В нашем отделении не хватало персонала, и я согласилась остаться на ночную смену. Мари сказала, что ночью обычно спокойно. Надо просто следить за тем, чтобы все лежали в своих кроватях. А когда все примут снотворное, я тоже могу поспать. Если что-то случится, надо позвонить главному дежурному, вот и все.

Я обхожу все комнаты и желаю спокойной ночи, как меня научила Мари. В комнате Агнес я задерживаюсь на минуту, присев на край кровати. Она плачет: ее сын переезжает в Америку.

— Там ведь все время стреляют, а я даже помочь не смогу, случись что. Я и не узнаю ничего, ведь Америка так далеко!

— Но ведь есть телефон, — утешаю я. — И еще он будет слать письма.

— Письма! — восклицает Агнес, ударяя себя кулаком в грудь, да так сильно, что заходится кашлем. — Да его сто раз пристрелят, пока письмо дойдет до Швеции!

Она лежит, злобно уставившись на меня, как на полную идиотку.

Мысленно махнув на нее рукой, я спрашиваю, не нужно ли ей чего-нибудь, а то мне пора идти.

— Мне нужен мой сын, — всхлипывает она, прячась с головой под одеялом, как упрямый ребенок. — Ничего не нужно, только мой сын.

Мари сказала, что Вернера надо перед сном отвести в туалет, но когда я вхожу в его комнату, он уже почти спит. Вставать он не желает и от подгузника отказывается: мол, тогда он чувствует себя, как женщина, у которой месячные.

— Ладно, — я гашу свет. — Делайте что угодно.

— Я уже двадцать лет не делаю того, что мне угодно, а сегодня вдруг можно?

— Спокойной ночи, Вернер.

Он мне нравится. В нем есть то, чего не хватает мне: самоуважение.

Вере нужно помочь подняться с постели. Пока она натягивает халат и сует ноги в тапки, проходит чуть ли не час. Она боится сквозняка, но еще больше ее пугает перспектива пожара. А вдруг, пока она спит, дом загорится? Эта церемония повторяется каждый вечер: Вера должна проверить пожарную сигнализацию. И каждый вечер она ложится спать, заявляя, что нас всех водят за нос:

— Приборчики-то игрушечные, в них даже батареек нет!

— Конечно, есть, Вера, — успокаиваю я.

— Не спорь, девочка! Я знаю, они на всем экономят.

— Это вам кажется.

— А лучшая экономия — это если мы все тут сгорим заживо.

Я ставлю стремянку возле пожарного извещателя рядом с лифтом — придется показать ей, как работает сигнализация. Забравшись наверх, нажимаю на кнопку, и извещатель пищит. Вера чуть не падает от неожиданности.

— Вот, смотрите: тут мигает, тут пищит. Там есть батаре…

Тут мой наглядный урок прерывает перепуганная Агнес:

— Всех эвакуировать, пожар!! — вопит она, выбежав в коридор.

Не проходит и минуты, как коридор оказывается заполнен стариками в ночных рубашках и пижамах — все они уверены, что вот-вот сгорят заживо. Мне приходится немало потрудиться, чтобы загнать их обратно и объяснить, что тревога была ложной.

Юдит лежит в постели и смотрит в потолок. Я желаю спокойной ночи, но она не отвечает. Она единственная не выскочила из комнаты на звук сигнализации.