она хватает меня за руку и крепко сжимает запястье.

— Забрать, значит, хочешь?.. — спрашивает она, вперив в меня взгляд, но через пару секунд отпускает руку и равнодушно произносит: — Конечно, забирай. Пожалуйста.

— Если вы закончили завтрак. А то я могу подождать.

— Неужели. Я думала, в этом заведении все ужасно спешат.

— Я не знаю. Я новенькая.

— Тогда тебе многому предстоит научиться.

И вдруг поднос оказывается на полу, а чай и сок стекают по складкам моего халата. И непонятно, я уронила поднос или Юдит Кляйн столкнула его со стола. Вот вредная бабка!

Я наклоняюсь, чтобы собрать осколки. Она дергает мой кожаный ошейник:

— У тебя есть собака?

И она еще смеется, ведьма! Смех наглый, с хрипотцой. Побледнев от гнева, я поднимаю поднос.

— Ошейник-то для собаки?

Вырвав кожаную полоску у нее из рук, я быстро покидаю комнату. Ноги моей здесь больше не будет.