Во второй раз я проснулась в четверть пятого от ужасного грохота над головой. Подбежав к окну, я подняла жалюзи: если поляки решили снести дом, надо успеть убраться отсюда. Высунув голову, я едва успела спрятаться обратно: в нескольких сантиметрах от меня пролетело несколько внушительных кусков черепицы. Криком и свистом мне удалось привлечь внимание к себе, и из-за кромки крыши показалось лицо Марека. От одного только его вида на такой высоте мне стало не по себе. Наверное, он смотрел вниз, лежа на животе.

— It’s just the roof! — крикнул он. — We are changing the… bricks. Keep your head inside!

Я сердито захлопнула окно, включила музыку и стала варить кофе. Какую музыку — неважно, лишь бы заглушала грохот. Спустя час в окно постучали. Я уже успела одеться. Стук меня не удивил — я как будто даже ждала нового разговора.

Когда я открыла окно, Марек встретил меня улыбкой. Его приятели уже спустились и укладывали инструменты в машину.

— Я просто хотел сказать, что больше шума не будет, — сообщил он на своем корявом английском. — Мы уезжаем.

— Уезжаете? Насовсем?

— Нет. До завтра. Завтра вернемся. А пока можешь высовываться из окна, если хочешь — не опасно!

— Спасибо.

Сказать больше было нечего, но я все не закрывала окно, хотя дул холодный ветер, а на мне был всего лишь тонкий джемпер. Соски застыли — то ли от холода, то ли от того, что передо мной стоял Марек. Приятели у машины стали свистеть и кричать. Он ждал, что я что-нибудь скажу, а потом протянул руку, и тогда я схватила ее и прижала к своей груди. Он смотрел мне в глаза, а пальцы слегка ласкали грудь. Мне хотелось втащить его в комнату, чтобы больше не быть одной. Мне понравился взгляд Марека. Я отняла его руку от своей груди, не сводя с него глаз. Мы совсем забыли про его друзей, но тут раздался такой свист, что Марек, смущенно улыбнувшись, крикнул что-то по-польски, и они умолкли. Марек стал спускаться.

Я закрыла окно и опустила жалюзи.

Направляясь в город, я думала о нем. Где они живут? Тоже в какой-нибудь полуразрушенной хибаре? Тут меня затошнило, пришлось выйти из вагона, чтобы подышать свежим воздухом. Сидя на ветру, я чувствовала, как внутри все сжимается. Пропустив три поезда, я поехала на четвертом, хотя меня все еще тошнило.